Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога О'Лири Дениз
6. Намекнуть, что в основе предлагаемых предположений почти нет реальной нейробиологии, но ни в коем случае не обращаться к нейробиологам, которые наверняка раскритикуют методы или результаты. (Однако стоит побудить религиозных лидеров выразить беспокойство или озабоченность – это лишь подкрепит доводы).
Хотите сказать, рискованная стратегия построения текста? Отнюдь! Лишь немногие читатели или зрители имеют представление об эпилепсии или биографиях известных религиозных деятелей. При некотором везении большинство из них не задаст фатальных вопросов: в какой мере все это – наука, и в какой – догадки? И еще: в какой степени топливом для этих догадок служат одни только материалистские допущения – в противоположность научным данным? Приятно было бы добавить, что приведенный выше способ – всего лишь большое преувеличение, однако многие сюжеты, посвященные связи между духовностью и мозгом, выглядят построенными именно таким способом, возможно, лишь потому, что им недостает правильно поставленных вопросов.
Несомненно, пуристам от науки захочется спросить, почему в любом случае такое значение придается вниманию СМИ, а также подтасовке фактов. Разве не наука важна в первую очередь? На самом деле материалы в СМИ действительно играют немаловажную роль, поскольку именно СМИ объясняют науку обществу. От понимания обществом результатов научных исследований зависит ориентация общества на науку. Когда СМИ преуменьшают, чрезмерно раздувают или иначе искажают значение результатов нейробиологических исследований, воздействие ощущает на себе нейробиология как дисциплина. Но давайте начнем с понимания сути вопроса, а для этого обратимся к науке.
Височная доля мозга как источник РДМО
В одной авторитетной статье 1997 года нейробиологи из Калифорнийского университета Джеффри Сейвер и Джон Рабин утверждали, что лимбическая система мозга – система, расположенная вблизи височных долей и функционирующая как среда для эмоций – играет ключевую роль в РДМО[166]. Авторы считают, что РДМО предполагает потерю ощущения своего «я» как отличного от окружения и склонность придавать слишком большую важность заурядным ситуациям. И поскольку ничего важного в действительности не происходит, когда человек получает подобный опыт, этот опыт трудно описать словами[167].
«Содержание этого опыта – его визуальные и сенсорные компоненты – точно такие же, как у всех в подобные моменты, – объяснял журналу New Scientist в 2001 году нейробиолог Джеффри Сейвер. – Однако темпорально-лимбическая система запечатлевает эти моменты для индивида как имеющие большое значение, характеризующиеся огромной радостью и гармонией. Когда об этом опыте сообщают кому-либо, передать можно только его содержание и чувство, что он иной. А внутреннее ощущение передать невозможно»[168].
В своей статье Сейвер и Рабин также обсуждают особый тип склонной к религии личности[169], названный «височной личностью», который они ассоциируют с височной эпилепсией. Эта форма эпилепсии может затрагивать лимбическую систему. Сейвер и Рабин полагают, что многие великие религиозные деятели прошлого, возможно, демонстрировали симптомы височной эпилепсии[170]. Популярные СМИ объявили во всеуслышание об этой гипотезе и приукрасили ее. К примеру, в одной передаче ВВС в 2003 году, «Бог в мозге», два участника которой, Руди Аффолтер и Гвен Тай, страдали височной эпилепсией и сталкивались с яркими религиозными видениями, объясняется: «Он атеист, она христианка. Он думал, что умер; она – что родила Иисуса»[171].
Сагиттальный вид четырех кортикальных долей (правого полушария) с мозжечком, стволом головного мозга и спинным мозгом
Но при внимательном рассмотрении у гипотезы Сейвера и Рабина обнаруживается множество слабых мест. Во-первых, в РДМО, как мы убедимся в главе 9, играет важную роль ряд областей мозга, не относящихся к лимбической системе. Так что любая гипотеза о РДМО, акцентирующая внимание исключительно на височных долях и лимбической системе, неизбежно окажется несостоятельной.
Мистический опыт (в христианском понимании[172]) может характеризоваться рядом элементов: ощущением соприкосновения с высшими сферами реальности, чувством того, что об этом опыте невозможно рассказать, чувством единства, опытом ощущений вне времени и вне пространства, чувством единения со всем человечеством, с вселенной и с Богом, а также чувством позитивного аффекта, покоя, радости и любви[173]. Обычно такому опыту свойственны зрительные образы и изменения самосознания, эмоционального состояния и схемы тела. Как мы увидим в главе 9, эти изменения ассоциируются с нейронными изменениями во многих областях мозга, обычно поддерживающих данные функции. Другими словами, в височных долях нет никакого особенного элемента (или центра) Бога, порождающего РДМО.
Во-вторых, следует задаться вопросом, действительно ли «височная личность» так легко поддается определению, как полагают Сейвер и Рабин. Если да, на самом ли деле она играет главную роль в РДМО? И наконец, каковы свидетельства тому, что видные религиозные деятели действительно страдали височной эпилепсией?
Лимбическая системаЛимбическая система мозга ассоциируется с эмоциями и воспоминаниями. Находясь в середине мозга, она образует нечто вроде границы (limbus) вокруг ствола головного мозга, управляющего такими базовыми функциями, как дыхание. Выше расположены полушария головного мозга, область, высокоразвитая именно у человека. Лимбическая система называется «системой» потому, что к ней относится ряд структур и областей мозга, посредством которых мы демонстрируем эмоциональную реакцию. Разумеется, эмоции невозможно наблюдать напрямую, однако они ассоциируются с деятельностью лимбической системы, которую нейробиологи в состоянии оценить количественно. Некоторые нейробиологи изучают лимбическую систему, чтобы найти ключи к разгадке РДМО.
Основные части лимбической системы:
Гипоталамус, находящийся ниже таламуса, – нечто вроде центрального термостата, который регулирует такие функции организма, как артериальное давление и дыхание, а также управляет интенсивностью эмоционального поведения. Кроме того, гипоталамус управляет гипофизом – железой, регулирующей развитие и метаболизм.
Миндалевидное тело, расположенное позади гипоталамуса, содействует эмоциям, особенно имеющим отношение к безопасности или благополучию. Его иногда называют «миндалинами», поскольку оно состоит из двух скоплений нейронов миндалевидной формы.
Гиппокамп – это структура мозга, относящаяся к лимбической системе и расположенная внутри височной доли. По форме гиппокамп напоминает морского конька, он участвует в создании памяти и ориентации в пространстве.
Свод мозга и извилина гиппокампа образуют проводящие пути лимбической системы.
Поясная извилина – слой нейронов над главной соединительной областью двух полушарий мозга (мозолистым телом), способствующий связи между приятными визуальными образами.
Височная эпилепсия (ВЭ)
Височные доли мозга расположены по обе стороны головы, чуть выше ушей. ВЭ, кратковременное нарушение нормальных электрических функций мозга, – одна из самых распространенных разновидностей эпилепсии, хотя достоверных статистических данных о том, сколько людей страдают ею, не существует[174]. ВЭ не следует путать с ярко выраженным «тонико-клоническим» или «большим судорожным» припадками, обычно приводящими к потере сознания. Однако почти у половины пациентов с ВЭ наблюдаются также большие судорожные припадки.
Чаще всего ВЭ начинается с простых парциальных припадков с голосами, музыкой, запахами, вкусами, забытыми воспоминаниями или необычно яркими ощущениями[175]. Эти галлюцинации, называемые «аурой», непродолжительны, как мимолетное ощущение запаха лаванды или тухлых яиц. Затем развивается сложный парциальный припадок, который в классическом случае приводит к причмокиванию губами, потиранию ладоней или другим бессознательным действиям на протяжении примерно от половины минуты до двух минут. Все эти эффекты называются «парциальным» припадком потому, что они воздействуют лишь на одну часть мозга. (В отличие от них, большие судорожные припадки поражают мозг в целом, вот почему типичным результатом становится бессознательное состояние). Причиной ВЭ может быть опухоль, травма головы или мозговая инфекция, но чаще всего причина остается неизвестной (идиопатическая ВЭ).
К методам лечения относятся медикаментозные и хирургические, диета, электростимуляция блуждающего нерва, или биологическая обратная связь, но чаще всего применяются медикаменты. Почти половина детей с этим заболеванием просто перерастают его, но неоднократные приступы ВЭ у взрослых могут привести к потере памяти. Депрессия и тревожность становятся типичными побочными эффектами в том случае, если со временем не наблюдается улучшений[176].
«Височная личность»
Действительно ли существует «височный» тип личности, обуславливающий предрасположенность к ВЭ – и, следовательно, к религиозному опыту?
В начале XIX века появилось мнение, что религиозная активность определенного типа связана с ВЭ, как описано выше. «Гиперрелигиозность и выраженный интерес к философии и космологии» были названы предположительно основными признаками промежуточного состояния между приступами эпилепсии в случае такого «предполагаемого синдрома»[177], который нередко называли синдромом Гешвинда. Тот же тип личности также характеризовался «гиперморализмом, большей глубиной эмоций, обстоятельностью мышления, отсутствием чувства юмора, вязкостью в межличностных отношениях [склонностью слишком липнуть к другим людям и тем самым вредить отношениям], агрессивной раздражительностью и гиперграфией»[178]. Русский писатель Федор Достоевский часто упоминается как наглядный пример «височной личности»[179].
Но несмотря на частые упоминания в популярной литературе, дальнейшие исследования не принесли значительных результатов. Одни ученые сообщали о высокой степени религиозности пациентов с височной эпилепсией, другие – нет[180]. Ситуация усугубилась еще и потому, что нейробиолог из Чикагского университета Джон Р. Хьюз, изучивший множество предположений о наличии эпилепсии у исторических личностей, отмечает, что Винсент ван Гог, явно обладавший личностью «височного типа», предусматривающей религиозность, скорее всего не страдал ВЭ. Скорее, потери сознания у ван Гога почти наверняка были вызваны серьезным злоупотреблением наркотическими веществами[181].
Предполагаемый синдром Гешвинда не получил признания в стандартных диагностических руководствах. К примеру, вот что сказано об этом синдроме в августе 2006 года в публично доступной базе данных Pub Med:
Личностный синдром, характеризующийся обстоятельностью (избыточной вербальной активностью, прилипчивостью, гиперграфией), изменением сексуальности (как правило, гипосексуальностью) и усилением психической активности (более интенсивной когнитивной и эмоциональной реакцией), присутствует у некоторых пациентов с эпилепсией. Термин «синдром Гешвинда» был предложен для идентификации в качестве названия данной группы поведенческих явлений. Доводы в поддержку и критика против существования этого синдрома как специфического расстройства личности создали больше тумана, чем результатов, однако в ходе споров было признано наличие неопределенного и непрекращающегося противоречия. В настоящее время наиболее решительные доводы в поддержку этой теории высказывают клиницисты, описывающие случаи и пытающиеся искать методы лечения пациентов с припадками и перечисленными личностными особенностями. Необходимы методические исследования, чтобы подтвердить или опровергнуть предположение, согласно которому синдром Гешвинда представляет собой конкретное эпилептическое или психиатрическое расстройство[182].
Другими словами, это еще вопрос, существует ли упомянутый синдром в действительности. Большинство современных эпилептологов не считает религиозность типичной характеристикой пациентов с ВЭ[183].
Складывается впечатление, что ВЭ зачастую ассоциируется с одержимостью. Меньшая часть пациентов действительно может быть одержимой религией – в отличие, к примеру, от искусства, спорта, секса или политики, – но на одном этом факте еще нельзя выстроить теорию религии.
Тем не менее стоит задаться вопросом: связана ли эпилепсия каким-нибудь образом с дальновидностью или готовностью к риску? В конце концов в прошлом ее считали своего рода божественным безумием.
Знаменитости с «эпилепсией»
Многочисленность харизматичных исторических личностей, якобы страдавших эпилепсией или именно ВЭ, поражает воображение: Пифагор, Аристотель, Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь, Данте, Наполеон Бонапарт, Джонатан Свифт, Георг Фридрих Гендель, Жан-Жак Руссо, Людвиг ван Бетховен, сэр Вальтер Скотт, Федор Достоевский, Винсент ван Гог, лорд Байрон, Перси Биши Шелли, Эдгар Аллан По, Альфред Теннисон, Чарльз Диккенс, Льюис Кэрролл, Петр Ильич Чайковский, Трумен Капоте, и это лишь немногие из них. Возможно ли существование некой связи между эпилепсией и прозорливостью – или творческими способностями в целом? В изданиях для пациентов часто упоминается ряд исторических фигур, предположительно страдавших эпилепсией, – несомненно, эти упоминания призваны поднять самооценку пациентов, у которых только что было диагностировано то же заболевание.
В поп-культуре также распространены представления о мистической составляющей эпилепсии – настолько, что это внушает беспокойство. Салли Бэксендейл из Британского национального общества эпилепсии сетовала, что когда эпилепсию показывают в кино[184], «драматические возможности припадков выглядят особенно заманчиво для сценаристов и режиссеров, наделенных богатым воображением». Мужчины, страдающие эпилепсией, «безумны, порочны и зачастую опасны», а женщины «эксцентричны, загадочны и уязвимы».
Эпилептолог Хьюз подробно изучил биографии знаменитых личностей, упомянутых выше, и на основании явных свидетельств симптомов и семейной истории пришел к выводу, что лишь Юлий Цезарь, Наполеон и Достоевский определенно или вполне вероятно страдали эпилепсией[185]. Почему же тогда эпилепсию приписывают остальным, если у них, скорее всего, ее не было? На протяжении веков термин «эпилепсия» оставался настолько всеобъемлющим, что относился ко всем состояниям, подобным трансу. Напротив, эпилептический припадок в современном понимании – это внезапное и временное изменение мозговой деятельности[186], вызывающее неоднократное срабатывание нейронов, гораздо более быстрое, чем обычно, и сопровождающееся аномальным и автоматическим поведением или же потерей сознания.
Судорожные припадки могут наблюдаться по ряду причин, отличных от эпилепсии. К примеру, они могут быть вызваны резким снижением артериального давления, низким уровнем сахара в крови, острым эмоциональным стрессом, синдромом абстиненции при отказе от наркотиков или алкоголя[187]. Эти неэпилептические судороги могут привести к потере сознания, однако они не вызваны непосредственно аномальным срабатыванием нейронов, возникающим в мозге.
Хьюз называет ряд возможных причин[188] ошибочной современной диагностики эпилепсии у знаменитостей. В числе этих причин:
• Простая ошибка, повторенная неоднократно. В исторических источниках нет никаких свидетельств того, что математик Пифагор (583–500 до н. э.), философ Аристотель (384–322 до н. э.) или полководец Ганнибал (247–183 до н. э.) страдали какой-либо формой эпилепсии.
• Потери сознания, не относящиеся к припадкам. К примеру, Микеланджело (1475–1564) во время работы мучала жара (тепловые удары), а не эпилепсия.
• Аномальное в социальном отношении поведение, не связанное с потерей или изменением сознания. Попадая в неприятные социальные ситуации, Леонардо да Винчи (1452–1519) страдал «спазмами», напоминавшими скорее приступы паники, нежели эпилепсию.
• Припадки, вызванные алкогольной или наркотической абстиненцией. Некоторые известные деятели в сфере литературы и искусства страдали припадками, вызванными отказом от наркотиков (Льюис Кэрролл, 1832–1898) или алкоголя (Алджернон Чарльз Суинберн, 1837–1909; Винсент ван Гог, 1853–1890; Трумен Капоте, 1924–1984; Ричард Бертон, 1925–1984).
• Психогенные приступы. Эти приступы, иногда называемые «псевдосудорогами», провоцирует конкретный психологический стресс, а не спонтанные электрические разряды в мозге[189]. Лорд Байрон (1788–1824) и Гюстав Флобер (1821–1880), испытывавшие острый эмоциональный стресс, – наиболее вероятные пациенты с приступами такого рода.
Народное поверье с готовностью приписывает эпилепсию знаменитым провидцам, творческим и харизматичным натурам, у которых наблюдались судороги любого типа[190] или же внезапные потери, или изменения сознания[191], поскольку эпилепсия, как правило, ассоциируется с (якобы) безумными провидцами и в целом незаурядными людьми. Допустим, насчет исторических личностей народ обычно ошибается, а как насчет религиозных? Неужели среди них действительно несоразмерно много больных эпилепсией?
Религиозные деятели и височная эпилепсия
Что можно сказать конкретно о религиозных деятелях? Есть ли вероятность, что большинство религиозных видений являются результатом височной эпилепсии? В современной литературе ученые часто высказывают предположение, что многие известные религиозные деятели страдали эпилепсией. К примеру, Сейвер и Рабин предположили, что ВЭ была у апостола Павла, Жанны д’Арк, Терезы Авильской и Терезы из Лизье[192]. О чем говорят свидетельства?
Апостол Павел (? – 65 год н. э.). Помимо упоминаний в Новом Завете, исторических сведений о жизни Павла (также носившего имя Савл[193]), основателя некоторых ранних христианских церквей, почти не сохранилось. Еврей и вместе с тем римский гражданин, Павел был учеником известного раввина Гамалиила (Деян 22:3). Но в отличие от своего наставника, Павел был склонен к фанатизму и активно преследовал раннюю христианскую секту. Как раз этим он и был занят в момент своего видения по дороге в Дамаск:
Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав приводить в Иерусалим. Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба; он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь… встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя[194].
Остаток жизни Павел посвятил основанию церквей и управлению ими. Его видение получило ряд материалистских обьяснений[195]. Согласно одному из них тепловой удар, усугубленный чувством вины, вызванной активной (и в целом добровольно взятой на себя) миссией гонения, сделали Павла чрезвычайно легко поддающимся внушению.
Однако конкретное утверждение, согласно которому Павел страдал эпилепсией, проистекает из упомянутого им загадочного «жала в плоть» (2 Кор 12:7–9)[196] вдобавок к тому факту, что он явно тяготел к мистике[197]. Сейвер и Рабин полагают, что это «жало» – височная эпилепсия[198]. Однако эпилепсия относится к числу наименее вероятных объяснений, если вспомнить, какое слово он выбрал (skolops – «жало, шип»). Как правило, в те времена оно означало некий источник раздражения, нежели серьезную проблему, такую, как болезнь[199]. Для этого «жала» предложено более двухсот возможных толкований[200], в том числе гомосексуальность, слабое зрение, малярия и неспособность к публичным выступлениям. Однако независимых подтверждений тому, что Павел страдал эпилепсией какого-либо типа, не существует.
Жанна д’Арк (1412–1431). Жанна родилась незадолго до окончания Столетней войны Франции и Англии – войны, опустошавшей Францию. Набожная деревенская девушка, в тринадцать лет Жанна начала слышать голоса и считала их голосами святых и ангелов. Эти голоса убеждали ее положить конец осаде англичанами Орлеана и доставить дофина (наследного принца) в Реймс, традиционное место коронации французских королей, чтобы он стал правителем страны. Этот шаг содействовал бы объединению народа Франции вокруг жизнеспособного правительства. Поразительно, что к семнадцати годам Жанна достигла этих целей. Но позднее она была взята в плен и продана англичанам, которые осудили ее и сожгли у столба за ересь. Как и Павел, посмертно Жанна была наделена множеством диагнозов, относящихся к ее видениям, – в том числе шизофренией, биполярным расстройством, туберкулезом, и, конечно, ВЭ. Само по себе такое разнообразие диагнозов вызывает подозрение.
О жизни Жанны сохранилось значительно больше свидетельств, чем о жизни Павла, – хотя бы потому, что ее тюремщики стремились представить этот педантично задокументированный судебный процесс как средство дискредитации Жанны в глазах французского народа. Выяснилось, что сложные и яркие видения Жанны зачастую продолжались часами, следовательно, об эпилепсии речь не идет. Хьюз отмечает:
Рассматривались также эпилептические явления как возможное объяснение голосов и видений Жанны д’Арк, однако слуховые и зрительные галлюцинации при эпилепсии встречаются крайне редко. Эпилептические явления почти всегда непродолжительны и примитивны, как вспышки света; а логичные видения, которые она описывала, продолжались часами, а не считанные минуты. Таким образом, чрезвычайно набожная и религиозная Жанна д’Арк скорее всего имела дело с религиозными откровениями, а не с эпилептическими явлениями[201].
Кроме того, тяжелая ВЭ, сопровождающаяся ежедневными припадками, обычно со временем прогрессирует[202], а Жанна не выказывала никаких признаков психических нарушений во время на редкость трудных военных походов, находясь в окружении множества внимательных (и зачастую враждебных) глаз. Кроме того, военные и политические советы, которые она приписывала своим голосам, обычно были здравыми, что противоречит объяснениям, ограниченным нарушением или болезнью.
Голоса Жанны можно истолковать с материалистских позиций. Возможно, была талантливым полководцем в условиях культуры, отказывающейся признавать подобные способности у крестьянской девушки. Однако эта же культура предлагает ролевую модель непорочной девы, испытывающей видения и высказывающей пророчества. В этом случае Жанна могла воспринимать свои идеи как видения и высказывать их как пророчества. По понятным причинам католики отвергают объяснения подобного рода. Но по крайней мере в этом случае удается избежать проблемы, присущей большинству материалистских объяснений – склонности приписывать поразительные достижения Жанны болезни, тогда как содержание ее откровений ни в коем случае не было бредовым. Тем не менее нейробиология не в состоянии решать подобные задачи, особенно относящиеся к прошлому. Но мы можем сказать, что нет свидетельств того, что Жанна действительно страдала каким-либо заболеванием мозга.
Тереза Авильская (1515–1582) и Тереза из Лизье (1873–1897). Жизнь обеих Терез подробно задокументирована ими самими в автобиографических рукописях, а также другими людьми. Обе женщины страдали многочисленными недугами, Тереза из Лизье умерла молодой от туберкулеза, тем не менее то, что кто-либо из них болел височной эпилепсией, ничем не подтверждается.
В целом в литературе высказывается мнение, что связь между ВЭ и РДМО выглядит не очень убедительно по целому ряду причин:
• Подробно задокументированная интеллектуальная[203] или экстатическая аура[204] встречается крайне редко. Более того, по нейробиологическим причинам эпилептическая аура почти всегда неприятна[205], наиболее типичная эмоция для нее – страх[206].
• Значение данных может быть переоцененным. Интерес ученых может быть подстегнут сообщениями об опыте нереальных ощущений либо своего «я», либо внешнего окружения[207], однако объект исследований может и не воспринимать эти ощущения как РДМО. Нейробиолог Оррин Девински признает, что ответы эпилептиков на вопросы анкеты в период между припадками «дают чрезвычайно противоречивые результаты»[208], вероятно, как минимум отчасти по этой причине.
• Доверие к старой литературе слишком велико. Психиатр Кеннет Дьюхерст и врач Э. У. Биэрд (1970) отмечают, что «опыт обращения в веру… редкость в литературе недавнего времени»[209]. Затем они ссылаются[210] на шестерых пациентов, родившихся в 1900–1921 годах и переживших религиозное (или, в одном из случаев, «антирелигиозное») обращение после эпилептического приступа; в целом группу составляло 69 человек[211]. При таких условиях трудно определить, какую именно роль играет эпилепсия в каждом конкретном случае. Любые серьезные проблемы со здоровьем могут привести к росту интереса пациента к религии, особенно в обществе, где евангелическая религия является частью культуры, а религиозные наставники широко доступны и зачастую выступают в роли священников при медицинских учреждениях.
• Количество упоминаемых случаев часто оказывается небольшим. К примеру, Сейвер и Рабин ссылаются на проведенное в 1994 году исследование одной семьи, в которой наблюдалась генетическая склонность к лобной деменции, и трое из двенадцати членов семьи демонстрировали «гиперрелигиозное поведение»[212]. В больших семейных группах религиозность некоторых членов неудивительна (зачастую они оказывают влияние друг на друга, подталкивая в этом направлении).
• РДМО сравнительно распространен среди населения и не требует медицинского объяснения. Как отмечают сами Сейвер и Рабин, религиозно-мистический опыт распространен и у детей, и у взрослых во всевозможные исторические эпохи и в условиях разных культур. В ходе общенациональных опросов в США, Великобритании и Австралии 20–49 % респондентов сообщили о том, что лично у них были эпизоды РДМО, и эта цифра превышает 60 % во время проведения всесторонних бесед с произвольно выбранными респондентами[213]. С учетом этих обстоятельств нет причин обращаться к редким или спорным синдромам, чтобы объяснить подобный опыт или отчасти пролить на него свет.
Безусловно, можно с уверенностью утверждать, что (1) большинство людей, имеющих РДМО, не являются эпилептиками, и (2) лишь немногие эпилептики сообщают о РДМО во время припадков. Если бы эпилепсия действительно порождала РДМО, он наблюдался бы у всех или у большинства пациентов с эпилепсией. Ясно, что эпилепсия попросту не играет ту роль, которую предположили для нее Сейвер и Рабин.
Как отмечал Девински, «генез выраженного религиозного опыта, связанного с неврологическими заболеваниями, остается нечетко определенным»[214]. Наиболее вероятная причина заключается в том, что неврологические заболевания – отнюдь не самый благодатный путь к пониманию выраженного религиозного опыта.
А если нейробиологические свидетельства способны четко связать определенные эпилептические состояния мозга с религиозными убеждениями? Неужели нейробиолог Вилаянур Рамачандран нашел такое свидетельство?
Эпилептики и «переключатель Бога»
Если мы можем избирательно усиливать религиозные чувства, тогда это означает существование нейронной сети, деятельность которой способствует религиозной вере. Не то чтобы у нас в мозге имелся элемент Бога, однако у нас, возможно, есть специальные сети для веры.
Я усматриваю иронию в том, что это чувство просветленности, эта абсолютная убежденность в наконец-то явленной Истине проистекает из лимбических структур, имеющих отношение скорее к чувствам, чем к мыслям, рациональным отделам мозга, которые так гордятся своей способностью различать истину и ложь»[215].
Нейробиолог В. Ш. Рамачандран
Как мы уже видели, гипотеза об общей связи между эпилепсией (в ее современном понимании) и РДМО в лучшем случае необоснованна. Однако нельзя просто исключить возможность того, что некоторые эпилептики случайно приводят в действие «цепочку Бога» во время припадков.
В основе этой идеи лежит конкретная нейробиологическая модель. Основатели нейробиологии и хирурги Поль Пьер Брока (1824–1880) и Карл Вернике (1848–1905) первыми выяснили, какая область мозга связана с определенной способностью, – с этой целью они наблюдали за пациентами, утратившими эту способность в результате повреждения конкретного участка мозга.
Сагиттальное изображение мозга с центрами Брока и Вернике – двумя структурами, играющими решающую роль в использовании языка
К примеру, неспособность говорить указывает на центр Брока, неспособность понимать речь – на центр Вернике. За последние 50 лет некоторые больные эпилепсией перенесли разделение полушарий мозга хирургическим путем или удаление части мозга, что позволило бороться с неконтролируемыми судорожными припадками[216]. Наряду с ампутантами, которые продолжают ощущать фантомные боли в отсутствующих конечностях, такие пациенты, добровольно участвуя в исследованиях, помогли пролить свет на организацию (и реорганизацию) человеческого мозга.
Следуя этой модели – от наблюдения патологии к пониманию здоровья – В. Ш. Рамачандран попытался выявить «цепочку Бога», наблюдая за пациентами с височной эпилепсией и замеченной одержимостью религией.
«Мы узнаем, что такое способности, сталкиваясь с их отсутствием, по исключениям распознаем правила, а путем изучения патологии можем построить модель здоровья»[217].
Нейропсихолог Лоуренс Миллер
«Изучая неврологические синдромы, на которые в целом не обращали внимания, считая их редкостью или просто аномалией, мы получаем возможность по-новому взглянуть на функции нормального мозга – на то, как работает нормальный мозг»[218].
Нейробиолог В. Ш. Рамачандран
Можно ли судить по результатам эксперимента?
Рамачандран, директор Центра мозга и когнитивной деятельности при Калифорнийском университете в Сан-Диего, в 1997 году предположил, что ему действительно удалось обнаружить «цепочку Бога» в человеческом мозге – структуру, лежащую в основе эволюционного инстинкта религиозной веры. Разумеется, СМИ сразу же подняли шум. Группа Рамачандрана выдвинула на конференции Общества нейробиологии, проведенной в 1997 году в Новом Орлеане, далеко идущие предположения, среди которых были следующие:
Возможно, в височных долях находятся нейронные структуры специально для религии.
Воздействие на эти структуры может способствовать порядку и стабильности в обществе.
Эти результаты свидетельствуют о том, что наличие у человека религиозности или даже веры в Бога зависит от того, насколько развита эта часть электрических цепочек его мозга[219].
Более осторожный, чем некоторые из его поклонников, Рамачандран признавался, что некоторые из собственных идей вызывают у него такое ощущение, будто он ходит по тонкому льду[220].
Согласно одной из его первоначальных гипотез предполагаемые религиозные цепочки активизируются в результате эпилептического припадка, так что «все и вся приобретает глубокий смысл, и в этом случае происходящее напоминает религиозный опыт. Если мы можем избирательно усиливать религиозные чувства, тогда это означает существование нейронной сети, деятельность которой способствует религиозной вере»[221].
Другими словами, произвольное избыточное срабатывание нейронов во время припадка побуждает человека всему приписывать мистический смысл[222].
С другой стороны, Рамачандран предложил к размышлению еще одну гипотезу: «Может ли быть так, что у человеческих существ развилась особая нейронная сеть исключительно как промежуточное звено для религиозного опыта?»[223] Он полагал, что тенденция к произвольному избыточному срабатыванию нейронов могла развиться потому, что религиозный опыт способствовал выживанию человека.
Кроме того, он задумался над проблемой выбора между этими двумя гипотезами:
Я связался с двумя коллегами, специализирующимися на диагностике и лечении эпилепсии… Ввиду чрезвычайно противоречивого характера концепции «височной личности» в целом (далеко не все согласны, что такие личностные характеристики чаще наблюдаются у эпилептиков), коллеги были заинтригованы моими идеями. Спустя несколько дней они привлекли к участию в исследованиях двух своих пациентов, демонстрировавших явные «симптомы» этого синдрома – гиперграфию, склонность к духовности, навязчивую потребность говорить о своих чувствах, а также обсуждать религиозные и метафизические темы[224].
Затем Рамачандран разработал эксперимент с участием тех двух пациентов с ВЭ и группы добровольцев, среди которых было несколько очень религиозных людей и еще несколько придерживались убеждений неизвестного вида и степени интенсивности. Коллеги Рамачандрана показывали всем участникам произвольно выбранный образец, состоящий примерно из сорока слов и образов. Некоторые из этих слов и образов были обычными, а другие выбрали так, чтобы они вызывали некую реакцию. В том числе образец составили
названия обычных неодушевленных предметов (ботинок, ваза, стол, и т. п.), знакомые лица (родителей, братьев и сестер), незнакомые лица, сексуально возбуждающие слова и изображения (женщины из эротического журнала), ругательства с сексуальным подтекстом, изображения крайних проявлений насилия и ужаса (аллигатор, съедающий человека живьем, человек, поджигающий самого себя), а также религиозные слова и изображения (например, слово «Бог»)[225].
Как Рамачандран определял, каким образом участники реагируют на показанные им слова? Электроды, закрепленные на кистях рук участников, измеряли кожно-электрический рефлекс. У большинства людей кисти рук очень чувствительны к эмоциям. Существует связь между деятельностью симпатической нервной системы (усиление симпатической деятельности) и эмоциональным возбуждением, но это не значит, что конкретная эмоция поддается идентификации. (Симпатическая нервная система активизируется при выявлении стресса или опасности; вегетативная (автономная) нервная система регулирует автоматическую деятельность – такую, как сердечные сокращения и дыхание). Страх, гнев, испуг, ориентировочный рефлекс и сексуальные ощущения могут давать схожие кожно-электрические рефлексы.
Изменения относительной проводимости слабого электрического тока можно измерить между электродами на ладонях или кончиках пальцев. Эти показатели отражают деятельность потовых желез и изменения в работе симпатической нервной системы, а также другие переменные – в исследовании Рамачандрана одной из них была интенсивность эмоциональной реакции участника на определенные слова. Проводимость усиливается, если растет деятельность потовых желез в ответ на стимуляцию симпатической нервной системы.
В исследовании Рамачандрана два религиозных пациента с височной эпилепсией реагировали на слова с религиозным значением гораздо активнее, чем на слова, относящиеся к сексу и насилию. Отсюда Рамачандран сделал вывод, что первая из двух гипотез – согласно которой человек приписывает чему-либо мистический смысл ввиду произвольного избыточного срабатывания нейронов, – исключена. Эта первая гипотеза не может быть верной потому, что два пациента с ВЭ придавали значение только религиозным словам. Если бы гипотеза была верной, они сочли бы значимыми все слова, вызывающие сильные эмоции.
Рамачандран признает, что на основании наблюдений всего за двумя пациентами с ВЭ невозможно сделать выводы. По сути дела, он предупреждает:
Далеко не каждый пациент с височной эпилепсией становится религиозным. Между височной корой и миндалевидным телом существует множество параллельных нейронных связей. В зависимости от задействованности каких-либо из этих связей у некоторых пациентов появляются склонности в определенном направлении – например, они становятся одержимыми писательством, рисованием, философскими спорами, а в отдельных редких случаях – сексом[226].
Результаты исследований Рамачандрана до сих пор не опубликованы в реферируемом журнале; несмотря на известность, которую они приобрели, они сохранились лишь в виде краткого реферата для стендового доклада на конференции Общества нейробиологии в 1997 году[227]. Однако автор утверждает, что дальнейшие исследования могут подтвердить его предположение о том, что у нас есть специальные нейронные цепочки для веры[228].
Помимо недостаточного подтверждения, подход Рамачандрана характеризуется несколькими проблемами. Опыт единства с Богом ассоциируется не только с височной долей, ему свойственна многомерность. Участвующие в нем области мозга имеют отношение к самосознанию, физиологическим и эмпирическим аспектам эмоций, изменению пространственного ощущения своего «я», а также к визуальным психическим образам[229].
Более серьезная проблема заключается в том, что Рамачандран исследовал кожно-электрический рефлекс, но не измерял активность мозга в тот момент, когда две группы участников подвергались воздействию слов, относящихся к разным категориям. В итоге мы не знаем, активизировались ли височные доли именно в то время, когда пациенты с эпилепсией видели религиозные слова. Вдобавок пассивный просмотр слов не порождает глубоких мистических состояний у пациентов с ВЭ. На основании одного только этого исследования мы не можем заключить, что височная доля выступает связующим звеном в случае РДМО.
В целом два серьезных ограничения препятствуют любым исследованиям РДМО, в которых акцент сделан на патологии, как в исследованиях Сейвера и Рабина, а также Рамачандрана. Во-первых, как мы уже видели, непросто найти достаточное количество убедительных, достоверных примеров данной патологии. Некоторые предложенные патологии, представляющие интерес, например «височная личность» или «синдром Гешвинда», относятся к гипотетическим и спорным. А выводы, сделанные на основании исследований всего двух пациентов со спорной патологией рискованны, чтобы не сказать большего.
Во-вторых, и, возможно, это ограничение гораздо важнее, изначальной причиной данной патологической модели была необходимость, а не превосходство! Только таким способом первые нейробиологи могли приступить к составлению карт огромного внутреннего пространства мозга. Сегодня нейробиологи могут наблюдать работу здорового мозга во всех подробностях. Патологическая модель по-прежнему предоставляет полезную информацию для некоторых целей, но не следует отдавать ей предпочтение, если мы можем представить себе мозг неврологически и психологически нормального человека, испытывающего РДМО, как доказали мы с моим докторантом Винсентом Пакеттом в Монреальском университете (см. главу 9).
И наконец, хотя височные доли, по-видимому, участвуют в восприятии соприкосновения с духовной реальностью, как и во многих других типах восприятия, они не являются ни «местом Бога», ни «элементом Бога».
Элемент Бога
«Рана над ее ухом затянулась, а рана в сердце по-прежнему зияла. Ее врач был прав: жизнь после эпилепсии оказалась скучной»[230].
Марк Зальцман, «Лежа без сна»
В романе Зальцмана «Лежа без сна» сестра Святой Иоанн Креста решает согласиться на удаление опухоли, которая вызвала у нее ВЭ, потому что непрекращающиеся припадки ложатся бременем на других сестер религиозной общины. Ее видениям сразу же приходит конец, как и ее писательской карьере.
Как мы уже видели, в этом прекрасно написанном романе предлагается ложная дилемма[231]. Эрик К. Сент-Луис, специалист по лечению эпилепсии, отмечает в своей рецензии на эту книгу, что «височный тип личности» «нечасто встречается (если вообще встречается!) в клинической практике», и что «из немногочисленных пациентов, так же влюбленных в писательство, религиозное рвение, или, если уж на то пошло, в сами припадки, наблюдающиеся у них, большинство, если представлялась возможность, с радостью расставались с ними»[232]. Да, если такая возможность представлялась. Увы, в реальном мире к болезням не прилагаются готовые духовные озарения, способные превратиться в будущие бестселлеры, которыми можно было бы эффектно пожертвовать ради здоровья автора[233].
А если нейробиологу случайно попадется некое устройство – например шлем, – действительно вызывающий у его пользователей РДМО? В главе 4 мы обратимся к удивительным откровениям Майкла Персингера и «шлему Бога».
4. Странная история со шлемом Бога
«Изобретением головного убора с подключенными проводами, вызывающего «религиозный» опыт у людей, надевающих его, нейротеолог из Садбери Майкл Персингер потряс устои веры и науки»[234].
Роберт Герч, Saturday Night
«Каждому, кто до сих пор сомневается в способности мозга генерировать религиозный опыт, надо только навестить нейробиолога Майкла Персингера в Лаврентийском университете, расположенном в унылом никеледобывающем городке Садбери, Онтарио. Персингер утверждает, что встретиться с Богом может каждый, достаточно надеть его специальный шлем»[235].
Боб Холмс, New Scientist
«Мистеру Докинзу было бы небезынтересно впервые приобщиться к религиозной вере, надев шлем мистера Персингера. В конце концов это доказало бы, что мистическими видениями наконец-то удалось управлять с помощью науки, уже не полагаясь на милость какой-либо сверхъестественной сущности»[236].
Радж Персо, London Daily Telegraph
Может ли британский «первосвященник атеизма» Ричард Докинз обрести Бога, всего-навсего примерив шлем для височных долей, разработанный в одной канадской нейробиологической лаборатории? Общеизвестно, что Докинз назвал религию «мозговым вирусом» и «впаданием в инфантилизм»[237]. В 2003 году, в одной передач из цикла ВВС Horizon, «Бог в мозге», широко разрекламированной в качестве наивысшего испытания, этот «арх-атеист» пытался обрести Бога, надев знаменитый «шлем Бога» канадского нейробиолога Майкла Персингера.
«Преуспеет ли доктор Персингер там, где потерпели фиаско папа римский, архиепископ Кентерберийский и Далай-лама?» – надрывались краткие аннотации. Для передачи был записан сорокаминутный сеанс Докинза в шлеме Бога, на протяжении сеанса на его височные доли воздействовали слабые магнитные поля. Шансы на РДМО определенно были велики. Согласно Персингеру, 80 % людей, надевавших этот шлем, имели РДМО того или иного рода. В стенограмме передачи «Бог в мозге» мы читаем:
Профессор Ричард Докинз, Оксфордский университет: Моя жена пригрозила, что уйдет от меня, если я стану глубоко верующим. Мне всегда было любопытно узнать, что значит приобрести мистический опыт. Я с нетерпением жду сегодняшней попытки.
…
Докинз: Немного кружится голова.
Голос за кадром: Сначала доктор Персингер воздействовал полем на правую половину головы Ричарда Докинза.
Докинз: Довольно странно.
Голос за кадром: Затем, чтобы повысить шансы на ощущение высшего присутствия, доктор Персингер принялся воздействовать магнитным полем на обе стороны головы.
Докинз: Мое дыхание стало каким-то неровным. Не знаю, в чем дело. Левая нога вроде как двигается, правая нога подергивается.
…
Голос за кадром: Итак, прошло 40 минут. Приблизился ли Ричард Докинз к божеству?[238]
По-видимому, нет. Он не почувствовал ничего необычного и признался, что «чрезвычайно разочарован». Ему и вправду хотелось испытать то же, что, по словам религиозных людей, испытывают они. Персингер предложил возможное объяснение нечувствительности Докинза к «шлему Бога». Чувствительность его височных долей к магнитным полям «намного ниже среднестатистической»:
Несколько лет назад мы разработали опросник под названием «Чувствительность височных долей» и обнаружили, что существует целый спектр чувствительности: от полной нечувствительности височных долей до очень высокой чувствительности и заканчивая пациентами с височной эпилепсией. Чувствительность височных долей доктора Докинза намного, намного ниже, чем у большинства людей, с которыми мы работаем, ниже, чем у среднестатистического человека, гораздо ниже[239].
Ведущий цикла Horizon, не смущенный упорством атеиста, спешит предложить объяснение: «Несмотря на неудачу с профессором Докинзом, эксперименты доктора Персингера над более чем тысячей двуногих подопытных кроликов зашли дальше, чем любые другие, в установлении четкой связи между духовным или религиозным опытом и височными долями человеческого мозга».
То есть РДМО зависит от чувствительности височных долей к магнитным полям? А недостаток РДМО объясняется их нечувствительностью? Это важный вопрос, поскольку если РДМО вызван магнитным полем, значит, он не имеет отношения к какой-либо объективной духовной реальности за пределами нас самих. Он происходит беспорядочно и произвольно с предрасположенными к нему людьми в магнитном поле определенного направления и силы. Согласно Персингеру такие магнитные поля объясняют не только РДМО, но и внетелесный опыт, и рассказы о похищениях НЛО.
Многие научные журналисты восприняли утверждение Персингера и другие подобные ему не только как правильные, но и как неизбежные. CNN, BBC, Discovery Channel, научно-популярные печатные издания – все наперебой расхваливали «шлем Бога». Множество разговоров велось о новой науке нейротеологии[240], соединяющей, подобно мосту, науку и религию, но главным образом, по-видимому, демонстрирующей, что в религии нет ничего особенного.
Все всякого сомнения таких взглядов придерживается и сам Персингер. Вторя Докинзу, Персингер назвал религию «артефактом мозга»[241] и «когнитивным вирусом»[242]. Предлагая простое объяснение для РДМО, он сказал в интервью журналу Time: «Предчувствие нашей собственной гибели – цена, которую мы платим за высокоразвитые лобные доли… Во многих отношениях это [опыт познания Бога] великолепная адаптация. Это встроенная соска-пустышка вроде тех, которыми успокаивают младенцев»[243].
Он также считает, что открытие подлинных истоков религии и духовности могло бы способствовать миру во всем мире. Как он объяснял в статье 2002 года, «религиозные верования, большей частью подкрепленные личным опытом ощущаемого присутствия, – стойкий и действенный фактор в широкомасштабных убийствах групп, придерживающихся веры в одно божество, другими группами, ассоциирующими себя с верой в другое божество»[244].
«Экспериментальный метод – самый мощный инструмент, каким мы располагаем, именно так мы находим истину и то, что ею не является»[245].
Нейробиолог Майкл Персингер
Здесь, как и прежде, главный вопрос, которым нам следует задаться, – не в том, представляет ли «шлем Бога» угрозу для религиозных людей или оскорбляет их, а в том, относится ли он к науке?
Поразительное открытие доктора Персингера
«Причины религиозного упорства в последние пять лет стало проще выявить благодаря достижениям в нескольких современных областях науки, в том числе в новой, получившей название нейротеологии. По-видимому, устройство нашего мозга обеспечивает нам предрасположенность к духовной вере»[246].
Патчен Барсс, Saturday Night
«Лишь очень немногим ученым хватает духу исследовать саму суть человеческого существования»[247].
Нейробиолог Майкл Персингер
«В этом помещении происходило нечто удивительное. Одна женщина решила, что рядом с ней материализовалась ее умершая мать. Другая ощутила присутствие чего-то настолько мощного и доброго, что расплакалась, когда это ощущение исчезло»[248].
Роберт Герч, Saturday Night
«Шлем Бога» начался как на редкость притягательная идея. Ведь многие нейробиологи-материалисты давно надеялись зафиксировать РДМО как вспышки избыточной электрической активности в мозге. Нейробиолог Майкл Персингер, родившийся в Америке и работающий в Лаврентийском университете в городке Садбери на севере Онтарио, Канада, в 70-х годах XX века приступил к исследованиям, придерживаясь этого конкретного подхода к РДМО, и кульминацией его исследований стал проект «шлем Бога», запущенный в начале 80-х годов[249].
В особенности Персингера заинтересовала концепция «ощущаемого присутствия» – чувства, что рядом с нами кто-то есть, возможно, второе «я», – в тех случаях, когда мы явно одни[250]. Он выдвинул гипотезу, согласно которой такой опыт возникает, когда левое полушарие мозга осознает нечто вроде правополушарного «я»[251]. В одной из ранних статей (1983) Персингер называет добавочные «я» «промежуточным продуктом височных долей»[252], позднее – «паразитическим сознанием» (2002).
Но какого рода опыт вызывает это ощущение присутствия? Персингер утверждает, что магнитные поля определенной силы способны вызвать это неуловимое присутствие, провоцируя вспышки электрической активности в височных долях. Ощущаемое присутствие, в свою очередь, может объяснять как традиционный мистический опыт, так и современные рассказы о похищениях инопланетянами. Как Персингер сказал зрителям цикла Horizon, «если взглянуть на данные, имеющие отношение к этому вопросу, наблюдается рост судорог, в том числе связанных с височными долями, и конвульсий одновременно с ростом глобальной геомагнитной активности повсюду на Земле»[253].
В основном рост активности магнитного поля вызван вспышками на солнце, сейсмической активностью, передачей радио– и микроволнового диапазона, электрическими устройствами, другими внешними источниками. Однако он может возникать и в самом мозге, где, как мы уже видели, имеются электрические компоненты. Персингер предположил, что электрические микросудороги в височных долях порождают широкий спектр измененных состояний, которые приводят к религиозным и мистическим видениям, внетелесному опыту и даже воспоминаниям о похищении инопланетянами.
Персингер рассчитывал, что его «шлем Бога»[254], стимулирующий височные доли электромагнитными волнами, позволит большинству участников столкнуться с ощущаемым присутствием. Именно эти результаты он и его коллеги получили в ходе исследований за последние два десятилетия.
Результаты Персингера
В материалах, опубликованных в Journal of Nervous and Mental Disorders (2002), Персингер и Фэй Хили сообщали, что в условиях двойного слепого исследования они подвергали 48 студентов университета, правшей, в том числе 24 мужчин и 24 женщин, воздействию слабых (от 100 нанотесла до 1 микротесла) комплексных импульсных магнитных полей. Выбранные поля были немногим мощнее тех, которые создает монитор компьютера или мобильник. Эти поля применялись одним из трех способов: преимущественно с воздействием на правую височно-теменную область (часть мозга, расположенную на пересечении височной и теменной коры), преимущественно с воздействием на левую височно-теменную область, или с одинаковым воздействием на височно-теменную область обоих полушарий мозга (в одном случае на группу). Воздействие продолжалось 20 минут, пока участники исследования в непрозрачных очках находились в помещении, где было очень тихо. Для четвертой группы было создано подобие условий эксперимента, то есть их не подвергали воздействию магнитного поля, хотя участникам объявили, что их могут подвергнуть этому воздействию[255]. Предварительно к участникам было применено профилирование по подверженности гипнозу (Spiegel and Spiegel, 1978), чтобы проверить, насколько они внушаемы.
Две трети участников сообщили об ощущаемом присутствии под воздействием магнитных полей. Но 33 % участников контрольной (без воздействия полей) группы тоже сообщили об ощущаемом присутствии[256]. Другими словами, Персингер обнаружил, что под воздействием магнитного поля об ощущаемом присутствии сообщило вдвое больше участников, чем без воздействия магнитного поля[257].
Примерно половина участников заявила, что чувствовала в помещении «кого-то еще». Еще примерно половина описала разумное существо, которое перемещалось, когда они пытались «сосредоточить внимание» на его присутствии. Около трети участников полагали, что рядом с ними находился умерший родственник или некий культурный аналог «духа-наставника». В ходе исследования те участники, которые получили больше стимуляции правого полушария или обоих полушарий, сообщали о более необычных феноменах, чем те, кто получал больше стимуляции левого полушария.
Персингер сделал два вывода: что опытом ощущаемого присутствия можно манипулировать экспериментальным способом, и что этот опыт «может быть фундаментальным источником феномена, который приписывают посещению богов, духов, другим эфемерным явлениям»[258]. Первый вывод – результат исследований, который должен поддаваться воспроизведению, если он достоверен. Второй, конечно, всего лишь мнение.
Такими были результаты, полученные Персингером и опубликованные в 2002 году в Journal of Nervous and Mental Disorders. Как их восприняли научно-популярные СМИ – другое дело. Как мы уже видели, в нашей культуре научно-популярные СМИ взяли на себя роль распространителей материалистских представлений о религии. Были ли они готовы с надлежащей критичностью отнестись к представлениям, которые решили пропагандировать?
«Попытка низвести Бога до уровня нескольких своевольных синапсов может показаться кощунственной и самонадеянной, однако современная нейробиология без тени смущения определяет наши самые священные идеи – любовь, радость, альтруизм, сострадание – как всего-навсего помехи нашего впечатляюще большого головного мозга. Персингер заходит на шаг дальше. По сути дела, его работа представляет собой теорию великого объединения сверхъестественного: он верит в то, что мозговые нарушения объясняют почти все, что можно назвать паранормальными явлениями – инопланетян, небесные видения, ощущения прошлых жизней, околосмертный опыт, осознание души, – что угодно»[259].
Джек Хитт, журнал Wired
Путешествие популярной науки в рай и в ад
По имеющимся данным, «шлем Бога» примерило более тысячи человек[260]. В их число входит ряд научных журналистов и писателей, продемонстрировавших преданность своему делу и совершивших паломничество в Садбери на своих стареньких малолитражках, чтобы в свою очередь опробовать шлем. С некоторыми из них случились удивительные откровения.
Британский журналист Иэн Коттон, который посетил лабораторию Персингера, чтобы найти объяснение росту численности христиан-пятидесятников в последние десятилетия, признавался: «На самом деле мне было страшно… Бог знает, что могло обнаружиться в глубине моего разума»[261]. Во время первого сеанса Коттон вспоминал только дом, где прошло его детство. Но во время второго сеанса
добавился негромкий фоновый звук, смутно напоминающий «нью-эйдж» и колокола восточного храма. Охотно отреагировав на него, мой мозг начал совершенно новое ментальное путешествие – на этот раз с явно восточным, тибетским оттенком. Постепенно его яркость и убедительность усиливались, пока внезапно, словно при помощи реалистичной ракеты-носителя, я не перенесся в сам храм, в вереницу серьезных тибетских монахов.
Коттон даже не сомневался в том, что и он был тибетским монахом[262].
Канадского журналиста Роберта Герча в репортаже для Saturday Night не обрадовали и не опечалили подобные откровения – в сущности, он был разочарован: «Это краткое, сбивающее с толку, но приятное ощущение – однако не Смысл Жизни». Доктор Персингер объяснил Герчу, что подходящим участником для такого эксперимента он не является, так как ему свойственны определенные ожидания[263].
Канадскому автору научных публикаций Джею Ингрэму повезло чуть больше. В погоне за сюжетом о вере в похищения инопланетянами он надеялся «увидеть» инопланетян. Он вспоминает:
Видел ли я инопланетян? К сожалению, нет. У меня не возникло даже жутковатого ощущения чьего-то присутствия в одном помещении со мной. Возможно, мой мозг не склонен к таким ярким образам. Однако я видел ряд крошечных лиц, проплывающих передо мной. Они напоминали головки из белого веджвудского фарфора, были только женскими, на темном фоне, и сменяли друг друга у меня на глазах. Это видение завораживало, хоть и было мимолетным[264].
Американский журналист Джек Хитт тоже видел девушек. Но они меньше походили на призраков:
Не знаю точно, как меня характеризует то, что нервные ощущения, предназначенные для того, чтобы вызвать видения Бога, дали волю моим давним чувствам к девушкам. Впрочем, не у меня первого Бог смешался с мыслями о сексе поздно ночью[265].
Однако у некоторых участников примерка шлема оставила поистине поразительные впечатления. Британский психолог-исследователь Сюзан Блэкмор в статье для New Scientist отмечала среди прочего:
Казалось, что-то вцепилось в мою ногу и тянуло ее, сгибало, тащило вверх по стене. Мне казалось, что я вытянулась чуть ли не на половину расстояния до потолка.
А потом возникли эмоции. Совершенно неожиданно, но живо и ярко, я вдруг ощутила гнев – не просто недовольство, а гнев явно того рода, при котором голова остается ясной, и ты переходишь к действиям, вот только предмет или объект для этих действий отсутствовал. По прошествии секунд десяти гнев улетучился, но вскоре сменился столь же внезапным приступом страха. Мне просто вдруг стало страшно без какой-либо определенной причины. Никогда в жизни я не испытывала таких острых ощущений в сочетании с полным отсутствием какой-либо причины для них. Я была почти готова оглядываться по сторонам, чтобы выяснить, кто это сделал[266].
Блэкмор приписала свой опыт изменениям в магнитном поле.
Волна будущего?
В целом электромагнитный волновой шлем Персингера был воспринят научно-популярными СМИ как впечатляющее и революционное открытие, о чем свидетельствуют комментарии журналистов. Бесспорно, шлем прекрасно вписался в сюжет «идеальная наука vs религия», его сочли серьезным вызовом, брошенным религиозным людям, но почти не доставляющим неудобств материалистам. Так, Джек Хитт писал в Wired:
Те из нас, кто предпочитает видеть в жизни частицу тайны, слегка разочарованы. Немного освоившись в своем путешествии в мир разума, я почувствовал, что меня охватили опасения. Я – бывший приверженец епископальной церкви, цепляющийся за смутное ощущение божественного, однако я не в восторге от мысли, что моя остаточная вера в существование Всемогущего может подвергнуться клинической лоботомии в результате эксперимента Персингера. Действительно ли я хочу, чтобы Бог стал таким же объяснимым и предсказуемым, как выброс эндорфина после трехмильной пробежки?[267]
Из канадской Saturday Night:
Результаты, полученные новой наукой [нейротеологией], в конечном итоге полностью согласуются с тем, что наука делала для религии на протяжении 500 лет. Они ни у кого не должны вызывать шок. Приятный трепет – возможно, но не шок[268].
Третий вариант, не вписывающийся в шкалу от приятого трепета до шока, – осторожность. Но в сюжетах о «шлеме Бога» знамена осторожности вроде приведенных далее развеваются редко, если появляются вообще.
Лишь немногие задавались вопросом, почему это открытие не привлекло больше внимания нейробиологов. Возможность обходить стороной психические процессы и воздействовать непосредственно на нейронные сети мозга, чтобы внедрить конкретные идеи или вызывать специфический опыт, должна была стать сенсацией в профессиональных научных СМИ. Но не стала. Почему?
Риск, что психологическое внушение (повышенная вероятность того, что мы испытаем некий эффект, если наше окружение способствует его предвкушению) окажется наиболее вероятным объяснением, был списан со счетов или признан незначительным при удивительно малом внимании, уделенном месту проведения[269] экспериментов Персингера. Садбери – городок с населением примерно 160 тысяч человек, в редконаселенном районе Онтарио, второй по величине провинции Канады. Персингер привлек пристальное внимание международной общественности к местному Лаврентийскому университету. Насколько велика вероятность, что студенты с факультета психологии, где он преподает и среди которых он набирал участников эксперимента с опубликованными результатами (2002), действительно не знали, чего ожидать от «шлема Бога» в камере «Рай и ад»[270]? Некоторые журналисты так же, как Джек Хитт в своей статье в Wired, кажется, обратили внимание на такую возможность, но так и не рассмотрели ее:
Вполне возможно, что все предварительные разговоры о видениях просто привели мое рациональное левое полушарие в состояние крайне скептического перевозбуждения. Такая подготовка – вы обязательно почувствуете присутствие Бога – в моем случае могла оказаться ошибкой. Когда позднее я затронул этот вопрос в разговоре с Персингером, он объяснил, что его аппаратура действует на людей по-разному, в зависимости от их «лабильности» – выбранное Персингером слово означает чувствительность или уязвимость. Решающим стал следующий довод: «Кроме того, вы находились в комфортабельной лаборатории. Вы знали, что с вами ничего не случится. А если бы опыт той же интенсивности произошел в три часа утра, когда вы находились у себя в спальне совсем один?[271]
Бессистемность сообщений об опыте, связанном с «шлемом Бога», не вызвала скептицизма. К примеру, New Scientist объяснял:
Суждения людей об этом присутствии зависят от их собственных предубеждений и верований. Если незадолго до этого умер кто-то из их близких, у них возникает ощущение, что этот человек вернулся, чтобы увидеться с ними. Религиозные натуры зачастую идентифицируют это присутствие как Бога[272].
Но именно этого нам и следует ожидать, если речь идет об эксперименте, вызванном психологическим внушением. Атмосфера опыта создана имеющимися ожиданиями, чувствами, воспоминаниями, другими ментальными источниками индивида[273]. Но если «шлем Бога» путем магнетического воздействия создает неврологический эффект (в противовес психологическому), должен ли опыт участников быть настолько всесторонним? Ведь мозг – это орган. Истинные физические эффекты должны появляться в диагностических характеристиках, таких, как простые, предсказуемые и краткосрочные галлюцинации (ауры), предшествующие припадкам височной эпилепсии.
Персингеру регулярно отказывали в грантах Совета по естественнонаучным и инженерным исследованиям Канады (NSETC)[274]. Сообщалось, что он лично финансирует большинство своих исследований в этой области благодаря своей работе психолога-клинициста. В принципе это обстоятельство не дискредитирует его работу, но вызывает вопросы. В такой светской стране, как Канада, тот факт, что исследования Персингера могут обеспокоить религиозную часть населения, – маловероятная причина утраты интереса Советом.
Отсюда следует логичный вопрос, не принимались ли негативные решения канадских коллег Персингера на основании соображений, которые научно-популярные СМИ предпочли проигнорировать.
«Исследования сознания все еще находятся на стадии младенчества, поэтому никто не знает, чем на самом деле вызвано ощущаемое присутствие»[275].
Роберт Герч, Saturday Night
С нейробиологами, которые могли бы выразить предостережение, редко консультировались при написании статей. Активность височной доли была зафиксирована во время РДМО (наряду с прочей активностью мозга, как мы увидим в главе 9). Но поскольку Персингер утверждал, что подобный опыт можно гарантированно спровоцировать электромагнитными волнами, направленными на височные доли, это утверждение должно подкрепляться подробностями. Когда Докинз так и не сумел почувствовать ничего такого, чему он сам мог придать значение, Персингер просто отнес его к обладателям низкой чувствительности височной доли. Проблема этого объяснения заключается в том, что Персингер сам разработал концепцию чувствительности височных долей. Независимую проверку она не проходила[276].
Однако самая серьезная единичная проблема выглядит так: Персингер не предлагает изображений[277], подтверждающих его заявления о том, что происходит в мозге участников; скорее, он полагается на выводы из субъективных отчетов участников его эксперимента. Следовательно, невозможно установить наверняка, что именно подвергающиеся его воздействию участки мозга действительно вызвали (или не сумели вызвать) данный опыт у участников или что магнетическая стимуляция имела ожидаемый (или же хоть какой-то) эффект. Поскольку методы нейровизуализации в настоящее время достаточно развиты, примечательно, что лишь немногие из авторов статей о работе Персингера отмечают отсутствие этих методов.
«Работа доктора Персингера подразумевает, что поля различной формы и их воздействие на левую или правую височную долю могут сыграть свою роль в том, что участник приобретет опыт общения с Богом или не приобретет его»[278].
«Бог в мозге», ВВС
В целом отчеты в СМИ показали явную тенденцию к оборонительной позиции в случае возникновения каких-либо сомнений. К примеру, Джей Ингрэм, видевший крошечные белые лица, писал:
Прав ли Майкл Персингер, действительно ли электрическими явлениями в височных долях объясняется рост числа сообщений о похищениях инопланетянами? На основании моего опыта продемонстрировать это невозможно. Но сама гипотеза кажется мне верной, хотя и следует признать, что в ней есть пробелы, которые надлежит заполнить. Она убедительна, но не доказана[279].
Но поскольку Ингрэм рассматривал такой вопрос, как похищения инопланетянами, безусловно, наиболее убедительным объяснением его собственного видения является внушение?
Подобным образом о Персингере высказался Роберт Герч из Saturday Night: «Если он прав, произойдет сдвиг парадигмы, и он прославится. Но даже если он не прав, это все равно наука»[280]. Возможность, что работа Персингера действительно может быть наукой, только недостаточно хорошей и современной, рассматривалась редко. Настолько удачный (с точки зрения материализма) сюжет просто обязан был оказаться истинным.
«Шлем Бога» и популярная наука
«Джим живет в Калифорнии и увлекается экстремальным спортом. Однако он не испытывает пределы действия гравитации или усталости. Его снаряжение состоит из затемненной комнаты, повязки на глаза, плотных заглушек в уши и восьми магнитных катушек, соединенных с персональным компьютером и закрепленных на голове повязкой с липучками.
В следующие выходные изобретатель головной гарнитуры “Шакти” Тодд Мерфи будет одним из выступающих на фестивале “Религия, искусство и мозг” в Винчестере, – наряду с суфийскими танцовщиками, музыкой Джона Тавернера, психологами, нейробиологами и фармацевтами. Ключевой момент разговора – “Эволюция, опыт и проявление религиозного импульса – что побуждает мозг выдавать его и почему?”
Рита Картер, научный консультант фестиваля и автор популярной книги по нейробиологии “Как работает мозг”, описывала ситуацию, в которой она стала “одним целым” с газовой плитой, всей комнатой и наконец – со всей вселенной»[281].
Джером Бернс, The Times of London
Внушение идейМожно ли насаждать идеи или воспоминания нейробиологическими методами? Правительства многих стран сочли бы методы управления мыслями или насаждения воспоминаний чрезвычайно полезным инструментом в борьбе с диссидентскими политическими фракциями. Они охотно взялись бы финансировать исследования в этой сфере, если бы те считались продуктивными. В сущности, в 60-х годах XX века Пентагон, по-видимому, финансировал нейробиологические эксперименты в этой области[282].
Но в 1978 году Э. Холгрен с коллегами опубликовали ретроспективный анализ ментального воздействия в 3495 случаях электростимуляции, примененной симметрично к медиальным височным долям (МВД) 36 человек. Холгрен и остальные обнаружили, что большинство случаев стимуляции МВД, а точнее 92 %, не вызывали никакой ментальной реакции – такой, как ощущения, зрительные образы, мысли, эмоциональные реакции и т. д. Эти же исследователи также сообщили, что ментальные изменения, вызванные электростимуляцией МВД, были в высшей степени непостоянными, разнообразными и специфическими. Эти результаты говорят в пользу мнения о невозможности систематически вызывать конкретный ментальный опыт (например, РДМО) путем стимуляции височных долей, как электрической, так и магнитной[283].
Вызывать конкретный ментальный опыт с помощью каких-либо технологий скорее всего невозможно. Одна из причин, как указал научный журналист Джон Хорган в недавней статье в журнале Discover, заключается в том, что каждый программирует свой мозг по-своему. Даже мозг лабораторных крыс действует по-разному в зависимости от нахождения в том или ином лабиринте, а в одном и том же лабиринте мозг каждой крысы действует по-своему. Нейробиолог из Университета Аризоны Брюс Макнотон, специалист в этой области, вообще сомневается в возможности составления словаря для расшифровки человеческой памяти – «несравненно более сложной, изменчивой и контекстно-зависимой, нежели память крыс». Как объясняет Хорган,
в лучшем случае, полагает Макнотон, можно было бы составить словарь для одного человека, наблюдая за работой его нейронов на протяжении лет, ведя учет всем поступкам и выслушивая его описание собственных мыслей. Но даже тогда такой словарь будет в лучшем случае несовершенным, вдобавок его придется постоянно пересматривать с учетом постоянно приобретаемого человеком опыта[284].
Кроме того, добавляет он, «этот словарь больше никому не пригодится». Так что такие фильмы, как «Вспомнить все», «Матрица» и «Вечное сияние чистого разума», где воспоминания просто вводят в человеческий разум, – плодотворная идея для научной фантастики, недостижимая в реальности.
Популярная наука придерживается культуры однонаправленного скептицизма – то есть скептицизма, направленного лишь в одну сторону. Она скептически относится к любым предположениям, что духовность соответствует чему-то за пределами нас самих, но удивительно падка на любые редукционистские объяснения этого явления. Поэтому неудивительно, что еще до каких-либо попыток воспроизвести результаты Персингера «шлем Бога» зажил отдельной жизнью. Научные журналисты-паломники съезжались в Садбери издалека, чтобы примерить шлем. Кому-то история со шлемом казалась не только верной и неизбежной, но и готовой к внедрению в популярную культуру и к коммерциализации.
Персингер предвидел это. Он задал журналисту Роберту Герчу вопрос: «Можно ли использовать шлем для снижения тревожности в мире, который стремительно секуляризируется?»[285] Персингер продолжал:
К умирающим от рака людям, которые не верят в Бога, мы могли бы применить эту стимуляцию, чтобы вызвать чувство целостности, способствовать ощущению личного развития. В будущем в каждом доме, почти согласно восточным традициям, можно будет увидеть место, которое, по сути дела, является личным «центром Бога», где можно сесть, «открыться воздействию», будь то с помощью шлема или без него, и стремиться к личному развитию. Может быть, мы обрели технологию, которая позволит нам разгадать последнюю из величайших загадок, изучить наше собственное «я»?[286]
Его коллега Тодд Мерфи приступил к выводу на рынок портативного, потребительского варианта шлема как устройства «нью-эйдж» для мгновенного обретения духовности. Его нейромаркетинговой целью, как он поспешил заявить, было «совершенствование духовности, а не ее замена»[287]. И действительно, вскоре «шлем Бога» оброс целой нейромифологией. К примеру, Мерфи искал способы сочетать эволюционную теорию Дарвина с буддийским учением о реинкарнации[288].
«Первое, что нам необходимо сделать, – это принять дарвиновскую теорию естественного отбора. Если мы сделаем это, то придем к выводу, что перерождение есть адаптация, внесшая свой вклад в наше выживание в некий момент истории нашего вида. И если так, значит, конкретные механизмы действия перерождения должны быть одинаковыми для всех, поскольку у всех нас есть общий с точки зрения эволюции предок»[289].
Тодд Мерфи, соавтор Майкла Персингера
В настоящее время Мерфи работает независимо от Персингера, и пока неясно, можно ли отнести его работу к научным исследованиям. «Мы не проводим никаких официальных исследований, – сказал он недавно Бренту Рейнсу из журнала Alternate Perceptions. – Скорее, люди сообщают о своем опыте, и если он оказывается интересным, я срочно направляю их к доктору Персингеру»[290].
«Большинство институтов требуют безусловной веры, а институт науки превращает скептицизм в добродетель».
Роберт К. Мертон, «Наука и устройство общества»
Однонаправленный скептицизм
Почему скептицизм направлен лишь в одну сторону? Многие люди, примерившие «шлем Бога», гордятся своим критическим мышлением. Некоторые даже принадлежат к официальным обществам скептиков и считаются их почетными членами[291]. Так, Сюзан Блэкмор состоит в Комитете по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP), в 1991 году она была удостоена награды Комитета «Выдающийся скептик». Сюзан считается одним из самых известных скептиков в британских СМИ. Однако уместным будет вопрос, что же это за «скептик», если он не сознает, что признанная психология внушения легко объясняет эффект «шлема Бога» без какой-либо необходимости обращаться к электромагнетизму?
Три фактора могут помочь предоставить объяснение. Во-первых, научная журналистика берет начало в культуре, где скептицизм был направлен лишь в одну сторону. Социолог Ричард Флори отмечает, что с конца XIX века журналисты начали воспринимать себя как естественных преемников традиционных религиозных или духовных лидеров. Он пишет: «Журналистика стала идеальной преемницей религии, поскольку она одна могла обеспечить надлежащее руководство и для общества, и для отдельно взятых его членов»[292]. Полагая, что материализм – это надолго, многие журналисты сочли своей задачей продвигать материализм за счет традиционных, духовно ориентированных представлений о человеческой природе. С тех пор журналистика строилась по образцу науки, с «объективностью» в качестве нового стандарта. Как правило, она демонстрировала лишь резкую критику религиозных взглядов, которые вытеснила. Как отмечает Флори,
если религию и представляли как игравшую хоть сколько-нибудь позитивную роль, то лишь с чисто функциональной точки зрения – в том смысле, что нравственные представления, характерные для религии, могли быть источником стойкости для некоторых индивидов, но не являлись авторитетом для современного общества[293].
Второй фактор – то, что явное напряжение в новом устройстве журналистики довольно рано стало очевидным. Объективность в понимании ученого отнюдь не является разумной целью для журналиста. Ответственная журналистика (точная, честная, смелая, чуткая, уравновешенная, свободная от влияния конфликта интересов) безусловно возможна. Но журналист – это субъект, который пишет о деятельности субъектов для аудитории субъектов. Какую бы позицию он ни занимал при изложении сюжета, она не исключает субъективизма. Так какова же участь объективности при новом порядке?
Читать бесплатно другие книги:
