ИГ/РА. НЕидеальный мужчина #1 Килина Диана

Глава 22

Следи за собой, будь осторожен!

Виктор Цой и Кино «Следи за собой»

Запахом роз, казалось, пропиталась моя постель.

Да, моя постель. Гостья любезно позволила мне спать вместе с ней, правда до обжиманий дело так и не дошло. Вздрагивала, каждый раз, если я ненароком её касался. Поэтому, едва мои глаза открылись, я просто наблюдал.

Её майка задралась, обнажая живот. Удивительно видеть у женщины шесть кубиков пресса, и чёткие очертания мышц на бёдрах. Как она поддерживает себя в такой форме? В прошлый раз она была чуть более округлой, наверное, из–за постельного режима. А вот после возвращения фигурка изменилась — стала рельефней и спортивнее. Железо, что ли, тягает? Так с её плечом это сейчас невозможно.

Сладкая пошевелилась, прерывисто вздохнула, и перекатилась на живот — почти вплотную ко мне. От долгого лежания на боку и согнутой руки, подпирающей голову, тело затекло, но я был не в силах сдвинуться с места. Мой взгляд упёрся в её спину, точнее на тонкие линии, которые переплетались в какой–то узор.

«Крылья» — сказала она на днях. Это должны были быть крылья. Сейчас, когда я наконец–то узнал эту небольшую тайну, я смог разглядеть контуры чего–то, похожего. Скорее всего тогда, шесть лет назад, она только начала её делать и рисунок был незавершённым. Но поражало другое — с какой точностью узоры были выведены, высечены, срезаны с её кожи. Это было похоже на шрамирование, как будто, так и задумано.

Вздохнув, я лёг на спину и размял затёкшую ладонь, уставившись глазами в потолок. Сегодня я дал ребятам выходной, да и сам хотел отдохнуть и провести этот день с Ольгой.

Я чувствовал, что она не доверяет мне, хотя, скорее всего, она вообще никому не может доверять. Да, она как–то открывалась, выдавала по крупицам информацию, но толком не говорила ничего. Я знал, что у неё была непростая судьба, я знал, что она винит меня в том, что с ней произошло, знал, что у неё много тайн и секретов. Я знаю, что она хочет меня убить, определённо. И вот, что странно: раньше я просто устранил бы угрозу и бровью не повёл, а теперь? Теперь мне хочется исправить ошибки прошлого. Показать ей, что мне можно верить. Что я не обижу.

Старею, кажется.

Что особенного в этой девчонке? Почему так запала в душу? Ведь пять лет вспоминал серо–зелёные глаза и эту родинку. Просыпался в холодном поту от её последнего крика. Гадал, можно ли было что–то изменить?

Она снова пошевелилась, вырывая меня из раздумий, и уткнулась носом в мою руку. Я хотел отодвинуться, но Оля положила свою ладонь на мой живот и осторожно провела пальцами вверх, к груди. От её прикосновения по телу прошлась волна жара, и утренняя мужская физиологическая особенность дала о себе знать, оттопырив одеяло.

Я судорожно сглотнул и накрыл её руку, останавливая мучительное движение. Сладкая засопела и открыла глаза — я почувствовал её ресницы кожей.

— Доброе утро, — прохрипел я.

Она резко выдохнула и подняла голову. Светлые глаза уставились на моё лицо, брови сошлись на переносице, на лбу пролегла тонкая хмурая морщинка.

— Ожидала увидеть кого–то другого? — я усмехнулся, глядя, как она сощурила глаза.

— Ты почему не на работе? — буркнула она, отодвигаясь и убирая свою руку с моей груди.

— У меня выходной, — я закинул руки за голову и прикрыл веки.

— В среду? — в интонациях её голоса послышались удивлённые нотки.

— Ну, я сам себе начальник, так что выходные у меня тогда, когда я захочу.

— Удобно, — промычала она.

Послышалось шуршание одеяла, скрип пружин матраса, а потом тихие шлепки босых ступнёй по полу. Я открыл глаза и посмотрел в её сторону, мой взгляд медленно прошёлся от макушки до пяток, и обратно, задержавшись на аппетитной попе, обтянутой короткими до неприличия шортиками. Судя по всему, Оля направлялась в ванную.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил я.

— Никаких, а что?

— Тогда собирайся, съездим в одно место, — я спрыгнул с кровати, и поморщился от её злобного взгляда в мою сторону, — Да–да, я сейчас оденусь, — закатив глаза, я прошёл мимо неё к шкафу.

Она фыркнула, и скрылась за дверью ванной, а через несколько секунд оттуда донеслось журчание воды. Я натянул первые попавшиеся под руку джинсы и футболку, и пошёл умываться на первый этаж.

Через полчаса, после плотного (и молчаливого) завтрака и чашки крепкого кофе, я вышел во двор, поморщившись от прохладного воздуха. Сев в машину и заведя мотор, я краем глаза проследил за Ольгой, которая направлялась в мою сторону лёгкой походкой с выражением задумчивости на лице.

— Неплохо, — прокомментировала она, окинув взглядом салон и пристёгивая ремень безопасности, — Новая?

— Угу, — буркнул я.

— Почему Гелик?

— Захотелось. Не нравится?

— Почему, нравится. Просто выбор странный, — она откинулась на широком сиденье и ехидно улыбнулась, — Куда мы едем?

— Увидишь. Почему странный выбор? — я вырулил на дорогу и направился к посту охраны на выезде из посёлка.

— Военная машина, — Оля пожала плечами, — Ты обычно костюмы носишь, тебе больше подошёл бы представительский класс.

— Она такая же военная, как я — балерина, — я усмехнулся, — И костюмы я не люблю, они — просто необходимость.

— А зря. Тебе идут, — промычала она.

— Да ну? — я невольно улыбнулся, — Ты делаешь мне комплимент?

— Вроде того.

— Приятно.

— Подожди, — Сладкая нахмурилась, — Ты же вчера просил тебя забрать. Откуда машина у дома?

— Пригнал после работы, а в город с Тимуром приехал. А что? — я бросил короткий взгляд на её напряжённое лицо.

— Странно, я вчера вечером её не видела, — она пристально посмотрела на меня.

— В гараж поставил, — быстро ответил я, сделав вид, что погружён в дорогу.

Она хмыкнула и тоже отвернулась. Чиркнула зажигалка, до моих ноздрей донёсся сладковатый запах вишнёвого табака, когда–то так мной любимого. Приоткрытое окно пригнало в машину громкий шум и холодный воздух, кожа на руках покрылась мурашками. Я включил радио и сделал звук погромче, откинувшись на удобном сидении.

Сладкая не могла видеть машину возле дома, потому что вчера её там не было. Я договорился с Тимуром, что он привезёт Гелик рано утром, и спрячется в гараже, а после того, как мы уедем, посмотрит вещи Ольги и её автомобиль. Я не знаю, что я хотел обнаружить там, но интуиция подсказывала, что определённо что–то будет. А своей интуиции я привык доверять.

Весь путь до центра мы молчали. Ольга периодически закуривала, стряхивая пепел в приоткрытое окно. Я вёл машину, и бросал искоса на неё короткие взгляды. Решив как–то разбавить тишину, я спросил:

— Так кто такой Артём?

Спросил, и тут же пожалел об этом. Почему–то, тема мифических мужчин в жизни сладкой мгновенно выводила меня из себя. Сцепив зубы, я напрягся.

— Я же говорила — просто друг, — она усмехнулась, я не видел, но слышал по голосу.

— Откуда ты его знаешь.

— В один спортзал ходим.

— И с чего это он тебя решил в кино позвать?

— Наверное, хочет перевести отношения в другое русло, — снова лёгкое движение, заметное боковым зрением — пожала плечами.

— А ты? — осторожно произнёс я, сжав обтянутый кожей руль до скрипа.

— Что я?

— Ты хочешь переводить отношения?

— Зачем? — теперь она развернулась ко мне в пол–оборота, и внимательным, сканирующим взглядом изучала мой профиль.

— Ну, не знаю, — я сделал вид, что рассматриваю городские улицы и проспекты в лобовом стекле.

— Ты ревнуешь? — с насмешкой спросила она.

Я замолчал, и, встав на светофоре, повернул голову к ней.

— Ревную. Нельзя?

— Можно, — широко улыбнувшись, Оля покачала головой и отвернулась, — Но не стоит.

— Почему?

— Потому что наши с тобой отношения ни к чему хорошему не приведут, — спокойно ответила она.

— Посмотрим

Когда я приехал в Питер, первым, что я нашёл — был тир. Толковый, с большим выбором стрелкового оружия и сотрудниками, которые не донимали вопросами, если ты просишь пострелять из винтовки. Такой я нашёл, и сейчас припарковал машину возле длинного трёхэтажного здания на улице Александра Блока.

Ничего не говоря, я заглушил мотор и кивнул Ольге. Мы одновременно вышли из машины, и я быстрым шагом направился к углу здания, где был вход в стрелковый центр.

Оля молчала, только коротко фыркнула, когда увидела вывеску над дверью. Я пропустил её вперёд, и повёл к кассе.

— Здравствуйте, Игорь Викторович, — широко улыбнулась Анечка, несменный администратор и просто хорошая девушка лет двадцати пяти от роду.

— Привет.

— Вам как обычно?

— Мне да, а вот дама, — я кивнул на сладкую, — Выберет сама.

— В первый раз стреляете? — Анна переключилась на мою спутницу, бросив на неё заинтересованный взгляд.

Та отрицательно качнула головой, и уверенным голосом произнесла:

— Глок 17 Джи4 или Зиг–Зауэр есть?

— Есть, П226, — администратор даже бровью не повела, но её лицо вмиг переменилось с насмешливого на серьёзное.

— Подойдёт, — Ольга облокотилась локтем на стойку, и согнув пальцы, посмотрела на свою руку со скучающим видом.

Я понял, что растянулся в довольной улыбке, наблюдая за этой сценой.

— Сколько патронов?

Сладкая посмотрела на меня, изогнув бровь:

— Ты сколько берёшь?

— Три магазина.

— Мне столько же.

— Хорошо, проходите, я всё принесу, — Аня поднялась с места, и вышла из–за стойки, направившись на склад.

Я кивнул Ольге и повёл её по узкому коридору, продолжая широко улыбаться.

— Хорошие познания, — брякнул я, заходя в зал для стрельбы, — Удивила.

Она не ответила, окинув взглядом помещение. Я махнул рукой на ещё одну дверь, и скрылся в проёме. Заняв привычное третье направление — посередине, я вытащил мобильник из кармана джинсов и положил его на стойку.

— Из чего ты стреляешь, если выбрал пятьдесят метров? — раздалось сзади.

— А как ты думаешь? — усмехнулся я.

Она недолго помолчала, облокотившись на стенку, а потом тихо сказала:

— Винтовка, ну конечно.

Отвечать я не стал, просто приготовился ждать Аню с оружием наперевес. Она явилась быстро, вручив мне привычную красавицу Драгунова с деревянным прикладом и оптикой, которая, в общем–то, в помещении не требовалась.

— Это вам, — положив Зиг–Зауэр на стойку перед Ольгой, Аня окинула нас любопытным взглядом и удалилась.

Сладкая не стала терять время даром, и ловкими, вполне умелыми, движениями зарядила свой пистолет. Я сделал то же самое со своим оружием, защёлкнув магазин.

— Не боишься? — вдруг вопрошает она, примеряя пистолет в левой руке.

— Чего?

— Что я воспользуюсь шансом и пристрелю тебя прямо здесь, — она усмехнулась, и сняла предохранитель.

— Валяй, — ответил я, наклоняясь.

Моё лицо прижалось к холодному металлу, на коже появилось привычное ощущение давления и прохлады. Я медленным жестом погладил дуло, а потом моя рука переместилась на курок.

Выстрел прогремел в ушах, оставив после себя приглушённый звон и лёгкую вибрацию в желудке. Я посмотрел на экран видеонаблюдения за мишенями, и усмехнулся выпрямляясь.

В яблочко.

В отражении монитора я увидел женский силуэт, и повернулся. Сладкая прищурилась, обвела беглым взглядом помещение, задержавшись на секунду на камерах, а затем её глаза вернулись к моему лицу.

— Да, если ты сейчас поднимешь руку, здесь будет толпа народа, — бросил я с улыбкой, — Помощь нужна? — кивнув на Зиг–Зауэр в её руке, я оперся плечом о стенку, отделяющую направления стрельбы.

— Без тебя справлюсь, — процедила она и встала в стойку.

Проследив за её движениями, я отметил кое–что странное. Когда раздались выстрелы, один за одним, без остановки, я даже не вздрогнул. Вытянув шею, я взглянул на её монитор и тихо присвистнул.

— Метко стреляешь.

Она не ответила.

Десять патронов в центр мишени — чётко в одно место. Сказать, что это банальная удача невозможно, уж я–то знаю.

Я снова посмотрел на неё, холодно и внимательно. Она вздрогнула, поймав мой взгляд и спросила:

— Что?

— Ничего, — я пожал плечами и вернулся к своей винтовке.

Ничего, за исключением того, что стреляла она левой рукой.

— Ну? — сказал я вечером, сидя на кухне у Тимура,

— Баранки гну, — пробормотал он, — Ничего не нашёл, ключей от машины в доме вообще не было.

— Блин, — выругался я, — А в вещах есть что–нибудь?

Он отпил большой глоток и поморщился.

— Нет. Косметика, одежда, бельё красивое… — лениво протянул он, смотря мне в глаза с насмешкой.

Кажется, я неодобрительно зарычал, сжав в ладони кружку.

— Тише ты, собственник, шучу, — усмехнулся он, усаживаясь напротив, — Она не догадалась?

— Нет, вроде бы.

Я уставился на свою руку, держащую керамическую чашку. Потом нахмурился, и заговорил.

— Зато я кое–что понял, кажется.

— Это звучит интересно, — Тимур воодушевился.

— Я думаю, что в неё стреляли по её просьбе или заказу.

Ответом на это была тишина, повисшая в воздухе.

— Сегодня мы были в тире, и она отлично владеет левой рукой. Хотя говорила мне, что правша.

— Я не очень понимаю смысл этого.

— Смотри, — я отхлебнул кофе и поднял голову, — Она появляется у меня с угрозами. Я, естественно, начинаю её преследовать. В этот момент на неё покушаются в первый раз.

Агеев недоверчиво заломил бровь и прищурился. Я продолжил:

— Но ей для чего–то нужно было попасть в мой дом. И задержаться там надолго. Тогда её подстрелили, на этот раз удачно.

Лицо Тимура разгладилось, словно на него снизошло озарение.

— И ранили в правое плечо, чтобы она могла…

— Стрелять, — я кивнул и отвернулся, — Ты ведь появился в гостинице не сразу?

— Нет, она точно какое–то время лежала там.

— Тогда сходится. Если бы её хотели убить, то времени для этого было предостаточно, — резюмировал я.

— Ты мог бы послать её куда подальше, — сказал Агеев после небольшой паузы.

— Не мог, и она знала это, — я потёр лицо ладонью и нахмурился, — Она знала, что я не мог.

— А мужик в машине?

— Сопутствующая потеря, — пожав плечами, предположил я.

— Жестокий план, тебе не кажется? — Тим фыркнул, опустошив свою чашку.

— Она не различает границ жестокости. В том мире, в котором она жила… — я со свистом выдохнул, — Ты же понимаешь, что добро и зло, белое и чёрное размывается. А ей было всего пятнадцать. К тому же, кто такие мы, чтобы судить о жестокости?

Мы замолчали. За окном барабанил дождь, отбивая какую–то непонятную мелодию по алюминиевому подоконнику.

— Что будешь делать? — наконец–то спросил Тимур.

— Не знаю, — я вздохнул, — Не знаю, старик, не знаю. Скажи Стасу, чтобы следил за её мобильником.

— Хорошо.

— Ладно. Я поеду, — допив остатки своего кофе, я поднялся со стула и пошёл в прихожую.

Тимур следовал по пятам, чтобы проводить. У порога, я застыл, как вкопанный, и, обернувшись, тихо попросил:

— Тимур, что бы ни случилось. Как бы она себя не повела — не трогать. Если с её головы хоть волос упадёт — ты мне не брат больше, не товарищ.

В его глазах заплескалась ярость, тёмная, чёрная. Ничего не ответив, он кивнул.

Я вышел из его квартиры с гнусным ощущением, что только что потерял друга.

Глава 23

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Виктор Цой и Кино «Группа крови»

В посёлок я добрался затемно. Свет на крыльце привычно вспыхнул тусклой лампочкой, когда я поднялся по маленьким ступенькам. В доме было тихо, и я постарался не шуметь, решив, что Ольга уже спит.

Зайдя на кухню, я достал из морозилки бутылку «Мирной» и первый глоток сделал прямо из горла. Почему–то не отпускало какое–то тягостное ощущение, предчувствие чего–то нехорошего.

«Я могу не вернуться» — всплыли в голове брошенные тихим полушёпотом слова Ольги.

Что это значило? Почему она так сказала? Она думает, что я всё–таки её прикопаю по–тихому где–нибудь под кустом? Или, может, сама хочет наложить на себя руки?

Бред. На суицидницу она не похожа. Хотя… Что я могу об этом знать? Я не психолог, как она, не могу забраться к ней в голову.

От этой мысли стало ещё паршивее, и я снова отхлебнул. Из горла.

— Мне нальёшь? — послышалось сзади.

Так неожиданно, что я вздрогнул и резко обернулся, с бутылкой в руке. Ольга стояла в кухонной арке, обхватив хрупкие плечи руками, и переминаясь с ноги на ногу. Её бровь изогнулась в привычном саркастическом жесте.

— Ты в порядке? — спросила она.

Молча, я кивнул и поставил бутылку на остров. Дно стукнуло по каменной столешнице, звук слишком громкий для тишины и темноты вечера. Сделав два шага к шкафчикам, я достал две стопки и водрузил их рядом с бутылкой. Налив до краёв, я поднял свою и отсалютовал ею Ольге, пролив немного ледяной жидкости на руку.

Она медленно двинулась в мою сторону, и обхватила узорчатый тонкий хрусталь, пальцами с аккуратным маникюром. Опять чёрного цвета, что за страсть? Я опрокинул в себя порцию, шумно выдохнув после того, как проглотил. Оля сделала то же самое, чуть поморщившись.

— Что празднуешь? — она покрутила стопку в руках, и отставила её. Затем взялась за бутылку, налила себе, до самых краёв, — Или, наоборот, поминаешь? — ехидно бросила, кивнув на мою руку.

Я протянул её, хрупкая посуда наполнилась, и я сразу же залпом выпил. Выдохнув, я облокотился на столешницу и потёр лицо, а после запустил пятерню в волосы.

— Думаю, — всё–таки ответил я, глядя в окно.

— О чём думаешь? — в её голосе послышались нотки любопытства, а потом снова заплескался алкоголь, разливаемый по стопарям.

— Не о чем, а о ком.

— О ком? — хрипло спросила она, сразу после того, как выпила третью.

— О тебе, Сладкая, о тебе думаю, — вздохнул я, перехватив у неё бутылку.

Вернув её в морозилку, я развернулся на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к лицу с моей гостьей. Пришлось опустить голову, потому что мой взгляд упирался в её макушку.

— И что надумал? — всё так же хрипло, даже скрежещуще, произнесла она.

Я ухмыльнулся, и обхватил ладонями её лицо. Мои большие пальцы погладили нежную кожу, я наклонился и глубоко вдохнул пьянящий запах роз и чего–то морского.

До сих пор удивляет это сочетание. Раньше от женщин пахло просто женским телом, или химическим ароматом каких–нибудь дорогих духов — зачастую одних и тех же — модных, раскрученных. От неё всегда пахло иначе. По–особенному. Так необычно, странно и врезающе в память. Может быть, поэтому не отпускает?

Она не вздрогнула, когда я коснулся её, и это позволило мне прислониться лбом к её лбу. Наши носы соприкоснулись, в ноздри ещё сильнее ударил её аромат, чуть смешанный с алкоголем, но не отталкивающе. Мне захотелось впитывать его в себя, выпить его до конца.

— Я сейчас тебя поцелую, — шепнул я, мои губы находились всего в сантиметре от её, — Если ты не хочешь, оттолкни.

— Хочу, — тихо ответила она.

Я прижался к её рту, поражаясь тому, каким солёно–сладким стал вкус обыкновенной среднестатистической водки на её губах. Как будто содержание алкоголя вместо привычных сорока поднялось до всех ста. Вкусно, горько, сладко. Её ладони прошлись по моим плечам, пальцы зарылись в волосах на затылке, даря незабываемые ощущения, от которых по спине пробегал холодок. Я отпустил её лицо, и сжал талию руками, провёл по копчику с небольшими выступающими ямочками, по изгибу ягодиц, обтянутых тонкой трикотажной тканью.

С Ольгой я привык ловить такие моменты, поэтому я не стал даром терять времени, и толкнул её к кухонному островку. Приподняв за попу, я усадил её на столешницу и прижался всем телом, быстро и порывисто, пока позволяют. Она приглушённо простонала в мой рот, от чего мне практически снесло крышу, и я чуть не начал рвать на ней одежду, как неандерталец.

— Что… Ты… Делаешь? — смог произнести я, когда почувствовал, что моя футболка поползла вверх по спине.