Дочь палача и театр смерти Пётч Оливер
– Я же сказал вам, чтобы вы возвращались к родителям! – глухо проворчал Куизль. – Чертовы негодники, даже палача не слушают…
– Вам повезло, что они не отправились в долину, а присмотрели за вами! – вновь раздался низкий голос, который показался Куизлю знакомым. – Иначе скоро вы стали бы кормом для стервятников. Вам срочно нужен цирюльник.
Куизль с трудом повернул голову – и замер.
– Черт возьми, Ксавер! – прохрипел он. – Я повсюду тебя разыскивал!
Молодой резчик усмехнулся. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на палача, лежащего на лугу. Его рыжие волосы огнем переливались на солнце.
– Ну а вышло так, что я сам вас разыскал, – произнес Ксавер насмешливо. – Вам повезло, что я оказался у заброшенных рудников в поисках укрытия. Дети рассказали мне, что вы лежите тут. – Он подмигнул Куизлю: – И я решил, что надо бы повидаться со своим палачом. Последняя наша встреча была не самой приятной.
– Ты… ты знал о рудниках? – спросил Якоб в смятении.
Ксавер пожал плечами:
– Разумеется, я знал о старых рудниках, о них еще многие из местных помнят. Но я понятия не имел, что учитель вместе с Ханнесом до сих пор искали там золото и серебро. Ребята все мне рассказали.
– Ханнес… где?.. – спросил палач слабым голосом.
– Лежит у подножия, как поломанная кукла. Глаза выпучены от ужаса. Уж не знаю, что он такого увидел перед смертью, но явно ничего хорошего.
– Черного… карлика… – пробормотал Якоб. – Вот кого…
Ксавер взглянул на него с удивлением:
– Кого?
Но палач лишь мотнул головой, что отозвалось в нем новой волной боли.
– А, черт… забудь. Но хорошо, что ты здесь. Теперь не придется разыскивать тебя. Поэтому слушай… – Куизль попытался подняться. – Ксавер Айрль, ты схвачен по подозрению…
Палач застонал и вновь упал на спину. Мелкие камешки впились в открытые раны, в глазах на краткий миг потемнело.
– Хм, честно говоря, я не думаю, что вы в состоянии кого-либо схватить, – ответил Ксавер. – Даже кролика. Иначе я бы не стал ждать, пока вы придете в себя. – Он улыбнулся, показав белые зубы. – Но все равно вы заблуждаетесь. Я не тот, кто вам нужен. По крайней мере, я никого не убивал. Если и можно в чем-то меня обвинить, то лишь в браконьерстве… – Резчик наклонился к самому уху Куизля: – Хочу посвятить вас в одну маленькую тайну. Я повстречал старого углежога, который в последнее время тайком носил мне хлеб с сыром. Он побывал в долине и рассказал мне, что там произошло прошлой ночью. Проклятых контрабандистов разоблачили, судья Ригер переправлен в Шонгау. Справедливость наконец восторжествует, а это значит, что вам больше не нужно меня разыскивать. Моя миссия выполнена.
– Контрабандисты?.. – Куизль снова попытался подняться, но и теперь упал. – Черт подери! – выругался он. – Я… я-то догадывался, что пара глупых историй здесь ни при чем, но…
Палач попытался сосредоточиться, но у него лишь сильнее разболелась голова. Тело стонало, словно все кости были сломаны.
– Вам бы и впрямь лежать спокойно, – поучительно произнес Йосси, стоявший подле Ксавера. – Вы серьезно ранены.
– Дожили… Теперь ребенок будет указывать мне, что делать! – проворчал Куизль.
Тем не менее он послушно улегся на спину – боль была просто нестерпимой. Ребята проворно сняли с него разодранную рубаху и вымыли его ледяной водой. Палач лишь постанывал и не сопротивлялся.
– Давайте вы не будете задавать вопросов, а просто послушаете? – предложил Ксавер. – Я расскажу вам, что произошло, а ребята в это время промоют раны.
Куизль молча кивнул, и молодой резчик стал рассказывать. Он рассказал о контрабандистах под предводительством судьи Йоханнеса Ригера и Франца Вюрмзеера, о тайных знаках и черных всадниках. Упомянул также, что во всем этом была замешана половина местных жителей. Потом в двух словах рассказал о том, что произошло на Жертвенном холме прошлой ночью.
– Сейчас в долине заправляет секретарь из Шонгау, – закончил Ксавер. – А с судьей Ригером вы, наверное, вскоре встретитесь на эшафоте. Только Вюрмзееру удалось сбежать, но всадники его разыщут. – Он удовлетворенно кивнул: – Я утолил жажду мести.
– То есть ты давно знал об этих преступлениях? – спросил Куизль, пока дети вытирали ему кровь свежесобранной пастушьей сумкой.
– Вся деревня об этом знала, но никто не возмущался. Все молчали и по-тихому получали свою долю… – Ксавер вдруг покраснел от злости. – Только мы с отцом выступали против. Отец говорил, что это не по-христиански. Что мы не вправе вырезать фигурки Христа и при этом наживаться незаконным путем. Когда он пригрозил рассказать обо всем аббату, нас разорили. Отец умер в нищете, а я покинул долину. Но поклялся отомстить!
– Ты вернулся и стал раздавать этих фарисеев, – закончил за него Якоб.
– Я хотел напомнить всем об их преступлении, чтобы они остановились! Старый цирюльник Ландес, Габлер, Вюрмзеер, Зайлер – почти весь Совет участвовал в контрабанде! Файстенмантель тоже знал об этом, но не вмешивался. Видимо, понимал, что рано или поздно навлечет на себя их гнев. Но и он должен был получить от меня фарисея, потому что всегда думал лишь о собственной выгоде. В отличие от своего сына Доминика. Тот был мечтателем. – Черты Ксавера разгладились. – В детстве мы проводили вместе много времени.
– Но почему ты молчал тогда на допросе? – спросил Куизль. – Ты ведь мог бы рассказать обо всем аббату!
– Вы забыли, что на допросе присутствовал и судья Ригер, один из главарей шайки. Стоило мне лишь обмолвиться, он обвинил бы меня во лжи и позаботился о том, чтобы меня прикончили поскорее. Поэтому он опровергал ваши доводы, когда вы сказали, что я неспроста забрался к Файстенмантелю. – Резчик улыбнулся: – Но потом произошло землетрясение, и мне удалось сбежать. Мне порой кажется, что оно стало божественным знаком.
– Не тебе одному, – пробормотал Куизль.
Ребята тем временем наскоро обработали его раны. Но Якоб все равно не мог встать самостоятельно. Левая нога, по всей видимости, была сломана. Ксавер окинул его задумчивым взглядом.
– Так вам в долину не вернуться, – покачал головой резчик. – А дети вас не поднимут… – Он вздохнул: – Похоже, что придется мне вас донести.
Куизль закашлялся, отметив при этом, что во рту недостает двух зубов.
– Ты… ты хочешь тащить на себе собственного палача?
– Не думаю, что вам доведется меня казнить. За что? За то, что я раздавал резные фигурки и подстрелил пару косуль? – Ксавер рассмеялся. – Вообще-то я хотел выждать еще пару дней, прежде чем вернуться. Но раз уж обстоятельства так сложились… – Он склонил голову набок, потом призывно махнул рукой: – Ну, давайте, взбирайтесь ко мне на спину.
– Ты позабыл, что я довольно тяжел, – заметил Куизль.
– А я довольно силен. Мы всегда можем остановиться и передохнуть.
Якоб неуверенно покачал головой. Но потом дети помогли ему подняться. Он сделал пару неуклюжих шагов, обхватил Ксавера за шею и повис у него на спине. Парень медленно выпрямился, покачнулся и зашагал вниз по склону. Как два демонических существа, слитых в одно целое, палач и его бывшая жертва спускались к залитой солнцем долине.
А вокруг смеялась орава детей.
Эпилог
Солнечным июньским днем в Шонгау состоялась самая зрелищная за последние десятилетия казнь.
Люди съехались даже из Ландсберга, Аугсбурга и других городов, чтобы посмотреть, как покончат с бывшим бургомистром Маттеусом Бюхнером и его сообщниками. Народу было столько, что зрители даже на соседних полях пытались занять места поудобнее. В трактирах Шонгау было не протолкнуться, крестьяне сдавали внаем сараи. Богатая добыча ждала также бродячих торговцев, уличных музыкантов и воров.
Несмотря на обвинение в государственной измене и участии в контрабанде соли, Маттеус Бюхнер, будучи патрицием, имел право на быстрое обезглавливание. Потом говорили, что он умер с достоинством, не издав ни единого крика. Хотя, возможно, причина заключалась и в том, что Куизлю потребовался всего один удар, до того быстрый и точный, что голова еще мгновение держалась на туловище и только потом свалилась под ропот многочисленных зрителей. Столь же искусно палач обезглавил и судью Йоханнеса Ригера, который понес заслуженное наказание, будучи главарем банды в Обераммергау.
Потом Куизль долго и с вызовом смотрел на зрителей, словно ждал извинений от тех, кто до недавнего времени называл его никчемным пьяницей.
– Даже не верится, что в его возрасте еще можно так вот мечом рубануть, – пробормотал Вильгельм Харденберг, старый патриций и член городского Совета. – А говорят ведь, что в Обераммергау он сорвался с горы и сломал при этом ногу… Пару недель назад вид у него был неважный, а теперь он только прихрамывает, даже в лубке.
Стоявший рядом аптекарь Магнус Йоханнсон согласно кивнул:
– Он был и останется лучшим палачом в Баварии. Хотя некоторые до недавних пор считали иначе и с радостью оставили бы палачом мастера Ганса из Вайльхайма. – Йоханнсон насмешливо покосился на Харденберга и мотнул головой: – Воистину жуткий тип этот мастер Ганс. Эти его белые волосы! Наш Куизль по сравнению с ним самый развеселый малый. Хотя… – Он помедлил. – Говорят, Куизль бросил пить. Больше ни капли в рот не берет. – Аптекарь рассмеялся: – Вот увидите, наш палач на старости лет еще и в ярые кальвинисты запишется!
– Боже упаси! – Харденберг возмущенно потряс головой и перекрестился. – Ну, как бы то ни было, следует благодарить Господа, что этот мерзкий заговор наконец разоблачили.
Оба патриция единодушно покивали. При этом ни один из них не упомянул, что они, как и большинство других советников, до недавних пор были верными сторонниками Бюхнера. Однако секретарь Лехнер отдал под суд одного лишь бургомистра. От остальных он заново принял присягу и этим ограничился. Таким образом, в будущем Лехнер мог быть уверенным в преданности патрициев.
Тирольцу и Мельхиору Рансмайеру повезло меньше. Как сообщники Бюхнера, они тоже оказались на эшафоте. Куизль допрашивал их на протяжении трех дней в присутствии нескольких человек из Мюнхена. В итоге они все рассказали о контрабандных переправах. Поскольку эти двое не принадлежали к числу патрициев или дворян, то и на обезглавливание рассчитывать не могли. Однако Лехнер отказался от колесования, которое обычно применялось в подобных случаях. Куизль повесил их, как жалких разбойников. При этом тиролец выказал куда больше достоинства, нежели доктор.
Рансмайер скулил всю дорогу до места казни. Он молил о прощении и взывал к своим влиятельным пациентам, но те лишь отводили взгляд, когда повозка проезжала мимо. У виселицы доктор так вырывался, что Куизлю пришлось замотать его веревками, точно в кокон. Когда все увидели, что без парика Рансмайер был почти лысым, поднялся смех. Глаза казнимого от страха выкатились из орбит и блестели, как стеклянные шарики.
Если тирольца Куизль дернул за ноги, чтобы сломать ему шею и тем самым избавить от страданий, то Рансмайера он заставил выплясывать, пока ноги не перестали дергаться. Те из зрителей, что стояли в первых рядах, утверждали, что заметили торжествующий блеск в глазах палача. Но разве можно утверждать что-то наверняка о человеке, чье лицо скрыто под капюшоном?
Ближе к полудню казнь завершилась, и зрители стали спешно расходиться, занимая места в шумных трактирах. Куизль получил в общей сложности двадцать новеньких сверкающих гульденов, а к ним – зажаренного целиком барана. Поэтому вечером Куизли устроили у себя дома ужин, не поскупившись на пиво и вино.
– И ты что же, в самом деле не станешь ничего пить? – с удивлением спросила Магдалена, глядя, как отец откусывает от окорока. – Говорят, ты…
– Много чего говорят, кому заняться нечем, – ответил тот с набитым ртом и кивнул на полную кружку: – Пить человеку что-то нужно, а вода в нашем квартале годится разве что на травление кож. Ограничусь разбавленным пивом; на вкус не так уж скверно, а в голове и после трех кружек ясно. Другим тоже следовало бы так поступить.
Палач бросил недоверчивый взгляд на младшую дочь. Барбара как раз подняла кружку с подмастерьем живодера, и вид у нее был не совсем трезвый. Магдалена вздохнула с облегчением, когда увидела, что сестра улыбается. Барбара по-прежнему просыпалась иногда по ночам вся в поту, когда возвращались воспоминания о кошмарной ночи с Мельхиором Рансмайером. После тех событий она заметно повзрослела, стала более зрелой, встречи с парнями теперь стали редкостью – хоть и не прекратились совсем.
– Радуйся, что Барбара вновь ощутила вкус к жизни, – сказала Магдалена отцу. – То, что ей довелось пережить за то время, просто ужасно. Надеюсь, она сможет когда-нибудь забыть ту боль, которую причинил ей Рансмайер.
Раздался хруст. Палач переломил пополам баранью ножку.
– Я должен был колесовать ублюдка, – процедил он сквозь зубы.
После того падения в горах Аммергау Якоб, помимо сломанной ноги и заметной прорехи между зубами, заработал несколько жутких шрамов. Один из них пересекал лоб и придавал Куизлю вид еще более устрашающий.
– Даже не знаю… я рада, что Лехнер не прибегает больше к этому зверству, – ответила Магдалена. – Такое просто немыслимо в наше время. И в Обераммергау Лехнер приказал лишь высечь и выставить у позорного столба всех, кто связался с контрабандой. Он ведь понимает, что они еще пригодятся ему… – Она взяла отца за руку. – Уж поверь, Рансмайер за то, что он сотворил, долго будет печься в аду.
– Ад уже здесь, на земле. – Палач со злостью ударил по столу. – Дьявол, если бы Паулю не удалось сбежать, кто знает…
Он не стал договаривать. Наверное, слишком ужасной была мысль, чтобы обдумывать ее до конца.
Магдалена оглядела остальных гостей. У противоположного края стола сидела знахарка Марта Штехлин и о чем-то оживленно говорила с Якобом Шреефоглем. Патриций не преминул после казни заглянуть в гости к палаческой семье – несмотря на то, что в Совете ему наверняка придется выслушать пару язвительных замечаний.
Штехлин действительно удалось в тот день переговорить со Шреефоглем и еще с кем-то из молодых советников. Потом, обнаружив на старом кладбище мешки с солью, они все поняли. Дальше события развивались очень быстро. Шреефогль потребовал обыскать дом Рансмайера, и по дороге они повстречали Пауля. Последующий допрос не оставил Бюхнеру иного выбора, кроме как сознаться во всем. Так он хотя бы сумел избежать пытки, на которую несколькими днями раньше обрекал Барбару.
– А ну, стой! Умри, как подобает курице!
Пауль, вооруженный своим деревянным мечом, с воплями гонялся за курицей, которая спряталась под столом. Он с удивительной легкостью оправился после пережитого, хотя Магдалену порой пугала его невозмутимость. У нее не было кровотечений, и Штехлин заверила, что ребенок в утробе не пострадал. Магдалена чувствовала, как начал возрастать за эти недели аппетит, и стала носить широкие юбки. Она усмехнулась. Поразительно, как это Симон до сих пор ничего не заметил. Правда, работа с пациентами, которые с нетерпением дожидались его возвращения из Обераммергау, отнимала все его время.
Петер между тем задумчиво листал книгу с анатомическими зарисовками из библиотеки Георга Кайзера. Среди документов в доме учителя нашлось старое завещание, в котором он передавал Симону все свои книги, включая дорогие альбомы Андреаса Везалия. Множество прекрасных книг в значительной мере помогли Симону пережить предательство и ужасную смерть старого друга.
Магдалене вдруг вспомнились колдовские книги Йорга Абриля, которые теперь хранились в городском архиве, где Барбара не могла добраться до них, что несказанно радовало. Как и записи Кайзера, эти книги, казалось, обладали притягательной силой и могли вскружить голову любому, кто неосмотрительно их откроет. Магдалена опасливо взглянула на Петера, который завороженно перелистывал страницы с анатомическими зарисовками.
«Наверное, все книги обладают магической силой, – подумала она. – Простые буквы складываются у нас в голове в образы, сцены и разговоры».
– А вы слышали последние новости из Обераммергау? – громко спросил Симон и вывел Магдалену из задумчивости. Он вытер жирный рот и стал рассказывать: – Посыльный, который привез мне книги, поделился… Рудники в горах завалили, а тех двух ребят похоронили на кладбище со всеми почестями. – Он улыбнулся: – Да, и с тех пор как Аммергау перешел под управление Лехнера, у батрацких детей дела стали получше. Маленькая Йозеффа и Мартин поправились. Как и Конрад Файстенмантель, кстати. После того что над ним учинили жители, он собирается перебраться в Нюрнберг и продавать резные фигурки там. Уверен, старый стервятник разбогатеет еще больше.
– А что с мистерией? – спросила Магдалена.
– Ну, они решили провести ее, как того требует традиция, через четыре года, и в этот раз вложат в нее кучу денег. Эта мистерия будет еще грандиознее, чем планировалось! – Симон рассмеялся. – Видимо, эти упрямцы всерьез полагают, что когда-нибудь в их дыру хлынет народ со всего мира. В одном им следует отдать должное: упорства и фантазии у них с избытком.
– А этого Вюрмзеера разыскали? – спросил Куизль, ковыряя в зубах.
Симон помотал головой:
– Только его плащ, недалеко от Сокольего утеса. Вюрмзеер, наверное, скинул его, чтоб не мешал взбираться по горам. Через несколько дней после той снежной бури на вершинах заметно подтаяло, сошло несколько лавин… Многие полагают, что Вюрмзеер попал под одну из них. В таком случае Кофель отдаст его лишь через несколько лет.
– Уж Кофель без жертвы не останется, – глухо пробормотал палач.
– Что ты сказал? – переспросила Магдалена.
Но в этот момент снаружи послышалось лошадиное ржание, а затем и скрип колес. Магдалена настороженно прислушалась.
– Я знаю лишь одного человека, который может приехать к нам в карете, – произнесла она с хмурым видом. – Но он в нашем квартале появляется крайне редко.
Раздался стук. Затем дверь распахнулась и в комнату без приглашения вошел солдат в блестящей кирасе. Это был один из тех молодых рекрутов, которых прислали из Мюнхена в распоряжение Лехнера, поскольку тот получил в управление Аммергау.
– Его превосходительство секретарь Лехнер хочет видеть палача и его семью! – отчеканил солдат, стукнув при этом каблуками. – Немедленно!
– Если это и есть новое время, о котором ты говорила, то я лучше останусь в старом, – проворчал палач, обращаясь к Магдалене.
Однако он встал и вышел за дверь. Симон с Магдаленой, охваченные любопытством, последовали за ним.
Снаружи их дожидался Иоганн Лехнер. Он и не подумал выйти из кареты, а вместо этого прикрыл рот шелковым платком и усердно обмахивался.
– Как же здесь воняет! – проговорил он сквозь шелк. – Надо бы уже придумать что-нибудь. Подземный канал для сточных вод или что-то в этом роде. Но я снова витаю в облаках…
Секретарь со вздохом убрал платок и повернулся к Куизлям:
– Не хочу надолго прерывать ваше застолье. Но есть некоторые вопросы, которые мне хотелось бы обговорить с вами как можно скорее. Для начала мое почтение: казнь выше всяких похвал, – секретарь благосклонно кивнул палачу. – Похоже, своего мастерства ты еще не растерял. Я хотел бы попросить тебя лишь об одном одолжении. Что скажешь, если мы не станем хоронить те четыре трупа, а обработаем их солевым раствором и повесим на балках эшафота? Так они провисят еще с год и будут служить предостережением всякому, кто вздумает нарушить соляную монополию его сиятельства, баварского курфюрста.
Куизль нерешительно кивнул.
– Не сказать, что это привычное дело, но попробовать можно. Обойдется еще в пару гульденов… – Он почесал свой длинный нос. – Но вы ведь не затем явились в эту вонь, чтобы сказать мне об этом?
Лехнер улыбнулся:
– Нет, конечно. Меня привели сюда еще два вопроса. Первый касается расследования в отношении твоей дочери Барбары…
Магдалена вздрогнула. Она считала, что после тех ужасных событий с сестры снимут все обвинения. Но колдовские книги, конечно же, никуда не делись, как и обвинение в их хранении.
– Я еще раз просмотрел эти… колдовские книги вашего предка, – произнес Лехнер, обращаясь к Магдалене. – И согласен с вами, что здесь имеет место не колдовство, а простые протоколы допросов. Поэтому их давно следовало поместить в архив. Но, ввиду давности этого дела, можно закрыть на него глаза. Что же касается второго вопроса, то я должен проявить строгость…
Магдалена поджала губы. Что на этот раз? В чем они еще провинились, о чем она не знала?
Лехнер окинул пренебрежительным взглядом чуть покосившийся дом палача и снова принялся обмахиваться платком.
– Жилье вроде этого просто не достойно городского лекаря. И я настаиваю, чтобы по крайней мере ваш супруг и вы перебрались в город. Ваш отец, если захочет, может оставаться здесь.
Магдалена в недоумении взглянула на секретаря. Симон тоже какое-то время пребывал в замешательстве.
– Не достойно… лекаря? – проговорил он потом, запинаясь. – Какого лекаря? Боюсь, я не совсем вас понимаю…
– Ну, после смерти Рансмайера мы опять остались без врача. – Лехнер потер виски, словно едкая вонь вызывала у него головную боль. – Я почитал уставы; в них сказано, что Совет может назначить лекарем цирюльника, если того требуют обстоятельства. Думаю, сейчас именно тот случай. В Шонгау нужен лекарь. Почему бы вам не занять его место? О вас хорошо отзываются.
– То есть… хотите сказать… – растерянно бормотал Симон.
– Ты оглох или головой стукнулся? – проворчал палач. – Господин Лехнер назначает тебя городским лекарем в Шонгау. Я-то по-прежнему считаю тебя законченным коновалом, но…
– Ах, отец! – перебила его Магдалена со смехом. – Помолчи, пока господин секретарь не передумал.
Лехнер вопросительно взглянул на Симона:
– Ну так что? Хотите стать новым городским лекарем и продолжить дело своего отца?
– Я… да. – Симон выпрямился, как солдат, потрясенный известием. – И, с Божьей милостью, я вас не разочарую. При новых методах, совершенно…
Лехнер отмахнулся:
– Обойдусь без ваших поучений, простого «да» было бы достаточно. Завтра можете перебраться в дом своего гнусного предшественника и приступать к работе. Об арендной плате еще поговорим. – Секретарь аккуратно сложил платок и убрал в карман. – Она будет установлена в соответствии с вашим новым доходом, который заметно возрастет в сравнении с прежним. У доктора Рансмайера было, как вам известно, немало состоятельных пациентов. Я в том числе. А теперь прошу простить меня.
Секретарь махнул кучеру, и тот щелкнул кнутом. Заскрипели колеса, и вскоре карета затерялась среди домов Кожевенного квартала. Магдалена с отцом и Симоном постояли на слякотной улице. Фронвизеру до сих пор не верилось в свое счастье.
– Я стану городским лекарем, – бормотал он. – Вот бы мой отец дожил до этого дня! Doctor medicinae!..
– Нечего хвост распускать, – напустился на него Куизль. – Разве от этого что-то изменится? Ты, как раньше, будешь лечить людей, просто на латыни это звучит более вычурно.
Прихрамывая, палач вернулся в дом, где его в нетерпении дожидались внуки. Должно быть, между ними снова произошла ссора. Деревянный меч Пауля валялся сломанный, а на рисунке Петера было видно несколько темных пятен. Оба ревели. Палач ухватил их за шиворот и повел к Леху, где собирался смастерить для них водяное колесо из ивовой коры.
Симон проводил сыновей тоскливым взглядом.
– От них иногда житья нет. Особенно от Пауля. – Он вздохнул: – Но уже невозможно представить жизнь без них.
– Это и называется семьей, – ответила Магдалена с улыбкой. Она подмигнула ему и погладила при этом свой полноватый живот, еще не заметный под просторным платьем. – Учитывая, что у нас скоро… хорошо, что мы скоро переберемся в дом побольше.
– Ты… имеешь в виду?..
Магдалена насмешливо скривила губы.
– Очевидно, новый городской лекарь, столь выдающийся doctor medicinae, не заметил кое-каких признаков беременности у собственной жены. – Она стала загибать пальцы. – Определенная округлость, тошнота, головокружение, усталость, аппетит…
– Я думал, ты больна! – запротестовал Симон.
– Эх, господину доктору еще столько нужно перенять у простых знахарок. – Магдалена рассмеялась и обняла мужа. – Пойдем внутрь, выпьем за нового лекаря Шонгау. И за будущее пополнение. Я буквально чувствую, эту девочку ждет великая судьба.
Симон нахмурился и осторожно провел рукой по ее округлому животу.
– Это будет девочка? Откуда ты знаешь?..
– Как я уже сказала, тебе еще есть чему у меня поучиться.
Магдалена высвободилась и пошла в дом, навстречу веселому и довольному гомону.
– Хотя я и дочь простого палача, – добавила она с улыбкой и чувством полного удовлетворения.
Она снова была дома.
Заключение
Кто-то после прочтения романа может подумать, что жители Обераммергау сплошь упрямые и вспыльчивые, враждебные ко всему новому и чужому – в общем, как сказал бы заносчивый мюнхенец, «ворчливый горный народец». Это, конечно же, далеко от истины: на самом деле это милейшие люди – творческие и открытые, общительные и любознательные, хотя поначалу бывают немного… ну, скажем так, замкнутыми.
Поэтому любопытному и всезнающему писателю из Мюнхена со своими расспросами остается лишь запастись терпением. Потом, конечно же, все получится – на одной из горных троп или прямо на вершине Кофеля. Поначалу ваши звонки могут оставаться без ответа, достучаться до собеседника не представляется возможным… А все потому, что места здесь так божественно прекрасны, что местным жителям просто не хочется опускаться до мирской суеты. Но стоит лишь познакомиться с ними поближе, и становится ясно, что это… Но об этом вы уже знаете.
Я давно вынашивал идею написать об Аммертале в одном из своих романов. Как-никак это один из моих излюбленных регионов в Баварии. Еще ребенком я, как и множество других мюнхенских детей, поднимался на Лабер, под тревожные крики матери карабкался на скалистый Мандль в Эттале, со слезами таскался по трем вершинам Хёрндля, катался на лыжах в Грасвангталь, а после плескался в бассейне в Обераммергау (компенсация за те изматывающие прогулки, к которым детей в Баварии приучают с четырех лет…).
Тем не менее, как и для любого романа, потребовалось некое событие, которое подтолкнуло бы мою мысль в нужном направлении. На сей раз таким событием стал концерт моей группы Jamasunited в Обераммергау, куда я приехал за несколько часов до начала. Стоял ясный, погожий день, мне было скучно, и я гулял по тем же тропам, какими бродил еще ребенком. Внизу, посреди зеленых, цветущих лугов, виднелся знаменитый Театр Страстей Христовых, и над всем этим высились Альпы. И в этот момент я понял, что именно здесь будет происходить действие моего следующего романа о дочери палача! Ведь история этих мест словно создана для романа.
В 1633-м на предгорья Альп обрушилась чума. В одном лишь Обераммергау эпидемия унесла свыше восьмидесяти жизней. Жители поклялись каждые десять лет разыгрывать на сцене «Страсти Христовы», если Господь избавит их от напасти. Этой традиции они придерживаются и по сей день. Автором старейшего текста мистерии, кстати говоря, считается учитель Георг Кайзер. Имена других действующих лиц – Файстенмантелей, Айрлей, Гёблей и многих других – я также выписал из старинных хроник. Все прочие детали в отношении этих исторических персоналий я, конечно же, выдумал. И я уверен – Георг Кайзер, как и все прочие жители Обераммергау, был уважаемым человеком! И прекрасная долина не переходила под управление секретаря Иоганна Лехнера – правосудие вершилось в Эттале и Мурнау.
Сейчас на Страсти Христовы в Обераммергау съезжаются сотни тысяч гостей со всего мира – и пополняют местную казну на несколько миллионов (правда, лишь раз в десять лет…). В представлении принимает участие более 2000 местных жителей, 450 из которых дети. Мужчинам, согласно традиции, в течение года воспрещается подстригать волосы и бороды. Те, кто не выходит на сцену, поют в хоре, шьют костюмы и кулисы – лихорадка охватывает всю деревню.
Однако в первые десятилетия Страсти Христовы существовали в том виде, какими я представил их в своем романе. Небольшое представление, малоизвестное за пределами региона. Устраивалось оно на кладбище, и ради этого убирались надгробия.
Не только Страсти Христовы, но и множество других сюжетов романа имеют исторические корни. Загадочные венецианские рудокопы существовали на самом деле, я их не выдумывал. При этом речь шла не о карликах, а об итальянских старателях, которые разрабатывали рудники в Альпах, особенно в XIV–XV веках. Они разыскивали преимущественно квасцы и кобальт, материалы, необходимые в изготовлении дорогостоящего голубого стекла. Среди местных жителей их нередко принимали за кладоискателей. Непонятный язык, странные островерхие шапки и невысокий рост послужили основанием для множества легенд, согласно которым рудокопы оставили после себя записи и особые знаки, указывающие путь к зарытым сокровищам. Многие из нынешних сказок и легенд о гномах берут начало именно отсюда.
В Обераммергау тоже встречаются подобные знаки, и даже имеются штольни, которые восходят ко временам венецианцев. Я расскажу о них подробнее в своем путеводителе, сразу после заключения. Там же вы прочтете о Жертвенном холме – это древнее, овеянное тайнами святилище существует на самом деле.
Немало сведений для этого романа я почерпнул из знаменитой хроники священника Йозефа Алоиза Дайзенбергера, который жил в Обераммергау в XIX веке. Помимо всего прочего, Дайзенбергер пишет о попытках наладить в Аммергау горные разработки, впрочем, оставленные еще в XVII веке. Не исключались при этом надежды отыскать золото или серебро. Также в хронике упоминаются слабые землетрясения, два из которых произошли в XVIII веке. Мощное землетрясение произошло в 1670 году в расположенном неподалеку Халле, в Тироле, спустя всего пару месяцев после описанных в романе событий. За ним последовало еще несколько землетрясений, было разрушено большинство городских башен. В то время люди действительно могли принять такое за кару Господню. Поэтому нетрудно себе представить, какую это вызвало истерию. Нечто подобное я и показал в своем романе.
Вполне вероятно, что через Грасвангталь и Обераммергау в сторону Шонгау переправлялась контрабандная соль. Поскольку баварские герцоги, а позднее и курфюрсты обладали монополией на торговлю солью, они же устанавливали цены и налагали сумасшедшие пошлины. Поэтому контрабанда соли была самым распространенным заработком среди извозчиков. Возможно, так было и в долине Аммерталь. Во всяком случае, так называемые перехватчики действительно патрулировали дороги, а контрабандисты и по сей день пользуются тайными знаками.
Может показаться, что я изобразил Обераммергау слишком уж холодным и мрачным для майской погоды. Однако стоит учитывать, что в то время царил так называемый Малый ледниковый период. Средняя температура в Германии была на два градуса ниже, чем сейчас. Зимы были затяжные и холодные, летом часто выпадали осадки. Кроме того, многое, что видится нам идиллическим, для людей того времени оборачивалось тяжелым трудом. Природа зачастую воспринималась как противник. Так, неспешно текущий ныне Лайне по весне превращался в мощный, бурлящий поток, который вплоть до недавнего времени приводил к многочисленным наводнениям. И никому из здравомыслящих людей не пришла бы в голову мысль забраться в горы ради удовольствия. Или без острой необходимости в солнцепек отправиться на прогулку по долине.
Эх, меняются же времена…
Исторический роман немыслимо написать в условиях политического вакуума. Создание этой книги совпало сначала с массовыми демонстрациями по всей Германии, а потом и нарастающим конфликтом с беженцами на европейских границах и у наших собственных дверей. В «Фейсбуке» я получал немало ужасающих комментариев от читателей, которые в буквальном смысле попадались на удочку крысоловов. Иногда я пытался противостоять этому, и зачастую это так меня будоражило, что работа над книгой давалась с большим трудом.
Одно из сильнейших потрясений я пережил, когда в поисках информации для этого романа наткнулся в хронике Дайзенбергера на заметку XVII века. В то время аббат Этталя боролся с перенаселенностью в долине. Сносили дома беднейших жителей, ломались их печи. Тех, кто не уходил добровольно, заковывали в цепи и в повозках отвозили к Лойзаху, где их уже дожидались плоты. Происходило это под лозунгом «В долине слишком тесно». А ведь кто-то и теперь считает, что таким образом можно поступить с «толпами беженцев».
После Тридцатилетней войны, когда в долине не осталось людей и нужна была рабочая сила, этим изгнанникам разослали письма с просьбой вернуться. Ни один из них не откликнулся на призыв. И в деревне царило запустение.
Для меня важно было подчеркнуть, что растущая нетерпимость к приезжим, какой я изобразил ее в своем романе, может проявиться где угодно и когда угодно, не только в Аммергау. История повторяется. А мы, как видно, не желаем учиться на ошибках прошлого. Быть может, этот роман, наряду с развлекательной функцией, заставит нас переосмыслить те или иные вопросы…
Как всегда, чтобы из нескольких разрозненных мыслей сложился полноценный роман, мне помогало множество людей. Все возможные ошибки целиком и полностью ложатся на мою совесть и будут исправляться в последующих изданиях.
В первую очередь хотелось бы поблагодарить сотрудницу архива Обераммергау, Катарину Вальдхаузер, которая снабдила меня картами, названиями и всей прочей информацией и проявила при этом недюжинное терпение (хотя по части пива вкусы наши, очевидно, разнятся…). То же касается Уве Райнке из Исторического объединения Обераммергау, который открыл мне множество дверей. Далее хотелось бы выразить благодарность доктору Констанце Вернер из музея Обераммергау, Сабине Гоэр из Театра Страстей Христовых, аббату Барнабасу Бёгле в Эттале, историку Аннемари Кинцельбах, доктору Манфреду Хайму за переводы с латыни, Карлу Хайнцу Штоллю из музея в Бирлингхаусе в Бад-Байерзойен (спасибо за классные рассказы!), фрау Киллер за ночлег в прекрасном доме XVII века и, как обычно, Гельмута Шмидбауера из городского музея Шонгау. Все эти люди внесли свой посильный вклад в создание этой книги.
И конечно же, спасибо людям из издательства «Ульштайн», свободной редакции и агентства, чей труд во времена активного самиздата совершенно не ценится: Герд, Мартина, Софи, Ута, Нина Вагшайдер, Марион Васкес, Пиа Гётц, Стефани Мартин… Вы проделываете отличную работу! Не говоря уже о моей жене Катрин, которая первой читает все мои книги, чье слово имеет для меня решающее значение, – и, хотя порой я брюзглив, как истинный Куизль, по-прежнему меня любит. Спасибо!
Прогулки с дочерью палача
Общая протяженность туристических маршрутов в Альпах Аммергау составляет 300 километров. Это крупнейший заповедник в Баварии, поэтому не стоит ожидать, что я перечислю вам все возможные направления.
Здесь представлены маршруты на мой крайне субъективный выбор, доверившись которому вы пройдете по следам героев романа. И разумеется, эти страницы не заменят вам карты – они служат скорее дополнением и стимулом.
Не стоит планировать прогулки (кроме прогулки по Обераммергау и вдоль болот, они доступны в течение всего года) раньше мая.
Не забудьте о крепкой обуви, дождевике, запаситесь питьем и сладостями для ноющих детей. Советую по собственному опыту!
И опять же: прошу вас, не заглядывайте сюда, пока не прочтете роман! Или вы действительно хотите раньше времени узнать, кто же тут на самом деле злодей и с какой скалы он сорвется?
Что ж, тогда начнем…
Страсти по палачу: небольшая прогулка по Обераммергау
Эта прогулка как нельзя лучше подойдет для дождливого дня или вечера после какой-нибудь вылазки. Обераммергау – не Рим и не Париж и не имеет ничего общего с деревней XVII века. Как и во многих других баварских деревнях, тут слишком часто бушевали пожары, слишком много всего перестраивалось. Тем не менее и здесь имеет смысл немного прогуляться.
Наш обход начинается с Театра Страстей Христовых, где сейчас проходит известная на весь мир мистерия – каждые десять лет согласно традиции. Правда, теперь здесь ставят множество прекрасных инсценировок независимо от мистерии. Лучше заранее навести справки на их сайте. Непременно запишитесь на экскурсию по театру, во время которой вы узнаете историю деревни и сможете заглянуть за кулисы. Расписание экскурсий уточняйте опять же на сайте.
Теперь выходите на главную улицу и поворачивайте направо, по правую руку будет музей Обераммергау. Это место заслуживает внимания не только своей выставкой рождественских вертепов – здесь вы также узнаете много интересного об искусстве резьбы по дереву, благодаря которому это место прославилось на весь мир. Поскольку в тесной долине мало места для земледелия и выпаса скота, местные жители еще в XVII веке занялись резьбой по дереву. Позднее они освоили и другие ремесла. Вообще, в Германии больше нет такого места, где сочеталось бы столько дарований в разных областях искусства: резьба, рисование, пение, музыка, театр… Местные жители с раннего детства втягиваются в эти занятия. Их отдают в хоры, театральные группы, школы по резьбе и музыкальные капеллы. Неудивительно, что они в определенной мере чувствуют себя особенными, а приезжие порой упрекают их в заносчивости. Как бы то ни было, эта небольшая деревня крайне необычна. Наверное, об этом догадывался и Якоб Куизль, который в глубине души и сам ощущал некое родство с этими людьми.
Лавки, где продаются резные фигурки, встречаются в Обераммергау на каждом шагу. Крупнейшая из них находится прямо на главной площади. Это магазин «Ланг Зель Эрбен», который прежде был домом местного судьи и в котором появился на свет знаменитый баварский писатель Людвиг Тома. Внимание привлекает красочная роспись стен, которая украшает и другие дома в Обераммергау. Она выполнена в жанре «воздушной живописи» (Lftlmalerei), который, кстати, не имеет никакого отношения к чистому альпийскому воздуху. Наименование жанру дал раскрасчик Франц Сераф Цвинк (1748–1792), который жил в Обераммергау и считается родоначальником этого вида живописи. Позднее дом его внука, тоже раскрасчика, получил название «Зум люфтль» (букв. «На воздухе»). Благодаря способностям этой династии художников оно стало символизировать этот вид настенной росписи. Если вы не усмотрели этой красоты в моем романе, то только потому, что появилась она лишь в XVIII столетии.
Прямо напротив расположена гостиница в здании Старой почты, на том месте, где раньше стоял трактир «Швабское подворье». В прежние времена там предположительно собирались на Совет. Местные жители, кстати, и по сей день любят подискутировать, некоторые даже упрекают их в сварливости. Больше нигде в Баварии не принимается столько решений при участии населения. Вполне вероятно, что раньше компромисс достигался в ходе массового мордобоя. И происходило это куда быстрее, нежели при нынешних демократических процессах.
Пройдите по главной улице и поверните направо, в Ремесленный переулок (Verlegergasse), дойдете до ярко расписанного дома Пилата. Здесь всегда можно понаблюдать за работой мастеров – единственный шанс подробно узнать о ремеслах резчиков, раскрасчиков по стеклу или гончаров. Не стесняйтесь мучить ремесленников расспросами. Я именно так и поступил и получил при этом кучу сведений для романа…
Чуть в стороне от дома Пилата находится дом Аммергау, где разместилось туринфо. Но вы поверните налево и увидите приходскую церковь Святых Петра и Павла с кладбищем. Здесь действительно проходили первые инсценировки Страстей Христовых, пока из-за растущего числа зрителей не пришлось перебраться на окраину деревни. На том месте, где сейчас стоит зеленое строение, находилась местная школа. Сама церковь, к сожалению, многое утратила от своего первоначального облика. Тем не менее ее интерьер в стиле барокко XVIII века заслуживает внимания.
Теперь загляните в один из многочисленных ресторанов или трактиров и выпейте пива или, скажем, кофе. Следует набраться сил перед дорогой старцев (Altherrnweg). В хорошую погоду вас ждет великолепная прогулка с видом на Обераммергау на фоне гор и лугов. Для этого нужно вернуться на главную площадь, после чего повернуть направо и идти вдоль Лайне (теперь это лишь небольшой канал, а не бурный горный ручей), держа курс строго на Лабер, пока не дойдете до подъемника. Тропа спускается, и дальше, при желании можно дойти до Унтераммергау, а то и вовсе до Бад-Кольбурга.
С Симоном по горам: Лабер и Мандль в Эттале
Вообще-то прогулка по Лаберу представляет собой классический горный маршрут, но объединяет в себе все, чего жаждет сердце странника: грандиозный вид, возможность относительно безопасного восхождения, альпийские пейзажи, различные варианты ночлега и, хм… подъемники.
Подняться на вершину можно двумя способами. Если вы не привыкли к физическим нагрузкам или приехали с семьей, я бы вам посоветовал воспользоваться подъемником. Тем, кто достаточно вынослив и не боится высоты, лучше подняться по седловинам, правда, это займет еще пару часов. Склон довольно крутой, поэтому не говорите потом, что я вас не предупреждал! Но ведь потому оно и называется восхождением. Минут через двадцать вы доберетесь до альпийского луга, где по сюжету находится хижина бедной батрацкой семьи. Вы узнаете это место по выдолбленному в бревне корыту для скота. Симон тоже обливался потом, пока взбирался к этому лугу. Так с чего бы и вам не попотеть? Вам ведь хотелось бы разделить тяготы с героями романа?
Наверху вбиты железные скобы и протянуто несколько тросов, чтобы безопасно добраться до горной станции фуникулера. Вид, который открывается с хребта на монастырь Этталь, Аммерталь и Грасвангталь, вознаградит ваши усилия.
От фуникулера, следуя указателям, можно добраться до Мандля. В первую очередь выбирать этот кружной путь имеет смысл тем, кто действительно готов вскарабкаться по скалистому склону. Это займет минут двадцать. Склон до самой вершины снабжен стальными тросами. Вниз ведет другая, нормальная дорога, поэтому взбираться не обязательно. И советую воздержаться от восхождения тем, у кого нет опыта в скалолазании! Я уже видел, как люди застревали на этом склоне, не в силах ни взобраться дальше, ни спуститься обратно. И чтобы не вводить в заблуждение: одолеть склон вполне реально. Моя дочь Лили карабкалась по нему с шести лет – правда, с дополнительной страховкой и с каждым годом немного выше. К горам следует относиться с уважением, в противном случае можно повторить судьбу Рябого Ханнеса, да-да…
Минуя озеро Зойла-Зее (в летнее время оно мелеет), спустимся обратно в долину, подкрепимся пахтой на лугу и по Форстштрассе (букв. Лесная улица) пройдем к Лайне. За последние столетия местные жители чего только не придумывали, чтобы обуздать этот когда-то бурный ручей, слишком уж часто он разрушал деревню. Теперь же Лайне неспешно стекает по каскадам в долину. Кстати, в том месте, где вы впервые подступите к ручью, произошел тот несчастный случай, в результате которого бедняга Мартин лишился ноги. Сейчас там стоят сказочный домик и скамейка, на которой можно отдохнуть. Дети могут пока поплескаться под мостом. Отсюда за каких-то полчаса можно вновь добраться до станции подъемника. Может, вам захочется заглянуть в «Велленберг», бассейн в Обераммергау? Я, во всяком случае, когда был ребенком, мечтал о нем на протяжении всей прогулки…
А можно подняться к монастырю Этталь. Почти у самого монастыря от дороги отходит Горечавковая тропа (Энцианвег). Всего за пять минут можно дойти до скамейки, на которой беседовали Иоганн Лехнер с Якобом Куизлем. В трактире при монастыре выпейте кружку здешнего пива (одно из моих любимых), у него очень приятный вкус. Загляните в сыроварню и монастырь, после чего автобусом возвращайтесь в Обераммергау.
Аммер, медвежьи берлоги и болота: удобные маршруты между Обераммергау и монастырем Этталь
Этот маршрут можно посоветовать тем, кто не любит карабкаться по склонам. Ровная дорога без каких-либо перепадов прекрасно подойдет для велопрогулок или прогулок с детскими колясками.
Если идти из Обераммергау, то нужно следовать вдоль Аммера по направлению к монастырю Этталь. Спокойная река не имеет ничего общего с тем бурным потоком из моего романа, каким его видели наши герои близ Сойена (ныне Бад-Байерзойен). Зато теперь можно, не опасаясь, поболтать огами в воде и освежиться в жаркий день. Сразу за Обераммергау начинаются болота (Вайдмоос), где по сюжету тонет и погибает ужасной смертью Урбан Габлер. Раньше здесь было довольно топко, но теперь можете не опасаться, что вас засосет. Сейчас в этих местах водится множество редких птиц и земноводных, иногда можно увидеть даже беркута. На полпути слева от тропы видна медвежья берлога, в которой Урбан Габлер заметил странный огонек и куда хотели упрятать Петера под конец романа.
Далее – к монастырю Этталь, подлинной жемчужине Аммергау, и дело тут не только в легком монастырском пиве, хотя об этом я уже говорил… Понизу от долины в Этталь ведет велодорожка.
Сам монастырь со времен Якоба Куизля несколько раз перестраивался. Теперь здесь размещается интернат. Минуя болота, отправляйтесь в «Мельницу Этталя» (Ettaler Mhle), приятный трактир, куда я часто наведываюсь после лыжных прогулок. Здесь начинается Грасвангталь с замком Линдерхоф, сказочным замком короля Людвига II. Он расположен примерно в двадцати километрах, на велосипеде можно съездить туда и обратно. Если же вы пришли пешком, то я бы посоветовал вернуться в Обераммергау.
По следам рудокопов: от Бад-Кольгруба, минуя Хёрндль, и к Унтераммергау
Я бы порекомендовал начинать путь из Бад-Кольгруба, поскольку сам довольно часто ходил этой дорогой с детьми. Но вы, конечно же, можете пройти маршрут и в обратном направлении.
Физически выносливые путники могут подняться по крутому склону от нижней станции Бад-Кольгруб примерно за час. Я, признаюсь честно, предпочел удобное кресло подъемника, поскольку дорога наверх не особо увлекательна. Но сверху открывается потрясающий вид как на Аммерталь, так и на предгорья Альп с многочисленными озерами. Хёрдль, собственно говоря, состоит из трех вершин, которые следуют одна за другой по вытянутому хребту. Пройдите к самой дальней из них. Оттуда слякотная тропа ведет к «пещере с кладом» – небольшой штольне, у входа в которую есть табличка с пояснительной записью. Это легенда о человечке, который искал в этом месте сокровища.
Так я впервые узнал о легендарных венецианских рудокопах. Если хотите, это начало моих изысканий для романа. Сама шахта довольно маленькая и закрыта из-за угрозы обвала. Тем не менее нетрудно понять, каково было несчастным батрацким детям ползать по этим тесным штольням.
Прежде чем вернуться назад, чтобы спуститься к Унтераммергау, непременно передохните на лужайке, расположенной чуть повыше штольни. Если у первой вершины Хёрдля бродят толпы народу, то здесь почти никого – а вид просто фантастический. Я так люблю это место! (И я, должно быть, сошел с ума, раз пишу об этом здесь. Но, знаете, вы просто нравитесь мне, вы же все-таки мои любимые читатели и никому больше не скажете об этой лужайке, ведь так?)
На пути в Унтераммергау, прошу вас, внимательно изучайте указатели! Я здесь как-то раз даже заблудился. Слишком уж много на этом маршруте развилок. Для начала следует спуститься по склону, потом шагать по Форстштрассе, а после вдоль ручья (сверните с тропы налево), и внизу наконец покажется Унтераммергау. Вам откроется прекрасный вид на зеленые холмы, которые в мае покрываются морем желтых цветов. При желании можно прогуляться и до часовни Крови Господней, расположенной правее от луговой тропы (Wiesmahdweg), – именно там по сюжету повесился Себастьян Зайлер. Довольно безмятежное место, чтобы кончать с жизнью таким вот жутким способом. Но я ведь пишу детективы, а не восторженные путевые заметки.
Обратно в Бад-Кольгруб можно за пятнадцать минут добраться на автобусе или на местном поезде (сойти на станции Bad Kohlgrub Kurhaus). Правда, с вокзала придется еще подняться к станции подъемника, на что уйдет еще минут пятнадцать. Но чуть повыше, слева от канатной дороги, есть замечательный трактир, где мы с семьей или с друзьями уже не раз завершали наши прогулки.
Загадки, легенды и жертвоприношения: прогулка вокруг Кофеля
Этот маршрут приведет вас к тому месту, где разыгралась финальная сцена романа: к овеянному легендами Кофелю. Я бы порекомендовал его всякому, кто более-менее физически вынослив. Кроме того, для детей здесь имеется настоящий аттракцион, которого в XVII веке еще не было (к счастью?): альпийский монотрек для скоростного спуска с хребта Кольбензаттель…
Наш путь начинается со стоянки на плато Кельберплатте (Klberplatte) возле нового кладбища Обераммергау. Чтобы добраться туда на машине, нужно пересечь Аммер по улице короля Людвига (Knig-Ludwig-Strae) и повернуть налево по Маленштайнвег, которая и приведет вас к стоянке. Рядом стоит корзина с проспектами о местных пещерах и загадочных тропах. Возьмите брошюру, она вам еще пригодится. (Если в этой корзине брошюр не окажется, дальше будет еще одна.)
Сразу за стоянкой начинается плато, оно представляет собой покатый луг прямо у подножия Кофеля. Левее от него находится Жертвенный холм – небольшое, густо поросшее возвышение с крестом у подножия. В девяностые годы здесь обнаружили запрятанные в трещинах более тысячи различных подношений, сделанных за триста лет до и пятьдесят лет после Рождества Христова. В то время местные жители преподносили в дар своим богам инструменты и украшения. Среди даров присутствует немало римского оружия – вероятно, захваченного представителями «дикого горного народца». Если взглянуть отсюда на громаду Кофеля, нетрудно вообразить, что эта обрывистая, устрашающего вида гора представлялась тем людям неким божеством.
Путь к Жертвенному холму займет порядка 25 минут. Чтобы сократить дорогу, у первой развилки поверните направо (следуйте указателю с обозначением «I»). Тропа выведет вас к жертвеннику прямо над крестом. Здесь разыгралось несколько важных сцен романа. Правда, по сюжетным соображениям я изобразил этот холм расчищенным от деревьев. Этот крест у подножия и навел меня на мысль с жуткой церемонией жертвоприношения…
Далее дорога с плато ведет в горный лес, и оттуда начинается довольно крутой подъем. Через некоторое время пойдут каменные осыпи и станут видны первые отвесные стены Кофеля. Не пугайтесь, Кофель вовсе не такой высокий, каким кажется снизу! Спустя примерно час вы доберетесь до небольшого плоскогорья, с которого есть тропа до хребта Кольбензаттель. Но вы поднимайтесь дальше к вершине – при условии, что не страдаете головокружением. Этот путь предназначен только для подготовленных путников в крепких ботинках и местами снабжен стальными тросами. Моим детям здесь нравится, для них это настоящее приключение. Но не стоит забывать о безопасности: с Кофеля постоянно срываются невнимательные путники.
Помните о восхождении Якоба Куизля, когда он преследовал Рябого Ханнеса? Вы сейчас в точности повторяете его путь, внизу, слева от стены, тянется каменная осыпь. Далее вас ждет развилка, справа по склону протянут стальной трос. Взбирайтесь оттуда наверх, и вскоре вы окажетесь на вершине. Помните, что со стороны Этталя отвесный склон! Но об этом вам уже известно из романа, не так ли?
Здесь вы сможете перекусить и насладиться потрясающим видом. Отсюда можно обозреть весь путь, который проделали Куизли от Шонгау до самой долины Аммерталь. Быть может, сидя на этой вершине, вы еще раз перечитаете финальную сцену моего романа. Но ни в коем случае не пытайтесь ее воспроизвести! Иначе вам сразу станет ясно, в каких местах я немного приврал. Здесь нет никаких выступов, как и спасительных расщелин. Говорю вам, здесь действительно их нет… Что ж, мое дело предупредить.
Спускаться вниз лучше по той тропе, что огибает вершину. Это то самое место, где Якоб Куизль собирался застать врасплох Ханнеса. Сейчас там устроен навес, призванный защищать местных жителей от непогоды, особенно вечером 25 августа. Поскольку в день рождения короля Людвига II в горах зажигается множество костров. Под каждым из этих навесов висит портрет скаочного короля, извечного покровителя всех баварцев и путешествующих по горам. О его загадочной смерти я написал отдельный роман.
Спустившись на плоскогорье, поверните направо. По Королевской тропе (Knigssteig) вы примерно за 45 минут выйдете к тому месту, где по сюжету располагались рудники, это незадолго до поворота на луг Кольбенальм. Не пытайтесь разыскать шахту – я ее выдумал! Что действительно можно отыскать, так это скалу, напоминающую поднятый указательный палец. Правда, нужно посмотреть внимательнее… Ну что, теперь увидели?
У следующей развилки возможны два варианта. Людям спокойным лучше выбрать спуск по лугу Кольбенальм и тем самым пройти в обратном направлении дорогу, по которой Якоб Куизль следовал за загадочным огоньком. Кому по душе шум-гам (это, наверное, касается всех детей), тем следует пройти еще минут пятнадцать до Кольбензаттельальма и с головокружительной скоростью спуститься в долину по монотреку. Но предупреждаю, что в выходные, возможно, придется выстоять длинную очередь. Кроме того, спуск открыт лишь в определенные дни. Узнавайте это заранее в Интернете.
Тем, кто выбрал второй вариант, после спуска следует повернуть направо и пройти обратно по направлению к Кофелю. Чуть пониже Кольбенальма будет еще одна тропа. Идите направо, по Тропе загадок (Rtselweg). Здесь вам снова попадется корзина с проспектами о различных этапах этого увлекательного отрезка пути.
Тропа уходит в глубь леса, и вскоре мы увидим изюминку этого маршрута: Меченую скалу (Malenstein). Трудно не заметить высокую гладкую скалу слева от тропы. Взгляните на множество загадочных рисунков и символов, нацарапанных здесь еще в древности и свидетельствующих о венецианцах и их сокровищах. Отыскали римский шлем, пентаграмму и двуглавого орла?.. Еще нет?.. Тогда удачи в поисках! За этой скалой, как и сказано в романе, находится пещера. Поначалу я включил эту пещеру в сюжет, не удостоверившись, есть ли она там на самом деле. Позднее я обнаружил ее именно в том месте, которое описал в романе, и выглядела она почти так же, какой я ее выдумал… Писательский труд порой творит чудеса.
Тропа идет дальше, огибая Кофель, и на пути вам встретится еще немало загадочных мест и знаков. По левую руку будет Скала амбронов (Ambronenstein) с сохранившимся с XIX века гербом местного объединения «Амброния». Далее, справа – Отвесная скала (Steilwand) с нацарапанными символами и, наконец, Грот Марии (Mariengrotte), также сохранившиеся с XIX века. На уровне Нового кладбища будет развилка, поверните направо, и тропа выведет вас к закрученной спиралью ложбине. В своем романе я назвал эту скалу Демоновой. Именно здесь схватили Конрада Файстенмантеля, чтобы принести в жертву. На скале высечены различные рисунки, в том числе дьявольский лик и лицо, окруженное ореолом, которое, вероятно, символизирует бога священных источников.
Поднимитесь еще на несколько метров, и справа вновь покажутся плато Кельберплатте и Жертвенный холм. Позвольте себе небольшую передышку на скамейке возле креста. Для меня это лучшее место, чтобы полюбоваться на Кофель. Мне иногда кажется, что этот крест словно заговоренный – и направлен против горы, которая представлялась людям того времени жестоким богом.
Читать бесплатно другие книги:
