Ты, главное, пиши о любви Москвина Марина

багряного

пока

только чистый

воздух

9 сентября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Sms: Меня

подвез

конюх

виктор иваныч

и лошадь

нежно

расцеловала

все

лицо

Так нравятся

ресницы

у лошади

всегда ношу

хлеб

в кармане

14 сентября

Бугрово

Юля – Марине

Sms: Начинается

золото

синий

горизонт

*** some

text missed

16 сентября

Москва

Марина – Юле

Здравствуй, Юлька!

Вчера я впервые за этот год ела арбуз!

Еще я стала большой поклонницей композитора Владимира Мартынова. Тут они с женой Татьяной Гринденко гостили на «Культуре» у бесхитростной Сати Спиваковой, которая все твердила: «Ой, ну какие же вы пессимисты. А вот я с вами поспорю!»

Заговорили о фольклоре. Он сказал, что не переносит Чайковского, вообще композиторы девятнадцатого века перекрыли воздух фольклору.

Гринденко:

– Вот у нас был фольклорный певец настоящий в гостях. И мы попросили его спеть какую-то песню. А он заплакал. «Как же я спою эту песню? – говорил он, утирая слезы. – Ведь сейчас осень… Может быть, потом, летом…»

Опять же Карлуша – сплошь радость – без пробелов!

Только послушай:

«Самое большее: Ты можешь вернуться к Тому, что Ты есть. Причем будучи всем этим. Тогда больше нет частей и нет связей… Потому что Ты просто есть. Потому что Ты и есть все части, все связи, вся разделенность. Все места, времена, все существа. Ты никогда не сможешь быть чем-то кроме Себя. Ты никогда не сможешь воспринять что-то «другое». И никогда не сможешь воспринять самого Себя.

Ни «что» невозможно.

И поэтому Ты есть все и ничто»[3].

Плюс еще очень много интересного, о чем не напишешь в одном коротком письме.

Смотрю на звезды вместе с тобой, не придавая значения эфемерным тучам.

Как дела с твоим фильмом про Михайловское?

17 сентября

Бугрово

Юля – Марине

Sms: Мне бы

хотелось

снимать –

шумит под

ветром

осока падает

падает

лист гуляют

тени от

солнца. Сейчас

на ветке с

красным

шиповником

сидел стриж

23 сентября

Москва

Марина – Юле

Ясный денек поманил меня на Ваганьково, где поверхность земную по щиколотку завалило листвой, мне подарили модные грабли – веером, и я сгребала листьев целые горы – и у Андрюхи Антонова, и у бабушки Груши. Еще купила рыжих хризантем и всем их напоследок – ведь стремительно приближаются заморозки! – посадила.

«Я, конечно, не такой знаток поэзии, как Седов, – говорил мне Андрюха Антонов, – но мне тоже хотелось бы прочитать тебе стихотворение… Иссы.

Да. Надо было белые. Но получились рыжие.

Тоже ничего.

25 сентября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Sms: веду

волка полем

в дождь,

ноги

мокрые но волк

счастлив

5 октября

Каошунь

Марина – Юле

Здравствуй, Юлька!

На острове Формоза, что значит «Прекрасный», как назвали Тайвань прибывшие сюда португальцы, в кронах акаций бушует сильнейший ветер с Южно-Китайского моря. Город Каошунь охвачен подготовкой к Празднику Полнолуния. Поэтому из далекой России для лунной церемонии специально был приглашен «Мистер Мун», чей личный месяц должен превратиться в полную Луну – со всеми ее кратерами и вулканами.

Мы возожгли ее в ночь полнолуния на необитаемом острове, на высоченном баньяне, под которым всегда царит прохлада, и только непуганые белые цапли и огромные черепахи обитают там. На озере цветут белые и пурпурные лотосы.

Сам «Мистер Мун» в плаще и шляпе своего отца Александра Ивановича, учителя по физкультуре и географии из уральского городка Нижние Серги, на плоту плыл по озеру с шестом вместо весла – в окружении настоящих золотых рыбок, а из воды торчали головы удивленных черепах.

Все просто шок испытали – и люди и звери, когда над Лёниной личной луной – воссияла – всеобщая.

В парк пришли тысячи тайваньцев, сначала они в полной тишине любовались лунами, но вдруг все разом запели какую-то древнюю лунную песню, и долго пели под перевернутым ковшом Большой Медведицы и грохот волн Южно-Китайского моря.

Тут мне приходит sms:

«Марина!

Есть заказ

сочинить поэму

об одной

московской

75-летней

старушке.

Возьметесь?»

9 октября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Sms: дорогая

моя марина!

ОНИ ЛЕТЯТ

ваши багряно-золотые

12 октября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Шлю фотку: мы с Алексеем в лодке посередине озера в журавлиный день – над нами пролетает клин за клином, какой-то массовый перелет.

А это лось Фагот, растущие рога Фагота в юности были похожи на кубки в руках бога вина и веселья Диониса. Фагот – наш Вакх. Теперь, когда его рога скорее смахивают на весла, – гребец. И «веточник», любит ветки. Каждый день мы таскаем ему ветки – малины, ивы. Зимой хвою. И охапками носим Фаготу иван-чай.

14 октября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Sms: Гуси летят

нескончаемым

потоком.

К снегу.

И ночью летят

и днем.

Все небо

в гусях. Клинья

встречаются

в пути. Гусиное

гусиное небо

на Покрове

19 октября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

А ведь для выкармливания, Марин, есть еще и соска. С ней такая морока, ой-ой-ой! Это бесконечное подогрел, покормил, сполоснул, прокипятил. Так мы растили косуленка Лушу, так мы выкармливаем лосенка Ладу.

С Ладой случилась история (я вам писала?): она у меня проглотила соску. Жадно пила молоко и проглотила. А это инородный предмет! Я чуть с ума не сошла.

Стою, на мне лица нет, и среди прочих пришел меня поддержать и утешить наш пьющий помощник Гена, рассказал, как в детстве проглотил металлический шарик – и ничего!

Я пересказала Андрею.

– Видишь, – говорю, – Гена проглотил металлический шарик в детстве, и все нормально.

На что Андрей мне ответил:

– А ты посмотри теперь на Гену. Разве?

Слава богу, обошлось, и сегодня – в День Царскосельского лицея – Лада «выдала» соску нам обратно.

24 октября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

У нас происшествие: Фагот выбил рогами дверь и ушел – жениться (начался гон). Мы искали его целый день – по полям и лесам, столько куч, накопанных кабанами в полях. Золотые липы, вязы и клены. Мы ходили и кричали на все лады: «Фагот! Фагот!» А он вышел уже на трассу на Новгородку – Псков. Шагал по обочине, как хиппи. Мотал головой и голосовал.

Золотая, золотая (!!!), Марина, осень.

И лось на тропе любви.

Он шел, покачивая по пути рогами-веслами. Бродяга с «серьгой» на шее. Был такой наполненный жизнью и счастливый. Так красиво смотрелся в чистом поле, осеннем, залитом солнцем, и с дубами (одинокие дубы в чистом поле).

Шел…

И это, Марина, очень хорошая и счастливая была прогулка.

Вернули его на печенье.

Три килограмма на тридцать километров.

За любовь.

5 ноября

Москва

Юля – Марине

Привет, Марин! Я в Москве.

У нас там повсюду туманы и дожди, ветер, ночью звезды и крик неясыти.

Гусь мой Хиддинк встал!!! елки-палки, на крыло!

Все время сидит на горе, на горках, пусть это даже куча дров – к высоте привыкает. Он бегает уже на одних носочках, как балерина на пуантах, и почти оторвался от земли – все-таки для домашнего гуся и пять сантиметров это взлет и небо.

Волк мой меняет зубы, оставляя молочные мне в ладони.

Не знаю – возвращаться или нет в Москву на зиму, заранее плачу от расставания с моей волчицей (она воет без меня по ночам, да и со мной – тоже). Я там совсем одичала, только волк и гусь мне товарищи.

8 ноября

Москва

Юля – Марине

Мы с вами сейчас не увиделись и, в общем, давно не виделись, но вы обязательно знайте, что, во-первых, у меня все хорошо, во-вторых, я надеюсь, что у вас тоже, и в-третьих, я думаю и помню о вас всегда (особенно когда обнимаю гуся или волка).

Мне нравится там гулять, Марин, – простор, горизонт, у нас же здесь не видна линия горизонта, все дома, дома, а там закат так закат, даль так даль, земля, трава, река, ветер.

Мой гусь Хидька смотрит на вас в лучах солнца внимательно и нежно.

Когда его что-то интересует, он наклоняет набок голову и смотрит на вас одним глазом. Глаза у Хиддинка голубые в оранжевой окаемке, и вот так заинтересованно смотрит он на вас, и я вместе с ним, как вы нас, Марина, научили.

Будем счастливы и не заболеем гриппом!!!!

Ваша Юля.

9 ноября

Москва

Юля – Марине

И еще, Марин, в нашей глухой глуши у меня подруга – бывшая учительница музыки местной школы искусств, столбовая (ну, то есть, настоящая) дворянка – Наталья Михайловна Курманаевская. Ее бабушка с дедушкой после революции махнули в Китай, все было у них отлично. Потом они, бедняги, вернулись и привезли с собой маленьких детей (среди них и маму Натальи Михайловны). Родителей тут же посадили, детей распихали по всем родственникам – дальше череда безрадостных событий, и, в результате, Наталья Михайловна долгое время жила на Ворониче, а сейчас – в Пушкинских Горах.

Ей 75 лет, она молодец, с лыжными палками, помогая себе (больные ноги), каждый день гуляет, делает прекрасную «клюковку» (а это хороший повод с ней подружиться!), варит вкуснейший суп из тыквы, слушает джаз, поет, танцует и, вот, Марина, – сердечный поклонник ваших книг. Все, что у меня было вашего, я ей дала почитать, но ей хочется иметь свое, чтобы всегда под рукой.

Подпишите книгу Наталье Михайловне – и журавлиный клин прокричит ваше имя в небе, и деревья прошумят ваше имя на ветру.

14 ноября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Марин, привет! За окном темень, тишина, черные сосны, пруд, поля, луны нет. На черных ветках в лесу днем вода, все ветки в каплях. Трава в полях полегла. Подтопленные корни осин, ольхи.

Гуляю с волком, он находит в лесу дички и в этом туманном лесу хрустит яблоками.

Темнеет рано, и так живем в полутьме.

Гуся забираю в темноте на ночь. А он едва различим, какое-то смутное пятно мятущееся. Он то сливается с выпавшим снежком, а то и на черной земле не разглядишь.

Мы оба как будто с повязкой на глазах.

И только мелькание крыльев в темноте.

Несу домой, обняв. А гусь прохладный с мороза и с вечера, тяжелый! В глазах отражаются звезды, Млечный путь. Вдохнешь от пера – так пахнет сладко.

16 ноября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

А с гусем ведь надо гулять, и каждый день! Хорошо, если солнце. А ливни! Вода повсюду, дождь по затылку течет под рубашку. Греешься у камина, и от влажных штанов – пар. Свитер быстро пропах дождями. Дождь моросящий, затяжной! Земля укрыта листьями намокшими, красные точки только осиновые листочки, а так почернело все, в канавах вода черная, и яблоки качаются на воде, не тонут.

А что гусю дожди? Как с гуся вода! Он будет гулять с еще большим наслаждением. Подставлять грудь и спину ветру. Окрас его становится четче и насыщенней. В солнечную сухую погодку перышки были как будто не очень серы, а тут цвет напитался и загустел от влаги, заиграл.

Так на японских гравюрах «кате-га» (вы знаете, Марина, по-японски это значит «цветы и птицы»), когда художник рисовал тушью, в особой пропорции разведенной на воде: птиц под дождем, на снегу, в тумане.

Недели дождей – гусь только рад!

А каково мне?!

Но зато – сколько ливней вместе, сколько бурь! (А у меня еще простуд и горячего чая с каким-нибудь грогом и вареньем.)

Но именно такие прогулки и сближают. У общего костра, котелка. Под одним плащом. Под днищем перевернутой лодки.

3 декабря

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Все синее из-за морозов – небо и поля.

В инее окна и двери, усы и ресницы волка, грудь гуся. Все сверкает, но очень холодно. От мороза трещат деревья. Внутри у стволов трещит. Волка глажу, снимаю льдинки. На черноплодной рябине свиристели.

Дым из труб.

Из Нины Алексеевны: