Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1 Коллектив авторов

§ 8. Общественная мысль, научные достижения и культура в век Просвещения

XVIII столетие вошло в историю как «век Просвещения». Эта эпоха принесла с собой невиданное ускорение темпов социального и духовного развития европейского общества. Все более четкими становились контуры экономической модели, формировавшейся в ходе модернизации. Менялись формы государственного устройства, закреплялись новые элементы правого сознания и политической культуры. Ведущие представители интеллектуальной элиты европейского общества стремились осмыслить все эти процессы, сформировать целостный взгляд на перспективы развития цивилизации, роль человеческого разума в истории, проблемы взаимодействия общества с природой. Мировоззренческие искания XVIII в. привели к разительному обновлению самого стиля философствования, привнесли в него яркий полемический пафос, стремление к «просветительству», повышению роли науки в общественной жизни.

Само понятие «Просвещение» и хронологические рамки этого исторического явления достаточно условны. Просветительское движение возникло еще в конце XVII в., а последние очаги его угасли лишь в начале XIX в. Такая растянутость во времени объясняется нараставшей неравномерностью в темпах развития западных стран, существенной спецификой социальной базы и культурного контекста просветительского движения в различных регионах Европы и Северной Америки. В то же время прослеживается яркая преемственность в формировании и распространении ведущих просветительских идей. Сохраняя национальную специфику, Просвещение превратилось в подлинно общеевропейский духовный феномен.

Значительное влияние на формирование просвещенческой идеологии оказали события двух первых европейских буржуазных революций – Нидерландской и Английской. В XVIII в. взгляды просветителей стали идейным знаменем стремящейся к власти буржуазии, что особенно ярко проявилось в период войны за независимость североамериканских колоний и в годы Великой Французской революции. Однако широкий спектр идей и концепций, выдвинутых просветителями, не ограничивался потребностями рождавшегося буржуазного общества. Под эгидой Просвещения формировался новый целостный взгляд на философию, политику, педагогику, литературу, живопись, эстетику.

От традиций гуманистической мысли просветители унаследовали напряженный интерес к человеку, его нравственной и физической природе, преклонение перед достижениями культуры, интеллектуальным творчеством. Гуманистический антропоцентризм в философии Просвещения был дополнен осмыслением места человека в обществе, анализом его социальной природы. Как и гуманизм эпохи Возрождения, просветительское движение было прежде всего явлением салонной элитарной культуры. Однако идеи просветителей отражали уже не только духовные искания интеллектуальной элиты, но и радикальные перемены в самой картине мира европейского человека. Просветители осознанно стремились к популяризации своих идей. Впервые произведения крупных ученых и философов издавались значительными по тем временам тиражами, шаг вперед сделала система образования. В итоге, просветительские идеи еще не стали достоянием более широких масс, но оказали реальное влияние на складывание новых общественных институтов, в том числе на осуществление реформ «просвещенного абсолютизма».

Существовала и определенная взаимосвязь Просвещения с итогами Реформации. Протестантизм не только сформировал новую конфессиональную среду в европейском обществе, но и дал толчок для переосмысления привычных этических категорий. Новое толкование Кальвином догмата о божественном предопределении и земном призвании, рождение «протестантской этики» с ее подчеркнутым практицизмом и ориентацией на жизненный, в том числе материальный, успех создали предпосылки для формирования нового типа личности. Рожденное в русле этой духовной традиции уважение к частной жизни человека и его успеху, свойственное протестантам «священное» отношение к собственности и фанатичная уверенность в правоте собственных взглядов стали характерными чертами просветительской идеологии и философии.

Просвещенческие научные традиции тесными узами были связаны с естественно-научными и философскими достижениями предшествующей эпохи. Мыслители XVIII – начала XIX столетий опирались на интеллектуальные достижения Р. Декарта и И. Ньютона, Ф. Бэкона и Б. Паскаля, Б. Спинозы и Т. Гоббса, Дж. Мильтона и Дж. Гаррингтона, Г. Гроция и П. Гассенди, П. Бейля и др. У ученых XVII столетия просветители унаследовали рационалистический подход к знанию, представление о единстве и взаимосвязи природных законов, смелость в отстаивании собственных воззрений. Однако научная мысль XVIII в., за редким исключением, по-прежнему оставалась во власти метафизических представлений о природе, человеке и обществе. В сфере философских исканий эта эпоха также не принесла серьезных концептуальных прорывов. Исключение составило лишь творчество И. Канта, Дж. Беркли и Д. Юма, по своей направленности связанное уже не столько с веком Просвещения, сколько с последующей эпохой.

Несколько упрощенно выглядели историософские концепции просветителей, краеугольным камнем которых стало представление о текущей действительности как о вершине исторического процесса. Сама история воспринималась просветителями как восходящее поступательное движение общества от состояния дикости к цивилизации, от несовершенства к совершенству. Подобные воззрения основывались на ярко выраженном прогрессизме просветительской идеологии. Большинством мыслителей XVIII в. «цивилизация» и связанные с нею расцвет науки, литературы и искусства воспринимались как безусловное благо, а деятельный человеческий разум рассматривался как важнейший источник общественного развития. Синтез механистической картины мира и антропоцентризма породил в идеологии Просвещения веру в возможность «человека разумного» изменить мир на основе рационально построенной модели. Себя же просветители считали миссионерами, призванными вести борьбу против главных источников бедствий и ошибок человечества – разного рода суеверий, религиозного фанатизма, невежества. Прогресс разума неразрывно связывался ими с раскрытием внутренних нравственных добродетелей человека. «Цивилизация – есть смягчение нравов», – утверждал в 1757 г. в своем трактате «Друг народа» французский просветитель Рикети де Мирабо.

Идея деятельного, преобразовательного разума в философии Просвещения была предельно взаимосвязана с культом естественности. Философы-просветители широко оперировали терминами «естественный закон», «естественное состояние», «естественные права». Однако просвещенческий взгляд на идею естественности принципиально отличался от античного и средневекового. На смену обожествлению или созерцательному восхищению природой пришло понимание тесной взаимосвязи природного и социального. Просветительская мысль исходила из идеи естественного состояния, как гармонии этих двух начал. Популярной стала мечта об «исправлении» общественных нравов на основе восстановленной «естественной» гармонии. Одновременно начинает зарождаться и деятельное, преобразовательное отношение к природе, которое уже в следующее столетие приведет к появлению идеи «покорения» природы. По мнению большинства философов XVIII в., вышедшее из «природного состояния» человечество бесповоротно связало свою судьбу с гражданским обществом, которому неуклонно сопутствует прогресс наук, искусств и ремесел. Даже те из них, кто отстаивал точку зрения о пагубности подобного развития, не видели перспективы обратного хода истории и окончательного возвращения к природному состоянию. Диалектическое соотношение понятий природы и цивилизации, противостоявших и одновременно дополнявших друг друга, являлось отличительной чертой философии Просвещения.

Итак, Просвещение стало новым этапом в духовной модернизации европейского общества. Соединив и развив многие идеи Гуманизма и Реформации, унаследовав результаты научной революции XVII в., просветительская мысль подготовила масштабную секуляризацию европейской культуры, радикальное обновление картины мира, рождение принципиально новых форм интеллектуального и социального творчества. В этом качестве Просвещение можно считать концентрированным отражением самого духа Нового времени. Выдающийся немецкий философ И. Кант одним из первых дал историческую оценку эпохе Просвещения, охарактеризовав ее как «выход человека из состояния своего несовершеннолетия» под девизом «Supere aude!» («Живи собственным умом!»).

Просветительская идеология обладала яркой критической направленностью. Объектом критики просветителей становились проблемы существующего правления, основы официальной идеологии, теория и практика систем образования и воспитания, цели и задачи культуры и искусства. Одну из своих конечных целей просветители видели в усовершенствовании существующего строя, в подготовке и реализации реформ в самых различных сферах общественной жизни. В то же время, просветители пытались дать ответы и на интересовавшие современников вопросы о дальнейших перспективах цивилизации, о сущности человека как индивида и общественного субъекта. Крупнейшими достижениями XVIII в. стала детальная разработка теорий естественных и гражданских прав человека, общественного договора и возможности сопротивления угнетению, народного суверенитета и разделения властей.

Просветительское движение зародилось в Англии в последней четверти XVII в. Но его основные идеи уходили своими корнями в далекое прошлое. Одним из источников просветительской доктрины можно считать Великую хартию вольностей 1215 г., которая впервые провозгласила невозможность преследования человека или лишения его собственности без решения суда. В период революции XVII в. в английской политико-правовой мысли закрепились идеи естественных прав человека и национального суверенитета. После «Славной революции» 1688–1689 гг. были заложены основы конституционного строя, основанного на принципах разделения властей, парламентаризма, независимости судебной власти.

Особый характер имело и конфессиональное развитие английского общества. Несмотря на официальный статус короля как главы англиканской церкви и ожесточенную борьбу пуритан за искоренение «остатков папизма», уже к концу XVII в. в Англии сложились условия для преодоления религиозной нетерпимости и складывания толерантного стиля межконфессиональных отношений. Англия стала прибежищем для сотен эмигрантов из самых различных стран Европы. В то же время в английском общественном сознании закрепились черты, присущие именно протестантской этике и политической культуре. Протестантизм пробуждал личную инициативу человека, его упорство в достижении поставленных целей, позитивное отношение к светской, мирской жизни, практицизм и расчетливость. Общественное поведение человека, с точки зрения протестантской культуры, считалось способом самореализации индивида, формирования и развития жизненного пространства конкретной личности.

Английские просветители стояли у истоков идеала энциклопедической учености и взгляда на развитие науки как основу человеческого прогресса. Рационалистическая форма мышления, подчеркнутая логичность и прагматизм, материалистическое миропонимание стали важнейшими чертами их философского стиля. В воззрениях многих английских мыслителей проявлялось и нарочитое морализаторство, стремление соотнести ключевые категории естественно-научной картины мира с постулатами «моральной философии», утвердить особое видение человека как существа «естественного» и, одновременно, социального, деятельного, неразрывно связанного с гражданским обществом.

Нравственную основу имела и концепция «общего блага», ставшая ключевой для социально-политических воззрений английских просветителей. Избегая узкой, сугубо утилитарной трактовки человеческого индивидуализма, просветители доказывали равнозначность частного и общественного интереса, разумность и важность их сочетания. В то же время английское Просвещение избегало радикальных общественно-политических идей. Большинство его представителей вполне лояльно относились к сложившейся государственно-правовой системе, равно как и не вступали в открытый конфликт с англиканской церковью. Для английской интеллектуальной элиты не был свойственен тот дух вольнодумства, который будет питать французское Просвещение, и тот политический радикализм, который даст толчок для зарождения просветительской мысли в Америке. Английское Просвещение оставалось прежде всего интеллектуальным, философским, мировоззренческим движением, умеренным в политических амбициях, но чрезвычайно мощным в своем творческом потенциале.

Родоначальником английского Просвещения стал Джон Локк (1632–1704), современник Ньютона и Лейбница, получивший известность как философ лишь в конце своей жизни. Важнейшие труды Локка, в т. ч. «Письма о веротерпимости», «Опыт о человеческом разумении», «Трактаты о правлении», были опубликованы после «Славной революции» и сыграли огромную роль в формировании нового поколения английских политиков, ученых, общественных деятелей. Локк стал одним из первых европейских мыслителей, кто попытался в своих философских рассуждениях преодолеть традиции как теологического мышления, так и метафизики. В этом плане Локк продолжал традиции «английской учености», восходящие к Дунсу Скоту и Оккаму и связанные с приверженностью прагматичному рационализму, четкому разделению методов познания, предпочтению опыта перед теоретическим рассуждением. Локк доказывал, что разум человека – это не столько данность, сколько возможность. Человеческое сознание, согласно Локку, является чистым листком, доской (tabula rasa), на которой можно запечатлеть доступные знания. Поэтому ключевую роль приобретает реальный опыт человека, его способность понимать и обобщать собственные ощущения. «Нет ничего в уме, чего прежде не было бы в ощущении», – утверждал Локк.

Доказывая тезис об опыте как первооснове знания, Локк стал одним из основоположников философии эмпиризма (аналогичный латиноязычный термин – сенсуализм). В качестве источника человеческих знаний он рассматривал лишь чувственный опыт – как внешний (ощущения), так и внутренний (рефлексия). Локк утверждал, что образы чувственно воспринимаемых объектов складываются в разуме человека в виде «идей». В ходе познания важно выявить самые простые идеи, отражающие неотъемлемые свойства вещей и процессов («первичные качества»). Сложные же идеи, согласно концепции Локка, представляют собой лишь комбинации простых. Следовательно, любой догматизм, мистическое или метафизическое восприятие реальности совершенно бессмысленны.

Философия Локка стала символом культа здравого смысла, веры в отсутствие непогрешимых истин, проповеди свободного и критического разума. В ней человек разумный предстает как человек сомневающийся и человек деятельный, а самое главное – как человек, совершенно практичный в своих мотивах, побуждениях и мыслях. Неслучайно, что Локк стал и основоположником политической идеологии нового типа. Естественные и неотчуждаемые права индивида, безусловная свобода мысли и целесообразность подвергать сомнению любые общественные истины, суверенитет народа и договорной характер государства, система разделения властей и гражданское самоуправление, правые основы политической власти и едва ли не священный характер частной собственности – все эти компоненты локковской политической философии станут впоследствии ключевыми категориями либеральной идеологии.

В социально-политических воззрениях Локка особое место занимало понятие «естественного состояния» человеческого сообщества, или «состояния полной свободы людей в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью». Подобно многим мыслителям XVII в., Локк рассматривал естественное поведение человека как осознанный эгоизм, стремление к собственному благу. Однако, в отличие от Т. Гоббса, утверждавшего, что естественное состояние неизбежно порождает «войну всех против всех», Локк подчеркивал изначальную ограниченность естественной свободы законами природы и разума. К тому же в «естественном состоянии» Локк видел не столько определенную стадию исторического развития человечества, сколько характеристику особого типа отношений, построенных на представлении о прирожденных и неотъемлемых правах человека. Разум заставляет людей искать наиболее безопасные способы защиты этих прав. Поэтому от «естественного состояния» человечество неизбежно переходит к гражданскому, основанному на признании правовых и политических ограничений естественной свободы. Этот переход Локк трактовал как «общественный договор», посредством которого каждый человек «надевает на себя узы гражданского общества… для того, чтобы удобно, благополучно и мирно совместно жить, спокойно пользоваться своей собственностью и находиться в большей безопасности, чем кто-либо не являющийся членом общества».

Исходя из своей концепции «общественного договора», Локк трактовал и проблему государственно-правового устройства. Сочетание индивидуальных и общественных интересов, по его мнению, требует признания верховенства закона в качестве основополагающего принципа государственности. «Первым и основным законом всех государств» Локк называл законодательную власть, которая может быть ограничена в своих действиях лишь «общественным благом». Он также считал важным отделение функций законодательной власти, выполняемых парламентом, от полномочий исполнительной власти (контроль за соблюдением законов) и федеральной власти (внешняя политика). Принцип разделения властей получил дальнейшее развитие в работах многих английских мыслителей XVIII в. – государственных чиновников У. Темпля, Дж. Сомерса, лорда Галифакса, журналистов Дж. Аддисона и Р. Стиля, писателя Д. Дефо.

Философские воззрения Локка повлияли и на складывание этической концепции английского Просвещения. В рамках своей естественно-правовой теории Локк доказывал, что целью человеческой жизни является достижение счастья, т. е. максимальное получение удовольствий и сокращение числа возможных страданий. Поэтому и в основе морали, по мнению Локка, лежат принципы целесообразности и полезности. Именно благодаря своей утилитарной природе морально-нравственные ценности могут быть представлены как совокупность твердо установленных общеизвестных правил, которые в силу своей разумности значительно важнее, чем любые индивидуальные мотивы.

Уже в начале XVIII в. «философия морали» стала одним из ключевых направлений в развитии английской просветительской мысли. Ученик Локка Энтони Эшли Купер, граф Шефтсбери (1671–1713) посвятил этой проблеме трактаты «Письма об энтузиазме», «Моралисты», «Общее чувство», «Рассуждения об искусствах» и др. Он полагал, что человек обнаруживает истинную гармонию, сочетающую начала красоты и добродетели, в созданном Богом природном мире. Для постижения этой гармонии требуется особое «моральное чувство», выступающее «посредником» между ощущениями и разумом. Благодаря «моральному чувству» ощущение красоты побуждает человека переходить в чувственном опыте от следствия к причине, от внешнего к внутреннему. Таким образом, благодаря восприятию природной красоты или гармонии, переданной в произведениях искусства, человек утверждается в глубинных нравственных основах. Вместе с тем, Шефтсбери отрицал нарочитое морализаторство, видя в нем доктринерство и идейную одержимость. Он стал автором уникальной «теории насмешки», проповедуя юмор в сочетании со здравым смыслом как лучшее лекарство от любых социальных проблем.

Своеобразным ответом на концепцию Шефтсбери стала сатира Бернарда Мандевиля (1670–1733). Мандевиль высмеивал тех моралистов, которые мечтали о перевоспитании человеческого общества, не замечая сколь «человечны» по своей природе искореняемые «пороки и неудобства». Мандевиль в радикальном варианте представил локковский идеал «естественного состояния», порождающего не только добродетели, но и все человеческие недостатки. В своей басне «Ропщущий улей, или Мошенники, ставшие честными» Мандевиль описывал «улей», наглядно уподобленный человеческому обществу, весьма успешный и «плодовитый», но полный ханжества, продажности, шарлатанства и плутовства. Попытка пчел искоренить пороки привела к исчезновению их процветания. В столь аллегорической форме Мандевиль пытался доказать, что «естественное состояние» предполагает равновесие нравственных сил в обществе, а потому единственным гарантом прогресса может быть только свобода человека.

В позднем английском Просвещении не было фигур европейского масштаба, сравнимых по значимости своего творчества с Локком или Шефтсбери. Однако сама традиция английской просветительской мысли развивалась достаточно динамично. В центре научной и общественной полемики оставались вопросы натурфилософии, морали, религиозного опыта, политического устройства. В эти годы сложилась целая плеяда английских философов-материалистов. Представители этого течения Джон Толанд (1670–1722), Антони Коллинз (1676–1729), Дейвид Гартли (1705–1757) активно выступали против общественной роли церкви, религиозного догматизма, морального ханжества. Толанд стал основателем группировки «свободомыслящих» – философов и публицистов, выступавших против церкви с самой радикальной критикой.

Наиболее известным противником материализма в просветительской среде стал ирландский епископ Джордж Беркли (1685–1753). Он был горячим сторонником идей «здравого смысла» и локковского эмпиризма, но одновременно оставался искренним приверженцем теизма и противником материалистического взгляда на человеческую природу. Беркли использовал идею Локка о приоритете чувственного восприятия действительности, доказывая, что эмпирически ощущаемый человеком мир есть единственная реальность. По его мнению, чувственное восприятие окружающего мира происходит вне зависимости от воли человека и его разумного выбора. Мир дан человеку в его ощущениях, и эта данность есть элемент богоданного мироздания.

