Сын лекаря Курилкин Матвей
Иштрилл укоризненно посмотрела на отца.
– И показать вот это? Может, мне еще рассказать, как это получилось?
– Хорошо-хорошо, как скажешь, – махнул рукой оу Лэтеар. Он уже думал о чем-то другом и не очень прислушивался к объяснениям дочери.
Заставить себя встать было тяжело. Заставить себя идти было еще труднее. Я в который раз подумал, что долго так не протяну. А уж спина моя… Я, конечно, здорово поднаторел за последнее время в самолечении, но боюсь, даже если я выживу и раны мои благополучно заживут, спина превратится в один большой шрам. Вообще непонятно, как получилось, что культура, в которой во главу угла поставлена жестокость, до сих пор не уничтожила сама себя? Или я чего-то не понимаю? Друг к другу они относятся более снисходительно. И все равно очень странно. Я ведь увлекался чтением летописей старых времен и знаю, что за расцветом неизменно следует моральное разложение, а потом упадок. Все признаки морального разложения я сейчас наблюдаю – пир в честь возвращения воинов тому живой и ярчайший пример. Эльфы слабы. Так почему же они с такой легкостью уничтожают нас, людей?
Я был так погружен в свои мысли и с таким трудом передвигал ноги, что почти не обращал внимания на окружающее. А между тем оли Лэтеар жаждала общения. Да и у меня, наконец, появилась возможность получить ответы на некоторые вопросы. Из задумчивости меня вывел вопрос:
– Скажи, человек, зачем ты меня спровоцировал? – Я вздрогнул, зашипел от боли и осмотрелся. Мы уже покинули город, слуги шли в некотором отдалении, Иштрилл шла рядом, намотав цепь на руку.
– В чем заключалась провокация? – удивился я.
– Ты прекрасно видел, что я не хотела тебя мучить. Но ты намеренно разозлил меня.
Я задумался. А в самом деле, зачем? Мог ведь просто изобразить сопротивление, наша договоренность с оу Лэтеаром тогда считалась бы выполненной. Но я дрался с большим удовольствием. До последнего момента я не стремился убить оли, но врезать ей хорошенько – о, это было очень, очень приятно. Я, кажется, понял, в чем дело. И скрывать не стал – для чего?
– Тому есть две причины. Во-первых, это был расчет. Если бы вы не разозлились, продолжали меня жалеть, ваш отец, скорее всего, разочаровался бы в «тренировочном снаряде». Зелье для вашего брата он сможет делать и сам, если уж не хочет поручать это слугам – достаточно один раз внимательно проследить за процессом. Других причин моего нахождения здесь нет, и скоро я отправился бы в эту вашу пресловутую школу. А вторая причина… Вы ведь не обманываетесь, оли, моим спокойным отношением? Вы должны прекрасно понимать, что я ненавижу всех первородных, а вас – особенно. У нас, людей, уже больше чем столетие отсутствует рабство. Я родился и прожил всю жизнь с мыслью, что рабство – это противоестественно и аморально. А здесь меня сделали рабом, даже хуже – домашним животным, которое избивают для того, чтобы научиться владеть оружием. Мне было приятно хоть на время почувствовать себя свободным делать то, что я захочу. Я вам мстил за свое унижение, оли Лэтеар. И еще я доказал себе и вам, что вы так же мало отличаетесь от животных, как люди. Да я сохранил больше хладнокровия, чем вы! Если бы вас не остановил отец, вы превратили бы меня в изрубленный кусок мяса – это ли не свидетельство вашей мудрости и превосходства! У нас так даже с домашними животными поступают только окончательно опустившиеся твари, которые скрывают свое поведение от всех остальных, – ведь если о таком узнают, с ними просто перестанут вести дела.
Оли Лэтеар побледнела и даже отшатнулась от меня. Рука ее дернулась к кинжалу, но она переборола себя.
– Я сама не ожидала от себя такого поведения. И с тех пор, как мой брат привел тебя в город, я все больше и больше сомневаюсь, что люди так уж неразумны, как мы привыкли думать! И мне даже страшно представить, насколько ты нас ненавидишь. Ты и твой народ. Раньше мы думали, что вы, как муравьи, – вы возводите удивительно сложные города из камня, строите приспособления для передвижения, приручаете животных, так, как муравьи приручают тлю. Вы реагируете на агрессию так, как на нее отреагировали бы муравьи – яростно, но бесстрастно, не испытывая чувств к нападающим, но стремясь только устранить угрозу. Но если это не так, если вы такие же или почти такие же, как мы – то у нас и в самом деле появился враг. Это пугает меня. – Иштрилл глубоко задумалась.
Удивительно. Кажется, я ломаю чье-то мировоззрение – даже какую-то гордость от этого чувствую. И боги мои, кажется, оли Лэтеар передо мной извиняется? Нет, это я уже перебираю. Но собой она определенно недовольна.
– Меня не перестает удивлять, что нас принимают за неразумных существ. Даже строение наших тел почти не отличается! И внутри они тоже почти одинаковы, уж у меня-то была возможность сравнить. Мне кажется, оли, вы лукавите. Не конкретно вы, а все первородные, или даже только те первородные, кто решает за ваш народ. Интересно, зачем им это?
Теперь девушка, наоборот, вспыхнула:
– Наши старейшины не ошибаются! Они ведут наш народ к счастью и процветанию, не щадя усилий и тратя свое здоровье в неустанных думах о благе!
Вот здорово! Прям как по писаному! А, главное, если заменить старейшин на «его величество», получится один в один то, что говорят у нас в школах. И давно ли я сам перестал считать его величество непогрешимым? Нет, я и сейчас отношусь к нему с уважением и почтением, но понимаю, что он такой же человек, как и я.
– Хорошо-хорошо, – успокоил я девушку. – А сколько их, старейшин?
– В каждом городе есть Совет восьми, в который входит восемь самых мудрых, знатных и уважаемых глав родов. Мой отец – один из них, – не удержавшись, похвасталась оли Лэтеар. – И один из этих восьми становится представителем города. Когда нужно принять какое-то решение, касающееся всего народа, все представители собираются вместе.
– А сколько их, представителей? – быстро спросил я.
– Восемь, конечно, – недоуменно ответила Иштрилл. – Сколько городов, столько и представителей.
Я постарался прикинуть. Если от каждого города в войне участвует по пятьсот эльфов, значит, общее количество солдат у первородных – четыре тысячи. У нас не намного больше сейчас, но мы уже научились с ними воевать – вот только как они разрушили городские стены? Очень хотелось спросить сейчас, когда оли Лэтеар разговорилась… Если бы я не знал точно, что в этом мире не знают взрывчатки, я бы подумал, что использовали ее. Вместо этого я продолжил расспрашивать об общественном устройстве. Оли Лэтеар охотно рассказала, что нового старейшину выбирают из числа уважаемых эльфов другие старейшины. Меняются они довольно редко – только если один из старейшин умрет, или если семеро из них решат, что восьмой не справляется со своими обязанностями. Как это сочетается с уверенностью в том, что любой старейшина непогрешим и не может ошибаться, я не понял, и заострять на этом внимание девушки не стал. И вообще такая система не показалась мне очень разумной. Получается, каждый из городов живет почти независимо, и общего руководства у них практически нет, как в древней Греции? Видимо, чего-то я не понимаю. В остальном первородные не очень отличались от людей. Они делились на роды, в которых одна из семей главенствовала. Получалось что-то вроде наших дворян. А остальные были простолюдинами. Про законы я даже и спрашивать не стал – и так приходилось намеренно тянуть время за сбором растений, преодолевая и собственную боль и недомогание, чтобы успеть услышать побольше интересного. Уже когда мы возвращались, я спросил, что не так с западом, что туда отправляют провинившихся.
– На западе наш лес кончается. И начинается степь – не такая, как та, в которой живут люди, а гораздо холоднее. Там каждую зиму выпадает снег. Раньше по этой равнине ходили орки. Они были очень похожи на нас, только волосы черные. И они строили дома и целые города, как вы, люди. Мы не обращали друг на друга внимания, пока оркам не потребовались наши мэллорны. Никто не знает, для чего они им понадобились. Началась война, и длилась она очень долго, несколько поколений. Первородные с трудом выжили, нас осталось очень мало. А орков не осталось совсем. Но их города остались. И в них много чудесных вещей – орки были очень искусны. Да и мы с той войны забыли многое – даже наши маги были раньше гораздо более знающими и умелыми. Когда-то для того, чтобы разрушить мерзкий каменный город, им не требовалось готовиться несколько месяцев, а то и лет. Они просто шли и разрушали. И орки так могли. Теперь многое забыто. Но в разрушенных городах осталось много, очень много удивительных волшебных вещей, драгоценностей и оружия. Из тех, кто провинился, собирают отряды, которые затем идут в мертвые города и собирают оттуда разные ценности. Эти походы очень трудны. Орочьи степи опасны и бесплодны, в них нельзя найти пищи и воды, а города полны смертельных ловушек. Многие погибают, иногда пропадают целые отряды. Иногда они возвращаются, пораженные ужасными болезнями, от которых нет лечения, и умирают уже здесь. Но не только те, кто должен искупить свою вину, ходят в проклятые города. Многие смельчаки, особенно те, кто живут ближе к западному краю леса, часто отправляются туда на свой страх и риск, и некоторые возвращаются, покрыв себя славой и принеся несметные богатства!
Когда оли Лэтеар об этом рассказывала, у нее так горели глаза, что можно было не сомневаться – при первой же возможности она отправится в степь, чтобы «покрыть себя славой и добыть несметные богатства».
– А еще, говорят, на самом северо-западе, у подножья великих гор, остались еще разрозненные семьи орков, уже совсем одичалые. Но они по-прежнему остаются великолепными воинами, и случалось даже, что наши отряды встречались с ними в заброшенных городах. Правда, на моей памяти такого не было, и я вообще не уверена, что это правда. Отец говорит, что это досужие выдумки, – смущенно закончила Иштрилл.
Я задумался. То, что уничтожило наши города, как-то связано с загадочными орками и их погибшими городами. Первородные регулярно посылают туда отряды. Я поймал себя на том, что мне тоже очень интересно посмотреть на то, что осталось от орков и их городов. Я понимал, что в моем желании изрядную долю занимает праздное любопытство, но очень уж увлекательно рассказывала оли Лэтеар, да и собственные воспоминания о прочитанных в прошлой жизни сказках не давали покоя. Что за чудеса там такие? Я подумал, что если я решу бежать, то было бы вполне разумно двигаться вглубь территории первородных, идти туда, где меня не будут искать! Не знаю, может быть, я принимаю желаемое за действительное, но мне представляется, что так шансов на побег несколько больше. Пройти обратно через занятые отрядами первородных леса, перебраться через реку и добраться до своих в одиночку, скрываясь от преследования и путая следы, будет непросто. Мне, конечно, это уже удавалось, но, во-первых, я был тогда не один, во-вторых, я выбирался все-таки со своей территории, а не как сейчас – из самого центра эльфийских владений. Да и искать меня будут много активнее… Я решил собрать по возможности побольше информации и еще не раз хорошенько все обдумать. И вообще пора было составлять план побега.
Я пытался продумать свои действия весь вечер, пока готовил снадобья для своей спины и мазь для оли Лэтеар – очень ей не хотелось ходить с заплывшими глазами. Я думал об этом весь следующий день, пока лежал в свинарнике и ждал, пока заживут мои раны, изо всех сил ускоряя заживление с помощью своих невеликих магических сил. Я придумывал и отбрасывал планы один за другим, прерываясь только на то, чтобы прослушать очередной скандал в исполнении доу Лэтеара, который больше не просил, но требовал, чтобы ему выдали меня или хотя бы зелья в достаточном количестве. Эльфийский язык всегда казался мне не очень выразительным, и только теперь я понял, как ошибался. В нем нет слов, которые считаются неприличными, тех, которые принято произносить, только если хочешь оскорбить собеседника. Но вот их сочетания… Уверен, выскажи я что-нибудь подобное среди солдат вырезанной ныне почти полностью Помойной тысячи, я был бы мгновенно убит. А если бы у помойных не было возможности меня убить, они бы умерли от злобы. Но развлечение закончилось, а вся моя «титаническая» работа мысли не принесла ни капли результата. Все, что я смог придумать, – это ждать удобного момента и действовать по обстоятельствам. Удивительно, но этого удобного момента не пришлось ждать очень долго. Утром на девятый день моего пребывания в городе первородных меня вывели на площадку, чтобы я снова мог поработать тренировочным снарядом.
– Ты поняла, какую ошибку ты совершила в прошлый раз? – светским тоном осведомился оу Лэтеар.
– Да, отец. Сначала я слишком расслабилась, а потом поддалась эмоциям.
Оу Лэтеар кивнул.
– Правильно. Но не это главное. Главное, ты использовала неправильную тактику. Некоторые люди довольно проворны, и этот в том числе. При обычных столкновениях это неважно. Увернуться от выстрела из лука у них все равно не выходит. Но мы с тобой отрабатываем охоту на коротких дистанциях. Ты должна была сразу ограничить его подвижность. Не нужно было пытаться сражаться с ним честно, как на дуэли, – это охота, и соблюдения правил ни от него, ни тем более от тебя не требуется. Нужно было всего лишь подсечь ему сухожилия, хотя бы на одной ноге. Если бы ты сконцентрировалась на этой цели, те ошибки, о которых ты упомянула, не стали бы определяющими в исходе боя. Сегодня мы займемся исправлением этой и других твоих ошибок. Ты знаешь, где находятся сухожилия у людей? Это просто, в этом их строение не отличается от нашего!
– Но отец, он же тогда не сможет ходить!
– И что с того? – удивился оу Лэтеар. – Только не говори мне, что тебе его жаль! Это недостойно настоящей оли Лэтеар! Вспомни, из-за него твой брат сам превратился в животное!
– Мой брат превратился в животное задолго до того, как попал в плен к людям!
– Ты осмеливаешься со мной спорить? – Голос оу Лэтеара похолодел на несколько градусов. – Этот человек все равно скоро умрет. И если он попадет в школу, его смерть будет гораздо мучительнее. Не смей проявлять слабость, дочь!
Иштрилл с несчастным, но решительным видом сняла с пояса уруми, неохотно повернулась ко мне. Впрочем, недовольство быстро исчезло, ее лицо приняло сосредоточенный вид, глаза внимательно следили за каждым моим движением, а движения стали плавными и уверенными.
Мне стало не по себе. Похоже, после сегодняшней тренировки мне можно будет забыть о побеге и надеяться только прихватить с собой в посмертие кого-нибудь из первородных. Я остро пожалел, что не поддался соблазну прикончить доу Лэтеара, когда была такая возможность. Что ж, кажется, его отец хоть и следит за поединком очень внимательно, но не ждет, что опасность может угрожать ему. Будем надеяться, что у меня появится шанс убить хотя бы его. Странно, но оли Лэтеар я больше как врага не рассматривал. Я по-прежнему испытывал к ней неприязнь, но убивать ее мне не хотелось. Она единственная проявляла ко мне хоть сколько-нибудь «человеческое» отношение, и отвечать ей ненавистью было бы черной неблагодарностью. Тем не менее я постарался сконцентрироваться на предстоящей драке. Щадить девушку только потому, что она чуть лучше, чем остальные первородные, я не собирался. Я начал смещаться по кругу, двигаясь в сторону оу Лэтеара и раскручивая над собой цепь. Я демонстративно не смотрел в его сторону, сосредоточив взгляд на Иштрилл. Мои действия не должны вызвать подозрения, тем более что солнце светило как раз с той стороны, куда я перемещался. Противники должны были решить, что я пытаюсь воспользоваться этим как преимуществом.
За последние месяцы своей жизни я очень часто слышал звук, который издают летящие стрелы. И потому среагировал я быстро, еще до того, как осознал, что происходит. Я прыгнул вперед прямо с места, и этот прыжок сделал бы честь любому ярмарочному акробату. В детстве я с большим удовольствием смотрел по телевизору, как ловкие шаолиньские монахи перепрыгивают с одного столба на другой, расположенный в десяти шагах от первого, и все не мог поверить, что это в человеческих силах. Мне было проще, я не стоял на узеньком столбике, в моем распоряжении была твердая, надежная земля, но и результат акробатов я перекрыл с существенным отрывом. Я погасил удар о землю руками, и, перекатываясь, услышал, как надо мной свистнул меч. Потом услышал удивленный возглас Иштрилл и короткий вскрик оу Лэтеара, а потом мои ноги распрямились и ударили ее в живот. Я быстро оглянулся и сам еле сдержал удивленный возглас. За то мгновение, что я позволил себе на то, чтобы оценить обстановку, удалось рассмотреть удивительно много подробностей. Я лежал на спине, передо мной стояла оли Лэтеар, держась обеими руками за живот и так и не выпустив из рук уруми. На том месте, где я только что стоял, торчала стрела, и еще одна, рассеченная пополам, лежала рядом со мной. Когда я взлетел, как будто меня пнул какой-нибудь великан, напряженная и сосредоточенная оли Лэтеар рефлекторно отмахнулась уруми – и рассекла ту стрелу, которая ей предназначалась. Оу Лэтеар лежал без движения, но был, несомненно, жив – его пальцы скребли по земле, а с губ срывались проклятия пополам с кровью. Из правой части спины у него торчала стрела.
Вокруг ограды поместья высоких деревьев не росло. Взобраться на возвышенность, чтобы оттуда стрелять, было неоткуда, по причине отсутствия возвышенностей. Значит, стреляли навесом, на звук. Многие первородные прекрасно стреляют на слух. Значит, ошейник пора снимать. Кто бы ни напал на поместье Лэтеаров, мне это выгодно. Но я выдаю себя гремящей цепью. Но сначала я пнул до сих пор не отошедшую от боли и шока девушку босой ногой в висок. Серьезных повреждений не нанес, но сознание она на какое-то время потеряла. Надеюсь, теперь она мне не помешает и не выдаст моего положения неуместным вскриком. Снять ошейник оказалось делом пяти секунд, после чего я вытащил кинжал из-за пояса Иштрилл, тихо подскочил к оу Лэтеару и завладел и его кинжалом тоже. А потом с максимальной скоростью, на какую был способен, но очень тихо, побежал к своему «родному» свинарнику. С момента первых выстрелов прошло не более чем двадцать секунд, я все делал быстро. Раскрыл загоны и пробежался, ткнув каждую из свиней кинжалом. Тут же поднялся визг, свиньи заметались по помещению и закономерно выбежали на улицу. А там, нападающие, которые, видимо, еще не успели осознать происшедшее, добавили в их ряды паники. Нескольким свиньям досталось прилетевшими откуда-то из-за ограды стрелами. Убить их не убило, взрослую свинью так просто не убьешь, но визг усилился, а передвижения приобрели совсем уж хаотический характер. Как бы «хозяев» моих не потоптали, подумал я, со всей скоростью, на какую был способен, направился к выходу из поместья оу Лэтеаров.
Я остановился справа от прохода, даже немного вдавившись в колючие кусты, немилосердно царапая кожу, и постарался успокоить дыхание. Нападающие просто должны зайти и попытаться разобраться, что здесь происходит. Иначе смысла в нападении просто нет. Стрелы прекратили сыпаться во двор. Шагов я не услышал – что тут услышишь, когда такой визг и топот? В проем вошли три первородных и изумленно остановились. Я почти не удивился, когда узнал доу Лэтеара. Кажется, ему окончательно надоело сидеть на «голодном пайке», и он решил с этим покончить. Моя догадка подтвердилась, когда он рявкнул:
– Найдите мне человека, или ничего не получите. И убивайте всех, кого увидите, мне не нужно, чтобы кто-то остался в живых. И вам это не нужно тоже. Этих я сам проконтролирую, – он кивнул на отца и сестру.
Наемники кивнули и, настороженно озираясь, направились к дому. Видимо, решили, что я прячусь там. Я к тому времени окончательно вжался в колючие кусты, молясь всем богам, чтобы они не оглянулись на вход.
– Что, отец, не думал, что я решусь? – спросил доу Лэтеар, глядя на отца сверху вниз. – А для чего вы мне нужны, ты подумал? Ты отобрал у меня мою игрушку, заставлял страдать… А теперь я займу место в Совете вместо тебя. Вот уж тогда мы все повеселимся!
Я слушал и поражался. Не знаю, каков был доу Лэтеар до того, как стал рабом зелья, но теперь его личность окончательно разрушилась! Неужели он всерьез считает, что такое может сойти ему с рук? Или это я чего-то не понимаю в традициях первородных?
Наемники как раз скрылись в доме – ждать больше было нельзя. Не хотелось бы, чтобы оу Лэтеар погиб. Мне как раз в голову пришла одна идея, как облегчить себе жизнь после побега, но оу Лэтеар нужен был мне живым. А вот его сына я давно хотел прикончить.
Я довольно долго тренировался в метании ножей. Это были хорошие метательные ножи, очень удобные, с хорошим балансом. Сейчас расстояние между мной и доу Лэтеаром было совсем небольшим, не больше пятнадцати шагов. Не самая оптимальная дистанция для метания ножа, лучше бы поближе. И метать эльфийские кинжалы мне еще не приходилось. Но я почему-то не сомневался, что у меня получится. С хрустом я выдрался из кустов, бросил кинжал. Доу Лэтеар успел оглянуться – я знал, что он успеет оглянуться, и учитывал это при броске. Кинжал ударил в бок, под ребра. Удар не был смертельным – по крайней мере, не нес мгновенную смерть. Он попал куда-то в область печени. Доу Лэтеар судорожно вздохнул и начал оседать. Подбежать поближе и закончить дело много времени не заняло. Не знаю, почувствовал ли первородный облегчение, когда понял, что умирает. Не знаю. Я – почувствовал. Дело еще не было закончено. Я бросил взгляд на оу Лэтеара, чтобы удостовериться, что он еще жив. Оу Лэтеар смотрел на меня не мигая. На губах у него пузырилась кровь – стрела повредила легкое, и теперь ему было трудно дышать. Я вытащил из тела его сына свой кинжал и поспешил к дому. По дороге я приложил рукоятью кинжала по макушке Иштрилл, которая начала было приходить в себя. Если у меня все получится, она мне тоже понадобится. И еще подобрал свою цепь – за последнее время я неплохо научился с ней обращаться.
Я встал возле входа в дом, прислонился к стене. Ноги у меня дрожали от напряжения. В обеих руках было по кинжалу. Только бы они выходили по очереди! И как хорошо, что доу Лэтеар не нанял настоящих солдат – опытные первородные никогда не вошли бы в дом вместе!
Кажется, моя удача начала мне изменять. Первородные вышли одновременно. Вот они одновременно остановились, глядя на три неподвижных тела. Прежде чем они успели опомниться, я полоснул того, что был ко мне ближе, кинжалом по горлу. Он захрипел, и его напарник отпрыгнул, одновременно разворачиваясь ко мне лицом. Подземные боги, теперь его так просто не достанешь. Уруми был уже у него в правой руке, а кинжал он держал левой еще до того, как они вышли из дома. Я развернулся и побежал вокруг дерева. Попробовать его подловить, как я сделал это с оли Лэтеар? Не похоже, чтобы он купился на такую простую уловку. Нужно было выиграть время. Мы обежали вокруг дома, и я заскочил внутрь. Там он хотя бы не сможет воспользоваться луком. Ну и заодно я смогу, наконец, посмотреть, как живут знатные и богатые первородные. А то все свинарник да свинарник. Я чуть не хмыкнул от осознания неуместности этой мысли.
Внутреннее пространство дерева кардинально отличалось от привычного мне свинарника. Пришлось пробежать небольшой коридор, прежде чем я попал в просторное круглое помещение. Спиралью поднимался куда-то вверх пандус, с которого можно было пройти в комнаты. Стены украшены затейливой резьбой, которая выглядела особенно красиво, подсвеченная тем теплым, оранжевым сиянием, которым имели обыкновение светиться эльфийские мэллорны изнутри. Здесь было, где спрятаться. Скрыться ненадолго, чтобы перевести дух. Только напасть неожиданно тоже не представлялось легким делом – ни одной двери, содержимое любой комнаты враг сможет рассмотреть задолго до того, как подойдет на расстояние броска. Я тоскливо вздохнул и побежал наверх, по сужающейся спирали. Не стал прятаться в комнатах – загонять себя в ловушку было бессмысленно, просто постарался оторваться от врага. На втором обороте я услышал шаги. Первородный быстро сообразил, куда я делся, так что реши я спрятаться в комнате наверху, затея бы все равно была обречена на неудачу. Эльф меня, конечно, увидел и побежал догонять. А я испуганно вскрикнул и еще прибавил шагу. Идей у меня еще не было, но я решил принять испуганный вид – будет здорово, если враг немного расслабится и потеряет бдительность. Я тупо бежал вверх, как будто совсем потерял голову от страха – если честно, это почти так и было. Только я заметил, что чем выше я забираюсь, тем уже становится спираль. Ничего удивительного, ведь дерево не бесконечно, и форма у него условно конусообразная. Ну, то есть, чем дальше от земли, тем ствол тоньше – вполне логичная конфигурация для дерева. Теперь я знал, что нужно делать, и от этого знания у меня на полном серьезе дрожали колени. Я внезапно понял, что ужасно боюсь высоты – никаких ограждений на пандусе не было. Хотя он был довольно широким, я вполне мог бы улечься поперек пандуса, удобно вытянув ноги, и моя голова все равно не доставала бы до его края. Так что опасности случайно упасть не было. Только я-то собирался упасть специально! До противоположной стены было уже совсем недалеко, и я сбавил шаг – дальше полость в стволе будет только сужаться, и тогда из моей затеи точно ничего не выйдет. Я дождался, пока мы с преследователем и центр круга окажемся на одной линии, и, разбежавшись, спрыгнул в пропасть. От ужаса я забыл, как дышать, но руки действовали без участия сознания. Вот из правой руки вылетает конец цепи с ошейником. Левая рука держит другой конец цепи так крепко, будто от этого зависит моя жизнь. Глупость подумал, моя жизнь и в самом деле от этого зависит! Вот я перестаю лететь вперед, и мой прыжок окончательно превращается в падение. Перед глазами мелькнули изумленные глаза первородного и цепь, захлестнувшая ему ноги, мелькнули и пропали – теперь передо мной проносится стена, покрытая такой красивой светящейся резьбой. Цепь начинает натягиваться, и благодаря этому я приближаюсь к противоположному краю – очень медленно приближаюсь, время растянулось, давая мне сполна насладиться плодами идей своей дурной головы. До пандуса остается совсем немного, он буквально на расстоянии вытянутой руки. Я немного не рассчитал, нужно было хвататься за цепь ближе к центру, тогда сейчас я бы висел над пандусом, а теперь мне приходится тянуться, тянуться, и… Моя левая рука перестала чувствовать натяжение как раз в тот момент, когда пальцы правой ухватились за край пандуса. Я даже чуть не упустил тот момент, что неплохо бы теперь эту цепь выпустить из рук… Громкость вопля первородного компенсировалась его краткостью. Все-таки высота здесь не такая уж большая, всего пара десятков человеческих ростов, лететь недолго. Но ему хватило. Я судорожно схватился за край освободившейся левой рукой. Когда мы тренировались в казармах, я мог подтянуться до пояса на турнике десять раз. Здесь был не турник, который так удобно обхватывать всей ладонью. Одними пальцами удерживать весь мой вес, который еще минуту назад казался мне совсем небольшим, оказалось сложно. К тому же пальцы были испачканы в крови и соскальзывали. В какой-то момент я уже приготовился последовать за первородным, которого я сдернул с пандуса, но мысль о том, что меня, наверное, даже хоронить не станут, а просто выкинут в лесу, заставила меня сделать очередное усилие. Я развалился на пандусе и дышал, как вытащенная из воды рыба. Вставать не хотелось, но ничего еще не закончилось. Наоборот, теперь-то я знаю, что нужно делать – удивительные перемены!
Я спустился с пандуса, стараясь держаться подальше от края. После моего самоубийственного прыжка, высота пугала еще больше. Подошел к телу первородного, снял с него одежду, связал в узел. Подобрал свою цепь – она мне еще понадобится. И поспешил к оставшимся в живых первородным. Свиньи уже успокоились – те, которым не досталось стрел, вяло бродили по территории поместья, одна жалобно повизгивала на каждом шагу – в боку у нее торчала стрела. Иштрилл пока не очнулась – я проверил, дышит ли она, и подошел к оу Лэтеару. Он еще не потерял сознания, но был очень бледен, периодически кашлял, выплевывая сгустки крови. Легкое было, видимо, повреждено не слишком сильно – иначе оу Лэтеар уже потерял бы сознание. Но состояние его ухудшалось, и после извлечения стрелы наверняка еще ухудшится. Заметив, что я подошел, первородный прохрипел:
– Почему не добил? – и закашлялся.
– Я бы с удовольствием, но тогда мне будет трудно сбежать. Мне нужна будет ваша помощь.
– Почему я должен буду тебе помогать?
– Со мной будет ваша дочь. В ваших интересах, чтобы мне удалось уйти, – если меня поймают, я успею ее прикончить.
– Ты, может, не заметил, но я умираю. Извини, помочь не могу.
– Я попробую оттянуть вашу смерть до тех пор, пока не придет настоящий лекарь.
– Почему бы тебе не позвать его сразу?
– Сейчас я приведу в себя вашу дочь, и вы пошлете ее за помощью. Но вы можете до нее не дожить.
– Меня чуть не убил собственный сын, а теперь будет лечить человек! – прохрипел оу Лэтеар и закашлялся.
– Нет ли у вас в доме хирургических инструментов? – поинтересовался я, поняв, что принципиальное согласие получено.
Оу Лэтеар попытался скептически хмыкнуть, но только снова закашлялся. Хирургических инструментов у него явно не было.
Я быстро застегнул на себе ошейник и подошел к оли Лэтеар. Склонился над ней. Обернулся к оу Лэтеару.
– Если вы начнете говорить, когда она очнется, я ее убью. А потом убью вас. Лучше притворитесь, что вы без сознания. – Дождался кивка и несколько раз с силой хлопнул ее по щекам. Это помогло, Иштрилл со стоном открыла глаза.
– Твой отец умрет, если мы ему сейчас не поможем, – сказал я. – Нужно перенести его в дом. Срочно.
Девушка вскочила и подбежала к отцу. По дороге она на секунду остановилась, наткнувшись взглядом на тело брата, но, тряхнув головой, повернулась к отцу. Оу Лэтеар дисциплинированно изображал бессознательное тело, правда, не слишком убедительно – лежащие в обмороке не кашляют. Видимо, оли Лэтеар об этом не знала, так что приняла все за чистую монету. Мы подняли ее отца под руки и потащили в дом.
– Мне нужна трубка толщиной чуть меньше мизинца, – говорил я, пока мы несли раненого. – Твоему отцу трудно дышать, потому что в легком отверстие, из-за этого в плевральной полости скапливается кровь и воздух. Из-за этого легкое сдавливается. Когда я вытащу стрелу, станет только хуже. Ты, наверное, хорошо знаешь свой дом, сможешь найти что-нибудь подходящее. Мне нужна гибкая трубка, толщиной меньше твоего мизинца. Иначе лекарь придет к остывающему телу. Думай. Ну и само собой бинты и игла с нитью.
– Какой длины должна быть трубка?
– Чем длиннее, тем лучше, но не больше двух шагов.
– Я найду.
– Сейчас мы его положим на стол, и я буду вытаскивать стрелу. И лучше бы тебе поторопиться. Еще мне нужно крепкое вино.
– Ты собираешься сейчас пить?!
– Делай, что я говорю, или твой отец умрет!
Угроза подействовала, и оли Лэтеар перестала задавать глупые вопросы. Мы втащили раненого на стол в одной из комнат, уложили его на бок, и девушка побежала искать трубку и крепкое вино. Раненый открыл глаза.
– Оу Лэтеар, когда я буду вытаскивать стрелу, вам будет очень больно. Возможно, вы не выдержите боли и умрете. В таких случаях применяется обезболивающее, но то, которое у меня есть, – то самое, что так любил ваш сын, действует на первородных немного не так, как на людей. Не думаю, что вы станете от него зависеть после одного раза, но знать наверняка я не могу. Вам ведь может просто понравиться.
– Я не так люблю удовольствия, как мой сын, – ответил оу Лэтеар. – Твое зелье в той нише. – Он указал глазами направление. Я уже и сам заметил, так что принес сосуд и влил немного зелья первородному в рот – действительно немного, хотя я боялся, что этого не хватит. Через несколько секунд лицо оу Лэтеара немного разгладилось. В комнату вбежала Иштрилл, сжимая в руках бутылку и трубку. Трубка была зеленого цвета – кажется, это был стебель какого-то растения – гибкий, тонкий, упругий и достаточно ровный по всей длине – как раз то, что нужно.
Я открыл бутылку и протер вином стебель. Отложил его в сторону.
– Сейчас ты найдешь сосуд с широким горлышком, – сообщил я оли Лэтеар. – Наполнишь его водой наполовину и придумаешь, чем его можно плотно закрыть. В крышке ты проделаешь два отверстия, в одно вставишь короткий кусок трубки, так, чтобы он не касался воды, в другое – конец длинной части так, чтобы он был опущен в трубку. Потом ты найдешь что-нибудь, чем можно обмазать места соединений так, чтобы в них не попадал воздух. Давай.
Оли Лэтеар убежала, а я протер один из кинжалов вином и принялся вытаскивать стрелу. Мне до сих пор не приходилось делать то, что я сейчас собирался – однажды мне довелось увидеть, как проводит такую операцию отец. У него все выходило просто и уверенно. Я же был почти уверен, что мой пациент умрет. Тем не менее попробовать стоило.
Мне пришлось немного расширить отверстие, но, слава богам, стрела была с узким наконечником, так что первородный не умер сразу, как только стрела была извлечена. Кажется, ни один из крупных сосудов не был поврежден, так что изойти кровью раненому не грозило. Зато сразу после того, как рана была освобождена от стрелы, внутрь стало попадать больше воздуха, и оу Лэтеару мгновенно стало хуже. Я попытался побыстрее решить, не нужно ли закрыть это отверстие, а трубку ввести по правилам, в шестое межреберье. Рана была уж очень неудобно расположена, стрела била чуть сверху… Решил зашивать. Неаккуратно наложил несколько стежков, оглянулся. Оли Лэтеар была здесь, держала в руках банку с трубками.
– Дай мне эту мазь, – велел я. Прикрыл рану листом кровавика, а сверху обильно обмазал жирной мазью, так, чтобы доступа воздуха не было. Примотал всю конструкцию бинтами и сразу же проделал отверстие в положенном месте. Протолкнул трубку в плевральную полость, выхватил банку из рук оли Лэтеар, поставил ее на пол, сам встал на колени и стал отсасывать воздух из короткой трубки. Даже удивился, когда понял, что мои действия несут положительный результат – оу Лэтеар перестал задыхаться и снова пришел в себя. Я обернулся на Иштрилл, которая так и стояла рядом, тревожно вглядываясь в лицо отца.
– Ты еще здесь? Быстро за лекарем, я такое первый раз делаю, неизвестно, каких ошибок наделал!
Девушка мгновенно исчезла, а я поднялся с колен. Кажется, легкое расправилось, и пока опасности для жизни оу Лэтеара не было.
– Я не знаю, как вы объясните это нападение лекарю, оу Лэтеар. Но вы должны под каким-либо предлогом послать нас с оли Лэтеар за реку. Так, чтобы об этом знали. Велите выдать какой-нибудь документ, подтверждающий полномочия. Оли Лэтеар пойдет со своим животным – со мной, значит. Еще раз повторюсь, если нас остановят, она умрет.
– А если попадет к людям, останется жить? – скептически спросил первородный.
– Я отпущу ее, как только выйду из леса.
– Как ты заставишь ее повиноваться себе?
– Сначала она послушается вас, а потом я буду угрожать ее убить, если не будет делать то, что я скажу. Я и в самом деле это сделаю, если она не будет делать то, что я говорю, – честно сказал я.
– Хорошо. Я пошлю ее расследовать предательство ее брата. Все будут думать, что эта выходка не результат действия твоего зелья, а последствия заговора против меня. Но поторопись! Долго обманывать народ я не смогу – они не идиоты. Как только кто-нибудь даст себе труд задуматься, все нестыковки бросятся в глаза.
– Я буду торопиться, – покладисто согласился я.
Когда пришел лекарь, он долго ходил вокруг оу Лэтеара с удивленным лицом и иногда задумчиво хмыкал, а иногда удивленно охал.
– Это что, вот это животное такое сделало? – он невежливо ткнул в меня пальцем.
– Да. Доу Оин, вы собираетесь мне помогать? – морщась от боли, прошипел раненый.
– Конечно, собираюсь, но пока вашей жизни ничего не угрожает. Однако какое удивительное мастерство – в отсутствие нормальных инструментов, почти не используя магию… Он вас, оу Лэтеар, практически с того света вытащил! Вы знаете, мне кажется, нужно обратить побольше внимания на этих людишек. Мы привыкли считать их совсем бессмысленными животными, но знаете – трудно представить, что неразумная тварь может представлять себе предназначение легких и так виртуозно разбираться в их работе! Операция, конечно, пустяковая, но даже я не взялся бы ее делать в таких условиях! Я даже не знаю, что тут можно добавить! Разве что продезинфицировать еще раз и магически ускорить заживление раны и легкого. Дренаж придется оставить на пару дней – зря, конечно, он использовал вьюн, потом будет очень неудобно. У меня есть специальные трубки, как раз для таких случаев, когда они перестают быть нужны, они просто растворяются в теле пациента, попутно ускоряя регенерацию поврежденных тканей… А, впрочем, не стоит сейчас об этом, простите, я увлекся. Оу Лэтеар, сейчас я погружу вас в сон на несколько часов, так что если вам нужно отдать какие-то распоряжения, лучше с этим не затягивать.
Оу Лэтеар повернулся к дочери. Я не отводил взгляда от его лица, готовясь убить и его и доктора, как только он попытается поднять тревогу. Оу Лэтеар коротко взглянул на меня. На кинжал у меня в руке, который я сжимал так крепко, что костяшки побелели.
– Дочь. Принеси бумагу, прибор для письма и печать. Ты отправляешься в заречье.
– Зачем, отец?
– Твой брат напал на нас не просто так. Он пользуется поддержкой кое-кого из тех, кто остался патрулировать лес. Ты должна найти и выявить этих сообщников. Ты давно просила поручить тебе стоящее дело – вот оно. Наша семья должна сама решить эту проблему, иначе мы потеряем лицо. И прихвати с собой человека, мне здесь некогда будет за ним следить.
– Отец, я ничего не понимаю, – растерянно пробормотала оли Лэтеар. – Какие сообщники, о чем ты говоришь? И зачем мне этот человек в путешествии? Он, конечно, всего лишь человек, но ты же уже успел убедиться, что с ним надо быть постоянно настороже! Может, мне стоит взять с собой хотя бы пару слуг?
Я одновременно похолодел и покрылся потом.
– Ты и в самом деле не понимаешь, – сокрушенно кивнул первородный. – Мы не можем привлекать посторонних. Все, дочь, не трать мое время. Мне больно, я потерял много крови, и я хочу поскорее заснуть, чтобы этой боли не чувствовать и восстановить силы. Делай, что я говорю, а подробности тебе расскажет человек уже в дороге – пока ты ходила за доу Оином, я ему кое-что объяснил, он сумеет передать все в точности. Прислушайся к его словам и ничего не бойся, хорошо?
Иштрилл покладисто побежала за бумагой и чернилами. Облегченный вдох я смог сдержать только потому, что боялся еще больше насторожить лекаря. Он слушал оу Лэтеара с большим удивлением, и, кажется, опасался, что он бредит. Только поэтому он в свою очередь не стал задавать вопросов, а терпеливо дождался, когда раненый напишет бумагу, подтверждающую полномочия оли Лэтеар, и тогда уже погрузил его в сон.
– Что ж, оли, можете быть спокойны. Ваш отец проспит не менее десяти часов, но когда проснется, будет практически здоров. А еще через полсуток можно будет избавить его от этой трубки.
Доу Оин вежливо попрощался с Иштрилл, окинул меня напоследок заинтересованным взглядом и убрался из поместья. Девушка отправилась собираться, не забыв пристегнуть меня к кольцу в стволе дома-дерева. А я разобрал узел, который связал из вещей, снятых с первородного, и оделся. Слава богам, оли Лэтеар не обратила внимания, что я его подобрал, когда она выводила меня на улицу. Да и немудрено. Она велела мне вытащить из дома труп, и, кажется, ей было так неприятно на него смотреть, что она все время отворачивалась. Как же приятно было обуться – кто бы мог подумать еще год назад, что я буду с таким удовольствием облачаться в вещи, снятые с покойника! Два кинжала я припрятал в сапоги. Для засапожных ножей они были великоваты, но я готов был терпеть это неудобство – тем более, если все и дальше будет идти так прекрасно, недолго мне предстоит терпеть это неудобство.
– Это что такое? Тебе кто позволил одеться? – возмутилась моя пока еще хозяйка, когда вышла из дома.
– Я посчитал, что так я не буду задерживать вас по дороге. К тому же вы можете проявить некоторое снисхождение, оли Лэтеар. Ведь я вас спас, и вашего отца тоже.
Не знаю, из-за демонстрации ли мной покорности, или действительно решив, что я это заслужил, а может, ее мысли просто были заняты странным поведением отца, но девушка махнула рукой, велела мне взять увесистый рюкзак, который она собрала в дорогу, и мы отправились.
Глава 4
Эльфийский город мало похож на те, к которым я привык. У него нет стен, которые бы его ограничивали, и нет зданий, которые соприкасаются стенами друг с другом. Площадь он занимает гораздо большую, чем человеческий. Когда перестали встречаться жилые мэллорны, время уже далеко перевалило за полдень. Я шел чуть позади оли Лэтеар, изредка позвякивая цепью. Другой конец цепи она намотала на руку. Девушка шла, не глядя по сторонам, погруженная в размышления. Странное поведение отца не давало ей покоя. Я часто оглядывался назад, опасаясь увидеть погоню – был уверен, что оу Лэтеар, как только проснется, примет меры для того, чтобы остановить мой побег. Не думаю, что мою угрозу его дочери он воспринял всерьез – я не могу быть все время настороже, и прикончить меня так, чтобы я не успел причинить вреда Иштрилл, не составит труда. Именно поэтому я не собирался возвращаться к людям тем же путем, каким меня вели первородные. Можно было бы попытаться, если бы со мной был кто-нибудь из моих друзей – Беар или Хамелеон, да любой из моих подчиненных. Можно было бы прикрывать друг другу спину, следить за первородными, спать по очереди и не выпускать из вида заложницу. Одному уследить за всем невозможно, особенно если меня будут искать. Мне нужно было сделать что-то нестандартное, и я давно понял, что именно. Заодно и любопытство свое удовлетворю.
Наконец ли Лэтеар решила остановиться на привал. Мы изменили направление пути, и через несколько минут я услышал шум воды: здесь протекал небольшой ручеек. Около него камнями было выложено кострище – мэллорнов здесь было меньше, и было уже не так тепло, так что костер был необходим. Рядом с кострищем была сложена куча хвороста. В общем, стоянка была отлично подготовлена, здесь явно часто отдыхали. Иштрилл укрепила мою цепь на дереве, а сама принялась разводить костер. Я решил, что более удобного момента в ближайшее время не представится. Дождавшись, когда девушка склонится над костром, я открыл замок на ошейнике, выхватил кинжал из-за голенища, и, подскочив к первородной, упер его ей под основание черепа.
– Оли Лэтеар, я буду вам очень благодарен, если вы избавитесь от своего оружия, – тихо произнес я. Девушка замерла от неожиданности и явно не понимала, что я говорю. Тогда я слегка ударил ее рукоятью в висок – не слишком сильно, она даже сознания не потеряла, но покачнулась и чуть не свалилась в разгорающийся костер. Я придержал ее за плечо, и пока она не пришла в себя, снял с пояса кинжал и уруми, а также, отбросил подальше колчан со стрелами.
– Тебя будут искать и найдут! – прошипела она, как только смогла говорить.
– Безусловно. Тем более что вашему отцу известно о моем побеге.
Глаза ее расширились от удивления – кажется, она начала понимать.
– Я заставил вашего отца отправить вас раскрывать несуществующий заговор, потому что иначе я угрожал убить и его и вас, – пояснил я. – Я также обещал, что отпущу вас, как только выйду из леса, но успею прикончить в случае, если замечу погоню.
Оли Лэтеар молчала, но глаза ее блеснули.
– Я не сомневаюсь, что как только ваш отец оправится от раны, он пошлет за мной достаточно первородных, чтобы они смогли прикончить меня задолго до того, как я смогу их обнаружить. Поэтому мы не пойдем в сторону Пелары. Мы с вами, оли Лэтеар, сейчас по широкой дуге обогнем город и пойдем к другому краю вашего государства. Очень мне любопытно посмотреть на знаменитые степи орков. Мы покинем лес, немного углубимся в степь, и там я вас отпущу, как и обещал вашему батюшке. Что я буду делать дальше, вас не касается, да и не должно быть интересно.
Оли Лэтеар расхохоталась:
– Ты собираешься в одиночку пройти степями орков? Лучше сразу сдайся, и давай вернемся в город. Обещаю тебе легкую смерть!
– И все-таки я рискну. По крайней мере, может быть, увижу что-нибудь поинтереснее пьяной оргии перед смертью, – я не смог сдержать презрения.
– А как ты собираешься пройти через весь лес? Неужели ты думаешь, что я стану тебе помогать?
– О, я уверен в этом, если вы хотите жить. В том направлении нас искать не будут, а значит, мне нужно будет следить только за вами. Надеюсь, я справлюсь. А если мы встретим первородных, нам достаточно будет просто снова изобразить госпожу и ее домашнее животное. Уверен, вы справитесь. И ни за что меня не выдадите, если не хотите умереть.
– Чтобы потом ты продолжил убивать моих сородичей?! Если ты думаешь, что я могу на такое согласиться, значит ты совершенно не представляешь, что такое честь!
О да. Первородная заговорила о чести. И это после всего, что я видел! Впрочем, она-то как раз действительно верит в свои слова. Только для меня это лишние сложности.
– Послушайте меня, оли. Не буду обещать вам, что больше никогда не отниму жизнь первородного. Вы кажетесь мне достойной личностью – в отличие от большинства ваших сородичей, уж извините. Да я же видел, как вам неприятно было наблюдать празднество по случаю победного возвращения вашей армии. И это вы еще не видели, что происходит в человеческих селениях! Даже если мы и в самом деле животные по сравнению с вами… Ваши сородичи не жалеют даже маленьких детей!
– Это вынужденная мера!
– Хм. Уверен, что все ваши сородичи относятся к убийству людей как к неприятной, но необходимой работе, – скептически заметил я. – Но давайте не будем обсуждать причины и этичность этой войны. Сейчас решается моя и ваша судьба. И такая ваша забота обо мне вызывает у меня недоумение. Сами говорите, что пройти степи орков невозможно! Значит, я все равно умру. Получается, сейчас вы готовы отдать свою жизнь только для того, чтобы увеличить шансы моей смерти с девяти из десяти на десять из десяти. Не слишком ли дешево вы цените свою жизнь? Одна десятая человеческой! Какое самоуничижение!
– А почему бы тебе не отказаться от своих планов? Если мы сейчас вернемся к отцу, я постараюсь сделать так, чтобы ты жил в сытости и довольстве.
– Какое великодушное предложение! Наверное, я буду жить в том же загоне для свиней! Не хотите ли себе такой же судьбы? Да что я говорю, даже если бы я был достаточно непритязателен, чтобы соблазниться таким предложением, я все еще недостаточно глуп! Не думаю, что ваш отец поддержит ваше обещание. Что там было у нас сегодня утром по плану занятия? Вы должны были подрезать мне сухожилия?
Кажется, Иштрилл это воспоминание смутило. Я вспомнил, какое у нее было лицо, когда оу Лэтеар объяснил ей цель занятия – ей перспектива покалечить меня явно не доставляла удовольствия.
– Неужели вы не видите, что ваш отец пытается превратить вас в такое же самодовольное, жестокое, лишенное сомнений в своей правоте существо, каким был ваш брат? Мне только непонятно, почему этого не произошло до сих пор, – последняя фразу я говорить не собирался, просто мне и в самом деле было непонятно, как так получилось. Однако именно она оказала неожиданный эффект. Оли Лэтеар, которая уже набрала в грудь воздуха для очередных возражений, внезапно выдохнула и задумалась.
– Хорошо, – неожиданно согласилась она. – Я так понимаю, выбор у меня небольшой – или умереть, или подчиниться.
– Тогда пойдемте. У меня мало времени, возможно, ваш отец уже проснулся.
Я убедился, что кинжалы надежно спрятаны под плащом. Вернул оли Лэтеар уруми – первородная без него смотрелась бы очень необычно, встреть мы ее сородичей, отсутствие меча неизменно вызовет вопросы. Укоротил цепь – мне хотелось держаться к ней поближе на случай неожиданностей, снова надел ошейник, а другой конец цепи укрепил у Иштрилл на запястье. Ключи от замков оставил себе – не думаю, что без них ей удастся избавиться от цепи. На этом приготовления закончились – от отдыха я решил отказаться.
За ночь мы обошли город по широкой дуге. Я ориентировался по частоте произрастания мэллорнов – как только становилось теплее, я сворачивал в сторону. Когда я заметил, что оли Лэтеар начала спотыкаться и клевать носом на ходу, я начал подыскивать место для привала. Я и сам изрядно вымотался, несмотря на то, что был гораздо более привычен к длинным переходам.
– Как далеко до северного края леса? – спросил я, как только развел костер. Пришлось разбудить девушку – но я не хотел, чтобы она отдыхала. Если она постоянно будет вымотана до предела, ей труднее будет спланировать побег. Правда, сам я более отдохнувшим тоже не стану.
– От города пять дневных переходов, – вяло ответила девушка.
Я расчистил землю от листьев и хвои и прочертил линию – реку, наметил границу леса с человеческой стороны, обозначил человеческие города и примерное положение эльфийского, так, как я себе его представлял. Растолкал снова уснувшую Иштрилл и потребовал, чтобы она обозначила другие селения первородных, которые могут попасться нам на пути.
Девушка нарисовала два круга, один на северо-западе, другой на юго-западе от нас, и еще несколько кругов поменьше между ними.
– Это край нашего леса. Все города и поселки на границе. Дальше – степь орков.
Потом еще несколько небольших городов в глубине леса – не слишком часто, и если мы пойдем по кратчайшей дороге, на нашем пути городов встречаться не будет.
Я попытался прикинуть, как нам лучше идти. Машинально начертил немного кривую линию, так, чтобы она выходила в степь посередине между двумя селениями первородных. Иштрилл хмыкнула:
– Если ты рассчитываешь выйти в степь здесь, лучше сразу прикончи себя. Умирать от голода и холода гораздо неприятнее.
– Как же проштрафившиеся первородные туда ходят?
– Они выступают из города, запасшись провиантом и водой. Ты ведь не думаешь, что лес – это вот такая ровная линия, которую ты начертил? Представь себе зубцы капкана. Ты ведь представляешь, что такое капкан? Все приграничные со степью города находятся на таких зубцах. Они врезаются в степь не меньше, чем на три дневных перехода. И даже если выходить с самого длинного «зуба», на расстоянии восьми дней пути от леса нет источников воды и ничего живого, кроме насекомых. Но в это время года насекомых найти трудно. Припасов, которые я взяла с собой, хватит на два дня – даже до края леса добраться не получится. Но здесь хотя бы можно питаться ягодами и орехами, собирать грибы и всегда есть вода.
– А еще можно поохотиться. Я вполне могу запастись мясом здесь.
Иштрилл рассмеялась.
А ты давно видел здесь хоть одно животное крупнее мыши, а птицу крупнее сойки?
Я удивленно замер. А ведь действительно, какой-то удивительно бедный лес. На нашей стороне мне то и дело встречались следы разных животных, а здесь даже птиц почти не слышно.
– Наш лес можно пересечь вдоль за месяц, а поперек за десять дней. На этой площади живет сто двадцать тысяч первородных.
Светлые боги! Вот и разгадка! Я даже подпрыгнул от удивления, все же было очевидно! Первородные истребляют людей просто потому, что им нечего есть! И по какой же причине первородные решили истребить людей?! Какая сложная загадка! Я прожил в их городе несколько дней, и еще боги знают сколько наблюдал за ними, и до сих пор не заметил, что им просто нечего есть! Да, пир по случаю победы. Только пировали они исключительно из тех продуктов, что принесли с собой первородные из набега. Много ли я видел домашних животных у первородных? Только штук двадцать свиней у богатой семьи Лэтеар. Я расхохотался. Вот только почему они не забрали из города живых животных?
Оли Лэтеар смотрела на меня с некоторым удивлением и даже страхом. Кажется, она решила, что я повредился рассудком. Я не удержался и поделился своими выводами с девушкой. Заодно спросил, не знает ли она, почему у них так мало скота – объяснение оказалось тоже удивительно простым – скотину в лесу кормить нечем. Свиньи не могут питаться травой, им нужно что-то посущественнее, а мэллорны при своей полезности не давали никаких плодов. Они обогревают, дают одежду – знаменитые эльфийские ткани, оказывается, делают из коры мэллорнов, которую размачивают, разминают и размалывают на волокна, а потом ткут. Из сока этих деревьев делают вино, из древесины посуду и оружие. А вот пищи они не дают.
Что ж, эта загадка разрешилась. Оли Лэтеар, кажется, поверила моим предположением, и вид теперь имела чрезвычайно задумчивый и расстроенный. Кажется, избавление от иллюзий не принесло ей особой радости. Однако все это сейчас для меня было неважно. Важно было поскорее убраться из леса. Я обдумал возможность все-таки запастись пищей, минуя пограничные селения, и почти сразу ее отбросил. Что я могу сделать? Если бы у первородных были хутора, как у людей, можно было бы напасть на какой-нибудь и ограбить. Но эльфы живут только там, где растут мэллорны, а мэллорны по одному не растут.
– Оли Лэтеар, скажите, часто ли в эти ваши гиблые земли отправляются рейдеры?
– Последний раз большую группу преступников отправляли два месяца назад. Из сорока эльфов назад вернулись только десять. А до этого, около полугода назад, туда ушел еще один отряд, тоже большой. Но никто из них не вернулся.
– Вот как? И много ли добычи они принесли? – заинтересовался я.
– Много, говорят, совет старейшин был очень доволен.
– И что это была за добыча? – В мозгу забрезжила догадка. На людей ведь напали как раз чуть меньше двух месяцев назад. Если это не совпадение… Что это за страшная магия, которой так легко можно сломать толстые городские стены? И магия ли?
Однако девушка ни подтвердить, ни опровергнуть мою догадку не смогла. Иштрилл пожала плечами:
– Я не знаю. У нас всегда так говорят, богатая добыча, великие сокровища. А что это – никто не знает. Старые вещи, названий у них нет.
– Хм. Ладно. А поодиночке или небольшими группами в степь, значит, вообще не ходят?
– Ходят. Намного реже, чем те, кого отправляют во искупление провинностей, но иногда и такое случается. Все хотят прославиться и разбогатеть.
– То есть это не будет слишком удивительно, если вы тоже попробуете попытать счастья?
Оли Лэтеар тяжко вздохнула:
– Никому не придет в голову интересоваться, почему совершеннолетняя первородная решила отправиться в такое опасное путешествие. Каждый имеет право самостоятельно выбирать себе судьбу. Хотя меньше пяти первородных обычно туда не ходят. И я не слышала, чтобы туда брали людей.
– Вот и замечательно. Вы поведете меня, как тягловое животное. Чтобы мог тащить достаточно припасов, и при этом меня не жалко прикончить, когда пищи станет достаточно. Уверен, эта идея всем очень понравится. Я еще очень удивляюсь, почему у вас до сих пор такого не придумали. Да ведь если вы считаете людей неразумными, можно нас и есть! – не удержался я от подколки.
Оли Лэтеар покраснела – не знаю, от гнева или смущения, но промолчала.
Раньше после такого длительного перехода и целых суток без сна я бы проспал целый день. Но за последние месяцы я научился контролировать себя даже во сне. Так что уже к полудню я заставил себя разлепить глаза. Нельзя сказать, что эти четыре часа сна принесли мне какое-то облегчение, но я был в состоянии двигаться и продолжать путь. Значительные усилия потребовались на то, чтобы заставить оли Лэтеар подняться.
– Куда ты так спешишь, человек? – спросила девушка, когда немного пришла в себя. – Даже если отец уже отправил погоню, они ищут нас в противоположной стороне.
Не желая объяснять основную причину спешки, я пробормотал что-то о том, что как только выяснится, что мы не появлялись возле реки, меня начнут искать повсюду. Мы шли весь день, не остановились даже для того, чтобы поесть, – я заставил Иштрилл есть на ходу. Я шел чуть позади девушки, и к тому времени, как солнце скрылось за верхушками деревьев, она стала все чаще и чаще вопросительно оглядываться на меня.
– Мы будем идти, пока есть силы, – ответил я на невысказанный вопрос.
– У меня их уже нет.
– Но вы же идете?! – удивился я. Немного подумал, и рассказал, как я в первый раз попал в лес, будучи в составе Лирантской тысячи, как мы шли и днем и ночью, а из леса летели стрелы, и нас становилось все меньше, и мы ничего не могли сделать. А потом я рассказал, как мы с Беаром выбирались из леса вдвоем, прячась и переползая с места на место, как нас гнали по степи день за днем, как мы набрели на уничтоженную эльфами деревню. Потом я рассказал, из-за чего умер мой отец, и как я оказался в армии.
Сам не знаю, для чего я все это говорил. Может, я подбадривал сам себя, вспоминая, что бывало и тяжелее. А может, я говорил, чтобы не заснуть случайно на ходу. Или чтобы не заснула Иштрилл. А может быть, мне хотелось, чтобы она поняла, почему я так ненавижу первородных, почему я так упорно стараюсь вернуться к людям.
Я остановился, только когда небо начало светлеть. Я давно уже шел впереди, а Иштрилл была вынуждена идти за мной. Ведомая цепью, она механически переставляла ноги, и, кажется, давно перестала меня слушать. И когда я встал, а натяжение цепи ослабло, она просто свалилась с ног и заснула там, где стояла. Я уже и сам не слишком адекватно воспринимал происходящее. В том месте совсем не было мэллорнов и было довольно холодно. Я снял ошейник, наломал охапку еловых веток и перетащил на них девушку. Костер разводить не стал, не нашел в себе сил. Просто лег рядом с первородной, укрылся плащом и тут же уснул. На этот раз проснуться было еще труднее. Хотелось разрешить себе поспать еще пару часов, но было слишком холодно, особенно с того бока, к которому не прижималась оли Лэтеар. Я все-таки сполз с подстилки, обругал себя мысленно за то, что забыл перед сном пристегнуть ошейник на место, и собрал немного хвороста. Когда костер разгорелся, я, плюнув на осторожность, снова лег спать. Если мои расчеты верны, мы уже приблизились к краю леса, так что если выйти поздним вечером, к утру должны как раз добраться до пограничного города.
На закате я чувствовал себя уже вполне способным продолжать путь, а вот Иштрилл все еще спала. Я даже встревожился немного, пощупал ей лоб, но жара не было. Я нагрел на почти потухшем костре воды, растолкал девушку и сунул ей в руки кусок мяса с лепешкой и флягу с теплой водой. Перекусил сам, дождался, когда оли Лэтеар закончит ужин, и красноречиво подергал за свой конец цепи. Пора идти, дескать. Она посмотрела на меня несчастными глазами, но безропотно поднялась. Вообще путешествие сказалось на ней самым немилосердным образом. Под глазами появились темные круги, сами глаза покраснели от недосыпа и поменяли свой жизнерадостный зеленый цвет на какое-то буроватое недоразумение, одежда помялась и даже кое-где обтрепалась – это эльфийская ткань, которую не так-то легко порвать! От аккуратной прически не осталось даже следа, и даже ярко-рыжие волосы потемнели. Мне даже стало немного совестно, что я так издеваюсь над ни в чем неповинной в общем-то девушкой.
– Ничего, оли Лэтеар, – подбодрил я ее. – Скоро мы с вами расстанемся, и вы сможете отдохнуть. Потерпите еще немного.
Первородная мрачно взглянула на меня, но промолчала. Мы продолжили путь – все чаще стали снова встречаться мэллорны, стало теплее. Город был уже близко.
Глава 5
Только большой усталостью можно объяснить тот факт, что ни я, ни оли Лэтеар не заметили отблесков костра и шума пирушки до того, как первородные заметили нас. Когда я услышал этот жизнерадостный хохот, было уже поздно. Что-то в нем было неприятное, а может, я просто не ждал ничего хорошего от первородных. Я встряхнул головой и приготовился отойти в темноту, но нас уже заметили.
– Смотри-ка, одинокая девочка со зверушкой! Как в сказке! Сейчас она подарит поцелуй самому прекрасному из нас! Парни, мы будем между собой сражаться, выясняя, кто из нас самый прекрасный?
Навстречу показались трое молодых эльфов, наверное, года на два моложе, чем я, – ровесники моей спутницы. Судя по не слишком ровной походке, они были уже изрядно пьяны – не настолько, чтобы свалиться и уснуть, но достаточно, чтобы считать себя ужасно остроумными и неотразимыми.
– Я думаю, что все мы здесь одинаково прекрасны, – ответил один из них. – Так что поцелуй должен достаться каждому. И почему только поцелуй? Мы же все-таки не в детской сказке, господа?
Оли Лэтеар мгновенно приняла гордый и неприступный вид, ее спина стала ровной и прямой, а подбородок задрался вверх.
– С кем имею честь, господа? – Слово «честь» было произнесено таким тоном, что не возникало даже сомнений – знакомство с этими эльфами к таковой нельзя отнести даже случайно.
– Ах, простите нам нашу невежливость, юная оли, – шутливо раскланялся самый богато одетый. – Вы видите перед собой цвет семьи Тиритэн – в лице меня и моих друзей. Не поведаете ли вы, в свою очередь, ваше имя, прекрасная незнакомка, и причину, по которой вы находитесь в нашем лесу, да еще в такой странной компании?
Иштрилл представилась и объяснила, зачем она здесь, продемонстрировав письмо, которое ей выдал отец. Почему-то это вызвало еще один взрыв смеха.
– Парни, – обернулся к друзьям тот, что был одет богаче всех, все еще не оправившись от приступа веселья. – Мы с вами как будто в самом деле в сказку попали! Сама оли Лэтеар, дочь одного из старейшин Миредола, почтила нас своим присутствием! Не разделите ли с нами трапезу, прекраснейшая оли Лэтеар? Я вижу, дорога вас утомила!
– Обстоятельства сложились так, что я не могу принять ваше приглашение. Очень спешу. – Спина оли Лэтеар стала еще прямее, хотя казалось, это невозможно. И я заметил, как ее рука медленно поползла к поясу.
Предводитель компании вздохнул, изображая искреннее огорчение:
– Друзья! Мне кажется, нами пренебрегают. Вы не находите, что это ужасно невежливо пренебрегать приглашением таких замечательных и благородных молодых людей, как мы?
Друзья с готовностью согласились.
– Как вы считаете, как прекрасная оли Лэтеар может смыть это оскорбление?
– Кровью! – с готовностью отозвался тот, что стоял справа.
– Да при чем здесь кровь, идиот! Хотя если это будет кровь из прекраснейшей дырки прекраснейшей оли Лэтеар… Ведь я слышал, что она настоящий образец добродетели, как в старые времена! Про нее легенды ходят! Давно у меня целок не было!
Пока Тиритэн говорил, компания начала расходиться в стороны, охватывая девушку полукругом. Я заметил, что она смертельно побледнела и сорвала с пояса уруми. Это действие вызвало очередной взрыв смеха.
– Вы только гляньте, а ведь я, кажется, был прав! Она и в самом деле целка! И готова защищать свою девственность с оружием в руках! Нет, ну мне сегодня и в самом деле везет! Держите ее! Только мордашку не попортите. Люблю рыженьких.
Подручные Тиритэна выполнили приказ мгновенно, бросившись на девушку с двух сторон. В руках у них тоже были уруми, и мне показалось, что держат они их гораздо увереннее, чем моя «хозяйка». На мою скромную персону внимания никто не обращал. Иштрилл сорвала с пояса уруми, но совсем забыла о цепи, которой мы были скованы. Если бы она была обычной длины, ей бы это не помешало, но поскольку цепь я заблаговременно укоротил, вместо того чтобы ударить мечом, она только дернула меня за шею. А вот молодые первородные не растерялись – удар по запястью, и меч летит в траву, а девушку уже держат с двух сторон. Я с трудом удержался от того, чтобы выругаться. Оли Лэтеар задергалась в руках насильников, а Тиритэн неторопливо подошел к нам, на ходу развязывая штаны.
– Давайте, парни, разденьте ее. Вам тоже достанется.
После этих слов Иштрилл совсем потеряла голову, что-то закричала и задергалась еще сильнее, а я снова с трудом удержался от того, чтобы выругаться. Зачем так паниковать?
Первородные уже совсем распалились, опрокинули девушку на землю, сорвали с нее штаны. Смотреть на это было до побеления в глазах омерзительно, даже зная, что сейчас это все прекратишь. Когда появились первородные, я отошел за спину к девушке и теперь стоял у нее за головой. На меня с самого начала никто не обращал внимания, а уж теперь, когда все были заняты, и вовсе никто не интересовался, что я делаю. Я достал из сапог кинжалы. Все внимание первородных было сосредоточено на том, чтобы удерживать девушку. Я все делал быстро, но, думаю, даже если бы я совсем не торопился, на меня никто не обратил бы внимания. Я ударил двумя руками одновременно. Тех двоих, что сидели ко мне боком, удерживая оли Лэтеар. Я не чувствовал ни капли сомнения, что убиваю безоружных. Слишком ярко мне помнился один случай из лечебной практики отца – он однажды лечил изнасилованную девушку. Она терпеливо и совершенно бесстрастно выдерживала все процедуры, а потом, когда ее на минуту оставили без присмотра, убила себя, воткнув нож в сердце.
Читать бесплатно другие книги:
