Казак в океане Волошин Юрий

– Хорошо, но мне надо еще закончить некоторые дела и зайти для этого на Сент-Киттс.

– Это необходимо? Подождать не может?

– А зачем? Это не займет много времени, не больше недели, во всяком случае торопиться нам больше некуда.

– Не возражаю, Люк. Дела надо делать. Ты уже сказал об этом Галуа?

– Пока нет. На траверсе Монтсеррата я сообщу ему об этом.

Солнце быстро нагревало воздух, но прохлада еще чувствовалась. Легкий ветер слегка поднял волну, но качка ощущалась едва заметно. Было тихо, мирно. Но Лука знал, что в любой час эта идиллия может окончиться. Любой парус на горизонте мог означать или пиратов, или испанцев, которые постараются не отпустить просто так его корабли.

Суда шли в бакштаг с легким креном. «Катрин» следовала западнее в четверти мили и хорошо просматривалась на фоне синего моря и голубого неба. Галуа отлично управлялся с парусами, опыт долгого плавания в этих водах давал ему возможность хорошо ориентироваться в скоплении островов и островков.

Показались берега Монтсеррата. Лука приказал подать сигнал на «Катрин», предлагая сблизиться и поговорить.

Суда приблизились на двадцать саженей, шли параллельно, и Галуа прокричал в рупор:

– В чем дело, хозяин?

– Хочу договориться о дальнейшем, Галуа. Ложись в дрейф и перебирайся сюда!

Матросы обрасопили реи, суда сбавили ход до минимума. Шлюпка Галуа ткнулась в борт у грот-русленя, и Галуа легко взошел на палубу.

Они сидели в каютке, Галуа потягивал ром и слушал.

– Сам понимаешь, что мне присоединяться к тебе смысла нет. Мы идем на Сент-Киттс, возможно, я загляну на Сент-Мартен и потом лишь вернусь на Консепсьон. Дела не ждут, и их надо делать. А какие планы у тебя?

– Хотелось бы пройтись вдоль берегов Эспаньолы, Кубы. Возьму два-три приза и вернусь, хозяин. Особо зарываться и мне не очень охота.

– Постарайся не наскочить на сильного испанца. Да и англичане, если встретятся, будут не подарок. Интересно, что сейчас происходит на Тортуге?

– Я был намерен заглянуть, хозяин. Меня тоже занимает этот вопрос.

– Думаю, что особенно долго ты не проплаваешь, Галуа. Я согласен, отправляйся. Буду ждать. Постарайся привезти хоть с десяток рабов.

– Если будет Господь благоволить ко мне, то и больше привезу.

– Надеюсь на это, хотя и сомнения гложут, признаюсь, – усмехнулся Лука. – Ты ведь рискуешь!

– Риск вполне оправдан, хозяин. Я не подведу, если провидение не отвернется от меня. Буду надеяться на лучшее. Я помню, что вы для меня сделали, хозяин. И делаете, – закончил он.

Расставаясь, они пожали друг другу руки. Лука немного волновался, сам не зная почему.

Монтсеррат уже почти потерялся за горизонтом и лишь едва угадывался. Суда еще два часа шли параллельными курсами, потом с борта «Катрин» грохнул прощальный салют, дым отнесло в сторону. Лука салютовать не стал.

Галуа отвернул корабль румба на четыре к западу, и «Катрин» медленно, но неуклонно стала удаляться.

С грот-марса закричали:

– Земля слева по курсу!

– Это Сент-Киттс, – бросил Лука Катрин, стоящей рядом у румпеля.

Ветер стихал. Паруса слабо брали ветер, судно сбавило ход. Качка утихла.

Лука долго искал парус «Катрин», пока не обнаружил у самого горизонта, еще дольше наблюдал за ним. Вдруг до них донесся едва уловимый звук пушечного выстрела. Он долетел от «Катрин», и это сильно взволновало Луку.

– Никакого паруса не видно, но пушки стреляют! Откуда это?

Лука торопливо полез по грот-вантам на марс. С высоты он увидел второй парус и легкий дымок выстрелов. Отсюда трудно было определить, что происходит, но было ясно, что идет перестрелка. Галуа встретил противника и ведет бой. Лука сбежал на палубу.

– Колен, идем к Галуа! Вызывай команду на брасы! Пять румбов западнее!

«Малютка» ретиво изменила курс. Ход был не более трех узлов. Лука нервничал, понимая, что при такой скорости он не подойдет к судам и за два часа.

Однако через час, когда уже легко было наблюдать в трубу, что происходит, ветер слегка изменился, задул свежее. Паруса напряглись, ход заметно прибавился. До Галуа оставалось мили две.

– Скорее всего, он сражается с испанцем, – заметил Лука, не отрываясь от окуляра трубы. – Палят друг в друга, но результата что-то не видно.

– Полагаю, расстояние слишком большое, хозяин, – ответил Колен.

– Пожалуй. Галуа постоянно меняет галсы и уходит от сближения.

– Наверное, не уверен в себе. Испанец, это по всему видно, военный корабль сторожевого охранения. Но думаю, что он и сам побаивается сближения.

– Похоже на это, Колен. Нам стоит пройти дальше, словно мы не имеем отношения ко всему этому. Потом в бейдевинд подойти ближе и посмотреть, что можно предпринять. Командуй, Колен!

«Малютка» отвернула к северу и стала удаляться от места боя. Это было естественно для такого малого судна. Никто не осмелится приблизиться к испанцу, ведущему перестрелку с пиратом.

День клонился к вечеру. Через пару часов зайдет солнце, и в темноте один из противников сможет незаметно скрыться. Но Лука надеялся, что Галуа проследит за маневром «Малютки» и поймет его замысел.

Через полтора часа «Малютка» вышла на исходную позицию. К этому времени ветер продолжал медленно менять направление и теперь благоприятствовал сближению с испанцем. На фоне близкого заката испанцы могли и не заметить маневра или не обратить на него внимания. В любом случае Лука был пока уверен, что они не считают его корабль опасностью для себя.

– Бабье, приготовиться к стрельбе! Картечь в стволы! Мушкеты к борту!

На него смотрели испуганные глаза, но тут появилась Катрин в мужском костюме со шпагой у пояса и двумя заряженными пистолетами, обвешанная амуницией и припасами для стрельбы.

Лука хотел было отругать жену, но осекся, встретив ее твердый взгляд.

Колен старательно орудовал румпелем, стараясь держаться на фоне заходящего солнца. Галуа, понявший, видимо, суть дела, внезапно резко отвернул корабль и пошел на сближение с противником. Это сильно обеспокоило испанцев. Было видно, что они готовят мушкеты и фальконеты.

– Эти спесивые болваны полностью игнорируют нас! – довольным тоном процедил Лука. – Колен, подводи под корму. Там у них нет орудий! На пушках! Приготовиться! Целься по палубе!

Индианки и негритянки с неграми стояли с посеревшими лицами в ожидании приказа запаливать затравку. В бою им было страшно, но ослушаться и не выполнить приказ было куда страшнее.

– Жан, тебе ответственное задание, – бросил Лука мальчишке. – Надлежит с первого выстрела расколотить рулевое устройство испанца. Сумеешь?

– Я постараюсь, Люк! – ответил Жан не очень уверенно. – Подождать?

– Пятьдесят саженей тебе хватит? – спросил Лука. – Ты, я помню, отличался в наводке. Покажи это в деле, парень!

Колен направил судно на корму испанца, рассчитывая пропустить его не дальше как в пятидесяти саженях от левого борта «Малютки». Так приблизительно и получилось. С испанца их заметили, и несколько стрелков начали обстреливать «Малютку» из мушкетов. Правда, без особого успеха.

– Жан, поторопись! – крикнул Лука. – Пора!

Он едва закончил кричать, как пушка грохнула, сноп картечи с визгом вспенил воду возле рулевого устройства. Щепки закачались на волне.

– Вроде попал! – промолвил Жан в недоумении.

– Бабы! Не зевай! Пали по палубе! Мушкеты, огонь!

Лука сам приложился к тяжелому прикладу, взял на мушку грудь испанца и нажал курок. Испанец исчез за фальшбортом. Трескотня разрасталась с обеих сторон. На «Малютке» стрелки прятались за толстыми досками фальшборта, высовывались, спускали курки и снова исчезали, заряжая мушкеты. Появились раненые, и страдальческие вопли и стоны проносились по палубе из разных мест.

– Пушки заряжай! – вопил Лука, оглядывался и снова стрелял. «Малютка» шла наискосок от испанского корабля, постепенно удаляясь. Пушки палили картечью, и после каждого залпа испанцы теряли трех-четырех солдат.

– А я попал! Испанец-то виляет, рыскает! – закричал Жан с нервным смешком.

– Так ему и надо! – ответил Колен.

– Что там делает Галуа, Колен? – прокричал Лука.

– Плохо видно, Люк! Все в дыму! Кажется, готовится бросить людей на абордаж! Поможем?

– Погоди малость! Лучше издали! У нас слишком много женщин! Подводи ближе, Колен! Убери слабину у брасов! Шкоты, шкоты подтяни! Шевелись!

«Малютка» вышла из полосы дыма. Стало видно, что «Катрин» очень близко подошла к испанцу. Мушкетный огонь трещал не умолкая, пушки изредка палили картечью. Испанская палуба была завалена телами и темнела потоками крови.

В это время рев голосов и пистолетная трескотня показали, что суда сцепились, и Галуа бросил людей в абордажную схватку.

– Подходи, подходи, Колен! – орал Лука. – Стреляем, не ленись! Катрин, где ты?

– Я рядом, Люк! Атакуй, не бойся! Испанцам не до нас!

«Малютка» медленно проходила в шести-семи саженях от борта испанца. На палубе шла ожесточенная рубка. Матросы Луки прицельно стреляли из пистолетов, выбивая защитников. На абордаж Лука идти запретил.

С последними проблесками света испанцы были сломлены и начали сдаваться. Сторожевик оказался в руках Галуа. Начавшийся было пожар быстро затушили в зародыше, и теперь лишь несколько фонарей освещали страшную бойню, вернее, ее результаты.

Большая часть испанской команды погибла, остальные сдались на милость победителей. Их было человек пятнадцать.

Лука осмотрел Катрин. На ее лице кровоточила ссадина. Он заботливо вытер кровь платком, присыпал табаком и дал платок, чтобы прикрыть ранку.

– Больше ничего с тобой не случилось, Катрин?

– Нет. Все хорошо, Люк. Ты не ранен?

– Вроде нет, – ответил он неуверенно. – Пойду на испанца. Погляжу, как там. Займись ранеными, Катрин. Я смотрю, две твои индианки убиты и несколько ранены. Позаботься о них.

«Малютка» толкнулась о корпус испанского корабля, их скрепили, и Лука залез на высокий борт, очутившись на палубе, среди хаоса и крови.

– Галуа, как ты вляпался в это гнилое дело? – спросил Лука, обводя палубу взглядом.

– Наверное, мы проглядели. А он выскочил так неожиданно. Я не успел поставить наблюдателей. Вот и поплатился, дурак!

– Людей много потерял?

– Человек десять убитыми, проклятье! Еще ничего не начали, а потери уже имеются. Хоть бы груз оказался подходящим. Да что взять со сторожевика!

– Ты ранен?

– Царапина, хозяин! Не стоит обращать внимания. Заживет, как на собаке!

– Осмотрим груз, заберем ценности – и я отваливаю. Мне нечего здесь делать, – Лука многозначительно огляделся. – Что с пленными?

– Попробую обменять, хозяин. Пошли смотреть добычу.

За полчаса они облазили корабль. Груз действительно был малоценным, но продовольствия имелось достаточно, чтобы спокойно плавать месяц.

Из ценностей Лука забрал немного денег из капитанской каюты, видимо, хранившихся там для выплаты матросам и солдатам. Значительную их часть он оставил Галуа для раздачи команде.

– Возьму пару мешков риса, я видел его в трюме, – Лука глянул на Галуа.

– Еще кофе и солонины берите, хозяин. Там этого добра много.

– Кофе можно, а солонина останется тебе. Питайся, – усмехнулся Лука.

Еще Лука перетащил на борт «Малютки» две шестифунтовые пушки, припас к ним и десяток мушкетов. Этого, посчитал он, будет достаточно для обеспечения безопасности корабля.

Ближе к полуночи «Малютка» отвалила от борта испанца и ушла в сторону Сент-Киттса.

Лука прожил на острове почти две недели. Он наслаждался нежностью и любовью Катрин. А она отдавалась этому со всей страстью, на которую была способна, в благодарность за столь великую услугу и помощь.

Лука же никак не мог избавиться от тревожных мыслей, вспоминая жену в те часы, когда ее мщение совершалось. Это его тревожило и немного пугало.

Дела на острове он помаленьку сворачивал, но часть их оставил на попечение управляющего.

Пришлось зайти и на Сент-Мартен. И опять Катрин не захотела сходить на берег. Она так и заявила:

– Не сердись, милый мой Люк! Я не хочу ступать на землю этого острова… Ты знаешь, почему это так. Не сердись. Я буду ждать тебя на борту каждый вечер.

Лука не стал настаивать и теперь спешил побыстрее закончить дела и вернуться на корабль.

Его прибыль была мала, но он не хотел бросать здесь свои торговые дела. Он рассчитывал использовать эти острова для расширения операций, если его планы относительно торговли с метрополией окажутся реальными.

Вскоре они ушли на Консепсьон и через две недели бросили якоря в знакомой бухте у усадьбы.

На душе у Луки было неспокойно. Он опасался, что проделки Катрин могут быть замечены, и тогда беда неминуема.

Но встреча с детьми и радость возвращения домой отвлекли его от этих мрачных мыслей.

– Ну, дед! Отчитывайся о своих успехах в воспитании детей! – радостно кричал Лука, с восторгом вдыхая запах родной плоти. – Макс, Лора, вы не забыли папу с мамой? Или отвыкли от них с этим страшным усатым дедом?

Дети что-то лепетали, тянулись к матери, и пришлось оставить их Катрин.

– Как тут дела, дед? – тут же спросил Лука, намекая на недавнее прошлое.

– Ничего, сынок! Все тихо. Самюэль три дня назад ушел по поселениям торговать и перевозить грузы. Никаких слухов… – понизил голос дед Макей, хотя говорил на родном языке.

– Ну и слава Богу! И у нас все в порядке. Потеряли трех женщин, но это не очень много. Так получилось, что пришлось вмешаться и помочь Галуа. Он и без нас мог бы справиться, да потерь лишних не хотелось. И так десять его людей сложили головы. А толку чуть!

Они проговорили до глубокого вечера, потом дед Макей заснул прямо в кресле, а Лука отправился в спальню. Катрин глубоко спала, блаженствуя после стольких дней качки, вони и тесноты судна.

Лука стоял со свечой в руке и думал, что все же жена у него очень красивая. Его охватило желание, но будить ее он не стал.

Потекли дни в заботах и трудах, сдобренных необыкновенной любовью и нежностью Катрин. Потом, вспоминая это время, Лука с улыбкой на губах должен был признаться, что оно было самым приятным, счастливым временем совместной жизни с Катрин.

Как-то под вечер в усадьбе появился незнакомый вершник. Он с любопытством оглядел усадьбу, слез с лошади и отдал повод конюху-негру. Спросил:

– Хозяин с хозяйкой дома?

– Хозяин еще не вернулся, господин, а мадам в доме.

– Доложи, что с нею хочет поговорить господин Дардар. По очень важному и неотложному делу.

Это был мужчина лет сорока пяти с рыжеватой бородкой и неопрятными усиками, глаза его были настороженными и пытливыми. Он был среднего роста, худощав, держался с наигранным спокойствием и уверенностью.

– Что привело вас, месье, в нашу уединенную усадьбу? – спросила Катрин и предложила гостю сесть. – Я слушаю вас.

Она с некоторым волнением и опаской смотрела в темные глаза посетителя, на душе ее было неспокойно. Она ждала, пока гость осмотрится и объяснит ей цель своего визита.

– Я из Сент-Джорджеса, мадам, – и он пытливо заглянул Катрин в глаза.

– Жаль, что мужа нет, но он должен скоро вернуться…

– Мне без разницы, с кем из вас говорить, мадам. Лучше даже с вами.

– Я вас слушаю. Может быть, выпьете чего-нибудь?

– Рома, если можно, сударыня.

Когда служанка принесла ром, гость выпил, отер губы шейным платком.

– Итак, сударыня, я хочу поставить вас в известность, что мне многое известно о вашей семье, мадам. Особенно лично о вас.

– И что с того, месье Дардар? – насторожилась Катрин.

– Вы богато живете, мадам, – еще раз огляделся этот господин.

– Чего вы хотите? – уже с некоторым раздражением спросила Катрин.

– Я бы хотел, мадам, чтобы вы поделились со мною всем своим богатством.

– С этим вам следует обратиться к моему мужу, месье Дардар, – ответила Катрин и встала, нервно теребя платок.

– Почему же, мадам? Мне казалось, что именно вы инициатор обстрела Сент-Джорджеса. А ваш супруг лишь исполнитель, вернее, сообщник в вашем злодеянии, мадам. Советую послушать меня и не брыкаться.

Катрин внутренне сжалась. Она побледнела и не смогла ничего ответить. Гость же после минутного молчания произнес будничным голосом:

– И еще один совет, мадам. Не пытайтесь меня убрать. То, что я вам сообщил, записано, а документ этот хранится в надежных руках. И если вдруг со мной приключится несчастье, то эти сведения тут же попадут в руки губернатора месье Бужардона, мадам.

Он замолчал и с интересом наблюдал за Катрин. Та застыла у окна, ее мозг лихорадочно работал, однако ничего стоящего в голове не появлялось. Она была убеждена, что этот человек не пугает. Это он дал понять ей с самого начала и теперь не отстанет, пока не добьется своего.

– Я не могу разговаривать с вами без мужа, сударь. Прошу покинуть меня.

– Только учтите, мадам, я долго ждать не намерен. Путь от города слишком долог и утомителен. Я буду ждать лишь сутки. Через сутки я появлюсь снова, и мы продолжим разговор, мадам. Приятного аппетита!

Дардар слегка поклонился, усмехнулся в усы и неторопливо покинул комнату. Катрин в смятении заметалась из угла в угол. Она поглядывала в окно в ожидании Луки.

Тот появился перед закатом и с удивлением спросил:

– Катрин, что произошло? На тебе лица нет! Дети?

– Нет, милый! Намного хуже! Иди, я тебе все расскажу.

Они заперлись в кабинете. Лука внимательно выслушал Катрин, долго молчал, потом спросил:

– Он так и заявил, что у кого-то в городе есть его письмо с изложением наших прегрешений?

– Думаю, что оно именно в городе, Люк. Он сам сказал, что приехал из Сент-Джорджеса. Хотелось бы знать, кто мог рассказать ему обо всем. Ведь этот человек обязательно из тех, кто был с нами на кораблях. Я обязательно займусь этим.

– Конечно же, надо выяснить, кто у нас шпион, и примерно наказать его. Будет просто здорово, если ты сумеешь его найти. Но ведь то, что написано в припрятанном документе, надо будет еще доказать!

– А дети, Люк? Пока будет идти разбирательство, у нас не останется ни гроша. Тебя могут просто арестовать, а потом и доказывай свою правоту, как уж сумеешь.

– Ты права. Жди меня, Катрин. Я к Савко смотаюсь. Это недолго. Посоветуюсь.

Он торопливо ушел, и вскоре во дворе простучали и смолкли вдали копыта лошади.

Савко удивился, увидев друга у себя в такой поздний час.

– Опять что-то случилось, дружище? – спросил он, пропуская Луку в дверь.

– Случилось, Савко, и очень плохое.

Лука подробно поведал другу о дневном разговоре Дардара с Катрин.

– Представляешь, что разразится, когда это дело станет известно!

– А избавиться от него и этого документа нет возможности?

– Мы ничего не знаем о его друзьях! – воскликнул Лука. – Может, документ вовсе и не в городе!

– Нет, Лука. Это в городе, я уверен. Стало быть, надо срочно искать его сообщника, пока он в этих краях. К вечеру наглец вновь появится у вас.

– Думаешь, мне необходимо ехать в город?

– Тебе нет, Лука. Зачем себя подставлять?! Поеду я. Мне легче провернуть это дельце. Старые навыки еще не потеряны.

– Ну уж нет, товарищ! Не будет такого, чтобы ты один из-за меня рисковал. Много лет связаны мы одной веревочкой, умываемся одной кровью, так тому быть и дальше. Или никто никуда не едет, или едем вместе.

– Экий же ты упрямый, Лука!

– Не хуже тебя, товарищ. Так что, уговорил?

– Куда же от тебя денешься. Едем! Но ведь надо твою Катрин предупредить. Пусть гостя примет. Хорошо бы попридержать его у тебя на денек-другой, чтобы мы все успели сделать.

– Это я мигом, Савко. Сейчас же доскачу туда и вернусь. Но как ты собираешься найти сообщника этого негодяя?

– Городок маленький, и все там друг друга знают. А деньги нужны всем.

– Хорошо, что напомнил. Денег я прихвачу.

Лука быстро доехал до дома, рассказал Катрин о разговоре с Савко, о том, что нужно будет задержать подольше незваного гостя, говоря ему, что муж вот-вот должен уже быть, прихватил с собой денег и вернулся на усадьбу друга.

Через час после этого Лука с другом отправились в путь. С ними поехал дальний родственник жены Савко, индеец Мирука.

Друзья гнали лошадей всю ночь и к утру были уже недалеко от Сент-Джорджеса. Загнанные кони едва передвигали ногами и плелись шагом, понурив головы.

– Остановимся здесь, Савко, – бросил Лука и слез на землю. – Негоже появляться в городе на таких замученных лошадях. Подозрительно.

Путники передохнули, дали отойти от гонки и коням. Лишь перед полуднем они въехали в городок. Там оставили коней под охраной Мируки в конюшне постоялого двора, отдохнули, перекусили и пошли бродить по городу. Они долго размышляли по дороге и теперь решили осторожно определить круг знакомств этого Дардара.

В первом же кабаке они завели о нем разговор, и им указали другой кабак, где тот проводил больше времени. Туда и направили свои стопы Лука и Савко.

Потратив несколько ливров на выпивку и представившись давними друзьями Дардара, они выяснили, где тот живет, кто его знакомые и кто его женщина.

На этой женщине они и решили сосредоточить свое внимание.

Они прошлись возле домов и Дардара, и его женщины, осмотрели все внимательными глазами людей, разбирающихся в такого рода делах.

Как только стемнело, они подождали, пока последние прохожие укроются в своих домах, и прокрались к дому женщины. Ее звали Жаннет. В окне светилась свеча, и тень на окне мелькала за занавеской.

Открыть отмычкой дверь для Савко не составило труда.

У дверей, ведущих непосредственно в комнату, слышался шорох, шаги и тихий разговор. Потом друзья поняли, что хозяйка разговаривает с кошкой. Дверь открылась, и она, пушистая и ленивая, прошла в щель, потерлась о сапог Савко и важно удалилась к двери, ведущей во двор.

Подождав немного, Савко открыл слегка прикрытую дверь.

Комната не блистала роскошью. Было заметно, что это простая мещанская конура. Немного душный воздух был настоян на запахах рыбы и прогорклого пальмового масла.

Женщина подошла к окну, намереваясь открыть его. Савко шагнул и тихо, с интонацией угрозы, проговорил:

– Не торопись, милашка. Успеется, и не вздумай кричать.

С этими словами он многозначительно повертел в руке небольшой кинжал. Женщина охнула, прикрыла рот рукой и застыла в испуге.

– Если будешь благоразумной, то ничего с тобой не случится, – с прищуром глаз добавил к сказанному Лука.

– Что вам нужно, господа? – пролепетали дрожащие губы Жаннет.

– Очень немногое, милашка, – ответил Савко. – Ты знаешь некоего Дардара?

Она энергично закивала. Ее локоны запрыгали вдоль лица.

– Скажи-ка, где он теперь? Я его давно не видел, а в городе говорят, что он уехал куда-то. Так куда же он подевался? – поинтересовался Лука.

– Он уехал по делам на север, сударь.

– Что за дела у него там? Он говорил?

– Н-нет, сударь. Сказал только, что вернется дня через три.

– Это все? Ничего не утаиваешь? А то мой присутствующий здесь друг – человек нервный, он вполне может и вспылить.

– Нет, нет! – слишком торопливо ответила Жаннет.

Савко, понявший намек, вдруг подошел ближе и неожиданно схватил женщину за волосы, приставив к горлу клинок.

– Советую говорить правду и только правду, милочка! Говори! – и он надавил слегка на рукоятку кинжала. Капля крови заскользила, оставив красный след.

– Ой! – тихо вскрикнула женщина. В глазах ее метался ужас. – Я скажу, господа!

– Так-то лучше, – опустил Савко кинжал. – И что же он говорил, что тебе в этом доме оставил?

Женщина вращала глазами, и в них читались тщетные поиски выхода из того жуткого положения, в которое ее загнал сожитель. Савко поторопил ее, дернув за волосы.

– Он просил передать конверт с бумагой губернатору, если он не вернется через три-четыре дня.

– Где конверт, милочка? – поинтересовался Лука.

Она заторопилась, Лука последовал за нею. Она недолго порылась в трухлявом комоде и с самого низа его достала большой конверт желтоватой грубой бумаги. Протянула его дрожащей рукой.

– Он меня убьет, сударь! Он так грозился это сделать, если я его потеряю!

Слезы текли по ее лицу. Она села после толчка Савко и закрыла ладошкой лицо.

– Что в конверте? Он говорил об этом? – спросил Лука.

– Я ничего не знаю, сударь! Он пригрозил изувечить меня, если я открою его и прочитаю. Да я и читать по писаному не смогла бы.