Монстры хитрее всех! Данешвари Гитти

Глава

ВОСЬМАЯ

Когда Венера проснулась, в сером, затянутом тучами, небе не было ни намека на голубизну. Отсутствие солнца всегда вгоняло Венеру в уныние – в конце концов, она же растение! Откинув мумийно-полотняную простыню и одеяло из шерсти вервольфа, зеленая девушка слезла с кровати, взяла лейку и устроила Чю утренний душ. Когда вода закапала с листьев ручного растения, Венера взглянула в окно, на формирующуюся компостную кучу.

За девять часов, прошедших с тех пор, как Венера в последний раз смотрела из окна своей комнаты общежития, кто-то совершил акт вандализма над небольшой зоной повторной переработки разлагаемых микроорганизмами веществ. Компостную кучу по периметру окружали написанные от руки объявления, гласящие: «Мусор прочь из Школы монстров!» Организм Венеры тут же отреагировал на увиденное: у девушки поднялась температура, нос задергался, на глаза навернулись слезы. Венера подумала о Торалей, и в душе ее вспыхнул гнев. Она была абсолютно уверена, что это уродство – дело рук кошки-оборотня.

Кипящая гневом Венера потеряла контроль над собственным носом. Девушка взорвалась – почти в буквальном смысле слова, – забрызгав все окно. Чихание оказалось таким громким и неистовым, что разбудило Рошель и Робекку.

– C’est trs intressant[31]. Это похоже на произведение современного искусства, – задумчиво пробормотала Рошель, глядя на большие неровные оранжевые пятна пыльцы на стекле.

– Кнопки-заклепки! Если это современное искусство?!

– Вы видели, что Торалей сделала с компостной кучей?! Я уже готова рассказать об этом Фрэнки и Дракулауре на следующем собрании общества «Кусоловей»! Я серьезно! Что с ней такое?! Отчего она такая мондира?! – бушевала Венера, топая ухоженными ножками.

– Извини, что поправляю тебя в такой момент, но ты же знаешь, это мой долг. Такого слова – «мондира» – не существует, и простое его произнесение ничего не меняет, – сдержанным, почти академическим тоном уточнила Рошель.

У Венеры вдруг защипало глаза, а нос снова начал подергиваться.

– Рошель, сейчас, наверное, не самое лучшее время для того, чтобы анализировать правомерность словаря Венеры, – заметила Робекка, отступая с линии огня.

– Но третий пункт одиннадцатого параграфа Этического кодекса горгулий недвусмысленно утверждает, что никто не должен отказываться от намерения восстановить правду из-за ее несвоевременности!

Тут Венера чихнула снова, и эта порция пыльцы, хоть она и уступала предыдущей размерами, вся досталась Рошели. Покрытая оранжевой пыльцой гранитная девушка как-то странно заулыбалась.

– Мерси бу-у-ку, Венера! Ты абсолютно права, Торалей – мондира! Собственно говоря, я намерена объявить об этом на ближайшем заседании общества «Кусоловей», – выпалила Рошель. Глаза у нее сделались стеклянные.

– Ой, мамочки! Нехорошо-то как! – заметила Робекка, и они с Пенни осуждающе покачали головами.

Час спустя Рошель шла к лифту, спускающемуся в катакомбы. Вид у нее был такой, словно она попыталась воспользоваться автозагаром, но потерпела сокрушительное фиаско. Безмолвно страдая из-за своей оранжевости, Рошель вдруг почувствовала, как ее дернули за свитер, потом за руку, потом за ногу – и в конечном итоге грязные руки стали тянуть ее во все стороны разом. Девушку окружали дурно пахнущие, брызгающие слюной тролли с засаленными волосами. Рошель громко вздохнула. Да, сегодня определенно не ее день!

– Мы не любить домашняя работа! – сердито проворчал ей в лицо какой-то тролль.

– Нет домашняя работа! Ты ее делать! Мы не делать! – завопил другой тролль, драматически потрясая кулаком.

– Силь гуль пле, вы должны понять, что домашняя работа – важная часть обучения, подкрепление идей, изученных на занятии, – осторожно пояснила Рошель. Двое троллей замахали корявыми пальцами у нее перед лицом.

– Эй, тролли! А ну прекратили! С девушками так не обращаются! – прикрикнул на тучных упрямцев Дьюс.

– Извини, Дос, – пробормотали тролли и, опустив головы, разбежались.

Момент был такой романтичный и рыцарственный, что Рошель не удивилась бы, если бы обнаружила, что Дьюс восседает на коне, а за спиной его заходит солнце.

– Дьюс! Мерси бо-о-ку! Как это мило с твоей стороны! – выдохнула Рошель. – Я понятия не имела, что домашнее задание вызовет у троллей такую враждебность.

– Я думаю, им просто нравится злиться. Кроме того, у них комплекс Наполеона из-за их роста, – подтрунивая, произнес Дьюс. Тут к ним подошла Клео.

– Я в ярости! Я только что проверила свой гробофон, и ты не поверишь, что сказала эта драная кошка! – бушевала Клео, в бессильном гневе дергая себя за золотые наручные повязки.

Затем раздражительная мумия пнула золотым сапожком соседний шкафчик. И в этот самый миг – так уж получилось – Клео подняла взгляд и увидела скользящую к ней Торалей.

– До «Фабрики зверств» осталось меньше трех недель, и если ты забыла, то я тебе напоминаю, что мы вместе руководим подготовкой, как равноправные партнеры. Так что прекрати пытаться командовать мною! – выпалила Клео.

– Равноправные партнеры? Вот это да! А что ж ты тогда требовала, чтобы я перед тобой расшаркивалась? – парировала Торалей.

– Только после того, как ты принялась намекать, будто в твоей личной иерархии кошки-оборотни стоят выше мумий царского рода!

– Мне плевать, что ты говоришь. Мы будем готовить «Фабрику зверств» так, как придумала я, потому что мои идеи лучше. Так что окажи любезность, возвращайся в ту гробницу, откуда ты выползла!

– И не подумаю, кошка! Либо мы находим компромиссное решение, либо вообще ничего не делаем! – взвизгнула Клео.

– Кошка? Я бы на твоем месте вела себя поосторожнее! Я как раз наточила когти! – многозначительно произнесла Торалей, подергивая ушами.

– Ты мнеугрожаешь? Дикарка!

– Торалей, почему бы тебе не воспользоваться лифтом первой? Я думаю, вам лучше путешествовать по отдельности, – спокойно произнес Дьюс, оттаскивая Клео от соперницы.

Несмотря на шипение и скрежетание зубами, Торалей с Клео позволили их развести в разные стороны и отказались от назревающей потасовки «мумия против кошки-оборотня».

Занятия по катакомбству начались как обычно – с лекции о технике безопасности и правилах пользования защитными очками и перчатками при проведении раскопок. И хотя ни мистер Муммий, ни Рошель никому об этом не говорили, это регулярное напоминание было ее идеей. Горгулья полагала, что монстры-подростки слишком зациклены на себе, чтобы помнить о чем-либо другом, и, следовательно, нуждаются в регулярных напоминаниях.

– Не забывайте, юноши и девушки: для исследований важнее всего твердая рука и непредвзятость мышления, – провозгласил мистер Муммий и жестом велел ученикам двигаться в туннели и начинать копать.

– Ладно, девочки, хватайте инструменты. Пошли пороем, – предложила Робекка, натягивая перчатки и защитные очки.

– Инструменты? А это что, по-твоему? – произнесла Рошель и подняла руку, демонстрируя наманикюренные коготки. – Даже Сладость и Гадость думают, что они лучше любого здешнего инструмента.

– Сладость и Гадость, – повторила Робекка, взглянув на угрюмых троллей. – Я бы никогда не сказала этого при Пенни, но есть в троллях что-то, напоминающее ее. Только никак не могу уловить, что именно.

– Как тебе известно, мой кодекс поведения требует, чтобы я честно ответила на твой вопрос. Это хмурое выражение лица Пенни. Она, как и тролли, всегда выглядит очень несчастной, trs grognon[32].

– Хватит, хватит, – прошептала Рошели Венера, заметив, что из ноздрей Робекки потянулись тоненькие струйки пара.

– Ты думаешь, у Пенни несчастный вид? Как будто она все время чем-то озабочена? – с волнением спросила Робекка.

– Конечно, она выглядит несчастной. Именно поэтому Венера называет ее Надутая Пенни, – искренне ответила Рошель.

– Слушай, Рошель, тебе обязательно было это добавлять? – обиделась Венера.

– Ты думаешь, это я? Это из-за меня Пенни так несчастна? – выпалила Робекка. Ее захлестнула ужасная смесь чувства вины и недоверия к себе.

– Никоим образом. Просто она вот такая вот – примерно как Рошель не может не говорить правду, даже если эта правда совершенно неуместна и ужасно раздражает! – отозвалась Венера, уставившись на свою каменную подругу.

– Девушки! Вы, может, этого еще не поняли, но у нас урок катакомбства, а не болтологии. И если вы не заметили, так я вам сообщаю, что ваши соученики уже начали копать! – заявил мистер Муммий, крепко взявшись за отвороты своей синей вязаной жилетки.

– Извините, мистер Муммий. Мы сейчас же приступим к работе, – пробормотала Робекка и двинулась к ближайшему туннелю.

– Я думаю, тут большинство участков уже разобраны. Может, лучше попробуете поработать в другом туннеле? – предложил мистер Муммий и указал на туннель, начинающийся в дальнем конце кабинета.

Узкий, тускло освещенный проход выглядел аскетично: здесь не было ни резьбы с черепами, ни портретов в полный рост, как в остальных местах катакомб. Несколько кованых подсвечников и цепей-поручней – вот и все украшения туннеля. Посередине U-образного поворота располагался одинокий пункт проведения раскопок, и, судя по его виду, работы на нем были заброшены изрядное время назад.

За поворотом туннель перегораживали разросшиеся древесные корни. На одном из корней была прикреплена табличка, гласящая:

«Источник, где загадывают желания, там».

– Интересно, куда он ведет? – полюбопытствовала Робекка.

Рошель, при всем ее интересе к учебе, на этот раз лишь пожала плечами и запустила в землю коготки цвета чая.

– Нам не задавали исследовать источник, где загадывают желания.

– Просто поверить не могу, что нам нужно заработать зачет, копаясь в грязи. Это же просто детский сад какой-то! – заметила Венера, глядя, как Рошель просеивает кучку земли.

– Пожалуйста, не надо про детский сад. Я всегда немного завидую тем, кто имел возможность на самом деле расти, – тихо попросила Робекка. – Как ты знаешь, меня сделал отец, и в таком виде я и появилась на свет.

– Ага! – воскликнула Рошель и вытащила из земли старинный серебряный ключ.

– Если тебе от этого полегчает, могу тебя заверить, что детский сад сильно переоценивают, – утешила Робекку Венера.

– Мой отец всегда говорил, что он не видит смысла в том, чтобы дети ходили в школу лишь для того, чтобы вздремнуть там и перекусить. Я очень надеюсь, что когда-нибудь все-таки увижу его… – Робекка умолкла, не договорив.

– Непременно, – пообещала Венера и обняла подругу за плечи.

– Qu’est-ce que c’est?[33] – вырвалось у Рошели. – Извините, что мешаю вам копать, но я тут что-то нашла…

– Еще один ключ? – поинтересовалась Венера.

– Нет, куклу, – сообщила Рошель и вытащила из земли деревянную куклу высотой дюймов в двенадцать.

Отчистив находку от земли, подруги внимательно осмотрели грубо вырезанную статуэтку. У статуэтки были большие черные глаза и мрачное лицо.

– Я, конечно, уже давненько в последний раз играла с куклами, но что-то эта страшненькая какая-то, – пробормотала Венера, внимательно рассматривая фигурку.

– Она ужасна! Мне от нее становится как-то совсем не по себе, – нервно отозвалась Робекка.

– Где мистер Муммий? Мне очень хочется услышать, что об этом скажет он, – произнесла Рошель, явно заинтригованная находкой.

Глава

ДЕВЯТАЯ

– Вы счастливицы! Найти такой артефакт в самом начале вашей археологической карьеры! – произнес мистер Муммий. В голосе его послышалась легкая зависть. – У меня ушли годы, чтобы найти что-либо, сопоставимое по важности. На самом деле, если память мне не изменяет, первые семь месяцев я не находил ничего, кроме ключей…

– Не огорчайтесь. Мы тоже нашли кучу ключей, – ободряюще сообщила Венера. – Ну так и что же это такое?

– Куколка судьбы! – провозгласил мистер Муммий, внимательно осмотрев грубо вырезанную фигурку. – Исторически подобные куколки выдавали прорицатели в качестве предупреждения о надвигающемся несчастье.

– Отлично! Именно этого нам и не хватало – новых предзнаменований несчастья! – саркастически произнесла Венера.

– Мистер Муммий, мои подруги чрезвычайно суеверны – как и большинство монстров, насколько я теперь понимаю, – сказала Рошель, глядя прямо в глаза преподавателю.

– Не волнуйтесь, девушки. Белые кошки, белые летучие мыши, куколки судьбы и даже прорицатели не способны предсказывать будущее. Помните: знание – вот лекарство от любого бедствия! – произнес мистер Муммий с важным видом, словно читал лекцию перед полным классом учеников.

– Спасибо за мудрые слова, мистер Муммий, – откликнулась Рошель, радуясь тому, что обнаружила в школе еще один разум, руководствующийся логикой.

– И что нам с ней делать? Положить в шкаф с находками? Закопать обратно? – неуверенно поинтересовалась Робекка. Странная кукла все еще пугала ее.

– Мистер Муммий, я понимаю, что это не принято, но, может, я могла бы оставить ее себе на память? – спросила Рошель.

– Не вижу никаких препятствий к этому. У меня уже есть несколько штук, – ответил мистер Муммий. Венера с Рошелью громко сглотнули. От идеи Рошели принести эту черноглазую статуэтку к ним в комнату подругам сделалось не по себе.

Салемский «Пере-кусь» стал популярным – почти настолько же, как «Гробокофе», – заведением, в котором ученики любили бывать после уроков – особенно те, кто жил в кампусе. В коце концов, есть пределы количеству еды из Пожиральни, которую способен перенести желудок. Рассевшись кружком на розовых стеганых подушках, Робекка, Рошель, Венера и Ки Клопс потягивали Кроко-Колу из черных стаканов с крылыками, как у летучей мыши, вместо ручек. Посреди стола красовалась зловещая куколка судьбы.

– Я понимаю, что я, как циклоп, чувствителен ко всему, что касается глаз, но у этой куклы глаза и вправду жуткие, – сказал Ки, отодвинув тарелку с недоеденными хрустящими кусариками.

– Мне все равно, что ты скажешь, Рошель. Этой вещи в нашей комнате не будет, – решительно заявила Венера.

– Вы ведете себя смехотворно. Это же всего лишь кукла, неодушевленный предмет, – сказала Рошель и покачала головой, не в силах поверить в такое поведение друзей.

В этот момент Ки потянулся за своей Кроко-Колой, но поскольку страдал нехваткой объемности зрения, по пути случайно сшиб куклу.

– Извините, пожалуйста, – тихо пролепетал Ки.

– Ничего страшного, – успокоила его Робекка, положив свою руку цвета меди поверх руки юноши, к его радости.

– Зют! Кажется, она треснула, – произнесла Рошель, подбирая куклу. – Или нет?

Рошель повернула фигурку, и та открылась. Внутри ее туловища, в забитой паутиной полости, лежал старый на вид желтый свиток.

– Что там написано? – с нетерпением спросил Ки, когда Рошель развернула пергаментную бумагу.

– «Вы думаете, что можете доверять им, но вы не можете им доверять», – прочитала через плечо Рошели Венера.

– И что это значит? – спросила Робекка.

– Не знаю, – призналась Венера. Она забрала бумагу у Рошель и понюхала ее. – Запах душистый, похоже на розы и лилии…

– Можно мне? – попросила Рошель и поднесла лист бумаги к своему серому носику. – Очень знакомый запах. Наверное, похоже на духи моей grand-mre[34].

– Заржавей мои подшипники, этот запах мне напоминает о мисс Подлётыш, – пробормотала Робекка.

– Да, верно, – неохотно подтвердила Венера, и на лице ее отразилось беспокойство.

– Может, я перестраховываюсь, но полагаю, что это – повод сходить к мсье Муммию, – задумчиво сообщила друзьям Рошель.

Выходя из «Пере-куся», они заметили у стойки Фрэнки с Дракулаурой: те сидели рядом на высоких барных стульях, декорированных паутиной, и пили железный коктейль.

– Честно говоря, я совершенно не понимаю, как ты можешь пить эту штуковину в таких количествах, – сказала Фрэнки, потрогав уголки рта. – Привет, девчонки! Привет, Ки!

– Фрэнки, Дракулаура, мы не хотели мешать вам. Просто решили поздороваться с коллегами-кусоловьями, прежде чем отправиться на поиски мистера Муммия, – вежливо произнесла Рошель, держа куколку судьбы под мышкой.

– Да здравствуют кусоловьи! – подмигнув, отозвалась Фрэнки. – Мы просто говорили сейчас о том, как быть с «Фабрикой зверств». Поверить трудно, но до конкурса всего пара недель. Вы уже решили, что будете делать? – спросила у трех подруг Фрэнки.

– Э-э, пока нет, – ответила Робекка, смущенная тем, что они еще и не начинали думать про «Фабрику зверств».

– Кстати, если вы ищете мистера Муммия, попробуйте зайти в «Гробокофе». Я слыхала, он организовал там нечто вроде группы поддержки для преподавателей, вместе с мисс Детоед, доктором Вустрецом и даже с мистером Хряпом. По-видимому, они считают, что учить монстров-подростков сверхтрудно, но лично мне кажется, что быть монстром-подростком на-амного труднее! – пошутила Дракулаура и улыбнулась во все клыки.

Пройдясь до «Гробокофе», Робекка, Рошель, Венера и Ки обнаружили, что Дракулаура была права: преподаватели действительно проводили там заседание группы поддержки, или, точнее говоря, самозабвенно жаловались друг другу.

– Никто из них не ценит поварское искусство! Потому я и мечтаю, чтобы во всем городе запретили продажу готовых блюд навынос и микроволновки! Тогда им пришлось бы научиться готовить! – разразилась тирадой мисс Детоед. Ее перебил мистер Хряп:

– Это еще что! Меня они целыми днями донимают просьбами дать взаймы мою маску – чтобы попугать приятелей! – раздраженно сообщил он.

Рошель не знала, что лучше, вмешаться в ход собрания или подождать. В конце концов она приняла решение, вспомнив, что Этический кодекс горгулий говорит, что если тебя что-то беспокоит, лучше сказать об этом как можно раньше.

– Послушайте, нам очень жаль, что мы мешаем вам пить кофе-глясе и беседовать, но нельзя ли вас на одну минутку, мистер Муммий? – вежливо попросила Робекка.

– Конечно, – согласился замотанный в полотняные бинты преподаватель и встал из-за стола.

– Мы бы не стали беспокоить вас после окончания уроков, но мы нашли внутри куколки судьбы вот эту записку. И от нее немного пахнет духами мисс Подлётыш, – объяснила Венера.

Мистер Муммий бросил взгляд на записку, понюхал ее и покачал головой.

– Девушки, от нее пахнет цветами. Это могут быть чьи угодно духи. Плюс к этому, записке, возможно, больше ста лет. Поверьте мне: кто бы ни предупреждал нас, он давно уже скончался, – сказал мистер Муммий, вернул подругам записку и покинул «Гробокофе» вместе с остальными преподавателями.

– В последний раз говорю: мы не будем брать в качестве темы Древний Египет! – пронзительно завопила Торалей. Этот вопль привлек внимание всех, кто находился в кофейне.

– Пускай, но и полосатых кошек мы тоже не возьмем! – яростно парировала Клео.

В нескольких шагах от подруг обнаружился вечно воюющий дуэт, Торалей и Клео. У обеих в руках были стаканы с кофе-глясе. Но девушки не просто держали напитки – каждая целилась им в соперницу, словно оружием.

– Бэби, поставь, пожалуйста, стакан, – распорядился Дьюс, обращаясь к Клео. – На тебе сегодня твой любимый комбинезон из золотой кисеи. Ты же не хочешь его загубить, верно?

– Я лучше загублю все наряды в моей гробнице, чем соглашусь, чтобы «Фабрика зверств» была о кошках!

– Клео, не говори так. Ты меня пугаешь, – пробормотал Дьюс и обеспокоенно взглянул на Клодин.

– Торалей! Клео! Давайте вы опустите стаканы одновременно? – предложила Клодин, поигрывая кончиками своих ухоженных волос. – А потом мы сядем и найдем какой-нибудь компромисс. Например, сделаем темой египетских кошек. Или вообще уйдем и от Египта, и от кошек.

– Забудь, Клодин! Этого не будет! До «Фабрики зверств» всего две недели, поэтому мы будем делать все по-моему, потому что это лучше всего! – заявила Торалей и слегка приподняла стакан с кофе. Клео, конечно же, последовала ее примеру.

Напряжение нарастало. Взгляды все присутствующих были прикованы к соперницам. Все застыли и молча следили за битвой за власть двух крупнейших эгоманьячек школы.

Не сумев достучаться до разума Торалей либо Клео, Дьюс и Клодин отступили, торопясь убраться с линии огня. Однако же, стоило исчезнуть этим двоим, как на сцену вышла Цзинифайр. После случившейся перепалки кусыцюаньская драконица не могла больше молчать и терпеть.

– Извините, девушки, я случайно услышала о вашем затруднительном положении. Мне кажется, тут может помочь одна старая кусыцюаньская пословица, – вмешалась Цзинифайр. – «Если сражаешься с врагом от всего сердца, возможно, скоро назовешь его другом».

– Это откуда? Из печеньиц с предсказаниями? – язвительно поинтересовалась Торалей.

– Скорее из сборника бесполезных высказываний, – раздраженно бросила Клео, не отрывая взгляда от Торалей.

– Вы обе очень невежливы и незрелы, – отозвалась Цзинифайр и подожгла стаканы, вынудив соперниц бросить их.

– Эй, ты чего?! – взвыла Клео. Внезапная, совершенно неожиданная вспышка пламени заставила ее занервничать.

– Да, вправду – ты что, спятила? – набросилась на Цзинифайр Торалей. – Можешь теперь даже не мечтать, чтобы тебя пригласили в общество «Кусоловей», потому что этого не будет никогда, уж поверь мне! И «никогда» – это значит никогда!

– Не зли дракона, если не готов сгореть, – с жутковатым спокойствием произнесла Цзинифайр.

– Вот так и создается дурная слава драконов! – прошипела Торалей.

– Я не создаю драконам дурную славу. Это твое поведение создает монстрам плохую репутацию! – отозвалась Цзинифайр. – И я хочу, чтобы вы знали, что не далее как вчера вечером мисс Подлётыш сказала мне, что я очень важна не только для дракнов, но и для всей Школы монстров.

– Заклинание это или просто очень грубая лесть, но мисс Подлётыш определенно взялась за Скелиту и Цзинифайр, – прошептала Робекке и Рошель Венера.

– Пардон муа, Венера, одну секунду, – попросила Рошель и помахала рукой Цзинифайр. – Хоть я и ценю твой конструктивный подход к решению проблемы, я все же должна напомнить, что пользоваться огнем в помещении очень опасно.

– Благодарю за совет, но тебе следует знать, что мисс Подлётыш дала мне разрешение использовать мой огонь, когда я сочту это необходимым, – уверенно произнесла Цзинифайр.

Затем молодая драконица кивнула, улыбнулась и ушла.

– Либо у нее непомерно высокое представление о себе из-за лести мисс Подлётыш…

– Либо она под контролем старшей драконицы? – перебила Венеру Рошель. – Хотя если мисс Подлётыш и контролирует ее, то не посредством шептания. Цзинифайр ведет себя совсем не так, как все в прошлом семестре.

– Что ж, думаю, мы просто добавим это в список тех вещей, которые нам следует выяснить, – простонала расстроенная Венера.

Тем временем Клео и Торалея, стоящие в лужах кофе-глясе, продолжали злобно глядеть друг на друга.

– Лед мне в зажигалку, ну и грязища! Кто бы мог подумать, что можно поджечь кофе-глясе! – выпалила Робекка. Ки встал рядом с нею. – Я с радостью помогу моим коллегам-кусоловьям убрать тут.

– Я тоже могу помочь, – любезно вызвался Ки. Клео и Торалей развернулись и удалились, не сказав ни слова.

– Или мы можем сделать все сами, – пошутила Робекка, обращаясь к Ки. – Не беспокойся, я настоящий специалист по уборке паром.