Темное море Камбиас Джеймс

А потом он слышит врагов – они примерно в трех кабельтовых. Взрослые разбойники беспечно обмениваются импульсами. Устройства захватчиков издают мерный гул, сами захватчики плывут шумно. Старая поговорка гласит: слабый сидит тихо, пока сильный шумит. Сейчас происходит именно так. Но есть и другие мудрые слова: шумный пловец вскорости замолкает. Широкохвост вспоминает, как часто вывязывает их на смотке, когда учится писать.

Пусть Источник Горькой Воды принадлежит Долгощупу, Широкохвост не может перестать думать, что защищает свою собственность. Каменщики – его открытие, а захватчики с прислуживающими им бандитами хотят забрать их у него. Он не позволит! Широкохвост поднимает копье и ждет шанса воткнуть его в чей-то корпус.

Тижос была в отчаянии. Путь казался ей бесконечным – два дня среди бескрайней черной воды, в герметичном костюме, переполненном запахом ее гнева и страха; она еле поспевала за ильматарианами и командой Ироны. Бульона, который производил репликатор скафандра, не хватало, чтобы насытиться, и еще никогда его вкус не казался ей менее натуральным.

Время от времени Ирона включал лазерное соединение, чтобы поднять боевой дух.

– Люди – угроза для этой планеты, – рычал он. – Мы должны выгнать их прочь и вернуть ей чистоту и непорочность! Все наши усилия направлены на это. Мы не можем проиграть!

Тижос с неприязнью отметила, что даже Стражи больше не приветствовали его восторженными криками. Хотя никто из них не думал оспорить Согласие. Стражей отбирал сам Ирона, и все они разделяли его преданность идеалу невмешательства.

Военный отряд прошел мимо кладки ветхих камней, давно заброшенных и, очевидно, обработанных инструментами ильматариан. «Странно, – думала Тижос, – но, когда живешь в мире, где все, даже скалы, кем-то создано, это ободряет». На ее родной планете слишком много усилий прилагалось для уничтожения любых следов прошлого, тщательно поддерживалась иллюзия девственной природы.

Она оглянулась на двух огромных местных животных, которых вели в поводу их союзники-ильматариане. Это были красивые существа, по форме чем-то напоминавшие самолет, с чешуйчатыми дельтавидными крыльями и разверстыми ртами, похожими на воздухозаборники реактивного двигателя. Одно из них тянуло сеть, наполненную провиантом для ильматариан, другое – таинственный груз, к которому Ирона ее не подпускал.

Если верить навигационному дисплею, до ильматарского поселения, где скрывались люди, оставалось около восьмисот метров. Ирона объявил привал, когда они взобрались на невысокую гряду, дававшую хороший обзор.

– Тижос, – велел он по закрытому соединению. – Скажи ильматарианам подготовиться. Когда я дам команду, пусть идут вперед и нападают на комплекс.

– А я? Куда ты отправишь меня?

– Оставайся при мне. Ты нужна в качестве переводчика.

– Ирона, мне кажется, мы должны дать им последний шанс сдаться. Вдруг, увидев, сколько нас, люди прекратят борьбу.

– Боюсь, дело зашло слишком далеко. У землян была возможность сложить оружие, и они ею не воспользовались. Не думаю, что они сделают это сейчас. Глупо предупреждать их о нашем прибытии.

– Неужели ты действительно хочешь с ходу ввязаться в драку?

– Разумеется. Все существа, обладающие моралью, считают войну ужасным злом, но у нас нет другого способа защитить этот мир. Теперь я хочу, чтобы ты замолчала.

Тижос чувствовала, как ее скафандр пропитывается феромонами гнева; но заставила себя закрыть рот, стоя неподвижно, пока система очистки воздуха не выветрила их. Изолированные в своих костюмах, они с Ироной могли общаться только посредством звука – так отстраненно и жестко, словно были людьми.

Двое погонщиков-ильматариан подвели тягача к Ироне с другой стороны и начали отвязывать странный груз. Тижос тихо приблизилась, чтобы взглянуть, пока начальник и Стражи готовились к бою. Тягач волочил от самой «Хитоде» два больших цилиндра обтекаемой формы, снабженных пропеллерами и маневровыми плавниками ближе к хвосту. Их должны были доставить с поверхности в партиях другого снаряжения, но Ирона держал это в тайне.

Что это? Гигантские импеллеры? Но у них нет ни пульта управления, ни рукояток. Беспилотники для видеосъемки? Возможно, первые образцы в океанах Шалины и были такого размера, но даже люди ничего подобного уже не использовали. Может, это разновидность дронов дальнего действия, у которых большую часть объема занимают огромные аккумуляторы? Но тогда почему они не добрались сюда своим ходом, без тягача?

И вдруг Тижос поняла, что перед ней. Желая убедиться окончательно, она вызвала на дисплей шлема соответствующую справку. В эпоху, когда на Шалине еще шли войны, корабли и подводные лодки в местных океанах оснащали самодвижущимися взрывными устройствами, очень похожими на увиденные ей сейчас. Это торпеды!

Тижос лихорадочно пролистала файлы, пытаясь найти информацию о последствиях применения этих устройств. Такие сведения оказались, по горькой иронии, в описании военных технологий землян. Она торопливо произвела вычисления, не сдержала испуганного вопля и для верности повторила расчет. Ее костюм пропитался запахом страха.

– Ирона! – Тижос с трудом пробиралась по дну, туда, где Стражи собрались для последнего тактического совещания. – Ирона, я должна возразить! Ты не можешь использовать эти взрывные устройства!

Начальник активировал закрытое соединение, и Тижос услышала раздражение в его голосе.

– Не нужно разглашать каждую деталь нашего плана. У людей есть дроны, и – спасибо твоей беспечности – нас могли подслушать.

– Назови взрывную силу этих устройств.

– Сперва объясни мне, почему я должен перед тобой отчитываться. Экспедицией командую я!

– Ирона, я боюсь, ты не понимаешь, насколько разрушительна сила этих предметов. Волна подводного взрыва может убить или покалечить все живое в радиусе нескольких сот метров!

– Я прекрасно это осознаю, Тижос. Именно поэтому заказал их и доставил сюда. Прошу тебя, не мешай мне, – с этими словами Ирона отключил соединение и вернулся к разговору со Стражами.

Тижос была потрясена: Ирона собирался использовать торпеды, способные затопить океанский корабль, чтобы убить троих человек? Это казалось невероятным. Сознает ли он, сколько ильматариан погибнет?

А потом Тижос поняла: конечно, он все осознавал и, более того, планировал. Аборигены вступили в контакт с землянами и, по мнению Ироны, испорчены, запятнаны, заражены знаниями о Вселенной, лежащей за слоем льда. Он собирался убить всех, чтобы вернуть Ильматар к первозданной невинности.

Нужно его остановить! Тижос развернулась, торопясь обратно к торпедам. Может, их можно отключить? Она успела проделать не больше десяти метров, когда два Стража схватили ее, прижав руки к телу, и повалили на дно. Они завели верхние и нижние конечности ей за спину и связали шнуром. Тижос боролась и извивалась, но Стражи были моложе и сильнее ее.

Ирона перевернул подчиненную на спину и ткнул наконечником мультифункционального инструмента в динамик ее шлема. Она услышала хруст пластика.

– Не хочу, чтобы ты отвлекала аборигенов или предупредила людей, – сказал он. – Можешь подождать окончания битвы здесь. Если у меня будет хорошее настроение, возможно, я заберу тебя обратно на станцию.

Тижос включила лазерное соединение:

– Кто будет разговаривать с ильматарианами, если ты оставишь меня здесь?

– У меня есть твои заметки. Уж как-нибудь прикажу им: «Вперед!» – когда придет время.

Тижос перешла на открытую связь:

– Слушайте все! Ирона хочет применить взрывные устройства против аборигенного поселения. Десятки ильматариан погибнут. Вы не можете допустить…

– Прошу тебя, не унижайся, – сказал Ирона. – Они все знают и понимают оперативный план. Мы достигли Согласия. Все разделяют мнение, что лучше допустить гибель нескольких ильматариан, чем видеть, как люди разоряют эту планету, а аборигены перенимают их методы.

– Я не согласна! Согласия нет! – Тижос попыталась освободиться, но Стражи были обучены усмирять и обездвиживать нарушителей закона. – Ты не можешь проигнорировать мои возражения!

– Скажи, почему? – спросил Ирона.

– Ирона, твой план выглядит… – Тижос остановилась, подыскивая нужное слово, и наконец нащупала нечто архаическое и категоричное, моральное суждение, в варварские времена обрекавшее тысячи шоленов на гибель в войнах. – Ты неправ!

Повисло молчание: всех ошеломило сказанное.

Наконец заговорил Ирона:

– Ты унизила себя достаточно, Тижос. Замолчи! Нам нужно идти.

Они переключились на закрытое соединение и отплыли.

Тижос продолжала бороться, металась и пыталась доползти до торпед. Она кричала, пока не заболели уши, но ее крик не выходил за пределы шлема; пыталась дозваться хоть кого-нибудь по лазеру. Наконец, обессилев, Тижос опустилась в холодную грязь: суставы болели, шнур врезался в запястья. Может, костюм прорвется и позволит ей умереть?

Доктор Викрам Сен подождал, пока отряд уйдет достаточно далеко. На «Хитоде» еще оставались двое шоленских солдат.

Он прошел на кухню и заварил себе чай, выпил его, потом выбрал из стойки самый крупный разделочный нож и прошел в маленький штаб, примыкавший к кают-компании. Обратил внимание, что руки совсем не дрожат…

Один из пришельцев оказался здесь, и это была она: сидела и следила по дисплею эхолокатора, не возвращается ли отряд. Доктор Сен заранее почитал материалы по шоленской анатомии, поэтому уверенно направил нож ей в шею, справа от позвонка, чтобы острие прошло между костью и мышцей, попав в правый нервный ствол.

Шоленка вскрикнула – звук был похож на воронье карканье – и дернула левой нижней рукой. Удар пришелся Сену в бок, и он услышал, как сломалось ребро, прежде чем это почувствовал.

Шоленка попыталась встать, но упала: ей парализовало правую сторону тела. Сен вцепился в стул и ударил им сверху вниз, еще и еще, не заботясь, куда попадет. Она пыталась блокировать удары левыми руками. Каркас стула из тонких алюминиевых трубок практически сразу погнулся, но Сен этого не замечал.

Отчаянно сопротивляясь, шоленка попыталась сделать подсечку единственной здоровой ногой. Удалось. Они тянули стул друг у друга, пока наконец Страж не ухватила его левой нижней рукой и не отбросила в сторону. Сен ударил ее ногой по лицу, но она укусила его: крепкие зубы хищницы прорвали тапку и плоть, скрежетнули по кости.

Сен двинул другой ногой ей в глаз и сумел освободиться. В общей комнате оставались еще стулья, в кухне – другие ножи.

Второй шолен вынырнул из перехода во второй блок и увидел, что происходит. Он достал оружие из нагрудной кобуры, когда Сен тянулся к стойке с ножами. Пуля попала доктору в плечо, и Викрам равнодушно подумал, не повреждены ли крупные артерии. Вторую пулю, аккуратно вошедшую в затылок, он уже не почувствовал.

Широкохвост слышит, что разбойники все ближе. Их около дюжины, все крупные и хорошие пловцы. Они уверенно наступают, выстроившись в линию и не пытаясь прятаться, движутся примерно в длине тела над дном.

Полкабельтова. Сейчас они должны быть над затаившимися стрелками. Слышит ли их Долгощуп? Почему не сигналит тревогу? Широкохвост нетерпеливо сжимает копье.

Звук сигнальной трещотки заставляет подпрыгнуть. Он настолько силен, что кажется, будто хрустит, раскалываясь, его собственный панцирь. Звук возвращается эхом, позволяя отчетливо представить поле битвы. Бандитов четырнадцать, они образуют линию, концы которой чуть выдвинуты вперед. Он не знает, случайность это или намеренная тактика, но именно так выглядит классическое военное построение. Защитникам приходится сражаться сразу с двумя клешнями противника – тогда центр построения может отрезать их друг от друга – или сбиться в кучу, что создает опасность окружения.

Но вот дно под нападающими и позади них взрывается водоворотами клешней и ила – прятавшиеся бойцы обнаруживают себя. Линия распадается на отдельные схватки.

Широкохвост вспоминает, как Долгощуп говорил шедшим в засаду:

– Наносите удар быстро, потом бегите. Не медлите, не давайте себя окружить. Если они разделятся, чтобы преследовать вас, – тем лучше.

Трое из пятерых помнят этот совет. Широкохвост слышит, как копья вонзаются в панцирь, когда они бьют в незащищенные брюшка или сзади между спинными пластинами. Слышны крики боли и ярости, затем три бойца поднимаются выше и несутся к загородке из сеток с разозленными бандитами на хвосте.

Двоим уйти не удается. Жесткохвоста окружили четверо: в открытой воде они налетают со всех сторон с воинственными воплями и злобным пощелкиванием. Он отбрасывает одного, поворачивается к другому, но удары сыплются отовсюду. Жесткохвост отбивается все медленнее и с меньшей ловкостью. Один из бандитов наскакивает сзади и заламывает его клешню до тех пор, пока не раздается отвратительный треск. Жесткохвост кричит от боли. Теперь на него набрасываются все четверо, захватывают, ломают и наносят удары, пока он, безжизненный, не опускается на дно.

Короткоуске повезло немногим больше. Она слышит, как разбойник приближается сверху, и понимает, что не успеет удрать, поэтому припадает ко дну и поднимает копье. С прикрытым брюшком и поджатыми ногами ее нелегко достать: не каждый удар пробьет панцирь, не каждый разбойник рискнет сунуться под копье.

Двое бандитов кружат над ней, пытаясь заставить перевернуться, но она припадает к земле и пятится, держа оружие между собой и нападающими. Наконец один из них опускается на дно, поджимает клешни и бросается на добычу. Короткоуска бьет изо всех сил в центр головного щитка, и ей удается продырявить панцирь. Бандит испускает последний крик: удар повредил камеру резонатора, теперь он нем и глух.

Однако наконечник копья застрял в панцире, и, пока Короткоуска пытается его высвободить, второй бандит пикирует ей на спину и вонзает клешню в одно из плевых сочленений. Она вырывается и хочет уплыть, но разбойник быстрее и настигает ее прежде, чем она добирается до сети. С поврежденной клешней Короткоуска не может держать копье. Они схватываются врукопашную, потом слышен треск раскалываемого панциря, и Короткоуска перестает двигаться. К ужасу Широкохвоста, она не мертва, и ее тихие сигналы по-прежнему слышны – пока бандиты не добираются до сети.

Роб опасался включать фонари, чтобы не выдать свое местоположение шоленам, но, ориентируясь на пассивный эхолокатор, мог получить смутное представление о битве. Треск сигнального устройства едва не разорвал его барабанные перепонки, даже притом, что гидрофон автоматически приглушил звук, и на дисплее лицевой панели отобразились размытые силуэты, поднимавшиеся со дна, чтобы вступить в схватку с пришельцами.

Через какое-то время Роб заметил кое-что интересное: все силуэты на поле боя за сетью выглядели очень похоже. Всех эхолокатор определял как твердые сегментированные объекты – ильматариане в панцирной броне. Где же тогда шолены?

Пришло время Роберта Дж. Фримана сыграть свою роль. Он активировал первого дрона и направил его назад, к главному термальному источнику в центре поселения, в надежде, что столб поднимающейся воды замаскирует шум маленького моторчика.

Дрон оставался в потоке, пока не поднялся на двести метров над уровнем дна. Роб приказал ему заложить над полем битвы широкий вираж в том направлении, где впервые показались нападающие. Не оставались ли шолены все еще там?

Есть! Камера дрона выхватила россыпь бледных желто-зеленых огоньков на дне позади невысокой гряды: восемь шоленов в гидрокостюмах со слабо мерцающими проблесковыми маячками.

– Попались! – пробормотал Роб.

Четверо шоленов выстроились в ряд вдоль хребта; очевидно, сидели на корточках. В мутном свете было видно, что у всех есть оружие – те же микроторпедные ружья, с которыми они напали на «ракушку». Робу казалось диким, что шолены ждут в стороне, не вступая в битву, но затем гидрофон дрона уловил слабый свист. Он проверил эхолокатор: ильматариане-нападающие вот-вот должны были достичь сети. У него оставалось мгновение, чтобы прокричать предупреждение перед взрывом.

Широкохвост поджимает ноги и готов пронзать нападающих копьем через сеть, когда мир наполняется звуком, еще более громким, чем сигнальная трещотка Долгощупа. Он ощущается всем телом сразу. Такое чувство, что голова разлетается на куски. После болезненной вспышки наступает тишина. Он оглох? Широкохвост постукивает по передней части собственной головы и слышит приглушенный отзвук, но это все.

Что-то держит его копье. Он с усилием дергает и освобождает его. Тычок вперед обнаруживает впереди что-то мягкое. Сеть разрушена!

Нападающих тоже должно было оглушить, а Широкохвост привык сражаться без слуха. Он водит копьем из стороны в сторону, затем направляет его вперед, надеясь, что на острие наткнется один из врагов. Мир постепенно возвращает очертания, но каждый звук теперь сопровождается вспышкой боли.

В двух длинах тела впереди и справа обнаруживается крупная самка. Она медленно двигается с вытянутыми клешнями, ощупывая все вокруг. Похоже, она начинает слышать в тот же момент, что и он, и сразу бросается в атаку.

Широкохвост проворачивает копье, ударяя ее тупым концом по голове и останавливая достаточно далеко от себя, чтобы успеть развернуть оружие и подготовиться к драке.

Она пытается отбросить конец копья клешней и броситься вперед, но Широкохвост отходит в сторону, по-прежнему держа наконечник между ней и собой. Он бьет ее в голову, пытаясь оттолкнуть, но самка остается на месте, и копье лишь царапает панцирь. Она бросается вперед прежде, чем он успевает отвести острие, и теперь он почти в пределах досягаемости ее клешней.

Разбойница поднимает клешни, набрасывается на Широкохвоста, метя в его спину сверху вниз, надеясь отыскать в панцире слабину. Он складывает клешни и рвется вперед, подводит свою голову под нее и затем толкает. Чувствует вспышку боли у хвостового плавника – одна из клешней попадает в цель, но это больше злит, чем причиняет вред. Широкохвост изо всех сил врезается бандитке в подбрюшье, и она наконец отрывается от земли.

Теперь они оба свернулись клубком, один вокруг другого, и катаются по дну. Широкохвост чувствует, как мощные клешни захватывают его хвост. Она пытается его сломать? Пытается – и он чувствует, как напрягается его панцирь.

В отчаянии он тянется острием клешни к ее брюшку, но разбойница двигает ногами, не давая ему найти брешь. Давление на спинной панцирь почти невыносимо. И вдруг она дергается и разжимает хватку. Широкохвост чувствует, как ее тело оседает на дно, и вкус крови в воде.

Кто-то некрупный опускается рядом с ним и выдергивает копье из спины бандитки. По запаху он узнает Держихватку и произносит:

– Спасибо.

Роб подождал, пока перестанет звенеть в ушах, и рискнул-таки оглядеться, подсветив себе фонарем. Там, где микроторпедный залп ударил по столбам-распоркам, в сетевом заграждении виднелись четыре большие дыры. Ильматариане с обеих сторон бестолково метались, очевидно потеряв ориентацию. Звук такой громкости должен был подействовать на них как вспышка света в глаза. Один из ильмов неподвижно лежал на дне: Роб не мог сказать, был это кто-то из Долгощуповых слуг или нападавший.

Пора положить этому конец! Он запустил второго дрона, снова использовав для прикрытия столб воды над источником. Пока тот добирался, Роб переключился на связь с первым дроном, державшим позицию над лагерем шоленов.

Цель он выбрал почти наугад: тусклый зеленый огонек в ряду шоленских солдат, третий слева. Роб выставил метку и послал дрона в пике. Сигнал поступал с задержкой, так что он мог только наблюдать на статичных кадрах, как шолен постепенно становится больше и четче. Выбранная жертва, должно быть, услышала приближение дрона, и на последнем отчетливом кадре шолен оборачивался, лицо было неразборчиво за стеклом шлема, рот открыт.

Дальше изображение зарябило помехами, сквозь которые прорывались отдельные размытые кадры. Наконец связь вовсе оборвалась. Достиг ли дрон цели? Может, второй сумеет прояснить ситуацию? Роб переключил каналы и направил свое последнее орудие к северу по широкой дуге. Если первый дрон атаковал сверху, пусть второй крадется по дну. Подведя дрона ближе к позиции врага, Роб задал режим «рывок-и-замри», стараясь оставаться незамеченным как можно дольше.

Скоро дрон оказался в нескольких десятках метров от позиций. Камера фиксировала маячки, пассивный эхолокатор определил восьмерых шоленов. Огневой расчет с микроторпедными ружьями переменил положение, разделившись на пары: один смотрел в сторону владений Долгощупа, второй прикрывал спину. Хорошо, что сумел добиться хоть чего-то! Роб не знал, было ли шевеление противников к добру…

Пора задействовать новый трюк. Может, удастся избавить их от боеприпасов или еще чего-нибудь нужного, либо разведать, кто всем заправляет.

Роб перевел дрон метров на двадцать за линию огня. Эхолокатор обнаружил тут двух скотин, которых Широкохвост называл тягачами, привязанных к скале, и одного ильматарианина для охраны. Роб не решился подпустить дрона слишком близко к ильму – слух у того был намного лучше, чем даже у усиленных шоленских гидрофонов.

Прямо перед животными камера засекла слабое свечение. Медленно и бесшумно Роб направил дрона к нему. Хорошо выдержанный статичный кадр продемонстрировал два лежащих на дне длинных цилиндра. На боку одного тускло светилась индикаторная панель. «Самодвижущиеся грузовые контейнеры?» – подумал Роб. Это означало, что у врага достаточно припасов, чтобы при желании сражаться день напролет. Продырявить такую штуку с помощью одинокого дрона с ножом не получится, поэтому Роб двинулся дальше, ища что-то, чему можно нанести вред.

От новой серии оглушительных взрывов Широкохвосту хочется свернуться в шарик. Он вцепляется в скалу, на которой сидит, и надеется, что чувства успеют вернуться до того, как какой-то дикарь вонзит в него клешни.

Кто-то постукивает по его хвосту.

– Возвращайся к дому.

Это Держихватка. Она тянет его за усик. Широкохвост пробует воду и начинает пробираться к источнику, ориентируясь на температуру воды и содержание минералов, пока не натыкается на один из указателей, и далее следует по нему.

Он спотыкается о чье-то тело: его запах знаком. Это бандит Грубохват! Широкохвост не может представить, чтобы разбойники забрались так далеко, и предполагает, что тело забросило сюда взрывом.

Из любопытства он ощупывает ремни на мертвеце и находит каменную коробочку; прячет ее в собственную сумку.

– Я помню, как отказываюсь за нее платить, теперь получаю бесплатно. Плохой из тебя торговец, – говорит он трупу.

Слух постепенно возвращается, и Широкохвост прислушивается. Сетевая загородка разрушена, с полдюжины бандитов перебираются через обломки. Пора возвращаться к дому. С каменными стенами за спиной даже небольшая группа книжников и подмастерьев сможет удержать сколько угодно разбойников. Правда, Широкохвост задумывается, как противостоять плавучим взрывающимся снарядам.

В ушах Роба еще звенело после второго залпа, когда какой-то ильм постучал по его шлему. Поскольку он не попытался распотрошить Фримана клешнями, Роб решил, что к нему пришел союзник. Словарь перевел сообщение: «Каменщик плыть строение», что было похоже на приказ отступать. Он стукнул «есть» по грудной пластине собеседника.

Внутри дома он не сможет поддерживать соединение. Пора второму дрону совершить свой подвиг! Роб проверил эхолокатор беспилотника и обнаружил невдалеке крупный движущийся объект. Кто-то барахтался или очень неуклюже пытался плыть. Камера дала рассыпающийся на пиксели кадр с шоленом, извивающимся на морском дне. Что за черт? Роб направил дрон ближе.

Это действительно был шолен. Он лежал на дне, и его конечности были странно вывернуты. Верхние две пары – стянуты за спиной, ноги – вытянуты параллельно хвосту. Шолен связан по рукам и ногам. Это пленник!

Какого черта пришельцам понадобилось связывать друг друга посреди битвы? Опять их сексуальные штучки…

Проще всего было ударить шолена укрепленным на дроне ножом по горлу, сразу под кольцом шлема: пусть захлебнется водой и кровью. Роб обдумал этот вариант и завел дрона пленнику за спину. Если командующий наступлением посчитал нужным связать одного из своих, перерезать мятежнику путы будет хорошей идеей.

Тижос почувствовала, как что-то тычется ей в ладони. Местное животное? Она перестала извиваться. Может, оно переползет туда, где она сможет его разглядеть? Тижос почувствовала, как веревка на верхних запястьях лопнула. Это существо освободило ее? Она дотянулась до ножа и перерезала веревки на нижних руках и ногах, потом обернулась посмотреть на своего спасителя.

Это был дрон землян с простым лезвием, укрепленным на носу. Зачем он освободил ее?

Времени не было. Динамик шлема сломан, поэтому она закричала так громко, как только могла, надеясь, что звук пройдет через ее капюшон и толщу воды.

– Уведите всех из жилища! Ирона хочет вас убить! У него торпеды! Огромные! Бегите!

Тижос не стала ждать ответа, не знала даже, понял ли ее человек, управлявший дроном. Она сама пробралась к торпедам по дну. Суставы обеих пар рук онемели и ныли, а в медицинской системе гидрокостюма почти закончилось обезболивающее. Тижос затребовала большую дозу стимуляторов и феромоны, укрепляющие веру в себя, надеясь, что они ей помогут.

Торпеды находились там же. Тижос попыталась подключиться к системе управления, но Ирона предусмотрительно заблокировал от нее командную сеть. Что ж, если технологии не работают, может справиться что-то более примитивное. Тижос сделала многоцельник узким и острым и ударила им по контрольной панели торпеды; крушила индикаторы, сенсоры – все, что выглядело достаточно уязвимым. Прочный пластик сопротивлялся, но она вогнала острие в щель и давила изо всех сил, пока не услышала долгожданный щелчок. За панелью находился запечатанный в пластик блок микросхем. Тижос начала колотить по нему, держа инструмент обеими нижними руками и налегая всем телом. Ее костюм смердел агрессией, и она находила в этом странное удовольствие.

Тижос выдрала с корнем фрагменты микросхем и ощупала отсек изнутри, ища, что сломать еще. Перерезала тонкую трубку – похоже, от гидравлической системы – и с упоением смотрела, как жидкость вытекает из нее в океан, будто кровь.

Достаточно! Пора заняться второй торпедой. Тижос перебралась к ней и размахнулась, но та вдруг начала гудеть и приподнялась над дном. Тижос прыгнула на нее сверху, стараясь своим весом прижать ко дну, но торпеда рванула вперед, а затем начала вращаться, скидывая ее в ил. Когда шоленка поднялась, та уже была метрах в десяти и взмывала все выше, ускоряясь. Тижос поплыла за ней, но снаряд без труда ее опередил.

Через полминуты впереди вспыхнуло, и от взрывной волны Тижос кубарем прокатилась с десяток метров по дну. Остановилась, подождала, пока сонар гидрокостюма и инерциальная навигационная система придут в себя, и задумалась, что делать дальше. Ирона выиграл битву, это очевидно: даже если кто-то из землян и их союзников-ильматариан уцелел, Стражи легко сломят сопротивление.

Тижос смутно сознавала, что и сама не проживет долго. Даст Ирона себе труд вернуть ее на Шалину для разбирательства или просто отправит ее тело в плазменную печь вместе с убитыми землянами, и ее пепел будет пятнать поверхность Ильматара еще несколько сотен лет?

Когда одна из Стражей нашла ее, Тижос покорно последовала к разрушенному селению, где Ирона и остальные что-то искали в руинах. В воде висела неулегшаяся взвесь: казалось, что все покрывает плотный туман.

Капсула подъемника лежала на боку, открывая разверстое входное отверстие, и ее заполняла вода. Передняя половина аборигенной постройки разрушилась, и Тижос увидела, по крайней мере, четыре трупа ильматариан, раскиданных взрывом. Она не знала, были то союзники Ироны или те, что помогали людям.

– Ты проиграла, – сказал Ирона, заметив ее. – Нам осталось собрать артефакты землян и записи аборигенов, потом мы вернемся на базу и закончим ее демонтаж.

– Я свидетель этого преступления, – угрюмо ответила Тижос. – Я уведомлю Согласие о том, что вы сделали. Скажи, велишь ли ты Стражам убить и меня тоже. Я хочу это знать.

– Не вижу необходимости в дальнейшем насилии, – бросил Ирона. Даже не чуя его запаха, Тижос поняла, что он испуган. – Теперь эта планета в безопасности. После того как мы доставим тебя домой для разбирательства, я планирую возглавить экспедиции против остальных баз и колоний землян. Надеюсь, больше никого не придется убивать.

Тижос не ответила. Она сидела среди обломков, пока другие продолжали поиски. Стражи выглядели измотанными после долгого плавания и битвы. Наконец даже Ирона это заметил и объявил перерыв.

– Два часа на отдых и питание, потом мы возобновим работу.

Стражи собрались в эпицентре удара торпеды, где сила взрыва разметала весь мусор, оставив удобное открытое пространство. Они попадали на дно и безвольно лежали там, точно спящие люди.

Ирона подошел к Тижос и сел рядом.

– Я хочу, чтобы ты пообещала не пытаться бежать. Иначе мне придется снова тебя связать.

– Мне некуда бежать, – ответила она. – Предлагаю вернуться на базу и позволить Стражам восстановиться и отдохнуть. Привести сюда рабочую группу, чтобы вычистить человеческие артефакты, можно позднее.

– Мародеры могут появиться прежде. Я считаю, лучше будет убрать все сейчас.

– Скажи, что ты собираешься со всем этим делать?

– Мусоросжигатель на поверхности уничтожит все. Золу мы развеем и увезем недогоревшие части. Никаких следов инопланетного вмешательства не останется.

– Ты мог бы сохранить записи аборигенов. Они мало весят и позволят обогатить наши знания об этой цивилизации.

– Нет, – ответил Ирона. – Они будут искушать тебя и тех, кто думает так же, как ты. Вы пожелаете узнать больше. Сначала зонды, потом пилотируемая экспедиция. Там, куда доходят исследователи, вскоре появляются завоеватели и эксплуататоры. Мы можем избежать моральной вины, только оставаясь дома, на родной планете, в пределах наших сообществ.

У Тижос не было на это ответа, она чуяла запах собственной тоски и отчаяния. От мысли о возвращении на Шалину и жизни в Согласии, разделявшем идеи Ироны, хотелось умереть.

Вероятно, она сможет сопровождать пленников-людей на Землю. Если, конечно, Ирона намеревался отправить их домой.

– Что будет с пленными? – спросила она.

Ирона не ответил. Тижос взглянула на него и увидела, что он завороженно смотрит, как в воде клубится какое-то темное вещество. Еще через мгновение она поняла, что вещество выходит из дыры в скафандре начальника чуть ниже шлема: из нее высовывалось острие с мелкими зазубринами. Прямо на глазах Тижос оно скользнуло обратно в дыру, а Ирона упал на бок в облаке крови и пузырьков воздуха.

За ним стоял ильматарианин и кормовыми усиками чистил клешню от крови. Затем он повернулся к Тижос.

– Я сдаюсь! Я не буду драться! – Она наклонила голову и вытянула верхние руки вперед в традиционном жесте подчинения, но потом поняла, что ее движение до жути похоже на угрожающую позу ильматариан. Тогда она прижала руки к телу и попыталась свернуться клубком.

Ильматарианин приставил острый конец клешни к ее загривку, издал несколько громких щелчков и хлопков. Мгновение спустя кто-то застучал в ответ металлом о металл, и Тижос увидела человека: он перевернул ее на спину и попытался вглядеться в лицо под шлемом.

– Тижос! – воскликнул Роберт Фриман. – Вы в порядке?

Тижос указала на сломанный динамик и прокричала: «Я не чувствую повреждений!»

– Хорошо. Я боялся, что Долгощуп вас заколет. Он пошел вразнос от того, что сделали с его домом.

– Ильматариане спаслись?

– Большинство – с десяток. Кое-кто из подмастерьев Долгощупа и парочка книжников были в гуще сражения, когда рванула торпеда. Остальные бросились наутек.

– Я прошу прощения, что не смогла обезвредить оба орудия.

– Что?

– Я прошу прощения.

– Нет нужды. Вы спасли нам жизнь.

– Я не могла позволить Ироне убить всех вас.

Ильматарианин принес Робу два микроторпедных ружья. Человек взял их и что-то простучал по панцирю аборигена. Он осмотрел ружья, прикрепил одно из них к ремням на своем костюме и поднял второе, готовый к стрельбе.

– Прикольные пушки, – заметил он.

Тижос посмотрела на Стражей. Большинство из них стояли, вытянув руки, а ильматарианин и еще один вооруженный шоленским оружием человек стерегли их. Двое Стражей лежали на дне, и кровь поднималась облачком над их телами.

– Скажи, что ты собираешься делать? – спросила Тижос.

– Сейчас? Ну мы возвращаемся на «Хитоде». Первым делом я хочу сожрать что-нибудь, непохожее на сухпаек, и принять душ. Широкохвост идет с нами. Долгощуп и его люди займутся уборкой.

– Я должна быть со своими соплеменниками, – сказала Тижос, вставая.

– Да все нормально! Вы всегда вели себя… достойно, я вам доверяю. Блин, да вы нас спасли, когда они собирались убить.

– Это не меняет того факта, что я принадлежу к ним. Я не согласилась с Ироной, и он плохо обошелся со мной, но я не с вами.

– Кажется, я понял. Можете сказать им, что мы никому не причиним вреда, если они не будут сопротивляться? До «Хитоде» далеко, и, если мы начнем драться, живым туда мало кто доберется.

– Я скажу. Не хочу новых смертей.

Двадцать дней спустя коммандер Хорхе Эрнандес покачивался в невесомости в рубке вспомогательного экспедиционного корабля «Марко Поло», глядя через плечо сенсор-спеца на изображение газового гиганта Укко и его лун.

– Что-то есть?

– Ничего не вижу. На оптике пусто, по радио тихо, в инфракрасном тоже ничего. Если шолены здесь и были, то уже ушли.

Коммандер Эрнандес ни за что не признался бы, как его радует эта новость. «Поло» был напичкан сенсорными платформами, ракетами и лазерными зеркалками, но каждый на борту знал, что все, на что они будут способны в реальном бою, – истощить боезапас противника. Военным кораблем «Поло» не являлся, потому ООН и решилась направить его на Ильматар. Все специализированные боевые звездолеты сейчас роились вокруг Земли и Марса, готовясь встретить атаку с Шалины. Мирное МАК ООН сменило маски и стало Межзвездным оборонным агентством, а исследователи вроде Эрнандеса вдруг заделались боевыми офицерами.

Коммандеру не сильно улыбалось стать пушечным мясом, поэтому отсутствие на орбите шоленов было лучшей новостью за последнее время. Если, конечно, их тут действительно нет. Противник мог прятаться, притаиться за Ильматар или за одним из прочих спутников Укко. Может, у них даже есть супертехнологичный способ обдурить его датчики.

Он бы предпочел узнать об этом теперь, до того как началось торможение и пока в топливных баках хватало горючего на обратный путь, а лучше сказать – для бегства.

– Отправь луч на станцию на поверхности. Скажи, что мы здесь, и запроси оперативную сводку.

Мосс потратил на сообщение пять минут и затем покачал головой:

– Нет ответа. Может, всех забрали шолены?

– Или начисто разбомбили. Продолжай попытки, пока не останется десять минут до времени «Т».

– Стоп, подождите! Кое-что есть. Звучит как морзянка. Должно быть, они потеряли радиовышку. – Мосс вызвал справочник по азбуке Морзе. – Вот оно: «Шо’ свалили две недели назад, забрали шестнадцать, четверо мертвы, устраняем ущерб».

– Спроси, что случилось? Как им удалось прогнать шоленов? Нужно им что-нибудь?

– Говорят: «Шо’ захватили станцию, ильматариане их выгнали, сейчас – ОК». Подождите, еще: «Пришлите веревок сколько есть. Ильмы хотят учиться».

– Ну хорошо, – сказал Эрнандес в полной растерянности. – Экипаж, продолжать подготовку к торможению. – И тише добавил: – Сам спущусь в первом модуле. Хочу услышать всю историю целиком.

«Взрослый плыть хватать человек на камне», – сказал Широкохвост.

Они с Робом покачивались в приятном теплом потоке у реактора станции, наблюдая, как смешанная команда из людей и ильматариан грузит энергоустановку субмарины на крышу подъемника. Из капсулы откачали воду и снова установили на кабель: она была готова к экспедиции на поверхность.

«Мы не можем остаться дольше, – сказал Роб. – Тут небезопасно. Шолены могут вернуться, привести еще войска или корабли».

«Много взрослых бить захватчиков».

«Ага. Вы, ребята, крепкие орешки, – Роб лениво задумался, как его компьютер переведет эту фразу. – Но неправильно подвергать вас опасности. Мы законсервируем базу, а когда шумиха уляжется, пришлем к вам посла».

«Люди плыть вниз к дому?»

«Точно. Позже. Мы, гм, плыть, чтобы вернуться».

«Каменщик 1-й плыть вниз?»

«Не, я нет. Я не смогу вернуться. Я провел много времени под высоким давлением. Даже на таблетках мне светит нервное расстройство. Медики точно запретят».

«Взрослые плыть вверх».

«Чего?»

«Взрослые плыть вверх к дому, где много людей. Взрослые плыть сквозь лед. Взрослые плыть мимо больших сфер».

«Широкохвост, я не уверен, что ты сможешь когда-нибудь выбраться за пределы Ильматар. Вся эта ерунда с давлением…»

«Взрослые хватать много смоток. Взрослые хватать числа. Взрослые держать инструменты. Взрослые плыть мимо больших сфер».

«Ну я уверен, когда-нибудь вы выйдете в космос. Может, мы вам построим что-то типа аквариума с компенсацией давления, чтобы путешествовать в нем. Затащить наверх всю эту воду будет той еще задачкой, но мы что-нибудь придумаем».

Широкохвост порылся в одной из своих поясных сумок и протянул Робу вырезанную из камня коробочку размером с бейсбольный мяч. Фриман нащупал зазор плотно пригнанной крышки.

«Это мне? Хочешь, чтобы я ее оставил или чтобы просто посмотрел?»

«Взрослый помещать камень дом человека».

«О, спасибо, Широкохвост! Мне приятно. Ты сам ее сделал? – Роб осторожно приподнял крышку и заглянул внутрь. Он долго молчал, а когда заговорил снова, его голос дрожал, несмотря на то что вода была теплой. – Где ты это взял, Широкохвост?»

Месяц спустя последний посадочный модуль поднялся с поверхности Ильматар с двумя пассажирами на борту, четырьмя тоннами образцов и артефактов – а также с десятью человеческими и шоленскими трупами, сложенными в один контейнер.

Алисия никак не могла привыкнуть к свежему воздуху. Даже после экстрамедленного подъема в восстановленной капсуле ее легкие по-прежнему переполняли аргон и углекислота: она почти ощущала, как эти газы сочатся из ее пор. Гайморовы пазухи заложило, лицо отекло.

Внутри модуля было потрясающе тепло и сухо. Алисия с наслаждением провела рукой по чистому тканевому чехлу сиденья. Она твердо решила провести свой первый месяц на Земле в Тунисе или Лас-Вегасе: купаться в солнечных лучах и каждую ночь спать на чистой простыне.

На соседнем сиденье притих Роберт, время от времени поглядывавший на резной каменный ящичек, который вертел в руках. С тех пор как они загрузились в подъемник, он ушел в себя. По пути наверх Алисию это мало заботило: сказались собственная усталость и голод, а в тесную капсулу набилось шесть человек, так что об уединении не стоило и мечтать. Но, если так пойдет дальше, возвращение домой покажется ей очень долгим.

Из кабины доносились звуки радио и сухие реплики пилотов. В иллюминаторе заваливалась назад белоснежная поверхность Ильматар, испещренная линиями и бледными пятнами. Экран над сиденьем показывал экспедиционный корабль, окруженный хороводом шаттлов и беспилотников.

Алисия не могла больше молчать.

– Что случилось? – спросила она. – Ты словно живой труп, с тех пор как мы ушли с «Хитоде». Что-то не так? Посттравматический стресс?

– Это мне дал Широкохвост, – сказал Роб. – Он отобрал ее у одного из бандитов, а где это взял бандит, не знает никто. Судя по поверхностной эрозии, штука довольно старая.

– И почему она тебя так огорчает?