Темная лошадка. Начало пути Архангельская Мария
– Господин Танни… – Давина вздохнула. – Ну, подумайте сами. На кой Альянсу сдалась Пангея? Это земледельческая планета, здесь нет ни крупных заводов, ни большого запаса полезных ископаемых… Ничего такого, что могло бы привлечь их внимание.
– Кроме нашего училища, а, как вам известно не понаслышке, госпожа капитан, псионики – товар весьма ходовой.
– Вы это серьёзно?
– Шучу, госпожа Мортимер. Почти.
– Я рада, что вам не изменяет чувство юмора. Мы находимся в сердце Федерации. Теоретически, конечно, Иген сможет нас атаковать, так же как и любую другую планету. Но он в любом случае не сможет здесь закрепиться. Так зачем ему рисковать и нападать на Пангею?
– А зачем ему было бомбить Иберию? Я помню, что Иберия – приграничная планета, но поймите, госпожа капитан, этот пример хорошо показывает отношение Игена к Федерации и всей войне: любой ценой нанести противнику хоть какой-нибудь ущерб. Хоть бессмысленный, хоть по принципу «выколю себе глаз, чтоб у моей тёщи был зять кривой». Ему не хватает сил захватить ключевые планеты, и потому он будет разрушать то, до чего сможет дотянуться. Ведь потеря любой из них Федерацию хоть немного, но ослабляет.
Они молча прошли ещё несколько шагов. Впереди показался главный учебный корпус, на котором какой-то шутник яркой краской написал не совсем приличное воззвание. Высоко написал, не иначе, воспользовался телекинезом.
– Что ж, господин Танни, – снова заговорила Давина. – Я не сомневаюсь, что намерения у вас были самые благие.
– Обычно, госпожа Мортимер, за таким вступлением следует «но…» и длинная отповедь.
– Вы удивитесь, но нет, – в тон ему сказала телепатка. – Я больше не собираюсь читать вам мораль. Кстати… у вас ведь скоро выпуск?
– Да, мне уже составили график экзаменов.
– А мне уже по секрету шепнули, что проходить дальнейшую службу мы с вами, скорее всего, будем вместе. Вы заинтересовали руководство Корпуса, а наша с вами связь, по их замыслу, даёт им дополнительный шанс узнать о вас побольше.
– Польщён их вниманием, но если я вспомню что-нибудь интересное, я расскажу и сам.
– Понимаю ваши чувства, однако решение в данном случае принимаете не вы и не я. Так что… наше общение затянется куда дольше, чем я рассчитывала. В чём-то они, возможно, и правы, в конце концов, наша связь не только обуза, она даёт кое-какие дополнительные возможности. И в свете всего этого, я думаю, для нас с вами будет целесообразнее попытаться узнать друг друга получше.
– Я готов, госпожа Мортимер, но мне казалось, что я вам неприятен.
– Это правда, но думаю, что я была не права в отношении вас. И, быть может, мне представится шанс изменить своё мнение.
Райан внимательно посмотрел на идущую рядом женщину. Это витиеватое словесное фехтование мало походило на предложение дружбы… И всё же первый шаг был сделан.
– Я буду рад, если так, – он протянул руку, и Давина без колебаний её пожала. – И, раз такое дело, я могу вас попросить? Если у вас найдётся свободное время.
– О чём попросить?
– Помочь мне подготовиться к экзаменам. Просто поспрашивайте меня по теоретическим вопросам, мне хотелось бы проверить свои знания.
– Без проблем, – казалось, она произнесла это даже с облегчением. – Завтрашний день вас устроит?
– Конечно.
– Тогда сразу после обеда.
Расставшись с ней, Райан вернулся к себе в общежитие, намериваясь засесть за учебники, но почему-то материал для повторения упорно не лез в голову. Сдавшись и отложив «читалку», он бесцельно прошёлся по комнате. Знакомых и приятелей среди соучеников у него за этот год завелось множество, он даже не стал запоминать их всех по именам, но сейчас они, скорее всего, воспользовались возможностью выбраться из училища на относительную свободу. Да и не хотелось ему сейчас пить и болтать с ними. А больше заняться в опустевшей школе было нечем, даже спортзал был закрыт. Райан включил визор, бесцельно попрыгал по каналам и остановился на трансляции торжественного парада на главной площади Виллановы, столицы Пангеи. Восьмую годовщину победы в Дейнебской войне отмечали настолько пышно, насколько это могла позволить себе измотанная новой войной Федерация. А самое забавное, что и в Альянсе сегодня тоже праздник.
Только вот самому Райану гордиться особенно нечем. Он не воевал с дейнебами… а почему, собственно? Ведь он в то время жил на Внешних планетах, так неужели та война никак его не затронула? Конечно, Гера – это не печально известная Астера, чьё население дейнебы вырезали практически полностью, причём без всяких бомбардировок. Готовили планету для себя, сволочи… Но всё же и родину Райана зацепили военные действия. Он не инвалид, не трус, не беженец – так почему?
Увы, как раз на этом месте в его памяти зиял самый глубокий из провалов. Он вообще не помнил Дейнебскую войну, даже на уровне ощущений. Она оставалась для него набором сухих, словно выученных по учебнику фактов. Так откуда взялась железная уверенность, что он, Райан, не имеет к ней никакого отношения?
Заныл висок, Райан машинально потёр его, одновременно мучительно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Раньше он как-то спокойно жил со своей амнезией, особо не заморачиваясь по этому поводу: какой смысл мучиться, если всё равно ничего нельзя исправить? Врачи обнадёжили его, что со временем память может вернуться, и он просто перестал об этом думать, занявшись делами более насущными.
Однако сейчас у него почему-то возникло ощущение, что если он как следует поднапряжётся, то сможет… вспомнит… Падёт наконец эта проклятая стена, отрезавшая его от собственного прошлого. Ему даже показалось, что что-то начало получаться, в памяти замелькали вспышки выстрелов, мелькнуло смутное видение чьего-то перекошенного лица… кажется, женского… Но были ли это действительно воспоминания, или плод его расходившегося воображения, Райан так и не смог понять.
В конце концов он оставил эти бесплодные попытки, от которых всё равно не было никакого толку – только голова разболелась. Парад уже подходил к концу, комментатор перечислял остальные намеченные на сегодняшний день мероприятия. Райан убавил звук, сбросил ботинки и улёгся на кровать, бездумно следя за происходившим на экране. Над ухом курлыкнула трель звонка, и он буркнул «впустить», даже не поинтересовавшись, кто к нему пришёл.
– Ты тут, я смотрю, неплохо устроился, – сказал от двери знакомый голос.
– Рауль!
Райан вскочил. На пороге стоял, улыбаясь, каптри Севье – в парадном мундире при всех регалиях. Они от души пожали друг другу руки. Цепкий взгляд Райана тут же выделил на капитанском мундире розетку «Знака доблести», которой раньше не было, и это не считая креста «За заслуги», что Рауль получил в прошлом году за участие в спасении капитана Мортимер. Как и предсказывала Давина, они все тогда получили награды. Самому Танни досталась медаль «Дубовый лист», полагавшаяся рядовому, спасшему жизнь офицера.
– Тебя можно поздравить? – Райан кивнул на новый орден. Рауль проследил за его взглядом.
– А, это… За Гадесский рейд. Мы их там неплохо потрепали.
– Не ожидал, что ты приедешь, честно говоря.
– Я в отпуске. И решил навестить кое-кого из старых друзей. Специально попросил на проходной, чтобы тебя не вызывали, хотел устроить сюрприз. Ну, рассказывай, как ты тут устроился. Мортимер здесь?
– Здесь, здесь. И все остальные тоже здесь! И Мариса, и Макс, и даже Ульрих.
– Правда? – Рауль присвистнул. – А он-то что здесь делает?
– Представь себе, устроился тут же, в училище. В нашей службе безопасности.
– Ну, Лей!.. Я-то думал, что он, получив вид на жительство, найдёт себе что-то более подходящее. Хотя ваша служба, я тебе скажу – это что-то с чем-то. На иные засекреченные объекты попасть проще.
– А ты как думал… Я тоже полагал, что Ульрих улетит куда-нибудь подальше, но он говорит, что ему надоело воевать, а от всяких криминальных элементов уже тошнит, так что тихое и спокойное местечко – как раз то, что ему нужно. Мариса закончила курсы медсестёр, чтобы получить допуск к экзаменам, и сдала сразу на фельдшера. Видно, отец и в самом деле неплохо её натаскал. Теперь работает в госпитале.
– А Макс?
– Механик наземных автоматов при космопорте. Представляешь, у него, оказывается, не было никаких документов. Совсем. Послали запрос на Нильфхель, но там что-то не ладится, а пока ему выдали временное удостоверение. За него взялись было люди из соответствующих служб, но Давина Мортимер, спасибо ей большое, за него поручилась. Свидетельству телепата поверили. А у тебя как дела?
– Ну, как-как, всё то же самое. То мы их лупим, то они нас… Слушай, что ты в общежитии сидишь, как норик? Сегодня праздник всё-таки. Давай выйдем куда-нибудь, отметим встречу, я по дороге сюда присмотрел неплохое местечко. Давай, собирайся и пошли.
2
Лампы под потолком горят тускло, словно нехотя, время от времени мигая. Внутрь шлюза натёк песок, и наружная дверь отказывается закрываться, а внутренняя из-за этого – открываться. Её приходится выламывать. Ты с облегчением ныряешь в коридоры базы, не оглядываясь и стараясь не смотреть вверх. Как будто десятисантиметровый слой стали способен оградить тебя от Неё.
В вымороженной космическим холодом базе давно уже не осталось ни молекулы воздуха, и потому нельзя даже поднять забрало шлема. Никто не позаботился о консервации строения, никто вообще не предполагал, что сюда могут вернуться люди. И всё же генераторы ещё дают какую-то энергию, и в электронных системах теплится подобие жизни. Они даже пытаются что-то вякнуть на общей волне, которую отлично ловят передатчики шлемов, об опасности разгерметизации, но почти тотчас же умолкают, словно осознав, насколько нелепо это звучит. Потолок и стены кое-где покрывают узоры изморози, под трубами видны какие-то потёки. В первом же отсеке ты видишь следы торопливых сборов: разбросанные контейнеры, какие-то рассыпанные, да так и не собранные детали, чьи-то перчатки и одинокий ботинок, валяющийся в углу.
Ты зачем-то проводишь рукой по стене и невольно бросаешь взгляд на потолок. Остальные постоянно делают то же самое. Никто из вас не может забыть о Ней. О том невидимом для вас сиянии, которым Она заливает всё вокруг.
Новый отсек, кажется, здесь была столовая. Или комната отдыха, да и какая, в сущности, разница?
Но цель близка, и ты невольно ускоряешь шаг, делая знак другим, что желаешь остаться в одиночестве. Остальные понятливо отстают. Ты проходишь отсеки и соединяющие их коридоры один за другим. Вот оно, наконец. Жилой блок.
Тесные комнатки рассчитаны на одного. Койка, столик, стул, шкаф-купе, дверь в санузел. На некоторых койках ещё остались подушки и одеяла, иногда ты натыкаешься на забытые обитателями комнат личные вещи. Вот тут рядом с дверцей мусоропровода валяется пустой футлярчик от губной помады. А здесь на столе осталась пепельница с окурками. Ты зачем-то берёшь один из них, окаменевший окурок кажется совсем маленьким в толстых пальцах скафандровой перчатки.
Но тебе нужно свидетельство, которое доказывало бы, что всё, услышанное тобой об этом месте – не бред сумасшедшего. Компьютеры, встроенные в столики, не работают, и всё же ты, переходя из комнаты в комнату, упорно пытаешься их включить. Конечно, специалисты «разговорят» их, если в их памяти хоть что-то сохранилось, дайте только срок. Но тебя охватывает нетерпение. Ты начинаешь обшаривать ящики и шкафы, и даже заглядывать под койки. И почему-то чувствуешь себя мародёром.
И всё же удача улыбается тебе. Ты находишь её – записную книжку, что-то вроде личного журнала для черновых заметок. Она подписана, а рядом с последней записью стоит дата. Ты знаешь их – и имя, и дату. И только сейчас позволяешь себе окончательно поверить, что вы нашли то, что искали.
Пси-атака настигает тебя внезапно, как удар по затылку. И действие оказывает сходное: ты роняешь книжку и медленно опускаешься на пол, когда ставшие ватными ноги подкашиваются под тобой. Ты не можешь ни позвать на помощь, ни отразить неожиданное нападение, слишком велика сила, которая давит на твой мозг. Никогда раньше ты не испытывал ничего подобного, хотя привык думать, что повидал всякое. Но сейчас ты оказываешься совершенно беспомощен, и твоя последняя связная мысль: какими же мы оказались идиотами…
Не стоило всё же вчера мешать лекарство с алкоголем, подумал Райан, рассматривая потолок. Таблетка, принятая для того, чтобы головная боль не мешала встрече с другом, подействовала просто отлично, производители клялись и божились, что противопоказаний, во всяком случае таких, которые волновали бы Райана, у неё нет… И всё же результатом стало не только похмельное утро, но и ночной кошмар.
Хотя, если задуматься, ничего особо кошмарного в его сне не было: ну подумаешь, заброшенная исследовательская станция… Да и похмелье не сказать, чтобы тяжёлое, хлебнуть рассольчику, подремать ещё пару часиков, и всё пройдёт. И всё же ощущение было мерзкое. И причиной тому, похоже, был именно сон. До сих пор, стоило его вспомнить, как по спине пробегал холодок, и простыни были залиты потом.
Райан поднялся и поплёлся в душ. Нужно взять себя в руки, не хватало ещё расклеиться из-за какого-то дурацкого сна. Стоя под холодными струями, а потом растираясь докрасна полотенцем, он назло себе принялся вспоминать подробности ночного сновидения. Увы, подробности вспоминались плохо. Тусклый свет, каюты и коридоры, чьё-то ещё присутствие… Хотя оно-то как раз не страшно, он не запомнил ни лиц, ни фигур, но эти люди ему ничем не угрожали. Что же так пугает в его видении? Нападение в конце? Кажется, его двинули по голове, хотя что за ерунда – на голове был шлем скафандра, его никакой дубиной не прошибёшь. Впрочем, когда это сны подчинялись логике?
На завтрак в столовую Райан спустился уже вполне бодрым, хотя и несколько бледным, но по сравнению с иными прочими он выглядел как огурчик. Курсанты Пси-училища имени К. Эстевес были или считали себя людьми взрослыми, и вчерашней возможностью погулять их мужская половина попользовалась вовсю. Да и кое-кто из женской тоже. Большинство здесь составляли люди от двадцати до тридцати, таких, как Танни, переваливших за вторую половину четвёртого десятка, были единицы. Райан, здороваясь со встречными, нашёл свободное место и отдал должное яичнице, булочкам с маслом и крепкому кофе. Он как раз допивал вторую чашку, когда браслет на левой руке, выполнявший функции пропуска, часов, миникомпьютера и телефона, проиграл вызов.
– Да?
– Курсант Танни, пройдите в кабинет полковника Пикардо, – бесстрастно сказал голос из браслета.
В кабинете начальника училища обнаружилась Давина Мортимер. Вид у неё тоже был бледноватый, и Райан слегка удивился: в его представлении госпожа капитан была не из тех женщин, что злоупотребляют спиртным, пусть даже и по достойному поводу.
– Господин полковник, курсант Танни по вашему приказанию явился.
– Вольно, курсант. Садитесь, – полковник указал на кресло напротив. – Итак, госпожа Мортимер сказала мне, что вам сегодня приснился весьма интересный сон.
Видимо, лицо у Райана стало более чем выразительным, потому что Пикардо хмыкнул.
– Да-да, а что вас удивляет? Ведь вам давно известно, что между вами существует ментальная связь. Этой ночью вы с ней видели одно и то же сновидение.
– О нашей связи я, конечно, знал, сэр, но я не подозревал, что мы и сны, оказывается, видим общие. К тому же это никогда не срабатывало в обратную сторону.
– Возможно, потому, что мне никогда ещё не снились сны, которые были бы в большей степени воспоминаниями, чем снами, – не глядя на него, отозвалась Давина.
– Вы полагаете, госпожа Мортимер, что этот сон – на самом деле пробуждение моей памяти?
– Полагаю, что да, – теперь она в упор взглянула на него. – Вы сами разве не почувствовали разницы?
– Признаться, нет. Должно быть, со стороны виднее.
– Так или иначе, рассказ госпожи Мортимер я уже выслушал, а теперь хотел бы услышать вашу версию, – и Пикардо, не скрываясь, нажал на кнопку записывающего устройства. Райан задумался.
– Да, собственно, тут и рассказывать практически нечего. Стандартная исследовательская станция для глубокого космоса на маленькой планете или даже астероиде. Внешний шлюз открыт, внутри песок и мелкие камни. Внешнюю дверь заело…
Пикардо выслушал его молча. Потом ещё некоторое время молчал, глядя на экран перед собой, где, должно быть, в текстовом режиме воспроизводилась запись монолога Райана. Возможно, сравнивал его с записью рассказа Давины.
– Что это маленькая планета вы решили из-за того, что там маленькая сила тяжести? – спросил он.
– Да. На мне тяжёлый скафандр с повышенной степенью защиты, но он совершенно не чувствуется. Только некоторая скованность в движениях.
– Вы там не один? Сколько с вами спутников?
– Не могу сказать. Я знаю, что они есть, но я их почти не вижу.
– Как минимум двое, – подала голос Давина. – Внутреннюю дверь шлюза вскрывали два человека.
– Вы видели там лаборатории, приборы?
– Э… Нет, по-моему.
– Тогда почему вы решили, что станция именно исследовательская?
Райан с Давиной переглянулись.
– Честно говоря, не знаю. Просто… у меня и мысли не возникло, что она какая-то иная.
– По-моему, одна лаборатория там всё-таки была, – неуверенно сказала Давина. – Но в ней почти ничего не осталось.
– Ладно, пока оставим это. Поверхность планеты вы видите?
– Почти нет, – Райан качнул головой. – Вначале я стою у самого входа, потом сразу вхожу, а окон внутри мало. Но из того, что я помню, можно сказать, что поверхность ничем не примечательна. Атмосферы нет. Льда тоже нет, вокруг один камень. Кажется, станция стоит в скалах.
– Звезду, вокруг которой вращается планета, видно?
Райан с Давиной переглянулись ещё раз.
– Это-то и есть самое странное, – сказал Райан. – Я знаю, что её должно быть видно. И в то же время её словно бы и нет.
– В смысле?
– В смысле – она не даёт никакого света. У входа на станцию горит прожектор, внутри свет искусственный.
– Звезда словно бы невидима, хотя точно знаешь, что она есть, – Давина поёжилась. – Жуткое ощущение.
– Да, это пугает, – согласился Райан. – Вообще, пугающее место, хотя, казалось бы, ничего такого страшного нету.
Полковник пытал их ещё больше часа. Особенно его интересовали имя и дата из записной книжки, но, увы, как Райан ни силился, вспомнить их так и не смог. Давина тоже, хотя теперь с её помощью, Танни смог восстановить своё сновидение значительно лучше, чем сразу после пробуждения. Иногда они расходились в каких-то мелочах, но в том, что сон им приснился практически идентичный, сомнений не возникало.
– Фу-ух, – сказал Райан, когда наконец Пикардо выдохся и они с Давиной оказались в коридоре. Телепатка усмехнулась.
– Вас ещё наверняка не единожды будут допрашивать, так что готовьтесь. Меня, впрочем, тоже.
– Госпожа капитан, можно задать вам вопрос?
– Знаете, Райан, – немного неуверенно сказала Давина. – Вам вовсе необязательно каждый раз обращаться ко мне так официально. И можете звать меня по имени… в частных беседах.
– Хорошо… Давина, – Райан улыбнулся ей. – Так можно у вас спросить?
– О чём?
– Почему вы пошли с этим сном к начальнику училища? Я понимаю, вы, в отличие от меня, сразу догадались, что сон реален. Но чем он так заинтересовал и вас, и полковника?
– А вы сами не догадываетесь? – женщина хмыкнула. – Вы появляетесь, можно сказать, ниоткуда, из Альянса – и вдруг оказываетесь сильным псиоником, причём псиоником обученным, о чём никто, включая вас – ни сном, ни духом. Вы полагали, что вами никто не заинтересуется?
– Нет, разумеется. Но до сих пор я не замечал к своей персоне никакого повышенного внимания. И вот теперь вдруг, из-за всего лишь одного воспоминания, смысла которого я к тому же не понимаю…
– Как бы там ни было, это пока ваше единственное воспоминание, представляющее интерес, – перебила его Давина. – Раньше расспрашивать вас не было никакого смысла, коль скоро вы всё равно ничего не помните. Извините, мне пора идти.
– Наша договорённость всё ещё в силе?
– Какая договорённость? А, да, конечно. Давайте встретимся… ну, часа в два.
– Отлично.
«И всё-таки что-то она темнит», – думал Райан, провожая взглядом торопливо уходящую телепатку. Ну да, никто пока не смог вытянуть из его головы ничего сверх того, что он может вспомнить сам.
Но если бы им действительно заинтересовались спецслужбы, а по логике вещей они не могли им не заинтересоваться, они просто обязаны были попытаться ещё раз. Возможно, с применением жёстких методов. Однако за весь тот год, что Райан провёл в училище, его никто так и не потревожил. Он жил как все прочие курсанты, и объяснений этому смог найти только два: или его биографию всё же сумели проверить от и до и не нашли в ней ничего криминального, или же им заинтересовался кто-то достаточно могущественный, чтобы прикрыть его даже от Федеральной безопасности. Обе эти версии имели свои слабости и недостатки. Едва ли его жизнь можно проследить с такими подробностями, чтобы полностью избавить его от подозрений, а если и можно, то почему бы не поделиться сведениями с ним? Если же верна вторая из них, то кому и зачем понадобилось заниматься подобной благотворительностью?
В любом случае Райану было ясно: даже если Давина что-то знает, расспрашивать её бесполезно. Раз сама до сих пор не сказала, то уже и не скажет. И потому, когда они снова встретились, он не стал и пробовать. Они прозанимались несколько часов и ужинать отправились вместе, снова заговорив за едой о его сновидении и о человеке, оставившем ту записную книжку. К радости Райана, госпожа Мортимер заметно оттаяла, уже не избегала его взгляда и говорила с ним не ставшим привычным холодновато-отстранённым тоном.
– Раз там нет атмосферы, нет и жизни, а значит, это точно не биолог, – Райан откинулся на спинку стула, прихлёбывая фирху. – Историк отпадает по той же причине.
– Если только этот астероид – не осколок какой-нибудь планеты, – возразила Давина. – Тогда на нём в принципе могли найти какие-нибудь следы жизни.
– Вряд ли. В смысле, астероид, если это астероид, может оказаться чем угодно – но чтобы обнаружить на нём следы жизни и прислать соответствующих специалистов, нужно время. Вспомните: станция невелика, построена из готовых блоков, планировка типовая, самая простая. Это, скорее всего, первая экспедиция, и исследователи не планировали задерживаться там надолго – несколько лет, самое большее. Ну, или у них было плохо с финансированием.
– Мы не знаем, сколько времени они там провели. За несколько лет можно многое обнаружить и прислать кого угодно. Жаль, что мы не видели самих записей в книжке. То есть видели, но вы не обратили на них внимания.
– Да, всё внимание было направлено на имя и дату, – невесело согласился Райан. – И всё же изначально исследователей на заведомо необитаемую планету присылает не биологическое учреждение. Даже если там и затесался биолог, основной контингент был совсем другой.
– Физики, астрофизики, может быть геологи, – Давина нахмурилась. – Но никаких знаков, которые указывали хотя бы на государственную принадлежность. По крайней мере, я таких не помню.
– Я тоже. Аппаратура говорит на общем стандартном, но на нём везде говорят. А ещё помните, какие там койки?
– Помню, а что?
– Они закреплены наглухо. Сейчас койки в небольших одиночных отсеках делают откидными или убирающимися в стену – чтобы хоть немного увеличить пространство. Так что этой станции лет тридцать, не меньше.
– Итак, – подытожила Давина, – экспедицию, построившую базу, отправило, скорее всего, астрофизическое научное учреждение не менее тридцати лет назад. Вероятно, не самое богатое, так что не с центральной планеты.
– И это не дейнебы и не нильфхельцы, – дополнил Райан. – И у тех, и у других мебель размерами побольше. К тому же у дейнебов никак бы не обошлось без их знаменитого «Вихря с Молниями». Национальный символ, как-никак, который они пихают куда ни попадя.
– Согласна, он бы красовался на самом видном месте. Так что либо Федерация, либо Альянс… Точнее, тогда ещё Внешние планеты. Боюсь, что это мало чем нам поможет.
– Даже имя, если б я его вспомнил, боюсь, нам бы мало чем помогло. На свете сотни тысяч, если не миллионы учёных, и среди них наверняка немало тёзок. Обитателей той станции было бы трудно найти и по горячим следам, а если к тому же учесть, сколько лет прошло…
Они помолчали.
– У вас ведь скоро день рождения? – сменил тему Райан.
– Да, через полторы недели.
– Как вы смотрите на то, чтобы отпраздновать его в кругу друзей? Если, конечно, у вас нет других планов.
– В кругу друзей?
– Ну да, я полагаю, люди, с которыми мы вместе бежали с Иберии, смело могут считаться друзьями.
Мы могли бы посидеть где-нибудь вместе без особых изысков, просто поужинать и всё.
– А, вы имеете в виду Макса с Марисой? И Ульриха?
– И Рауля. Вы знаете, что он здесь?
– Рауль Севье? Нет, но я была бы рада его увидеть. У него отпуск?
– Да, и он прилетел меня навестить.
– Очень мило с его стороны. Но ведь у вас ещё не закончится сессия.
– Думаю, один вечер я смогу потратить по своему усмотрению даже в разгар сессии. Так как, вы согласны?
Давина заколебалась, машинально теребя застёжку на манжете, но потом кивнула.
– Согласна, если это не помешает вашим экзаменам.
– Ну, вот и отлично.
3
Первый устный экзамен Райан сдал безо всякого труда – пожалуй, Давина гоняла его жёстче, чем экзаменаторы. Отвечать, правда, пришлось по двум билетам, и на второй без подготовки, но приёмная комиссия редко слушала его дольше двух минут, после чего прерывала и предлагала перейти к следующему вопросу.
С тем, чтобы отпроситься на вторую половину дня из училища, тоже никаких проблем не возникло, и Райан, пребывая в самом радужном настроении, сел в автоматическое такси. Подождал, пока следом влезет телохранитель, и назвал адрес. С Марисой можно было бы обо всём договориться через коммуникатор или по сети, но ему захотелось повидать её, и потому он только спросил, когда у неё сегодня кончается дежурство. Райану вообще нравилось играть роль этакого старшего брата: расспрашивать девушку о делах, бывать в гостях, иногда выводить её куда-нибудь…
К крыльцу госпиталя они подъехали за пять минут до её выхода. Иногда она задерживалась, но сегодня ничего непредвиденного не произошло. Мариса уже привычно взяла его под руку, охранник отстал, и Райан так же привычно о нём забыл.
На предложение Райана Мариса согласилась сразу.
– Правильно, и Максу будет полезно куда-нибудь выбраться, а то он, кроме своей мастерской, нигде и не бывает. Учти, мы будем праздновать не только день рождения капитанши, но и твой выпуск.
– Я же к тому времени ещё не закончу с экзаменами.
– Ну, значит, отпразднуем авансом. Здорово, что и Рауль будет! Я, честно говоря, уже думала, что никогда его больше не увижу.
– А он тебе разве не писал? Я получил от него два письма.
– Он присылал мне открытки к праздникам. Но всё равно, письма – это одно, а живой человек – совсем другое.
– С этим не поспоришь, – согласился Райан.
– Скоро и ты уедешь. Жаль…
– Ничего, я буду тебя навещать. И писать куда чаще Рауля, обещаю. Ну, рассказывай, как вы с Максом?
– С Максом? – Мариса вдруг помрачнела, оглянулась на охранника и понизила голос: – Райан, ты не мог бы с ним поговорить? У него проблемы, но боюсь, что тут ему никто не может помочь, кроме него самого. А он упорно отказывается.
– Что случилось?
– Да, понимаешь… Помнишь, у него документов не было? Все решили, что он – нелегальный эмигрант, отправили запрос… Но на все запросы ответ приходит один – такого, мол, у нас нет и не было. Думаю, он не настоящее имя называет. И, похоже, что чиновники тоже опять что-то такое начали подозревать. К нему снова приходили, расспрашивали, по крайней мере, один раз. А может и больше, один я сама видела, а если были другие, то из Макса ведь слова не вытянешь. И там у него, на Нильфхеле, тоже, кажется, что-то происходит. В тот раз, который при мне был, сказали, что им уже самим от нильфхельцев запросы приходят, чуть ли не выдачи его требуют. Я за него боюсь, Райан.
– А что с ним случилось? Он что-то натворил у себя дома?
– В том-то и дело, что я не знаю! Макс молчит, как партизан, он вообще не слишком разговорчив, как ты и сам мог заметить… Но тут, кажется, что-то личное.
– А как он вообще попал на Иберию?
– Я, честно говоря, не в курсе подробностей.
– А к вам он как попал?
– Ну… – Мариса помолчала, покусывая губу. – Понимаешь, какое дело… В общем, папа его купил.
– Как раба?
– Ага.
– Когда это было?
– Семь лет назад. Помнишь, я ему дату через тебя передавала? Вот как раз тогда это и произошло.
– И купили вы его за шесть тысяч.
– Угу.
– Значит, я был прав, и Халс и ему подобные развили свою деятельность задолго до начала войны. Даже жаль, что теперь это всё уже не имеет значения: кое-кому не мешало бы за кое-что ответить… Ладно. Потому-то у него и документов нет, как я понимаю. А как он попал в рабство, он не говорил?
– Нет, никогда. А мы не спрашивали – каждый человек имеет право на свои тайны. Райан внимательно посмотрел на неё.
– Знаешь, я не знал твоих родителей, но я что-то плохо представляю их себе в качестве рабовладельцев.
– А папе не раб, ему помощник был нужен. Он так сразу Максу и сказал: считай, что я тебя не купил, а выкупил. А если гордый и не хочешь быть в долгу, то оставайся, пока не отработаешь то, что я на тебя потратил. А потом можешь уйти или остаться, как захочешь. Макс остался. Я, честно говоря, думала, что он и правда эмигрировал, а потом попался охотникам за рабами. А теперь боюсь: а вдруг он не просто уехал, а попал в какую-то грязную историю и сбежал? Он хороший человек, но мало ли что, оступиться может каждый. Но ведь он всё искупил, когда спас Давину, правда? Я не верю, что он сделал что-то такое, чего нельзя простить.
– И теперь ты хочешь, чтобы я поговорил с ним и убедил его рассказать, что на самом деле с ним случилось?
– Ну да.
– А почему ты думаешь, что он меня послушает? Раз тебя не послушал, насколько я понимаю.
– А у тебя здорово получается убеждать, – сообщила Мариса. – На себе испытала. И потом я для Макса всё ещё маленькая девочка. А тебя он уважает.
– Н-да? Тогда он хорошо маскирует своё уважение. Ну, хорошо, я попробую. Хотя ничего не могу обещать, сама понимаешь.
Макс возился в своей мастерской на задворках космопорта. Райан здесь ни разу не бывал, он вообще ни разу не заходил на служебную территорию столичного порта, но ему удалось, показав удостоверение курсанта, уговорить милую девушку на проходной связаться с механиками и попросить найти там Макса Бони. Девушка при виде билета оживилась и принялась вовсю стрелять глазками – похоже, она принадлежала к тому типу женщин, которых псионики только притягивают. Однако её ждало разочарование: Райан сердечно поблагодарил её за помощь, но более чем прозрачные намёки на свободный вечер проигнорировал.
Конечно, вовсе не обязательно было говорить с Максом вот прямо сейчас, можно было отловить его и дома, и по коммуникатору, но Танни не хотелось откладывать дело в долгий ящик. Расписание у него было достаточно плотное, да и не было никакого смысла оттягивать беседу.
Ему повезло, и Макса он застал в одиночестве. Телохранитель послушно согласился подождать за дверью – контроль над курсантами училища был достаточно плотный, но не удушающий. Макс возился с ремонтом автоматической тележки, развозящей багаж пассажиров.
– А, это ты, – сказал он при виде Райана.
– Я, – Райан присел на корточки и заглянул под днище тележки. – Сдаётся мне, что твоя квалификация позволяет тебе больше, чем чинить простейшие автоматы. Когда мы летели сюда с Иберии, я понял, что ты и в корабельных двигателях разбираешься. Ты мог бы найти работу получше.
Кто-нибудь другой на месте Макса наверняка ответил бы, что для этого нужна лицензия или ещё что-нибудь в этом роде. Макс просто промолчал.
– Мариса рассказала мне о твоих затруднениях и попросила поговорить с тобой, – взял быка за рога Райан. – Но причины своего молчания ты не хочешь называть даже ей.
– Не хочу, – лаконично отозвался Макс и захлопнул крышку мотора.
– Что ж… Я не стану тебе говорить, что ты можешь подставить и саму Марису, и поручившуюся за тебя Давину – ты и сам это отлично понимаешь.
– Я их ничем не подставляю. Это касается только меня.
– Отрадно слышать, – Райан присел на край какого-то ящика, глядя, как нильфхелец пытается оттереть огромные ладони замасленной тряпкой. – Когда я впервые тебя увидел, тебе удалось ввести меня в заблуждение. Мне показалось, что ты малость туповат. Но ты ведь отнюдь не тупица, верно, Макс? Просто окружающие так думают, потому что ты предпочитаешь молчать, пока другие болтают. Ну и стереотип, что большие сильные люди редко бывают умны, тоже работает в твою пользу. Пользу – потому что тебя вполне устраивает, когда тебя считают дураком и мало обращают на тебя внимания.
Макс продолжал молчать, только всё тёр и тёр руки тряпкой.
– Так что ты отлично понимаешь, что после бомбардировки Иберии провести следствие и выяснить, откуда ты вообще там взялся, крайне трудно. Но ты можешь мне ответить хотя бы на один вопрос? Когда ты прилетел на Иберию – ты был ещё свободным человеком?
Макс наконец отложил тряпку в сторону и посмотрел на него. Взгляд у великана был совершенно бесстрастным.
– Для чего тебе это? – спросил он.
– Для того, что внутренние дела Нильфхеля – это внутренние дела Нильфхеля. Он не входит в состав Федерации, так что тут ты действительно можешь встать в позу и заявить, что они никого не касаются и никому, кроме тебя, не повредят. Но продажа рабов на территории Федерации – это уже очень даже наше дело. Иберийцы не потянули бы такое без помощи извне – так что те, кто привозил рабов на Иберию, если их туда привозили, всё ещё где-то есть.
– И что?
– А то, что мне хотелось бы знать, грозит ли ещё кому-нибудь участь, подобная твоей.
Макс снова довольно долго молчал. Райан не торопил его.
– Если он не нильфхелец, то нет, – наконец сказал механик.
– Так значит, свободным ты уже не был? – Райан кивнул сам себе. – Что ж, сочувствую. Но плохо верится, что твои соотечественники вот так просто возили живой товар на другие планеты. Таможня и всё такое…
– Это не соотечественники, – многострадальная тряпка полетела в угол, где стояла корзина утилизатора. – Это были ваши… ваша корпорация. Вашему правительству стоило бы получше следить за крупными фирмами, особенно за теми, что ведут дела за пределами Федерации.
Райан ещё раз кивнул. Лёд тронулся, и даже если Макс не скажет больше ничего, информации для начала расследования вполне достаточно. А он скажет, раз уже начал; сознаёт он это или нет, но раскрутить его на дальнейшие признания теперь – дело техники.
– Можешь мне поверить – эта корпорация ответит. Раз уж речь пошла о таких серьёзных вещах, как похищение и продажа граждан иностранного государства…
Читать бесплатно другие книги:
