Убийство в Брайтуэлле Уивер Эшли

Глава 14

– Что?! Кто? – Кровь отлила у меня от лица. Я испугалась самого худшего, и сердце заколотилось. – Это ведь не Джил?.. Мистер Трент?

При мысли о том, что Джил мог что-нибудь с собой сделать в полицейском участке, у меня подогнулись колени. Неужели он мог? Вряд ли, хотя я начинала подозревать, что многого о нем не знаю. Сама я за эти пять лет изменилась. Может, и Джил тоже.

– Нет, мэм, – ответила горничная. – Это женщина. Мисс Хендерсон.

– Оливия Хендерсон? – Я опустилась на диван. – Но почему?

Когда мы говорили с Оливией, она была очень несчастна, это правда. Но мне казалось, она не из тех девушек, что способны на столь радикальные решения.

Горничная с умудренным видом покачала головой:

– Бывают такие женщины, мэм. Никогда не знаешь, что они сделают в следующую минуту.

– Да, наверно, – рассеянно отозвалась я.

Все это просто не имело никакого смысла.

Горничная явно была настроена на продолжение разговора, даже если и не знала никаких подробностей, но Майло ловко оттеснил ее к выходу, щедро отблагодарив за болтовню, и, закрыв за ней дверь, обернулся ко мне.

– Думаю, тебе придется удовольствоваться чаем.

– Замечательно, спасибо.

Он налил чашку чая и поднес мне, пролив на сиденье. Я рассеянно взяла ее в руки.

– Спасибо. Зачем Оливии Хендерсон пытаться покончить с собой? Ведь не от любви же к Руперту?

Майло пожал плечами:

– Полагаю, скоро мы все выясним. Люди не в состоянии долго таить то, что знают.

– Все это так странно. – Я сделала несколько глотков чая, и во мне проснулась решимость. – Майло, надо спуститься к завтраку. Необходимо все разузнать.

– Эймори, ты больна. Тебе нужно лечь, а не рыскать по гостинице, путаясь в дела, которые тебя не касаются.

До ареста Джила я и сама так думала, но все изменилось. Джилу Тренту предъявили несправедливое обвинение, и я просто не могла сидеть сложа руки, пока убийца на свободе. До вчерашнего вечера мною двигали любопытство и смутное беспокойство, однако задержание Джила существенно подняло ставки. Из-за моей собственной глупости – по крайней мере, частично – то, чего я очень боялась, все же случилось, и, значит, следовало посвятить себя делу торжества, с позволения сказать, справедливости. До сих пор я, образно говоря, брела в этой истории по щиколотку, теперь же пришла пора нырнуть в нее с головой.

– Чушь. – Выпив горячего крепкого чая и получив заряд бодрости, я ожила и, поставив чашку с блюдцем на стол, встала. – Возможно, это как-то связано с убийством. Нам надо разобраться.

– Нам?

Я посмотрела на Майло, сама удивившись, что включила его в свой план. Возможно, он и мог принести пользу, но, кажется, причина моего спонтанного приглашения была в другом. Однако сейчас не время разбираться, почему я решила заручиться помощью своего заблудшего мужа. Набрав побольше воздуха, я принялась импровизировать на ходу:

– Разве тебе не хочется понять, что произошло?

– Иными словами, оправдать Трента? Пожалуй, не очень.

– Он невиновен. Я знаю.

– Не возьмусь утверждать, что меня это особенно волнует.

– Глупости. Я уверена, что ты хочешь мне помочь.

Конечно, ни в чем таком уверена я не была. Обычно Майло не проявлял особой склонности помогать кому-либо, если это не совпадало с его собственными интересами. Тем не менее он встал с кресла, хотя и не очень охотно.

– Эймори, дорогая, я…

Я потрепала мужа по руке, успешно заткнув ему рот:

– Давай переоденься и пойдем на завтрак. И не дай бог кто-нибудь увидит, как ты крадешься из моего номера в смокинге.

Когда Майло ушел, я задумалась о том, что наши ряды редеют с каждым днем. Сначала смерть Руперта, затем арест Джила, теперь вот попытка самоубийства Оливии Хендерсон. Пугающая перспектива. И еще одна причина сделать все возможное, чтобы разобраться в произошедшем.

Я приняла ванну и надела шифоновое платье с морским рисунком, а поверх него прозрачную накидку в крупный белый горох. Хотя чувствовала я себя еще неважно, отражение в зеркале дало мне понять, что выгляжу я получше, хотя и несколько изможденно. Я все никак не могла объяснить свой беспробудный сон. В пузырьке был не аспирин, никаких сомнений. Мне как будто дали сильное успокоительное.

Открыв пузырек, я высыпала на ладонь несколько маленьких круглых таблеток. Так и есть. Очень похожи на аспирин, но все-таки другие. Как они очутились в моем пузырьке? А может, вовсе и не в моем. Может, ко мне по ошибке попал чужой? Я задумалась, как это могло произойти, но все, что приходило в голову, не отличалось правдоподобием. Вряд ли. Однако все остальное наводило на мрачные мысли. Если это не случайно, значит, кто-то сознательно пытался меня опоить. Зачем это могло понадобиться Майло или кому-нибудь еще? Очень странно. Еще одна загадка, которую я, похоже, не в силах решить.

Я высыпала таблетки обратно в пузырек и бросила его в сумочку, надеясь, что подвернется какая-нибудь возможность их проверить. Судя по всему, я приняла довольно безобидное средство; страшна была мысль о том, что в пузырьке могло оказаться нечто куда менее успокаивающее, чем снотворное.

Если этот же препарат давали Эммелине, неудивительно, что она не в состоянии никого видеть. Вспомнив об Эммелине, я вдруг поняла, что она, должно быть, сейчас не знает, что и думать. Конечно, если ей известно об аресте Джила. Если же нет, наверно, лучше всего аккуратно об этом сообщить. Нужно немедленно с ней увидеться.

Когда Майло – чисто выбритый, в светло-сером костюме – постучал в дверь, я была готова.

– Я забыла об Эммелине, – сказала я, выходя в коридор и стараясь не обращать внимания на то, как он красив. – Бедняжка наверняка голову уже сломала, что там случилось с Джилом. Пойду к ней.

– До завтрака? Сначала поднимаешь меня ни свет ни заря, а потом лишаешь пропитания.

– Нет, дорогой, никто не лишает тебя завтрака. Твоя задача шпионить за членами нашей компании.

– Право, любовь моя… – Майло хоть и возмутился, но в глазах блеснула искра интереса.

Я и рассчитывала на то, что расследование разбередит его авантюрную жилку. Хотя нельзя было исключать, что Майло станет скорее обузой, чем подспорьем, я все-таки надеялась, что наше сотрудничество принесет результаты. Вместе мы можем оказаться вполне дееспособной парой. Без удовольствия я вынуждена была признать, что скорее всего именно поэтому, по меньшей мере частично, и втянула его в эту историю. Мне нравилось думать, что мы заодно, пусть ненадолго.

– Перестань. Я знаю, ты такое любишь. К тому же ты действительно можешь оказаться полезным.

– Отлично. Мне, несомненно, удастся вырвать из Хэмильтона какое-нибудь разоблачительное признание, – ухмыльнулся Майло. – Записи делать?

Ему в самом деле все это нравилось, может, даже слишком.

– Просто будь начеку, вдруг что-нибудь выяснишь, – ответила я, подходя к лифту.

– А после завтрака – у тебя или у меня?

– У меня. У тебя все еще может торчать Вероника Картер.

– Ты знаешь, я ее не приглашал.

Я посмотрела на мужа, пытаясь понять, можно ли верить его словам.

– Давай не будем сейчас поднимать эту тему, хотя мне бы очень хотелось вообще никогда ее не поднимать.

– Да, Эймори, мне тоже.

Майло отправился в столовую, а я пошла к Эммелине. На мой стук она почти сразу же открыла дверь.

– О, Эймори.

На всем ее облике лежала неизгладимая печать скорби, лицо было бледным и напряженным. Эммелина вся дрожала; казалось, первое дуновение ветра свалит ее с ног. Закрыв за собой дверь, я подвела ее к дивану.

– Присядем, дорогая моя. У тебя очень усталый вид.

– Эймори… – Она схватила мою руку ледяными пальцами. – Ты слышала про Джила?

– Слышала. Все будет в порядке.

– Вчера вечером приходил инспектор. Он сказал… Джил не убивал Руперта. Он бы никогда…

– Знаю, дорогая.

– Как им могло прийти в голову, что он?..

Хоть я и не врач, мне показалось что Эммелина на грани нервного срыва.

– У тебя был сегодня доктор?

– Не помню… Кажется, да. – Она провела рукой по лицу. – Я… так устала, Эймори.

Бедная Эммелина была в полном раздрае. Я всерьез забеспокоилась, как бы она по-настоящему не свалилась.

– Ты завтракала?

– Не хочу есть.

– Не важно. Тебе необходимо подкрепиться.

Подойдя к телефону, я заказала легкий завтрак, и через несколько минут принесли небольшой поднос с овсянкой, тостами, маслом, джемом и фруктами.

– Давай, моя хорошая, тебе надо поесть.

– Не могу.

– Тебе надо поддерживать силы. Ради Джила. Ты можешь ему понадобиться.

Она помялась, но все-таки кивнула:

– Ты права.

Я смотрела, как она по чуть-чуть берет с каждой тарелки. Не самый плотный завтрак, но лучше, чем ничего. За последние несколько дней Эммелина заметно похудела. Я подумала: интересно, слышала ли она про Оливию Хендерсон, – но решила, что сейчас не самый удачный момент спрашивать об этом.

– Почему они думают, что это Джил, Эймори? – всхлипнула Эммелина.

Я замялась. Выкладывать всю правду не было никакой необходимости.

– Как они считают, он не хотел, чтобы ты вышла замуж за Руперта.

– О, я знаю, что не хотел, – к моему изумлению, сказала Эммелина. – Он невзлюбил Руперта, сразу. Когда они познакомились, между ними возник холодок. Джил как будто с первой секунды решил, что понял про Руперта все…

– А ты… – Я опять замялась, опасаясь разволновать Эммелину. – Ты спрашивала у Джила, почему ему не нравится Руперт?

Эммелина осеклась. Или просто показалось? На мгновение она отвела глаза, но затем снова посмотрела на меня.

– Думаю, это заложено в его натуре: он считает, что должен меня защищать.

Аккуратный ответ, и я поняла, что, несмотря на все свое горе, девушка не утратила бдительности. Меня начинала сильно раздражать настороженность, которую я встречала на каждом шагу.

– Но должны же быть какие-то причины, – давила я на нее. – Джил не такой человек, чтобы просто так не любить людей.

– Я… я не знаю. – К моему ужасу, глаза Эммелины наполнились слезами. – Только знаю, что я одна понимала Руперта. И вот его нет…

– Мне очень жаль, Эммелина. Я не хотела тебя волновать.

Все это совсем не радовало. Наверно, мне надо было отправить к Эммелине Майло. Он бы справился куда лучше.

– Я не собираюсь рыдать. Все это так ужасно… – Эммелина вытерла слезы. – Но ты должна знать, что Джил невиновен. Он никогда бы не мог убить Руперта, просто потому что не любил его… Он не убивал. Нет.

– Я знаю, – ответила я, вставая. – И поверь мне, Эммелина, я выясню, кто это сделал.

В коридоре я вдруг поняла, что дала некое обещание. Найти убийцу Руперта было непросто, кроме того, поиски опасны. Однако это меня не пугало. Я ни секунды не верила, что Джил виновен, и не позволяла себе даже думать о том, что его могут повесить.

Майло уже ждал в моем номере, развалившись на диване и без интереса листая роман, который я читала.

– Ну, что-нибудь узнал? – без предисловий начала я.

Он отбросил книгу.

– Похоже, Оливия Хендерсон вскрыла себе вены. Я заказал тебе завтрак в номер. – И он кивнул на серебряный поднос.

Я подошла к столу и подняла крышку. Терпеть не могу холодную овсянку, но как же мило, что муж подумал обо мне.

– Вены? Какой ужас.

Я присела на стул напротив Майло. Взятый утренний темп начинал сказываться. В теле еще ощущалась вялость, но тяжесть ушла.

– Я тоже подумал – несколько театрально.

– Какая бесчувственность. Она все-таки могла умереть.

– Но не умерла же. Ешь овсянку, Эймори. Судя по твоему виду, тебе необходимо подкрепиться.

– Я не хочу есть, спасибо. Так опасности для жизни нет?

– Никакой. Оплошала бедняжка.

– Ты о чем?

– Или она не собиралась доводить дело до конца, или у нее сил меньше, чем у котенка. Раны неглубокие, травма незначительная. Вряд ли даже потребуется налагать швы.

Я была ошарашена.

– Майло, боже мой, как тебе удалось все это узнать?

Он улыбнулся:

– Настоящий следователь никогда не выдает свои источники.

– Так ты у нас теперь следователь?

– Я подумал: почему бы не попробовать?

Майло откинулся на диване, и в глазах появилась знакомая искорка, означающая редкий у него порыв энтузиазма. Я его не видела таким уже очень давно и испытала неоправданное удовлетворение, как будто это мне удалось хоть чем-то пробудить его интерес.

– Что-нибудь еще?

– Не очень много. За столом сегодня говорили исключительно о мисс Хендерсон, больше ни о чем.

– Что ж, должна признать, ты молодчина.

Он снова улыбнулся:

– Это оказалось намного увлекательнее, чем Монте-Карло. А что у тебя? Узнала что-нибудь у Эммелины?

Я вздохнула:

– Она совершенно разбита. Не знаю, на сколько ее хватит. Чуть что, рыдает. Конечно, ей здорово досталось. На ее месте я бы, конечно, тоже лежала пластом.

– Ерунда, – отмахнулся Майло. – Ты бы выдержала.

Я не поняла, что это было – комплимент или упрек, и потому ответила как можно небрежнее:

– Ты думаешь?

Майло усмехнулся:

– Разумеется. Если бы меня укокошили, я бы оставил тебе кучу денег и полную свободу действий.

Идя к выходу, я бросила через плечо:

– Ради этого не стоит становиться жертвой убийцы. Все вышеперечисленное я могу получить посредством простого развода.

– Спокойно, любовь моя, – ослепительно улыбнулся Майло.

Глава 15

Полнейшее безразличие Майло к людям в сложившейся ситуации могло оказаться бесценным. Я поставила перед ним задачу выудить максимум информации из наших друзей, надеясь, что разговоры с ним все сочтут пустой болтовней, не чреватой последствиями. И существует вероятность того, что кто-нибудь да проболтается.

Сама же я, расставшись с Майло, первым делом собралась в полицейский участок к инспектору Джонсу. Он нехорошо поступил с Джилом, да и со мной тоже, и тут надо разобраться.

В участке мне сказали, что инспектор занят, однако предупредительный сержант сообщил ему о моем приходе, и уже через несколько минут я очутилась в служебном кабинете Джонса. Здесь все было прибрано и опрятно (кто бы сомневался). Я обратила внимание на фотографию инспектора вместе с красивой темноволосой женщиной, вероятно женой. Кроме фотографии, в кабинете было очень немного вещей, не имеющих непосредственного отношения к работе. Джонс сидел за столом, на котором высились аккуратные стопки бумаг. Все свидетельствовало об упорядоченности и деловитости. Когда я вошла, инспектор встал.

– Миссис Эймс, – поздоровался он.

Я бы не сказала, что Джонс встретил меня радушной улыбкой, но выражения явного неудовольствия на его лице я тоже не заметила. Он как будто забавлялся мной, и это злило. Вчерашнее негодование, правда, уже улеглось, но после ареста Джила зависть и восхищение деловыми качествами инспектора тоже остыли. А потому демонстрировать полную меру дружелюбия я не хотела. Тем не менее передо мной стоял определенно умный человек, и я надеялась, мои доводы его убедят.

– Полагаю, инспектор, вы догадываетесь, зачем я пришла, – холодно сказала я, присев на простой деревянный стул, предложенный Джонсом.

– Вы считаете, что открылись мне, а я злоупотребил служебным положением, – без предисловий начал он. – Это понятно, и мне искренне жаль, что вы так думаете. Тем не менее, если мистер Трент виновен в убийстве, мой долг арестовать его и предъявить ему обвинение.

Его спокойная логика умерила мое возмущение. Трудно упрекать человека, который выполняет свой долг, даже если он при этом заблуждается.

– Хорошо, допустим, – отозвалась я. – Но вы совершили огромную ошибку. Джил Трент такой же убийца, как вы.

Джонс пристально посмотрел на меня.

– Я могу быть с вами откровенен, миссис Эймс?

– Буду вам признательна.

– Я не стал бы исключать возможность того, – инспектор осторожно подбирал слова, – что ваше мнение было сформировано под влиянием, скажем, симпатии к мистеру Тренту.

На секунду я задумалась – может, инспектор прав? – но в конце концов отбросила это предположение как невероятное.

– Инспектор, я хорошо знаю Джила. Он этого не делал.

– Вы присутствовали при убийстве Руперта Хоу?

– Нет.

– Тогда вы не можете с полной уверенностью утверждать, что произошло или чего не происходило в тот день на скале.

Я вдруг поняла: единственное, что мне остается, – это попусту талдычить одно и то же. Но другого способа убедить Джонса, что я абсолютно уверена в невиновности Джила, я не видела.

– Инспектор, я не просто настырная дурочка.

Джонс перехватил мой взгляд.

– Я так вовсе не думал, миссис Эймс. Напротив. Но поставьте себя на мое место. Если бы у вас были основания считать человека виновным, вы бы поверили женщине, которая – простите, что я так говорю, – кровно заинтересована в результатах следствия?

Интересно, уж не думает ли он, что нас с Джилом связывает нечто большее, чем давнее знакомство?

– Мы с Джилом старые друзья.

– Старая ли это дружба или нечто большее, не мое дело, – мягко парировал инспектор. – Суть в том, что я арестовал мистера Трента не только на основании ваших слов. Имелись и другие обстоятельства, которые я обязан был принять во внимание.

Я вспомнила его вчерашние слова.

– Кто видел Джила с Рупертом в тот день на террасе?

Джонс миролюбиво улыбнулся:

– Как я уже отметил вчера, в настоящий момент я не вправе разглашать эти сведения.

Этот человек мог свести с ума кого угодно. Но я не собиралась быстро сдаваться.

– Предположим, кто-то действительно видел Джила. Но это еще не значит, что он убил Руперта.

– Верно, само по себе это мало о чем говорит. Однако в сочетании с веским мотивом, о котором поведали вы, и с учетом давних разногласий между фигурантами история предстает в ином свете.

– Однако не поторопились ли вы с арестом? Вы говорили с остальными? Узнав, что речь идет об убийстве, все были немало напуганы.

Инспектор потянулся к краю стола и взял толстую папку.

– Вот досье на постояльцев «Брайтуэлла», миссис Эймс. Довольно подробные, включая вас и вашего мужа. Интереснейшее чтение.

Я не поняла, на что намекает инспектор, и проигнорировала эту реплику.

– Тогда вам должно быть известно, что мотив мог иметься не только у Джила.

Инспектор задумчиво посмотрел на меня.

– Хотел бы я знать, что вам, по вашему мнению, известно, миссис Эймс.

Я мысленно ругнула себя, что разболталась. Он действительно проницателен, этот инспектор Джонс.

– Так, кое-что слышала, – уклончиво ответила я.

– Не сомневаюсь, что слышали. – Джонс откинулся на спинку стула. – Что-то особенное?

Как будто я хоть что-нибудь еще ему расскажу.

– Вряд ли слухи принесут вам пользу, инспектор.

– Может, и нет. Однако немало убийц были схвачены благодаря ценным сведениям, нет-нет да и мелькающим в слухах.

– Тогда вы согласитесь, что Джил не единственный, кто мог это сделать, – ухватилась я за подсказку.