Темное море Камбиас Джеймс
– Господи, Дики, ты хочешь, чтобы они убили еще кого-нибудь?
– Если это необходимо, чтобы до остальных дошло, то да! Все: и вы, и Сен, и прочие – до сих пор считаете, что это игра. Мы соблюдаем правила, шолены соблюдают правила – и никто не пострадает. Но это давно не игра, и я уверен, шолены думают так же. Они притащили с собой оружие, а значит, готовы его применить. Чтобы убивать нас! И мы должны быть готовы ответить тем же.
Все, кроме Осипа Палашника, почувствовали себя не в своей тарелке. Какое-то время все молчали. Наконец Роб открыл рот:
– Я должен спросить. Думает ли кто-нибудь, что мы должны сдаться? Вернуться к шоленам и попытаться разрядить ситуацию?
Все трое покачали головой.
– Мы не можем бросить «ракушку», – сказала Алисия. – Мы совершили такой прорыв в изучении ильматариан!
– Хорошо, – сдался Роб. – Мы останемся, по крайней мере, пока. Но я считаю, что будет глупо нападать на «Хитоде» или шоленов еще раз, особенно в одиночку. Если мы хотим что-то предпринять, то стоит договориться и спланировать действия заранее. Это всех устраивает?
– Постараюсь в ближайшие дни выдать перечень возражений, – буркнул Грейвз.
– Мне казалось, ты хочешь повозиться с ильматарианами подольше, – заметил Роб не без злорадного удовольствия.
Судя по лицу, Дики разрывали противоречивые чувства. Наконец он кивнул:
– Отличная идея! Заляжем на какое-то время здесь.
Широкохвост голоден. Скалы в радиусе кабельтова вокруг выскоблены начисто, и даже при помощи каменщиков им с Держихваткой не удается наловить достаточно плавунов, если они не тратят на охоту все свое время. Но терять его Широкохвосту не хочется.
Он принимает решение и находит Держихватку, та роется в мягком дне, ищет червей.
– Я отправляюсь к Долгощупу.
– Он твой друг?
– Надеюсь… Я помню, как он дает мне тягача и слуг, но теперь тягач потерян, а слуги мертвы. Однако наше открытие слишком важно, его необходимо разделить с другими.
– Как ты можешь делиться каменщиками? – удивилась Держихватка. – Они тебе не принадлежат.
Он уже не раз поражался тому, как ее острый ум сочетается с полным невежеством.
– Я могу поделиться знанием о них. Они – самое важное открытие, какое я могу себе представить. Есть риск погибнуть в случае нападения или какой-то беды, и тогда все, что я знаю о каменщиках, будет утрачено. Я должен отправиться к Долгощупу! – Это была легкая часть. Широкохвост делает паузу и бросается вперед: – И я приглашаю тебя пойти со мной в качестве подмастерья!
Держихватка обдумывает его предложение. Широкохвост понимает, что он нелучший наставник из возможных: ни собственности, ни богатства – ничего, кроме записей и того, что есть у него в голове. Понимает ли она ценность этого?
– Это далеко? – спрашивает она наконец.
– Да. Мы поплывем поперек течения к разлому, затем вдоль него до Источника Горькой Воды. Первая часть пути – самая трудная, у нас не будет еды, кроме того, что можно поймать в холодных водах. А в разломе есть плавуны и тина на скалах.
– Вот! У меня шесть червей. Нам понадобится еда в дорогу.
Утром ильматарианина на месте не оказалось. Алисия и Дики обыскали территорию вокруг «ракушки» по двум противоположно направленным расширяющимся спиралям, но, не нашли никаких следов в радиусе полукилометра. Пока они занимались поисками, Роб улучил минуту, чтобы залезть в субмарину и поговорить с Осипом наедине.
– Я уверен, что шолены будут искать нас, – сказал он. – Океан большой, но чем дольше мы остаемся на месте, тем больше у них шансов нас обнаружить. Ты служил на флоте, скажи, чего ждать, когда они заявятся?
Осип задумался, глядя поверх его головы.
– Зависит от того, чем они вооружены, – наконец сказал он. – Самое простое – ножи, может быть, копья. Удобны под водой, легко изготавливаются, к тому же шолены сильнее людей. Наш ответ – прятаться, устраивать засады и бежать, прежде чем нас проткнут.
– Допустим. Что еще?
– Может быть, огнестрел. У многих спецназовцев на Земле есть ружья для стрельбы под водой. Правда, на очень малых расстояниях: пять – десять метров. Еще могут быть микроторпедометы.
– Те странные ружья, которые были у них? С большими стволами?
– Похоже на то. Микроторпеды вроде маленьких дронов с боеголовками размером с гранату. Наводятся сами, но не слишком умные. От них можно уклониться, но взрыв опасен на расстоянии до нескольких метров.
– Боже! И как мы со всем этим справимся? У нас даже ружей нет.
– Как я сказал: прятаться, сидеть в засаде, бежать.
– Если предположить, что они используют подъемник, чтобы спустить на станцию больше солдат, сейчас на «Хитоде» их, должно быть, не меньше девяти. Тупо отправлять за нами всех сразу, так что, предположим, они оставят треть в качестве гарнизона. Значит, за нами придут шестеро. Даже если у них нет ни торпед, ни ружей, мне такое соотношение все равно не нравится. Шолены большие…
– Вы оба правы: и ты, и Грейвз.
– Правы в чем?
– Ты говоришь, мы не можем сражаться против торпед и ружей. Верно! Он говорит, мы не можем не драться. Тоже верно!
– А ты говоришь, как тот парень в «Роботе-монстре»: то можем, то не можем. Скажи же мне, о Великий, что нам делать в конце-то концов?
– Точно не знаю. Главная задача – выжить, сегодня – не делать глупостей. Но в какой-то момент все изменится.
Долгощуп и примерно половина Общества Горькой Воды толпятся в столовой, когда входит Широкохвост. Держихватка помогает ему нести смотки с записями. Долгощуп издает взволнованный звук, когда понимает, что все эти запасы веревки – из его складских нор.
– Что ж, Широкохвост, – говорит он, – расскажи нам о твоем удивительном открытии. Мы все жаждем о нем услышать.
Широкохвост едва ли не кажется крупнее, чем обычно. В его речи больше нет привычных сомнений и излишней вежливости. Он деловито проходит в конец комнаты и начинает говорить, время от времени приостанавливаясь, чтобы взять новую смотку из груды лежащих перед ним веревок.
– Я заявляю об открытии, – говорит он. – Об очень важном открытии. Есть существа, способные к взрослой речи, использованию инструментов, строительству зданий и водоводов. Родом они из-за пределов нашего мира. Группа стоит лагерем менее чем в ста кабельтовых отсюда, в развалинах Города Дольщиков. В этих смотках – записи о моих впечатлениях и некоторых беседах с ними.
– Ты сочиняешь сказки? – спрашивает Остробрыж. – Как кто-то может явиться «из-за пределов мира»?
– Я помню, меня это тоже повергает в растерянность. Но представьте, что вы плывете до самого верха мира, туда, где лед. Теперь отколите кусочек льда. Так уже было на чьей-то памяти, верно?
– Верно, – вступает в разговор Гладкошкурка. – В высоких землях для перевозки грузов используют сети, наполненные кусочками льда.
– Теперь представьте, что мы откалываем кусочек за кусочком, пробивая тоннель все выше и выше. Куда он приведет?
– Во многих работах поднимается этот вопрос, – говорит Остробрыж. – В них сказано, что лед тянется бесконечно, или что он поддерживает неприступную скалу.
– Если конкретнее, – говорит Круглоголов, – архивы Королевства Двух Разломов содержат описание проекта, включающего как раз то, о чем ты говоришь. В тех записях работники делают тоннель во льду длиной почти в шесть кабельтовых, прежде чем бросают это занятие как бессмысленное.
– Если верить созданиям, о которых я повествую, лед тянется на двадцать кабельтовых. И за его пределами нет ничего. Пустота, как внутри пузыря. И эта пустота простирается на огромное расстояние. Я не знаю, насколько. Может быть, бесконечно.
– Откуда родом эти существа?
– В огромной пустоте есть другие миры. Каменщики путешествуют сквозь пустоту в конструкциях, похожих на движущиеся дома.
– Широкохвост, – говорит Долгощуп. – Это все звучит не слишком правдоподобно. Есть ли у тебя доказательства?
– Вот! – Широкохвост снимает с пояса предмет и передает его Долгощупу: – Это инструмент, сделанный пришельцами. Можешь ты хотя бы определить, из чего он?
– Я помню нечто с похожим запахом, – неуверенно говорит Долгощуп.
– Именно! Помните существо у источника? Помните вскрытие в этой самой комнате? Эти существа относятся к тому же виду. Но они могут говорить! И они делают инструменты! Они такие, как мы, – он раздает собравшимся еще несколько предметов. – Вот еще образцы их работы. Может ли животное сделать такое?
– Широкохвост, твое заявление исключительно необычно, – говорит Остробрыж. – Ты, разумеется, понимаешь, что оно требует больших доказательств, чем несколько странных артефактов.
– Конечно! Мое исследование далеко до завершения. Я планирую вернуться к их лагерю и приглашаю вас отправиться со мной.
– Я полагаю, ты должен пойти вперед, чтобы все приготовить? – спрашивает Остробрыж.
– Вовсе нет. Мы отправимся вместе, если хотите.
– Нет нужды пускаться в путь до отдыха и обеда, – говорит Долгощуп. – Давайте дослушаем рассказ Широкохвоста, приберегая на потом комментарии и вопросы. Позволим ему показать нам место действия после того, как поедим и поспим.
Проснувшись, Широкохвост не сразу может понять, где находится. Затем запах воды напоминает ему: он дома у Долгощупа. Кто-то стоит рядом.
– Широкохвост, – говорит Долгощуп, – выйдем со мной. Нам нужно поговорить наедине.
Широкохвост выходит вслед за хозяином из дома через узкий боковой проход, а не привычную большую переднюю. Оказавшись снаружи, они плывут к границе владений. Оба молчат, пока не останавливаются возле камня.
– Широкохвост, твой рассказ о странных существах беспокоит меня.
– Каким образом?
– У меня есть две причины тревожиться. Первая – ты. Уверен ли ты, что эти существа таковы, как ты их описал? Они действительно существуют? Разумные создания, которые способны говорить и использовать орудия? Это не ошибка и не мистификация?
– Уверен. Это не может быть мистификацией. У нас есть артефакты, и, кроме того, ты помнишь, как вскрываешь одного из них. Для такой проделки шутник должен быть побогаче тебя, а помогать ему придется специалистам во всех науках. Обществу Горькой Воды подобное не под силу. Существуют ли более крупные и могущественные научные общества?
– Пожалуй, Конфедерация научных обществ Долгого Разлома.
– А можешь ли ты представить себе причину, побудившую их проделать тысячи кабельтовых, чтобы разыграть одного безземельного книжника?
– Не могу, – признает Долгощуп. – Что ж, если ты уверен в своих находках, за тебя я больше не беспокоюсь. Но теперь на первый план выходит вторая причина моих волнений. Если – как ты утверждаешь – эти создания существуют и пришли из-за пределов нашего мира, зачем они здесь? Чего хотят?
– Я не знаю, – признает Широкохвост. – Предлагаю спросить у них.
– Я припоминаю, как размышляю об этом, прежде чем заговорить с тобой, – колеблется Долгощуп. – Помнишь ли ты, как они охотятся или копают дно? Они находятся в Развалинах Дольщиков. Этот источник снова активен? Объявляют ли они эту землю своей собственностью?
– Источник не активен, – отвечает Широкохвост. – И я не знаю, нужен ли им поток. Ты помнишь о высокой температуре вскрытого существа? Их дом выделяет теплую воду. Я думаю, они производят собственное тепло.
– Что ж, они должны чего-то хотеть, – говорит Долгощуп. – В противном случае, зачем они здесь?
– Не знаю. Не припомню, чтобы мы это обсуждали, – Широкохвост немного смущен, что оставил этот вопрос без внимания.
– Я предлагаю тебе сделать это при вашей следующей встрече. Горькая Вода – ближайший источник к Развалинам Дольщиков. Если этим существам нужна территория, я должен об этом знать.
– Я понимаю, – Широкохвост сочувствует тревогам своего покровителя. Нападений боятся даже большие поселки, а владения Долгощупа меньше многих из них. Он уязвим.
– Есть еще кое-что, что следует обсудить, – говорит Долгощуп. – Мне неприятно говорить об этом, но каково твое отношение к этим существам?
– Любопытство, разумеется.
– Ты им друг?
– Долгощуп, я помню, как ты даешь мне приют и поддерживаешь мои исследования, несмотря на то что я – безземельный изгнанник. Я твой гость и союзник, не думаю, что это изменится.
– Я рад. Твое открытие настолько странно, что заставляет меня беспокоиться буквально обо всем.
– Я помню, что думал так же.
– Полагаю, сейчас нужно отдохнуть, затем – поесть и отправиться в путь, – Долгощуп первым плывет обратно к дому.
Прежде чем отплыть, Научное общество обедает в доме Долгощупа. Еда, как обычно, вкусна и обильна. Корзины икры, очищенные от панциря скалодеры и ядовитые водоросли из холодных вод для стимуляции пищеварения. За трапезой Широкохвост решает кое-что уточнить:
– Я утверждаю, что эти существа могут говорить. На самом деле они умеют стучать: знают несколько дюжин слов из словаря и могут отстучать соответствующие им числа. Но непохоже, что они разумеют речь как таковую. Один из них понимает немного, но не слишком уверенно.
– Они перестукиваются друг с другом?
– Нет, не помню такого. Между собой они общаются с омощью воющих или ворчащих звуков, которые, как я думаю, соответствуют для них словам, примерно как числа в словаре.
Остробрыж настроен скептически:
– Но для того, чтобы приравнять слова к числам и вязать узлы, необходимо сначала иметь слова! Как существа, неспособные к речи, могут понять, что она существует?
– Я не могу этого объяснить. Я только рассказываю о своих наблюдениях. Вы сможете все услышать сами.
Впрочем, Широкохвост опасается, не обманывает ли он сам себя. Быть может, его каменщики – лишь способные к дрессировке животные, а их постукивания – слепая имитация его движений? Может, эти истории созданы его воображением, которое пытается отыскать закономерность в случайном шуме?
Он помнит, как читает о подобных случаях. Такова знаменитая попытка Тупоголова 40-го с Горячего Источника расшифровать старинные надписи, выдолбленные на камне: чтобы получить нужный смысл, он считает частью надписи и трещины в камне, и побеги затянувшей ее растительности. Теперь Тупоголова помнят за выдающуюся глупость, а не за его прежние достижения.
Широкохвост колеблется, думая, не бросить ли все и не найти ли предлог, чтобы отменить путешествие и спасти свою репутацию? Но потом останавливается. Он уверен: существа обладают разумом, а если он неправ, кто лучше, чем Научное общество Горькой Воды, сможет проверить правильность его выводов?
– Я знаю, как неправдоподобно звучат мои заявления, – говорит он собравшимся. – Поэтому прошу вас быть как можно более строгими при проверке моих находок и подвергать сомнению все свидетельства, которые я привожу. Я предпочту получить доказательства собственной неправоты, чем упорствовать в заблуждении.
Слышится ропот одобрения. Широкохвост решает: пусть лучше его считают честным глупцом, чем обманщиком или сумасшедшим.
Глава десятая
Роб ворочался в койке, пытаясь поспать, когда компьютер отчаянно запищал, подавая сигнал тревоги. Гидрофон засек большую группу движущихся источников звука, приближавшихся к станции.
– Алисия?
– Я внизу, – послышался ее голос от рабочего стола. Пытается каждую свободную минуту занять работой, хотя уже и так почти превратилась в скелет. – Я тоже их вижу. На шоленов непохоже. Как думаешь, это наш ильматарский друг?
– Надеюсь. И, похоже, он привел с собой десяток приятелей. Могут возникнуть проблемы. Я оденусь и…
– И что? Я буду сидеть тут и слушать вас через дрона? Не глупи!
Они оба надели гидрокостюмы. От склизкого липкого прикосновения неопреновой шкуры Роб содрогнулся. Сколько времени прошло с тех пор, как эти резинки нормально чистили или хотя бы высушивали полностью? На коже они ощущались как использованный презерватив.
Вынырнув из-под модуля, Роб с Алисией обнаружили одиннадцать ильматариан, которые успели разбрестись по их лагерю, тыкались в шумопоглощающее покрытие «ракушки», пробовали на вкус воду из портативного генератора, ощупывали расставленные Алисией сети и, пощелкивая, поскрипывая и потрескивая, переговаривались между собой.
Один из вновь прибывших приблизился к ним. Ильматарианин был похож на того, с кем им доводилось общаться прежде, но уверенности у Роба не было. Он стоял неподвижно, пока абориген не подошел вплотную и не выстучал число «тридцать восемь». Это был идентификатор их приятеля. Роб просмотрел составленный Дики краткий лексикон и стукнул один раз. «Ильматарианин», – по крайней мере, он надеялся, что сказал именно это.
Пришелец повернулся и что-то сказал своим спутникам. Двое из них, оживленно переговариваясь, подались вперед и принялись ощупывать усиками и ножками скафандры Роба и Алисии. Они еще немного посовещались, затем первый снова обратился к Робу:
«49-91-16», – что должно было означать: «ильматарианин – касание вытянутыми клешнями – [человек?]».
– По-моему, он спрашивает, можно ли нас потрогать, – сказала Алисия.
– Поздновато просить разрешения. Ты не возражаешь, если тебя облапают усиками?
– Если это не заставит тебя ревновать.
– Тогда скажем «да», – Роб стукнул отверткой по одному из висящих у него на поясе инструментов. В следующее мгновение все ильматариане рванули вперед. Роб в панике отступил, опасаясь, не дал ли согласия на то, чтобы их расчленили или чего похуже.
Примерно половина группы начала жадно щупать его с ног до головы, не умолкая ни на минуту. Они исследовали материал гидрокостюма, то, как к нему крепится шлем, осторожно подвигали его руки и ноги, наблюдая за работой суставов. Одного из гостей заинтересовал рюкзак, и Роб почувствовал, как тот осторожно дергает трубки подачи воздуха и ловит пузырьки, выходящие из водородного клапана. Вокруг Алисии собрался свой кружок поклонников.
– Думаю, надо спросить у них, как называются части тела, – сказала Алисия. – Будет интересно понять, что они знают о собственной физиологии.
В течение следующего часа Алисия и Роб сидели посреди толпы ильматариан, прикасались к каждой части тела поочередно и записывали числовые обозначения для них. Пару часов спустя аборигены начали засыпать. Выглядело это комично. Роб показывал одному из них свои пальцы или щипчики для образцов, когда собеседник вдруг замолкал и сворачивался бронированным клубком примерно на полчаса.
Ильматарианин, который пришел к ним первым, продержался дольше других, но и ему в конце концов потребовалось передохнуть. Роб и Алисия на какое-то время остались одни.
– Вернемся в «ракушку»? – предложил Роб.
– Не сейчас. Мы не знаем, сколько они проспят. Не хочется тратить время на то, чтобы снять гидрокостюм, а потом натягивать снова.
– Ну, что ты думаешь? Общение идет?
– Понемногу. Полагаю, Грейвз прав – их эйдофоны имитируют сигналы сонаров. К сожалению, важные для них составляющие эхообразов наш сонар игнорирует при построении изображений. Компьютер может распознать отдельные слова, но не перевести их.
– Значит, перестукивание – все, что нам остается.
– Да. Самый первый, с широким хвостом, – хороший учитель.
– Ты их различаешь?
– А ты нет?
– Не слишком. Тут есть один, на котором растет всякий мусор, и один самый крупный. Остальные вроде как не отличаются друг от друга.
– Тот, что с наростами, похоже, обладает высоким социальным статусом. Не знаю, заметил ли ты, но остальные заговаривают с ним почти в два раза чаще, чем между собой.
– Как, черт возьми, ты успеваешь такое отслеживать?
– Я подобрала кое-какое программное обеспечение, разработанное для наблюдения за шимпанзе, и приспособила его под отслеживание взаимодействий аборигенов. Думаю, еще немного понаблюдаем – и я смогу выстроить социальную модель.
– Боже! Ты когда-нибудь прекращаешь анализировать?
– А что еще тут делать? Я не могу заниматься с тобой любовью двадцать четыре часа в сутки. И в конце концов нам придется сдаться, позволить шоленам увезти нас с планеты. Возможно, происходящее сейчас навсегда останется единственным случаем изучения ильматариан напрямую.
Какое-то время они молчали, глядя на спящих аборигенов.
– Ты правда считаешь, что нам придется сдаться?
– Роберт, у нас осталось девяносто два брикета концентрата. Если мы не хотим умереть с голоду, то, значит, продержимся здесь не дольше шести недель.
– Я уверен, что смогу починить репликатор.
– Он даст нам калории, но останется необходимость в витаминах и белках. Да и APOS не могут работать вечно. Рано или поздно у нас закончится аргон. И мы забыли захватить таблетки от избыточного давления, так что, когда опустеет аптечка «ракушки», придется серьезно подумать о невропатии. Да еще…
– Понял, понял. Но, если ты знаешь, что нам все равно придется сдаться, тогда зачем все это?
– Я же сказала, мы можем изучать ильматариан. Еще целых шесть недель!
Когда Широкохвост снова просыпается, большинство остальных уже заняты делом. Трое книжников общаются с каменщиками, демонстрируя свои инструменты и ощупывая предметы, которые те им показывают. Долгощуп и еще двое тихо переговариваются чуть поодаль. Услышав, что Широкохвост проснулся, Долгощуп подзывает его к себе:
– Поговори с нами, Широкохвост!
– С удовольствием! Что вы обсуждаете?
– Твоих существ.
– Теперь, когда вы можете их ощупать и слышать, согласны ли вы, что они разумны?
– Даже если нет, они достаточно необычны, чтобы представлять собой важное открытие. Поздравляю тебя.
Похвала бодрит, как целая сумка «жал».
– Есть вопрос, который мы все упускаем, – говорит Остробрыж. – В твоих рассказах об этих существах кое-чего не хватает. Если они действительно приходят с той стороны льда, как они попадают в океан?
– Ты сомневаешься в их истории? – спрашивает Широкохвост.
– Я всего лишь предлагаю не брать на веру все, что они говорят. Даже если тут нет намеренного обмана, они могут не понимать в точности, что мы говорим, или могут притворяться, что у них есть знания, которыми они в действительности не обладают.
– Это возможно, – соглашается Широкохвост.
На второй день тесного общения с ильматарианами четверо обитателей «ракушки» за ужином из брикетов обсуждали дальнейшие планы.
– Шесть недель, – признал Роб. – В лучшем случае, до десяти. Потом запасы кончатся, и нам придется сдаться.
– Невозможно! – отрезал Дики. – У нас тут каждый день новый прорыв в изучении ильматариан. Нельзя допустить, чтобы шолены отгрузили нас обратно на Землю именно сейчас.
– Если альтернатива – умереть от голода, что еще мы можем сделать?
– Сражаться! Выгнать шоликов с Ильматара.
Роб не нашелся с ответом.
– Тактические планы, – поинтересовался Осип. – Как именно ты предлагаешь отбить «Хитоде»?
– Я все продумал. Мы их надуем! Ты на субмарине зайдешь с севера и двинешься к станции со всем возможным шумом, можешь даже сигналить через гидрофон. Шолены вышлют отряд на разведку. В это время мы втроем подкрадемся с юга и, как только они выйдут, проскользнем внутрь через круглый бассейн.
– Вот так просто? – спросил Роб. – А если они оставят охрану?
– И что, если оставят? Я вроде бы доказал, что человек может прикончить шолена в схватке.
– Тебе повезло.
– Везение ни при чем! Я был готов бороться до последнего, а Гишора нет.
– Но Изабель они убили.
– Их было больше, а мы – в наручниках и без оружия. Не думаю, что шолики так уж хороши в схватке с противником, готовым и способным ответить. Они столетиями не воюют между собой, уже не помнят, как это делается.
– Этого недостаточно, – возразил Роб. – У нас нет другого оружия, кроме ножей. Если только…
– Пистолет, – коротко сказал Осип, встал и отошел к своему ящику с оборудованием. Внутри, в обшарпанной коробке с облупившейся эмблемой российского флота на крышке, лежал странного вида пистолет с двумя короткими толстыми стволами, похожий на черный пластиковый «Дерринджер».
– 4,5-миллиметровый безгильзовый подводный пистолет спецназа на четыре выстрела, – пояснил Осип. – В каждом стволе по два заряда, пуск электрический. Перезарядка на этой планете невозможна.
– Откуда он у тебя? – резко спросила Алисия.
Роб залюбовался необычным устройством.
– Положено, – Осип пожал плечами.
– Почему ты раньше молчал? – потребовал ответа Дики.
– Я доложил по прибытии доктору Сену. Он велел не светить.
– И ты послушал? – не выдержал Грейвз.
– Сен – командующий миссией.
– Ты мог им воспользоваться! Когда шолены появились…
– Четыре выстрела. Шесть шоленов. И еще я не хотел первым проливать кровь.
– Это все меняет, – похоже, у Дики пистолет вызывал такой же восторг, как у Роба. – Теперь наши шансы равны!
– Дики, – вмешался Роб, – я не хочу препираться, но, по-моему, ты слишком радуешься.
Грейвз рассмеялся:
– А ты нет?
– Конечно, нет! Я…
– Тебе дали шанс поиграть в героя, Фриман! Больше никакого «подай-принеси», не надо подтирать за учеными, счищать плесень. И красотка каждую ночь спит в твоем спальном мешке, – Роб попытался возразить, но Дики не дал ему шанса: – Взгляни на свой комбинезон, – он ткнул Роба в грудь. – Эмблема МАК ООН настолько похожа на логотип «Звездного пути», что кажется плагиатом. Мы все здесь из-за старых историй о космических приключениях! Но в реальности все оказалось не так, правда? Работа тяжелая, правила тупые, а кормежка отвратная. Но сейчас… сейчас у нас настоящее космическое приключение, и тебе оно нравится так же, как и мне.
– Он не о приключениях говорит, Дики, а об убийстве, – вмешалась Алисия. – Ты гордишься тем, что убил Гишору.
– Верно! Он был самодовольным куском дерьма, и я ни капли не жалею о том, что он мертв. Мы сейчас на войне и не можем просить прощения за каждую выигранную битву.
– Это так, – сказал Осип, – но только дураки и сумасшедшие сражаются ради острых ощущений.
– Ощущения тут ни при чем. Я говорю о том, что мы можем одержать победу, вместо того чтобы сидеть и ждать, пока нас найдут.
– Ну хорошо, – сказал Роб, пытаясь вернуться к предмету разговора. – Давайте ударим снова. Но надо понять, есть ли у нас реальная цель и план. Что-то поконкретнее, чем «пойти пристрелить одного-двух шоленов». Иначе получается убийство ради убийства, а этого мы делать не будем.
– Как-то подорвать их способность сражаться? – предположил Осип.
– Точно! – обрадовался Дики. – Я тут кое-что почитал – сочинения Лоуренса Аравийского об искусстве партизанской войны. Его арабы совершали налеты на железные дороги турок и их телеграфные линии. Удар по инфраструктуре, как сказали бы сейчас.
– Но на «Хитоде» нападать нельзя, – возразила Алисия. – От нее зависит и наше выживание.
– А если мы будет просто бить гидрофоны, то многого не добьемся, – возразил Дики.
– У них есть ружья, – напомнил Осип. – Подводные микроторпедометы. И какие-то пистолеты.
– Ладно, – смирился Дики, – зайдем с другой стороны. Они тоже не могут взорвать «Хитоде». Так что станция – самое логичное место для нападения.
– Ты хочешь пробраться внутрь?
– Точно! Взять штурмом шлюз и влезть на станцию. Можем забрать или повредить их скафандры. Так мы нанесем им серьезный удар: они не смогут нас найти, не покидая «Хитоде».
Роб подумал, что идея ужасная, но ничего лучше ему в голову не приходило. Он спросил:
– А мы справимся? Нас всего трое.
– Я об этом думал, – признался Дики. – Как насчет ильматариан?
– Что насчет них?
– Может, они захотят помочь?
– Ричард, нельзя втягивать их в наши проблемы! – ужаснулась Алисия.
– Нет, только подумайте, инопланетяне-аборигены! Да в истории куча подобных примеров! Французы и британцы в Америке привлекали на службу индейские племена, Лоуренс и его арабы…