В зрелом английском Просвещении сложилось и несколько политических группировок. Наиболее влиятельной среди них были «новые республиканцы», или «истинные виги». Их первыми лидерами стали Роберт Молсуорт (1656–1725) и Уолтер Мойль (1672–1721). Обновленная вигская традиция предполагала почти полный отказ от теории «общественного договора» и переосмысление естественных прав с точки зрения суверенитета личности, а не «гражданского состояния». Как следствие, виги начали рассматривать в качестве основного естественного права частную собственность, способную гарантировать человеку независимость от диктата общества и государства. Виги внесли новые черты и в теорию разделения властей. В отличие от французских и американских просветителей второй половины XVIII в., они исходили из идеи «смешанного правления», а не уравновешивания ветвей власти («сдержек и противовесов»). «Смешанное правление» основывалось на принципе верховенства парламента, отражающего суверенные права английского народа. При этом Корона (монарх и королевские министры) и обе палаты рассматривались как части британского парламента, а разделение властей трактовалось как четкое распределение их полномочий. Особое значение английские просветители по-прежнему придавали идее независимости правосудия как «внегосударственного» института, опирающегося в своей деятельности на толкование естественных прав, и судебные прецеденты, а не государственные законы.

Вигская традиция стала важнейшим источником для формирования идеологии британского либерализма на рубеже XVIII–XIX вв. Уже в самом конце XVIII в. начинает складываться и консервативное направление британской общественно-политической мысли. Его родоначальником стал Эдмунд Бёрк (1729–1797), автор трактатов «В защиту естественного общества», «Мысли о причине нынешнего недовольства», «Примирение с колониями», «Размышления о революции во Франции», «Письма о мире с цареубийцами».

Отталкиваясь от обычного для английских просветителей недоверия к доктринерству и «метафизическим спекуляциям», Бёрк предложил совершенно иную социально-политическую концепцию. Он отрицал идеи естественного права, «общественного договора», народного суверенитета, считая их абстрактными, умозрительными схемами. Бёрк рассматривал общество и государство как результат естественной эволюции, а не рационального выбора человека, и доказывал, что в основе любых явлений лежит изначальный, богоданный порядок вещей. Человек может постичь эти основы жизни лишь инстинктивным «вчувствованием», а не разумом. Чувствами, по мнению Бёрка, люди руководствуются и в общественной жизни. Бёрк выделял три основных естественных мотива – сочувствие, подражание и честолюбие. Сочувствие заставляет человека проникать в чувства других людей, сопереживать, остро воспринимать страдания и боль. В основе подражания лежит столь же естественная тяга ощутить сопричастность к силе, красоте, жизненности. Честолюбие же означает стремление к идеалу. Оно пестует соревновательный дух, жизненные силы человека, но может стать причиной торжества самых разрушительных стремлений, опасного властолюбия и эгоизма. Большое влияние на воззрения Бёрка оказали события Американской и Французской революций.

Зарождение и развитие шотландского просветительского движения было тесно связано с влиянием английской общественной мысли. Однако присоединение Шотландии к Соединенному королевству в соответствии с Унией 1707 г. дало толчок и для возрождения националистических настроений в шотландском обществе, стремления к сохранению культурной и религиозной самобытности. Это придало шотландскому Просвещению особенно демократический характер. Значительную роль в распространении просветительских идей сыграли не только университеты Шотландии, но и аристократические салоны, любительские кружки, клубы и научные общества.

Центром развития шотландской просветительской мысли стало философское общество Эдинбурга, впоследствии послужившее основой для создания Королевского научного общества Шотландии. Среди выдающихся представителей эдинбургской научно-философской школы были философ А. Фергюсон, экономист А. Смит, анатом А. Монро, хирург У. Каллен, химик Дж. Блэк. Первым секретарем философского общества Эдинбурга был избран известный историк, экономист и литератор Дэвид Юм (1711–1776), заслуживший репутацию «Ньютона моральной философии».

В своих произведениях «Трактат о человеческой природе» (1740), «Философские опыты о человеческом познании» (1748), «Исследование о принципах морали» (1751), «Моральные и политические эссе» (1748) и др. Юм пытался представить целостный взгляд на человеческую природу как основу философской и научной методологии. «Почти все науки охватываются наукой о человеческой природе и зависят от нее», – рассуждал он. Юм доказывал, что привычное разделение разума и эмпирического опыта неверно. Он полагал, что человеческий опыт носит сложную чувственно-рациональную форму – основывается на особых «впечатлениях» (impressions), которые, в свою очередь, опираются на уже имеющиеся в душе «живые восприятия» (т. е. представляют собой рефлексию). Разум способен преобразовать их в «менее живые восприятия», т. е. создать «идеи» (ideas). Но связывать смутные впечатления и строгие, формализованные идеи, т. е. воспринимать мир единой и упорядоченной реальностью, человеку позволяет не разум, а особое внутреннее «ассоциирующее качество», некая «мягко действующая сила», «магическая способность» человеческой души. Именно она, по мнению Юма, убеждает человека в наличии причинно-следственной связи между объектами. Осознание этой связи Юм называл верой, которая не может быть предметом доказательства, но обнаруживается только в опыте.

В воззрениях Юма человек предстает как существо скорее чувствующее, чем рассуждающее. Однако шотландский философ подчеркивал, что человеческая природа предполагает прежде всего разумность и общительность – активное восприятие идей, привычек, нравственных норм и обязательств, что обогащает духовный мир личности и расширяет основу для самого рационального мышления. Признавая естественность человеческого эгоизма, Юм доказывал значительно большую значимость «благорасположения» к другим людям, которое выполняет в социальном поведении ту же основополагающую роль, что вера в познании. «Вид радости другого… совершенно как свет солнца, как вид хорошо обработанного поля… причиняет нам радость, тайное удовлетворение, – писал он. – И наоборот, вид несчастья, подобно мрачному облаку или бесплодной пустыне, распространяет на наше воображение колорит печали».

Рассуждая о глубокой укорененности морали в человеческой природе, Юм видел в ней основу и исторического прогресса. Идею «общественного договора» он называл «философской фикцией» и считал, что в основе подлинного единения людей лежит кропотливое и медленное усвоение «социальных добродетелей». В эссе «О национальных характерах» Юм одним из первых европейских просветителей попытался объяснить национальную специфику именно с точки зрения различия общественной морали, исторически сложившихся систем общественного воспитания.

Большое внимание к проблемам этики стало характерной чертой творчества большинства шотландских просветителей. Фрэнсис Хатчесон (1694–1747) стал известен как автор теории «морального чувства». Вслед за Шефтсбери он полагал, что человек по своей природе предрасположен к восприятию красоты и добра. Эти «высшие чувства» бескорыстны и независимы от внешнего влияния. Именно они, по мысли Хатчесона, являются основным стимулом для совершения добродетельных поступков. Врожденное «моральное чувство» позволяет человеку судить о добродетельности или порочности самого себя и окружающих людей. Оно же лежит в основе общественного прогресса. Хатчесон подчеркивал, что, несмотря на различную трактовку красоты и добра в те или иные исторические эпохи, существуют принципы, составляющие ядро общечеловеческой морали, сущность любой религиозной или культурной традиции. Они едины у всех народов и основываются на естественности «морального чувства» людей.

Адам Смит (1723–1790), снискавший славу одного из родоначальников либеральной экономической теории, был учеником Хатчесона и известным философом-моралистом. В 1759 г. он опубликовал книгу «Теория нравственных чувств», а после длительного путешествия по Европе и знакомства с французскими экономистами-физиократами написал свой самый известный труд «Исследование о природе и причинах богатства народов». Смит рассматривал человека как существо эгоистическое, основным мотивом которого является стремление улучшить собственную жизнь. В то же время Смит отмечал, что, несмотря на естественный эгоизм, в каждом человеке присутствует симпатия к другим людям. Это чувство сопереживания, которое усиливается не общностью интересов, а искренностью поведения, схожестью эмоционального настроя. Помимо естественной радости от разделенных чувств и взаимного общения, симпатия и доверие к другим людям важны для самооценки самого человека. Объективное мнение о себе, о собственных интересах и возможностях человек может составить, лишь встав на позицию стороннего и беспристрастного наблюдателя, «принимая приговор воображаемого суда». Таким образом, пытаясь улучшить собственную жизнь, человек должен считаться с теми, кому он симпатизирует, доверяет. Поэтому эгоизм, по мнению Смита, на практике предполагает не максимизацию собственной пользы, а стремление к свободному общению, обмену мнениями.

Принципы своей теории нравственности Смит распространил и на анализ общества. Он считал, что главной опасностью является не эгоизм отдельных людей, а торжество корпоративных, групповых интересов, нарушающих порядок «естественной свободы». Они деформируют свободное общение людей, позволяют человеку со спокойной совестью причинять зло, прикрывая свои поступки «высшими интересами». С этой точки зрения, в экономике принципиально важно не допустить нарушения свободной конкуренции, а в политической жизни – обеспечить единство прав людей и беспристрастность государства. Смит отмечал, что большую роль играют и эстетические потребности человека. Они помогают установлению взаимопонимания между людьми, обеспечивают эмоциональную атмосферу, располагающую к проявлениям симпатии, взаимного доверия.

Традиции «нравственной философии» Хатчесона и Смита были развиты представителями шотландской философской школы «здравого смысла» Томасом Ридом (1710–1796), Адамом Фергюсоном (1723–1816), Джеймсом Битти (1735–1803), Дагальтом Стюартом (1753–1828). Они стремились соединить идеал экспериментального познания, строгого анализа причинных связей между явлениями с признанием важнейшей роли «здравого смысла» (common sense), как априорного восприятия окружающего мира. Понятие «здравого смысла» позволяло преодолеть жесткие принципы эмпиризма и доказать существование «интуитивного предзнания» – естественной способности человека полагаться на сумму очевидных принципов мышления, не нуждающихся в постоянной опытной проверке. «Наша вера в постоянное действие природных законов выводится не из разума, – рассуждал Т. Рид, – она есть инстинктивное предзнание операций самой природы. На этом принципе покоится не только прирожденное восприятие, но и индуктивное рассуждение, а также всякое рассуждение по аналогии». К очевидным принципам мышления Рид и его последователи относили достоверность самосознания и воспоминания, субстанциальность (принцип «мыслящего Я» как постоянного и неизменного субъекта), ключевую роль рефлексии в самопознании, представление о сходной разумности людей и единообразии явлений природы. Под воздействием этих принципов мышления человек опирается в познании не только на чувственный опыт, но и на недоказуемые, принимаемые на веру положения («основные законы веры» – «fundamental laws of belief»). Развивая идею очевидных принципов мышления, представители школы «здравого смысла» пытались сформулировать «золотое правило нравственности» – очевидные основы нравственной оценки поведения человека, отражающие сущность морали и единые для всех народов.

Во Франции сложилось одно из наиболее мощных течений просветительской мысли. Его характерными особенностями были тесная взаимосвязь философской и общественно-политической проблематики, острая социально-политическая и антиклерикальная направленность, обращение к проблемам исторического прогресса, государственно-правового строительства, экономического развития. На становление французской просветительской мысли большое влияние оказали традиции европейской гуманистической философии, идеи крупнейших английских и голландских мыслителей XVII в., а также картезианский стиль философствования, укоренившийся во французской интеллектуальной элите.

Уникальный творческий прорыв, который французские просветители совершили в самых различных сферах познания, был тесно связан с той общественной атмосферой, которая сложилась во Франции в XVIII в. «Старый порядок», основу которого составляли абсолютистская государственность, сословно-корпоративный строй и католическая церковная культура, все больше вступал в противоречие с динамикой развития французского общества. Просветительская мысль стала предтечей революционной идеологии «третьего сословия». В то же время французское Просвещение формировалось прежде всего в рамках салонной аристократической культуры, с характерным для нее сочетанием фрондерства, нарочитого вольнодумства со скептическим, несколько циничным рационализмом.

Основоположниками французского Просвещения являлись Ш.Л. Монтескье и Вольтер (Ф.М. Аруэ). Шарль Луи де Секонда, барон де ля Брэд и де Монтескье (1689–1735) был автором первого литературного произведения, написанного в духе просветительских идей. В 1721 г., вскоре после издания «Тысячи и одной ночи» в переводе Антуана Галлана, Монтескье опубликовал «Персидские письма» – сатирический роман в эпистолярной форме. Популярную в обществе «восточную» тему он использовал для язвительного высмеивания политического строя и социальных порядков абсолютистской Франции. От лица вымышленных персидских путешественников Монтескье рассуждал о нелепости религиозного фанатизма и аристократической спеси, осуждал всесилие откупщиков и прожектерство королевских министров. Еще одно ранее произведение Монтескье – «Размышления о причинах величия и падения римлян» (1734), стало важным шагом к выработке просветительской историко-философской концепции. Монтескье полагал, что в основе развития общества лежит цепь причин и порожденных ими поворотных событий. Установление их позволяет «достичь мудрости» и избежать многих ошибок прошлого.

Наиболее подробно философские и общественно-политические взгляды концепция Монтескье были раскрыты в трактате «О духе законов» (1748). «Я начал с изучения людей и нашел, что все бесконечное разнообразие их законов и нравов не вызвано единственно произволом их фантазии, – рассуждал Монтескье. – Я установил общие начала и увидел, что частные случаи как бы сами собой подчиняются им, что история каждого народа вытекает из них как следствие, и всякий частный закон связан с общим законом или зависит от другого, более общего закона». Под «законом» Монтескье понимал «необходимые отношения, вытекающие из природы вещей», и полагал, что следует различать законы, характерные для каждого «существа»: божественные законы, законы материального мира, мира животных, человеческие законы. Монтескье считал также, что особые законы имеет Разум, «стоящий выше человека».

Рассуждая о специфике общественных законов, Монтескье исходил из дуализма человеческой природы – физической и моральной. Он доказывал, что в общении людей, как физических существ, устанавливаются естественные законы, не связанные с осознанным выбором – стремление к миру, необходимость добывать себе пищу, желание общения, желание жить в обществе. Под воздействием развития знаний и роста неравенства совершается переход из естественного состояния в общественное. На смену естественным законам приходят позитивные, порожденные осознанными действиями людей и установленные политической властью. Государственная организация является ключевым фактором в оформлении позитивных законов.

Монтескье выделял три формы правления – республиканскую, монархическую и деспотическую, в основе каждой из которых лежит особый «принцип правления» (сосредоточение важнейших социальных отношений) и влияние природных факторов. Республика, с его точки зрения, выражает господство гражданских добродетелей: патриотизма, братской солидарности, социального равенства, и особенно прочна в условиях небольших государств с холодным климатом. Монархия связана с отношениями «чести», характерными для дворянского сословия, и также наиболее приемлема для небольших и средних по размерам стран с умеренным климатом. Деспотия, по мнению Монтескье, возникает в больших странах с жарким климатом, где в социальных отношениях ключевую роль приобретает страх подданных перед властью и установление жесткого господства.

При всем различии форм правления Монтескье считал, что, за исключением самых крайних проявлений деспотии, все они связаны с утверждением политической свободы – «права делать то, что разрешают законы». Важным примером достижения этой цели он считал политическую систему Великобритании с присущим ей принципом разделения властей. Но именно в концепции Монтескье была впервые сформулирована классическая версия принципа разделения властей на три ветви – законодательную, исполнительную и судебную. Причем, сам Монтескье полагал, что разделение властей не столько обособляет и ослабляет их, сколько защищает общество от угрозы тирании.

Философские воззрения Вольтера (Франсуа Мари Аруэ, 1694–1778) стали символом наиболее парадоксальной черты французского Просвещения – сочетания яркого вольнодумства с назидательным морализаторством, гражданского мужества с политическим доктринерством. Вольтер был исключительно плодовитым литератором. Первое собрание его сочинений в известном издании Молана составило пятьдесят томов почти по шестьсот страниц каждый, восемнадцать из которых включили эпистолярное наследие – более десяти тысяч писем. Вольтер стяжал славу талантливого драматурга. Он был автором эпических поэм, написанных в стилистике классицизма, а также ироничных философских повестей, полных мировоззренческих аллегорий и нравственного подтекста.

Вольтер не выдвинул целостной философско-мировоззренческой концепции, но в его размышлениях о человеке и обществе отразились важнейшие черты просветительской идеологии. В полемике с Паскалем Вольтер рассматривал извечное человеческое стремление к благополучию («любовь к себе») не как разъединяющую общество черту, а, напротив, как его «связующее звено». Эта идея легла в основу просветительской трактовки взаимоотношений между людьми как в историческом контексте, так и в чисто бытовом понимании. Вольтер утверждал, что нравственное поведение человека связано не с его религиозностью, а с естественной потребностью жить в мире и согласии с другими людьми, а также со страхом земного наказания.

Самыми яркими чертами мировоззрения Вольтера были его ненависть к воинствующему клерикализму, фанатизму и политическому произволу. Будучи деистом и признавая существование Бога, Вольтер считал необходимым уничтожить церковную организацию как один из наиболее лживых, догматичных и нетерпимых общественных институтов. Вольтер выступал с критикой королевского деспотизма и отстаивал важность естественных прав человека, в том числе неприкосновенность личности и собственности, свободу совести и свободу слова. Проявлением естественных прав Вольтер также считал получение каждым человеком той доли общественного богатства, которая пропорциональна услугам, оказанным им обществу. На этом основании Вольтер отрицал как систему наследственных привилегий, так и принцип эгалитаризма. «Равенство является одновременно самым естественным и самым химерическим состоянием» – подчеркивает он.

Подобно Монтескье, Вольтер указывал на необходимость обеспечения политической свободы в обществе, но подразумевал под свободой «подчинение только закону». Он отрицал возможность политической борьбы «третьего сословия» за свои права и возлагал надежды на деятельность просвещенного монарха, «философа на троне», способного проводить справедливую, рациональную политику, вопреки вмешательству церкви и аристократии.

К старшему поколению просветителей относился и Жан Мелье (1664–1729). Будучи сельским священником Мелье создал единственное литературно-философское произведение под названием «Завещание». На его страницах Мелье выступил защитником интересов наиболее угнетенных и бесправных слоев «третьего сословия». Он довольно смутно представлял себе будущее политическое и экономическое устройство общества, подчеркивая лишь, что власть должна быть передана «добросовестным, умным и дальновидным управителям», а основой социального общежития станет «владение всем сообща», т. е. ликвидация частной собственности. Мелье считал необходимым и ниспровержение религии, освящающей существующий несправедливый строй. Его идеи дали толчок для развития атеистического направления во французском Просвещении.

В 40–50-х гг. XVIII в. в общественно-политической жизни Франции активно заявило о себе второе поколение просветителей. Наиболее ярким событием этого времени стало издание 35-томной «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел» (1751–1780). Ее душой и основателем был Дени Дидро (1713–1784), снискавший уже своими первыми трактатами «Рассуждение о достоинстве и добродетели» и «Философские мысли» славу самого дерзкого вольнодумца и непримиримого скептика. В дальнейшем многие работы Дидро подвергались запрету и даже публичному сожжению, а сам философ неоднократно обвинялся церковью и властями в пропаганде атеистических идей, подрыве нравственности и морали.

«Энциклопедия» первоначально была задумана как перевод известного словаря Э. Чемберса (1728), но усилиями Дидро и Ж.Л. Д’Аламбера превратилась во всеобъемлющее обозрение современных естественно-научных и философских знаний. Новинкой стала используемая авторами система перекрестных ссылок, позволивших соединить удобное для читателя алфавитное построение структуры текста с проблемным подходом. Сам Дидро был не только составителем, но и автором многих статей. В этих работах, также как и в других своих произведениях («Разговор Д’Аламбера с Дидро», «Монахиня», «Племянник Рамо», «Мысли об объяснении природы»), Дидро последовательно развивал идеи материалистической философии. Вслед за английскими учеными Дидро утверждал взгляд на материю как находящуюся в постоянном состоянии движения, бесконечную в пространстве и вечную во времени основу всех явлений. Взаимодействие молекул, по мысли Дидро, обуславливает все многообразие форм материи, вплоть до социальных и духовных явлений. Дидро полагал, что природная взаимосвязь людей обуславливает и процесс складывания общества. В основе его лежит естественное право, выражающее «общую волю человеческого рода». Натурализм человеческих проявлений, природную справедливость, эстетику естественных порывов и наклонностей Дидро противопоставлял ханжеской религиозной морали, ложным законам сословного общества. Среди авторов «Энциклопедии» были многие крупнейшие французские философы-материалисты XVIII в. – Клод Адриан Гельвеций (1715–1771), Поль Анри (Пауль Генрих Дитрих) Гольбах (1723–1789), Жан Лерон Д’Аламбер (1717–1783), Жюльен Офре де Ламетри (1709–1751) и др. С «Энциклопедией» сотрудничали Этьенн Бонно де Кондильяк (1715–1780) и Жан Антуан Никола де Кондорсе (1743–1794), являвшиеся последователями Дж. Локка и развивавшие теорию эмпиризма. В 1754 г. Кондильяк опубликовал «Трактат об ощущениях», в котором доказывал мысль о том, что именно ощущения являются единственным источником знания человека об окружающем мире.

Математик и социолог Кондорсе отстаивал теорию исторического прогресса, в основе которой лежало развитие человеческого разума. В труде «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» (1794) он сформулировал идею цивилизационного развития человечества как единого исторического пути, на котором одни народы могут опережать другие, но неизменной целью общего движения становится торжество разумной и добродетельной природы человека, его свободы руководствоваться собственным разумом, а также равенства людей в этом праве на свободу.

Многие французские просветители уделяли большое внимание вопросам этики. Широкое распространение среди них получили идеи утилитаризма, представление о естественности человеческого стремления получать удовольствия и инстинктивно избегать страданий. Подобная установка дополнялась скептическим отношением к религиозным идеалам, оправданием усилий человека по достижению мирского успеха и частной пользы. Так, например, Гельвеций доказывал, что в основе всех человеческих страстей лежит частный интерес и залогом общественного прогресса является совпадение личного блага с общественным.

Совершенно в ином ключе решал философско-этические проблемы Жан-Жак Руссо (1712–1778). Он утверждал, что такие качества, как справедливость, добродетель, способность к состраданию, свойственны человеку от природы, а их сохранение и развитие является уделом правильного воспитания. Люди рождаются свободными и равными, но возникновение частной собственности на заре человечества и дальнейший прогресс цивилизации, с присущим ей социальным неравенством и политическим угнетением, способствовали «порче» общественных нравов. Характерной чертой воззрений Руссо стало фактическое противопоставление науки, искусства и общественного морали «естественному воспитанию» человека. В романе «Эмиль, или О воспитании» (1762) Руссо сформулировал важнейшие принципы «естественного воспитания», призванного покончить с «ложными богами». Руссо настаивал на том, что развитию интеллекта необходимо уделить должное внимание, но лишь на той стадии, когда это может иметь смысл. Ребенок должен познавать окружающий мир не с помощью механического запоминания, а прежде всего на основе собственного опыта. Это позволит развить его индивидуальность и предостеречь от ложных догм.

Рассуждения Руссо о том, что цивилизация ведет к моральному и физическому вырождению людей, существенно отличались от воззрений большинства просветителей. Но представление о «естественном состоянии» как отправной точке истории общества, в том числе складывания государственных форм и системы права, являлось характерной чертой просветительской идеологии. Руссо придал этой мысли ярко выраженный демократический характер. В своих основных произведениях («Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми», «О политической экономии», «Об общественном договоре», «Проект конституции для Корсики») он доказывал, что появление государства было результатом добровольного общественного договора, заключенного людьми ради обеспечения гражданских прав и достижения благополучия. При этом Руссо отрицал роль насилия в формировании государства и считал, что общественный договор позволяет достичь состояния гражданской свободы. В отличие от свободы естественной, гражданская свобода не противопоставляет людей, а предполагает их тесное сотрудничество, формирование гражданской ассоциации. «Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, – рассуждал Руссо, – и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в неразрывную часть целого».

Руссо считал, что поскольку государственная власть имеет договорную природу, то под сувереном следует понимать народ как единое целое. Это целое он называл Республикой, или Политическим организмом. Сформулировать принципы общественного договора, по мнению Руссо, призван Законодатель, выражающий общую волю всех граждан, а не сумму отдельных интересов. Основной задачей Законодателя является поиск такой формы гражданской ассоциации, которая бы защитила личность и имущество каждого его члена, обеспечив, тем самым, справедливость для всех и свободу для каждого из граждан. Руссо отрицал свободу, достигаемую вопреки гражданской ассоциации. Признавая важность общественной защиты института собственности, он подчеркивал опасность имущественного неравенства. Руссо полагал, что именно появление частной собственности стало толчком для формирования гражданского общества, но противостояние богатых и бедных привело к искажению общественного договора и к формированию незаконных деспотических режимов.

В теории общественного договора Руссо большое внимание уделялось проблеме морали. Преодоление частных эгоистических настроений и подчинение общественным интересам рассматривались Руссо как важнейшие основания общественного благоденствия. Руссо мечтал о введении особой «гражданской» религии в духе деизма. Отвергая все существующие религиозные системы, как противоречащие общественному договору, он призывал поставить на службу обществу и государству естественную веру человека в верховное божество, бессмертие души, справедливость, неизбежное наказание зла и поощрение добра.

В еще более радикальном варианте принцип социальной справедливости обосновывал Габриэль Бонно де Мабли (1709–1785). Он полагал, что залогом общественного благополучия должно быть не только уравнение политических прав, но и собственности. Схожие идеи раскрывались в опубликованном анонимно в 1755 г. трактате «Кодекс природы, или Истинный дух ее законов». Моррелли, автор этого трактата, доказывал, что торжество свободы, равенства и братства несовместимо с сохранением самого института частной собственности. Воззрения Мабли и Морелли стали прообразом идей утопического коммунизма.

Особое течение просветительской мысли во Франции составили представители экономической школы физиократов, в том числе Франсуа Кенэ (1694–1767), Анн Робер Жак Тюрго (1727–1781), Виктор Рикети Мирабо (1715–1789), а также В. Дюпон де Немур, П. Мерсье, Г. Летрон, Н. Бодо и др. Физиократы разделяли представление о развитии социального и морального порядка на основе «естественного состояния». Но под естественным порядком вещей они подразумевали сочетание всеобщих, неизменных законов, подчиняющих каждое частное явление общему. Соответственно, в естественном состоянии человека физиократы видели прежде всего подчинение индивида законам сообщества – отношениям собственности, свободы, безопасности. Собственности физиократы придавали особое значение в формировании гражданского общества, поскольку именно этот институт является ключевым в складывании экономической организации, в обеспечении изобилия предметов потребления и, в конечном счете, человеческого счастья. Признавая также принципиальную роль труда в системе общественных отношений, физиократы не рассматривали труд в качестве самостоятельной сферы активности человека и считали его лишь средством достижения богатства.

Считая собственность важнейшим естественным правом человека, физиократы считали, что с точки зрения общественного блага различные формы собственности могут существенно отличаться. Физиократы принципиально различали собственность, формируемую в сельском хозяйстве, промышленности и торговых операциях. Особенностью сельского хозяйства они считали сочетание основного капитала (стоимости земли) и затрат на само производство. Тем самым, работник производит не только товары для продажи, но «чистый продукт», отчуждаемый в форме земельной ренты в пользу земельных собственников. В промышленности рыночная цена товаров определяется только затратами по их производству, а торговый оборот и денежная масса вообще не могут рассматриваться как особый источник собственности, поскольку представляют собой механизм для эквивалентного обмена товаров. Исходя из этой логики, физиократы считали основой национального богатства сельское хозяйство, а общественные группы, занятые в других сферах экономики, называли «бесплодным классом». Важнейшим средством повышения общественной эффективности собственности и труда физиократы считали освобождение их от опеки со стороны государства, от влияния монопольных торговых компаний, земельных сервитутов и монопольных прав сеньоров – баналитетов. Одновременно физиократы выступали и против эгалитарных принципов общественной жизни. Они доказывали естественный характер имущественного неравенства и рассматривали «общественный договор» как солидарное решение людей по взаимной гарантии их частных интересов и собственности. Установление политической власти и формирование государства, с этой точки зрения, связано с необходимостью защиты экономической свободы как основы общественного блага.

Американская просветительская идеология формировалась в условиях развертывания национально-освободительного движения в переселенческих колониях Англии, начала складывания единой североамериканской нации, развертывания конституционно-правового строительства и оформления политической системы принципиально нового типа. По своим истокам американское Просвещение было тесно связано с европейским. Под влиянием английских просветителей и публицистов – Д. Локка, У. Блэкстоуна, А. Сиднея, Д. Юма, Г. Болингброка, американские просветители восприняли основные постулаты доктрины естественных прав человека, теорий общественного договора и «смешанного правления». Благодаря знакомству с трудами Вольтера, Ш.Л. де Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Ф. Кенэ представители американской политической и интеллектуальной элиты утвердились в значимости принципов разделения властей, народного суверенитета, неотчуждаемости личной свободы и собственности.

Среди американских просветителей были влиятельные политические и общественные деятели, естествоиспытатели и ученые. Всех их объединяла убежденность в праве человека самостоятельно выбирать жизненный путь и отстаивать собственные ценности, сопротивляться тирании и бороться за свободу. Тесная связь философских исканий с участием в общественной полемике по актуальным политическим вопросам стала характерной чертой творчества большинства американских просветителей. Для многих из них был присущ и тот особый склад мышления, который формировался в условиях пуританских общин Новой Англии – убежденность в особой избранности американцев, в воле Проведения, предопределяющей судьбу колонистов.

В предреволюционные годы в среде американских просветителей сложилось три течения, представители каждого из которых ратовали за различные принципы урегулирования отношений колонистов с метрополией. Умеренное течение возглавили Джеймс Отис (1724–1783) и Джон Дикинсон (1732–1808), выступавшие за укрепление экономической независимости североамериканских колоний при сохранении государственного суверенитета британской Короны. Отис, один из самых известных и авторитетных юристов того времени, считал, что важно сохранить преемственность английских правовых традиций как основу развития гражданского общества и важнейшую гарантию свободы личности.

Ведущий идеолог радикального крыла Томас Пейн (1737–1809), напротив, доказывал необходимость борьбы за полную независимость колоний и невозможность решать подобные вопросы «в судах». В памфлете «Здравый смысл» (1776) Пейн утверждал, что единственным основанием для государственного строительства является практическая целесообразность и экономические интересы. «Общество создается нашими потребностями, а правительство – нашими пороками, – писал он. – Первое способствует нашему счастью, положительно объединяя благие порывы, второе же – отрицательно, обуздывая наши пороки; одно поощряет сближение, другое поощряет рознь». Наиболее разумным, с точки зрения интересов народа, Пейн считал республиканское устройство и полагал, что американский опыт даст толчок для утверждения нового строя в других странах.

Большинство американских просветителей первоначально занимали умеренную позицию в вопросе отношений с метрополией и поддерживали идею гомруля (home rule), т. е. самоуправления североамериканских колоний в составе Британского государства. Так, например, известный ученый и книгоиздатель Бенджамин Франклин (1706–1790) доказывал, что Англия и ее переселенческие колонии являются равноправными и суверенными частями империи. Суверенитет каждой из таких частей заключается в праве ее населения на заключение «общественного договора» и самоуправление, в том числе на создание собственных конституций и выборы собственных ассамблей или парламентов. В 1769 г. Франклин впервые назвал североамериканские провинции государствами (states).

Идеи самоуправления были развиты в многочисленных патриотических памфлетах и философских трактатах 70-х гг. XVIII в. Американские просветители И. Аллен (1737–1789), К. Колден (1688–1776), Б. Раш (1745–1813) и Т. Купер (1759–1839) внесли большой вклад в развитие естественно-правовой теории и придание ей республиканского смысла. Естествоиспытатель и политический деятель Томас Джефферсон (1743–1826) в трактате «Общий обзор прав Британской Америки» (1774) выдвинул тезис о необходимости вернуть народу «права, полученные по законам природы». Характерно, что Джефферсон апеллировал к королю, как «главному чиновнику (chief officer) своего народа, назначенному законом и наделенному властью, чтобы … приносить пользу народу». Но в условиях нарастающего политического кризиса во взаимоотношениях колоний и метрополии стремление к компромиссу быстро сменялось революционными настроениями. В годы войны за независимость американская просветительская мысль приобрела яркий революционный пафос, а ее крупнейшие представители стали «отцами-основателями» молодого государства.

Принятие Континентальным конгрессом 4 июля 1776 г. «Декларации независимости» стало переломным моментом в развитии американского Просвещения. С этого времени общественная полемика сосредотачивается вокруг вопросов конституционного строительства. В рамках американской политической элиты складывается две группировки, одна из которых ориентировалась на последовательную демократизацию общественного строя, а вторая отстаивала либеральные принципы конституционного строительства.

Лидерами демократического течения оставались Т. Джефферсон, Б. Франклин, Т. Пейн. Томас Джефферсон, автор проекта «Декларации независимости» и многих первых законодательных актов североамериканских штатов, отстаивал идею естественных прав человека как «прирожденных и неотчуждаемых». При обсуждении Декларации он настаивал на замене в знаменитой локковской триаде естественных прав («жизнь, свобода, собственность») права собственности на «стремление к счастью». Эти права в сочетании со свободой совести и религии, свободой печати и гарантированным правосудием присяжных должны быть, по мысли Джефферсона, гарантией не личного благополучия, а стремления к счастью всего народа. В индивидуальной же человеческой природе Джефферсон подчеркивал скорее ее несовершенство. «Следует ожидать того времени, а оно недалеко, когда коррупция в этой стране охватит правительство и распространится на основную массу нашего народа, когда правительство купит голоса народа и заставит его заплатить полной ценой, – писал Джефферсон. – Человеческая природа одинакова на обоих берегах Атлантического океана. Настало время остерегаться коррупции и тирании, пока они не завладели нами». Джефферсон полагал, что преодолеть эти опасности может лишь свободный дух народа, защищенный от тирании конституционным устройством. Он считал, что республиканские принципы должны последовательно пронизывать организацию и деятельность федерации, каждого штата, округа и прихода – в этом случае «каждому гражданину лично поручается часть управления народными делами».

В еще более радикальном варианте демократические идеи высказывали Франклин и Пейн. «Почему полномочия контроля, вопреки духу всех демократий, должны быть возложены на меньшинство, а не на большинство? – писал Франклин. – Или вы полагаете, что мудрость есть необходимое сопутствующее качество богатых?». Франклин мечтал о будущем Америки как «страны труда», где люди живут в состоянии «счастливой умеренности». При этом он выступал против радикальных политических изменений и полагал, что произвол толпы может уничтожить достижения демократии. И Франклин, и Пейн уделяли большое внимание вопросам юридического оформления нового общественного строя и доказывали, что конституция представляет собой акт народной воли, учреждающей государственную власть в качестве системы самоуправления.

«Истинной и единственно верной основой представительного правления является равенство прав, – писал Пейн. – Каждый человек имеет право на один голос и не более в выборе представителей. Богатый имеет не больше права лишить бедного права голосовать, избирать и быть избранным, чем бедный богатого; и когда бы это ни предлагалось с любой стороны, это вопрос силы, а не права».

Законодательное закрепление широкого круга прав и свобод американские просветители-демократы считали не только средством социальной политики, а самим «принципом существования власти». В ином ключе конституционное строительство рассматривали либерально настроенные политики, объединившиеся в группировку федералистов. Ее лидерами были Дж. Мэдисон (1751–1836), А. Гамильтон (1757–1804) и Дж. Джей (1745–1829). В 1787–1788 гг. они опубликовали сборник статей «Федералист», комментирующий новую конституцию.

Федералисты придерживались основных принципов естественно-правовой теории и соглашались с необходимостью ограничения политической активности государства с помощью системы разделения властей и федеративного устройства. Однако они предостерегали от чрезмерного увлечения идеей демократии. «Чистая демократия не имеет средств против бедствий, чинимых крамолой, – утверждал Мэдисон. – Общее увлечение или интерес во всех случаях будут владеть большинством, а поскольку широковещательность и единомыслие обусловливаются формой правления, нет ничего, что помешало бы расправиться со слабой стороной или каким-нибудь неугодным лицом. Вот почему демократии всегда являли собой зрелище смут и раздоров, всегда оказывались неспособными обеспечить личную безопасность или права собственности».

Ратуя за ввод системы избирательных цензов, в том числе признание особой общественной роли частной собственности, федералисты настаивали на принципиальном различии самих понятий «демократия» и «республика». Под республиканским устройством они понимали государство, где власть передается небольшому числу граждан, что, в свою очередь, позволяет объединить в рамках одного государства большую территорию со значительным населением. «Общественные взгляды в республике возвышеннее и шире, ибо просеиваются отборным органом, состоящим из граждан, чья мудрость позволяет наилучшим образом определить интересы страны, а любовь к отчизне и справедливости с наибольшей вероятностью не допустит принести их в жертву сиюминутным и своекорыстным соображениям, – утверждал Мэдисон. – При республиканских порядках общественное мнение, выражаемое представителями народа, скорее окажется сообразным общественному благу, чем при демократических, где оно выражается самим народом, собираемым для этой цели».

Гамильтон в своих рассуждениях подчеркивал, что наиболее прочной основой государства являются интересы людей. Неистребимый эгоизм людей делает необходимой систему контроля над государственной властью, но в этом качестве более эффективны судебные органы, нежели «воля народа». Примыкавший к группировке федералистов Джон Адамс (1735–1826), автор монографии «В защиту конституций правительственной власти в Соединенных Штатах Америки» (1788), доказывал, что эту функцию может выполнять и сама федеральная власть при условии последовательного разделения ее на три ветви. Адамс подчеркивал, что система «сдержек и противовесов» («checks and balances») более всего подходит для реализации принципа «правления законов, а не людей», а, следовательно, отражает господство естественных прав человека и защищает общество от любых проявлений деспотизма.

Уже в начале XIX в. на основе идей американских просветителей, «отцов-основателей» первой в истории конституции, сложилась целостная либерально-демократическая концепция общественного развития. В ней отразились основные постулаты теорий народного суверенитета и общественного договора, принципы верховенства законов и разделения властей, республиканизма и приоритета естественных прав человека. Но различие либерального и демократического течений американской политической мысли сохранилось и в последующие годы.

Несмотря на сохранение в XVIII в. политической раздробленности Италии и прочных позиций католической церкви распространение просветительских идей в этой стране имело большой общественный и политический резонанс. Европейскую известность приобрели имена миланских просветителей Пьетро Верри (1728–1798) и Чезаре Беккариа (1738–1794), неаполитанцев Антонио Дженовези (1712–1769), Гаэтано Филанджиери (1752–1788), Джузеппе Галанти (1743–1806). Ширилось издание газет и журналов просветительского толка. Философы были значительными фигурами в придворных кругах Ломбардии, Пармы, Тосканы, Неаполитанского королевства. Их влияние стало важным фактором развертывания реформ «просвещенного абсолютизма» с 60-х гг. XVIII в.

Особенностью итальянской просветительской мысли стал интерес к наиболее насущным проблемам общественного развития. Большинство просветителей (за исключением Людовико Антонио Муратори и Пьетро Верри) не ставили вопрос о необходимости национального и политического объединения страны. Но в просветительских кругах формировались многочисленные проекты переустройства общества на основе утверждения «новой философии», духовного обновления, воспитания гражданского и национального сознания.

Социально-экономические воззрения итальянских просветителей носили достаточно эклектичный характер и тесно переплетались с общими представлениями о путях нравственного оздоровления общества и этических проблемах личности. Наиболее актуальной для Италии большинство просветителей считало проблему преодоления сословных порядков в сельском хозяйстве. В итальянском обществе того времени под источником богатства понималась именно земельная собственность. Но, если французские физиократы рассматривали этот вопрос прежде всего с экономической точки зрения, то многие итальянские просветители считали крестьянское землевладение прочной основой не только хозяйственной, но и духовной жизни общества. В крестьянском труде (в «мелкой культуре») они видели торжество трудолюбия и свободы, отражение важнейших человеческих добродетелей, способ преодолеть господство богатых над бедными. Антонио Дженовези сформулировал эту идею в концепции «доброго обычая», рассматривая крестьянина как основного носителя «личной добродетели» – старательности и ответственности в любом деле, стремления к добросовестному труду и развитию своего мастерства.

Некоторые просветители (в т. ч. Ч. Беккариа и Дж. Пальмиери (1721–1793)) пытались подойти к аграрному вопросу более прагматично и обращали внимание на растущую капитализацию сельского хозяйства, значимость капиталовложений и вовлечения земледельцев в свободные рыночные отношения. Особую позицию занимал Фердинандо Гальяни (1728–1787), не разделявший расхожие представления об определяющей роли сельского хозяйства в экономике, равно как и представления об универсальности принципа свободы торговли. В 70–80-е гг. XVIII в. в просветительских кругах все шире начала распространяться идея активного вмешательства государства в экономику, радикальных преобразований в системе земельной собственности.

В центре внимания просветительской мысли в Италии были и вопросы реформирования государственно-правовой системы. Большинство просветителей считали необходимым отказаться от устаревших элементов римского права и достичь эффективного сочетания естественно-правовых принципов и норм позитивного права. Они доказывали, что законы, основанные на естественном праве, соответствуют «универсальным принципам морали, общим у всех наций и у всех народов» (Г. Филанджиери). Как следствие, признавая важным соотносить законодательство со спецификой той или иной страны и исторического периода, итальянские просветители выдвигали идеал особых «мудрых законов», способных стать «опорой всеобщего счастья». Эта установка была тесно связана с представлением о естественном праве как сосредоточении всех универсальных черт человеческой природы, а не только неких неотъемлемых прав и свобод.

Выделяя в человеческой природе два начала – разум и страсти – просветители полагали, что их сочетание в каждом конкретном человеке специфично. Если для большинства людей характерно преобладание страстей, инстинктов, то в немногих просвещение открывает подлинные глубины Разума. Этот «избранный класс» (Ф.М. Джанни (1760–1822)) способен объединить естественные устремления людей и придать им форму совершенного законодательства. Впрочем, некоторые просветители совершенно по иному решали вопрос о способах достижения общественного блага. «Мы так превозносим разум, а самые великие дела вызываются ошибкой, – писал Алесандро Вери. – Ошибка порождает энтузиазм, высшие страсти, а благодаря им совершаются великие предприятия».

Иное направление полемике вокруг проблем законодательной реформы попытался придать Чезаре Беккариа. Его сочинение «О преступлениях и наказаниях» (1764) стало первой попыткой распространения просветительских идей на сферу уголовного и процессуального права. Беккариа считал, что все законы «по существу не что иное как договоры свободных людей», а потому они имеют единственную цель – достижение «наивысшего счастья для максимально большего числа людей». Законы, соответствующие этому принципу, должны быть предметом неукоснительного исполнения, а их ясность, простота и недвусмысленность могут стать препятствием для злоупотреблений и неверного толкования. Беккариа не отрицал идеи естественного права, но призывал руководствоваться только строгими нормами законодательства. «Нет ничего опаснее банальной истины, предписывающей руководствоваться духом закона», – писал он.

Особняком в истории итальянского Просвещения стоит творчество пьемонтца Джамбаттиста Вико (1668–1744). В работе «Основания новой науки об общей природе наций» (1725) он попытался не только описать историю естественного права, но и составить целостную картину истории человечества. В отличие от большинства просветителей, Вико использовал циклический принцип. Согласно его концепции, Провидение шаг за шагом ведет человечество от варварства к цивилизации. Но это движение осуществляется циклами – например, от древнейших времен – до эпохи заката Рима, и вновь от нового варварства «темных веков» – к эпохе Просвещения. Схожие этапы наблюдаются и в истории каждой отдельной нации – первобытное состояние, при котором человек и его мировоззрение, по словам Вико, проникнуты «поэзией», а в общественных отношениях царит анархия, сменяется цивилизованным состояниям, а затем противоречия общества увлекают его к новому упадку, оборачивающемуся анархией. Таким образом, Вико пытался доказать наличие универсальных принципов истории, но не универсального, единого для всего человечества исторического движения. Он отрицал и существование некоей изначальной, «естественной» природы человека, якобы обуславливающей единство принципов общественного прогресса и благоденствия. Воззрения Вико не только существенно отличились от историософской доктрины европейского Просвещения, но во многом противоречили ей. Концепция Вико будет востребована уже на рубеже XIX–XX вв. в рамках совершенно новой парадигмы гуманитарного познания.

XVIII столетие стало переходной эпохой в истории Испании. Война за испанское наследство (1700–1714) завершила длительный процесс превращения этой страны из великой европейской державы в государство «второго ряда». Испания лишилась не только европейских владений, но и потеряла часть собственной территории. Смена правящей династии привела к обновлению аристократической элиты страны. Страна переживала затяжной экономический кризис. Оставаясь оплотом влияния католической церкви и центром огромной колониальной империи, Испания оказалась на пороге радикальных общественных преобразований. В этих условиях просветительское движение, несмотря на свою элитарность и незначительные по европейским меркам масштабы, стало важнейшим фактором обновления общественного сознания, духовной культуры, политической и правовой идеологии.

Деятельность первого поколения испанских просветителей развернулась в 30–50-е гг. XVIII в. Основоположником испанского Просвещения был Б.X. Фейхоо-и-Монтенегро (1676–1764). Его взгляды представляли собой причудливый сплав гуманистических традиций со средневековыми представлениями. Фейхоо провозглашал разум и опыт единственными критериями истины, решительно критиковал невежество, консерватизм и нетерпимость. Стержнем его социально-политической концепции стало представление о необходимости поддержания в стране централизованной, единоличной монархии, опорой которой должен служить счастливый процветающий народ. Идеи Фейхоо, близкие к концепции «просвещенного абсолютизма», нашли развитие в произведениях более поздних испанских мыслителей.

К началу 60-х гг. XVIII в. распространение идей Просвещения привело к формированию в испанской интеллектуальной элите особого «типажа» просветителя – «hombre ilustrado» – интеллектуала и политика, приверженца передовых идей эпохи. К числу таких фигур относились видные писатели и государственные деятели периода правления Карла III – П. де Олавиде (1725–1803), X. Кадальсо (1741–1782), А. Понс (1725–1784), граф П. де Аранда (1718–1798), П. де Кампоманес (1723–1803), X. де Флоридабланка (1728–1808), Ф. Кабаррус (1752–1810), X. Форнер (1756–1797), X. Семпере (1754–1830).

Их творчество совпало по времени с проведением реформ в духе «просвещенного абсолютизма». Некоторые из просветителей сыграли немалую роль в подготовке этих преобразований. Так, например, в основу реформирования систему управления, финансовой и колониальной реформ были положены идеи просветителя X. Кампильо, министра короля Фердинанда VI. Под влиянием просветительской мысли были пересмотрены отношения церкви и государства, в том числе изгнаны за пределы Испании и ее колониальных владений члены ордена иезуитов (так называемая «политика регализма»). Просветителями поднимался и вопрос о реформе высшего образования, которое было передано под контроль светских властей.

Огромное значение просветители придавали изучению испанской истории, целью которого должно было стать сохранение так называемой «положительной», позитивной национальной традиции. Важнейшими особенностями испанского общества просветители считали благочестие и веротерпимость, склонность к научным занятиям и способность управлять обширнейшими территориями, «дух общительности», выразившийся в стремлении к далеким путешествиям, способность к созиданию, традиции представительной власти, воплощенные в системе кортесов, свободолюбие, вдохновлявшее движение Реконкисты.

К периоду правления Карла III относится зарождение в Испании периодической печати. Одним из самых радикальных изданий эпохи «просвещенного правления» был журнал «Цензор», образованный в 1781 г. Печатное слово представлялось испанским просветителям универсальным средством распространения знания и закрепления результатов реформ. Большинство из них активно выступали не только на страницах периодической печати, но и являлись талантливыми литераторами. Обращаясь к читателю, просветители использовали разнообразные традиционные и новые художественные формы – плутовского романа, эссе, философского романа в письмах, сатирической оды, памфлета, антологии.

Заметным явлением испанской общественной жизни того времени были так называемые тертульи – салоны, ставшие, подобно французским, средоточием передовой мысли эпохи. Центрами просветительского движения являлись и многочисленные «Экономические общества друзей отчизны», где обсуждались актуальные для Испании проблемы экономической политики. Эти общества развернули многообразную подвижническую деятельность, одним из направлений которой стала организация народных начальных школ полупрофессионального типа. В ряде этих учебных заведений практиковалось обучение детей обоих полов. При некоторых обществах создавались кафедры философии и экономики, сельского хозяйства и ботаники, естественного права и общественного права. Именно таким образом в 1794 г. был основан Королевский Астурийский институт в Хихоне. Все эти учебные заведения находились под покровительством монархии, стремившейся закрепить позиции государства в сфере образования.

Деятельность третьего поколения испанских просветителей совпала с периодом т. н. «просвещенного абсолютизма Годоя» (90-е гг. XVIII – начало XIX в.). На взгляды просветителей этого периода – Л. Аррояля (1755–1813), А. Капмани (1742–1813), Форнера, Каббаруса, Семпере – повлияли события Великой Французской революции и наполеоновских войн. Война с Францией фактически положила конец реформам, но деятельность многих просветителей продолжалась вплоть до принятия «Конституции кадисских кортесов» в 1812 г.

Крупнейшей фигурой позднего испанского Просвещения был Г.М. де Ховельянос (1744–1811), талантливый публицист, один из лидеров зарождающегося либерального движения. В его политической концепции ярко отразились представления испанских просветителей о договорном характере гражданского сообщества и договорном происхождении государственной власти. При этом Ховельянос подчеркивал тесную связь в развитии политико-правовых отношений и общественной морали. Под этической «максимой» он понимал учреждение взаимных нравственных обязательств ради «обретения в общей силе и разуме безопасности каждого». Политическую систему, основанную на гражданском договоре и отражающую этическую «максиму», Ховельянос называл «конституцией».

Подобно многим испанским просветителям, Ховельянос считал, что полное торжество принципов равенства и свободы в гражданском и политическом сообществе невозможно. «Если человек рождается в обществе, то, без сомнения, он не рождается полностью свободным, но подчиненным какому-то роду власти, – писал Ховельянос. – Без сомнения, он не рождается и равным себе подобным, поскольку не может существовать общество без иерархии и неравенство не только необходимо, но и присуще гражданскому обществу». В то же время Ховельянос отрицал незыблемость сословных границ. Он полагал, что юридически закрепленные сословные привилегии являются признанием особой общественной значимости тех или иных социальных групп. Так, например, возникновение дворянства в эпоху Реконкисты объясняется необходимостью защиты общества от анархии и укрепления государственности. Идеалом справедливого политического устройства, по мнению Ховельяноса, является таким образом не уравнение прав, а законодательное оформление тех задач, которые стоят перед основными социальными группами.

Продолжая традицию классического испанского Просвещения, Ховельянос доказывал, что подлинные социальные различия проявляются лишь в противостоянии трудолюбия и праздности. Публичное признание трудолюбия и ответственности как основных добродетелей и осуждение праздности делит людей на «благородных» и «низких». Но это является сугубо нравственной, а не социально-политической проблемой. Размышляя о путях духовного оздоровления общества, искоренения «низкого бесчестия» Ховельянос уделял огромное внимание проблемам образования. Естественные и точные науки он считал наиболее полезными, но принципиальное значение придавал изучению истории и теологии. Основой образования Ховельянос считал не заучивание известных истин, а творческий процесс, критические размышления, открывающие в человеке добродетели и общественное призвание.

Зарождение просветительского движения в Германии было тесно связано с процессом преодоления последствий Тридцатилетней войны. Вестфальский мир 1648 г. закрепил политическую раздробленность страны. Княжеские междоусобицы способствовали сохранению экономической отсталости германских государств, снижению их политического влияния в Европе. Анахронизмом выглядело существование «Священной Римской империи германской нации», территория которой включала более 300 самостоятельных государств, 50 имперских городов и около полутора тысяч мелких рыцарских владений. В этом пестром этническом и политическом пространстве сохранялась и конфессиональная рознь – еще со времен Реформации большая часть немецких земель стала оплотом лютеранства, а на юге Германии сохранились прочные позиции католицизма.

Все эти факторы способствовали нарастанию противоречий в развитии немецких земель, замедлению процессов обновления социальной структуры общества и формирования национального самосознания. Тем не менее, в немецком обществе на протяжении XVIII в. началось складывание уникальной, исключительно богатой по своему интеллектуальному и духовному потенциалу, культурной традиции. При отсутствии политического единства Германии немецкое Просвещение все же превратилось в единое течение общественной мысли и сыграло огромную роль в формировании немецкой нации, а творчество его крупнейших представителей – И. Канта и И.Г. Гердера – перешагнуло границы эпохи и оставило заметный след в европейской духовной жизни уже XIX столетия.

У истоков немецкого просветительского движения стояли так называемые пиетисты – религиозные реформаторы последней трети XVII в., призывавшие к преодолению догматизма лютеранской церкви и возвращению к идеалам истинной веры как процесса внутреннего личностного переживания каждого человека. Лидерам пиетистов Ф.Я. Шпенеру (1635–1705), А.Г. Франке (1663–1727), Г. Арнольду (1666–1714) принадлежала инициатива реформы образования, в задачи которой входило создание сети внесословных учебных заведений с равноправным преподаванием религиозных и светских наук. Постепенно движение пиетизма утратило свой просветительский пафос, но под его влиянием в немецкой интеллектуальной среде сложилось устойчивое внимание к проблемам разума и веры, общественной морали и нравственной ответственности личности, внутренней духовной жизни человека.

Для раннего этапа просветительского движения в Германии была характерна умеренная критика общественных нравов и социальных порядков. В среде академических ученых распространялись представления об идеалах «общей пользы», торжества Разума, преобразования общества на началах Истины. В эти годы Э. Вейгель (1625–1699), Г. Вагнер (1655–ок.1720), Э.В. фон Чирнхауз (1651–1708) заложили основы научно-критического направления в немецком Просвещении, ориентированного на нравственное осмысление и философское обоснование естественно-научной картины мира. Рассматривая науку как основное средство совершенствования общества, просветители «академического» периода стремились к формированию философско-научного сообщества в Германии, распространению знаний в «просвещенных кругах». Вейгель и Чирнхауз вместе с Лейбницем стали инициаторами создания Берлинской Академии наук.

Родоначальником немецкого «зрелого» Просвещения стал Самуэль Пуфендорф (1632–1694). Его творчество положило начало юридическому направлению немецкой просветительской мысли. В основу историко-правовых трудов Пуфендорфа «Введение во всеобщую юриспруденцию», «О праве природы и народов», «О статусе естественного человека» и др. был положен естественно-научный метод Декарта – взгляд на мир как на гигантский, искусно сконструированный механизм, подлежащий строго научному познанию, основанному на принципах дедукции. Пуфендорф полагал, что мироздание основывается на двух «классах» вещей – естественных и моральных. Моральные явления создаются разумом и волей человека, но основываются на восприятии вполне материальных, естественных. Понимание этого принципа открывает путь для упорядочивания духовного опыта людей, привнесения «гармонии и красоты в человеческую жизнь».

Отстаивая изначальную «естественность» любого человеческого опыта, Пуфендорф полагал, что и в основе социального порядка, правовых установлений, государственности лежит естественное разделение людей по их стремлениям, мотивам, поведению. Взаимная заинтересованность заставляет сограждан прийти к общественному договору (pactum) об общей пользе. Понимание же общей пользы ведет к оформлению «постановления» (decretum) – заключению договора о границах возможного поведения. Первый договор, по мнению Пуфендорфа, создает гражданское сообщество, а второй – государственно-правовую систему. В основе первого лежит разумное тяготение людей к стабильному порядку вещей, в основе второго – разумное понимание опасностей общежития, страх перед тиранией зла. Как следствие, Пуфендорф видел назначение государства в обеспечении спокойствия и стабильности, а наиболее совершенной формой правления называл абсолютную монархию.

Единственным ограничением суверенитета монарха Пуфендорф считал право народа требовать от власти выполнения «основных законов», соответствующих естественному порядку человеческих отношений. Нормы эти, по мнению Пуфендорфа, очевидны и универсальны – они проистекают из потребности жить вместе с себе подобными во имя собственной пользы и пользы своих близких. Это естественное право является основанием для подлинного равенства людей – «оно заключается в том, что люди, находящиеся в естественном состоянии, имеют равное право и равную власть на то, чтобы сохранять себя, поступая по собственному усмотрению и сообразуясь со здравым смыслом». Сохранению естественного права, по мнению Пуфендорфа, способствует неотчуждаемая естественная свобода – свобода вероисповедания, право собственности и т. п. Предписания закона, посягающие на естественные права и свободы человека, и являются основанием для осуждения государя.

В подобном ключе идеи естественно-правовой теории развивал и декан юридического факультета университета в Галле Христиан Томазий (1655–1728). В своих сочинениях он критиковал деспотический княжеский абсолютизм и ортодоксальную церковь, отстаивал свободу слова и научных исследований. Идеал «просвещенной монархии» Томазий видел в заботе о благе подданных, сохранении прочного мира в государстве, пресечении несправедливостей. Подобно многим немецким просветителям, он считал залогом проведения такой политики не только нравственный императив монарха, но и строгое следование законам со стороны всех подданных. Томазий рассматривал три естественных побудительных мотива поведения человека – честность, достоинство и справедливость. Честность выражается, по мнению Томазия, формулой «делай себе то, что ты хочешь, чтобы и другие делали тебе», достоинство – «делай другим то, что ты хочешь, чтобы тебе делали другие». Оба эти мотива формируются в сфере морали и являются предметом свободного выбора человека. Справедливость же («не делай другим того, чего ты не хочешь, чтобы другие делали тебе») реализуется в сфере права, т. е. подразумевает выполнение обязанностей и достигается с помощью принуждения. На основе подобных рассуждений Томазий делал вывод о том, что любые нормы человеческих взаимоотношений и все права человека (в том числе естественные) должны иметь своим источником государственное законодательство.

Одной из самых заметных фигур в общественной жизни Германии первой половины XVIII в. был Христиан Вольф (1679–1754). В своих сочинениях «Разумные мысли об общественной жизни людей», «Естественное право, разработанное по научному методу», «Установления права природы и народов» Вольф сформулировал основы так называемой «практической философии», созвучной идеям Лейбница о предустановленной цели развития мира и совершенстве как высшем принципе мироустройства. В воззрениях Вольфа в полной мере нашли отражение все исходные установки просветительской идеологии – вера в безграничные возможности человеческого разума, независимость мышления и его логическая доказательность, стремление к общему благу путем просвещения и нравственного оздоровления общества. В то же время «практическая философия» Вольфа стала выражением государственнических настроений, присущих немецким просветителям.

Вольф полагал, что понять подлинные стремления человека можно лишь на основе анализа деятельной стороны его существования, а не его внутреннего духовного мира. Естественным законом человеческого поведения является стремление к счастью, к улучшению условий существования, что находит свое отражение в стремлении к обладанию многими правами. Но реализация этих прав в обществе возможна лишь на основе выполнения взаимных обязанностей. «Нет права без нравственной обязанности, которая ему предшествует, в которой оно коренится и из которой оно проистекает, – писал Вольф. – Есть врожденные человеческие права, потому что есть врожденные человеческие обязанности». Сущность общественного договора Вольф усматривал именно в желании людей достичь правомерного сочетания прав и обязанностей как основы личного и общественного благополучия. Провозглашая себя верховным правителем, народ возводит естественное право каждого человека в категорию всеобщих гражданских обязанностей. Но для сохранения и упрочения созданного гражданского порядка он стремится передать власть государю. Вольф считал, что подобный характер формирования государственности обуславливает самую широкую ответственность монарха, включая попечительство об экономическом процветании народа, о воспитании и просвещении подданных, и пресечении любых фактов тирании. Не покушаясь на естественную свободу людей – то есть стремление жить счастливо и справедливо, государство, по мнению Вольфа, во имя общего блага имеет право на самую жесткую опеку своих подданных, вплоть до ограничения свободы передвижений, прикрепления к роду деятельности, преследования атеистических убеждений, ограничения с помощью цензуры «опасного вольнодумства».

В 40–60-е гг. XVIII в. в немецком Просвещении сложилась влиятельная вольфианская школа, представители которой Г.Б. Бильфингер, Л.Ф. Тюммиг, И. Xр. Готтшед, Ф. Xр. Баумейстер, А.Г. Баумгартен, Б.Г. Брокес, Г.Ф. Мейер развивали постулаты естественно-правовой теории в духе радикальных государственнических идей. В их воззрениях просвещенный монарх представлялся сосредоточением Разума и аутентичным отражением естественного права. Государство рассматривалось, тем самым, как единственно истинное выражение общественного блага и нравственности. Особенностью творчества многих представителей вольфианской школы стал также отход от строго юридической канвы философствования, стремление к литературно-публицистической деятельности, активному участию в культурной жизни страны. Германия переживала тогда бум общественного интереса к университетской жизни. При дворах немецких монархов складывались творческие объединения музыкантов, композиторов, художников и артистов. Громадную роль в распространении просветительских идей играла периодическая печать. Во второй половине XVIII в. в Германии насчитывалось уже более 250 периодических изданий, крупнейшими из которых являлись «Литературная газета» и газета «Гамбургский корреспондент».

В условиях культурного подъема второй половины XVIII в. в Германии сложилось движение творческой интеллигенции «Буря и натиск» (Sturm und Drang). В отличие от позиции многих просветителей, «шрюрмеры» подвергали радикальной критике существующие политические и социальные порядки, отвергали культ рассудочного мышления, решительно выступали за духовную свободу личности, уважение к достоинству и сочувствие к страданиям человека. Толчок к формированию движения «Буря и натиск» дало издание в 1772 г. драмы «Эмилия Галотти» Готхольда Эфраима Лессинга (1729–1781), а эссе Лессинга «Воспитание рода человеческого», написанное в 1777 г. и опубликованное в 1780 г., стало настоящим манифестом «шрюрмеров». Лессинг призывал к возрождению народных традиций немецкой поэзии и песенного творчества, утверждению национального духа в драматургии. Придавая большое значение религиозному духовному опыту, он считал крайнем опасным господство догматических вероучений. Лессинг утверждал, что религиозная история человечества представляет собой пролог великой эпохи торжества универсального общечеловеческого гуманизма.

Восторженное отношение к памятникам старинной поэзии, создание поэтических произведений в манере народной песни стали характерной чертой творчества многих представителей движения «Бури и натиска». Но основным побудительным мотивом их обращения к народным традициям была борьба против искусственности художественного языка, стремление к отражению драматизма и динамики переживаемой эпохи, интерес к человеку деятельному, живущему сильными страстями и порывами. Эти черты блестяще проявились в творчестве Иоганна Вольфганга Гете (1749–1832) и Фридриха Шиллера (1759–1805).

Большую роль в идеологическом оформлении движения «Буря и натиск» сыграл публицист и религиозный деятель Иоганн Готфрид Гердер (1744–1803). В своих первых произведениях Гердер во многом следовал идеям Лессинга, в дальнейшем испытал немалое влияние философии Канта, но в историю немецкого Просвещения вошел прежде всего как создатель оригинальной историософской концепции («Идеи к философии истории человечества», 1791). Гердер подчеркнуто стремился избегать нарочито научного и строго логичного стиля раскрытия своих идей. Его сочинения были полны тех интеллектуальных импровизаций и вдохновенных откровений, которые снискали для Гердера славу одного из самых известных пасторов-проповедников.

Гердер видел в истории исполнение Божьего Промысла и важнейшее откровение Бога. Единственной целью человеческого бытия он считал прогресс «человека и человечности», движение к всеобщей гармонии и гуманности (Humanitt), стирающей конфессиональные, этнические, культурные границы. Гердер полагал, что в основе этого развития лежит естественно присущая человеку любовь к ближнему и стремление к взаимности. Но раскрытие естественных начал человеческой природы происходит, по мнению Гердера, в рамках уникальных народных культур. Именно свободный «дух народа» возвышает индивида до подлинного торжества духовных ценностей, преодолевает узость и формальность рассудочных, рациональных категорий. Отталкиваясь от этой идеи, Гердер призывал к познанию самобытной внутренней духовной жизни каждого народа и доказывал равную значимость всех культур для прогресса человечества.

Наряду с философско-литературным движением «шрюрмеров», в рамках позднего немецкого Просвещения сохранялось и более политизированное течение, унаследовавшее реформаторские идеи вольфианцев. Его лидеры – книгоиздатель Кристоф Фридрих Николаи (1733–1819), основатель геттингенской исторической школы Август Людвиг Шлёцер (1735–1809), радикальный мыслитель и общественный деятель Георг Фостер (1754–1794), писатель Моисей Мендельсон (1729–1786), выступали с широкой программой общественных преобразований, в том числе реформы судопроизводства, государственной службы, начального образования, системы землепользования. Важной чертой мировоззрения многих просветителей этого периода стал космополитизм. Неслучайно, что большим влиянием в этих кругах пользовались такие фигуры как основатель масонского ордена иллюминаторов Адам Вейсгаупт (1748–1830) и горячий сторонник французских революционных космополитов барон Адольф фон Книгге (1752–1796). Орден иллюминатов, насчитывавший в Германии в 1780-х гг. более 2 тыс. членов, установил под влиянием Книгге тесные связи с франкмасонским движением. Его целями были провозглашены борьба с суеверием и невежеством, распространение просвещения и нравственности, а в конечном счете – замена христианства деизмом, а монархического правления республиканским.

Своеобразный итог истории немецкой просветительской мысли подвел Иммануил Кант (1724–1804). Отправной точкой его философских размышлений стала идея активного, «практического» разума, способного быть основой для целостного миропонимания. При этом Кант фактически отверг распространенную в XVIII в. теорию «разумного эгоизма» как основы морали и общественного порядка. Подчеркивая значимость свободы духовного опыта, он выступал и против государственнических идей немецких просветителей. Путь к моральному и интеллектуальному освобождению человека Кант видел прежде всего в обосновании возможности «истинного знания», преодолевающего крайности рационализма и эмпиризма, дающего разумное обоснование высочайших порывов человеческого духа, господствующего в обществе «нравственного императива». Тем самым, Кант сумел соединить ключевые мировоззренческие идеи Просвещения с научной программой классической философии XIX в. и открыть новый этап в развитии европейской интеллектуальной традиции.

«Век Просвещения» ознаменовался новыми открытиями практически в самых разных отраслях знания и дальнейшим развитием научной картины мира. Именно в этот период были сформулированы частные законы механики, получил развитие математический аппарат при описании физических явлений, сделаны фундаментальные открытия в химии и астрономии и т. д. Ученые эпохи Просвещения отличались необычайной ширтой взглядов и энциклопедическими познаниями в самых разных областях.

Научное познание в XVIII в. базировалось на прочном фундаменте метафизики. В основе метафизического подхода лежал принцип познаваемости окружающего мира, воспринимаемого в виде некой неизменно и объективно существующей целостности. Итоги научных исследований были ориентированы на получение точного результата, а механизм достижения цели подчинялся строгим логическим законам и выражался в четких определениях, формулах и постулатах. В пределах метафизической картины мира материя, заключенная в четкие пространственно-временные границы, признавалась существующей объективно и независимо от человеческого сознания. Олицетворением метафизического подхода являлась классическая механика Ньютона, принципы которой использовались не только в физике, но и при объяснении любых природных явлений. Ведущим способом познания был признан эксперимент, что давало толчок к развитию прежде всего точных и естественных наук. Поэтому именно естествознание, и особенно механика, достигли в XVIII в. наибольшего прогресса.

В 1736 г. была впервые опубликована программная работа выдающегося немецкого ученого Леонарда Эйлера (1707–1783) «Механика, или наука о движении, аналитически представленная», положившая начало превращению механики из «геометрической» науки, как тогда говорили, в науку аналитическую. С именем Эйлера было связано и развитие математики. В последние годы жизни, проведенные в России, Эйлером было опубликовано около 180 работ по дифференциальным уравнениям, вариационному исчислению, рядам, теории чисел. Предложенное им изложение математики на длительный период стало хрестоматийным. Известны также работы Эйлера, посвященные проблемам астрономии и морского дела – прежде всего, теории равновесия и движения плавающих тел.

Аналитическую интерпретацию механики предложил и французский ученый Жан Лерон Д’Аламбер (1717–1783), участник знаменитой «Энциклопедии». Он, наряду с Д. Дидро, был руководителем этого издания и редактировал в нем статьи по математике. В своем основном труде – «Трактате по динамике» – он выдвинул так называемый «принцип Д’Аламбера», главная идея которого заключалась в том, что любое динамическое равновесие системы можно описать, заменив приложенные к ней реальные силы на эквивалентные, не нарушив имеющегося соотношения. Д’Аламбер также внес большой вклад в развитие астрономии, выполнив расчеты прецессии равноденствий (движения точек равноденствия вдоль экватора) и нутации земной оси (колебаний указанной оси с периодом в 18 лет).

На особую высоту поднял механику французский ученый Жозеф Луи Лагранж (1736–1813), превративший ее в общую науку о движении тел. Основную задачу «аналитической механики» он видел в выведении общих формул, на основании которых можно было бы решать частные задачи. Результаты исследований Лагранжа в изучении движения небесных тел (Луны и Юпитера) были дважды удостоены премии Парижской Академии наук.

«Век Просвещения» ознаменовался необычным взлетом интереса к природе. Использование понятия «естественного» как ключевой философской категории дало дополнительный импульс научному анализу различных физических процессов. В частности, в XVIII в. началось интенсивное изучение тепловых явлений. Учеными-естествоиспытателями разных стран – Габлиэлем Даниэлем Фаренгейтом (1686–1736), Фершо де Реомюром (1683–1757), Андерсом Цельсием (1701–1744) – были предложены варианты температурных шкал, которые используются и сегодня. До середины XVIII в. понятия «температура» и «теплота» являлись практически синонимичными. Впервые различия между ними были проведены академиком Петербургской Академии наук Георгом Вильгельмом Рихманом (1711–1753) и английским ученым Джозефом Блэком (1728–1799), которые независимо друг от друга опытным путем доказали, что термометр не измеряет количество тепла. Первую же единицу измерения тепла (или «теплорода», как его тогда называли) ввел шведский академик И.К. Вильке (1732–1796). Эта единица соответствовала изменению температуры единицы веса воды на 1 градус по шкале Цельсия.

На основании исследований Вильке выдающимся французским ученым Антуаном Лораном Лавуазье (1743–1794) был сконструирован прибор для измерения количества тепла. Лавуазье же принадлежал ряд открытий, произведших подлинную революцию в химии. Вместо ряда разрозненных рецептов, в том числе и алхимических, Лавуазье разработал стройную теорию, объяснявшую суть химических явлений и позволявшую делать научные прогнозы. Лавуазье вел новую номенклатуру химических элементов, разделив их на три категории: кислот, оснований и солей. После открытия Дж. Пристли в 1774 г. кислорода Лавуазье выдвинул кислородную теорию горения, которая пришла на смену устаревшей «теории флогистона», ранее предложенной И. Бехером (1635–1682) и Г.Э. Шталем (1660–1734) и объяснявшей качество горения тех или иных веществ количеством содержащегося в них особого вещества – флогистона. Лавуазье установил, что процессы горения, гниения и дыхания являются результатом окисления. Он же исследовал химический состав воды и ряда других химических соединений. Наконец, именно Лавуазье сформулировал один из фундаментальных принципов естествознания – закон сохранения массы – и разработал современную номенклатуру химических элементов.

Важным направлением в развитии физики XVIII в. стало исследование природы электричества. Голландский естествоиспытатель Мушенброк (1692–1761) и немецкий каноник Юрген фон Клейст провели ряд опытов, в результате которых фактически был создан прообраз диэлектрического конденсатора – так называемая «лейденская банка», с которой долгое время работали многие ученые-физики. Семь лет своей жизни (с 1747 по 1754) изучению природы электричества посвятил американский просветитель Б. Франклин. Одним из результатов его научных занятий стало изобретение громоотвода. Г.В. Рихман, работая с т. н. «громовой машиной» собственной конструкции, сконструировал первый прибор для количественных измерений электрических величин – «электрический указатель» (электрометр). А опыты итальянских ученых Луиджи Гальвани (1737–1798) и Алессандро Вольта (1745–1827) привели к созданию в 1800 г. первого в истории источника постоянного тока – «вольтовых столбов», позднее названных в честь одного из своих создателей гальваническими элементами. Уже в конце XVIII в. было положено начало научной теории электричества. В 1785 г. Шаль Огюстен Кулон открыл закон взаимодействия электрических зарядов, а Леонард Эйлер и Симон Пуассон (1781–1840) разработали теорию потенциала и распространили ее на электрические и магнитные явления. Значительный шаг вперед в XVIII в. сделала биология.

Длительный период накопления эмпирических данных завершился созданием первой в истории искусственной классификации растений и животных. Шведский ученый-натуралист Карл Линней (1707–1778) в своем труде «Система природы» предложил разделить всех представителей флоры и фауны на классы, отряды, роды, виды и вариации. В животном мире он выделил 6 классов, а в растительном – 24. Ему же принадлежит и утвердившаяся в науке бинарная (двойная) система обозначения растений и животных. Именно в рамках этой системы современный человек получил название «Homo Sapiens» – «Человек разумный».

Линней проделал огромную и чрезвычайно полезную для дальнейшего развития биологии работу, которая, однако, не выходила за пределы метафизического метода мышления, поскольку в предложенной им классификации не было идеи развития. Шведский исследователь считал все живое божественным творением, не изменяющимся с течением времени. Еще один крупнейший биолог XVIII в. Ж. Бюффон (1707–1788) в 36-томной «Естественной истории» одним из первых в развернутой форме изложил концепцию трансформизма, которая говорила об ограниченной изменчивости видов под влиянием окружающей среды и о происхождении видов. Различные варианты этой концепции получили широкое распространение с середины XVIII в.

Таким образом, естественно-научные открытия «века Просвещения» фактически остановились на пороге диалектического понимания законов природы. Принципиальный прорыв в этом направлении был сделан во второй половине XVIII в. лишь в астрономии. Первым, кто попытался отказаться от идеи Божественного промысла в развитии Вселенной стал немецкий философ И. Кант. Он утверждал, что понять настоящее состояние природных систем возможно, лишь зная историю их эволюции.

Космогоническая теория происхождения и развития Вселенной Канта стала крупнейшим достижением в области астрономии со времен Коперника, противоречившим господствовавшим в науке механистическим представлениям о природе. Несмотря на утверждение Канта о том, что он опирался на классическую механику Ньютона, на самом деле в основу его концепции была положена идея развития и многообразия материи. В опубликованной Кантом в 1755 г. «Всеобщей естественной истории и теории неба», в которой в астрономию вводилось понятие «системы» для описания возникновения и движения небесных тел, мир представал живым и находящимся в состоянии постоянного изменения. Кант выдвинул т. н. небулярную теорию возникновения Солнечной системы (лат. «nebula» – «туман»), объяснявшую процесс ее зарождения действием сил притяжения, в результате которого когда-то из бесконечной и бесформенной туманной массы возникли скопления частиц. Из этих вечно движущихся сгустков материи впоследствии образовались звезды и планеты, движущиеся по кругу и одновременно вращающиеся вокруг собственной оси. Причем, Кант утверждал, что число существующих планет гораздо больше, чем было известно астрономам XVIII в.

Теоретическую основу классической астрономии XVIII столетия до возникновения кантовской космогонической концепции, составляло представление об объективном и не зависящем от человека существовании Вселенной, которая вечна во времени и бесконечна в пространстве. Считалось, что во Вселенной существует множество миров, подобных Солнечной системе и имеющих некую неизменную структуру, стабильность которой определяется постоянством сил всемирного тяготения. Со времен Канта в астрономии постепенно формируется новая фундаментальная методологическая установка о том, что Вселенная имеет свою историю, а ее современное состояние является результатом длительной эволюции. Однако, при этом сохранялось прежнее представление о постоянстве факторов, влияющих на развитие космических тел, например, притяжения и отталкивания, и о неизменности трехмерного пространства, трактуемого в рамках «евклидовой геометрии».

Для астрономии XVIII в. были характерны общенаучные гносеологические установки материалистического эмпиризма, с той лишь разницей, что критерием познания выступал не итог эксперимента, а результат наблюдения. Поскольку при проведении астрономических исследований отсутствовала свобода выбора обстоятельств наблюдения, то изначально принимались в расчет возможные поправки на плотность земной атмосферы, время его проведения и т. п. С помощью законов ньютоновской механики объяснялись все явления и процессы, происходящие на Земле и за ее пределами.

Значительным достижением астрономии этого века стало описание самостоятельного движения звезд, сделанное Э. Галлеем (1656–1742) в 1718 г. После создания В. Гершелем (1738–1822) мощного телескопа (с диаметром зеркал в 1,5 м) был осуществлен ряд открытий, которые расширили границы человеческих представлений о пространстве Вселенной. Были на практике выявлены новые типы космических объектов – туманности, самые далекие из которых оказались крупными скоплениями звезд, названных галактиками. Гершель открыл свыше 2,5 тысяч новых туманностей и обнаружил определенные закономерности в их возникновении и развитии: тенденцию к сближению, стремление располагаться в виде компактных скоплений и более крупных протяженных пластов. Он установил существование двойных и кратных звезд как физических систем, и первым отметил различие в распределении энергии в звездных спектрах в зависимости от их света и др. Благодаря этим открытиям Гершель фактически стал основателем новой внегалактической астрономии. Гершелю принадлежал и ряд крупных открытий в Солнечной системе. В частности, он обнаружил, что она постоянно движется по направлению к созвездию Геркулеса. И, в подтверждение высказанного Кантом предположения о том, что человечеству известны далеко не все планеты Солнечной системы и Вселенной в целом, Гершель еще при жизни философа открыл Уран и несколько его спутников, а также описал период вращения колец Сатурна.

Развитие художественной культуры XVIII в. представляет собой сложную картину сменявших и дополнявших друг друга стилей, пестрого многообразия жанров, радикальной смены эстетических категорий и духовных ценностей. «Эпоха барокко» уходила в прошлое. Искусство, подчиненное культу драматизма, мощи, нарочитой красочности и грандиозных пространственных масштабов, сменялось художественным воплощением естественности человеческого бытия, торжества разума и морали, пафосом революционной, преобразующей роли творчества. Во всех сферах искусства торжествовало светское начало. В зодчестве преобладающим стало гражданское строительство, в изобразительном искусстве появились новые жанры – пейзаж, натюрморт, портрет, бытовая живопись, революционные изменения произошли в музыке.

Все менее жесткой становилось стилевая преемственность художественного творчества. Хронологические рамки распространения ведущих художественных направлений XVIII в. – позднего барокко, рококо, сентиментализма, неоклассицизма, реализма – не совпадали как в разных видах искусства, так и в различных странах. Например, в литературе период барокко завершился еще в XVII в., а в музыке и живописи барочные традиции еще долго сохраняли свои позиции. Классицизм, напротив, нашел наиболее яркое воплощение в литературе XVIII в. и, в меньшей степени, в живописи и архитектуре. XVIII век стал периодом активного развития национальных художественных школ, ведущее место среди которых заняла французская. Расцвет переживали также английская, германская, австрийская, польская, чешская, венецианская, а к концу века наметился значительный прогресс испанской и американской национальных школ в изобразительном искусстве.

Философские искания XVIII в. придали совершенно особый статус эстетике – из пассивного отражения господствующих мировоззренческих концепцией эстетика постепенно превращается в самостоятельную сферу человеческого познания, в стройную систему рациональных категорий. Изысканная чувственность, утонченность художественного вкуса уступают место в художественном сознании эпохи ясным, четким и одновременно возвышенным, идеализированным образам. Основатель школы немецкой эстетики Александр Готлиб Баумгартен (1714–1762) утверждал, что «красота – это совершенство явления». Стремление искусства к совершенству, к поиску идеала как гармоничного внутреннего единства в окружающем многообразии явлений и хаосе чувств стало характерной приметой времени.

Новое отношение к человеку, представление о нем как «разумном и естественном» существе породило у художников и писателей XVIII в. интерес к интимной духовной жизни отдельной личности. Благодаря этому европейское искусство не утратило и ту утонченную изысканность, которая формировалась еще в эпоху позднего Ренессанса. Выражением этой тенденции стало формирование так называемого камерного искусства – искусства аристократических гостиных, салонов, будуаров. Ведущим стилем этого направления было искусство рококо.

Рококо (фр. «rococo» – «вычурный», «причудливый») – один из т. н. «королевских стилей», зародился во Франции в последний период правления Людовика XIV и достиг расцвета при Людовике XV. Характерно происхождение его названия: слово «рококо» возникло как ироничный перифраз популярного в декоративном искусстве конца XVII в. понятия «рокайль», означавшего стилистику искусственных гротов, схожих по своей странной, причудливой форме с раковинами. Эстетика рококо стала нарочитым вызовом симметричному, точно копирующему формы естественного орнамента искусству Ренессанса. В отличие от барокко, новый стиль не обладал динамичной порывистостью и пафосным величием. Искусство рококо, раскрепощающее чувственность, обращающее внимание на частную, интимную жизнь человека, стало воплощением «галантного века». Оно основывалось на художественной философии «эротического маньеризма» (по выражению Ж.-Л. Давида). Унаследовав изящную куртуазность французских трубадуров, художники рококо отказались от идеала возвышенной, недоступной красоты и создали культ пикантного, сладострастного, легкомысленного чувства. Эстетика рококо рождалась сочетанием жизнелюбия и пессимизма, радости и тоски, упоения новизной и предчувствием гибели. «Счастливый миг» стал девизом этого искусства.

Наибольшее распространение рококо получил в декоративном искусстве, в том числе в оформлении интерьеров. Характерным признаком подобного декора стало нарочитое использование причудливых орнаментов при сохранении внешней строгости построек. Интерьер приобретает необычайную живописность. Его излюбленными мотивами становятся зыбкая прозрачность зеркал, интимность горящих свеч, миниатюрность многочисленных «bagatelle» (фр. – «безделица», «безделушка»). Цветовая гамма декора решалась преимущественно в бледных, приглушенных тонах. При этом нежные, естественные краски получали такие названия, среди которых «цвет живота только что постригшейся монахини» или «цвет бедра испуганной нимфы» казались отнюдь не самыми фривольными. Эстетизация эротики сочеталась с модой на восточную экзотику. Наряду с китайским фарфором становятся популярными лаковые панно, украшающие стены или искусно вмонтированные в мебель, картины, шелковые ткани с изображениями сцен из китайской жизни. Использование ярких красок и причудливых орнаментов «под Восток» создавало атмосферу праздника и сообщало зрителю ощущение легкости и изменчивости бытия. В области прикладного искусства и оформления интерьеров наибольших успехов добились такие французские мастера, как Жиль-Мари Оппенор (1672–1742) и Жюст-Орель Мейсонье (1693–1750). Ведущими французскими архитекторами рококо первой половины XVIII в. были Робер де Котт (1656–1735), Жан Куртон (1671–1739), Жермен Боффран (1667–1754) и Эммануэль Эре де Корни (1705–1763).

Эстетика рококо с присущими ей легкостью и грацией ярко отразилась в изобразительном искусстве. Излюбленными темами творчества художников этой эпохи стали любовная игра, идиллические картины «пастушеской» жизни, интимная красота «нежного возраста». Характерным представителем рококо во французской скульптуре был Жан-Батист Лемуан (1704–1778). Его композиции отличали легкость, изящество и динамичность форм. Известны были и работы Лемуана в качестве декоратора (интерьеры отеля Субиз). Его кисти принадлежит множество картин и декоративных панно на религиозные и мифологические сюжеты.

Особую роль в становлении французской живописи рококо сыграл Жан Антуан Ватто (1684–1721). Его многогранное искусство было наполнено тонким лиризмом и глубиной интимных переживаний. Излюбленными сюжетами мастера стали образы персонажей итальянской комедии и «галантные празднества» (сценки с модно одетыми дамами и изящными кавалерами на фоне природы). Характерно, что почти все картины Ватто были небольшого размера – это стало типичной чертой живописи рококо. Полнота сюжетного замысла сочеталась в его полотнах с ярким декоративным эффектом, возникающим благодаря сложному рисунку круглящихся линий, образованных фигурами персонажей и листвой деревьев.

Характерным представителем живописи рококо являлся директор французской Королевской Академии живописи и скульптуры, «первый живописец короля» Франсуа Буше (1703–1770). В своих произведениях Буше обращался к самым разным сюжетам – от пастушеской идиллии до картин на религиозные и мифологические темы. Неизменным оставалось стремление мастера к передаче чувственной утонченности, куртуазной эротичности своих персонажей. Буше был известен и как создатель блестящей серии гравюр с изображениями уличных сценок и иллюстрациями к модным литературным произведениям. Еще более фривольным по тематике и декоративным по стилистике было творчество Жана Оноре Фрагонара (1732–1806). В отличие от Буше, Фрагонар более свободно использовал цветовую гамму и отказался от четких контуров. Это придавало его полотнам особую легкость, воздушность. Если заказчиками Буше были высшие сановники королевского двора и фаворитки монарха, то Фрагонар работал преимущественно для частных лиц и большинство его произведений представляли собой небольшие картины на интимные сюжеты.

В Англии, Испании и Италии искусство рококо не получило большого распространения. Начало XVIII в. здесь было сопряжено с последним взлетом барочной культуры. В Германии образцами архитектуры позднего барокко служат произведения долгое время работавшего здесь французского архитектора Франсуа Кювилье (1695–1768), одного из крупнейших зодчих Южной Германии Иоганна Бальтасара Неймана (1687–1753), представителей дрезденского барокко Маттеуса Даниеля Пеппельмана (1662–1736) и Георга Бера (1666–1738), создателя знаменитого протестантского собора Фрауэнкирхе. При дворе Фридриха II работал и создатель резиденции прусских королей – дворца Сан-Сусси – Георг Венцеслаус фон Кнобельсдорф (1699–1753). Крупнейшим мастером барокко начала XVIII в. также являлся архитектор и скульптор Андреас Шлютер (1660–1714), в пластических произведениях которого отразились общеевропейские тенденции развития монументальной скульптуры.

Английская архитектура барокко первой половины XVIII столетия была представлена творчеством Джона Ванброу (1666–1726), которого иногда называют «самым барочным мастером Англии», а также Джеймса Гиббса (1682–1754). Эти архитекторы строили в основном загородные дворцы. Характерной чертой творчества Ванброу стало использование элементов готического стиля. Замки, построенные по его проекту (Хоуард, 1699–1726; Бленим 1705–1724) отличала невиданная для Англии сложность и грандиозность ансамблей. В первой половине XVIII в. в Англии впервые появились и обширные парковые композиции, в дальнейшем получившие распространение по всей Европе. Заметную роль в их разработке сыграл Уильям Кент (1684–1748). Устройство английского парка должно было создавать атмосферу девственной нетронутости природы, что противоречило принципам «регулярного» паркового искусства, но отвечало столь распространенному в эпоху Просвещения культу естественности.

Синтез эстетических принципов барокко и рококо стал основой для формирования «венецианской школы» (т. н. венецианское сеттеченто: от ит. «settecento» – «семисотые годы»). Крупнейшими художниками, работавшими в стиле венецианской школы, были Себастьян Риччи (1659–1734), Алессандро Маньяско (1667–1749), Джованни Баттиста Пьяццетта (1682–1754). Они были известны прежде всего картинами на библейские сюжеты и жанровыми композициями бытовой тематики. Наивысшего расцвета венецианская живопись XVIII в. достигла в творчестве последнего представителя барокко в европейском искусстве Джованни Баттиста Тьеполо (1696–1770), владевшего разнообразными приемами письма и работавшего в самых разных живописных жанрах – от офорта до фрески. Его кисти принадлежат гигантские церковные и светские росписи многих церквей и дворцов Венеции, Удины, Бергамо, епископской резиденции в Вюрцбурге, плафона Тронного зала королевского дворца в Мадриде и др. Своеобразным достижением венецианской станковой живописи XVIII в. стала ведута (городской архитектурный пейзаж), в жанре которой наибольшего успеха добился Антонио Канале (по прозвищу Каналетто) (1697–1768). Крупнейшим венецианским мастером портрета был Витторе Гисланди (1655–1743), в творчестве которого переплетались черты барокко, рококо и раннего классицизма.

В итальянской архитектуре XVIII в., как и в монументальном строительстве других европейских стран, осуществлялся постепенный переход от барокко к классицизму. В начале столетия в Италии работали достаточно крупные архитекторы своего времени Филиппе Ювара (1685–1735), Луиджи Ванвителли (1700–1773) и др., однако многие из них стремились покинуть страну в условиях усиливавшихся экономических трудностей. Во второй половине XVIII в. в Италии уже не строилось значительных архитектурных сооружений.

XVII столетие было отмечено необычайным взлетом музыкального и театрального искусства. К первой половине века относится расцвет творческого гения Иоганна Себастьяна Баха (1685–1750), который являлся не только одним из крупнейших композиторов своей эпохи, но и выдающимся музыкальным новатором. Бах завершил и обобщил почти все значительные течения в музыке предшествующего периода и предвосхитил многие черты последующих стилей. Большую часть своей жизни Бах прослужил церковным органистом, и большинство его сочинений были посвящены культовой тематике. В целом, Баху принадлежит около тысячи произведений самых разных музыкальных жанров. Он и по сей день остается непревзойденным мастером полифонии.

Еще один великий немецкий композитор Георг Фридрих Гендель (1685–1759), около 50 лет проработавший в Лондоне, только в конце жизни вернулся в Германию. Вершин мастерства он достиг в создании монументальных ораторий, главным образом, на библейские сюжеты. Генделем было написано сорок опер, множество органных концертов, инструментальных сонат и сюит. Он обладал удивительным умением создавать драматический характер в пределах одной арии. Лучшие произведения Генделя редко являлись «чистой» музыкой – в каждом из них был воссоздан индивидуальный характер той или иной ситуации, цельный драматический образ. Гендель достиг и вершин инструментального музыкального искусства.

Одной из музыкальных столиц Европы первой половины XVIII в. являлась Венеция. Здесь работал Антонио Вивальди (ок. 1678–1741) – создатель жанра сольного инструментального концерта и знаменитый скрипач-виртуоз. Если творчество Баха достигло пика мировой популярности уже после его смерти, то Вивальди еще при жизни был широко известен за пределами своей родной Венеции. Ему принадлежало более 400 концертов для самых разнообразных инструментальных составов. Музыка Вивальди предвосхитила принципы программного симфонизма, позднее достигшие своего наивысшего воплощения в творчестве Бетховена.

Последними крупными представителями музыки барокко стали венецианские композиторы из семьи Скарлатти. Алессандро Скарлатти (1660–1725) был автором вокальных и камерно-инструментальных произведений, в которых сформировался оригинальный стиль итальянской оперы XVIII в. Он заложил основы неаполитанской оперной школы, отличительными чертами которой стали выдвижение на центральное место в опере сольной вокальной арии, четкое разделение оперного речитатива на два вида («сухой» речитатив с аккомпанементом одного клавесина и «аккомпанированный» речитатив с поддержкой всего оркестра), смена темпов музыкального произведения («быстро – медленно – быстро»). Алессандро Скарлатти приобрел известность и как блестящий музыкальный педагог. Его сын Доменико (1685–1757) – крупнейший мастер итальянской клавирной музыки. Сонаты Д. Скарлатти являются самым утонченным отражением испанского музыкального стиля, в них с большой живостью запечатлены дух и ритм испанских танцев и гитарной культуры.

Во второй половине XVIII столетия ведущим течением в европейском искусстве становится классицизм (лат. «classicus» – «образцовый»). Толчком для его развития послужили успешные археологические раскопки в середине 50-х гг. в Геркулануме, Помпеях и Стабии, а также выход в свет в 1764 г. нашумевшей книги «История искусства древности» немецкого теоретика культуры Иоганна Иоахима Винкельмана (1717–1768). В самых различных жанрах художественного творчества быстро закрепилась мода на античные образцы искусства, ориентация на присущие им гармоничные, строгие формы, ощущение цельности, завершенности, уравновешенности. В целом, подобные эстетические пристрастия характерны для обществ, находящихся на стадии поступательного развития, испытывающих потребность в нормативном искусстве, систематичном и рациональном духовном опыте. Черты классицизма встречаются поэтому в самые различные исторические эпохи. Но расцвет классицизма в Европе в XVIII в. имел особую природу. Античные образы как нельзя лучше подходили для символического отражения новых гражданских идеалов, воспетых Просвещением. Само восприятие красоты как объективного, реального качества, не связанного с личностным восприятием, соответствовало нарастающему рационализму общественного сознания, торжеству целесообразности в поведении человека. Художественная философия классицизма емко отразила два ключевых принципа, порожденных модернизацией сознания – четкое, ясное подразделение любого целого на части при их строгом соподчинении и торжество содержания любого явления над внешней формой. Тем самым, классицизм, будучи лишь одним из художественных стилей «эпохи Просвещения», сыграл наибольшую роль в становлении нового типа общественного сознания.

Во французском классицизме XVIII в. господствовало два основных направления – т. н. «стиль Людовика XVI», сохранявший помпезность и торжественность «королевских стилей», и неоклассицизм, подчеркнуто ориентированный на возвращение к «вечным» идеалам античности, «очищение» искусства от маньеризма и «фальшивой» чувственности.

Крупнейшими архитекторами «стиля Людовика XVI» были создатель ансамбля площади Согласия в Париже и здания Малого Трианона в Версале Жак Анж Габриэль (1698–1782), автор проекта будущего Пантеона (первоначально – церковь Св. Женевьевы) Жак Жермен Суффло (1713–1780). Архитектурный стиль неоклассицизма сформировался уже в 70–80-х гг. XVIII в. Крупнейшими мастерами этого направления были архитекторы Жак Гондуен (1737–1818) и Клод Никола Леду (1736–1806). Проекты Гондуена (Хирургическая школа в Париже) и Леду (солеваренный городок в Шо; заставы Парижа) отличала строгость и простота архитектурного решения. В ярко выраженном рационализме подхода к застройке, характерном для этих архитекторов, воплотился дух грядущей индустриальной эпохи.

Во французской скульптуре и живописи второй половины XVIII в. классицизм также завоевывал прочные позиции. Работы Жана Батиста Пигалля (1714–1785), творчество которого, впрочем, не замыкалось в границах классицизма, позднего Этьена Мориса Фальконе (1716–1791) («Медный всадник» в Санкт-Петербурге и др.), а также картины молодого Жака Луи Давида (1748–1825), будущего «первого живописца» Наполеона, стали лучшими образцами нового героического стиля. Классицистические тенденции прослеживались и в творчестве таких крупных живописцев второй половины столетия, как Гюбер Робер (1733–1808) и Жозеф Мари Вьен (1716–1809).

Самыми значительными мастерами классицизма в английской архитектуре второй половины XVIII столетия были шотландцы братья Роберт и Джемс Адамы. Роберт Адам (1728–1792) приобрел особую известность не только как архитектор (дворец Кедлстон, ворота Адмиралтейства), но и как популярный дизайнер мебели и предметов прикладного искусства. Его современник Уильям Чемберс прославился в качестве автора крупных построек (дворец Сомерсет в Лондоне) и специалиста в области парковой архитектуры.

В так называемую «георгианскую эпоху» (1714–1830) в Англии сложилась национальная школа живописи, крупнейшим представителем которой был Джошуа Рейнолдс (1723–1792). Художественный стиль Рейнолдса вобрал лучшие традиции европейской и, прежде всего, фламандской живописи. Он пытался как можно более ярко и многогранно выразить индивидуальность портретируемого. При этом Рейнолдс добивался не просто максимального сходства, а пытался варьировать самые различные художественные принципы – натурализм, реализм, аллегоричность, возвышенность, парадность. Всего Рейнолдс создал более двух тысяч портретов. При его самом активном участии в 1768 г. была открыта Королевская Академия искусств, и Рейнолдс стал ее первым президентом.

Представления Рейнолдса об эстетике художественного творчества полностью соответствовали канонам классицизма. Он призывал безусловно следовать «правилам искусства», в том числе подражать совершенным и безупречным образцам культуры прежних эпох. «Привычка или обычай не могут считаться причиной красоты, – писал Рейнолдс, – но они, несомненно, являются причиной нашей любви к ней». Важнейшим достоинством классического искусства он считал стремление к обобщенному отражению естественных канонов красоты, т. е. выработку «неизменных, великих и общих идей, присущих универсальной природе». Такой подход, на его взгляд, позволяет избежать механического подражания природе и, более того, создавать в воображении художника идеалы совершенной красоты, которые он не встречает в реальной жизни. «Совершенствуйте природу с ее же помощью», – призывал Рейнолдс. Ключевую роль в высоком художественном творчестве он отводил не только преемственности художественного опыта, но и подлинному таланту, который сам является врожденным феноменом природы.

Типичным представителем классицизма был крупнейший мастер английской скульптуры XVIII в. Джон Флаксман (1755–1826). Характерным примером его монументальных работ может служить памятник адмиралу Нельсону в соборе Святого Павла. Заметный след оставил Флаксман и в малой пластике. Благодаря его сотрудничеству мировую известность приобрела крупнейшая фаянсовая мануфактура Уэджвуда. Джозайя Уэджвуд (1730–1795) сам был известным мастером, экспериментировавшим с разнообразными керамическими массами. Его по праву считают одним из основоположников классицизма в европейской керамике.

В берлинской архитектуре первыми представителями классицизма стали Карл Гонтард (1736–1802), в произведениях которого еще ощущалось влияние барокко, а также создатель знаменитых Бранденбургских ворот в прусской столице Карл Готхард Лангханс (1733–1808), придерживавшийся более строгих канонов классицистической эстетики. В живописи в стиле классицизма работал один из крупнейших художников XVIII в. саксонец Антон Рафаэль Менгс (1728–1779) и искусный мастер гравюры и рисунка уроженец Гданьска, поляк по происхождению, Даниель Николаус Ходовецкий (1726–1801). Творчество последнего сыграло важную роль также в развитии реалистических традиций в немецком искусстве. Заметный след в культуре оставила и портретная живопись Германии второй половины XVIII в., представленная произведениями Антона Графа (1736–1813) и Ангелики Кауфман (1741–1807).

В отличии от барокко и рококо, классицизм достиг заметных высот не только в изобразительном искусстве и архитектуре, но и в литературе, драматургии, музыкально-театральном искусстве. Ярким представителем литературы классицизма являлся Ф.М. Вольтер, попытавшийся применить приемы классицизма для пропаганды просветительский идей. Вольтер был большим поклонником драматургического творчества Расина, но считал, что любовь занимает неоправданно большое место в произведениях этого мастера. Своей задачей Вольтер поставил создание более «мужественного» искусства – трагедии без любви, насыщенной не столько эмоциями и диалогами, сколько идеями и динамичным действием. Сюжеты для своих произведений Вольтер черпал в основном из истории средневековья, отойдя при этом от основных правил классицизма. Отказался Вольтер и от присущего классицизму четкого разграничения жанров и противопоставления комедии и трагедии. Наиболее отчетливо это воплотилось в семейной драме – одном из излюбленных жанров писателя. Всего Вольтер создал 52 пьесы, включая 21 трагедию, самыми знаменитыми из которых были «Заира» и «Магомет», наполненные антиклерикальным духом и утверждавшие идею веротерпимости. Его перу принадлежало также несколько эпических поэм – «Генриада», воспевавшая подвиги французского короля Генриха IV, «Орлеанская девственница», в шутливой форме повествующая о жизни национальной героини Франции Жанны д’Арк. Однако наиболее ярко литературный талант Вольтера и его социальный просвещенческий идеал проявился в жанре философской повести («Кандид, или Оптимизм», 1759).

Создателем итальянской национальной трагедии классицизма был Витторио Альфьери (1749–1803). К числу выдающихся драматургов второй половины XVIII в. можно отнести и Карло Гоцци (1720–1806) – автора знаменитых сказок-фьяб «Турандот», «Любовь к трем апельсинам» и др. Его современник Карло Гольдони (1707–1793), осуществивший просветительскую реформу итальянской драматургии и театра, стал создателем национальной комедии с реальными героями, проникнутую передовыми идеями и остроумной критикой пороков феодального общества. Его пьесы («Слуга двух господ», «Трактирщица», «Кьоджинские перепалки» и многие другие) фактически вытеснили со сцены комедию «дель арте», основанную на импровизации и присутствии постоянных персонажей.

Лидером английского литературного классицизма являлся Александр Поп (1688–1744). В 1711 г. он издал трактат «Опыт о критике» с изложением собственной эстетической концепции. Поп выступал сторонником упорядоченности художественных форм, а задачу искусства он видел в подчинении стихии чувств и природы разумному началу, олицетворяющему гармонию. И природа, и человек в поэтических произведениях Попа предстают приукрашенными, изображенными в соответствии с эстетикой рационалистического мироощущения. Поэт не допускал жанровых смешений, строго определяя границы каждого жанра в соответствии со строгостью норм классицизма.

Во второй половине XVIII столетия сложилась Венская классическая школа – одно из ведущих направлений музыкального искусства Нового времени. Основоположником ее стал Франц Йозеф Гайдн (1732–1809), которого часто называют «отцом симфонии». Гайдн создал собственный стиль, универсальный для произведений самых различных жанров – от мессы или кантаты до уличных серенад, сонетов и симфоний. Среди множества технических новаций, приписывавшихся Гайдну, большинство не являлись его открытиями. Однако именно Гайдн сумел первым осмыслить, возвысить и довести до совершенства существовавшие ранее простые инструментальные формы.

Близким другом и единомышленником Гайдна был Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791). Моцарт не являлся подлинным новатором, однако сложно найти композитора, который с таким же блеском владел музыкальным языком оперного жанра. Причем, как и большинство представителей венской школы, Моцарт с успехом работал в самых разных жанрах. За 35 лет своей жизни он создал более 20 опер, 50 симфоний и огромное количество произведений других музыкальных жанров. Моцарт был не только выдающимся композитором, но дирижером, виртуозным музыкантом, игравшим на различных музыкальных инструментах. Стиль Моцарта отличался безупречностью и совершенством оркестровых партитур, удивительным эмоциональным богатством, внутренней трагичностью оперных образов в сочетании с их внешней безмятежностью и мажорностью. В творчестве Моцарта тесно переплелись черты самых различных направлений – от позднего барокко и рококо до зарождавшегося романтизма.

Провозвестником музыкального романтизма был Людвиг ван Бетховен (1770–1827), в произведениях которого отразился весь пафос эпохи Просвещения. Если творения Моцарта в основном отличала особая грациозная легкость, то музыка Бетховена поражала современников своей мощью и драматическим накалом. В середине жизни Бетховена постигло страшное несчастье – полная глухота. Несмотря на это он продолжал писать, и многие знаменитые произведения мастера относятся именно к позднему периоду его творчества. Бетховен не был новатором, но его трактовка основных жанров оперного искусства и инструментальной музыки отличалась большой свободой и ярко выраженной стилевой индивидуальностью. Музыка Бетховена открывает богатейший внутренний мир композитора, полный противоречивых эмоций, напряженной работы мысли, победоносного самоутверждения и горьких разочарований. «Он обладает нравом неукротимым, и мир представляется ему ненавистным творением», – писал Гёте о Бетховене.

К венской школе также примыкал немецкий композитор Кристоф Виллибальд Глюк (1714–1787). Его творчество стало высшим выражением эстетики классицизма. Именно Глюк сформулировал основные принципы классического оперного искусства: подчинение музыкальной красоты драматической правде, отказ от неосмысленной вокальной виртуозности, всякого рода неорганичных вставок в музыкальное действие, трактовка увертюры как вступления к драме. Лучшие из опер Глюка заняли почетное место в оперном репертуаре ведущих музыкальных театров мира.

Схожие с классицизмом исторические истоки имело и реалистическое искусство, получившее широкое развитие в европейской культуре во второй половине XVIII в. Эстетика реализма тесно связана с критическим, прагматическим мышлением, которое все больше завоевывало место в европейском общественном сознании. Реализм, основанный на образной передаче «правды видимого», становился одним из художественных выражений материалистического миропонимания. Он был обращен к сущности явлений в их «практическом», жизненном воплощении. Но именно эта черта принципиально отличала реалистическое искусство от классицизма. Реализм отрицал академическую нормативность искусства, его оторванность от насущных общественных проблем, замкнутость эстетических канонов. Просветительский реализм XVIII в., в отличие от более поздних этапов в развитии этого стиля, в особой степени был обращен к ярким авторским средствам раскрытия художественных образов. В рамках его нередко использовались гротесковые приемы и иносказания, способные придать произведению наибольшую выразительность и достичь «правды целого». Все это обеспечивало искусству просветительского реализма исключительную эмоциональность и образность.

Во французской живописи просветительский реализм достиг апогея в творчестве Жана-Батиста Симеона Шардена (1699–1779). Его картины отличали достоверность и внимание к деталям, ставшие визитными карточками данного стиля. Шарден был мастером натюрморта – фактически нового для Франции живописного жанра. Не меньшей виртуозности художник достиг в бытовой живописи, прославлявшей скромную жизнь третьего сословия, а в конце творческого пути – и в жанре портрета. Известным мастером реалистического портрета XVIII в. являлся Морис Кантен де Латур (1704–1788), создавший целую серию образов своих выдающихся современников.

Выдающимся представителем реализма второй половины XVIII в. стал французский скульптор Жан Антуан Гудон (1741–1828). Он в большом количестве исполнял монументальные и декоративные скульптуры, но основное внимание мастера было поглощено портретом. В этом жанре Гудон достиг больших высот, изображая людей разных возрастов и занятий. Его искусству чужда академическая холодность, а работы исполнены простоты, внимания к психологическим особенностям натуры и осознанием высокой гражданственной миссии художника. Резец скульптора увековечил огромное число выдающихся людей того времени – Дидро, Руссо, Вольтера, Мирабо, Вашингтона, Франклина, Джефферсона, Лафайета и многих других.

Лидером британской национальной школы реалистической живописи был Уильям Хогарт (1697–1764). Он стал основоположником социально-критического направления в европейском изобразительном искусстве. Многие произведения Хогарта отличались сатирической направленностью, либо просто юмором. Он не столько бичевал, сколько высмеивал пороки общества. В 1753 г. Хогарт опубликовал свою книгу «Анализ красоты», ставшую заметным явлением в истории английской культуры XVIII в. Он ратовал за отказ от морализаторства в искусстве и сочетания сложных эстетических теорий с нравственными принципами и целями. Хогарт заявлял, что стремится предложить универсальный метод художественного творчества, позволяющий за счет пространственных технических решений добиваться изображения максимальной красоты и изящества. Ключевым элементом Хогарт считал «точную волнообразную линию», контуры которой могут варьироваться от почти прямой до почти круглой конфигурации. По мысли Хогарта, использование этого элемента может позволить добиться гармоничного изображения практических любых предметов или существ. Хогарт обосновал и особую теорию цвета, полагая, что сама природа подсказывает наиболее точный способ передачи всей глубины и сложности цвета. По его мнению, самые прекрасные оттенки природных цветов создаются сочетанием многих слоев вещества, складывающимся в бесконечную сетку тончайших линий. Художник может использовать этот принцип как технический прием.

Художественные принципы просветительского реализма с успехом воплощались в литературном творчестве. Ярким глашатаем принципов реализма выступил Дени Дидро. В своих известных трактатах «Письмо о слепых» и «Письмо о глухих и немых» он ярко выразил идеал реалистического искусства, основанного на отрешении художника от собственных субъективных переживаний и страстей – необходимо «ослепить себя», чтобы по-настоящему видеть, и «стать глухим», чтобы как следует слышать. Дидро создал и несколько собственных литературных произведений, написанных в реалистическом ключе. Показательно, что наиболее глубокие по замыслу работы, в том числе философские повести «Монахиня», «Жак-фаталист», «Племянник Рамо», Дидро принципиально не афишировал и даже не стремился издавать – столь реалистичными и неоднозначными в этическом плане оказались раскрытые им психологические портреты главных героев.

Более ярко выраженную социальную направленность имело творчество Бомарше (1732–1799) (настоящее имя Пьер Огюстен Карон). В своих знаменитых комедиях – «Севильском цирюльнике» и «Женитьбе Фигаро», он воплотил основные принципы нового типа сценического искусства – с яркой общественно-политической направленностью, сатирической трактовкой самых острых и насущных социальных проблем. Благодаря искрометному юмору, блестящим диалогам произведения Бомарше имели потрясающий успех у публики.

Огромную роль в формировании реалистического романа сыграли произведения знаменитого французского писателя и драматурга первой половины XVIII в. Алена Рене Лесажа (1668–1747), автора «Истории Жиль Бласа из Сантильяны, а также сочинения Антуана Франсуа Прево д’Экзиля (1697–1763), самым знаменитым из которых стала повесть под названием «История кавалера де Грие и Манон Леско». Признанными образцами просвещенческого реализма являлись также комедии и романы Пьера Карле де Шамблена де Мариво (1688–1763), для которых был характерен тонкий анализ противоречивых человеческих чувств, четкость и правдивость в изображении характеров. Одним из крупнейших представителей реализма XVIII в. был писатель предреволюционной эпохи Пьер Шодерло де Лакло (1741–1803). Его роман «Опасные связи», в циничной форме изображавший нравы уходящего в прошлое дворянского общества, стал образцом тонкого психологизма реалистического искусства.

Ярким представителем жанра реалистической комедии являлся англо-ирландский драматург и общественный деятель Ричард Бринсли Шеридан (1751–1816). Его комедии нравов («Соперники», «Поездка в Скарборо», «Школа злословия») направлены против безнравственности высшего света и ханжества пуританской морали. Пьесы Шеридана отличались остроумием, разнообразием комедийных эффектов (переодевание, случайности, появления героев под вымышленными именами, запутанные любовные перипетии). Огромное значение Шеридан придавал остроте слов, мастерству построения интриги и созданию ярких характеров.

Для становления просветительского реализма в Англии большое значение имела журналистская деятельность Джозефа Аддисона (1672–1719) и Ричарда Стиля (1672–1729). По своим политическим пристрастиям они являлись убежденными сторонниками «Славной революции» 1688 г. Поэтому нравоописательные очерки Стиля и Аддисона лишены яркой сатиры, в них присутствует лишь добродушный юмор и легкая ирония. Подобный подход сочетался с эстетической теорией реализма. Так, например, Аддисон считал, что наиболее важным и сильным ощущением являются «первичные радости воображения», вызываемые зрелищем чего-либо яркого или нового в окружающем мире. Он доказывал, что предрасположенность к эстетическому восприятию природы заложена в самом человеке является интуитивным. «Красоты или безобразия в одной части материи не больше, чем в другой … поэтому то, что сейчас кажется нам отвратительным, могло бы в других условиях показаться приятным», – писал Аддисон.

Отдельную эпоху в развитии английской литературы просветительского реализма составляет творчество Даниэля Дефо (1660–1731). С его именем связано становление таких жанров, как приключенческий, биографический, психологический, исторический романы, роман о воспитании, роман-путешествие. Дефо наметил основные линии социального романа, исходя из просветительской концепции об изначально «доброй» природе человека, подверженной воздействию окружающей среды и жизненных обстоятельств. Самым известным произведением Дефо стал роман «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка». В нем в полной мере воплощается просветительская концепция человека-созидателя, обустраивающего мир по законам разума. Впервые в английской литературе развивается тема созидательного труда, который помог Робинзону сохранить человеческие качества. В этом образе автор воплотил просветительские представления о «естественном» человеке и его взаимоотношениях с природой. Но кроме этого, Робинзон – это еще и типичный герой эпохи раннего капитализма, образ человека, в котором неистребимы здравый смысл и деловая хватка. Его религиозность и набожность, свойственные истинному пуританину, сочетаются с практицизмом и деловой хваткой. Предаваясь моральным рассуждениям, герой Дефо с полным беспристрастием все сопоставляет и взвешивает, записывая в дневник «баланс» положительных и отрицательных моментов своего положения.

Развитие сатирической традиции английского Просвещения было связано с творчеством Джонатана Свифта (1667–1745). Свифт обращался к глобальным проблемам общества: критиковал внутреннюю политику Англии, парламентскую систему, колониальные и захватнические войны, выступал против религиозных предрассудков и невежества. Одной из основных тем его творчества является вопрос общественного долга и ответственности перед народом, в противовес воспеванию буржуазного «благоразумия» и частного интереса. Злободневность произведений Свифта сочеталась со стремлением к морализаторству. Свифт продолжал традиции аллегорического изложения, присущие английской литературе. Создаваемые им фантастические образы, удивительные приключения и путешествия на деле рисуют вполне реальные и узнаваемые картины современного ему мира. Самым известным произведением Свифта стал роман-антиутопия «Путешествия Гулливера».

Яркими представителями жанра социально-бытового и сатирического романа в английской литературе были Генри Филдинг (1707–1754) и Тобайас Джордж Смоллетт (1721–1771). Полемизируя с многими современникам, Филдинг отстаивал идею синтеза основных жанров, в том числе приключенческого и семейно-бытового романов (по его собственному определению – «эпоса большой дороги» и «эпоса частной жизни»). Свои собственные романы Филдинг определял как «комические эпопеи в прозе». Фабула такого романа легка и забавна, а по протяженности действий, кругу событий и лиц, охватываемых в нем, комический роман превосходит эпическую поэму и трагедию. Источник смешного Филдинг видел в человеческом притворстве, проистекающем от тщеславия и лицемерия, и в распознавании этих черт. Но герои Филдинга не карикатурны, а естественны. В создании характеров, по мнению Филдинга, драматурги действуют как «историки», довольствующиеся копированием природы, или «биографы», занимающиеся широкими обобщениями на основании наблюдений. Себя Филдинг причислял ко второй группе: «Я описываю не людей, а нравы, не индивидуума, а вид».

Несколько иные тенденции были характерны для творчества Тобайаса Джорджа Смоллетта. Свои произведения Смоллетт строил в форме жизнеописаний героев, истории их «приключений», в процессе которых они познают жизнь и людей. Он предпочитал свободную композицию – главы романов, как правило, были не связаны строгим единством сюжета, но подчинены единой задаче: раскрыть «плутовство и эгоизм человека». Смоллетт стремился вызвать у читателя негодование низменными и порочными нравами общества, показать ограниченность человеческого разума при забвении нравственных устоев. Сатира Смоллетта снискала репутацию жесткой, поскольку основывалась на карикатурном, гротесковом изображении самых странных свойств и чудачеств персонажей.

Параллельно с классицизмом и реализмом в европейской культуре XVIII в. развивалось сентименталистское направление. Оно отличалось большой спецификой и по своей художественной философии, и по эстетическим принципам. Ключевой особенностью сентиментализма стало повышенное внимание к естественному чувственному началу человеческой жизни в противовес разумной, рациональной стороне. Возникновение сентименталистского направления во многом было вызвано растущим неудовлетворением пафосным, высокопарным стилем официального Просвещения. Отказавшись от анализа общественных и социальных противоречий, писатели и художники-сентименталисты обратились к внутреннему миру человека.

В 1725 г. вышла в свет книга итальянского просветителя Джамбаттиста Вико (1668–1744) «Основания новой науки об общей природе наций», представлявшая собой одну из наиболее последовательных попыток отстоять теорию воображения. Главной ошибкой рационалистов Вико считал идею о наделении всех без исключения людей способностью к анализу, которая свойственна, по его мнению, лишь избранным интеллектуалам. Вико утверждал, что основным посылом человеческой деятельности является воображение. Фантазия – это не часть каких-либо отдельных способностей человека, она существует сама по себе и обладает огромной ценностью. Вико доказывал, что способность людей благодаря фантазии обогащать и систематизировать духовный опыт имеет огромное значение в развитии цивилизации. Искусство занимает в этой связи особое место в общественной жизни. Поэт, по мнению Вико, – это выразитель коллективного чувства своего народа, из которого, в свою очередь, берут начало все философские и рациональные учения. В 1746 г. была опубликована книга французского философа-просветителя Кондильяка (1715–1780) «Опыт о происхождении человеческих знаний», созвучная работам Вико.

Важную роль в развитии новой теории искусства сыграл и труд французского аббата Жана Батиста Дюбо (1670–1742) «Критические размышления о поэзии и живописи» (1719). В основе концепции Дюбо лежала не теория воображения, а идея эмоциональности. Основным признаком человеческой натуры он считал постоянное движение, в том числе – движение разума, состоящее из естественных потребностей, чувств и ощущений. Искусство, по мысли Дюбо, дает возможность удовлетворить первейшую потребность человека – избежать скуки. Именно благодаря искусству рождается чуждое логике так называемое «шестое чувство», которые люди часто называют «сентиментальностью». Главный вывод Дюбо сводился к тому, что искусство призвано волновать, трогать зрителя, доставлять ему наслаждение, и поэтому оно должно быть как можно естественнее. Художественное мастерство играет при этом второстепенную роль. В дальнейшем идеал естественности в искусстве подробно рассматривался в работах Ж.-Ж. Руссо. В качестве самостоятельного направления сентиментализм впервые оформился в Англии в середине XVIII в. Крупнейшими представителями этого стиля в английской литературе были поэты Джеймс Томсон (1700–1748), Эдвард Юнг (1683–1765), Томас Грей (1746–1771), поэт и прозаик Оливер Голдсмит (1728–1774), романист Лоренс Стерн (1713–1768) и др. Заглавие одного из романов Стерна («Сентиментальное путешествие») и дало наименование данному художественному направлению. Наибольшей популярностью у современников пользовались трагические романы Самюэля Ричардсона (1681–1761), не снискавшие посмертной мировой славы, но многократно переиздававшиеся в Европе XVIII в. Реакцией на рационализм эпохи Просвещения можно объяснить появление в английской литературе т. н. «черного», или готического романа, насыщенного ужасами и сверхъестественными событиями. Классиками этого жанра стали Гораций Уолпол (1717–1797), Анна Радклиф (1764–1823) и Мэтью Грегори Льюис (1775–1818).

Характерными образцами французской сентименталистской литературы стали романы Ж.-Ж. Руссо («Новая Элоиза», «Эмиль, или О воспитании»). Их действие разворачивалось па лоне природы, выступавшей в произведениях философа в неразрывном единстве с миром человеческих чувств. В сентименталистском ключе был написан и роман Бернардена де Сен-Пьера «Поль и Виргиния», где критика цивилизации сочеталась с идеализацией патриархального быта и истинного религиозного чувства.

Радикальное выражение демократические тенденции в сентиментализме нашли отражение в немецком просветительском движении «Буря и натиск». Его главой был выдающийся немецкий писатель, поэт и исследователь природы Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832). В 1773 г. увидела свет драма Гете «Гец фон Берлихинген», посвященная событиям Тридцатилетней войны и в художественной форме ставившая перед современниками проблему объединения Германии на началах свободы. А в 1774 г. Гете опубликовал вдохновенный и искренний любовный роман «Страдания молодого Вертера», сделавший автора знаменитым. В 1772 г. вышла книга еще одного идеолога «Бури и натиска» – Г.Э. Лессинга – под названием «Эмилия Галотти». Все эти произведения оказали огромное влияние на формирование новых нравственных ценностей и идей как в Германии, так и за ее пределами. Значителен был вклад Лессинга и в развитие национального драматического театра, а его труды по эстетике и теории изобразительного искусства, наряду с работами Винкельмана, положили начало искусствоведению Нового времени.

К 80-м гг. XVIII в. относится расцвет творчества немецкого поэта, писателя, драматурга и теоретика искусства Просвещения Иоганна Фридриха Шиллера (1759–1805). Отстаивая эстетические принципы классицизма, Шиллер в своих лучших произведениях («Разбойники», «Заговор Фиеско», «Дон Карлос») уже предвосхитил зарождение романтизма в немецкой литературе. Столкновение просветительских идеалов с действительностью придавало произведениям Шиллера атмосферу драматизма; его лирика несла в себе мощный нравственный заряд. В конце жизни Шиллером была выдвинута теория «эстетического воспитания» как способа достижения справедливого общественного устройства, в которой отразились социальные идеалы эпохи Просвещения.

Ярким представителем переходного этапа в истории европейской литературы стал шотландский поэт Роберт Бернс (1759–1796). Он был редактором уникального издания – «Шотландский музыкальный музеум», в состав которого вошли тексты и мелодии самобытной шотландской музыкальной культуры. Многие стихотворные тексты, стилизованные «под старину», принадлежали самому Бернсу.

В английской живописи крупнейшим художником, наиболее близким к сентименталистскому направлению, был Томас Гейнсборо (1727–1788), картины которого отличались самобытностью, лиризмом и тонкой психологической проработкой. Гейнсборо можно назвать подлинным родоначальником английского пейзажа. Найденное им колористическое решение, с использованием преимущественно прохладных тонов, позволило художнику достичь мягкости и гармоничности восприятия образа английской природы, полной призрачных красок. Однако с наибольшей полнотой талант Гейнсборо воплотился в жанре портрета. В своих многочисленных работах он стремился изобразить прежде всего эмоциональное состояние модели, поэтому часто писал своих героев на фоне природы или в интимной обстановке. Неслучайно Гейнсборо называют создателем своеобразного «портрета настроения», проникнутого элегическими нотами.

Во французском изобразительном искусстве второй половины XVIII в. главой сентименталистской школы становится художник Жан Батист Грез (1725–1805), писавший преимущественно жанровые сцены из жизни буржуа. Он находился под явным влиянием руссоистских идей, благодаря чему живопись его была наполнена смесью навязчивого нравоучения и дидактики, но именно это сделало Греза одним из любимцев буржуазии: картины этого художника всегда хорошо продавались. Дидро восхищался его полотнами, подчеркивая значение работ Греза для воспитания молодежи.

Итак, на рубеже XVIII–XIX вв. Просвещение, с его идеями, художественной и интеллектуальной культурой, научными открытиями постепенно сменялась «постпросветительским» периодом. Уже в 70–80-е гг. обозначились первые плоды этой сложной эпохи. Научно-технические изобретения XVIII в. создавали базу для промышленной революции, разительно меняли образ жизни человека. Накопление экспериментальных данных вплотную приблизило европейскую науку к качественному барьеру, связанному с преодолением метафизических представлений о мире и развитием диалектического мышления. Ученые «века Просвещения» положили начало стихийной диалектизации естественных наук – процесса столь значительного, что его иногда называют «третьей научной революцией». Естественно-правовые ценности, идеи политического равноправия и договорного происхождения светской власти, новые принципы государственного устройства определили перспективу дальнейшего развития западных стран. Просветительская культура, поставившая в центр духовной жизни человека, сделала его насущные интересы отправной точкой идеологических конструкций последующего столетия.

§ 9. Научный прогресс и философско-мировоззренческие искания в XIX в.

XVIII столетие занимает особое место в истории западного общества. Возрождение и Реформация, научно-мировоззренческая революция XVII в. и Просвещение очертили общую траекторию духовной модернизации, определили качественные рубежи этого процесса. Но в полной мере модернистское мировоззрение сформировалось лишь в XIX в. Это стало результатом многочисленных новаций в самых различных областях жизни. Духовная культура модерна (как эпохи, а не художественного стиля[1]) вобрала в себя уникальный синтез обновленной научной методологии, философских и идейно-политических теорий, экономических и социологических концепций, эстетических теорий и этических императивов.

Человек XIX столетия утвердился в роли активного преобразователя природы и, что еще более важно, получил в руки мощное орудие для выполнения такой миссии. Уникальный по своим масштабам научно-технический прогресс эпохи промышленной революции и перехода к системе фабрично-заводского производства обеспечил беспрецедентное наращивание экономической мощи ведущих стран Запада. XIX век окончательно соединил логику развития экспериментального научного познания и индустриализации, форсированного развития техногенной производственной системы.

Технический прогресс принес новые формы и скорости преодоления пространства и времени. В сочетании с геополитическими изменениями, вызванными формированием европейских и колониальных империй, это в корне меняло ощущение самого масштаба человеческой деятельности. Земной шар впервые за всю историю человечества стал единой ойкуменой (реально воспринимаемым, познанным и освоенным миром). Мир стал «завершенным», «закрытым». Этот процесс шел под знаком господства Запада. Именно Запад диктовал главные направления мирового развития и правила поведения на международной арене, формировал пути и средства мирового развития, постепенно вовлекая в свою орбиту все новые регионы, страны и народы.

Торжество модернистской модели развития рождало новый взгляд на природу и человеческое общество, основанный на понятиях функциональной предметности. Любые элементы производственной культуры, системы социализации, правовых и политических отношений начинают рассматриваться в контексте их прямых функций, а не «высшего» предназначения или «внутреннего» смысла. Новая система общественного воспроизводства, основанная на приоритете техногенных факторов развития, востребовала и самого человека как носителя суммы определенных качеств и навыков, а не целостную личность. Разнообразные психофизиологические способности и потребности человека оказывались фактически разделены. В общественном сознании произошла утрата представления об органическом единстве человеческой жизни. Правовой и социальный статус человека, его самоощущение, этические императивы и эстетические представления превращались в общественно востребованные функции и, там самым, приобретали противоестественную формальность. Их интеграция происходила не столько на личностном уровне, сколько в рамках системы общественных институтов.

Формализация духовного мира личности, нарастающая интеллектуализация и рационализация общественного сознания сопровождались неизбежной ломкой как религиозной, так и метафизической картины мира. Образ мира утрачивал единую основу восприятия и распадался на функционально значимые элементы. Истинность, нормативная правильность и аутентичность (красота) начинают восприниматься как три автономных критерия познания. Тем самым, наука, этика и эстетика постепенно становятся специфическими культурными сферами, замкнутыми в своих целях, методах и категориях. Естественно-научные изыскания, философско-мировоззренческие исследования, развитие социально-политических и правовых теорий, художественное творчество постепенно приобретают ярко выраженную дисциплинарную логику.

Классическая научная парадигма, основанная на представлениях о стабильности, неизменности, точности, линейности, равновесности природных явлений и процессов, оказывается в XIX в. в состоянии нарастающего кризиса. Жесткие рамки механистической «ньютоновской картины мира», с присущим ей представлением об абсолютном времени и абсолютном пространстве, вступали в противоречие с потоком новых естественно-научных открытий и все более динамичным, историчным самоощущением европейского человека. Противоречивость метафизического миропонимания дала толчок к складыванию совершенно новой общенаучной парадигмы – неклассической. Вместе с тем, научная мысль XIX в. унаследовала присущее классической методологии стремление к установлению «точного знания», математический формализм, преобладание эмпирических и дедуктивных методов «восхождения к истине» («от частного к общему», «от факта к обобщению и выводу»). Редукция, т. е. сведение разного рода явлений и процессов к простейшим элементам и строго детерминированным причинно-следственным связям, перестала быть основой общенаучного синтеза. Но она сохранила свою значимость как важнейший метод исследований. Ментальные основы классической методологии были вполне адекватны модернистскому типу общественного сознания, с характерными для него рационализмом, утилитарностью и формализмом. «Человек модерна» чувствовал себя комфортно в мире, воспринимаемом как созданная и действующая по единому плану система, как безбрежная, но упорядоченная кладовая естественных богатств. Именно классическая наука, открывающая вещи окружающего мира с точки зрения их утилитарной полезности и практической применимости, придающая им роль пассивных объектов активного человеческого познания, пестовала тот дух покорения природы и торжества научно-технического прогресса, который питал духовную культуру XIX в.

Ньютоновский тип мышления провоцировал и своего рода идеологический фундаментализм. Основанная на нем картина мировосприятия предполагала некий естественный порядок, равновесный и логичный в своих закономерных основаниях. Причем, несмотря на стремление к экспериментальному подтверждению теоретических выводов, базовые постулаты картины мира воспринимались как априорные, неоспоримые факты (например, представление о материи как веществе, состоящем из частиц, имеющих массу). Та же логика вела и к формированию представлений о социальном, экономическом, правовом, моральном порядке, столь же закономерном и очевидном в своих важнейших основаниях. В XIX в. европейская общественная мысль обратилась к описанию подобного порядка с помощью немногочисленных, математических точных и непротиворечивых законов, постулируемых также безапелляционно, как факт существования всемирного тяготения в теории самого Ньютона. Именно в такой стилистике формировались классические «метаполитические» концепции – либерализм, марксизм, консерватизм, анархизм.

Глубокая укорененность ньютоновского типа мировосприятия в европейском сознании превратила обновление общенаучной методологии и, в целом, переход от классического к неклассическому типу мышления в исключительно сложный и противоречивый процесс. Важнейшую роль в нем сыграло утверждение принципов эволюционизма и диалектики, позволивших привнести в картину мира идею развития, а вместе с нею – неизбежно нарастающий плюрализм научных теорий и их мировоззренческих выводов. Попытки определить соотношение статики и динамики мироздания, выявить роль познающего субъекта в формировании представлений о законах природы, дискуссии о «подлинных» основаниях этих законов и их влиянии на человеческое сообщество, плюрализация методов художественного отражения внутреннего мира человека и его представлений об окружающей среде обусловили уникальную интенсивность духовных исканий XIX в.

В XIX в. подавляющее большинство представителей научного сообщества по-прежнему разделяли базовые постулаты метафизической картины мира – принцип объективности окружающего мира, признание того, что совокупность явлений, вещей и процессов расположены в пространственно-временном континууме в устойчивом порядке и проистекают в строгой причинно-следственной логике, вне зависимости от человека и его сознания. Любая вещь рассматривалась как существующая в определенный момент времени и в определенном месте пространства, независимо от других (взаимодействие различных вещей, с этой точки зрения, либо поверхностно и не может существенно изменить их структуру, либо является элементом причинно-следственных связей и может быть реконструировано в «обратном порядке» вплоть до «идеального», «спокойного» состояния каждой вещи). Такая установка позволяла считать окружающий мир принципиально познаваемым. Основой познания признавалось сочетание теоретических и эмпирических методов с решающей ролью эксперимента, призванного установить структуру каждого явления, порядок взаимодействия составляющих его элементов. Полученная информация выражалась через универсальный научный язык – показатели, имеющие количественную меру, а также логические формы – понятия, теории и общую картину мира. Все эти элементы научной информации рассматривались как однозначные, объективные, достаточные для любого уровня обобщения. Структура познания считалась адекватной структуре физического мира, а потому единственно верной и постоянной. Сам же физический мир с его законами представлялся качественно неизменным, состоящим из замкнутых, линейных и обратимых (не зависящих от движения времени) систем.

Новый этап в развитии физической картины мира был связан с исследованиями в двух взаимосвязанных областях – изучением механического действия теплоты (проблем термодинамики) и электромагнитных процессов.

В 1811 г. Французская Академия наук присудила премию Жану-Батисту Жозефу Фурье (1768–1830), официально признав экспериментальные доказательства его теории распространения тепла в твердых телах. Принцип, установленный Фурье, заключался в том, что плотность потока тепла пропорциональна градиенту (мере изменения) температуры. Коэффициент пропорциональности отличался в зависимости от специфики вещества, но сама закономерность была универсальной для любых твердых, жидких и газообразных сред. Закон теплопроводности Фурье, при всей внешней простоте, имел революционное значение. Он показал, что тепловое воздействие преобразовывает вещество, вызывает изменение его внутренних свойств и, тем самым, отражается на всех физико-химических параметрах. С классической же точки зрения механическое, химическое и тепловое воздействия не могут привести к корреляции (взаимосвязи) изменяемых свойств и представляют собой замкнутые, обратимые процессы.

Открытие Фурье дало толчок для переосмысления основ «ньютоновской картины мира» в двух противоположных направлениях. Представители сформировавшегося в первой половине XIX в. позитивистского научно-философского направления во главе с его основателем Огюстом Контом предложили рассматривать силу тяготения и тепло как две автономные и даже антагонистические универсалии физического мира. Тем самым принцип механистического равновесия, являвшийся основой ньютоновской концепции пространства, лишь дополнялся принципом теплового равновесия. Подобный подход органично сочетался с общей идеей позитивистов о необходимости строгого дисциплинарного разделения системы познания и формируемой на ее основе научной картины мира. Сторонники альтернативного подхода попытались использовать идеи теплопроводимости и результаты других открытий в сфере передачи энергии для обновления общей (универсальной) физической теории.

Изучению природы теплоты и процесса перехода ее в механическую энергию были посвящены исследования Ю.Р. Майера (1814–1878), Дж. Джоуля (1818–1889), Э.X. Ленца (1804–1865) и Г. Гельмгольца (1821–1894). Немецкому врачу Юлиусу Майеру удалось в 1842 г. впервые сформулировать закон сохранения энергии: «Движение, теплота и … электричество представляют собой явления, которые могут быть сведены к одной силе, которые изменяются друг другом и переходят друг в друга по определенным законам». В 1847 г. английский физик Джеймс Джоуль выдвинул идею «превращения» различных видов энергии – взаимосвязи между выделением и поглощением тепла, электричеством и магнетизмом, химическими и биологическими реакциями, в результате которой качественное изменение «чего-либо» не приводит к его количественному изменению («во Вселенной ничего не растрачивается, ничто не утрачивается»). Эквивалент этих трансформаций Джоуль предложил определять как энергию. Он экспериментально доказал, что при различных физико-химических трансформациях определенной системы ее общая потенциальная энергия может полностью или частично переходить в кинетическую, т. е. энергию механического движения (и наоборот). Это позволило Джоулю рассчитать строгую закономерность выделения теплоты при прохождении электрического тока через проводник. К тем же выводам одновременно пришел и петербургский академик Эмилий Ленц. Математическое обоснование закона сохранения энергии выдвинул немецкий физик и физиолог Герман Гельмгольц.

Обобщенный закон сохранения энергии стал первым аксиоматическим основанием теории термодинамических систем («первое начало термодинамики»). Современники воспринимали его как важное дополнение ньютоновских принципов физики – доказательство того, что «все процессы в природе могут быть сведены к общим правилам и могут быть выведены из этих последних» (Г. Гельмгольц), и что «порядок во Вселенной, при всей своей сложности, работает слаженно и гармонично» (Д. Джоуль). Но взаимодействия и качественные трансформации термодинамических систем уже с трудом редуцировались к механическим процессам. Поиск нового «основополагающего» принципа физической картины мира вызвал активные исследования в области электрических явлений.

Экспериментальные открытия Луиджи Гальвани (1737–1798) и Алессандро Вольта (1745–1827), совершенные в конце XVIII в., открыли путь к изучению электродинамики, т. е. явлений, порожденных постоянным электрическим током, а не статическими разрядами. Была установлена и взаимосвязь между электрическим током и химическими реакциями. В 1800 г. Вольта сконструировал химическую батарею, ставшую первым искусственным источником электрического тока, а вскоре был открыт электролиз – процесс изменения химических свойств под влиянием электрического тока. Эксперименты датского физика Ханса Кристиана Эрстеда (1777–1851) выявили связь между электричеством и магнетизмом. В 1820 г. он издал трактат «Опыты по воздействию электрического конфликта на магнитную стрелку», где излагались выводы о существовании некоей единой скрытой силы, лежащей в основе всяких взаимодействий. Природу этой силы Эрстед усматривал в электромагнетизме. Спустя два года были опубликованы результаты исследований Томаса Зеебека (1770–1831), доказавшего возможность тепла быть источником электрического тока («термоэлектрический эффект»).