Ничего больше Тодд Анна

Глава двадцать девятая

Когда я вбежал в «Мельницу», там было много народа. О нет! По магазину от кондитерской витрины до зоны выдачи вилась длинная очередь. Весь зал был заполнен людьми в деловых костюмах, мелкими глотками потягивающими свой утренний кофе. В конце очереди я заметил несколько раздраженных лиц. Я тут же пробрался сквозь толпу и, не надев фартук, встал за стойку. Эйден принимал заказы, быстро перебирая пальцами по клавишам кассы. Его обычно бледное лицо и шея покраснели от напряжения. Его рубашка на спине стала мокрой от пота.

Черт побери! Похоже, он не очень-то мне рад! Когда я подошел к нему сзади, он протягивал сдачу брюнетке в красном костюме. Женщина всем своим видом выражала недовольство.

– Привет, я уже здесь. Извини, старик. Телефон разрядился, а будильник…

– Проехали, – Эйден сердито сверкнул на меня глазами. – Давай помоги разобраться с этой очередью, – продолжил он спокойно.

Мне захотелось позвать Гермиону, чтобы она превратила его в хорька.

Однако я кивнул, понимая его досаду. Столько народа – это не шутка, да и люди иногда встречаются, мягко говоря, неприятные.

Драко, то есть Эйден, прокричал:

– Макиато с пеной!

Я схватил маленькую чашку и принялся за работу. Пока я кипятил молоко, взглянул на Эйдена. Он выглядел ужасно: рубашка спереди была испачкана черной кофейной гущей, на груди расплылось влажное пятно. Это было бы забавно, если бы в этом не было моей вины. Приди я вовремя, у нас все равно не было бы ни одной свободной секунды, но работать вдвоем намного легче.

Когда я наливал пенное молоко в черный эспрессо, Эйден передал мне новый заказ. Так мы продолжали работать, пока очередь не уменьшилась до трех человек. Эйден успокоился и снова начал дружески улыбаться посетителям. Я облегченно вздохнул.

Работа помогала не думать о странном появлении Норы у нас в квартире и о том, насколько глупо было не взять с собой телефон: я мог бы послать Тессе эсэмэску, чтобы убедиться, что все в порядке. Хоть это-то я способен был сделать!

Были заняты все столики, и в зале стояло по меньшей мере двадцать человек с кофе в руках. Я заметил на их шеях шнурки для бейджиков и понял, что эта толпа – с конференции по электронике, которую каждые два месяца проводят неподалеку. В такие дни у нас бывало больше посетителей, чем обычно, но это хорошо для бизнеса. Еще одно достоинство Нью-Йорка: здесь всегда что-то происходит.

Я принялся наполнять контейнеры зернами и вытирать кофеварки, а Эйден энергично приводил в порядок раздатчик специй, заливал сливки в капучинатор и пополнял ассортимент из семи разных видов сахара, предлагавшихся у нас в кафе. До того как я приехал в город, я не видел сахар в кубиках, как в «Багз Банни». Я думал, что такое бывает только в мультфильмах.

Помню, в Сагино время от времени посетители заказывали что-то обезжиренное, но в маленьком городке штата Мичиган было трудно достать что-нибудь в этом роде. Мы с Дакотой часами просиживали в местной кофейне. Когда нам надоедал вид за окном, мы пересаживались за другой столик. Напившись сладкого кофе, мы возвращались домой, держась за руки и мечтая под звездным небом.

Следуя по знакомой тропинке памяти, я вспомнил, как мы с Дакотой подрались в «Старбаксе». Ее волосы пахли кокосовым орехом, а новый блеск для губ был липким. Я бежал за ней по улице, а она мчалась впереди, лишний раз напоминая мне, что бегает быстрее всех. Тренер в нашей школе тоже об этом знал, но Дакота не интересовалась спортом. Чтобы порадовать меня, она смотрела со мной спортивные соревнования, задавая сотни вопросов каждый раз, когда раздавался звук свистка.

Дакота хотела танцевать. Она всегда это знала. Я завидовал ее уверенности. Дакота убегала все дальше и дальше от «Старбакса», а я догонял ее, как всегда.

Она свернула за угол в переулок, и я ее потерял. У меня было ощущение, что я не смогу дышать, пока не найду ее. Было слишком темно, чтобы девочка могла бегать в этой части города. Я нашел ее через несколько минут неподалеку. Она сидела на земле рядом с почти развалившимся забором. За ее спиной чернели деревья.

В сетке-рабице зияли огромные дыры. На улице совсем стемнело. Через минуту я наконец отдышался. Дакота стала собирать серые камни и бросать их в рытвину на дороге. Я помню, какое облегчение я почувствовал, когда увидел Дакоту. Она была в желтой блузке со смайликом и в блестящих сандалиях. Она злилась на меня, потому что я считал, что не стоит пытаться искать ее маму.

Иоланта Хантер уехала много лет назад. Я понимал: если бы она хотела, чтобы ее нашли, то не пряталась бы. Дакота сердилась, доказывая мне, что я не понимаю, каково это – не иметь родителей. Ее мать сбежала, оставив детей с пьющим отцом, которому нравилось бить сына.

Когда я нашел Дакоту, она плакала и не сразу смогла взглянуть на меня. Странно, что я помню мельчайшие детали той ночи. Я волновался. Иногда я думал, что она собирается исчезнуть так же, как ее мама.

– Ты не докажешь, что она не позволит мне жить с ней, – говорила она мне той ночью.

– А ты не докажешь, что позволит. Подумай о том, что ты почувствуешь, если не услышишь от нее того, на что надеешься? А если она вообще ничего тебе не скажет? – убеждал ее я, усаживаясь рядом на шуршащий гравий.

– Все будет нормально. Лучше, чем ничего не знать, – возражала она.

Я взял Дакоту за руку, и она склонила свою голову мне на плечо. Мы сидели в тишине, запрокинув головы в небо. Той ночью над нами так ярко сверкали звезды.

Иногда, как и в тот раз, нас удивляло, что над нашим городом сияют звезды.

– Думаю, они здесь, чтобы мучить нас. Чтобы издеваться над теми, кто застрял в гиблых местах и живет дерьмовой жизнью.

– Нет, я думаю, что они дают нам надежду. Надежду на то, что есть выход. Звезды добрее людей, – не согласился я.

Дакота взглянула на меня и сжала мою руку, а я пообещал, что когда-нибудь, не знаю как, но мы уедем из Сагино.

Казалось, она мне верит.

– Прости, что так поздно!

Сквозь облако воспоминаний прорвался голос Поузи. Она говорила с Эйденом. Женщина в черном платье, подняв над головами табличку, объявила всем, что пора уходить. Когда толпа повалила из заведения, я прислушался к разговору между Поузи и Эйденом. Он краем рубашки вытирал пот с лица.

– Все в порядке. В конце концов, Лэндон пришел.

Поузи повернула голову и увидела меня. Я вытирал тряпкой металлический прилавок.

Я их не подслушивал.

– Прости, – заговорила Поузи, направляясь ко мне и завязывая на ходу фартук за спиной. Ее рыжие волосы были сегодня подняты наверх и собраны в пучок, – могу поклясться, что мы поменялись сменами, но, видимо, я забыла тебя попросить, – объяснила она.

Я вытряхнул тряпку над мусорным ведром, перед тем как замочить в мыльной воде.

– Нет. Мы действительно поменялись. Вчера я об этом не вспомнил, а мой телефон разрядился. Прости, что тебе пришлось прийти.

Поузи повернулась к Эйдену, и я проследил ее взгляд. Он, не глядя на нас, беседовал с завсегдатаем о том, что кофе без кофеина отвратительный и бесполезный.

– Он напоминает безалкогольное пиво. Пустая трата времени, – сказал хриплым голосом собеседник Эйдена, мужчина средних лет, выглядевший так, словно уже принял пару кружек.

– Мне были нужны эти несколько часов, – шепнула мне Поузи и кивнула на стол, стоявший у стены маленького холла рядом с комнатой отдыха. За столом терпеливо сидела ее маленькая сестра Лайла, положив подбородок на сложенные перед собой руки. – Я привела подмогу.

Малышка порылась в кармане и достала оттуда три машинки. Наверное, фирмы Hot Wheels?

– Ей нравятся машинки. – Я улыбнулся девочке, но она не заметила.

– Ага, – кивнула Поузи.

– Ты точно хочешь остаться? Я сегодня могу поработать. Мне совершенно нечего делать, – предложил я.

Противная эгоистичная часть меня хотела, чтобы Поузи осталась, а я мог бы пойти и узнать, как там Нора, но я никогда не сказал бы этого вслух.

– Не-а. Все в порядке, правда. Утром мне нужно было два часа, чтобы отвести бабушку к доктору. Она неважно себя чувствует.

Поузи с опаской взглянула на сестру. Студентке, работающей в кофейне, практически невозможно растить младшую сестру на одну свою зарплату. Я не знал подробности ее жизни, но понимал, что ее родители не вернутся волшебным образом.

– Я могу на несколько часов взять с собой Лайлу. Мы можем пойти с ней ко мне домой или в парк через дорогу.

Я с удовольствием пригляжу за ней, чтобы Поузи спокойно отработала последние два часа своей смены. Ведь это значило, что я смогу пойти домой.

Я ужасный человек.

Поузи поглядывала на свою сестру каждые несколько секунд. Она внимательно следила за ней, даже когда работала за кассой. Малышка все еще сидела, мило положив подбородок на стол.

– Ты уверен? Ты же не должен.

– Я знаю, – ответил я, – просто я хочу помочь.

Господи, я попаду в ад!

Поузи опять посмотрела на сестру и, похоже, поняла, как девочке скучно.

– Хорошо. Но забери ее домой, сегодня жарко, и мы все утро провели на улице. – Она засмеялась: – Лайла еще слишком мала, чтобы так утомляться.

– Отлично. Протру эти столы и пойду.

– Спасибо, Лэндон!

Поузи улыбнулась. Ее веснушки сегодня казались ярче. Это клево.

– Без проблем.

Я взял ведро, Поузи подняла перегородку кассы и помахала мне рукой.

Столы были еще грязнее, чем обычно. Мне три раза приходилось менять салфетки, чтобы вытереть лужи и круги от кофе. Наконец толпа рассеялась. Остался только один завсегдатай, молодой хипстер, работающий на маленьком золотом «макбуке». Похоже, у него все в порядке.

Когда я собрался уходить, Лайла сидела на том же месте. Но теперь она подняла голову и возила пурпурную машинку по поверхности стола, издавая разные звуки.

– Привет, Лайла! Помнишь меня? – спросил я ее. Она подняла свое круглое личико, взглянула на меня и кивнула. – Классно. Хочешь погулять со мной, пока твоя сестра на работе? Пойдем ко мне в гости? У меня есть подруга. Она будет рада с тобой познакомиться.

Я наклонился к девочке, а она снова посмотрела на машинку.

– Да, – сказала она тихим, ясным голосом.

Меня позвала Поузи, и я сказал Лайле, что сейчас ее заберу.

Когда я подошел, на лице моей подруги проявилась серьезность.

– Ты правда знаешь, как обращаться с детьми? Она ведь очень маленькая. Я тебе доверяю, иначе бы не отпустила ее с тобой, но ты сумеешь о ней позаботиться? Что ты будешь делать, если она проголодается? Или упадет и поцарапает коленку? – тихим голосом допытывалась Поузи. – На улице ты должен держать ее за руку. Все время. А ест она только картошку фри и крекеры с арахисовым маслом, – напутствовала она меня, как мама.

Я кивнул.

– Только картошка фри и крекеры с арахисовым маслом. Держать за руку. Не позволять упасть. Она слишком мала, чтобы писать за меня рефераты. Понял.

Я весело улыбнулся Поузи, а она вздохнула.

– Ты уверен, что справишься? – переспросила она.

– Абсолютно.

– Позвони мне, если что-нибудь будет нужно, – сказала она.

Я кивал и снова обещал, что все будет хорошо. Я не сказал, что оставил мобильный дома, но я туда и направлялся, а сказать, что до меня будет можно дозвониться, только когда я буду на месте, значило ввергнуть ее в еще большую панику.

Поузи объяснила Лайле, что собирается поработать, потом придет ко мне и заберет ее. Лайла не возражала.

Когда я прощался с Эйденом, я заметил на его шее, прямо под воротником рубашки, багровый засос. Меня чуть замутило, и я постарался не думать о том, что за женщин он к себе водит.

По дороге Лайла, держась за мою руку, показывала пальцем и называла все автобусы, грузовики и машины «Скорой помощи», мимо которых мы проходили. Все машины с мигалками она считала «Скорой помощью».

Мы шли быстро, но она все время болтала, хотя не все, что она говорила, можно было разобрать. Казалось, что сегодня вокруг – уйма женщин. Возможно, так оно и было, а может быть, женщины больше обращают внимание на мужчину с ребенком. За все время, как я переехал в Нью-Йорк, я не видел столько улыбок и не слышал столько раз «Привет!», как за последние двадцать минут. Забавно. Как в фильме про собаку, где друг Оуэна Уилсона использует своего щенка, чтобы привлекать внимание женщин.

Хотя, наверное, не стоит сравнивать детей со щенками.

Когда мы дошли до дома, я позволил Лайле нажать на кнопку лифта. Я считал секунды, пока он поднимется на мой этаж. Я надеялся, что Нора еще там.

Наконец мы вошли. Тесса, собравшая волосы в пучок на макушке, сидела на диване перед включенным телевизором. Я сразу заметил, что она одна. Она устало поздоровалась с нашей гостьей.

– Ну, привет, – сказала она Лайле, улыбнувшись.

Лайла помахала рукой и достала из кармана крошечных джинсов синюю машинку.

– Это сестренка Поузи. Я пригляжу за ней часа полтора.

Это Тессу немного расшевелило. Она улыбнулась и помахала Лайле.

– Как тебя зовут?

Лайла не ответила. Она уселась на пол и принялась катать свою машинку по цветному ковру, изображая шум, когда игрушка пересекала линии рисунка.

– Она очень милая, – заметила Тесса.

Я кивнул.

– Я поставлю телефон на зарядку и сбегаю в ванную. Посмотришь за ней минутку?

Я старался незаметно осмотреть комнату еще раз, чтобы понять, здесь ли Нора.

– Конечно, – сказала Тесса.

Я направился в свою комнату и включил в розетку мобильник. Постель была разобрана, на полу рядом с кроватью лежал ноутбук. Хорошо, что я сегодня утром не наступил на него, когда торопился на работу. Я подождал минуту-другую, пока телефон заработал, и написал Поузи сообщение, что мы благополучно добрались. Никто не упал. Проблем нет.

Включил телефон и увидел эсэмэску от Норы: «Пожалуйста, не говори ничего Тессе. Сейчас не нужно никаких драм».

В ответ спросил, где она.

Прошло несколько секунд, а я так и не получил ответа, поэтому я послал эсэмэску Поузи и оставил телефон заряжаться. Заглянув в гостиную, я пошел в ванную и закрыл за собой дверь. Когда я мыл руки, дверь открылась, и я увидел в зеркале отражение Норы.

Глава тридцатая

Несколько минут мы смотрели друг на друга.

Она не подошла, а осталась стоять в дверях, глядя на меня. Не поворачиваясь к ней, я выключил воду и взял полотенце, чтобы вытереть руки. Должно быть, когда я пришел, она пряталась в комнате Тессы.

– Привет, – сказало отражение Норы.

– Привет, – повторил я.

Кажется, мы сегодня уже здоровались. Что случилось?

Я собирался подождать, пока она сама все расскажет, но не смог удержаться и спросил сам.

Она глубоко вздохнула, и я наблюдал, как ее грудь вздымается и опускается. Я обернулся, она зашла в ванную и закрыла за собой дверь.

Нора казалась подавленной, не похожей на ту девушку, которую я вчера вечером видел в кухне. Она сложила руки перед собой, а не сжимала мою толстовку и не целовала меня.

Волосы были заплетены в косу, спускавшуюся на плечо. Нора была не накрашена, и на ее щеках я заметил веснушки. По усталым глазам было видно, что она мало спала. На ней была белая футболка, спущенная с одного плеча, черные легинсы и носки с изображением пиццы. Второй раз я увидел на ней эти странные носки. Мне они нравятся.

– Все в порядке, – сказала Нора, облизнув губы.

Я взял ее за руку и потянул к себе.

Пластиковый мешок с одеждой говорит о другом, Нора.

– Не похоже, что все в порядке, – я протянул руку и коснулся кончика косы. Ее веки опустились. – Ты можешь мне сказать. Ты же знаешь.

Я убрал руку от волос и слегка приподнял ее подбородок.

Взглянул Норе в лицо, увидел темные круги под миндалевидными глазами. Глаза припухли, и у меня заболел живот при мысли, что она плакала. Я провел подушечкой большого пальца по закрытому веку, и ее губы разомкнулись.

Длинные ресницы Норы напоминают птичьи перышки. Очень, очень симпатичная птичка.

Ой, со мной творится что-то странное!

Она кивнула, и я провел большим пальцем под ее подбородком. По полузакрытым глазам я понял, что она что-то скрывает.

Она отодвинулась, чтобы я больше не прикасался к ней, и произнесла тихим голосом:

– Я разберусь.

Я отступил на шаг, чтобы освободить ей место. Неожиданно Нора вцепилась в мою майку, притянула к себе, обвила руками и положила голову мне на грудь. Она не плакала, просто молча стояла, прижавшись.

Я погладил ее спину, ни единым словом не нарушая тишину, которая ей требовалась.

Через несколько секунд Нора подняла голову и посмотрела на меня.

Я хочу заботиться о тебе, сказало мое сердце. Потом те же слова повторили мои губы. Она внимательно выслушала, глядя мне в глаза.

– Я не хочу, чтобы обо мне заботились.

Ее откровенность ранила, но не стоит забывать, что она на несколько лет старше меня и давно стала самостоятельной.

– Мне не нужна помощь родителей. Мне не нужна твоя помощь. Мне не нужна ничья помощь. Я должна сама разобраться со своей чертовой ситуацией и не доставлять окружающим проблем. Я принесу тебе только неприятности… вот что случится. Я такая. Я говорю это не для того, чтобы произвести впечатление, это серьезно, Лэндон.

Она смотрела на меня, глазами умоляя услышать. Действительно услышать.

– У меня богатое прошлое, и мне не нужен рыцарь в блестящих доспехах, чтобы меня спасти.

Я не знал, что сказать. Я не понимал, как все исправить и хочет ли она этого.

Я не привык быть ненужным. Я мастер на все руки. Кто я такой без этой роли?

– Я знаю, принцесса, – сказал я шутливо, пытаясь разрядить напряжение, с которым не мог справиться.

– Фу! – На лице появилась гримаса отвращения. – Я не принцесса.