Потерянная Плотников Сергей

Хотела отмахнуться и сказать, что больше не о чем беспокоиться, с Безумным магом ведь покончено. Но посох полоумного поднялся в воздух и вертикально замер.

Уши у всех встали торчком.

– В нем остались силы? – прохрипела я.

Варда секунду наблюдал за ожившим посохом, затем лицо вытянулось, уши прижались.

– Беги за Талисманом! – прокричал он и вскочил.

– Что еще? – выдохнула я, но рефлексы сработали еще быстрей.

Я взлетела на ноги, горячий ветер ударил в спину, аж чуть не рухнула обратно. Волосы вздыбились, упали на лицо, полезли в рот, пришлось отплевываться. Потом откинула копну назад и пригладила.

Меня качнуло, голова еще кружится, зрение скачет с дневного на ночное. Я часто и глубоко задышала, приводя себя в норму.

Варда бросился к посоху, на лету кидая Лисгарду бурдюк с ледяным молоком.

– Быстро пей! Ты нужен! – крикнул рыжий и бросил быстрый взгляд в мою сторону. – Что стоишь! Беги к горе!

Я растерянно выпалила:

– Да что происходит?

Лисгард поймал бурдюк дрожащей рукой, ослабшие пальцы откупорили горлышко. Он с жадностью сделал несколько больших глотков.

В глазах полыхнуло синим, кожа высокородного моментально приобрела привычный сияющий цвет. Наверное, на них ледяное молоко действует мягче – не замерз ни на секунду. Он буквально подпрыгнул и кинулся на помощь к Варде.

Тот добежал до посоха и вцепился обеими руками. На вид жезл спокоен и послушен – висит себе в воздухе, светится янтарным набалдашником, но странник держит так, словно тот может вырваться.

Подбежал Лисгард с бешеными глазами.

– Что делать? – спросил он торопливо.

Варда зло крикнул:

– Что-что, держать изо всех сил. Посох после смерти мага уничтожит себя. И нас с собой прихватит.

– Темная магия? – переспросил высокородный.

Варда покачал головой.

– Любому посоху нужен хозяин, – сказал он быстро. – Пока будем держать, не взорвется.

– А потом?

– Надо направить его энергию в действие. Иначе все.

Лисгард страшно выпучил глаза, схватил деревянную рукоять, аж костяшки побелели. Странник вывернул шею и крикнул так яростно, что я вздрогнула:

– Проклятье гоблинов! Что стоишь? Беги!

Я очнулась, словно на голову вылили ушат ледяной воды, по телу прокатилась горячая волна. Ноги стремительно понесли меня к склону.

Ветер пустыни обжигает лицо, в ушах свист, словно не бегу, а лечу на огромном вороне. Сапоги шелестят по растрескавшейся земле, под подошвами рассыпаются сухие чешуйки, но так тихо, что кажется, бегу на носочках. Безжизненная пустыня молча проносится со всех сторон.

В голове пульсируют две мысли – Талисман и эльфы. Хотела на бегу оглянуться, но побоялась увидеть две кучки красного пепла, которые могут остаться от Варды и Лисгарда

Плащ распахнулся и колышется, как два огромных крыла. Спереди надвигается стена, но настолько медленно, будто стою на месте.

Когда я перелетала груду камней, облака вокруг горы озарились сиянием, небо в просветах полыхнуло золотистой вспышкой.

– Сейчас! – выдохнула я.

Тут же в груди бухнуло, с ужасом поняла, что на вершину этой горы мне не забраться и за неделю. В этот момент за облаками вспыхнуло.

Стараясь прогнать позорные мысли, припустила сильней и бежала до тех пор, пока почва не пошла вверх. Наконец-то начался склон, который больше похож на затяжную взлетную полосу для гигантских птиц.

На секунду остановившись, я подняла голову, чтобы понять, как двигаться дальше и в каком направлении.

В этот момент завеса облаков прорвалась, золотистая капля пронеслась сквозь дыру и рухнула на скалу у самого подножья. Рядом с Забытой горой она как муха на щеке у тролля.

Не веря своему счастью, я сорвалась с места и помчалась к скале. Уши распластались по голове, плащ свалялся за спиной в трубку. Под ногами мелькнуло темное, только когда приземлилась, поняла, что перелетела широкую трещину.

Это придало уверенности, до скалы осталось четверть перелета стрелы, я ускорилась. Через несколько секунд с разбегу налетела на шершавый склон.

– Проклятье гоблинов! – крикнула я.

Но тело среагировало быстрей, чем ум. Ноги напряглись и оттолкнулись от валуна у подножья. Пришлось сосредоточится на балансе, чтобы удерживать равновесие на крохотных выступах.

Надо быстро перебирать пальцами и отталкиваться, чтобы подниматься по стене. С облегчением поняла, что вешу совсем мало и едва успеваю коснуться уступов. Но все равно из-под сапог летят мелкие камешки.

Я взлетала по крутой стене несколько минут, потом вскинула голову, чтобы проверить, как далеко еще подниматься. Со стоном обнаружила, что преодолела лишь половину.

Вершина скалы сияет нежно-желтым, блестящие капли, словно брызги, падают на склоны и катятся вниз. Кажется, гора фонтанирует искрами.

А далеко в стороне белоснежный склон Забытой горы притягивает взгляд, словно мед пчелу. Я подумала о пчелах, которые вообще-то умные, и мироустройство у них хорошее. Есть одна матка и толпа рабочих для добычи еды. Еще немного трутней. Ну, это люди называют их трутнями и считают бесполезными. Но эльфы умнее. Мы знаем – трутни поддерживают баланс между мужскими и женским козявками. Благодаря этому улей гармонично процветает.

Как Эолум.

Я тряхнула головой и прошептала под нос:

– Какие, к лешему, пчелы?

Каменный склон кончился, вместо него под ногами захрустел снежный наст, твердый и гладкий. Сапоги скользят по сверкающему полотну, как по жирной пленке.

Я выругалась, но скорость не сбавила, лишь стала сильнее вбивать ноги. Корка неохотно, но все же поддается, когда трескается, сапоги проваливаются в рыхлое.

– Снег… – бормотала я, пока карабкалась по ледяной шапке. – Почему так много? Ближе к солнцу должен таять. А он, как сахарная глазурь.

Под левой ногой хрустнуло, пробитая мной ступенька оказалась слишком глубокой, нога ушла по самое голенище сапога. Пришлось полминуты возиться, чтобы выбраться из рыхлой каши.

Когда получилось, снова полезла вверх, отплевываясь от льдинок.

– Надо спросить у Варды про снег, – снова забубнила я. – Он знает. Он все знает. А мне простительно, я эльфийка. Хотя Лисгард говорит, эльфийки хрупкие, ранимые создания. Видел бы меня сейчас…

Небо озарилось новой вспышкой. Разноцветные искры закружились в воздухе, подобно танцующим мотылькам. Я сделала последний рывок, ладони уперлись в ледяной уступ, подтянувшись, вывалилась на крохотный пятачок.

Ладони саднит, ободрала, пока карабкалась. Даже не глянула, это даже не боль, так, ерунда какая-то.

Вскочив на ноги, я развернулась в середину пятачка. В самом центре снежного наста лежит пятиугольный плоский предмет, грани переливаются радужным сиянием.

Внутри все затрепетало.

– Вот он, – прошептала я. – Золотой Талисман, который вернет память, расколдует Чумной лес, оживит Сильвирел и сделает мир во всем мире.

По щеке пробежала горячая дорожка. Даже вытирать не стала, все равно никто не видит.

На секунду я забыла обо всем – о Безумном маге, прах которого разносит ветер, о Лисгарде, самоотверженно державшем огненный щит, даже о самодовольном красавце Варде. Перед глазами лишь золотистый предмет, манящий теплым светом.

В груди разлилась блаженная усталость, какая бывает после трудной работы, а результат превышает ожидания. Я чуть улыбнулась Талисману, почему-то считая, что он все чувствует, и медленно подошла. Колени подогнулись – опустившись на землю, взяла в ладони сияющий осколок.

– Наконец-то я тебя нашла, – проговорила я ласково.

Грань загадочно сверкнула. Раньше Талисман казался чем-то цельным, но стороны разной длинны, углы тоже неровные, словно это кусок из магической мозаики.

По гладкой поверхности прошла цветная волна, все сильнее завораживая.

– Ты прекрасен, – выдохнула я. – Прекрасен, как тысяча Эолумов и гаюинов, вместе взятых.

В этот момент в долине что-то громыхнуло. Я вскочила как ужаленная и подбежала к краю склона.

Там, где оставила Варду с Лисгардом, клубится красный дым, медные кольца поднимаются и рассеиваются в верхних слоях. Ализариновая земля вокруг покрылась слоем рыхлого песка, багровая дымка быстро затягивает пустошь.

– Боги, нет! – закричала я, прижав Талисман к груди.

Плохо соображая, бросилась вниз по склону. Мир померк, время стало резиновым, а видимость мутной и прерывистой. В голове замелькали картинки, словно бездушные декорации, все ускорилось и смазалось.

Помню, как клубы снега вылетали из-под сапог, скатываясь по склону, вспарывая твердый наст. Как выдрала огромный пласт замерзшей корки, чтобы не сорваться в свободное падение. Где-то в уголке сознания тихо отозвалась боль. Несравнима со странный жгучим огнем, который часть за частью испепеляет внутренности. Будто в груди разрастается сквозная дыра и холодная пустота заполняет мысли.

Потом были каменные откосы, и я кубарем катилась по широким уступам, кувыркаясь в воздухе. Спина ударялась об острые края, обдирались руки, я летела мимо скал, пока с грохотом не достигла подножья.

После того как с разгона шарахнуло о покатый валун, меня отбросило в сторону. Картинка крутится после смертельного спуска. В руке намертво зажат остроконечный Талисман, даже тролли не смогли бы разомкнуть пальцы.

Я, шатаясь, встала на колени, пришлось приложить титанические усилия, чтобы подняться. Когда все же удалось, я на заплетающихся ногах побежала в сторону красного облака.

В голове громыхает при каждом шаге, отдает пульсом в висках, затылок горит. Кончики ушей болят, будто порвала при падении.

– Только не их… – шептала я. – Может, я плохая, очень плохая. Но я не вынесу, не вынесу…

Титаническими усилиями добралась до места схватки с магом. Дымка вокруг постепенно пожелтела и осела. Со смертью мага железо в долине превратилось в песок.

Я замерла, тело сковал такой ужас, что в горле пересохло, сердце затихло, словно совсем остановилось. В голове мелькнуло страшное, но додумать не смогла – не хватило сил.

Переступив с ноги на ногу, я сильнее вгляделась в плотное облако. Прошло несколько мгновений. Вокруг тишина.

Жгучее чувство в центре солнечного сплетения стало нестерпимым, пальцы сжали Талисман так, что в ладони закололо.

– Ва-арда! Ли-исгард! – прокричала я в непроглядную пустоту.

Слух напрягся до предела. Но на пустоши лишь завывание ветра и шелест перекатывающихся песчинок по обгоревшей земле. Губы затряслись, к горлу подступил тугой комок, дыхание сперло.

Я, как в бреду, зашептала:

– Не хотела… Я не хотела…

Холодная пустота заполнила разум, боль в груди стала невыносимой. Еще немного – и разорвет пополам. Две половинки серой эльфийки останутся лежать на песке, пока голодное воронье не растащит.

– Как жжется…

Мелькнула слабая мысль: эльфы умеют терпеть боль. Любую, хоть адамантиновую, хоть железную, даже гаюиновый дурман. Но вытерпеть это невозможно. Нельзя сконцентрироваться на боли, источника которой не видишь.

В памяти всплыла картинка, как первый раз увидела Лисгарда в сияющих доспехах. С двумя клинками, красивого и уверенного. В тумане проплыл образ Варды, с нахальной ухмылочкой и безупречными мышцами.

Невидящими глазами я таращилась в дымку, по локтям потекло горячее. Я медленно перевела взгляд и увидела, как по рукам бегут багровые струйки.

– Талисман! – выдохнула я. – Он всемогущий!

Разжав ладонь, посмотрела на предмет. Острые края золотой пластины глубоко врезались в кожу, оставив кровоточащие порезы.

Я поднесла его к губам и задумалась над тем, как работает. В эту секунду из облака послышался хруст песка. Меня сковало страхом и обреченностью.

Дымка нехотя поползла в стороны, сквозь багровую завесу медленно проступили знакомые черты. В тающем облаке вырисовалась могучая фигура с дерзкими рыжими волосами.

Я впала в оцепенение, всеобъемлющее чувство облегчения едва не подкинуло над землей, словно с меня столкнули гору. Жжение в груди превратилось в тупой спазм, дыхание сперло.

Желтая пелена быстро отступила. На щеке странника свежий шрам, левая рука по локоть в крови, в кулаке переломленное древко посоха. На месте янтарного набалдашника обломанные зубья. Рыжий смотрит немигающими глазами, уголки губ чуть подрагивают.

Рядом выплыла белоухая фигура. Обруч на лбу перекосился, адамантиновые доспехи в красной пыли, лицо грязное, в багровых каплях. За ним искрится круглый портал, радужные цвета переливаются всполохами, заворачиваясь в крошечные вихри.

Я всхлипнула и кинулась на шею страннику. Тот подхватил и прижал к себе. Уткнувшись лицом в плечо могучему эльфу, я почувствовала себя слабой, но защищенной.

Губы задрожали, глаза наполнились горячей влагой. Я снова всхлипнула, слезы градом покатились по щекам на чешуйчатую броню.

Странник погладил по голове, как маленькую.

– Ну-ну. Чего ты? – проговорил он.

Голос надорвался, я выдавила сквозь слезы:

– Думала, вы погибли.

От рыданий глаза и нос распухли, а постыдные слезы все катятся. Странник терпеливо гладит меня по волосам, успокаивает и говорит что-то теплое. Не разбираю что, но, видимо, очень действенное.

Наконец, отстранившись от лесного эльфа, я вытерла мокрые щеки. Постепенно вернулось самообладание. Посмотрев на распоротую щеку, я коснулась края раны, рваной и глубокой.

Варда дернул головой и скривился.

– Вот этого не надо делать, – предостерег он. – Само заживет.

Я робко опустила руку и взглянула на Лисгарда.

Тот неподвижно стоит возле портала и наблюдает, как постепенно прихожу в себя. В этот момент поняла, что не готова к боли, которую нельзя терпеть.

Странник отошел в сторону и кивнул на сына казначея.

Нервно улыбнувшись рыжему, я запахнула свалявшийся на спине плащ. Красная пыль налипла на грудь, лицо тоже все в мелкой взвеси. А после рыданий, наверное, по щекам размазаны грязные полосы.

Я тяжело вздохнула и подошла к белокожему. В гаюиновых глазах смирение и тоска, от которой даже у меня засосало под ложечкой.

– Во мне все оборвалось, когда пустошь накрыло, – прошептала я и обняла высокородного за плечи. – Думала, умру.

Лисгард отстранил меня и слабо улыбнулся.

– Да, мы тоже, – ответил он.

Повисла неловкая пауза, за которую успела подумать, что-то пугающее все же есть в солнечном эльфе. Словно дар шамана ему передался, но пока дремлет.

Я отстранилась и кивнула на портал.

– Откуда он? – спросила я робко.

Белокожий скользнул взглядом по сияющей дыре в воздухе и тяжело вздохнул. Голос прозвучал бесцветно.

– Когда посох начал вырываться из рук, – объяснил он, – Варда придумал направить последний всплеск силы на создание портала. Мне пришла мысль про Эолум.

Я понимающе протянула:

– После этого посох взорвался?

Лисгард кивнул.

– Да. Наконечник разлетелся, но открыл портал, – сказал он и вытер кровь с щеки. – Силы хватит, чтобы один раз добраться до Эолума. Талисман у вас, миледи, цель путешествия достигнута. Но гаюин возвращать вам не стану.

Я нервно хихикнула и покосилась на портал. Тот переливается, как десяток радуг, края искрятся и бросают холодный свет на песок.

– Вот уж правда, – согласилась я, опуская взгляд. – Хватит с меня гаюиновой силы. Оставим королю прелести откатов и отпаивание ледяным молоком.

Высокородный слабо улыбнулся, по лицу скользнула тень, он опустил взгляд на Талисман и вздохнул так тяжело, словно на него опустили Забытую гору. Затем подбадривающе кивнул, мол, чего медлишь.

Уши мои задрожали, пришлось выждать несколько секунд, чтобы успокоиться перед событием. Затем подняла пластину над головой и посмотрела на белокожего.

– Спасибо за все, – громко сказала я и обратилась к артефакту: – Хочу вспомнить, что было! Верни мою память!

Мы замерли в напряженном ожидании.

Со стороны Чумнолесья донесся встревоженный крик зверя. Напугать его могло только что-то более ужасное, чем он. Сухой ветер, протяжно воя, носится по пустынной земле, песчинки перекатываются с тихим шелестом. Красная дымка совсем рассосалась, открывая выжженную магией пустыню. Небо расчистилось, будто даже наблюдает за нами. Но вершины Забытой горы все равно не видно. Рядом напряженно пыхтит белокожий. Варда, наоборот, затаил дыхание.

Я вытянула поцарапанные уши и зажмурилась. Внутри шевельнулась тревога. В голове подозрительно пусто, как в кармане тролля.

Снова попыталась заглянуть в глубину себя в надежде, что вот сейчас обязательно что-то колыхнется, поток воспоминаний хлынет в голову.

Но там тишина.

Я разомкнула веки и сокрушенно покачала головой:

– Не работает…

Лисгард с сочувствием посмотрел в глаза, холодные пальцы коснулись щеки. По спине пробежала волна мурашек, будто дара шамана хватает пока лишь на вызывание дрожи и синие вспышки в глазах.

Высокородный эльф выпрямился, подбородок поднялся, он занял привычную манерную позу. Лицо такое же одухотворенное и невозмутимое, с каким влетел в подвал фермерской деревни.

Я вздохнула, понимая, что сын казначея никогда не перешагнет через правила Эолума.

Лисгард оглянулся на портал, затем шагнул ко мне.

– Миледи, вернемся вместе? – горячо зашептал он в лицо. – Я отдам королю гаюин, отец убедит простить вас. Мы сможем жить в Эолуме, никто, обещаю, никто не сможет навредить. В этот раз так и будет. Можете мне верить, миледи Каонэль. Талисман у вас, но видите…

Высокородный покосился на артефакт, словно тот дохлая мышь.

– Он не работает, – продолжил он. – Все, что вынесли, – зря. Идемте со мной. В сияющем городе ждет новая жизнь, в которой не нужны воспоминания.

Я уставилась на Лисгарда, пытаясь понять резкую перемену. Манерный, сдержанный высокородный эльф исчез, на его месте возник почти фанатик с голодным блеском в глазах и горящими ушами.

Сзади послышалось недовольное хмыканье странника.

– Тебя долго ждать? Или устала? Могу понести, – сказал он громко.

Я осталась лицом к белокожему, поцарапанные уши потеплели, через секунду запылали, словно их опустили в ализарин. Лисгард нервно сглотнул и посмотрел мне через плечо. Лицо исказилось сожалением.

– Почему? – спросил он сдавленно.

Я захлопала ресницами и покосилась на Варду.

Высокородный повторил:

– Почему он?

Лисгард выжидательно уставился на меня гаюиновыми глазами, синее пламя полыхнуло длинными языками. Лицо строгое и требовательное, будто я снова взяла белый камень.

Меня затрясло, в затылке заворочалось странное, неизвестное ощущение. Будто кто-то методично пытается пробраться до середины головы и долбит в черепушку. Я сцепила пальцы и подняла взгляд на Лисгарда.

– Не, не знаю… – пробормотала я.

Сзади хрустнул песок, Варда быстро выступил из-за спины, мягко оттолкнул меня в сторону и с силой впихнул Лисгарда в портал.

– Доброй дороги, высокородный, – крикнул он вдогонку. – И спасибо за, гм, все.

Лисгард потерял равновесие и навзничь провалился в сияющую дыру. Последнее, что успела увидеть, – изумленные синие глаза. Губы что-то прошептали, но я не успела разобрать.

Поверхность портала поплыла мелкой рябью, цветные искры рассыпались в разные стороны. Пустошь озарилась вспышкой, и сияющий вихрь погас.

Я секунду таращилась на место, где только что стоял Лисгард и крутился портал. Теперь там только красный песок и выжженная земля. Из трещин в почве торчат сухие травинки, каким-то чудом уцелевшие при разрыве посоха.

Взгляд медленно переполз на Варду, постепенно дошло, что случилось.

– Ты что сделал! – завопила я на странника. – Ты все знал!

– Что знал? – спросил странник невозмутимо.

Я еще больше взбесилась.

– Высокородный нужен был как щит от огня! Ты специально его взял!

– Это ты его взяла.

– Что-о? – изумилась я.

– Сама знаешь что, – проговорила он, прищурившись, словно кот, которому поставили миску со сливками.

– У меня в памяти дыра! – закричала я.

Странник пожал плечами и сказал спокойно:

– Знаю. Не страшно.

– Даже не попрощалась, – всхлипнула я, опуская плечи.

Странник отмахнулся и решительно шагнул ко мне.

– Попрощалась, – проговорил он с улыбкой.

Я гневно посмотрела на него. В глазах рыжего скачут веселые гоблины, или лешие, или не знаю.

Варда присел, одной рукой ловко закинул меня на плечо. Затем развернулся на месте и двинулся в сторону Чумного леса.

Я беспомощно задрыгала ногами и стала колотить его кулачками по широкой спине.

– Ты, ты самодовольный, напыщенный Варда! – завопила я. – Ты грубиян! Ты, ты…

Мои удары только развеселили странника, послышались сдержанные смешки. Он подкинул меня и переложил повыше. В живот уперлись чешуйчатые наплечи.

– Грубиян напыщенный, и все, что хочешь, – с нежностью произнес он.

Я устала колотить по доспехам, руки слабо повисли на спине.

– Талисман не работает, – проговорила я обессиленно.

Варда ускорил шаг, из-под пяток полетели блестящие крупинки, на песке образовалась цепь остроносых следов.

Странник чуть оглянулся и сказал:

– Сделаем, чтоб работал.