Вопреки Филимонова Таня
Она была почти уверена в неизбежности встречи, но не предполагала, что это случится настолько скоро и Кирилл станет первым человеком, которого придется увидеть в городе.
Катя не могла оторвать глаз от мужчины, значащего так много… до сих пор. Ее доказательства себе самой о том, что все давно прошло, оказались бессмысленными.
Она не забыла. Ни о том, как пальцы, небрежно сжимающие карандаш, выводили узоры на ее теле. Ни о том, насколько чуткими были прикосновения губ, сейчас так плотно сжатых. Девушка чувствовала себя маленьким ребенком, не вовремя вошедшим в комнату взрослых, и оттого сгорающим от стыда. И сил хватало лишь сохранить на лице улыбку и удержаться от того, чтобы не кинуться ЕМУ на шею.
Впилась глазами в виднеющуюся в расстегнутом вороте рубашки полоску кожи, словно реально осязая ее гладкость, тепло и… вкус, с ужасом понимая, что помнит этот вкус слишком отчетливо. Как будто вновь ощутила на языке солоноватую, пьянящую сладость, вызывающую нестерпимый голод. По НЕМУ. Только теперь осознала, отчего так мучительно терзалась плоть почти каждую ночь, не позволяя уснуть и даже просто расслабиться. Девушка списывала все на усталость и напряжение, даже не догадываясь, что для ее состояния была лишь одна причина. ЖЕЛАНИЕ. Сейчас, рядом с НИМ, оно стало нестерпимым.
Пиджак из дорогой ткани подчеркивал плечи: широкие, сильные. Катя тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Ни разу больше она не спала так спокойно и сладко, как на его плече в тот вечер, который стремилась выбросить из памяти. Не вышло.
Невольно порадовалась, что нанося утром макияж, использовала дополнительный слой тонального крема, чтобы скрыть бледность от бессонной ночи. Есть хотя бы небольшой шанс, что Кирилл не увидит, как полыхают ее щеки.
Только какой он для нее Кирилл? Под ногами будто разверзлась пропасть. Непроходимая. Он – взрослый, состоятельный мужчина. Весьма успешный, как оказалось. Впрочем, это было не удивительно. Должность декана подходила ему во всех отношениях, как и роскошный кабинет.
А она… Катя перевела взгляд на собственную одежду, купленную на распродаже. Аккуратную, чистую, даже соответствующую по цвету и фасону, но совершенно обычную. Некрасивую. ОН не мог не обратить на это внимание, с его-то вкусом!
Девушка снова улыбнулась, сглатывая тяжелый ком, в котором сплелись воспоминания: нежные, горькие, пронзительные; ее смущение, робость и острая жажда хотя бы еще раз прикоснуться, увидеть его ответную улыбку.
Катя вдруг поняла, что мужчина до сих пор не проронил ни слова. Молчал, глядя на нее с каким-то непонятным выражением. Но это точно была не радость. Ни на одно мгновенье в его глазах не промелькнуло ничего, хотя бы отдаленно напоминающего довольство. Ему неприятно снова видеть ее? Что ж, она постарается сделать так, чтобы их встречи случались как можно реже. Жаль, что сегодня уже нельзя избежать общения…
Приблизилась к столу, по-прежнему сопровождаемая пристальным взглядом. Ей придется заговорить, даже если Кирилл не собирается отвечать на ее приветствие.
– Поздравляю с новой должностью…
Мужчина как будто очнулся. Несколько раз моргнул, потом торопливо поднялся, шагнув навстречу. Но тут же неловко дернулся, едва устояв на ногах, и схватился руками за спинку стула, восстанавливая равновесие. Лицо посерело, стало абсолютно непроницаемым. Каменным.
Сделал пару шагов и снова замер. Катя пыталась отвести глаза от его ног, но ничего не могла поделать: хромота была слишком заметна. Так, как никогда прежде. И боль, которую он испытывал, пряча ее в сжатых до побеления кулаках и сведенных бровях.
Девушка зашелестела бумагами, торопливо раскладывая их на столе.
– Мне нужно согласовать план занятий и досрочные экзамены. Экстернат с самой короткой продолжительностью. И…
Он оказался совсем близко, так что, даже не поднимая глаз, Катя чувствовала тяжелое дыхание. И запах парфюма, того самого, флакон с которым до сих пор носила в сумке. Не брала в руки и уж тем более не открывала, но и не выложить не сумела. А сейчас впитывала будоражащий аромат, сплетенный с его собственным, и теряла последние остатки рассудка.
Не решаясь взглянуть в лицо, застыла, невольно рассматривая крошечные пуговицы на его рубашке. Так и тянуло притронуться к ним…
Девушка сцепила руки за спиной и прикусила изнутри щеку – боль помогла немного опомниться. «Озабоченная дурочка», – мрачно сообщила Катя самой себе и уже в который раз выдавила улыбку. Даже думать не хотелось о том, как она выглядит в глазах Кирилла.
Мужчина, наконец, заговорил.
– Простите меня за растерянность… Не ожидал Вас увидеть. Присаживайтесь, постараемся решить вопросы.
На пододвинутый ей стул Катя почти рухнула. Что случилось с его голосом? Надорванный, как будто осипший, он царапнул по и без того натянутым нервам, вызывая дрожь уже во всем теле. Девушка услышала, как клацнули собственные зубы.
– Вам холодно?
Не холодно – стыдно. Хочется убежать от проницательного взгляда. От НЕГО самого. Что она вообще здесь делает? Зачем думает о причинах его охриплости? У нее давно нет на это права. Да и не было никогда…
– Я просто устала с дороги, – улыбаться так привычно. Правильно. А в глаза он все равно не станет смотреть: Катя не допустит этого. Слишком тяжело изображать спокойствие, которого нет и в помине. – Взгляните на документы, и я больше не стану отвлекать Вас от дел…
Было слишком очевидно, что Кирилл тяготился ее присутствием. На лице застыло не то сожаление, не то ожесточение. Ни одно, ни другое девушку не устраивало, но выбора не оставалось. Ей все равно придется находиться здесь. Целый месяц видеть ЕГО, слушать лекции, сдавать зачеты. И что-то придумать, чтобы ее улыбка не превратилась в гримасу за это время.
Катя согласилась на все предложенные условия обучения, не слишком вникая в слова. Какая разница, по каким дням и какие предметы ей придется изучать! Уйти бы отсюда побыстрее…
– Можете быть свободны. Жду Вас завтра на занятиях. Если хотите многое успеть, то и работать придется соответственно.
Показалось, или в его тоне и правда прозвучало обещание какой-то суровости? Девушка знала, что Кирилл может быть довольно строгим к студентам, но ее подобное никогда не касалось. Однако Катя внезапно поняла, что в этом случае гораздо проще окажется пережить его общество. Мелькнула мысль спровоцировать мужчину на какую-то резкость, даже жесткость в свой адрес. Если он обидит ее или рассердит, места в сердце для других чувств станет гораздо меньше. Только что можно сделать? Рисковать учебой слишком опасно: нельзя терять ни одного дня, задерживаясь здесь. А касаться личных вопросов нет повода… Помнит ли он хоть что-то из того, что было между ними?
Катя хмыкнула, внезапно осознавая всю нелепость собственных мыслей. На самом деле: а что было-то? Это она уже два года не может выбросить ни из головы, ни из сердца их несостоявшуюся близость. А Кирилл… Александрович… Сколько раз в его жизни с тех пор возникали подобные вечера с совершенно другим завершением?
Девушка не ревновала. Вообще не имела понятия, что представляет из себя это чувство, но впервые осознала, что профессор может нравиться не только ей. И нравится, наверняка. Высокий, прекрасно сложенный, он просто не может не привлекать других женщин. Его новый статус – только дополнительный плюс, лишний повод завладеть вниманием какой-то опытной, раскованной красавицы, прекрасно знающей, как доставить мужчине удовольствие. И он был бы глупцом, если бы этим вниманием не пользовался. А сама Катя – полная дура, позволившая себе считать, что в его постели никого нет и не было.
Она так устала… Опять начало мутить: или от недавней дороги, или уже от голода, ведь кроме кофе с утра так и не удалось ничего перехватить. Встреча лишила остатков сил. А впереди еще бесконечно длинный день, за который нужно переделать множество дел. И нет никакой надежды на то, что в ближайшее время удастся прилечь хотя бы на пару часов.
– Спасибо, что уделили мне время…
Девушка развернулась, наверное, чересчур резко: перед глазами замелькали разноцветные вспышки. Ноги сделались ватными, но при этом неподъемными, воздух как будто кончился. Стены поплыли, и паркет на полу оказался как-то слишком близко. Она почти уткнулась туда лбом, но в то же мгновенье ощутила на себе ЕГО руки. И провалилась в темноту.
Лица коснулась какая-та прохладная, влажная ткань. Открывать глаза не хотелось: так приятны были почти невесомые касания…
Только она и так задержалась здесь. И Его задержала. Еще и умудрилась впервые в жизни потерять сознание. При НЕМ. Более ужасную ситуацию вряд ли можно представить.
– Как Вы себя чувствуете?
В обращенном к ней взгляде была тревога. Растерянность. Катя в очередной раз выдавила из себя улыбку.
– Все в порядке. Проcтите, что заставила волноваться, – она попыталась встать. – Мне нужно идти.
– Вам нужен врач.
– Нет… – ей неожиданно стало смешно. Безмерно много событий, и одно бессмысленней другого. – Такое бывает… последнее время. Для беспокойства нет никакого повода.
– То есть… – он оборвал фразу, пытливо всматриваясь в лицо девушки. На его собственное внезапно набежала тень.
– То есть я здорова. Это… временное состояние.
– Ясно, – мужчина резко выпрямился, отходя от нее. – Сделать Вам чай?
Катя прекрасно понимала, что самым лучшим будет отказаться от этого предложения и уйти, но одна только мысль о чашке горячего напитка показалась более чем заманчивой.
– Лучше кофе. Черный. Без сахара.
Кирилл посмотрел на нее с некоторым недоумением.
– Вы же не любите черный кофе…
Неожиданно пришло раздражение за то, что мужчина помнит ее вкусы. Так не должно было быть. Ни к чему. И думать об этом она не собирается. Бросила в ответ почти резко:
– РАНЬШЕ не любила. Теперь все иначе.
Он смотрел в упор одно ничтожно короткое мгновенье, потом понимающе кивнул и отвернулся, а несколько минут спустя поставил перед ней чашку с ароматным напитком и… тарелку с совершенно изумительными на вид пирожными. Катя даже забыла, когда в последний раз пробовала что-нибудь подобное. И не смогла устоять. Осторожно коснулась пальцами крохотного произведения искусства. Лакомство кончилось прежде, чем она успела ощутить его вкус.
В голове прояснилось. И почему-то стало весело, особенно когда девушка заметила оторопелый взгляд Кирилла. Интересно, что он подумал о ней, наблюдая с какой скоростью исчезли пирожные? Катя попыталась придать голосу шутливый тон.
– Мне все-таки пора… Спасибо за радушный прием и за угощение.
Мужчина в ответ даже не улыбнулся. Проговорил почти неслышно, не отрывая от нее глаз:
– Идите домой, Катя. И отдохните, как следует…
Глава 26
Осень в родном городе как всегда была неповторимой. В природе будто не существовало ни боли, ни одиночества: все правильно, точно до мелочей и удивительно гармонично.
Катя залюбовалась чуть тронутыми позолотой листьями. Под ногами шуршали высохшие плоды акации, обволакивая воздух сладковатым ароматом. Этот запах девушка любила с детства. В бабушкиной деревне, обдирая коленки, они с соседской ребятней прятались в зарослях лесопосадки, кажущейся дремучим лесом. Ломали эти самые сухие стручки, слизывая капельки похожей на мед массы. Было вкусно. Спокойно. И не надо ничего другого для счастья.
Она стерла ладонью побежавшие по щекам слезы. Не плакать. Не сейчас, когда кругом люди. Торопливо пошла дальше, в глубину сквера, подальше от посторонних глаз. Опустилась на скамейку. К ногам тотчас слетелись голуби, привыкшие к постоянному угощению от прохожих. В желтой траве блестели глянцевые шарики каштанов. Красиво. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Даже сама Катя по-прежнему хотела жить. Правда, совсем иначе, но это уже не зависело от нее.
Закрыла глаза, прокручивая в мыслях прошедшую встречу. Сколько времени она провела в ЕГО кабинете? Десять минут? Полчаса? Мало. Ничтожно мало. Если бы можно было остаться там навсегда. Слышать, видеть, чувствовать ЕГО присутствие, быть рядом. Просто дышать… вместе с НИМ.
Только все это глупые мечты. Он был ее преподавателем, мудрым, опытным, прекрасно понимающим, что и как нужно сделать. И им же остался, не допуская больше в отношениях ни одного лишнего шага. Все остальное Катя придумала, нафантазировала себе, спутав сказку с реальностью. В настоящей жизни их миры вообще не могли пересечься. Никогда…
Девушка медленно выдохнула снова накатившую обиду: нет у нее повода на эти чувства. Если и стоит обижаться, то лишь на саму себя…
– Катя! Катюша, это правда ты?!!
Она вздрогнула, оборачиваясь на голос, и в подбежавшей к ней девушке узнала Марину. Та радостно вцепилась в плечи, обняла за шею.
– Глазам не могу поверить! Катька…
Они не виделись немыслимо долго: с того самого дня, когда, торопясь уйти из дома, Катя не нашла ни времени, ни сил проститься с подругой. Не до того было. Она просто уехала. Задыхаясь от разрывающего сердца отчаянья, пряча разбитое лицо под тонкой пеленой летнего шарфа, забралась в автобус, отдав за билет почти все деньги. Не придумала ничего другого, кроме как отправиться туда, где когда-то была счастлива. Где не ждал никто из людей, но остался пустой дом, после смерти бабушки брошенный и забытый отцом. Даже вопросы о наследстве решались через доверенное лицо: папа не желал никаким образом оказываться причастным, о чем и сказал Кате, вручая ей ключ и документы. Она получила право распоряжаться старым жилищем, но не видела в этом никакого смысла до тех пор, пока не оказалась фактически на улице.
– Выглядишь замечательно, – Катя улыбнулась, рассматривая подругу и задерживая взгляд на ее округлившемся животе. – Тимур счастлив?
– Еще бы… – Марина рассмеялась в ответ. – Целый год осаду держал. Взял меня почти измором.
– Да ты не сильно сопротивлялась, как мне кажется. Слишком с большим удовольствием об этом говоришь.
Подруга кивнула.
– В общем-то да. Я ведь давно мечтала о нем, – она подхватила Катю за руку и спросила: – Ну а ты как? Катюш, я ведь вообще ничего не знаю… Приходила к твоему отцу, хотела тебя на свадьбу позвать. Он даже говорить со мной не стал. И ты молчала столько времени. Номер сменила…
Ее телефон действительно проработал всего несколько дней. Зарядку она забыла дома, а купить другую в деревне было невозможно. Да и не на что. Всматривалась в темный экран, тщетно ожидая, что он оживет, отображая знакомые номера. Отца. Или Кирилла. Особенно ЕГО. Тогда, казалось, вмиг все переменится, обретет новые краски. Наполнит жизнь надеждой. На звонки от Марины не отвечала. Не знала, что сказать, не готова была к разговорам. А потом и вовсе отбросила в сторону разряженный аппарат.
– Прости, Мариш. Так получилось.
– Почему, Кать? Что все-таки произошло тогда? Антон же надышаться на тебя не мог…
Плохо подходило это определение для чувств бывшего жениха. Сколько раз она возвращалась в памяти к событиям тех дней, анализировала, оценивала. И не собиралась спорить с тем, что действительно представляла для Антона некий интерес. Возможно, он даже любил ее, как-то по-своему, ему одному понятным образом. Только ничего подобного тому, о чем сейчас говорила Марина, и близко не было. И за это следовало благодарить судьбу: его сердце не разбилось после полученного отказа. Задетое самолюбие, униженное гордость – да, всего этого оказалось в избытке. Катя до сих пор заливалась краской стыда, вспоминая, как поступила с парнем. Но по крайней мере он не испытывал того опустошения, которое сопровождает душу при безответной любви. В этом девушка была уверена.
– Я увидела, что мы с ним слишком разные и ничего хорошего из нашего брака получиться не может. Никогда. Он… согласился с моим решением, а вот папа – нет.
Подруга придвинулась почти вплотную.
– Но это ведь не все, Катюш? Было что-то еще? Вернее, кто-то?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Марина невесело рассмеялась.
– Ты же никогда врать не умела. И так и не научилась за два года. Как я только не догадалась раньше? Кать, я же понимала: происходит нечто странное, но даже представить не могла, что ты не хочешь выходить замуж. Думала: это от волнения перед свадьбой. Знаешь, как я сама тряслась несколько дней? Уснуть не могла… Но у тебя ведь все иначе. Да?
Катя попыталась отвернуться, чтобы скрыть предательские слезы, затенившие глаза.
– Кто он?
– Мариш, это уже неважно. Да и не было важным никогда… Дело во мне. Я не смогла бы жить с Антоном… и все время думать о другом человеке.
– Но раз свадьба не состоялась, вы вместе?
Вопрос стал последней каплей. Катя все-таки заплакала, уткнувшись лицом в заледеневшие от холода ладони. Слишком остро ощутила свое одиночество и бесконечное расстояние между нею и Кириллом. Будто воочию увидела его серьезный, холодный взгляд, услышала слова, произносимые словно для совсем чужого человека.
Глядя на рыдающую подругу, Марина сама едва не заплакала.
– Катюшка, чего ты? Перестань… Ну, успокойся… Прости, что разбередила старые раны…
Девушка заставила себя улыбнуться, стирая со щек мокрые дорожки.
– Ты меня прости, Мариш. Тебя же нельзя волноваться, а я тут со своими слезами… Давай только не будем говорить об этом, хорошо? Расскажи лучше о себе и Тимуре.
Подруга кивнула в ответ, подавляя вздох.
– Слушай, а давай пойдем ко мне. Фотографии свадебные покажу. Да и пообедаем, я уже есть хочу, – хмыкнула, уточняя: – Вся время хочу…
Катя улыбнулась.
– Тебе и положено хотеть.
Та снова кивнула и неожиданно спросила:
– Кать, а где ты остановилась? Ведь не у отца?
– Пока нигде. Я только утром приехала в город. И сразу в институт, восстанавливаться. А сейчас как раз собиралась заняться поисками жилья.
– Я бы позвала тебя к себе, но мы и сами снимаем однокомнатную квартиру… – Марина задумалась, а потом вдруг сказала: – Слушай, моя тетя сдает комнату. Точнее, времянку. Конечно, условия, не ахти, и места маловато, но зато стоит копейки. И сейчас там никого нет.
Пожалуй, за весь день это была первая хорошая новость, ведь Катя даже понятия не имела, где придется ночевать. Улыбнулась в ответ на слова девушки о не слишком хороших условиях. Как будто это имело какое-то значение! В ее-то положении!
– Мариш, это было бы замечательно. Позвонишь?
Комнатка оказалась совсем небольшой, но чистой, теплой и, что самое главное, доступной по цене. Маринина тетка задумчиво осмотрела новую квартирантку и выдала неодобрительно:
– Плащик-то твой не по погоде, девонька. Забыла, какая у нас тут температура осенью?
Катя рассмеялась. Замечание женщины было верным, но переживать по поводу холодной одежды она сейчас не собиралась: слишком сильно обрадовалась тому, что вопрос с проживанием наконец-то решился.
– Просто купить не успела. Спасибо, Вы даже не представляете, как выручили меня.
– Ну и ладненько. Не буду мешать, располагайся. Да Маринке позвони, она тебя на ужин ждет.
Девушка кивнула, закрывая за хозяйкой дверь. Присела на кровать, почти с наслаждением осматриваясь вокруг. Кто бы мог подумать, что ей будет нравиться вот такое простое убранство: выбеленные голые стены, дощатый пол, старая кровать с панцирной сеткой? Катя бы сама прежде изумилась. А теперь… теперь была просто рада. Она справилась тогда, два года назад, когда осталась совершенно одна. Сейчас сложнее уже не будет. И так лишилась всего на свете. Терять больше нечего, расставаться – не с кем. Нужно лишь сделать то, для чего она приехала, и вернуться… в то место, которое однажды обязательно станет ее домом.
Глава 27
– Катюш, где ты была-то все это время? – Марина определенно ждала откровений. Девушки расположились на кухне в ее небольшой квартирке. В приготовлении даже совершенно обычного ужина были очевидны любовь подруги к своему мужу и нетерпение по поводу его возвращения. Совсем не похоже на независимую, самостоятельную девчонку, которой та всегда хотела казаться. Теперь все изменилось, и, глядя на счастливую будущую маму, Катя почти завидовала ей, хотя эта беззлобная зависть скорее напоминала тихую грусть о собственной мечте. Нереализованной, даже не высказанной: слишком большую боль причиняли одни только мысли о чем-то подобном.
– Сначала – в деревне, в бабушкином доме. Потом уехала в Питер. А там случайно оказалась в Пушкинском доме. И меня случайно взяли на работу.
– Столько случайностей… – Марина недоверчиво улыбнулась. – Я должна поверить, что ты просто так оказалась в одном из крупнейших институтов литературы в стране? Еще и на такой приличной должности?
– Обычная должность, Мариш. Я всего лишь рядовой работник архивов. И действительно попала туда абсолютно случайно. У них неожиданно уводилась сотрудница, а я очень кстати оказалась рядом в этот момент. Просто удачное совпадение, понимаешь? Ничего больше…
Она не собиралась признаваться, что на самом деле стремилась попасть туда. В место, где раньше работал Кирилл, о котором рассказывал ей неоднократно, восхищаясь и солидной научной базой и ценнейшими материалами, находящимися в стенах института. Без прописки в городе, с незаконченным образованием у Кати не было никаких шансов. Но ей в самом деле повезло, иначе расценить выпавший удивительный шанс она просто не могла. И отказываться от интересной и достойной работы не собиралась, особенно теперь, когда появились куда более привлекательные перспективы.
– Ладно, пусть так… – подруга кивнула, не собираясь спорить. – Но ты ведь приехала туда только год назад. А до этого? Все время была в деревне?
– Ты удивлена? – Катя рассмеялась. – Иногда полезно сменить обстановку, чтобы что-то понять. А я как раз в этом и нуждалась.
– Да, но деревня… – Марина пожала плечами. – Если честно, с трудом представляю тебя в ней. Вернее, вообще не представляю. Это ведь не день, не неделя… Ты провела там почти год! В голове не укладывается…
Катя прежде и сама бы не поверила. Даже сейчас, вспоминая бесконечные месяцы в одиноком доме, думала иногда, что все это происходило не с ней – с кем-то другим, незнакомым. А она оказалась только зрителем чужой судьбы. Так и было, в общем-то. Ее разворошенное прошлое стало тем самым проникновением в постороннюю жизнь. Девушка не стремилась ни к чему подобному. Не собиралась вникать в секреты, казалось бы, надежно спрятанные в глубине старого дома, но они словно поджидали ее там. Обрушились неудержимой лавиной, стоило лишь оказаться в их власти.
Почти бессознательно коснулась тонкой цепочки на шее, удерживающей бабушкин медальон. И вновь вернулась назад, уже в который раз…
Она приехала в деревню только к вечеру следующего после несостоявшейся свадьбы дня. Вышла из автобуса на ту же самую дорожку, по которой всегда бежала к бабушке, и уже несколько минут спустя оказалась прямо перед домом.
Будто и не было всех этих лет… Тот же деревянный забор, в некоторых местах обвитый плющом, кирпичные стены, лишь чуть поблекшие от времени, плотно закрытые, как всегда на ночь, ставни. Казалось, еще мгновенье, и с крыльца сойдет бабуля, притянет ее в теплые, ласковые объятья, согреет не руками – сердцем.
Катя так и застыла перед калиткой, не решаясь войти во двор. Вечер медленно таял, и в сгущающихся сумерках все отчетливее проступали тени прошлого. Огромное дерево черешни с уже спелыми ягодами. Запах свежескошенной травы. Мычание коров, возвращающихся с пастбища. Окна соседних домов светились золотыми огоньками. Так маняще. Там наверняка кто-то готовил ужин, отдыхал после рабочего дня или вовсе готовился ко сну. А девушка по-прежнему ждала, сама не зная чего, теребя в руках ключ, к которому не прикасалась уже много лет.
– Дочка, ты чего хотела? Столько уже стоишь…
Голос, как будто знакомый, проник в сознание, заставляя Катю очнуться. Девушка оглянулась, заметив приближающуюся к ней фигуру. В темноте почти не было видно лица, и она скорее почувствовала, чем узнала, кто перед ней: соседка, тетя Даша, в саду которой еще ребенком лакомилась малиной после того, как пустели кусты под бабушкиным домом.
Женщина прищурилась, разглядывая гостью.
– Катюш, ты что ль? Выросла-то как… А я в первую минуту подумала, что то мама твоя. Похожа уж очень… Как же ты тут очутилась?
– Здравствуйте, теть Даш, – девушка выдохнула с облегчением. Тревога и смятение немного отступили. – Приехала вот… жить…
– Че-е-во? – соседка всплеснула руками. – Жить она приехала… Дак хата уже почти девять лет пустая стоит. Ни воды, ни света. Что случилось-то?
Катя не знала, как можно объяснить постороннему человеку о произошедшем в ее жизни. О том, что родной отец выкинул на улицу, и кроме этого пустого дома у нее больше нет ничего. Но женщина не стала дожидаться ответа – подхватила девушку за локоть и потянула за собой.
– Ну-ка пойдем. Завтра солнце встанет – разберемся, можно ли там жить. Я и сама не заходила внутрь уже года два. Так, приглядываю, чтобы кто чужой не залез. Хотя у нас и не лазит здесь никто. Полно брошенных домов, да никому они не нужны. Идем-идем, говорю.
Сопротивляться сил не было, да и смысла в этом Катя не видела. Шагнула вслед за женщиной в наполненные запахом свежеиспеченного хлеба сени.
– Сумку свою где оставила? – не оборачиваясь, спросила тетя Даша и тут же отмахнулась, едва взглянув на висевшую на плече сумочку. – Да я не про это недоразумение говорю. С вещами-то сумка где? Ты же не налегке приехала?
Девушка сглотнула подступивший к горлу комок.
– Налегке…
– Вон оно как…
Женщина медленно развернулась, упираясь взглядом в лицо Кати. Охнула, прикрывая ладонью рот, и запричитала:
– Батюшки-святы… Это кто ж тебя приложил-то так?
Девушка и забыла, как разукрашена левая щека, но отворачиваться было поздно.
– Я… сама… упала…
– Сама… – соседка хмыкнула, разворачивая ее к свету. Прищурила серьезные, обвитые морщинками глаза. – Я так и поняла, что сама… Все вы сами… Как и мама твоя когда-то…
– Мама?… – слово отозвалось глухой резью в сердце. – Вы что-то знаете о моей маме?
– Что видела, то и знаю, – буркнула женщина и, скинув обувь, прошла в глубину дома. – Да ты заходи, Катюш, руки мой. Голодная небось?
До этих слов Катя и не чувствовала, как проголодалась, – ела последний раз еще прошлым утром, если, конечно, те крохи, которые сумела в себя запихнуть, можно было назвать едой. Теплое парное молоко показалось манной небесной. Утопила губы в хлебной мякоти, наслаждаясь незабываемым ароматом.
– Вкусно как!
Тетя Даша усмехнулась, потрепав ее по плечу.
– Ешь, дочка. Я постель пока постелю…
Катю разбудил крик петуха. Часы показывали половину пятого. За окнами еще было совсем темно, но уже чувствовалось приближение нового дня. Ее первого дня в совсем другом мире.
Она не знала, как жить дальше. Вообще не представляла. Деньги почти закончились, вся одежда осталась в доме отца, а возможность как-то заработать не предвиделась. Кем можно устроиться в деревне с ее-то умениями? Секретарем на ферме? Вряд ли такая должность там вообще предусмотрена.
Девушка поднялась, и, торопливо одевшись, поспешила во двор. Туда, откуда доносилось бряцанье ведер – тетя Даша собиралась на утреннюю дойку.
– Доброе утро, – Катя улыбнулась соседке.
Та кивнула.
– И тебе. А ты, оказывается, ранняя пташка. Или плохо спалось на новом месте?
– Наоборот, очень хорошо. Я выспалась.
Услышав следующий вопрос, девушка покраснела.
– Жених-то приснился?
– Ка-а-кой жених?
Женщина рассмеялась.
– А я почем знаю? Твой ведь жених… Привидеться должен во сне на новом месте. Было?
Катя только после этих слов вспомнила свой сон. Тот же самый, уже давно ставший привычным, но от этого не менее волнующий. Будто наяву услышала шум прибоя. Ощутила горячее дыхание на висках. Сердце вновь заныло, сожалея о растворившейся в предрассветном сумраке нежности прикосновений и о том, что вновь не удалось рассмотреть ЕГО лицо. И даже думать не хотелось о том, кого именно напоминает таинственный гость из ее сновидений.
Девушка потянулась к ведру в руках тети Даши.
– Давайте помогу подоить.
Женщина взглянула на нее с недоверием.
– Умеешь?
– Умела… когда-то. Бабушка научила.
– Ну, раз так, руки должны помнить. Не спеши, все получится.
Вместе с первой струей молока брызнули слезы, неожиданные и нестерпимо горькие. С памятью о безмятежном детстве смешались обида на Кирилла, боль от решения отца и страх перед будущей неизвестностью.
– Ты молоко-то мне не соли, Катерина! – шикнула на нее тетя Даша. – Чего ревешь? Руки, ноги целы, голова на месте. Что стряслось-то?
После этих слов Катя зарыдала, уже не сдерживаясь, выплескивая наружу вместе со слезами отрывистые, надрывные признания.
Женщина слушала молча, только вздыхала, изредка дотрагиваясь до ее плеча, не то поглаживая, не то пытаясь встряхнуть. Потом негромко сказала:
– Не так что-то во всей этой твоей истории… Но, как говорится, что ни делается – все к лучшему. Жива, здорова, дитем он тебя не наградил… Отец… так ему Бог судья, Катюша. А ты прости. Обоих прости, дочка. И голову-то подними, чего нос в землю уткнула? Справишься…
Катя многое воспринимала иначе, а об отсутствии ребенка могла только пожалеть, но спорить не стала. После того, как она все рассказала, стало ощутимо легче. И совершенно очевидно, что иного варианта, кроме как пережить случившееся, у нее просто нет.
– Умница, – тетя Даша легонько коснулась стянутых в хвост волос. – Ну что, пойдем смотреть хату?
В доме все выглядело не так ужасно, как представлялось. Стены по-прежнему остались крепки, крыша – цела. Да, рассохшиеся за годы двери противно скрипели, а углы почти сплошь оплела паутина, но это было вполне поправимо. Кате даже показалось, что старые комнаты сохранили тот самый запах, который она так любила. Или это ее воображение милостиво подкинуло приятные воспоминания? В любом случае предстоящая работа больше не пугала. Отвлекаясь от горестных мыслей, девушка начала размышлять о том, что предстоит сделать и где найти на все это сил и средств.
– Вот что, Катюша… – проговорила соседка не очень уверенно, будто сомневаясь, стоит ли озвучивать свои намерения. – Не думаю, что ты останешься здесь навсегда, но пока живешь, и работать где-то надо. А у нас в деревне сама можешь догадаться, как с этим непросто. Я на выходных в район на рынок езжу, молоко да творог отвожу на продажу. Чаще не получается, а было бы совсем неплохо. Коли захочешь, можешь по другим дням вместо меня туда мотаться. Много денег не обещаю, но на быт тебе точно хватит, а с умом тратить будешь, еще и останется. Ты подумай, отказывать не спеши. Знаю, что училась совсем другому, но…
Здесь и думать было не надо. Не в том она положении, чтобы выбирать.
– Я согласна, теть Даш. Спасибо. Прямо завтра и поеду, если Вы не против.
Женщина улыбнулась, одобрительно ей кивнув.
– Разбирайся пока. Принесу попозже керосинку и свечи, пока свет тут не наладили. Да и приходи на ужин, есть-то тебе все равно пока нечего.
Она потеряла счет дням, одинаковым, нагруженным делами до такой степени, что с наступлением темноты уже не нужно было никаких свечей. Хватало сил лишь добраться до постели и забыться до следующего утра.
Катя не думала о том, нравится или нет ей такая жизнь. Просто вставала на рассвете, спеша помочь соседке с дойкой. Тряслась в стареньком расхлябанном автобусе восемнадцать километров до районного центра, где несколько часов проводила на рынке. Возвращалась обратно, едва успевая перехватить по пути какой-нибудь пирожок или выпить стакан молока. А потом до позднего вечера наводила порядки в своем новом жилище.
Первое время девушка никак не могла решиться прикоснуться к вещам, оставшимся от бабушки. Застывший темной громадой в углу комнаты шифоньер невольно притягивал взгляд, но прошло почти два месяца до того момента, как Катя, наконец, осмелилась его открыть. С горечью вздохнула, ощущая едва различимый запах лаванды, которым когда-то давно бабуля перекладывала вещи от моли. Трава рассыпалась в пыль, но ее душистый аромат, казалось, впитался в деревянные полки и их содержимое. Тронула дрожащими руками аккуратные стопочки полотенец, постельное белье, сложенное еще бабушкой. И в ворохе тканей внезапно наткнулась на прохладный металл. Вздрогнула, не веря собственным глазам: в ладони скользнул медальон на витой, причудливого плетения цепочке.
Сколько раз в детстве Катя держала его в руках! Изучала, крутила со всех сторон, тщетно пытаясь заглянуть внутрь. Замок не поддавался. Никогда. Впервые обнаружив такую несправедливость, девочка помчалась к бабушке.
– Ба, замочек сломался. Никак не могу открыть!
Женщина, отложив дела, повернулась к внучке.
– Все правильно, пташенка. Не можешь. Но не потому, что сломался. Время еще не пришло. Наступит день – и все откроется. И то, что внутри, принесет такую радость, о которой прежде ты и не ведала.
– Хочу сейчас!
– Сейчас хорошо не будет. Сломаешь, детонька, и никакого толку с того не выйдет… Слезы одни…
В предвкушении какого-то чуда осторожно погладила резную крышку, нажала на крошечный замочек. Однако, как и раньше, ничего не случилось. Медальон будто был запаян наглухо. От накатившего разочарования девушка чуть не расплакалась. Но в шелесте ветра, приникшего в комнату через распахнутое окно, ей вдруг послышались давным-давно сказанные слова:
– Знаешь ведь, как бывает, когда блин горячий со сковородки хватаешь. Только пальцы обожжешь. Никому еще нетерпение не помогло. И ты не будешь исключением! Научишь ждать…
Катя кивнула, обращая взгляд куда-то к белоснежным барашкам облаков. И, задумавшись всего на мгновенье, надела цепочку на шею.
В глазах отчего-то потемнело. Застучало в висках дикой, неестественной усталостью. С губ сорвался не то стон, не то хрип. Катя услышала голоса. Знакомые. Слишком. Двух самых близких для нее людей. Разговор, не предназначенный для посторонних и уж тем более не рассчитанный на уши ребенка. Но тогда никто из родителей не знал о маленькой свидетельнице их тайны, а сознание самой девочки надолго запечатало шокирующие моменты.
Словно не стало вокруг стен с потрескавшейся штукатуркой, дощатых полов, скрипящих при каждом шаге, старой мебели, хранящей запахи ее детства. Ничего – только лишь звенящие в голове слова, смысл которых стал понятен только теперь…
– Ты не можешь меня об этом просить! Коленька, нет…
– Лена, ты не понимаешь. Он много лет стоял у меня на пути. Всегда, сколько я себя помню. Шел на шаг впереди. И сейчас все вновь повторяется. Он выигрывает. Опять. И если победа окажется за ним, меня можно сразу списывать на свалку.
– Я не хочу! Мне не нужен выигрыш такой ценой! И деньги эти не нужны. Неужели ты и впрямь считаешь, что мы сможем жить как раньше после того, как… Я даже вслух это произнести не могу!
– Лена! Я люблю тебя. И прекрасно знаю о твоих чувствах. Речь идет об одном вечере. Ну что тебе стоит? У нас будет все, что мы захотим…
– У тебя…
– У нас! Леночка… Я знаю, что ты сможешь. Ты – единственное дело, которое у него так и не получилось провернуть. Его самая главная мечта. Повод для зависти. Он расскажет все, что ты попросишь.
– В обмен на мое тело… Я не могу поверить, что слышу подобное от тебя…
– Это ничего не значит! Клянусь, что никогда ни о чем не вспомню, даже не намекну никак… Ты забудешь обо всем уже на следующее утро, когда поймешь, что все намерения наконец-то осуществились! У нас будет новый дом, как ты мечтала. Самая лучшая школа для Кати. Машина. Я куплю любую, какую только захочешь.
– Я не хочу машину. И школа меня устроит самая обычная. И денег достаточно тех, что уже есть. Коля! Нет!
Она согласилась. Причины этого так и остались загадкой для девушки, очнувшейся на полу деревенского дома спустя почти пятнадцать лет с того дня, как ее мать почему-то сказала «да», еще не догадываясь о страшных последствиях, к которым приведет ее покорность мужу.
Читать бесплатно другие книги:
