Убийственно красиво Джеймс Питер
— Блестяще! Сплошные успехи.
— Правда, с третьего раза. Мама обещала иногда давать мне машину, у нее новенькая «тойота».
— Очень благородно с ее стороны, — пробормотал Том, мысленно приказав себе стараться пореже думать о тех временах, когда Макс и Джессика подрастут.
В комнату вернулась Келли.
— Мэнди, мы вернемся около половины двенадцатого или чуть позже. Возражений нет?
— Нет, конечно. Желаю удачно повеселиться.
Том поднял пустой бокал, бросил на девушку долгий и слегка порочный взгляд и понял, что его уже немного повело. Надо быть поосторожнее. Филип Ангелидис занимал весьма высокое место в списке богатеев газеты «Санди таймс», и его личное состояние оценивалось в двести пятьдесят миллионов фунтов. Он владел целой бизнес-империей, куда входили фармацевтическая компания, сеть автомагазинов и туристических агентств, строительная фирма и очень успешная линия по производству спортивных товаров — во всех этих областях услуги «Брайс-Райт» оказались бы вполне к месту.
Том познакомился с ним, как и со многими своими потенциальными клиентами, в гольф-клубе. Судя по всему, Ангелидис владел очень внушительным загородным поместьем в получасе езды от Брайтона, и сегодняшнее приглашение могло стать для Тома настоящим спасательным кругом. За исключением того, что сегодня у него совершенно не было настроения куда-то ехать.
С того момента, как Том побывал в управлении полиции в Холлингбери, где рассказал свою историю высокому чернокожему детективу-сержанту, он не находил себе места. Даже несмотря на то, что этот самый Брэнсон воспринял его рассказ совершенно серьезно и заверил, что сведения останутся конфиденциальными. Тем не менее, Том крайне разнервничался, когда сержант попросил его одолжить на выходные ноутбук, чтобы попытаться отыскать в нем какие-либо следы чужого воздействия. Однако пришлось уступить, и, хотя его по-прежнему обуревали некие сомнения, Келли продолжала уверять его, что он все делает правильно.
По той же причине сегодня Том играл в гольф просто отвратительно, как никогда в жизни. Он просто не мог сосредоточиться на игре. Тому было страшно — так страшно, словно его окружала непроглядная, таящая множество неведомых опасностей тьма. Он не мог заставить себя не думать о возможных последствиях своего поступка, о том, что может произойти с женой и детьми.
И о том, что, возможно, он совершил самую чудовищную ошибку в жизни.
39
— Водку с тоником, пожалуйста, — попросила Клио Мори.
Официант повернулся к Рою Грейсу.
— Мне «Перони», — сказал Грейс и сразу передумал, решив, что ему нужно что-нибудь покрепче пива, хотя он и ведет машину. — Нет, приготовьте мне большой «Гленфиддиш».
Они сидели за столиком «Латино» — итальянского ресторана неподалеку от побережья. Грейс мог выбрать более новый и модный ресторан вроде «Отель дю Вен», более шикарный вроде «Бланш-Хауса» — в городе было достаточно ресторанов, где он никогда не бывал с Сэнди.
Так почему же он выбрал тот, который так любили они оба?
Грейс не был уверен в ответе. Возможно, потому, что место было хорошо ему знакомо, и он думал, что здесь будет чувствовать себя уютно. Или же это была еще одна попытка заставить призрак Сэнди успокоиться?
Среди персонала Грейс узнал несколько знакомых лиц, а двое вроде бы даже помнили его (хотя, вероятно, забыли имя) и приветствовали, как давно потерянного друга. Субботним вечером в ресторане было многолюдно, и в девять — позже, чем Грейс планировал появиться здесь, — все столики были уже заняты.
Инструктаж в половине седьмого продлился дольше, чем он предвидел, а после ему пришлось задержаться, доделывая дела, хотя за весь день произошло только одно важное событие.
Белла отследила предыдущего бойфренда Джейни Стреттон, Джастина Ремингтона, и выяснила, что он сегодня утром прилетел из Таиланда, где проводил медовый месяц. Она повидалась с ним и теперь придерживалась мнения, подкрепленного визовыми штампами в паспорте Ремингтона, что его можно вычеркнуть из списка подозреваемых.
Поход детектива-констебля Николла по барам, пабам и клубам Брайтона и Хоува пока ничего не дал. Похоже, первую ниточку обнаружил Джон Рай из отдела высоких технологий.
Изучение детективом-сержантом Раем компьютера, принадлежащего свидетелю, который утром сделал заявление Брэнсону, показало, что этот свидетель — очевидно, невольно — проследовал весьма сложной линией связи к серверу в Албании. Та же линия, те же исходные адреса были найдены в компьютере, изъятом у подозреваемого по крупному делу о детской порнографии, который также недавно изучал детектив-сержант Рай. Владелец этого компьютера, Реджиналд д'Эт, уже значился в списке сексуальных правонарушителей, будучи в прошлом осужденным за насилие и торговлю детской порнографией.
Д'Эт, ныне ключевой свидетель в деле, подготовляемом против русского синдиката, оперирующего в Великобритании, постоянно находился в укрытии, которым обеспечила его программа защиты свидетелей. Грейс провел целый час после инструктажа за телефонным разговором с дежурной отдела защиты, сначала вежливо, потом теряя терпение в попытке убедить ее соединить его с кем-то, кто может дать санкцию на сообщение ему адреса Реджи д'Эта. В итоге ему пришлось удовольствоваться ворчливым обещанием дежурной, что кто-то позвонит ему в десять утра.
Клио, сидевшая по другую сторону столика, выглядела просто ослепительно. Пламя свечей мерцало в ее волосах, а глаза приобрели цвет льда, освещенного солнцем. Ее духи причиняли Грейсу танталовы муки. Их аромат пересиливал аппетитные запахи горячего оливкового масла, жареного чеснока и рыбы, доносившиеся из кухни, и Грейс дыхал его, возбуждаясь все сильнее.
Откровенно говоря, его привлекало в Клио решительно все — вздернутый нос, похожие на розовый бутон губы, ямочка на подбородке, модный кремовый жакет, серая шелковая кофточка с низким вырезом, прозрачный шарф вокруг стройной шеи, стильные серьги. Он обратил внимание на кольца на ее пальцах — золотой перстень с гербовой печаткой, причудливое старинное кольцо с большим рубином, окруженным бриллиантами, и современное с квадратным бледно-голубым камнем.
Клио являла собой классический тип английской красоты. И сейчас она обедала с ним в ресторане! Официанты и другие посетители глазели на нее.
Мешало только одно: Грейс внезапно обнаружил, что ему абсолютно нечего ей сказать.
Казалось, будто кто-то проник в его мозг и удалил оттуда все мысли. Улыбаясь Клио и пытаясь придумать фразу, которая не звучала бы совсем безумно, Грейс протянул руку за хлебом и опрокинул пустой бокал, который упал на ее тарелку и разбился.
Он почувствовал, что краснеет. Клио быстро подобрала осколки, прежде чем вмешался официант.
— Прошу прощения, — извинился Грейс.
— Бокалы бьются к счастью, — отозвалась Клио.
— Я думал, их бьют на греческой свадьбе.
— Это тарелки бьют на греческой, а бокалы — на еврейской.
Ему нравился ее голос — такой мелодичный и в то же время уверенный. Этот голос принадлежал к иному миру, нежели тот, откуда вышел Грейс — миру частных школ, денег, привилегий, высшего общества. Она была слишком шикарной, чтобы работать в морге. Впрочем, Джейни Стреттон тоже вышла не из низов, судя по ее отчему дому, однако занята была в более чем сомнительном бизнесе.
Может быть, когда растешь в роскоши, то волей-неволей приобретаешь внешний лоск. Скотт Фицджералд, которого любил Грейс, писал, что богатые — всегда другие. Хотя, возможно, они не были такими уж «другими»…
— Я… э-э-э… мне нравятся твои кольца, — запинаясь, произнес Грейс.
Это было все, что он смог придумать.
Клио выглядела искренне довольной, демонстрируя ему один за другим свои элегантные наманикюренные пальцы.
— А ты не носишь кольцо? — спросила она и тут же покраснела, поняв, что наступила на больное место. — Прости, это бестактно с моей стороны.
Грейс покачал головой.
— Я никогда не носил кольцо. — Он едва не добавил «когда был женат», но сообразил, что формально все еще является женатым.
Принесли напитки. Грейс поднял бокал и чокнулся с Клио.
— Твое здоровье, — сказал он, ободренный ее улыбкой. — Ты неплохо выглядишь, хоть и работаешь в морге.
— Спасибо за комплимент. — Клио сделала глоток. — Ты тоже выглядишь вполне сносно — для копа.
Грейс усмехнулся, хотя уже второй раз за день подумал, что его теперешняя одежда едва ли может кого-то украсить. Первый раз это произошло в сверхмодном магазине «Луиджи», куда его затащил Гленн. Детектив-сержант снимал товар с полок, как обезумевший покупатель в первый день январской распродажи, и то и дело заталкивал Грейса в примерочную.
Этим вечером он облачился в одежду, которую Брэнсон специально подобрал для сегодняшнего свидания: коричневый замшевый блузон от Джеспера Конрана, самую дорогую черную футболку, какую он когда-либо покупал, бежевые брюки от Дольче и Габбаны, невероятно дорогой ремень, легкие коричневые туфли и даже новые желтые носки.
В итоге Грейс обзавелся новым гардеробом на каждый случай. Счет составил более двух с половиной тысяч фунтов. За всю свою жизнь он не тратил в магазине одежды более сотни.
Хотя за последние годы он вообще почти не покупал никакой одежды. В конце концов, то, что ему не понравится, можно поменять.
— Для копа? Это я тоже должен воспринять как комплимент? — с усмешкой спросил Грейс.
Клио улыбнулась:
— Если хочешь.
Грейс небрежно (как он надеялся) пожал плечами:
— Просто нацепил несколько тряпок.
Клио посмотрела на его правое плечо:
— Ярлык с ценой — часть дизайна?
Грейс хлопнул себя по плечу левой рукой и ухватил кусочек картона, прикрепленного к жесткой нитке. Под насмешливым взглядом Клио он провел пальцем по нитке, скрывающейся за воротником пиджака, проклиная свою беспечность.
— Конечно, часть дизайна, — кивнул он. — Она придает пиджакам… э-э-э… новизну.
Клио засмеялась, и он невольно последовал ее примеру. Его нервозность исчезла, а голова внезапно наполнилась мыслями, которыми хотелось поделиться с очаровательной собеседницей. Но она заговорила первая, едва Грейс оторвал ярлык и, скомкав, бросил его в пепельницу.
— Я любопытная, Рой, — сказала Клио, помешивая напиток в бокале. — Я имею в виду то, что произошло с твоей женой. Скажи, если я сую нос не в свое дело.
Поколебавшись, Грейс полез в карман за сигаретами. Вообще-то он бросил курить, но бывали моменты — как сейчас, — когда ему нужно было выкурить сигарету.
Появился официант с двумя меню — плотными, сложенными вдвое картами. Грейс положил свое меню на стол, даже не заглянув в него, и Клио сделала то же самое.
— Нет, ты никуда не суешь нос. — Он помедлил, толком не зная, с чего начать. — Я всегда говорил об этом открыто — может, даже слишком. Понимаешь, я просто хочу, чтобы люди знали… Вдруг в один прекрасный день это всколыхнет чью-нибудь память?
— Как ее звали?
— Сэнди. — Грейс подвинул пачку Клио, но она покачала головой.
Он достал сигарету.
— Правда то, что… что говорят люди? Она просто исчезла?
— В мой тридцатый день рождения. — Грейс помолчал, пытаясь справиться с нахлынувшей болью.
— В твой тридцатый день рождения?
— Я отправился на работу. Вечером мы собирались пойти куда-нибудь пообедать с друзьями — отпраздновать юбилей. Сэнди была в прекрасном настроении, мы планировали летние каникулы — она хотела побывать на итальянских озерах. Когда я вернулся вечером, то не застал ее дома.
— Она взяла свои вещи?
— Ее машина и сумочка исчезли. — Грейс прикурил сигарету от зажигалки «Зиппо», которую подарила ему Сэнди, и сделал большой глоток из бокала.
Разговор о Сэнди казался неподходящим для свидания. В то же время ему хотелось быть честным с Клио — рассказать ей обо всем как можно подробнее. Не только о Сэнди, но и о всей своей жизни. Что-то внушало ему, что с Клио он может быть более откровенным, чем с кем бы то ни было.
Грейс затянулся сигаретой, выпустив облачко дыма. Она оказалась чертовски вкусной.
— Машина и сумочка? — нахмурившись, переспросила Клио. — Их потом нашли?
— Машину нашли следующим вечером на краткосрочной стоянке у аэропорта Гатуик. Но она так и не воспользовалась ни одной из своих кредитных карточек. Последние операции были произведены утром в день ее исчезновения — одна в «Бутсе» на семь фунтов пятьдесят пенсов, а другая в местном гараже «Теско» на шестнадцать фунтов сорок два пенса.
— Больше она ничего не взяла? Ни одежды, ни других вещей?
— Ничего.
— Как насчет камер слежения?
— Тогда здесь их было не так много. Единственная пленка, которую мы раздобыли, была снята во дворе гаража «Теско». Сэнди была одна и выглядела прекрасно. Старый кассир сказал, что запомнил ее, так как всегда запоминает хорошеньких женщин. Он немного поболтал с ней — по его словам, она не казалась озабоченной или расстроенной.
— Не думаю, что женщина может просто так бросить прежнюю жизнь и сжечь за собой все, — заметила Клио. — Если только… — Она не договорила.
— Если только? — подсказал Грейс.
— Если только не решила сбежать от мужа-тирана. — Клио улыбнулась и добавила: — Ты не производишь на меня такое впечатление.
— Думаю, ее родители в глубине души не сомневаются, что я похоронил ее под полом погреба.
— Серьезно?
Он допил виски.
— Очевидно, им кажется, что все прочие варианты исчерпаны.
— Они тебя обвиняли?
— Нет, они славные люди и не поступили бы так. Но я вижу это по их лицам. Иногда они приглашают меня на воскресный ленч, якобы для того, чтобы не терять связь, а в действительности, чтобы быть в курсе дела. Но мне нечего им рассказать, и я замечаю, как они смотрят на меня, словно спрашивают: «Сколько еще ты сможешь лгать нам о Сэнди?»
— Это ужасно. — Клио поежилась.
Грейс смотрел на сверкающие браслеты на ее запястье, думая, какой великолепный вкус она проявляет во всем.
— Сэнди была их единственным ребенком — ее исчезновение разрушило их жизнь. На работе я сталкивался с подобными ситуациями. Людям необходимо за что-то цепляться — сосредотачивать на чем-то свои эмоции. — Он снова затянулся сигаретой и стряхнул пепел в пепельницу, возле ярлыка с ценой. — Ну, довольно обо мне. Я хочу услышать о тебе. Расскажи мне о другой Клио Мори.
— О другой?
— О той, в которую ты перевоплощаешься, уходя из морга.
— Еще рановато, — улыбнулась она. — Я пока что не покончила с тобой.
Увидев, что Клио тоже допила свой бокал, Грейс подозвал официанта и заказал еще по одной порции.
— Прошу прощения, — сказал он, — но теперь твоя очередь отвечать на вопрос.
Клио скорчила гримасу, заставившую его усмехнуться.
— Я хочу знать, — продолжал Грейс, — почему самая красивая женщина в мире служит в морге, выполняя самую ужасную в мире работу.
— Я была медсестрой — у меня диплом Саутгемптонского университета, — но не слишком хорошей. Не знаю — возможно, мне не хватало терпения. Потом я проработала пару недель в морге местной больницы и обнаружила — просто почувствовала, — что это единственное место, где я могу что-то изменить. Ты когда-нибудь читал Чон-цзе?[19]
— Я всего лишь тупоголовый коп с брайтонских переулков и никогда не читаю мудреных книг. Кто он такой?
— Китайский даоистский философ.
— Ну конечно. Как глупо с моей стороны забыть.
Клио опустила пальцы в лед на дне бокала и брызнула в Грейса каплей воды.
— Не будь таким ужасным!
— Я вовсе не ужасный. Так что говорил этот Чон-цзе?
— Он сказал: «То, что гусеница называет концом света, мастер называет бабочкой».
— Значит, ты превращаешь трупы в бабочек?
— Пытаюсь.
Они последними покинули ресторан. Грейс так был поглощен разговором с Клио и так пьян, что не заметил, как предыдущие клиенты ушли полчаса назад и как официанты терпеливо ждут их ухода.
Клио потянулась к счету, но Грейс перехватил его.
— О'кей, — сказала она. — В следующий раз плачу я.
— Договорились, — отозвался он, бросая свою карточку и надеясь, что на ней еще остался какой-то кредит.
Через несколько минут они вышли на пронизывающий ветер. Грейс придержал дверцу такси для Клио и сел сам, с трудом преодолевая головокружение.
Он уже не помнил, сколько они выпили. Две бутылки вина, потом самбуку…
Грейс положил руку на спинку сиденья, и Клио придвинулась к нему.
— Было хорошо… — пробормотал он.
Ее губы прижались к его губам. Они были удивительно мягкие. Казалось, прошло всего несколько секунд, когда такси затормозило у дома Клио в фешенебельном районе Норт-Лейнс в центре города. Сквозь пары алкоголя Грейс разглядел дом, переделанный из старого промышленного здания. Кругом было полно рекламы.
Он попросил водителя подождать и вышел вместе с Клио к воротам. Их губы вновь соединились. Не вполне твердо стоя на ногах, Грейс прижимал ее к себе, гладил длинные шелковистые волосы, вдыхал аромат духов…
Он сел в такси, и не прошло и минуты, как раздался звонок мобильника.
Грейс долго возился с кнопками. Сообщение было от Клио и содержало только одну букву — «X».
40
Келли сидела молча — оранжевый свет уличных фонарей падал на ее лицо, когда Том вел «ауди» по лондонским улицам назад в Брайтон. Тихо работало радио, и он слышал песню Луи Армстронга «У нас есть все время в мире», которая всегда его волновала. Том прибавил громкость, стараясь не заснуть и оставаться трезвым. Часы показывали четверть второго.
Вечер в доме Филипа Ангелидиса прошел неплохо, но атмосфера казалась неестественной. Несколько лет назад Том и Келли присоединились к «Нэшнл траст»[20] и привыкли посещать по воскресеньям шикарные дома, но большинство из них все-таки не дотягивали до елизаветинских хором[21], в которых они побывали этим вечером.
Шестнадцать человек сидели вокруг антикварного обеденного стола, поглощая яства и напитки, которыми их обносила целая свита чопорных слуг. Ангелидис заставлял каждого гостя угадывать место происхождения, сорт винограда и год сначала белого, потом красного вина.
Жена магната, Каро Ангелидис, была, вероятно, самой высокомерной женщиной из всех, с которой Том когда-либо имел несчастье сидеть рядом, а женщина справа, чье имя он позабыл, была немногим лучше. Они говорили исключительно о лошадях — начиная от соревнований и кончая охотой. Он не помнил, чтобы одна из них за весь вечер задала ему хотя бы незначительный вопрос о нем самом.
Тем временем мужчина справа от Келли похвалялся своим умом, а изрядно нализавшийся банкир слева постоянно клал руку ей на ногу и пытался залезть под юбку.
Остальные гости были также несомненно богаты и из абсолютно другой социальной среды, нежели Том и Келли, никогда не пробовавшие изысканных и дорогих вин. Тома особенно раздражало то, как неловкие ответы Келли забавляли их хозяина. Тому так и не представился шанс вовлечь его в деловой разговор. Сидя за рулем, он размышлял о том, почему Филип Ангелидис вообще пригласил их. Неужели только для того, чтобы покрасоваться?
Впрочем, сам Том не подкачал. Ему удалось поддерживать беседу с двумя женщинами по обеим сторонам от него, невзирая на нулевые знания о мире лошадей, если не считать ежегодных страстей по поводу «Грэнд нэшнл»[22]. И он, по крайней мере, угадал, хотя и чисто случайно, что красное вино было французским.
— Что за жуткая компания, — внезапно заговорила Келли. — В любой ситуации предпочту наших друзей. Они хотя бы реальные люди.
— Думаю, мне удастся наладить неплохой бизнес с Ангелидисом.
— Хотя дом великолепный, — добавила Келли после паузы.
— Тебе бы хотелось жить в таком огромном доме?
— Почему бы и нет — со столькими слугами? — Помолчав, она вздохнула: — Когда-нибудь у нас будет такой дом. Я верю в тебя.
Том нашел руку Келли и сжал ее, продолжая вести машину одной рукой. Оба погрузились в молчание, возвращаясь домой — к реальности.
Решение Тома пойти в полицию нависало над ним мрачной тенью. Конечно, он поступил правильно. Какой у него был выбор — разве он мог бы жить с таким грузом на совести? Они приняли решение вместе, как подобает мужу и жене…
Свернув влево на почти пустую дорогу, Том освободил руку и начал подъем на холм. Спустившись в долину, он повернул на Голдстоун-Кресчент, а потом на их улицу. Въехав под навес для автомобиля, Том выключил мотор и вылез из машины. Келли осталась пристегнутой на своем сиденье. Держа палец на электронном замке, Том ждал, пока жена выйдет, но она не двигалась с места. Он посмотрел на автомобили, припаркованные по обеим сторонам дороги и хорошо освещенные уличными фонарями. Его глаза обшаривали тени. Что он ищет? Внезапное движение? Одинокую фигуру в стоящей машине?
«Параноик!» — обругал себя Том и открыл дверцу Келли.
— Дом, милый дом! — пробормотала она, но не шевельнулась.
Том посмотрел на нее, думая, не заснула ли она, но ее глаза были открыты и глядели прямо перед собой.
— Что с тобой, дорогая?
Келли бросила на него странный взгляд.
— Мы дома, знаю, — сказала она.
Том нахмурился. Такие моменты становились все более частыми. Он не мог их объяснить, но каждый раз Келли на несколько секунд словно удалялась из этого мира в свой собственный. Когда Том в прошлый раз вывел ее из такого состояния, она сердито сказала, что иногда ей нужно «пространство» (подразумевая время). Но Келли иногда выбирала для этого чертовски странное место.
Вскоре она отстегнула ремень и вылезла из машины. Том запер «ауди», подошел к входной двери, вставил ключ, повернул его и веливо шагнул в сторону, пропуская жену.
Телевизор работал на полную мощность. Господи, подумал Том, неужели Мэнди не соображает, что дети спят? Потом он огляделся, удивляясь, что Леди не залаяла и не выбежала их приветствовать.
Келли заглянула в гостиную.
— Привет, Мэнди, мы вернулись. Хорошо провела вечер? Пожалуйста, приглуши звук.
Ответ няни утонул в грохоте телевизора.
Том вошел в гостиную. Так как он вел машину, то пил очень мало, и теперь ему хотелось глотнуть чего-нибудь перед сном. Но лучше сначала отвезти Мэнди домой. Туда добрая пара миль, так что глупо рисковать.
На экране визжала девочка, над которой склонилась чья-то жуткая тень. Мэнди лежала на диване — на ковре валялись журнал для подростков, несколько конфетных оберток, пустая коробка из-под пиццы и банка кока-колы. Не отрывая глаз от экрана, Мэнди шарила левой рукой по ковру в поисках пульта, но была на несколько дюймов в стороне от цели.
Когда девочка на экране завопила еще громче, Том поднял с пола пульт и выключил звук.
— Все в порядке, Мэнди?
Юная няня, удивленная внезапной тишиной, зевнула и улыбнулась.
— Да, мистер Брайс. Дети вели себя хорошо. Но я немного беспокоюсь из-за Леди.
— Почему? — спросила Келли.
— Она какая-то странная, — ответила Мэнди, садясь и надевая ботинки. — Обычно она приходит и сидит со мной, а сегодня не хочет вылезать из корзины.
Встревоженные Том и Келли пошли в кухню. Леди, свернувшись в корзине, даже бровью не повела. Келли присела на корточки и погладила ее по голове.
— Леди, дорогая, что с тобой?
Мэнди вошла следом за ними.
— Недавно она выпила много воды.
— Вероятно, заболела. — Том увидел половину засохшей пиццы на столе и рядом с ножом и вилкой упаковку растаявшего карамельного мороженого с отвинченной крышкой. Наклонившись, он тоже погладил овчарку и спросил, чувствуя внезапную сонливость: — Ты заболела, Леди? Паршиво себя чувствуешь?
Келли поднялась.
— Давай посмотрим, станет ли ей утром лучше. Если нет, придется вызвать ветеринара.
Том мрачно представил себе солидный счет, но понимал, что ничего не поделаешь. Он любил собаку — она была членом его семьи, частью его жизни.
— Хороший план, — одобрил он.
Келли рассчиталась с няней, потом сказала Тому, что отвезет Мэнди домой.
— Сам отвезу, — отозвался Том. — Не зря же я отказывался от прекрасных вин.
— Я тоже пила мало, а ты достаточно просидел за рулем. Выпей и отдохни.
Его не понадобилось долго уговаривать.
Том налил себе арманьяка, плюхнулся на диван, щелкнул пультом, переключив фильм ужасов, который смотрела Мэнди, на старое комедийное шоу «Овсянка» и посмотрел немного на Ронни Баркера[23] в тюрьме, а потом переключился на американский футбол. Услышав звуки закрывающейся входной двери и заводящегося мотора «ауди», он сделал глоток и ощутил блаженное тепло.
Том смотрел на темную жидкость в стакане, думая, в чем разница между ним и Ангелидисом. Какие качества сделали Ангелидиса финансовым гением, а его — неудачником? Везение? Гены? Безжалостность?
Келли выехала на улицу, болтая с Мэнди. Даже если бы она более внимательно смотрела в зеркало заднего вида, то все равно не заметила бы, что за ними следует автомобиль.
Он держался позади более чем на сотню ярдов и ехал с выключенными фарами.
41
Рой Грейс, сидя в покачивающемся такси, уставился на единственную букву на дисплее мобильника. «X»… Ему с трудом удавалось сфокусировать зрение, а его эмоции, несмотря на опьянение — или благодаря ему, — пребывали в беспорядке. Сквозь треск помех по радио слышался голос звонившего в программу телефонного общения со слушателями, бранивший Тони Блэра и Национальную службу здоровья. Грейс посмотрел на часы. Десять минут второго.
Он все еще ощущал губы Клио на своих губах, а в машине и на его одежде оставался запах ее духов. Господи, как же она прекрасна! Если бы Клио пригласила его домой, стал бы он…
Грейс знал ответ, но она его не пригласила.
Он сделал глубокий вдох, но на сей раз ощутил только запах пластика в кабине.
«У моей матери рак, ее голова раскалывается, а меня заставляют четыре часа ждать врача!» — негодовал мужчина по радио.
— Просто жуть, верно? — сказал водитель.
— Ужасно, — рассеянно отозвался Грейс, сосредоточившись на клавиатуре мобильника.
— Приятную леди вы подвозили. По-моему, я где-то ее встречал.
— Большинство встречает ее уже после смерти.
— Да неужто? — усмехнулся шофер. — Она что, ангел?
— Вот именно. — Грейс дважды нажал кнопку «X», потом отправил сообщение.
Когда через несколько минут он добрался домой, то был разочарован, не получив ответа.
42
Том вздрогнул и проснулся от шума в ушах и не сразу сообразил, где находится. При виде мчавшихся на телеэкране мотоциклов он понял, что шум исходит оттуда.
Оглядевшись в поисках пульта, Том увидел на ковре пустой стакан из-под бренди. Значит, он заснул. Сколько же сейчас времени?
Часы показывали десять минут пятого. Быть не может! Том посмотрел на свои часы. 4.09.
Мотоциклы неслись по дороге, в которой он узнал силверстоунскую. Том был там на корпоративном празднике пару лет назад и несколько раз на состязаниях Гран-при Британии. Мотоциклы притормаживали, въезжая в рощу. Найдя пульт, он выключил телевизор и медленно поднялся, чувствуя ломоту во всем теле.
Почему Келли не разбудила его, когда вернулась? Том отнес стакан в кухню и с трудом заставил себя одолеть лестницу. Идя по площадке на цыпочках, чтобы никого не разбудить — хотя мотогонки, вероятно, уже это сделали, — он открыл дверь спальни и сразу почувствовал неладное.
Портьеры были раздвинуты, и серый предрассветный свет демонстрировал пустую кровать.
Келли не было.
Когда одному из детей снился дурной сон, Келли иногда ложилась рядом на несколько часов. Думая, что она поступила так и сейчас, Том заглянул в обе детские, но жены не оказалось ни в одной из них.
Обругав себя за тупость, он сбежал вниз, открыл входную дверь и уставился на автомобильный навес. Под ним было пусто.
Для большей уверенности Том вышел на тротуар и огляделся на случай, если Келли припарковала «ауди» на улице и заснула в кабине. Но нигде не было никаких признаков машины.
Том снова посмотрел на часы, пытаясь определить, когда он заснул. В котором часу Келли повезла Мэнди домой? Было около половины второго. Два с половиной часа назад. Столько времени на поездку в две мили туда и обратно?
Внутри закрутился ледяной водоворот страха. Может, с ней произошел несчастный случай? Но если так, разве ему не позвонили бы из полиции?