Дневник девушки, которая дождалась. Своего парня из армии Гарипова София

8 июня 1997. Цирк с конями

Мы ходили в цирк1, Саша и мы с Каролиной. Или, правильнее, Каролина – и мы с Сашей. Вчера я ходила к Каролине и сказала, что Саша возьмет нам билеты в цирк. Когда я его боялась, Каролина всегда выручала меня своим преданным присутствием. А мне сейчас особенно страшно оставаться один на один, особенно после нашего разговора о том, что мы ещё несовершеннолетние. Ради собственной безопасности мне хотелось, чтобы кто-то еще был с нами рядом… Чтобы не было ни повода, ни соблазна к действиям по отношению к лицу, не достигшему 18 лет.

Были дрессированные лошади на арене… Маг-факир ложился на битое стекло, глотал огонь и удава мучил… Он Саше не понравился. А зато всем понравились акробаты, и как девушка вертела обруч с горящими огнями, и какой баланс был у акробата, который взбирался на поставленные друг на друга металлические цилиндры. Акробат А. Лебедев, про которого мы слышали от Марины, ногами вертел цветные полосатые цилиндры, и мы вместе с Каролиной почувствовали, что он нам обеим он весьма понравился, и как выступал, и как хорошо выглядел… Мы многозначительно переглянулись, указав глазами на Лебедева. Забавно получается, парень привел двух девчонок посмотреть на цирк, они обе обмениваются секретными переглядываниями, пребывая в восхищении от человека на сцене.

«Цирк с конями» даже не в этом. Нам с Каролиной всегда кто-то вместе одновременно начинает нравиться. Это уже как постоянный закон… И я подозреваю, что это все неспроста. «А Саша ей тоже нравится…?» – молнией шарахнула меня мысль. Про акробата А. Лебедева – это мы сразу друг у друга с лица считали эмоции, сделали восторженный взгляд, игриво закатили глаза, словно в обморок упадем, и телепатически договорились о нем вслух не говорить. Да, при Саше об этом лучше промолчать.

После цирка мы втроем прогулялись по проспекту Сююмбике от остановки «Цирк» и до дома Алекса, мы с Каролиной поблагодарили Алекса за билеты на этот незабываемый поход в цирк. Каролина всю дорогу по-доброму и весело смотрела на Сашу. Словно ловила каждое слово, мысленно повторяя его, как мы в классе делали, когда наш совместно любимый одноклассник (Сергей Прокофьев) выдавал очередной «перл»… Так она в Сашу влюбилась, поэтому и не стала заставлять себя уговаривать, чтобы она пошла с нами!

Мы шли и молча слушала, как Алекс рассказывал последние приколы с учаги, а Каролина, сверкая голубыми глазами, скромно смеялась и остроумно комментировала. Она была такой открытой, веселой, жизнерадостной… А я сама тем временем шла молча и грузилась по поводу создавшейся ситуации (как-то так): «Странно, я сама попросила его, чтобы он пригласил её, а теперь сама ревную его к ней… или её к нему? Нет, правильно, его к ней… Что теперь – ревную? Ревнуют тогда, когда уже есть повод… Тут же повода нет, лишь подозрение. Отчего она в Сашу влюбилась? Потому что он влюблен. А влюбленный человек и пахнет иначе… Вроде они друг в друга не влюблялись. И в чем проблема тогда?». Разумеется, я тоже пыталась смеяться, и остановить дерзкий поток подозрительных мыслей: «Может, я сама придумываю, накручиваю себя?». Но с каждым пройденным комплексом сомнений становилось все больше…

– Спасибо вам, девчата, хоть отдохнул от этой писанины… Уже руку ломит писать…

Ему нужно срочно готовиться к предварительной сдаче диплома, и мы с ней успокоили его, не надо нас провожать домой, к себе домой идет, пусть учит и пишет…

– Сегодня мы, и без провожания, сами дойдем до наших домов.

Мы уже столько раз ездили на наши культурные мероприятия, мы всегда дружили все вместе. А теперь мне стало жалко делить свою дружбу с Сашей, делить наше время, делить его внимание. Вот оно что! Наверное, это он меня как поцеловал, так что-то у меня в отношении к нему «щелкнуло», переключилось. Теперь я не хочу делить его ни с кем! Теперь-то я понимаю, почему он после Пасхи отказал Булату (кстати, мне он уже шесть лет как друг) в том, чтобы вместе смогли прийти ко мне в гости. Он не хочет меня делить, ему жалко. Кто знает, может, это собственническое чувство – оно и есть любовь?

11 июня 1997. Когда светятся глаза

В этом году море пушистых одуванчиков. Так ярко и солнечно!

Утром я шагаю при солнечном свете на работу, и солнце словно гладит мне плечи…

Вечером приходит ко мне мой друг Саша, и мы ходим вдвоем – гуляем по городу или на Каму, это всего где-то час или полтора. Затем он провожает меня до дома, а потом идет готовиться к экзаменам и писать диплом. У него притягательно-светлый взгляд серых глаз.

– У тебя красивые серые глаза.

– Серые?

– Да, светло-серые.

– Мама и сестра говорят, что мои глаза иногда бывают и голубыми, а иногда и зелеными.

– Я видела, когда они были голубыми. Но сегодня они серые. Мне нравится такой цвет. А у меня какие?

– А у тебя, Лейсан – странный цвет глаз, они серо-зеленые, я бы так сказал. Он пригляделся и сказал:

– Необычные глаза. Слушай, они у тебя светятся!

– Скажешь тоже, «светятся».

– Правда, правда! Первый раз, когда такое замечаю. Твои глаза светятся! Я бы даже сказал, что это не глаза, а какая-то золотистая полоска света горит вокруг глаз, вот тут – вокруг радужной оболочки. Как солнцем горит! – он удивился своему открытию.

– А, я знаю, о чем ты говоришь. Я тоже видела этот эффект у других людей, это все от освещения зависит, – пыталась я его зачем-то разубедить в том, что это вовсе не моя личная особенность.

– Мне кажется, редко у кого видел то же самое. Но чтобы вот так ярко… – объяснил свое удивление он… И, улыбнувшись, добавил:

– Так ярко! Ты мое солнышко!

Посмотрела на него, на его добрую улыбку. Это же он, мое солнышко! Такой замечательный момент, чтобы поцеловать, даже впервые хотелось это сделать. Но Саша приходит совсем ненадолго. У него скоро защита. Пришел и ушел. Выяснили точный цвет глаз друг у друга… и даже не поцеловались. Хорошо посидели.

13 июня 1997. «Поцелуй бабочки»

Мы каждый день гуляем по набережной с Сашей. У Саши скоро защита, он сказал, что несколько дней не будет заходить ко мне, поскольку надо готовиться.

Мы сегодня сидели рядом на «Горке Влюбленных»2 и ждали захода солнца. Я прислонилась к его рубашке, и он меня тихо обнял.

– Что ты делаешь, щекотно же!

– А что я делаю? – удивилась я.

– Ты моргаешь своими ресницами мне по подбородку… Ты не знаешь, что это? Это «поцелуй бабочки».

– Ой, извини, никогда не слышала о таком. Что это такое? Куда дел бабочку?

– Я недавно прочитал где-то. Когда реснички прикасаются к коже и моргают – то это как нежное прикосновение крыльев бабочки. Так и называется этот поцелуй.

– Ну всё, теперь всё ясно – а это можно считать за эти самые, – будь они неладны… За «действия сексуального характера без применения насилия»? – сказала и стала часто-часто моргать.

– Не надо, щекотно же! А то я буду считать, что это было сделано с применением насилия! – и Саша начал щекотать пальцем мне шею в ответ…

Это было так смешно и весело сказано… Потому как во-первых, как я уже говорила, Сашка не умеет флиртовать, и эта его попытка пошутить была такой отчаянно-дерзкой… Нет, это во-вторых, а во-первых – я и правда «щекотливая», то есть щекотки боюсь… От этого я начала стучать по его плечам кулаками. В шутку, не сильно. Без применения насилия.

Так что мы сидели и смеялись на горке, как ненормальные – так что даже не заметили этого заката, которого ждали на горке и другие – более спокойные и благоразумные пары, с возмущением даже поглядывая на нас. Что бы он ни сказал после этого – всё было так смешно.

– Подожди, надо кое-что проверить! – смотри-ка: и он показал мне один указательный палец.

– Догадываюсь, это что – проверка: «Дураку палец покажи, он и засмеется»?..

– А сколько пальцев надо показать?

– Вроде один.

– Да мне для тебя ничего не жалко – смотри! Все пять! – и он показал сразу всю ладонь.

Насмешил! А другая рука у него была у меня на шее, и мне казалось, сейчас он еще и щекотить продолжит…

– Подожди… Я сейчас тебе такую татарскую пословицу скажу… «Девушки и над щелью в бревне смеются», – и я смеялась. Хотя и не самая смешная поговорка.

– Не ожидал от тебя такого… – он покачал головой, и неодобрительно щелкнул языком – но это все шутя…

Мы смеялись и смеялись, никак не могли остановиться.

– Знаешь, почему я смеюсь? Это всё оттого, что ты сама заразительно смеешься! – объяснил Саша, после того, как мы дружно вдохнули-выдохнули. – Жаль, я следующую неделю не смогу к тебе приходить. Может, если только завтра.

– Диплом?

– Да, надо еще кое-что доделать, а времени уже мало.

– Приходи сразу, как сдашь – я всё равно буду ждать тебя. Всегда. Каждый вечер.

14 июня 1997. Настоящее лето!

Сегодня… О, это надо набрать в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться… Я так счастлива, а сердце моё бьется, бьется… В крови адреналину и дофамину было – завались!

Саша зашел ко мне вечером в добром и веселом расположении духа. Он сказал, что на улице шикарная погода:

– Ты сама посмотри!

Он торжественно открыл окно, раскрыл форточку, и в комнату хлынуло настоящее летнее лето, солнечное, яркое, пропитанное теплом, ароматом стриженого газона и задорным чириканьем воробьев. Саша пришел всего на полчаса. Хорошо, что зашел!

18 июня 1997. Алекс защитил диплом в училище

В эти после 14 июня Саша к нам не заходил. Я знала, что его не надо ждать. Теперь каждый вечер после отработок в библиотеке тянулся бесконечно долго! Зашла к Каролине в гости. Мы с Каролиной сидели и переписывали умные мысли-афоризмы к себе в книжечки. Я у Асии взяла на время альбом её мамы, Алсу-апы, где со студенческих лет было выписано из книг много приятных, «ароматных» и изысканных изречений, наполненных светлой энергетикой и чистой и солнечной энергией любви. Эти страницы были переложены сушеными ромашками, сиренями и гвоздиками. Это были изречения из каких-то старых советских книг о любви. Блокнот тот был исписан классическим красивым и ровным почерком.

Звонок в дверь. Пришел… Кто же, кто мог бы догадаться? Алекс! Каролина немного смутилась, что он пришел. Он сказал, что ко мне заходил, но догадался, что я здесь. Он уже давно знает адрес Каролины.

Я уже догадывалась, что он точно приходил к ней и раньше. Вот ведь как он тогда, еще до нашего клубного «КВН» узнал о Сергее Прокофьеве. Он провожал её домой и выведывал все «военные» и «стратегические» тайны моего сердца. Вот от кого он узнал его имя. Еще до КВН, где Прокофьев был ведущим. Я об этом давно догадывалась. Вероятно, пару раз он провожал Каролину от меня домой, когда было поздно, тогда и всё разузнал.

Мне показалось, что им обоим было в чем-то неловко… как будто бы они знали что-то, чего не знаю я. И тут Алекс торжественно объявил. Он пришел не просто так, а с великой новостью. Он сдал диплом, и ему дали не 4-ый, а сразу 5-ый разряд! Мы все были рады и счастливы за него. Все втроем мы сидели в зале, заваленном книгами её мамы по английскому языку, Каролина откопала какую-то книжку китайских мудрецов, и мы называли страницы и строки, а она зачитывала их. Попадались забавные строки, да все совершенно не в тему, но косвенно – да. И мы смеялись.

«Неприлично женщине принимать бездельников у себя в доме!» – читала она. Мы смеялись:

– А мы не бездельники!

– Да ладно, Лейсан, пошли!

Было видно, что Каролина была рада за Алекса. Даже рада больше, чем полагается. Оказывается, она даже знала, что именно сегодня, 18-го, у Саши защита. А я не знала об этом.

Но у меня не было никаких сомнений насчет своей подруги. Но тут у нее была такая душевность, искренность, и видно было, что ей не хотелось нас с Сашей отпускать. Но после фразы «Неприлично женщине принимать бездельников у себя в доме!» мы засобирались, хотя Лина пыталась объяснить, что это случайно.

Саша объявил, что раз сегодня он защитился, сегодня у него дома семейный праздник.

– Ты ничего странного не заметила на её счет? – спросил меня Саша.

– Про что?

– Она… странно на меня сегодня вечером смотрела. Мне как-то неловко было весь вечер, она ничего не говорила тебе… про меня, влюбилась она, что ли?

– Не думаю, что так. Не говорила. Тебе показалось!

У меня никаких предположений и догадок не было. И не может быть. Тем более, я считала долгом себя как подруги поддержать её репутацию, чтобы у него не было никаких сомнений. А может… В свои шестнадцать лет я вижу только себя, не зная ничьих чужих чувств, кроме своих. Поэтому мне так легко было отказать в самом начале января Паше… Только подумала об этом, Саша словно уловил мои мысли, тут же сказал:

– Павел из Елабуги скоро обещал приехать. Он отучился на медбрата, получил на днях сертификат об оказании медицинской помощи и диплом медучилища. Он тебе пишет? – поинтересовался Саша.

– Он стал реже писать, примерно по одному письму в месяц, даже еще реже.

– Понятно.

Когда-то не выдержала, поделилась с Сашей тем, что Паша писал мне письмо с признаниями. Но про то, было в начале января, как Павел лично, а не на бумаге, признавался в любви, как я ему снова отказала… про это я не говорила Саше ни слова. И их драка с Пашей в январе не имела никакого личного оттенка, что из-за меня. Павел расстался с одной незабвенной девушкой, сказал, что все мы (девчонки) такие, назвал меня каким-то нехорошим словом. Есть все основания полагать, что это Паша расстался с Гузель. И Алекс на зимней рыбалке в присутствии двух своих друзей и даже отца Паши, ему за это в нос вмазал. Этого не хватало еще, чтобы выясняли они там между собою право, кто мне в любви признаваться будет. С той истории у меня осталось впечатление, что не я была в этой драке замешана, ведь Гузель говорила, что якобы они из-за неё дрались.

Все равно теперь у нас по-прежнему те же отношения как с «названным братом», мы всё переписываемся, потому как я всё-таки «сестрёнка». И Паша всегда пишет, начиная письмо «Здравствуй, моя милая сестрёнка Лейсан!». Или «Здравствуй, дорогая сестра Лея! Пишет тебе твой брат, джедай Павел…». В самом начале знакомства я перепутала, что он не диджей, и называла его в первых пяти письмах «джедаем». Ему это даже понравилось, что его заодно и в джедаи уже записали. Мы продолжаем переписываться. Люблю его творческие остроумные заметки о текущей жизни, написанные от души, забавно и с юмором. Ему точно самое место на радиостанции. Некоторые смешные моменты из Пашиных писем выучила уже наизусть… Да, я… Я люблю его письма! «Понятно». Что понятно? Что Паша мне пишет… Или что стал писать реже… Или что я заметила, что он теперь пишет реже? Саша все-таки ревнует. Да, ревнует. Нет не хотелось, чтобы и у Саши были какие-то подозрения на счет меня и своего друга.

Алекс в этом году дрался как минимум трижды – в январе с Пашей, зимой и весной в моем комплексе, и все его драки прямым или косвенным путем были связаны со мною. Надеюсь, он так больше не будет.

– Паша опять у тебя остановится? – спросила я.

– Да, а что?

– Здорово, что он приедет. Надо будет его с Каролиной получше познакомить.

– Да, тоже об этом думал. Но, может, лучше не стоит? Каролина – она хорошая девушка. Тебе не жалко её? Впрочем, именно такая, какая Паше и нужна. Чтобы он взялся за ум, остепенился. А то постоянно по ночным клубам.

– Так как же ему не ходить по ночным клубам, если он там работает?

Паша продолжал работать диджеем. В этом году есть вероятность, что он тоже пойдет в армию… Может, удастся ему в КГМУ поступить? Не знаю, когда он готовиться успевает, ему поступать в Казани надо, а он всё по ночам подрабатывает…

В этот вечер мы с Сашей пошли к нему в гости. Вечером у них дома собрались все – мама, сестра Лена с мужем и племянниками, его «духовная сестра» Марина (на самом деле она его «крестная», как он её при маме называет, а при мне называет сестрой), и я тоже… Марина подарила Саше в честь его защиты джинсовую куртку. Аленка подарила Саше красивую ручку в красивой коробочке. Мне было так неудобно… «Прости, я не знала, что ты сегодня защищаешься! Я не взяла с собой тебе никакого тебе подарка, мне неудобно даже…» – я тихо сказала ему… Это возмутительно, все знали и приготовились заранее, а я одна пришла без подарка по случаю окончания училища. «Не надо подарка. Ты тоже – часть моей семьи. Ты к ней уже принадлежишь, Лейсан!» – произнес несколько погромче Саша, и шепнул на ухо: «Ничего, заходи! Потом у нас отработаешь!»… Это было точь-в-точь как в декабре на дне свадьбы у моих родителей, он пошутил, как и я… или не пошутил?

Мы все вместе отпраздновали окончание Сашей училища, и он проводил меня домой. Сначала мы шли медленно, прогуливаясь, затем шли быстрее. А как увидели, что я пешком не успеваю вернуться до условленных 22 часов, пришлось бежать.

– Мне надо было домой до десяти! Мы опаздываем, надо сейчас бегом! – скомандовала ему.

– Нет, Лейсан, нам надо бежать не оттого, что мы опаздываем. Помнишь, чему Флора учила? Надо мыслить позитивно! Мы бежим, потому что мы успеваем!

Было ощущение, словно если я вернусь после десяти, меня дома, как говорится, «родители убьют»… В переносном смысле говорится, конечно… На часах у Саши было 21:50, и те последние 10 минут мы бежали, чтобы успеть…

Родители как увидели Алекса, узнали новости, то тоже поздравили его с получением 5-го разряда. А мы стояли у нас в коридоре, часто дыша, запыхавшиеся и вспотевшие…

19 июня 1997. Нет, все-таки, первый поцелуй! Дубль-два!

Обожаю «впервые».

Впервые – это такое слово волшебное. Как будто бы что-то манящее, невиданное, будто подпрыгнула повыше – и увидела что-то, что скрывалось за стеной, за обычными рамками повседневности. Например, впервые окунуться в прорубь или впервые попробовать настоящий кокос, впервые самой вкусно запечь рыбу, или впервые танцевать с мальчиком, впервые держаться за руки… Наверное, молодость и хороша именно тем, что столько вещей можно попробовать впервые!

Саша выполнил свое обещание – погулять «ночью». Мы бродили по горам, по тем, где хорошо наблюдать закат. Самые длинные дни года! После заката мы забрались на холм повыше и смотрели, как в темноте смотрится наша Кама, как на том берегу горят огоньки – белые, рыжие, а от них по бело-сиреневой синеве воды стелются отраженные длинные световые тропинки.

Людей кругом почти нет, редкие парочки попадаются. Казалось бы, можно не беспокоиться, хоть обнимайся, хоть целуйся – мы все тут, словно в сказках Софьи Прокофьевой, словно Астрель – «Принцессы Сумерки»… Только все равно все тут всех знают. Сегодня я в очках гуляла, так вот, пока шла, видела по пути Диму со старой своей школы с одной девочкой; видела Мариночку, с которой однажды в гостях познакомилась, она шла с каким-то мальчиком, и вроде это не был Антон с нашей школы; еще видела Прокофьева с одной очень худенькой девочкой, если правильно разглядела. Но ни с кем я не здоровалась, старалась делать вид, что никого не замечаю, и все проходили мимо, как будто не замечая нас. Возможно, это часть этики улицы – не замечать?

Мы шли с прогулки, и уже готовились пересечь проспект Раскольникова, как Саша перешагнул бордюр, встал на проезжую часть и остановился. Проспект Раскольникова – самый узкий проспект, где тогда машины проезжают редко, наверное, раз в час… Если только не праздник какой на Майдане, Сабантуй или День Молодежи. Саша оказался на проезжей части, а я стояла на бордюре. Машин не было. Мы застыли так, он на дороге, а я на бордюре, и смотрели друг на друга.

Оттого, что я стояла на высоком бордюре – от этого мои очки оказались почти вровень с его глазами, чуть-чуть ниже. Саша остановил меня, обнял за талию. Молча он поцеловал меня в щеку, а потом только-только дотронулся до губ… как откуда ни возьмись – резкий сигнал машины. Скорее всего, самая черная «Ауди»… что как раз и возникла в арке первого июня, когда Саша дрался с пацанами из нашего комплекса. (В Челнах не так много новых «Ауди», можно сказать, все они наперечет) … По-моему, и тот же самый водитель – лет сорока. Он подъехал к нам, быстро и плавно опустил стекло окна (там у них в «Ауди» не надо ручкой крутить, быстрый автоматический стеклоподъемник) … Водитель неспешно оглядел нас, подростков, и, как будто рассердившись за наше неподобающее поведение, крикнул нам:

– Что вы тут стоите сосётесь? Прямо на проезжей части? И вообще, уже одиннадцать! Марш по домам!

У него в машине сзади показалось какое-то темное шевеление, и после слова «одиннадцать» послышался единодушный с ним собачий лай в интонации хозяина в словах «по домам»: «Ав! Ав!». Тоже неодобрительный лай.

Ещё раз «бибикнул» в сердцах, и уехал. А Сашка подхватил меня под плечи, спустил с бордюра, и мы перебежали через проспект Раскольникова, и после этого продолжили бежать. В общем, мы оба были по-разному возбуждены. Я была так напугана такой встречей на безлюдной улице, а он бежал за мною, догонял меня. Но долго я бежать уже не могла… и мы вместе встали перевести дыхание, опершись на свои колени, пытаясь отдышаться… а его более натренированная «дыхалка» позволяла ему смеялся. Мы были у ворот той самой школы, где я раньше училась с Асией. Я прислонилась спиной к пыльным школьным воротам, а он подошел ко мне, и закрыл меня собой, схватившись за стальные прутья ограды. Отступать дальше было некуда.

– Так можно? Хочешь, я тебя поцелую?

– Я не хочу. Но можно.

– Как это?

– Да уже поздно, ты слышал, водитель же сказал, что уже одиннадцать часов, – и я предложила альтернативу: – Давай завтра?

– А я бы хотел сегодня тебя поцеловать. Раз уж никак не получается…

– Хорошо, но только один раз.

– Хорошо, ладно. Давай хоть один раз.

– Только очки сниму, тогда целуй!

Мы поцеловались один раз. Но целовались очень долго. Что-то на меня нереально сильно подействовало, что робкий поцелуй перерос в страстные объятия с участием моей предательской левой руки… Правая рука была более сознательна и очки держала. Я не хотела его отпускать, тем более, что обещала только один раз. Это не я, это моя левая рука так сама обнимала Сашу за шею, гладила его плечи. Его же обе руки так и оставались на металлических прутьях ворот. Он вцепился в ворота, а я вцепилась в него… Прямо чувствовала, как его мурашки перебегают с его спины на мою руку.

Не знаю, сколько времени это длилось. Я подумала, что вообще сошла с ума. Все, вот и поцеловались. Он опустил левую руку. Через минуту Саша отпустил и правую руку, которой он зачем-то всё еще держался за ворота над моей головой, снял её с ограды, сделал шаг назад. Я отвернулась от него в сторону забора, оглядывая территорию своей бывшей школы. Мы с пару минут стояли молча. Сами были в шоке от того, что только что произошло.

Тут мне вспомнилась частушка, и я её напела:

– Ты прижал меня к забору,

Не наделай мне беды!

Я ж тебе не городская,

Как поженимся – тады!3

Он обнял меня, поцеловал в лоб, пригладил мне растрепавшиеся волосы рукой, и мы пошли домой по сонным притихшим дворам. То есть я – домой, а он – провожать меня до дома. Саша протянул свой платок:

– Возьми, сотри с правой стороны, у тебя там немного помада размазалась. У меня ничего нет?

Мы вытерли друг другу рот. Чтобы никто не догадался, что мы целовались… пока вытирали, он шепнул:

– А я думал, что ты «городская»… – и снова погладил меня по волосам… и удивленно посмотрел на свою руку, которой пригладил мне волосы.

– Что у тебя с рукой, заноза от железной изгороди?

– Нет. Просто руку свело.

Домой мы пришли уже не 19-го, а 20-го июня. Уже было заполночь. В квартире у нас единственных из всего подъезда горел свет. Хорошо, что папа работал «в ночь».

– Ты знаешь, сколько времени? Уже ночь-полночь! – рассердилась на меня мама. – Становись к стенке, стрелять буду!

– Это всё я виноват, – признался Саша. – Мы сегодня забыли про часы… про время…

– Спокойной ночи, Сашка!

Я ему сделала жест: «Уходи, уходи, пока тихо!»

– Ну пока, Лейсан…

– Думаю, теперь я просто должен на тебе жениться! – шепнул он мне уходя, осторожно пожав мне руку.

Хорошо, что мама не слышала! Невесть что после таких слов подумать можно… В общем, я согласна. Мне он очень нравится. Очень. Теперь я по-настоящему поцелованная девушка.

Как там в песне про «Школьную пору»? «Может, я смелая слишком, что разрешила себя по-це-ло-вать?». Ух, отчаянно смелая, опрометчивая, бесшабашная. Сама от себя не ожидала. И, главное-то, что то пришла в комнату, думаю, сейчас надо снова, наверное, поплакать? Да что-то совсем не плачется. Не могу понять, да отчего я в тот раз плакала, когда меня просто губами коснулся, что это было?..

20 июня 1997. В гостях у Марины Вячеславовны

Вечер пятницы. После библиотеки только успела прийти домой и полы помыть, как пришел с завода Саша. Он предложил мне пойти в гости к своей «духовной сестре» Марине, она звала нас в гости. С Мариной мы встретились впервые у Флоры дома, потом виделись на вечере за день до нашего первого настоящего поцелуя (с Сашей, не с Мариной), когда Саша защитил диплом в училище. Она давно хотела со мной познакомиться поближе. Марина – она Сашина крестная. И меня она тоже просит лучше звать себя «Марина». Хотя, например, я уже и человека, кто на десять лет меня старше, не могу просто звать без отчества. Маратом. Нет, только Марат Нурбулатович. Ладно, пусть просто Марина. По неизвестным мне причинам он зовет её без отчества, и не «крестной мамой», а «сестрой», «духовной сестрой». Она добрая женщина, такая женственная и красивая. Милая… Не знаю, сколько ей лет, но она моложе Полины Петровны. Ей около 38-ми лет. Марина Вячеславовна скоро год как работает в «Челныводоканале», до этого работала на «КамАЗе». Возможно, ей самой нравится считать себя Сашиной «сестрой», психологически легче, тем более, что она хорошо и молодо выглядит.

Почувствовала, что Саша и Марина во многом похожи – в отношении к жизни, в шутках, в одних и тех же словах, в одних и тех же идеалах. Неожиданно для себя самой осознаю, четко вижу, кто был тот человек, который весь этот год как бы стоял за спиной у Саши, поддерживал его и нашептывал ему, как себя вести. Это она. Марина Вячеславовна.

Марина знала обо мне – если не считать долгой беседы о целомудрии, любви и верности у Флоры да семейного «праздника защиты» – знала меня в основном со слов Саши. Мне казалось, что она и правда слишком много знает обо мне. Вот этот человек, этот «тайный темный кардинал», вот кто его воспитывает и им руководит. Пообщавшись с ней, внезапно осознала: вот откуда этот целый «кусок Саши» с его шармом и обаянием, жизненной позицией и духом доброжелательности. Вот почему он меня бережет, вот отчего «не так поставил себя» (по мнению Паши). Значит… Значит, он весь этот год отражал, словно зеркало, её, Марину. Свет её души, многогранность её мысли и сияние смыслов её характера.

Даже почувствовала между ними душевное тепло, даже нежность, заботу… Знаю, к ней мне нечего ревновать. У Марины на лоджии все щели на зиму были заделаны утеплителем, и Саша пришел заодно снять этот утеплитель, потому что… ну, уже конец июня, жара приближается! Мы уже давно спим с открытыми форточками… А до этого много работы, все некогда было, и ей, и Саше тоже… Я хотела Саше помочь, но Марина Вячеславовна позвала на кухню.

Когда мы остались вдвоем, то она наедине негромко сказала мне, что видит во мне Сашину невесту. Ни мать, ни сестра весь этот год не так серьезно относились ко мне. Да как можно относиться к девочке в шестнадцатилетнем возрасте, да еще и маленькой ростом, на вид вообще лет четырнадцать? А Саша, оказывается, сказал им, что женится на мне. Вот так да! Огорошила меня Марина…

Призналась ей, что у нас с Сашей не было ничего. Мы весь год только дружили – и всё. Откуда у него взялись столь основательные планы на меня?..

– Саша обещал жениться на мне? Он ничего мне не говорил о своих планах. Я думала, он тогда шутил так. Он мне ничего не обещал.

– Это потому что он слишком ответственный, чтобы сначала обещать, а затем делать. Саша сначала делает, потом обещает, – сказала Марина.

– Ну, «сначала делает, потом обещает» – звучит не совсем и не всегда надежно. Это смотря что делать и что обещать… – усомнилась я, дав понять, что думаю над каждым её словом!

– В точку! – Марина засмеялась и щелкнула пальцами. – Молодец! Ты даже умнее, чем я себе представляла…

Мы вместе засмеялись. К моменту, когда Саша закончил работу на лоджии, мы уже вовсю обсуждали мои текущие планы – поехать в следующем году в Казань поступать в КГТУ им. С. М. Кирова (бывший КХТИ) учиться на эколога. Наконец, Марина с «Челныводоканала» – тот человек, который не только видит во мне Сашину невесту, но и всерьез верит, что я могу стать хорошим и востребованным специалистом по защите окружающей среды.

Самое удивительное, к чему я даже приревновала – на прощание они привычно подняли руки, встретившись ладонями, пожали руки, глядя в глаза. Значит, это вовсе не «наше» с ним, как я раньше думала… Это «их» рукопожатие.

21 июня 1997. «Люблю». О женской и мужской ревности

Вечером Алекс проводил меня до дома, а я все чувствовала две противоречивые стороны отношения к Марине: восхищение ею, и ревность к ней; её жесты и тени её эмоций – которые я люблю в Саше, но – с другой стороны, – это же он все «стащил» у нее… Оказалось, что дома меня уже час как ждала Каролина, они сидели с мамой и пили чай на кухне. Тогда и мы все вчетвером (мама, Каролина, Саша и я) собрались идти на Каму.

И тут вдруг появился Паша! Удачно, если бы он пришел на минуту позже, то у нас дома уже никого бы не застал. Мы пошли на Каму впятером с моей мамой. Погода была теплая, летняя, свежая – после легкого летнего дождя, запах свежей травы и прибитой пыли. Покатались на катамаранах.

Конечно, в известной степени вела себя скромно и прилично; изо всех сил стараемся делать вид, что мы с Сашей просто друзья, и что всё как обычно… Но и Каролина, и Паша несколько раз странно так смотрели на нас, я чувствовала это. Паша смотрел жалостно и влюбленно, – стоило посмотреть в ответ на него, как он сразу же резко отводил взгляд в другую сторону. Стеснялся?

Мы катались на катамаране все впятером: мы с Сашей, Каролина с Пашей, и моя мама. Искренне рада тому, что Паше нравится Каролина. Мне хотелось заинтересовать Каролину, какой интересный у нас тут кавалер из Елабуги. Я хвалила своего «братишку», Пашу, – как бы невзначай, не всерьез, безобидно. Нет, я не думала, что могло бы показаться, что я заигрываю с ним… Сначала в шутку выпрашивала кассеты4 с музыкой: у Паши – как у любого диджея – они есть. Потом я говорила, что хотелось бы нам (с Каролиной) послушать его радиоволну хоть в записи. У Паши такой приятный голос, и он умеет находить забавное в обычных повседневных вещах, хотелось бы заценить Пашино мастерство радиоведущего. Паша сказал, что он приедет в субботу 28 июня, и тогда все привезет…

В тот вечер, как только мы вернулись домой, моя мама наедине обратила мое внимание на то, что я вела себя нехорошо.

– Я не знаю, кто для тебя Алекс, друг или не совсем друг…

– … или даже будущий муж… – продолжила её мысль.

– Тем более, и подавно! Не знаю, кто тебе Алекс, ты его одна Саша зовешь? … – мама вопросительно пожала плечами и решила продолжить. – Сегодня при Саше ты сегодня несколько раз давала ясно понять, что тебе нравится Павел. Ты хочешь, чтобы он ревновал тебя к своему другу? Ты даешь надежду обоим. По-моему, такое поведение ничего хорошего о тебе не говорит. Подумай об этом.

Ну что ж, я, признаться, подумала об этом. Я думала о его ревности… И о моей ревности… Как это все работает? Стоит мне обратить на кого-либо внимание – и этот интерес тут же становится взаимным. А стоит проявить интерес на словах, похвалить этого кого-либо, даже без намерения влюбить в себя – так это я «даю надежду».

Нет уж верно, если уж и морочить кому-то голову, то кому-то одному! И все-таки, к своему внутреннему искреннему сожалению и раскаянию – я почувствовала даже какое-то незримое тайное удовольствие от того, что Паша пару раз посмотрел на меня как влюбившийся мальчишка. Почему? Мне нравится его виноватый взгляд. Поскольку… Да, так ему и надо, будет знать, как обзываться! Нет, это глупо… Почему? Потому как догадывалась, что Саша в этот момент ревнует. Опасные игры, нехорошие игры… Эх, мне самой совестно, насколько же я могу быть несносная и вредная!

22 июня 1997. Можно считать себя невестой

Как обычно, сегодня траурный день. Великая дата. 22 июня началась для России – тогда для Советского Союза – Великая Отечественная Война. Как хорошо, что сейчас нет войны. Правда, война обычно всегда где-то на Земном шаре, да есть. Хорошо, что война – она не у нас.

Думая об этой дате в этом году, я желаю одного: лишь бы только не было войны. Особенно – только не в этот год, пожалуйста! В этом году Алекс идет в армию. Не могу и предположить, как же тогда девушки пережили потерю своих братьев, отцов и своих любимых в те трудные военные годы?

Сашка пришел. Он такой милый, он стал такой высокий и красивый, такой хороший и соскучившийся – за один день. Мне кажется, что и я сама как-то лучше, милее и красивей становлюсь, открытая им и озаренная его любовью!

– Я мечтаю, что будет такой день, когда мы будем с тобой жить вместе.

– Это предложение? – спросила я в кокетливом тоне…

– Да. Это такое предложение. Поживем-увидим… Мы будем вместе?

– Поживем-увидим… – точно так же передразнила его я.

– У тебя такой хитрый взгляд. А я серьезно. Я хочу жить с тобой.

– Я тоже хочу быть с тобой, – поняв всю серьезность слов, повторила за ним, поменяв только одно слово. А то звучит, словно мы решаем прямо сейчас съехаться.

– Я хочу жить с тобой, – снова повторил он. – Можно, я буду считать тебя своей девушкой? Своей невестой?..

– Но тогда и мне можно считать тебя своим парнем, своим женихом?

– Конечно!

Немного помолчав, я подумала так: «Это то самое, чего Саша и добивался. Чтобы я больше ни с кем не заигрывала, не восхищалась, и ни на кого не смотрела в ожидании любви – кроме как на него»… Возможно, Саша думал, что в эту паузу я про себя взвешивала все «за» и «против».

– Да, ты можешь считать меня своей невестой. Хорошо, буду считать теперь себя твоей невестой. Прямо с сегодняшнего дня.

В это воскресенье мы сходили в наш подростковый клуб, там Эммы Мелентьевны не было, шло на занятие по рисованию. Нам сказали остаться. Мы коллективно рисовали наброски под названием «Единение». Вроде это был конкурс рисунка для логотипа какой-то местной газеты. Нарисовали два цветка – красный и синий – тянутся друг к другу… Затем была мастерская для подростков «Психология общения». Пока нам рассказывали о нашей подростковой психологии, он держал мою руку, и тихо писал мне на ладошке «Люблю». Поэтому я все равно ничего не запомнила из ««Психологии общения», только то, что он по одной букве выводил пальцем на ладони… «Люблю»… Много-много раз.

Теперь я невеста, так, заранее обозначенная невеста. Он и не знает, как я всегда во всех влюбляюсь… Как это теперь мне не делать вид, а быть невестой, как настроить бы себя, чтобы больше вообще ни в кого никогда не влюбляться? Это даже не о торжестве разума над чувствами, это о торжестве одного чувства надо всеми остальными!

23 июня 1997. Рома, который не Роман

«Понедельник – пора на работу!» – как это круто звучит, когда встаешь, потягиваешься, будто бы нехотя идешь в библиотеку. Максимум на пять часов. Особенно, круто, когда ты всего-то шестнадцатилетняя школьница. А уже невеста. И уже и на работу идешь. Смотрю на себя в зеркало, распрямив плечи и откинув голову назад…

– Мама, можно твою помаду?

– Какую? Ту, что в ванной? Бери.

Ух, какая я взрослая… На работе, деловая и деятельная, раскладываю журналы в отделе периодики. Откуда не возьмись, кто-то подходит сзади, и закрывает мне глаза руками.

– Кто? – спрашивает кто-то сзади.

Я совершенно не понимаю, кто бы это мог быть. Во-первых, голос не девичий, и это не может быть никто из сотрудниц библиотеки.

Во-вторых, это и не голос Саши. В третьих, к тому же он сейчас на заводе должен был бы быть. Вряд ли ему на работе поручили пойти в «КамАЗовскую библиотеку». В отдел периодики.

– Я не знаю. Сдаюсь!

Он раздвинул руки.