Штрафник-истребитель. «Искупить кровью!» Корчевский Юрий
– Так я пошел.
Он немного потоптался и двинулся по опушке, чтобы в случае опасности нырнуть в чащу. Обернулся. Глафира махала ему рукой, потом нагнулась, взвалила на себя вязанку хвороста и сучьев.
«Вот кому несладко под немцем придется, – подумал Михаил. – Быстро войска наши под немецким нажимом ушли, население на оккупированной территории осталось, а потом власть им это же в вину и поставит, даже графу в анкете заведут – «был ли в оккупации». А кто виновен в этом?
Лес внезапно закончился. Михаил остановился. И вовремя. Сзади послышался приближающийся рев моторов. Понятное дело, наших здесь быть не могло.
Михаил упал на землю, отполз за толстое дерево и вытащил пистолет.
По лесной дороге шла колонна. Сначала мотоциклисты – довольно много, потом – два крытых брезентом грузовика, замыкал колонну слегка приотставший полугусеничный вездеход.
Михаил раньше таких не видел. Бронированный корпус, напоминающий гроб, спереди – автомобильные колеса, а под корпусом – узкие гусеницы. Крыши нет, торчит турель с пулеметом, и за ним – солдат в каске и шинели.
Бронетранспортер дополз до дерева, за которым лежал Михаил, и остановился. Распахнулась бронированная дверца, выбрался водитель, за ним – пулеметчик. Оба весело переговаривались. Расстегнув шинели, они начали облегчаться. Мягко урчал не выключенный водителем мотор.
Решение напрашивалось само. Единственное, чего опасался Михаил, – не сидит ли в бронетранспортере еще кто-нибудь? Если нет – надо стрелять в этих двоих и рывком к открытой бронедверце. А там – как повезет.
Михаил вскинул пистолет. Бах! Доворот ствола – еще выстрел! Двое гитлеровцев, не издав ни звука, падают как подкошенные.
Двумя прыжками – к машине. Заглянул в дверной проем – никого. А колонна уходила дальше. Видимо, звук работающих двигателей заглушил отдаленные пистолетные выстрелы.
Михаил неловко забрался на сиденье и уже взялся за ручку, чтобы прикрыть дверцу, да передумал. Он выбрался, оттащил тела в лес, предварительно сняв с пулеметчика железную каску, которую он надел себе на голову – прямо на летный шлем. Зачем? Он даже сам себе объяснить не мог. И только потом вернулся на сиденье водителя и закрыл дверь.
Управление на бронетранспортере такое же, как и на грузовике, – руль, рычаг коробки передач, сцепление, тормоза. По привычке посмотрел на приборы. О, топлива – половина бака! «Поеду, – решил Михаил, – все лучше, чем пешком. К тому же броня и пулемет».
На набалдашнике рычага посмотрел схему включения передач, выжал сцепление, включил первую передачу и поехал.
Бронетранспортер шел по грунтовке мягко, почти как машина. Управление, правда, туговатое, да и поворачивает «броник» как-то с запаздыванием. Но свои полсотни километров в час выдает.
Насмотревшись на аэродроме на отечественные полуторки «ГАЗ-АА» и «ЗИС-5», Михаил не мог не отметить превосходства немецкого бронетранспортера. К слову, в Красной армии таких не было. Были колесные бронеавтомобили вроде «БА-64», маленькие, тесные.
Михаил следовал за колонной, догнал ее, держась в отдалении, – так же, как этот «броник», ехал до остановки.
Так они проехали километров пятнадцать. Впереди явственно слышались звуки боя – выстрелы пушек, разрывы снарядов. До передовой, оказывается, было рукой подать.
Колонна остановилась. Но Михаил, не сбавляя скорости, продолжал двигаться вдоль нее. Солдаты махали ему руками, чтобы он остановился. Для того чтобы сбить их с толку, Михаил привстал на сиденье. Над бронетранспортером замаячила его трофейная каска и верхняя часть лица. Он невнятно прокричал что-то, что отдаленно напоминало фразу на немецком языке, и помахал рукой. Солдаты ничего не поняли и, перебросившись между собой несколькими словами, дружно заржали. Наверное, решили, что Ганс или Вилли один решил ехать громить этих русских.
Михаил жал на газ, не жалея машину. Чего ее, фашистскую, жалеть, все равно бросить придется.
На дорогу не спеша вышел фельджандарм с большой бляхой, прикрепленной цепочкой к мундиру, и автоматом на груди. Он поднял руку, приказывая Михаилу остановиться. Ну, это ты своим приказывать будешь! Михаил даже не подумал сбавлять скорость, и жандарм едва успел отскочить в сторону, крича что-то возмущенное.
Через километр с обеих сторон от дороги показались укрытия, пушки в капонирах, солдаты в окопах. Твою мать, да это же передовая!
Солдаты тоже размахивали руками, пытаясь его предупредить – русские, мол, впереди! Но Михаил жал на газ! Вот уже немецкие окопы на сотню метров позади.
Но немцы все-таки сообразили – что-то неладное происходит. Сзади ударила пушка. Бронетранспортер дернулся и заглох. Черт, в самый неподходящий момент! Ведь впереди уже были видны окопы и траншеи наших, частей Красной армии.
Михаил попытался завести двигатель. Он взревел, но при попытке тронуться снова заглох. Михаил открыл дверцу и бросился на заснеженную землю. Так вот в чем дело! Снаряд угодил в левую гусеницу, разрушив катки.
Михаил пополз вперед. Сзади раздалась пулеметная очередь. Пули взрыли грунт сбоку, подняли фонтанчики земли. Наверное, немцы приняли его за перебежчика. Но что хуже всего – начали стрелять и из русских окопов.
Глава 4
Во попал! Пули тоненько посвистывали, пролетая над Михаилом. Он отполз правее, чтобы укрыться за подбитым бронетранспортером хотя бы от немецкого огня. Но как только стрельба стихала, он полз дальше. В какой-то момент ему повезло – впереди оказалась воронка от снаряда или бомбы, и Михаил сполз в нее – хоть какое-то укрытие.
Потеряв его из виду, стрельбу с обеих сторон прекратили.
Воронка с лежащим в ней Михаилом оказалась как раз посредине нейтральной полосы. Михаил снял и отшвырнул в сторону ставшую ненужной немецкую каску. При дневном свете ползти дальше было рискованно. И немцы и наши настороже – убьют.
Михаил решил досидеть до темноты, а потом под ее прикрытием выбираться из воронки и ползти к своим. Комбинезон и унты не позволят замерзнуть – кисти рук только зябнут.
Начало смеркаться – все-таки первые числа ноября, день совсем короткий. «Еще с полчасика – и пойду к своим», – решил Михаил.
Как же он просчитался! Когда окончательно стемнело, фашисты стали пускать осветительные ракеты. Хлопок – и в небе на парашютике повисает яркий, ослепительно-белый шар, заливающий местность мертвенным светом. Между пусками осветительных ракет промежутков почти не было. Да сколько же они добра впустую переводят!
Выбрав момент, когда ракета, выгорев, стала меркнуть, Михаил рванулся вперед. Он бежал изо всех сил. С немецкой стороны раздался ненавистный хлопок ракетницы. В ту же секунду Михаил упал на землю и замер. И такую уловку он повторил не один раз. Когда уже подобрался поближе к русским позициям, то, задыхаясь от бега, отчаянно закричал:
– Товарищи, не стреляйте – я свой!
– Ползи, мы стрелять не будем, – послышалось в ответ.
Приободренный Михаил с нетерпением стал ждать удобного момента. Вот свет очередной ракеты стал тускнеть. Михаил вскочил и бросился бежать. Хлопок! До траншеи метров семь-десять, и он не остановился, чтобы переждать эту ракету. Уже падая в траншею, услышал пулеметную очередь вдогон и свист пуль над головой, ударился грудью о скат траншеи – да так, что дыхание перехватило.
Едва он оказался на дне траншеи, как рядом возникла тень.
– Что, немчура, заблудился?
– Я летчик – наш, советский! Сбит был – вот, выбрался.
– Сказки-то не рассказывай. Я ведь видел, как ты на бронетранспортере от немцев пер. Оружие есть?
– Есть – штатный «ТТ».
– Отдай от греха подальше.
Михаил нехотя вытащил из кобуры пистолет и протянул солдату.
В траншее послышались голоса, из-за ее перегиба вышли трое.
Солдат, разоруживший Михаила, встал по стойке «смирно» и поднес руку к виску:
– Разрешите доложить, товарищ лейтенант?
– Докладывай. – Один из идущих остановился.
– Вот, товарищ лейтенант, с той стороны приполз. Говорит – летчик наш, из сбитых. Оружие я у него изъял.
Солдат протянул командиру пистолет Михаила.
– Видел я всю эпопею, сейчас разберемся. Пошли! Сахно, иди впереди, поглядывай на всякий случай.
Командир пошел впереди, за ним – Михаил, замыкал шествие Сахно, державший на изготовку винтовку Мосина с примкнутым штыком. Случись побег, да он просто развернуться не сможет в узкой траншее, трехлинейка со штыком метра полтора будет.
Траншея сделала поворот, еще один… Лейтенант откинул в сторону брезентовый полог.
– Заходи.
Михаил шагнул в темноту, ударился обо что-то.
– Осторожнее, «буржуйку» завалишь!
Лейтенант протиснулся за Михаилом, зажег спичку, от нее – светильник. Такой Михаил видел впервые. На составленных вместе пустых снарядных ящиках стояла сплющенная вверху снарядная гильза, в которую был заправлен фитиль, горевший неверным, колеблющимся, чадящим пламенем.
Землянка была очень тесной – два на полтора метра.
Лейтенант протянул руку:
– Документы!
Михаил достал из нагрудного кармана документы и протянул их лейтенанту. Командир зажег фонарик, прочитал удостоверение, направил свет в лицо Михаилу. Тот зажмурил глаза.
– Вроде похож. Держи!
Лейтенант вернул документы.
– И пистолет верни, – напомнил ему Михаил.
Лейтенант достал из кармана и протянул Михаилу отнятый при задержании пистолет, – тот сунул его в кобуру.
– Да ты садись, летун, ящики сзади.
Михаил уселся на пустой снарядный ящик.
– Пить будешь?
Не дожидаясь ответа, лейтенант достал из ящика бутылку водки, две алюминиевые кружки, разлил.
– Давай – за возвращение.
Он поднес кружку к губам.
За такой тост грех не выпить. Михаил сделал большой глоток. Горло обожгло. Водка теплом разлилась по желудку, ударила в голову. Закуски не было.
– Ты как у немцев транспортом разжился? – спросил лейтенант, затягиваясь беломором.
– Сбили, шел к своим. А тут колонна немецкая транспортная, позади нее – бронетранспортер. Я за деревом залег. Водитель с пулеметчиком облегчиться захотели. Остановились совсем рядом – даже двигатель не выключили. Ну я их и застрелил. Хотел сначала пешим, да соблазнился – броня все-таки, да и быстрее, чем ногами.
Лейтенант засмеялся.
– Ага, летчики ножками не привыкли. Им или летать, или ездить. Жалко, что у немцев «Опель-капитана» не оказалось.
– Это что еще такое?
– Машина легковая.
– За броней спокойнее.
– Аэродром твой где, летун?
– Пятидесятый ближнебомбардировочный авиаполк, командир – Иванов. Базируется под Тулой, недалеко от Болохово.
– Далековато!
– У тебя связь с полком есть?
– Откуда? Только через посыльного. Я взводом командовал, да командира роты три дня назад снарядом убило. Я теперь ротный, а в роте всего сорок человек осталось. Связиста нет уже три недели.
– Хреново.
– Еще как хреново, Сергей. Комполка говорил, что приказ есть – летчиков, вышедших из немецких тылов, сразу в свои полки отправлять. Правда, сам я этот приказ не видел и тебя до утра бы оставил, да только днем немец головы поднять не дает. Где шевеление заметят, сразу бьют из пулеметов да из минометов. Так что дам я тебе сопровождающего и иди в штаб полка. Сахно!
Откинулся брезентовый полог, показалась голова солдата.
– Я!
– Отведи летчика в штаб полка.
– Слушаюсь.
– Ну давай, летчик, иди. Летай, бомби этих гадов. Сильно давят, продыху нет.
– Спасибо, лейтенант.
Михаил вышел из тесной землянки и направился вслед за солдатом.
– Закурить не будет, товарищ летчик?
– Извини, не курю.
– Жалко.
Дальше шли молча. Выбрались из траншеи, затем – перелеском, потом – полем. За ним показались избенки какой-то деревушки. Сахно направился к одной избе, стоявшей в центре.
– Стой, кто идет?
От забора отделилась тень часового.
– Так то ж я, Сахно. Ты чего, Алексей, не узнал?
– А как я тебя узнаю, когда темно?
– Хватит болтать, я вот товарища летчика привел к командиру полка – командир роты приказал.
– Так комполка спать уже лег – время-то позднее.
– Буди. Я его с рук на руки сдать должен.
– Он двое суток на ногах – пожалеть мужика надо.
– Тогда к начальнику штаба.
– Это можно. – Часовой прошел в избу.
Отсутствовал он минут пять, а когда вышел, махнул рукой.
– Заходите, товарищ летчик!
Михаил зашел в штаб. Часовой провел его к одной из дверей, постучал. Услышав разрешение войти, распахнул дверь, и Михаил перешагнул порог.
За столом сидел худой, смертельно усталого вида капитан с темными кругами под глазами.
– Здравия желаю, товарищ капитан! Разрешите представиться – младший лейтенант Борисов. Был сбит вчера при выполнении боевого задания, вот – вышел из вражеского тыла.
– Вышел – это хорошо, это ты молодец. Документы.
Михаил протянул документы. Капитан внимательно их изучил, кивнул удовлетворенно и вышел из комнаты. Вернулся через четверть часа.
– Телеграфировал в штаб дивизии, сказали – есть такой полк, только связи с ним нет. Завтра утром полковой комиссар в политотдел дивизии едет, вот с ним и отправишься.
Он протянул Михаилу документы.
– Располагайся. Вздремнуть бы надо, устал я.
С этими словами капитан стянул сапоги, улегся на деревянную кровать и почти сразу захрапел. Михаил прилег на широкую лавку, подложив под голову ватник. Сон пришел быстро.
Утром его растолкал солдат.
– Товарищ летчик, подъем. Товарищ полковой комиссар ехать в дивизию собирается, за вами послал.
Михаил потер глаза, отгоняя остатки сна. Он поднялся, до хруста в суставах потянулся. Вещей не было – собирать было нечего.
На сельской улице, перед избой, где располагался штаб полка, стоял грузовичок-полуторка. В кабине уже сидели водитель и полковой комиссар. Михаил подошел, козырнул.
– Товарищ…
Но комиссар его перебил:
– Лезь в кузов, летчик, время не терпит.
Михаил, опершись ногой о колесо, перевалился через борт полуторки. Легко подняться не получилось – движения стеснял меховой комбинезон. Водитель сразу дал газ.
Машину нещадно трясло на колдобинах, мотор подвывал на подъемах. Михаил лежал в кузове на спине – сидеть было не на чем.
Через полчаса езды он заметил вдали, высоко в небе, черную точку. Она быстро увеличивалась в размерах.
– Воздух! – заорал Михаил и забарабанил кулаками по кабине.
Водитель резко затормозил, обе дверцы полуторки распахнулись, он и комиссар бросились вон из кабины.
Михаил выпрыгнул из кузова и, не удержавшись на ногах, упал.
Послышались звуки пулеметной очереди. По дороге к машине потянулись фонтанчики поднятой пулями земли. На миг оглушил рев низко пронесшегося над машиной истребителя. В то же мгновение полуторка вспыхнула – по-видимому, пулей повредило бензобак или бензопровод.
Михаил, опасаясь взрыва, на четвереньках быстро отполз от машины. Только поднялся, как сзади жарко ахнуло. Горячей волной воздуха его сбило с ног, чем-то ударило в спину, но меховой комбинезон смягчил удар.
Когда в ушах прошел звон и шум от близкого взрыва, Михаил поднялся, отряхнул комбинезон. На дорогу вышли водитель и комиссар.
– Жалко, всего пяток километров не доехали, – сказал полковой комиссар. – Это ты молодец, что истребитель уследил.
– Так я в кузове сидел, мне виднее было.
– Такая машина была! – вздохнул водитель. – Почти новая.
– Не жалей. Кончится война – новых машин заводы понаделают, – сказал комиссар.
Уже чисто инстинктивно скользнув взглядом поверх верхушек деревьев, Михаил не поверил своим глазам: вдали опять явственно виднелась черная точка. Водитель и комиссар стояли к ней спиной и не видели надвигающейся опасности.
– Воздух! – снова, совершенно неожиданно для спутников Михаила, прозвучало его предупреждение.
Михаил первым бросился в канаву. Водитель тоже среагировал мгновенно, а вот комиссар повернулся посмотреть, откуда исходит угроза. И поплатился за это. То ли прежний «мессер» решил вернуться, то ли это другой был, но он дал очередь. Комиссара швырнуло на землю.
Когда истребитель, оглушив Михаила и водителя ревом, пронесся дальше, они подбежали к политработнику. Комиссар уже не дышал. Три крупнокалиберные пули, попавшие в грудь и живот, не оставили ему никаких шансов на жизнь.
Водитель удивленно уставился на Михаила:
– Какая нелепая смерть! Он же только что живым был, с нами разговаривал!
– А на войне разве по-другому бывает? Чуть зазевался – и готов. Урок усвоил?
– Усвоил.
– Документы у него забери – отдашь в штабе дивизии да расскажешь, как он погиб.
– А тело куда же?
– Чем ты могилу рыть будешь? Руками? В политотделе помогут, машину пришлют с бойцами, – похороните по-человечески.
– Верно. Видать – приходилось уже боевых товарищей хоронить?
– У многих летчиков могил не бывает. Сгорел в самолете, и все.
Водитель недоуменно покачал головой.
Около часа они добирались до штаба дивизии. Водитель подвел Михаила к избе.
– Вот тут штаб. Вам туда, товарищ летчик. А я в политотдел.
В штабе царила суета. Выходили и заходили командиры, бегали солдаты-порученцы. Из-за приоткрытых дверей одной из комнат доносились треск и писк радиостанции. Из комнаты выбежал майор, Михаил шагнул к нему:
– Разрешите обратиться, товарищ майор!
– Разрешаю, только по-быстрому.
– Младший лейтенант Борисов, пятидесятый бомбардировочный полк. Сбит при выполнении боевого задания. Вот, до штаба добрался.
– Что добрался – хорошо. Только у меня не авиадивизия, самолетов нет. И с твоим полком связаться не могу – связи нет.
Майор поманил Михаила пальцем, и когда тот сделал два шага вперед, наклонился к его уху.
– Немцы прорвались. В дивизии едва батальон людей остался. Выбирайся сам и не тяни, коли в окружение попасть не хочешь. Ведь твое место в небе.
Михаил понял, что он может рассчитывать только на самого себя.
– Спасибо, товарищ майор.
Но майор его уже не слышал, он повернулся и ушел.
Вышел из избы и Михаил. Хорошо бы поесть, тем более что он вчера не ужинал, а время уже одиннадцать часов, и в животе пусто. Он остановил пробегавшего мимо бойца с ящиком на плече.
– Кухня где?
– На задах.
Боец махнул рукой влево. Туда Михаил и направился. Ага, направление правильное – съестным запахло.
Возле походной кухни стояли несколько бойцов. Повар здоровенным черпаком щедро – с горкой – накладывал в подставленные солдатские котелки пшенную кашу.
– Ешьте, хлопцы, не пропадать же добру, – приговаривал он.
– Боец, меня не накормишь? – осведомился Михаил.
– Запросто. Давайте котелок, товарищ командир.
Но Михаил развел руками:
– А вот котелка и ложки-то у меня и нет!
Повар соскочил с походной кухни, открыл ящик, достал алюминиевую миску и такую же ложку, щедро положил каши.
– Угощайтесь!
Каша с тушенкой, сдобренная маслом, была хороша. Или Михаил так оголодал, что немудреная еда показалась царской? Он быстро съел кашу, подумал и протянул повару миску:
– Еще!
– Понравилось?
Михаил поднял большой палец. Довольный повар положил еще черпак.
– На полк готовил, а кормить некого. И лошадь взрывом убило – как кухню везти? – сокрушался повар.
Ничего посоветовать Михаил ему не мог. Он сел на лавку и поел уже не спеша. «Пять минут не решат ничего, так хоть наемся, – решил он. – Еще неизвестно, когда следующий раз покушать придется».
Он вышел из деревни, где располагался штаб дивизии, и пошел по грунтовке на восток. Туда же тянулась редкая цепочка жителей, неся узлы со скарбом; за руку держали детей. Иногда встречались тяжелоосевшие, груженные сверх всякой меры подводы – в них на чемоданах и баулах сидели старики и дети.
Одна из старух погрозила Михаилу крючковатым пальцем:
– С бабами и детьми бежишь? А еще сталинский сокол! А кто же воевать будет?! И не стыдно тебе драпать без оглядки?!
Михаил не знал, куда деваться от стыда. Не будешь же всем объяснять, что он был сбит в воздушном бою, уничтожив противника, а теперь вот возвращается к себе в полк. У каждого солдата на войне свое место. У пехотинца – в окопе, у танкиста – в боевой бронированной машине, а у него, летчика, – за штурвалом самолета. Вот туда – к самолету, на аэродром – он и добирается.
Стараясь быстрее миновать укоризненный взгляд незнакомой ему старухи, Михаил, опустив голову, ускорил шаг. Хоть вины за собой лично не чувствовал, но сейчас, здесь, на дороге, он был полномочным представителем Красной армии. И упреки принимал как должное. Еще так недавно на парадах красивым строем ходили, над Красной площадью пролетали, а как до войны дошло – только отступаем!
Михаил понимал, что разрозненная армия население защитить не может, знал, что враг скоро к Москве подойдет, но знал он, однако, и то, что немцы Москву не возьмут, что под Сталинградом и Курском битвы великие прогремят. И что победный май сорок пятого тоже будет. Но сказать этого он не мог. Да если бы и сказал – кто поверит, глядя на бегущую армию?
Слева, у развилки дорог, сидели на обочине солдаты. Судя по петлицам – из разных родов войск. И оружие у них разное было: у кого – трехлинейка, а у кого и – «ППД». Правда, Михаил заметил, что некоторые без оружия. А у сержанта – так даже немецкий автомат.
На самом перекрестке, седой от пыли, стоял политрук с забинтованной рукой. Увидев Михаила, он указал ему рукой:
– На обочину!
Михаил подошел к политруку, представился:
– Младший лейтенант Борисов, следую в свой полк.
– Да мне все равно, куда ты следуешь, Борисов. Мною получен приказ – собрать бойцов и здесь, вот на этом перекрестке, задержать немцев. Хотя бы на сутки. И ты будешь здесь.
– Я же летчик, от меня пользы больше в небе будет.
– Приказы не обсуждаются, товарищ младший лейтенант. Или вы Устав не читали?
– Слушаюсь, товарищ батальонный комиссар.
Михаил усмотрел на петличках и нашивках на рукаве его звание.
– Только у меня, кроме пистолета, другого оружия нет, – предупредил он.
– Подвезут.
Читать бесплатно другие книги:
