Дерзкая Одувалова Анна
– Разумеется, за исключением вас, миротворицы.
У нее был такой вид, словно она собиралась его укусить, если бы ей позволили.
– Чего я действительно жажду, так это, чтобы вы изрубили друг друга своими мечами и сбросили в море. Мне нет дела до мира в Англии, и им всем тоже. Вы все помешаны на оружии.
– Согласен. Вероятность, что в Англии установится мир, так же мала, как исчезновение самой Англии с лица земли.
Слегка отстранившись, она посмотрела на него с подозрением, а он осторожно спросил:
– Как вы думаете, что они хотят взамен? Если не ради переговоров, то зачем вообще его пригласили?
– Понятия не имею.
– Вот это, например, грубая ложь. – Костяшкой пальца он провел по ее щеке. – Почему бы просто не сказать, кто вас сюда прислал?
Она зажмурилась, будто собралась капитулировать, а потом открыла глаза, и он заметил, как на краткий миг в их серых глубинах отразилась зелень весенней листвы.
– Меня никто не посылал. Отец Питер мой друг. Мы познакомились, когда я короткое время служила няней в доме знатных людей. Барон… умер. – Всего лишь небольшая заминка, но как многое сказала о ней: теперь Джейми точно знал, что все это ложь и никуда не ведет. – А Малден прибыл за наследниками. Мои услуги больше не требовались. Возможно, я была не слишком умелой. Как бы то ни было, я ушла. С Роджером.
– А ваши родители?
Этот вопрос, казалось, лишил ее дара речи. Время шло, а она все молчала, но вот наконец, будто на что-то решившись, произнесла:
– У нас нет родителей. Это случилось, когда мы были совсем маленькими.
Он был уверен, что ничем не выдал себя: за десятилетнюю службу королю научился не открывать больше того, что отразило бы зеркало, – но все же подумал: «Она сирота. Как и я».
Солнце скрылось за верхушками деревьев, скоро на землю спустятся сумерки и из низин и оврагов поднимутся весенние туманы.
– Значит, – заговорил он медленно, – вы здесь по зову сердца. И это дело с отцом Питером связано только с документами и договорами и ни с чем больше.
– Мне неизвестно, что у отца Питера в голове и сердце, но я знаю: он мой друг. Когда-то он спас жизнь мне, и если хватит сил, теперь я отплачу ему тем же.
«Совершенно нелепо. Этот маленький эльф, который ненавидит мстительных королей и воинственных дворян, хочет тягаться с ним, Джейми, хранителем секретов, участником тайных заговоров и знатоком стольких способов убивать, что никогда не пройти в ворота рая? Она собиралась спасти отца Питера? Перехитрить всех? Тем не менее да, собиралась… собиралась обмануть его. Да, в данный момент она стояла связанной и едва дышала, но в ней все-таки что-то было – какая-то внутренняя непоколебимость, настойчивость. Решительность, поморщившись, поправил он себя, удерживая ее взгляд, испуганный, но немигающий, переменчивый, как ветер, вода или воздух, и опасный, как шторм на море или жгучее солнце в пустынях Палестины, – и упрямый».
Возможно, удивление оттого, что в таком маленьком костре он обнаружил такой жар, объясняло, почему он не прижал ее сильнее, почему долго думал, не наклониться ли, чтобы коснуться губами этой нежной шейки.
Или, возможно, ему помешал неожиданный треск ветки под чьим-то сапогом? Оглянувшись, он увидел Рая и спросил отрывисто:
– И где же Роджер?
– Надежно привязан к дереву.
Джейми резко отошел от Евы, нечаянно ударив себя по локтю рукоятью меча. У него была уйма кинжалов, закрепленных по всему телу, и он носил кольчугу, которая защищала от любой, кроме разве что самой мощно выпущенной, стрелы.
А на Еве была синяя юбка.
Несколько мелких белых цветочков, которые обрамляли ее лицо, запутались в волосах и, покачиваясь на темных прядях, свисавших до бедер, напоминали маленькие свечки, плывущие вдали по реке.
Что он почувствует, если опустит пальцы в эту реку?
Он ощутил какую-то странную, очень слабую боль в груди, но, оставив ее без внимания, повернулся к Раю, который стоял, скрестив руки, и наблюдал за ним.
В низине над ручьем начали образовываться крошечные полоски тумана и, закручиваясь, тянуться вверх. Двадцать лет дружбы связывали их с Раем, и все двадцать лет друг страдал из-за не всегда обдуманных, но зато непременно полных опасностей действий Джейми.
В восемь лет это были неистовые драки на улицах Лондона, после которых он, хромая, с трудом добирался в еврейский квартал до дома Рая, где его мать врачевала ему раны ласковыми выговорами и горькими настойками, но всегда только что-то одно приносило пользу. Уже с двенадцати лет он выполнял секретные поручения баронов, передавая послания, умел скакать на лошади, а в тринадцать был завербован на службу к королю Иоанну.
И каждый раз друг бросался за него в драку, руководствуясь какими-то своими, не всегда понятными, но очень серьезными соображениями. Джейми был обязан Раю жизнью, ведь именно он, встретив на улице совершенно обессилевшего, униженного, полуживого и мечтавшего лишь об одном: поскорее умереть, – юношу, привел его к себе домой. И в тот день Джейми поклялся вернуть ему долг в тысячекратном размере.
Друг стоял со скрещенными руками и молча ждал, а когда Джейми наконец оглянулся, вопросительно поднял бровь:
– Ты закончил?
Тот лишь пожал плечами и раздраженно буркнул:
– Знаешь, если хочешь заняться чем-то полезным, ослабь подпруги на лошадях, и пойдем посмотрим, что там за хижина и какие еще неприятности нам приготовила Ева.
– Ничего я не приготовила! – возмутилась та.
– Я вам не верю, – сказал Джейми и, обернувшись к Раю, добавил: – Надо держать ухо востро.
Глава 19
Ева шла впереди, раздвигая густые заросли, скрывавшие тропинку, что вела на вершину холма. Слабый свет просачивался через сетчатое покрывало из ветвей, как вода сквозь сито, так что было сумрачно, но не темно.
Она помнила все именно таким: незабываемое прозрачное серое свечение, превращавшееся в расплавленное серебро при яркой луне, зеленые листья, кажущиеся черными в тени, и призрачный пейзаж.
Помнит ли это Роджер? Она не рискнула оглянуться, чтобы понять это. Кто знает, на какие мысли это могло натолкнуть Джейми…
Бледно-зеленый мох, свисавший с ветвей, почти светился в сумерках. По обе стороны тропинки лежали полусгнившие остатки огромных деревьев, поросшие грибами и молодыми побегами. Звуки человеческих шагов скрывал пружинящий ковер из листьев и хвои под ногами.
Наконец они достигли вершины холма, где посреди большой поляны увидели покосившуюся и полуразвалившуюся хижину. Южная стена обвалилась полностью, и то, что осталось от крыши, рухнуло на нее. Остальные три стены, покрытые мхом и грибами, еще стояли, накренившись внутрь.
У Евы сжалось сердце.
Ниже полуразрушенного треугольника стропил имелась маленькая боковая дверь, оказавшаяся неподвластной времени и стихии, – кроме разве что краски. Даже теперь, по прошествии десятилетий, все еще можно было разобрать, что когда-то она была выкрашена в нелепый, вызывающе красный цвет и разрисована черным.
Ева заметила, как ее конвоиры безмолвно обменялись взглядами.
– Это что за чертовщина? – пробурчал Рай. – Похоже на творение ведьмы.
– Нечто подобное Ева сделала со своими ногтями, – заметил Джейми.
– С ногтями? – Рай с любопытством обернулся.
Ева сжала кулаки, спрятав разрисованные ногти, но Джейми просто кивнул в ее сторону.
– Посмотри, если позволит.
Они подошли к развалюхе поближе, и он спросил:
– Что это за постройка?
– Кроме того, что она очень старая, ничего не могу сказать, – ответила Ева, оглядываясь.
– Не можете или не хотите?
– Вы думаете, я обманываю?
– Я в этом уверен, просто пока не понимаю, что вы пытаетесь скрыть.
– На сей раз ошибаетесь. Насколько мне известно, здесь прежде всегда можно было безопасно переночевать.
Его ноги твердо, по-хозяйски, стояли на земле, сильные руки были сложены на груди, в уголках рта играла легкая ироничная улыбка, и во всем облике не имелось ни малейшего намека на расслабленность. Правую бровь Джейми рассекал шрам, и Ева была уверена, что отросшая за несколько дней щетина скрывает немало таких же. Черты его лица были довольно грубыми, нос немного искривлен, как будто когда-то был сломан. Обвешанный оружием, он мог и сам служить таковым. Она до сих пор ощущала, как он схватил ее за горло своей рукой в перчатке. Один бог знает, что его остановило, и он сохранил ей жизнь, – по его глазам ничего нельзя определить: они невероятно красивы, но абсолютно непроницаемы. Сейчас, в меркнущем свете дня, они, наполненные угрозой, приобрели глубокий цвет индиго.
Ева утвердилась в мысли, что Джейми из тех, кто прожил трудную жизнь и теперь хотел что-то получить от нее.
– Похоже, о хижине вы действительно не лжете, – наконец высказался он спокойным, раскатистым голосом. Он обладал разной манерой говорить, но всегда угрожающе.
Список тем, по которым она могла бы солгать, оставался открытым, но ни он, ни она не рисковали его продолжить.
Джейми отправил Роджера собирать валежник, Еве велел сесть, а сам быстро выкопал небольшую, но глубокую ямку возле нее и, бросив ей кремень, который достал из своего мешка, сказал:
– Даже со связанными руками развести огонь вы сможете.
Он ушел, а Ева хмуро уставилась на маленький серый камешек. Вспомнилось, как она не могла развести огонь, чтобы спасти свою жизнь, и было несколько зимних ночей, когда от этого зависело само их существование. О-о, какой стыд! Пятилетний мальчик разводил огонь для тринадцатилетней девушки.
Крепко стиснув зубы и свирепо глядя в вырытую ямку, она угрюмо делала то единственное, на что была способна в настоящий момент: укладывала на дно всякую мелочь для розжига костра – тонкие веточки, сухие листья.
Джейми вернулся вместе с Гогом и, взглянув на результаты ее трудов, затем на нее, чиркнул кремнем. Огонь занялся, маленькое пламя вспыхнуло на затянутых паутиной листьях, и Ева не смогла сдержать вздох облегчения, поскольку ненавидела темноту.
Роджер сел рядом и прижался к ее боку. Расположившись по другую сторону костра, Джейми окинул их взглядом, потом небрежным ловким движением вынул из ножен на боку нож и принялся нарезать толстыми кольцами немного сморщенную луковицу и нанизывать на палку. Ева проглотила слюну, но тут услышала шепот Роджера:
– Прости меня. Я виноват: позволил им поймать меня.
– В этом нет твоей вины, – улыбнулась ему Ева.
– Вот и неправда – есть, – донесся до них низкий голос Джейми, проплыв сквозь пламя, похожее на разогретый шелк.
– Простите? – отозвалась она холодно.
– На протяжении всего пути я слышал, как он продирался сквозь кусты, словно медведь.
– Тем не менее его появление вас крайне удивило, – недоверчиво заметила Ева.
Роджер повернулся к ней, а Джейми после паузы проговорил:
– Если кого-то преследуешь, надо быть более осторожным.
– Да, сэр! – с готовностью согласился Роджер, и Еве показалось, что мальчика обрадовало это замечание и он вовсе не злится на Джейми.
Вздохнув, она попросила:
– Гог, пожалуйста, убери свое колено с моего… бедра.
Трапеза проходила в молчании. Огонь потрескивал и выбрасывал в темноту мелкие огненные ветки, поток воздуха поднимал их выше, пока они не сгорали и не превращались в серый пепел, который бесследно исчезал на ветру. Потом Рай заступил в караул. Гог к тому времени уже спал, лежа на боку, открыв рот и подложив руку под щеку. Выглядел он как ребенок, а храпел как здоровый мужчина, который не только плотно поел, но и хорошо выпил.
Ева смотрела на него и понимала: этот полумальчик-полумужчина, несомненно, обречен – если она не сумеет его спасти.
Вдали виднелась полуразвалившаяся хижина, похожая на покачивающуюся из стороны в сторону лошадь. В том, что осталось от крыши, птицы свили гнезда, а обросшие бурьяном стены облюбовали грызуны. Теперь хижина была непригодна для жилья.
«Вот так рушится прошлое», – подумала Ева и, дуя на руки, прислушалась к своим ощущениям, но, как ни старалась, грусть не почувствовала. Вероятно, здесь что-то другое. Во всяком случае, она не тоскует по прошлому: прошлое – это тяжкое бремя воспоминаний, и она устала от него.
Но ведь устают и от того, чему не видно конца.
Джейми неподвижно сидел по другую сторону костра и, опустив голову, смотрел в огонь. Весь вид его говорил об умиротворенности, но Ева знала, насколько обманчиво это ощущение. Ей еще не приходилось встречать таких, как он, способных здраво мыслить в любой ситуации, молниеносно принимать решения. А еще он мог не только оставлять шрамы на руках, но и разбивать сердца, хотя сам был ужасно несчастен.
Как и она. Подобный узнает себе подобных. Мир полон возможностей – есть из чего выбирать.
– Так мы решили вопрос о нашем союзе? – спросила Ева, и голос ее прогремел как гром в ночи.
Глава 20
Джейми тихо усмехнулся.
Ей, безусловно, этот союз был необходим. Сама того не сознавая, эта красивая миниатюрная женщина ступила на опасную, ненадежную почву дворцовых интриг, рискуя оказаться в трясине вместе с королем Иоанном, его подручным Джейми, войском взбунтовавшихся баронов, преступником, замешанным в похищении наследников, – и все это на фоне назревающей гражданской войны.
Могла ли, как сказала Ева, существовать связь с подписанными документами и нежелательными свидетелями каких-то темных делишек? Или дело в чем-то другом?
Проблема явно глубже, чем кажется на первый взгляд, поэтому теперь он не спустит с нее глаз, будет держать связанной, заставлять говорить, выуживая из потоков лжи крупицы правды.
– Решать вам, – наконец прозвучал его ответ, вызвав ее недовольный вздох.
– И это все, что вы можете сказать после столь долгих размышлений? Я думала, вы решаете мою судьбу или, возможно, обдумываете вопрос государственной важности.
– Постараюсь давать более пространные ответы, – сухо заметил Джейми, проигнорировав ее язвительность.
– Это радует.
– Ева, вы как Рождество. – Улыбка коснулась его губ. – Никогда не знаешь, что найдешь. – Наклонившись, он поднял тонкую веточку и поднес ее кончик к пламени. – Зачем вам нужен союз со мной?
– Пока у нас одна цель, мы должны следовать одной дорогой. Конечно, в конце пути мы будем драться как кошка с собакой, но это будет позже. Что скажете?
– И кто будет собакой? – поднял он на нее взгляд.
– Конечно же, вы, – без запинки ответила Ева. – Вы такой большой и грозный.
– А еще злобный и ужасный! Разве нет? – усмехнулся Джейми.
– И это, к сожалению, правда. Но таких, как вы, лучше иметь в союзниках.
– Здесь вы правы.
Немного выпрямившись, она подставила узкие плечи невидимым волнам тепла, распространявшимся от костра.
– Я думаю, вы могли бы сделать для меня некое послабление.
– Разумеется, но в чем именно? – засмеялся Джейми.
– Не привязывайте меня к дереву, а то до утра я умру.
Подняв голову, он посмотрел на верхушки деревьев, покачивающиеся в темноте, и, будто раздумывая, протянул:
– Предложение действительно весьма заманчивое.
– А еще лучше, вообще бросьте нас с Гогом. Это гораздо разумнее. Естественно, я не буду держать на вас зла.
Джейми подумал, что логичнее было бы ее бросить, когда они ушли из «Козла», но он взял ее с собой. Почему? Он понятия не имел почему. Потому что она все время лгала, наверное. Лгуны многое скрывают, и пока не выяснишь, что именно, можно угодить в западню, хотя до сих пор она не делала ничего опасного для него.
– А что заставляет вас думать, что я привязываю женщин к деревьям? – наконец оторвался он от размышлений.
Подперев пальцем подбородок, Ева сделала вид, что обдумывает ответ.
– Ваша постоянная готовность к чему-то скверному? Или стремление оказывать услуги своему отвратительному правителю? По-моему, привязав человека к дереву, вы создаете ему лишь неудобство, как булыжник в постели, а вовсе не настоящее препятствие.
– Спешу вас заверить, что никогда не привязывал женщин к деревьям.
– И даже таких обманщиц, как я?
– Даже таких. Я предпочитаю вверять их заботам… – он сделал паузу, словно задумавшись, – …громадных злобных шотландцев.
– Но это же здорово! – Она украдкой взглянула на него. – Мне очень нравятся шотландцы.
– И даже одноглазые? – Он насмешливо выгнул бровь.
– Конечно. – Передразнивая его, она тоже выгнула брови, обе, и он был вынужден признать, что у нее это получается лучше. – Они предпочтительнее некоторых англичан с обоими глазами.
На некоторое время между ними повисла тишина, а потом Джейми сказал:
– Что ж, если мы выяснили, как я могу помочь вам, то хотелось бы знать, как вы можете помочь мне.
– Существует много способов. Я могу рассказывать сказки по ночам или носить воду для ваших лошадей-тружениц.
– Сейчас я не вижу необходимости ни в чем подобном.
– Я сказала вам про Малдена.
– Нет, не вы – Роджер. И в любом случае я довольно скоро вычислил бы это сам.
Эти слова застали ее врасплох.
– Но я полагаю, полезно знать заранее, насколько мерзок тот, кого вы преследуете.
– Да я и не ожидал, что это кто-то порядочный, – слегка пожал он плечами.
– Вы и меня не ожидали увидеть, однако я здесь.
– Да. – Джейми окинул ее взглядом с головы до ног, до носков грубых ботинок, и обратно. – Вы здесь. – Ее скулы залил нежный румянец, похожий на первые рассветные лучи, что его несказанно обрадовало: она виртуозно владеет клинком, но совершенно несведуща в кокетстве. – Попробуйте реабилитироваться. – Джейми поворошил прутиком костер и откинулся назад.
Ева взглянула на него с недоумением и подозрительностью:
– То есть?
– Скажите мне что-нибудь правдивое: полную правду, правду и только правду.
У нее на лице появилось выражение озадаченности, как и можно было ожидать, но тут же сменилось улыбкой, которая вполне подходила под определение «озорная» или «проказливая». От этой улыбки – и это становилось вполне обычным – сердце его подскочило, а мужское естество откликнулось вполне предсказуемым образом.
– Остерегайтесь зарослей, – услышал он ее заговорщический шепот. – Там очень много ежевики. Она царапается.
– И вы полагаете, что такая, с позволения сказать, «правда» способна вызвать доверие к вам? – Джейми с сомнением покачал головой.
Она самодовольно кивнула и попыталась скрестить руки на груди, но связанные запястья не позволили.
– Что ж, приму это к сведению.
– И я тоже, – объявила она с гордостью.
– Вы? – Он расхохотался. – Примете к сведению?…
– Нет. Я тоже царапаюсь. И кусаюсь.
– А-а, вот вы о чем…
– А еще я храплю, постоянно всем недовольна и покрываюсь ужасной сыпью, если касаюсь некоторых растений.
– Да вы прямо кладезь проблем! – покачал головой Джейми.
– Так и есть.
– А какие-нибудь таланты у вас имеются? – Он решил поддержать этот игривый диалог, не переходя к серьезным вопросам.
– Разумеется. Могу, например, спеть что-нибудь веселое.
– Правда? – протянул Джейми, поражаясь ее способности уходить от неприятных тем. – И часто вы поете?
– Когда приходит вдохновение.
– И что именно вас вдохновляет?
– Освобождение от веревок и узлов, несомненно, окажет позитивное воздействие.
– То есть, если я освобожу вас от пут, вы готовы спеть? – спросил он с большой долей скептицизма. Разумеется, освобождать ее он не собирался, ему было просто любопытно услышать ее ответ, не пение.
Она чуть изменила положение: согнула колено, приподняв при этом подол юбки и на мгновение открыв длинную стройную ногу, потом скрестила щиколотки, и юбка опустилась на место. Ева подняла лицо, на котором играла всепонимающая улыбка, и промурлыкала:
– Я спою для вас, Джейми, если освободите.
На ее тон, вкрадчивую интонацию его тело отреагировало неожиданно бурно, и Джейми пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы холодно произнести:
– Мне придется отказаться от этого удовольствия.
– О-о, ничего страшного! Кстати, пою я ужасно.
Ну и бестия! Джейми почувствовал, как губы его растягиваются в улыбке.
– Вы же сказали, что это ваш талант?
– Я сказала, что могу спеть, но не говорила, что хорошо.
– Интересно, а что-нибудь вы умеете делать хорошо? – Он позволил своему взгляду на краткий миг опуститься на ее груди.
– О да, – раздраженно повела она плечами, – не сомневайтесь. Мужчинам всегда любопытно знать только это.
Нелепо, но ее намек на чрезмерное плотское желание, хоть и был высказан с осуждением, пробудил сильное вожделение в нем.
Она смиренно вздохнула:
– Я штопаю одежду, мою посуду, выращиваю чеснок, владею кинжалом – и все это делаю хорошо.
Ева перекинула на грудь через плечо волосы и принялась заплетать, причем довольно ловко, несмотря на связанные руки.
Он покрутил ветку в огне, наблюдая, как острый конец начинает темнеть, а затем вспыхивает пламенем.
– Вы забыли упомянуть о своей способности очаровывать старых наивных владельцев судов и играть в кегли собственным телом.
«И заставлять воспламеняться мое тело от одного только взгляда своих глаз».
Она рассмеялась – тихо, сдержанно, легко.
– К сожалению, Джейми, вы раскрыли все мои секреты. Но что это мы все обо мне да обо мне?
– Пытаемся выяснить, можете ли вы не лгать. – Для себя он уже решил, что это напрасный труд.
– Пф-ф. Давайте лучше поговорим о вас, рыцарь, и тогда посмотрим, стоите ли вы того, чтобы говорить вам правду.
– Поговорим? – Откинувшись назад, он прислонился к бревну. – Что ж, давайте. Первое: у меня довольно хорошая память…
Она поощрительно кивнула.
– …поэтому помню совершенно отчетливо, что вы не кусались и не царапались, когда я целовал вас в той таверне.
Ее бледные пальцы, расчесывавшие волосы, с ногтями, разрисованными извивающимися линиями, на мгновение замерли, вонзившись в гущу распущенных волос, а потом вновь принялись их заплетать, в то время как глаза смотрели на него в упор.
Не сводя с нее взгляда, без намека на игривость, Джейми сказал:
– Теперь послушайте внимательно. Вся эта болтовня не дала мне ничего ценного.
– Я рассказала о своем прошлом, о Малдене и… – Она запнулась и слегка побледнела.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом его взгляд вновь пустился в путешествие по ее телу. Поверх ниспадавших на плечи длинных прядей, никак не желавших долго оставаться собранными в чертову косу, он двинулся, на сей раз мучительно медленно, вниз – к животу, согнутым коленям, – а потом совершил обратный путь вверх.
– Но мне этого недостаточно, Ева.
И тогда с ней что-то произошло. По телу пробежала легкая дрожь, от которой шевельнулись волосы, бледный румянец окрасил скулы – еще одна истина из тех, что никак не ассоциировались с Евой: женщина, прекрасно владевшая кинжалом, краснела, как непорочное дитя. Он не мог оторвать взгляда от ее влажных губ, когда она тихо произнесла:
– Я знаю, где документы отца Питера.
Джейми с трудом вернулся к реальности, его взгляд медленно переместился к ее глазам.
– Что вы сказали?
– Те документы и зарисовки, которые мечтает заполучить каждый мужчина с мечом в Англии. Я знаю, где они, и могу достать их для вас. – Среди темного призрачного пространства ее глаза казались в отблесках костра колдовскими.
– Это и в самом деле будет хорошая сделка, – медленно согласился Джейми и бросил свою веточку в середину костра. – Пожалуй, мы договоримся. Я воздержусь привязывать вас к дереву, а вы выложите всю свою подноготную.
И он неожиданно ей улыбнулся – будто пламя вспыхнуло в костре.
Глава 21
Джейми обхватил руками колени, положил на них подбородок и приготовился слушать ее историю: о Роджере, о ней самой, об отце Питере.
Ева долго смотрела в огонь, а когда произнесла первые слова, снова удивила его:
– Однажды ночью я увидела волка… – Джейми подался вперед и взял другую веточку, чтобы чем-то занять руки. – Я поднималась на холм, луны не было, и в ночи отсутствовали какие бы то ни было краски, только ветер и темные деревья. Вот тогда я и увидела его. Шкура у него была серебристой, как вода в лунном свете. Я понимала, что должна бы испугаться, но не испугалась. – Она подняла глаза. – Не по глупости, а потому, что у меня на плечах сидел Роджер.
– Простите?
– Ему было всего шесть. – У нее промелькнула призрачная улыбка.
– А вам?
Она пожала плечами, как будто это не имело никакого значения.
– Этот волк был таким… – Она подавленно покачала головой. – Его мех, такой густой и блестящий, ясно говорил, что его обладателю не приходилось голодать, а значит, среди жителей деревни врагов у него немало. Но больше всего меня поразили его глаза: они были голубыми, светлыми, похожими на маленькие монеты. Он смотрел на меня так, словно собирался перегрызть горло. – Она взглянула на него. – Вам должно быть знакомо такое желание.
– К счастью, оно быстро проходит, – чуть усмехнулся Джейми.
Упершись локтями в колени, глядя на неяркое пламя, Ева продолжила:
Читать бесплатно другие книги:
