Практическая психология. Герцог Успенская Ирина
– Нет. Мы сами пытаем друг друга, – тихо и спокойно ответил Лис. Он лежал на спине, глядя в потолок. – Учитель назначает пару, он всегда выбирает того, кто тебе дорог, как бы ты ни скрывал свои чувства. Причинять боль тому, кого ты ненавидишь, легко, а видеть, как от твоих действий мучается твой друг, очень сложно. Не все могут переступить через себя, это часть обучения, умение контролировать чувства и эмоции. Длань служит не человеку, а Храму. Нельзя быть привязанным к кому-то очень сильно. Но это сложно. Если кто-то из пары не выдерживает, можно все остановить, нужно только попросить.
– И много таких, кто останавливается?
– Много.
– Что с ними происходит?
– Не знаю. Больше никого из тех, кто не сумел, я не видел.
Неужели их убивают, как бракованный материал? Тихая ненависть начала подниматься в груди.
– Нет, кир Алан, их не убивают. – Как он догадался? Или Алан произнес эти слова вслух? – Это было бы слишком расточительно, как говорит Учитель. Скорее всего, они просто заканчивают обучение как простые Искореняющие.
– Значит, ты пытал Ворона?
– Да. А он меня. Не один раз. Мы решили, что пройдем это вместе, что справимся.
Слишком спокойно он об этом говорит. Алан молчал, замолчал и Лис, а когда конт повернул голову, парень спал, из-под рыжих ресниц по щеке катилась одинокая слеза. Не так просто это было для тебя, мальчик.
Чертово время! Чертово средневековье! Чертов Храм и его Учителя! Через что же пришлось пройти тебе, Алвис, чтобы почти все тело покрыть виноградной лозой?
Сон пропал, словно его и не было, и Алан, тихо поднявшись, проскользнул к двери. В котомке лежала толстая папка, заполненная рисунками и описаниями.
Сверху конт Валлид обнаружил короткое письмо:
«Кир Алан, я разрешил Лису отвечать на любые ваши вопросы, если они не затрагивают тайн Храма. Мне показалось, что вы весьма любопытный молодой человек. Некоторые вещи могут вас шокировать, но смею вас заверить, жизнь каждого послушника мне дорога, как и моя жизнь. Мы не убиваем своих учеников, даже если они нас разочаровывают. Впрочем, не вам ли знать, что часто слабость оборачивается силой. Нужно иметь огромное мужество признать свою слабость, в этом тоже заключается доблесть.
Высылаю вам копии документов, собранных Храмом в местах, где мы находили остатки поселений неизвестных нам народов, которых мы считаем своими предками. Уверен, в вашем языке найдутся более короткие слова для обозначения наших находок, буду весьма признателен, если вы ими с нами поделитесь. Хотелось бы узнать ваши мысли на этот счет.
Отец Пауль.
Писано в двенадцатый день месяца Серого Тумана в ущелье Древнего города».
За эти годы храмовники много раскопали в буквальном смысле этого слова. Но, к сожалению, ничего ценного. Остатки домов, куски арматуры, застывшие в пепле и замурованные в лаве скелеты, несколько жестяных и пластиковых бутылок различных форм и степени деформации, запчасти, предназначение которых Виктория никогда бы не смогла определить, и… куклу. Самую обычную пластмассовую куклу с синими стеклянными глазами. Ничего интересного. Хотелось бы знать, находили ли ксены книги? Вот что было ценно. Книги. Но если погибшая цивилизация шла по сходному с Землей пути развития, то основная информация находилась на цифровых носителях, а значит, сохраниться не могла. А книги могли, раз сохранились рисунки. Пусть чудом, но вдруг?
А вот это интересно. На листе бумаги была тщательно перерисована картина. Мужчина, одетый в белоснежную рубашку и светлые штаны, играл на инструменте, очень похожем на старинный клавесин. С картинки на Викторию смотрел негр. Не такой, как Оська, а настоящий земной негр. Высокий, черноволосый, с полными губами, широким приплюснутым носом и белоснежной улыбкой. Но даже не это заинтересовало Викторию. Ее внимание привлек тщательно прорисованный задний фон. За спиной мужчины находился огромный плазменный телевизор или, может быть, это был монитор большого компьютера, в котором отражались лица трех женщин. Некрасивые, чуждые лица. Одна из них курила сигарету на длинном мундштуке, две других восторженно слушали музыканта. Одеты они были в старинные вечерние платья, что никак не соответствовало небольшому ноутбуку, стоящему на столике справа от музыканта, и электрочайнику причудливой формы, не оставлявшему ни малейших сомнений в своем предназначении, потому что из него разливал некий коричневый напиток юноша в синей тоге. Виктория долго рассматривала картину, неторопливо смакуя детали. Обои приглушенных тонов, пейзажи на стене, блики солнца в чашках. Она заподозрила, что рисунок перенесен с фотографии, так много на нем было мелких, тщательно прорисованных деталей. Стало тоскливо и грустно, по-особому защемило сердце. Что же случилось на этой планете много веков назад, что отбросило цивилизацию в средневековье? И для чего призвали ее душу в этот мир два интригана, выдающие себя за Вадия и Ирия?
Она взяла в руки исписанные листы бумаги. На них в скупых выражениях было тщательно записано, кто, когда и где нашел те или иные находки, и мысли Учителей об их назначении. Некоторые гипотезы вызвали у Виктории тихий смех, чего только стоило предположение, что пластиковая бутылка использовалась древними вместо клизмы. Но некоторые выводы оказались верными, например на одной из картинок был изображен парень в наушниках с микрофоном. И ксены сделали почти правильный вывод, что, по всей вероятности, это устройство для усиления звука, только вот назначение его они определили неверно, решив, что оно использовалось для лечения глухоты.
Дверь тихонько отворилась, и в комнату прошмыгнул Оська, а следом за ним заглянул Ворон. Алан поманил юношу пальцем.
– Найди комнату и выспись, – шепотом приказал он. – Мне не нужны уставшие телохранители. Завтра у нас тяжелый день.
Парень бросил быстрый взгляд на безмятежно спящего Лиса и, кивнув, так же бесшумно исчез, как и появился. Хорошо хоть спорить не стал, видно, действительно вымотался. Виктория тяжело вздохнула, вспомнив своих сыновей. Если бы хоть на мгновение вернуться, посмотреть на них, обнять… «Хватит думать о том, что никогда произойти не сможет», – одернула она себя.
Оська, нагло забравшись на кровать, перебирал рисунки. Она ему не мешала, ожидала реакции на картину с музыкантом.
– Ниегро, – прошептал Оська и поднял на конта синие глаза, полные удивления. – Наши шаманы рассказывают, что когда-то мы все были такими же. Высокими и черноволосыми, но потом пришла из-за моря болезнь, дети стали рождаться слабыми, с кривыми ногами и руками, и редко-редко на островах появлялись высокие люди. Прошло много раз по десять десятков лет, мы стали такими, как сейчас, и теперь только в легендах и песнях вспоминаем, что были такими, как он.
– Радиация, – тихо ответил ему конт. – Знаешь, Оська, я очень хочу побывать на твоих островах и поговорить с вашими шаманами.
– Алан-балан, ты еще более любопытный, чем я, – округлил шут глаза. – У тебя же есть лодочка. Надо запеть песенку, дождаться, когда подует Шад-Нгурат, и плыть туда, где встает солнце.
– Шад-Нгурат?
– Это самый главный ветер. Откуда бы он ни дул, он всегда приводит к нашим островам. Нетерпеливый, зовущий, толкающий в спину. Он заставит паруса выгибаться в желании, словно девицу в объятиях опытного сердцееда. Шад-Нгурат покажет путь, нужно только склониться перед ним и позволить ему вести.
– Оська, ты поэт. – Алан улыбнулся, наблюдая, как проворные пальцы шута перебирают листы с рисунками. – А ты хочешь домой?
– Могу сплавать с тобой в гости. – Оська беспечно махнул правой рукой, в то время как левая вытаскивала из вороха бумаг сложенный вчетверо лист, который Алан еще не видел. – Я люблю свой дом, но там скучно. Нет таких забавных человечков, как ты.
Он развернул лист, и оба застыли в немом восхищении. Карта материка, выполненная в той неподражаемой манере, в какой рисовали на земле в стародавние времена. С ветрами, надувающими щеки, улыбающимися луной и солнцем. Не карта, а произведение искусства. Алан нетерпеливо выхватил ее из рук Оськи и, расправив на коленях, жадно всмотрелся в рисунок. Вот фронтир, вот бухта, возле которой они находятся, и название замка не «Линь», а «Осколок», значит, карту нарисовали недавно, специально для него, Алана Валлида.
– Царский подарок, отец Пауль, – по-русски прошептал Алан пересохшими от волнения губами. – Воистину царский. Неужели догадался? Да нет, откуда, я сам только вчера решил, – шептал он, рассматривая карту. – За это я расскажу тебе о том, что увидел на картине.
– Вот Кровь, кривая какая-то, – восторженно ткнул пальцем в нарисованную башню Оська. – А вот поселение папаши Иверта. Смотри, Алан-балан, они нарисовали костер там, где жило племя Черного Ястреба! Здорово, правда? Здесь есть все поселения горцев, – с тихим восторгом прошептал он. – Теперь мы им покажем! Да? Покажем? Будут знать, как обижать шута и его короля!
– Оська, тсс. – Алан с улыбкой приложил палец к губам. – Отнеси карту Неженке, вели перерисовать ее в трех экземплярах и один из них принести мне через три рыски. Только чтобы никто об этом не знал. Проследишь?
– Я его запугаю братом Эдаром, – проказливо улыбнулся Оська и скривил лицо на одну сторону.
– Слушай, а отчего он его так боится?
– А отчего он тебя боится? – ответил вопросом на вопрос шут и сощурился.
– Не знаю. Я никогда его не обижал. – Или обижал? Виктория задумалась. Ведь она не знала, что делал с Неженкой реципиент. И знать об этом не желала!
– Поэтому и боится, – глубокомысленно сообщил Оська и, засунув карту за пазуху, направился к двери. – Знаешь, Алан, мне кажется, что он вас с обгорелым боится по одной и той же причине, – совершенно серьезно произнес шут, исчезая за дверью.
Неженка. Вот еще загадка. Надо о нем у Маи расспросить, похоже, они сдружились. Алан зевнул, убрал рисунки в папку, а папку засунул под подушку и, накрывшись с головой, моментально провалился в сон. Ему снился Неженка, танцующий танец живота на столе в шатре Учителя. А отец Пауль смотрел на него и с укоризной говорил Алану: «Тебе нужно чаще заниматься сексом, иначе ты станешь психически ненормальным». На что Алан возражал, что женщины его не возбуждают, а с мужчинами делать этого он не умеет. Отец Пауль смеялся и обещал научить, а спустя мгновение вместо него в кресле сидела ворожея и укоризненно качала головой: «Нормальные переселенцы кружева и зеркала изобретают, а ты принес в наш мир стриптиз, шалунишка!» А затем из воздуха соткалась Светика, одетая в маленькое платье от кутюр, она строгим голосом напоминала, что он обещал подобрать ей жениха. Ей очень хочется замуж за конта, но если он не согласен, то пусть отдаст ей Сарха Гривастого Волка.
Проснулся конт с головной болью и полным непониманием того, где он находится. Во сне или уже в яви. Он скосил глаза, ожидая увидеть что угодно. Отца Пауля с иллюстрированным изданием Камасутры, Неженку, отплясывающего с матросами «яблочко», или ворожею с большой пластиковой клизмой в руке, догоняющую радостно скачущего по крышам Оську в розовой балетной пачке. Но, к счастью, рядом был только Лис. Он спал, закрыв глаза согнутой рукой и выставив из-под одеяла ногу. Алан улыбнулся, изо всех сил запихнул сентиментальную Викторию поглубже, пока ей не пришло в голову погладить парня по голове. Черт! Сон явно приснился неспроста. Ему действительно не мешало бы как-то разнообразить свою сексуальную жизнь, пока не начал на людей бросаться.
За окном стояли глубокие сумерки, когда в комнату проскользнул Тур с бумагой под мышкой, следом за ним с мягкой улыбкой на тонких выцветших губах вошел мастер Семон. Неженка пропустил вперед Сарха и тихо закрыл дверь. Алан, сидящий за столом, приложил палец к губам.
– Громко не кричите, пусть мой охранник выспится. Я рад вас всех видеть. Сарх, не рычи. Это был его выбор. Ты же знаешь, что я отпущу Иверта в любой момент. И какому бы вождю он ни присягнул, он все равно останется твоим сыном.
– Это позор, когда наследник рода уходит к другому вождю, – яростно прошипел горец. – Как я объясню другим вождям, отчего мой старший сын покинул семью?
– Объяснишь тем, что мальчик вырос и достоин лучшего, чем быть твоей тенью.
– И кем он будет у тебя, Бешеный Кузнечик?
– Старейшиной самого сильного вождя фронтира. Моим советником и заместителем. Командиром отряда. Этого мало?
– В твоем племени всего двадцать три человека! Одни женщины!
– О-о-о, – протянул конт, – ты себе не представляешь, на что способны женщины, особенно если их разозлить. Но ты ошибаешься, Сарх Гривастый Волк. Мое племя в десять раз больше. Я не отделяю горцев от своих людей. И закончим на этом! Ты со мной или против меня?
Горец молчал, только грозно шевелились тонкие ноздри и яростно сжимались кулаки на рукоятях двух кинжалов, заткнутых за широкий алый кушак. Алан сидел за столом, не сводя с игуша спокойного взгляда, и никто не знал, чего ему стоило это спокойствие. Конт был напряжен как натянутая тетива и готовился в любой момент отразить атаку разбушевавшегося Сарха. Кто же в тебе победит – вождь, политик или отец? Победил политик. Волк сел напротив конта Валлида, сложил руки на столе и тихо прошипел:
– Ты отдашь в мое племя женщину, ту, которую выберет мой младший сын Ибог, это скрепит наш союз.
– Если он сможет уговорить девушку, – кивнул конт. – Против воли я никого замуж отдавать не собираюсь.
Они долго сверлили друг друга глазами, пока Сарх не прошептал, наклонившись через стол:
– Не сомневайся, он сумеет. А ты, я вижу, взял на свое ложе рыжего ксена. Некрасивый, твой кульфи намного красивей. – Он кивнул на зардевшегося Неженку. – Если он тебе надоел, то отдай его мне. Женщина для моего сына и кульфи для моих гостей утешат мое сердце и сгладят обиду от ухода Урагана.
Неженка испуганно всхлипнул и спрятался за спину Семона, старик открыл рот, но промолчал. Все смотрели на Алана, но он тоже молчал. Не оттого, что не знал, что ответить, а оттого, что боялся сорваться на крик. Зубы свело от злости. Как он посмел что-то требовать у Алана? Как посмел думать, что Алан отдаст ему Неженку, словно постельную игрушку? Как он вообще посмел такое предположить?
«Успокойся, – отозвалась в глубине сознания Виктория, – он просто хочет тебя уколоть побольнее, а может быть и проверить, готов ли ты жертвовать своими людьми. Не поддавайся на провокации».
Глубокий вдох и медленный выдох, счет до десяти. Алан откинулся на спинку стула, посмотрел на Сарха со снисходительной улыбкой:
– Пустой разговор, вождь. Я слишком жадный, чтобы отдать свое, и слишком злопамятный, чтобы забыть, как меня пытались обобрать… – В голосе конта явно чувствовалась неприкрытая угроза.
Алан вдруг резко осознал, что он говорит правду, что никого из тех, кто рядом с ним, он никому не отдаст. Даже такого, как Неженка, пусть он и кульфи. Черт, неужели это правда? Бедный мальчик. Алан перевел взгляд на испуганного раба и ободряюще ему улыбнулся.
– Зачем он тебе? – никак не успокаивался Сарх, то ли его действительно так заинтересовал художник, то ли он просто хотел уколоть Алана побольнее. – Ты не брал этого кульфи на свое ложе. Я же вижу. Его очень давно никто не брал, он трепещет как молодая козочка от любого жаркого взгляда. Так зачем он тебе? Отдай его, и я забуду свои обиды, вождь Бешеный Кузнечик. Многие вожди будут завидовать мне, когда я предложу гостям такого красивого белого кульфи.
Нет, это уже слишком! Что за день сегодня такой? Все разговоры с каким-то сексуальным подтекстом! Или это организм наконец-то взбунтовался после длительного воздержания и ему в каждом слове видится намек? С этим надо что-то делать, и немедленно!
«Еще бы знать что!» – буркнул внутренний голос.
– Сарх, ты хочешь поругаться? – устало спросил Алан, не сводя с игуша глаз. – Если тебе не нужен наш союз, то что ты здесь делаешь? Иди с миром. Встретимся через день на Совете племен. Но Неженку я не отдам. И никого не отдам. А спать мне с ним или не спать, решу сам, без твоей помощи. Так что прекращай маяться дурью, и давайте наконец приступим к разговору, ради которого я вас позвал! – В конце он не выдержал и припечатал ладонью по столешнице.
– Кир Алан, помощь нужна? – донесся с кровати бодрый голос Лиса.
– Спи. Все нормально, – тихо ответил Алан.
– Что такое «маяться дурью»?
– Лишиться разума. Спи. – Алан тяжело вздохнул. Ну вот, опять сорвался. Действительно стал неуравновешенным, неужели из-за гормонов?
Лис повернулся на бок, натянул на голову подушку Алана и затих, Сарх улыбнулся и кивнул несколько раз подряд. Ну, слава богу, эта пытка дурными разговорами закончилась. Проверял его старый волк, что ли?
– Неженка, карту. – Раб быстро расстелил на столе точную копию карты отца Пауля. При этом от взгляда Алана не ускользнуло, что держаться он старался ближе к мастеру Семону, подальше и от конта, и от горца. – Я хочу построить здесь город. – Алан ткнул пальцем в то место, где сейчас находился Осколок. – Единственная судоходная бухта на побережье, идеально защищенное место и уже есть крепость, которая перекрывает подходы с гор. Что скажете, господа? – весело спросил конт, глядя на ошарашенные лица Семона и Сарха. – «Отсель грозить мы будем шведу…» – непонятно пропел Алан. – Мастер Семон, завтра на рассвете мы с вами и нашим художником все осмотрим на местности, а пока давайте прикинем на карте, как начнем планировать застройку. Тур, записывай!
Глава 7
XXX Песнь Жития
- Забыли люди, кто их создал, перестали славить покровителей.
- Горды стали и заносчивы, решили, что проживут они без богов.
- И осерчал Отец-Небо, и послал кару свою.
- Упал на горы огромный огненный шар, и загорелись горы,
- закипела вода морская, твари из глубин выпрыгивали на сушу,
- падали камни и превращались в огненную воду.
- И сошли горы с места, и столкнулись с морем.
- И улыбнулся Вадий, радуясь смертям,
- и зарыдал Ирий, не в силах видеть гибель любимых детей своих.
Уже через рыску Виктория жалела только об одном – что она не засунула в рот кляп и черти дернули ее ляпнуть о строительстве города. Слава Петра Великого покоя не давала? Решила увековечить себя? Ну ты и дура! Где-то в глубине сознания она надеялась, что Семон и Сарх воспримут эту бредовую идею как неосуществимую блажь больного на всю голову Алана Валлида. Однако Сарх с нездоровым для его возраста энтузиазмом одобрил нелепое предложение. Глядя на возбужденного горца, Виктория сравнивала его со сластеной, которому после годовой диеты разрешили единолично съесть торт, украшенный взбитыми сливками. Горец моментально забыл о возникших распрях и, словно малое дите, сумел заразить своим энтузиазмом Семона и Неженку, которому в будущем отводилась роль архитектора. А когда к ним присоединились Кэп и оба капитана, Виктория поняла, что попала. Даже скептические замечания Рэя не охладили пыла этой компании, которая отчего-то решила, что раз конт сказал, значит, так тому и быть, и восприняли его идею как приказ, который не подлежит обсуждению. Они так увлеклись рассматриванием карты, спорами и планированием, что не заметили, как наступила ночь, и просидели бы до утра, если бы не ворожея, которая с присущей ей резкостью разогнала всех по комнатам.
Проснулся конт, когда окрашенные утренней зарей бледно-розовые облака начали подниматься из-за дальних ледников, и первые отблески рассвета робко отразились в мутноватом стекле. Состояние было вполне сносным, голова не болела и жара не ощущалось. Он потянулся и выбрался из-под одеяла, коснулся босыми ногами теплого деревянного пола, немного посидел, прислушиваясь к организму, затем подошел к окну и распахнул его. Некоторое время бездумно следил за довольными жизнью свиньями, суетящимися у большой кормушки, а затем перевел взгляд на виднеющееся вдали море. В комнату влетел легкий прохладный ветерок. Скоро похолодает и наступит момент, когда конту Валлиду придется явиться к отцу Паулю для обучения. Похоже, у храмовников изменились планы на опального бастарда, и если раньше брат Турид имел четкий приказ не поощрять Алана в учебе, то сейчас намерения ксенов резко поменяли полярность. Что-то замышлялось за спиной конта, а что – понять он не мог. Недостаточно знаний и информации. Ох как не хватало разведки! Сидя здесь, на фронтире, ничего не добьешься, поэтому нужно срочно заканчивать дела и отплывать в герцогство. Хотя бы посмотреть, как живет цивилизация, да не мешало бы начинать заводить связи и знакомиться с нужными людьми, пока вновь не явился Вадий и не потребовал еще чего-нибудь. Виктория глубоко втянула холодный воздух, пахнущий гарью и навозом. Идиллия. Сразу вспомнились бабушкин дом с высоким крыльцом, чисто выметенный двор, по которому бродили только кошка да собака, мазанка летней кухни, большой сад и огород, упирающийся в пруд. Бабушка тоже держала свиней, специально чтобы к Рождеству порадовать детей и внуков домашними колбасами и вялеными окороками. Сыновья Виктории обожали проводить лето в селе, где у них было множество друзей и полная свобода. Хочешь – в лес за лещиной, хочешь – на рыбалку, а хочешь – на коровник, помочь матери друга во время вечерней дойки. Для городских мальчишек это было целое приключение. Ее старший даже как-то на очередной вопрос доставучего гостя – кем он хочет стать? – гордо ответил, что только дояркой. Как давно это было! Уже много лет нет бабушки, да и сама Виктория вроде как умерла, а ностальгия и память остались.
За спиной легко скрипнул пол.
– Доброе утро, Лис. Завтракайте, через рыску жду вас с Вороном у ворот. Возьмите лошадей, нам предстоит насыщенный день, – не оборачиваясь, произнес Алан.
– Доброе утро, кир Алан.
Лис открыл дверь, впуская в комнату Берта, а сам выскользнул в коридор. Слуга принес одежду и бадью с водой, а заодно и сплетни.
– Весь Осколок гудит. Ваши ама-зон-ки набили морду конюху за то, что он сказал, что вы странный, баб к себе не таскаете. Им Иверт перевел. Ворон спал в крыле для слуг, и к нему всю ночь девки ходили, то покушать приносили, то попить, то спросить, не жесткая ли перина и не холодное ли одеяло. Дядька Рэй в конце концов так разозлился, что поставил у двери вооруженного салагу и пригрозил выпороть развратниц. – Берт орудовал ножом, сбривая со щек Алана щетину, и безостановочно вываливал на него местные новости, а при этом сам едва сдерживался от смеха. – Зато Оська не растерялся и утешил самую симпатичную, они с Туром сегодня ночевали не в своих комнатах. На вашего Тура тоже охоту открыли. Весчанки, что пришли замок после пожара убирать, глаз с него не сводят. Он же ваш секретарь! А коль вы сами недоступны, так пока Тура привечают.
– Он же еще ребенок! – возмутилась Виктория, едва не лишившись при этом куска уха. Берт в самый последний момент успел убрать нож от дернувшего головой конта.
– Да какой он ребенок? Его через три месяца уже женить можно. С киром Дареном тоже пробовали заигрывать, но Серый быстро это пресек. Да и ама-зонок ваших боятся, а они постоянно за киром ходят. Виконт обиделся на Серого и теперь дуется, что ему не позволили девку к себе взять, – хихикнул Берт.
– А Серый что?
– Сказал, что кир Дарен ему еще спасибо скажет. От позора его сберегли. Мол, мал он еще.
Ничего себе заявочки! Ее мальчиков соблазняют какие-то… какие-то… девки! Сразу всплыли воспоминания Алана Валлида о его первом опыте. Плохие воспоминания, ненужные, неуместные. Но все равно, если это неизбежно, надо все взять под контроль, чтобы у Дарена не осталось на всю жизнь отвратительных шрамов на душе.
– Берт, ты же сам по бабам ходок. – Слуга только усмехнулся. – Ты проследи, чтобы все было как надо. Дарену еще рано, но если заметишь, что ему… невтерпеж, скажи мне. Я его к горцам отвезу. – Их опыт сексуального воспитания Виктории нравился намного больше, чем «с весчанками просто ради интереса». – Слушай, а что, наш Оська пользуется успехом у дам? – Любопытство пересилило, и Виктория не удержалась от вопроса.
– Не знаю, как у дам, но у баб – пользуется. Он же такой необычный, говорит красиво, стихи знает и песни поет, а бабы это любят. А по девкам он сам не ходит. Говорит, что вдовицы и замужние ему больше нравятся. Опытные и замуж не хотят.
– А брат Эдар?
– Этот всех сторонится. Приветлив, но на сближение не идет. Светика вокруг него, словно кошка вокруг сливок, крутится, а он только жутко улыбается, и все.
Ох, конт же обещал отдать эту егозу замуж. Надо ее с Ибогом познакомить, а вдруг сложится? А Эдар… Кто знает, что таит его искалеченная психика? Конечно, весчанка не пара тому, кто метит на пост Приближенного. Светика – девушка искренняя, заботливая и добрая, но слишком проста для умного ксена. Им не о чем будет разговаривать, а связь ради секса только ранит девушку, видимо, брат Эдар это понимает, что ему в плюс.
– А та рабыня, которой вы живот резали, уже в поле работает, Саника ей только не разрешает тяжести носить, а так нормально все. А сын ее Адам на вашего батюшку очень похож. Видать, старый господин ее обрюхатил. Зато раб ваш Саника и ворожея ладят. Саника сейчас в Крови за лекаря остался. Придумал для рабыни, которой барон покойный ноги укоротил, тележку на колесах. Она на ней и ездит, руками от земли отталкивается, да так и передвигается по двору, а в доме на коленках приноровилась ползать. Саника ее к швеям определил. Хорошая баба, веселая. На нее Рваный засматривается, это один из отряда лучников. Все орехи сахарные ее малой таскает. Может, и сговорятся. Деревня-то растет, уже три дома поставили, ждите просителей к сезону холодов.
– Каких просителей? – не понял конт, разворачиваясь к столу, на который служанка выставила тарелки с едой.
– А за разрешениями на свадьбы. – Берт усмехнулся и, прихватив бадью с мыльной водой, пошел к выходу. – Господин, велеть Угля седлать?
– Да. Ты тоже поедешь. Мастеру Семону пусть возок запрягут. Негоже старику верхом скакать.
– Тогда и Неженка пусть с ним едет. Он верхом вряд ли умеет, – предложил Берт. – Друида велела вам передать, чтобы вы пили травы еще пять дней. Она в Кровь вернулась, сказала, дела у нее там, а здесь болтаться с вами недосуг.
– Могла бы зайти попрощаться, – буркнул Алан.
– Она велела передать, если будете возмущаться, что она вас тоже любит.
С этими словами Берт быстро юркнул за дверь. Виктория усмехнулась, у них с ворожеей это уже вошло в привычку – признаваться друг другу в любви, когда сказать нечего.
Конт съел завтрак, не чувствуя его вкуса, поблагодарил прислуживавшую ему служанку, отчего девушка зарделась, и вышел на улицу.
Ага! Вот и амазонки. И как с ними общаться? Виктория ухватила пробегавшего мимо раба и велела найти Иверта. Горец появился спустя несколько минут, да не один, а в компании Серого. Оба выглядели до неприличия бодрыми и веселыми.
– Утречка доброго, кир Алан, – поклонился наместник.
– Доброе утро, мой вождь, – весело блеснул глазами Иверт, и Виктория улыбнулась в ответ.
– Как-то «Бешеный Алан» мне нравилось больше, – хмыкнул конт, кивая Серому. – Капитан, вышли дозоры на все дороги и тропы. Я хочу заранее знать, кто приближается к Осколку. Сегодня начнут съезжаться вожди горцев и опальные дворяне. Подготовь четырнадцать комнат для дворян и поставь за стеной шатры для их сопровождения. На территории замка не должно быть ни одного чужого воина. Для горцев огороди отдельную площадку. Иверт тебе поможет, он знает законы гостеприимства своего народа. Сделайте все правильно! Еды хватает? – Серый кивнул. – Отлично. Выполняй. – Алан развернулся к Иверту. – Слушай, мне срочно надо начать изучать ваш язык. Поэтому с сегодняшнего дня разговариваем на двух языках.
– Как ты говоришь с Туром?
Алан кивнул.
– Что ты хочешь узнать у женщин?
Иверт повторил два раза. Но из общего предложения Виктория вычленила последнее слово и тщательно его проговорила: «арюн – женщина». Ничего, постепенно выучим. Никогда она не жаловалась на память, с раннего детства запоминала стихи после двух прочтений.
– Завтра соберется Совет племен и сюда съедутся все вожди свободных горцев. Я хочу, чтобы меня охраняли воины нашего племени.
Виктория заметила, как довольно блеснули глаза женщин, когда Алан назвал их воинами, а не охотницами. Значит, правильно она угадала, верную тактику выбрала.
– Я хочу, чтобы вожди увидели и позавидовали силе, быстроте и красоте моих воинов. Хочу, чтобы они ели соль и пили морскую воду, сожалея о том, что не к ним пришло под руку племя Гадюки. – Хорошо, что в свое время она расспросила Рэя о поговорках горцев. – Кто у вас старшая?
Вперед вышла высокая мускулистая женщина с коротко остриженными волосами. Светло-зеленые раскосые глаза и загорелое лицо делали ее похожей на кошку.
– Суно Ядовитая Типара, – представил ее Иверт. – Типара – это морская рыба, – пояснил он.
– Я говорить твой язык, Бешеный Кузнечик. – Голос у Суно оказался низкий, богатый, сочный. – Ты говорить наш язык, мой вождь?
– Я учусь, арюн, – без улыбки сообщил конт.
– Ты звать нас амазонка, что это есть?
– Это очень сильное племя воительниц, против которых не мог устоять ни один мужчина. Они красивы, умны, безжалостны к врагам. В бою свирепые воины, а дома ласковые жены.
Незачем местным знать настоящую легенду об амазонках. Феминисток растить мы не будем! Если раньше идеи борьбы за равноправие находили отклики в душе Виктории Вавиловой, то сейчас она оказалась по другую сторону баррикад и ее все устраивало. Семью и воинскую службу сложно совместить, но… Она никого не собиралась держать на службе насильно, просто эти женщины ничего другого не умели.
Иверт перевел. Судя по довольным лицам, название приживется.
– Я хочу, чтобы вы одевались как подобает моим воинам. На Совет меня будут сопровождать четверо, они поступают в распоряжение старейшины Иверта Урагана. – Конт кивнул на бесстрастного горца. – Остальные через час отправляются обратно в Кровь вместе с моим сыном. Я отдам приказ, чтобы вас одели, вооружили и всячески помогали. Пока вы все переходите в распоряжение капитана Рэя. Учитесь, отдыхайте, ходите на охоту. И… – конт лукаво улыбнулся, – присматривайте себе женихов. В Крови много хороших парней.
Эти слова вызвали смех и улыбки и сняли остатки напряженности.
– Ты добрый вождь, Алан Бешеный Кузнечик, – прижала руку к груди Суно. – Ты сможешь пообещать защиту и безопасность нашим старшим и нашим детям? – добавила она на своем языке, и Иверт перевел.
– Да, – твердо ответил конт, глядя женщине в глаза.
– Тогда мы будем верны нашим клятвам, – серьезно и без пафоса заявила Суно. – Когда мы шли к тебе, многие боялись, что будет вражда, но твои женщины в Крови приняли наших детей как своих. Кормили, мыли, одевали. Мы сожалеем о недостойных мыслях.
Затем Виктории пришлось сыграть роль строгого отца и отправить Дарена домой в сопровождении брата Эдара. Ксен оказался на удивление покладистым и даже не попытался поговорить с Аланом, он вообще старательно не попадался конту и его охранникам на глаза, чем вызвал у Виктории серьезные подозрения. Зато Оську найти так и не смогли, хитрый шут исчез вместе с Маей, и Виктория была уверена, что появится он в самый подходящий момент. Для него – подходящий.
Она оглянулась и улыбнулась, увидев, кто спешит к конту.
– Доброе утро, кир Алан, – склонил голову наставник Дарена.
Мастер Семон с неизменной отрешенной улыбкой на старом лице подошел к конту в сопровождении застенчивого Неженки, несшего тубус и коробочку с письменными принадлежностями. Раб низко поклонился и застыл, опустив взгляд.
– Доброе утро, мастер. – Алан ободряюще улыбнулся старику. – Доброе утро, Неженка.
– Доброе утро, хозяин. – Неженка залился румянцем.
– Мальчик, не нужно бояться, – ласково произнес Семон и погладил раба по руке. – Кир Алан, вы позволите? – Дождавшись кивка заинтригованного конта, он продолжил: – Я знаю, что тебя воспитали в строгости и ты не смеешь заговорить с хозяином без его разрешения, но правила приличия требуют, чтобы ты первым здоровался с господином. Он старше тебя по положению и по возрасту. И не нужно его бояться, ты ведь уже понял, в Крови не такие законы, как в гареме хана.
Неженка еще больше покраснел, хотя, казалось бы, куда больше? Виктория с любопытством слушала.
– Если кир Алан мне позволит, я буду заниматься с тобой не только рисованием, но и основами этикета. Ведь когда-нибудь ты станешь свободным мастером и очень знаменитым живописцем. И тогда тебе придется общаться даже с королями!
Викторию очень умиляла вера мастера Семона в людей. Он умудрялся видеть хорошее в каждом, с кем общался. Мастер ни разу не пожаловался на Дарена, только хвалил его, называя непоседливым, но умненьким мальчиком. Виктория часто спрашивала Семона о том или ином человеке, и всегда он находил и подчеркивал сильные стороны и ни о ком ни разу не отозвался плохо. Даже о своем бывшем хозяине он говорил как о несчастном человеке с отравленной пьянством душой.
– Я буду только рад, если ты научишь нашего художника не только рисованию. Кстати, Неженка, ты сделал то, что я просил?
– Да, хозяин.
Парень протянул конту тубус с картами.
– Отличная работа. Я доволен, – похвалил Алан раба, быстро просмотрев карты и отобрав ту, на которой не было поселений. Остальные вновь сложил в тубус и вручил подошедшему Берту. – Спрячь.
Через десять минут из ворот замка выехала странная процессия. Впереди на высоких жеребцах скакали конт и Рэй в сопровождении двух послушников, чуть позади за ними – Берт и трое ветеранов маркиза Генри, следом трясся возок с Семоном и Неженкой, а за ними, громыхая и подпрыгивая, катились две телеги, груженные лопатами, кольями, веревками и с дюжиной крепких весчан в придачу.
До бухты они добрались быстро и тут же принялись за работу. Весчанам под присмотром Семона было велено копать ямы на расстоянии ста шагов одна от другой – Виктория хотела знать, что находится под верхним слоем почвы. Они же с Неженкой поднялись на скалу, с которой открывался вид на бухту и расстилающуюся перед нею равнину.
– Смотри, – конт махнул рукой, – вот здесь будет причал. Для этого придется снести некоторые валуны. – Он повернулся к послушникам, тенью следовавшим за ним: – Лис, ты спрашивал у отца Пауля о порохе? Продаст он мне пару кувшинов?
– Учитель просил узнать, для каких целей он вам нужен? Но я уже понял. Вы хотите взорвать эти камни и вытащить их из воды кусками?
– Да. Крупные валуны я хочу взорвать, более мелкие мы разобьем. Нужно очистить проход к большой воде. Не до самого берега, но на максимальное расстояние.
– Я напишу Учителю.
– Сегодня же. И напиши еще, что мне известно, как делать порох. Просто у меня нет времени этим заниматься.
Не признаваться же, что Виктория понятия не имеет, где брать в этом мире компоненты. Нет, она знала, что селитру можно отыскать на стенах свинарника, но знать – еще не значит суметь извлечь, а химия никогда не была ее любимым предметом. Вот если подсмотреть, как это делают местные умельцы… Но шпионаж оставим на будущее.
– Учитель спросит, откуда вы об этом знаете? – В голосе Ворона впервые с момента их знакомства проскользнул интерес.
– Приснился Вадий и рассказал, – совершенно серьезно ответил Алан.
Виктории надоело бояться. Тем более что она прекрасно понимала: войну с Учителем она уже проиграла. Он контролирует каждый шаг Алана Валлида, так какой резон скрываться? Особенно сейчас, когда она решила открыто бросить вызов регенту и Наместнику. Последний был пока величиной неизвестной. До сих пор он никак себя не проявил, и это настораживало. Зато у Виктории напрочь пропал страх перед Учителем, хотел бы запереть в подвалах и подвергнуть допросу с пристрастием – уже сделал бы это. А раз ему пока любопытен конт Алан Валлид, следует извлечь из этого максимальную выгоду.
– Я сам напишу завтра письмо отцу Паулю после того, как закончится Совет племен. – Алан отвернулся от телохранителей и тронул Неженку за руку, отчего тот ощутимо вздрогнул. – Зарисуй бухту и место перед ней. От этих скал до леса на горизонте. – Он показал на виднеющиеся вдали деревья. – Именно здесь будет город. Изобрази так, чтобы потом можно было добавить дома и улицы.
Пока Неженка занимался наброском, конт отошел в сторону и повернулся лицом к морю. Как красиво. Вдали на зеленой воде раскачивался корабль Кэпа. Нет, неправильно – корабль Валлида. Отсюда он казался игрушечным и очень хрупким. По морю гулял ветер, гонял волны, белыми пенистыми шапками разбивавшиеся о прибрежные камни. Алан подставил ветру лицо и прикрыл глаза, вслушиваясь в шум прибоя, ловя легкий запах соли и водорослей. Где-то внизу слышались голоса работающих людей и раскатистый бас Рэя, зовущего мастера Семона.
Все же она чокнутая! Вот отчего не сидится на месте? Денег хватает, люди любят и уважают, есть сын и женщина, которая приняла ее со всеми тараканами, но непоседливая натура заставляет бежать вперед, совершать опрометчивые поступки, ввязываться в авантюры.
«Ой, не зуди, – тут же отозвался внутренний голос с явно мужскими интонациями. – Ты бы сдохла со скуки через полгода. А так – сплошные приключения. Конечно, ты ненормальная, кто же спорит? Абсолютно больная на всю голову, непредсказуемая даже для себя. Но это же здорово! Пользуйся моментом, а то на том свете ужасно скучно, сама же об этом написала, когда еще помнила. Так что я – за безумство!»
– Безумству смелых поем мы песню, – прошептал с улыбкой конт и, открыв глаза, посмотрел на стоящих рядом послушников.
Ворон держал Лиса за руку, их пальцы переплелись, они оба смотрели за горизонт. Лис с восторгом, а Ворон с легкой грустью.
– Никогда не замечал, как красиво может быть море, – тихо произнес рыжий. – Переменчиво, непредсказуемо, маняще.
– Ласковое и опасное. Оно может быть союзником, а может быть твоим убийцей, – ответил ему Ворон и сильнее сжал руку друга.
Виктория про себя вздохнула. Ей было до боли в сердце жаль этих мальчишек, лишенных семьи, детства, выбора. Но она ничего не могла изменить. Если только сломать систему, но пока ей об этом и мечтать не стоило. Сначала придется разобраться со своими проблемами.
Послушники еще долго стояли, молча глядя на волны, и каждый думал о чем-то своем. А потом раздался тихий голос Неженки:
– Хозяин, я сделал, что вы велели.
Вот теперь Виктория не сомневалась, что Семон не ошибся в этом парне. Рисунок был безукоризненным, не план местности, как она рассчитывала, а тщательно прорисованный быстрыми короткими штрихами пейзаж.
– Неженка, принеси мне вечером свои работы. Или ты все оставил в Крови?
– У меня есть то, что я рисовал по дороге сюда, и портреты, – тихо ответил раб, не поднимая глаз.
– Я хочу посмотреть. А теперь садись удобнее, мы будем рисовать город моей мечты. Виктоград.
«Виктоград? – тут же захихикал противный внутренний голос. – Отчего же не Санта-Виктория?»
«Я думала об этом. Слишком сложно для местного языка. И вообще, ты чего ржешь? Алан-град звучит слишком пафосно. – Обиделась Виктория. – Между прочим, этот город назван в честь моего ребенка. Если это будет девочка, я назову ее Виктория, а если будет сын – Виктор. И вообще, не мешай развлекаться моей мании величия!»
«Нашей», – поправил ее голос Алана и наконец-то заткнулся.
– В центре, здесь, – палец Алана ткнул в точку на рисунке, – будет находиться академия.
«Магии, – тут же влез со своим комментарием внутренний голос. – Какой же средневековый город без академии магии? И чтобы ректор был бабник!»
Виктория улыбнулась. Это действительно смешно. Но перед глазами встали стены Петербургской академии искусств, основанной Екатериной.
– Большое белое здание с колоннадой. Ты знаешь, что это такое?
– Да, я был в столице, – прошептал Неженка, быстро рисуя здание академии. Не совсем то, что представляла Виктория, но ведь это только план.
– Вокруг нее будет парк. А еще дальше храмы. Храм братьев-близнецов, церковь, место для взывания к духам и, возможно, еще чьи-нибудь храмы. В наш город будут приезжать разные люди, и я хочу, чтобы каждый из гостей смог обратиться к своему богу. Или посмотреть на других богов и, возможно, поменять покровителя.
– Церковь? Я не знаю, как это рисуется, – смущенно проговорил Неженка. Виктория боковым зрением заметила, как подались вперед ее охранники. А что вы думали? Она пропустит мимо ушей угрозы Учителя? Нет, мои дорогие, эта церковь будет первым блоком в пирамиде новой веры.
Алан взял из рук раба угольный карандаш и быстро изобразил небольшую церквушку с куполом, увенчанным крестом. В принципе ее устроит и часовня, но церковь звучит круче.
– Я никогда не слышал о такой вере. Кому поклоняются ее последователи? – спросил Ворон, рассматривая рисунок из-за плеча Неженки.
– Отцу Небесному, – уклончиво ответил конт.
О концепции новой религии нужно было еще подумать. Виктория собиралась взять за основу христианство, но привнести в него многое от буддизма. И говорить на эту тему она не была готова. Впереди путешествие по морю, будет время для размышлений. А ей просто хотелось иметь хоть что-то, напоминающее дом. Место, куда можно прийти и подумать.
«Странный выверт психики. Ты всегда была атеисткой. Причем воинственной. Но стоило умереть, как у тебя появилось неистребимое желание встать на колени у иконы и помолиться за тех, кто остался в прошлой жизни. Своего рода психотерапия?»
На это она ничего не могла ответить своему внутреннему собеседнику. Христианкой она не стала, но все чаще ей хотелось перекреститься и все чаще вечерами с губ срывались слова простой молитвы о близких. Может быть, и правда Бог остался единственным, с кем она могла разговаривать откровенно?
– Чуть в стороне оставь место для делового центра, здесь будут находиться всевозможные конторы и магазины. С обратной стороны парка место для театра. Пока нарисуй просто дом со статуей. От центра проведи лучи-улицы, вдоль них расположатся жилые дома.
Они еще долго сидели на скале, прикидывая различные варианты расположения улиц. Постепенно Виктория вовлекла в обсуждение своих охранников, и когда они закончили, на коленях Неженки лежало шесть вариантов будущего города.
– Кир Алан, соизвольте спуститься вниз и покушать.
Чуть запыхавшийся Рэй с каплями пота на бритой макушке укоризненно смотрел на конта.
– Рэй, какие успехи у Семона? Что удалось выяснить? Вы разметили круги, чтобы не путаться?
Капитан кивнул и, поскользнувшись на мелкой гальке, ухватился за кустарник, но на ногах устоял. Они быстро спускались по извилистой тропе, сдерживаясь, чтобы не пуститься в бег, что было бы очень опасно на таком крутом склоне.
– До четвертого круга под землей камень на глубину лопаты, а с пятого уже мягкий песок. В одном месте нашли ручей. Вода хорошая, не соленая.
– Ты посмотрел места под сторожевые башни? Я хочу полностью перекрыть проход в бухту. Возможно, даже цепь натянуть между башнями, чтобы поднимать ее в случае опасности. Конечно, если найду столько железа.
– Кир Алан! – взмолился капитан. – Когда же мне было успеть? Вот сейчас пообедаем и посмотрю.
Алан на ходу повернул голову и ухватил Рэя за руку.
– Рэй! Что происходит? Ты сам на себя не похож!
– Да нормально все, – отвел взгляд капитан. Но Викторию было не обмануть, слишком хорошо она успела изучить своего няньку. Поэтому остановилась и требовательно посмотрела в глаза великана. – Это все из-за моего предательства. Вы мне доверяли, а я… я за вами следил. Много лет вас обманывал. А теперь, как вы об этом узнали, мне в глаза вам смотреть стыдно. Вы мне верили, а я… – Он ссутулился и опустил голову.
– Рэй, – как можно мягче произнесла Виктория, – что тебе обещал Учитель за шпионаж?
– Что вы жить будете. Что они вас не тронут, – честно ответил богатырь, но глаз не поднял.
– Так в чем твое предательство? Ты мне жизнь спас. – Алан слегка сжал руку Рэя.
– Если бы я вам сразу рассказал, – тяжело вздохнул капитан. – Как брат Эдар. А я струсил. Нет мне прощения. Отпустите меня в Роган, прошу вас.
Блин! Никогда не умела утешать больших крепких мужиков, отягощенных комплексом вины.
– Рэй! Посмотри мне в глаза! – Капитан поднял на конта тусклый взгляд. – Лучшего времени для самобичевания ты не нашел? Сейчас, когда мне нужна поддержка верных людей, ты решил меня оставить? Знаешь, именно это я называю предательством. А не то, что ты делал до этого, спасая мне жизнь и жертвуя своей честью.
С этими словами Алан развернулся и поспешил вниз. Если Рэй и сейчас ничего не поймет, Виктория потеряет верного друга и соратника. Как жаль! В желудке собрался горький ком ожидания. Ну же, Рэй! Сделай правильный выбор! Не подведи!
Рэй догнал Алана уже внизу, когда до ноздрей конта донесся запах шашлыка, и он понял, что очень, очень голоден.
– Простите, кир Алан.
– Прощаю. Больше никогда так не говори. Я люблю тебя как отца. Не разочаровывай меня, Рэй.
Они пробыли на берегу до самого вечера, но успели сделать разметку и вбить колышки на месте будущей академии, здание которой должно было стать центром Виктограда.
Домой возвращались в темноте, Алан едва не падал с Угля, так ломило от усталости тело.
Читать бесплатно другие книги:
