Иным путем Михайловский Александр

Греческая «Акрополис»: «Многообещающее начало царствования: Русский император хочет создать своим подданным основы счастливой и богатой жизни!»

Датская «Юланд постен»: «Этого Россия ждала сто лет: Император Михаил II взял курс на построение государства, в котором будут верховенствовать закон и порядок!»

Российская пресса

«Новое время»: «Пролетарии вышли на Невский: Новый император подал руку тем, кто готов честно трудиться ради России».

«Санкт-Петербургские ведомости»: «Единство монарха со своим народом: Император обещал провести реформы ради спокойствия в стране».

«Русское слово»: «Земской собор на Дворцовой площади: Сердца царя и подданных в этот вечер бились в унисон!»

«Биржевые ведомости»: «Великолепно, но опасно: не приведет ли заигрывание с социалистами к кровавым беспорядкам?»

15(02) мая 1904 года. 12.00.

Санкт-Петербург, Зимний дворец, Готическая библиотека

В полдень воскресенья император Михаил II встретился с Владимиром Ульяновым-Лениным, главой партии большевиков, недавно отделившейся от российской социал-демократии и уже заявившей о себе как о влиятельной и вполне самостоятельной силе. Эта встреча императора и человека, совсем недавно разыскиваемого всеми охранными отделениями Российской империи, была далеко не первой. Но сегодня должен был окончательно решиться вопрос о создании нового министерства, главой которого император видел только господина Ульянова и никого иного. Каждый человек бывает незаменим, будучи употреблен на правильном месте. Именно так, кажется, говаривал Козьма Прутков.

«Это надо же, – с легкой иронией подумал про себя Михаил, – я собираюсь ввести в состав правительства человека, брат которого готовился убить моего папа, а сам он собирался ниспровергнуть самодержавие и совершить социальную революцию в России. А теперь я сам решил осуществить нечто подобное, если не по методам, то, по сути, возглавив то, что невозможно победить. Как все изменилось после появления этих пришельцев из будущего…»

Михаил вспомнил о том, что с ним и со всей Россией произошло в ТОМ, их прошлом, и вздрогнул.

«Но нет, иначе никак нельзя, – подумал он, – и я все решил правильно. Быть посему, и сегодня господин-товарищ Ульянов выйдет от меня уже министром».

Ровно в полдень в дверь библиотеки постучали, и вошедший камер-лакей доложил:

– Ваше императорское величество, к вам господин Ульянов…

– Проси немедленно, – сказал император, вставая.

Владимир Ульянов вошел своей стремительной походкой, держа в руке папку с бумагами. Выглядел он так, будто в эту ночь спал очень плохо или вообще не спал. Глаза его покраснели, вид был усталым. Но, несмотря на все это, настроение у гостя хорошим, просто великолепным.

– Добрый день, ваше величество, – поприветствовал он императора. – Я надеюсь, что сегодняшний день будет действительно добрым.

– И я на это надеюсь, Владимир Ильич, – ответил с улыбкой Михаил, – и оставьте в покое «величество», вспомните, ведь мы с вами ранее уже договаривались, что в разговоре тет-а-тет мы будем обходиться без титулований.

– Очень хорошо, Михаил Александрович, – ответил Ленин. – Так нам будет проще обсуждать насущные вопросы. Для начала я хочу вас поздравить. Вчерашняя демонстрация и последующий прием прошения от рабочих произвел на всех огромное впечатление.

– Вы преувеличиваете, – скромно ответил Михаил, – в основном это заслуги вашего коллеги по партии, товарища-господина Джугашвили и градоначальника Фуллона.

– Михаил Александрович, вы скромничаете, – покачал головой Ульянов, – а кто все это организовал, поставил, как выражается штабс-капитан Бесоев, задачу, а потом завершил все это мероприятие блестящим финалом. Таких аплодисментов, как вы вчера, пока не срывал даже господин Шаляпин.

– Хорошо, Владимир Ильич, – сказал император с улыбкой, – признаю вашу правоту. Только нам надо, как говорится, ковать железо, пока оно горячо. Нам нельзя останавливаться на достигнутом.

– Я тоже так считаю, – кивнул Ульянов, – а потому взял с собой ту справку по состоянию дел, связанных с законодательством, регулирующим взаимоотношения между рабочими и работодателями, которую вы у меня просили при прошлой нашей встрече. Если вы позволите, то я вам ее доложу.

– Ради бога, Владимир Ильич, – Михаил жестом пригласил Ленина присесть к столу. – Я вас внимательно слушаю.

Будущий министр, который, скорее всего, уже так и никогда не станет главой Советского правительства, сел на стул, положив на стол свою папку.

– Михаил Александрович, – сказал он, раскрыв папку, – я начну с того, что напомню о первом нормативном документе, касающемся регулирования отношения в сфере труда в Российской империи. Это Положение от 24 мая 1835 года «Об отношениях между хозяевами фабричных заведений и рабочими людьми, поступающими на оные по найму». В нем впервые говорилось о порядке заключения договора о найме, об обязанности работодателя издавать правила внутреннего трудового распорядка и вести особые книги для записи расчетов с рабочими. Всё это было замечательно, но… Большинство работодателей это Положение игнорировало. Тем более что в нем не предусматривалась ответственность для недобросовестных хозяев, нарушающих Положение.

В 1845 году было издано Положение «О воспрещении фабрикантами назначать на ночные работы малолетних менее 12-летнего возраста». Как и предыдущее, его сплошь и рядом нарушали. А с чего бы заводчикам и фабрикантам его не нарушать – ведь это не грозило им никакими санкциями. То есть закон вроде бы и есть, но его можно не соблюдать – все равно никто за это не накажет. А посему, Михаи Александрович, государству необходимо не просто принимать хорошие законы, но и добиваться неукоснительного их исполнения под страхом жесточайшего наказания. А то грош им цена в базарный день…

Император хмуро кивнул и сделал пометку в лежащем перед ним рабочем блокноте.

– Я учту это, Владимир Ильич, – сказал он, – и буду добиваться того, чтобы в уголовное законодательство были внесены соответствующие изменения. Впрочем, продолжайте, я вас слушаю…

– Далее, Михаил Александрович, – сказал Ленин, – во времена царствования вашего деда, императора Александра Второго, было принято несколько новых законов, составивших костяк будущего трудового права. Это, например, «Правила о работе малолетних на заводах, фабриках и мануфактурах», согласно которым, малолетним 12–15 лет запрещалось работать более восьми часов в сутки и четыре часа подряд. Им также запрещалась ночная работа между девятью часами вечера и пятью часами утра и работа в воскресные и праздничные дни.

Была учреждена специальная Фабричная инспекция численностью аж целых двадцать человек – и это на всю огромную Россию! – находившуюся в ведении Министерства финансов, призванная наблюдать за исполнением правил и запретов, установленных в законах о труде. Инспекторы имели право составлять при участии полиции протоколы о нарушениях закона и передачи их в суд, поддерживая там обвинение против нарушителей. За нарушение владельцами или руководством фабрики правил, касавшихся малолетних, была установлена ответственность в виде ареста или штрафа. Только вот, Михаил Александрович, пользы от этих законов было не намного больше, чем от предыдущих. Догадываетесь, почему?

Михаил хмуро кивнул.

– Догадываюсь, Владимир Ильич. Мздоимство?

– Оно самое, – Ленин вздохнул, – причем брали и берут абсолютно все. Фабричные инспектора «не замечают» нарушений. Полиция благополучно «теряет» составленные протоколы. Судьи под разными предлогами стараются отложить в долгий ящик принятие решения по уже заведенным делам.

– Скажите, Владимир Ильич, – заинтересованно спросил император, – а почему в принятых законах так много внимания уделяется труду малолетних?

– Все очень просто, Михаил Александрович, – ответил Ленин, – дело в том, что хозяева платят малолетним за ту же работу, которую делал взрослый, заработную плату раза в два-три меньше. Тут для них прямая выгода. А как сказал в свое время секретарь лондонского профсоюза переплетчиков Томас Джозеф Даннинг: «Обеспечьте капиталу десять процентов прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при двадцати процентах он становится оживленным, при пятидесяти процентах положительно готов сломать себе голову, при ста процентах он попирает все человеческие законы, при трехстах процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы».

– Да, Владимир Ильич, – серьезно сказал император, – положение в этом деле надо менять в корне. Только теперь я начинаю понимать – какая титаническая работа предстоит вам как министру труда и социальной политики. Ведь люди, которым ваше министерство не позволит получать огромные прибыли, не остановятся ни перед чем, чтобы помешать вашей работе. И еще неизвестно, кто из нас будет больше рисковать – я, против которого, как уже доложил Александр Васильевич Тамбовцев, плетутся новые заговоры, или вы – смерти или отставки которого станут желать люди, владеющие огромными состояниями, а также те, кто мечтает о гибели нашего государства.

Владимир Ульянов усмехнулся.

– Я все прекрасно понимаю, Михаил Александрович. Но, как когда-то сказал наш общий знакомый, товарищ Коба, он же Иосиф Джугашвили: «Нет таких крепостей на свете, которые не смогли бы взять большевики». Будем делать свое дело, а покушения и подковерные интриги – это обычный профессиональный риск для представителей власти. Мы к этому привычные. Знали бы вы, какой гадюшник это самое «революционное движение»! По части интриг тамошние деятели могут дать по сто очков вперед многим власть предержащим.

Ленин хитро посмотрел на императора.

– Тем более, – сказал он, – вчерашняя демонстрация прекрасно показала всем – на чьей стороне симпатии народа. Наши с вами враги должны теперь поостеречься – в случае чего им будет несдобровать.

– Так-то оно так, – Михаил покачал головой, – только не стоит доводить дело до эксцессов. Я сегодня же переговорю с Александром Васильевичем Тамбовцевым, чтобы он немедленно вам выделил охрану. Что касается нашего общего дела, то должен сказать, что соответствующий рескрипт о назначении вас министром труда я уже подписал. Завтра же об этом будет известно из газет.

А пока, Владимир Ильич, подбирайте кадры для своего министерства. Я даю вам карт-бланш – любой чиновник, любой сочувствующий вам и вашей партии человек – если только он не замешан в убийствах и терроре – в общем, тот, кого вы сочтете нужным взять в свое министерство, будет к вам откомандирован. А если он находится в тюрьме или ссылке, то амнистирован. Работать будете рука об руку с господином Джугашвили. Создаваемая им Всероссийская профсоюзная организация должна стать вашим надежным помощником.

– Я согласен с вами, – кивнул Владимир Ленин, – а потому свой проект по организации, структуре министерства, а также проекты новых законодательных актов, связанных с созданием единого Кодекса законов о труде, с учетом наших реалий и опыта наших потомков, я подготовлю уже к следующей неделе.

– Очень хорошо, Владимир Ильич, – сказал Михаил, – желаю вам успехов на новом поприще и хочу вам напомнить, что вы в любой момент можете связаться со мной известным вам способом и попросить о немедленной встрече. Я всегда готов вас выслушать. Всего вам доброго…

16 (3) мая 1904, понедельник, утро. Санкт-Петербург

В этот день жители столицы Российской империи и губернских городов, раскрыв утренние газеты с удивлением, хотя с некоторых пор они давно уже ничему не удивлялись, на первой полосе прочитали манифест нового императора о создании еще одного министерства:

Божьей милостью МЫ, Михаил Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем НАШИМ верноподданным:

Нестроения и смуты среди НАШИХ подданных великою и тяжкою скорбью преисполняют сердце НАШЕ. Люди, которые трудятся, но не получают за свой труд должное вознаграждение, вполне справедливо требуют, чтобы были приняты надлежащие меры по прекращению такой несправедливости.

Благо Российского ГОСУДАРЯ неразрывно с благом народным и печаль народная ЕГО печаль. От волнений, которые, с помощью врагов НАШИХ, как внутренних, так и внешних, могут возникнуть в стране НАШЕЙ, распространится смута в умах и сердцах, грозящие угрозой целости и единству Державы НАШЕЙ.

Великий обет Царского служения повелевает НАМ принять меры для прекращения подобного неустройства, и удовлетворить законные требования подданных НАШИХ.

Для успешного выполнения общих намечаемых НАМИ к умиротворению государственной жизни мер, признали МЫ необходимым создать Министерство труда и социальной политики.

На обязанность этого министерства возлагаем МЫ выполнение непреклонной НАШЕЙ воли:

1. Даровать право тем, кто своим нелегким трудом на заводах, фабриках, мастерских добывает свой хлеб насущный, на защиту от беззакония, которые творят порой алчные и своекорыстные их хозяева.

2. Разработать законы, устанавливающие порядок взаимоотношений работников и тех, кто их нанимает на работу. А также кодифицировать эти законы, как принятые в годы правления НАШИХ предшественников, так и тех, кои будут приняты в самом ближайшем будущем.

3. Установить как незыблемое правило, чтобы эти законы исполнялись всеми МОИМИ подданными, независимо от происхождения, богатства и заслуг. Обеспечить лицам, выбранным от народа, возможность принять участие в контроле за исполнением сих законов.

Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной и соблюдать Законы, помня, что нельзя одновременно служить Богу и мамоне.

Дан в Санкт-Петербурге в 3-й день мая, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое, Царствования же НАШЕГО в первое.

В этих же газетах был опубликован указ императора о назначении главой вновь созданного министерства некоего Владимира Ильича Ульянова с присвоением ему ранга действительного статского советника со старшинством с мая третьего дня одна тысяча девятьсот четвертого года.

Для большинства обывателей фамилия сия ни о чем не говорила. Но зато те, кто хорошо знал о раскладе сил в среде российских социал-демократов, озадаченно чесали свои затылки. Этот бывший помощник присяжного поверенного являлся не только братом казненного в царствование императора Александра III террориста, но и лидером одной из радикальных группировок российских социал-демократов, и среди своих однопартийцев был известен под псевдонимом «Ленин».

Назначение господина-товарища Ульянова на должность министра вызвало весьма неоднозначную реакцию среди столичной элиты. Несколько влиятельных сановников немедленно помчались в Зимний дворец, чтобы объясниться с самодержцем, но им там было заявлено, что «государь никого не принимает».

Среди всех этих новостей, взбудораживших российскую общественность, как-то не очень заметно прошло сообщение о том, что в самое ближайшее время начнется выпуск новой «рабочей» газеты, получившей название «Правда». Редактором ее стал еще один социал-демократ, тоже мало кому известный Иосиф Джугашвили. Люди, имеющие отношение к Департаменту полиции и Корпусу жандармов, были осведомлены, что сей эсдек совсем недавно совершил дерзкий побег из сибирской ссылки. И вот на тебе – он помилован государем, и видится с ним, пожалуй, чаще, чем иной заслуженный и увешанный орденами сановник.

Два дня назад сей господин Джугашвили, известный так же, как «товарищ Коба», во главе огромного шествия рабочих встретился с императором, имел с ним беседу, после чего даже был приглашен к государю на чаепитие.

Осведомленные люди получили информацию из надежных источников, согласно которой новая газета будет выведена из-под надзора обычной цензуры, а ее гранки будет вычитывать лично государь и господин Тамбовцев – хозяин ужасной «Новой Голландии». Весьма показательные подробности!

Из всех сегодняшних известий те, кому следовало, сделали соответствующие выводы. Новому министру и редактору газеты «Правда» уже с нарочными было доставлено более десятка приглашений на завтраки и обеды. Причем на конвертах стояли фамилии и титулы тех, кто еще вчера не пустил бы на порог ни господина Ульянова, ни тем более господина Джугашвили – человека без роду и племени.

Понятно, что всех этих подробностей российские обыватели не знали, да и знать не могли. Но они спинным мозгом чувствовали, что огромная страна находится на пороге величайших перемен. И чутье их не обмануло…