Потерянная Плотников Сергей
– Когда дам сигнал, хватай белокожего и беги к избушке.
Я таким же шепотом спросила:
– Твоя знакомая?
Он покосился на меня:
– Впервые вижу.
Окинула его недоверчивым взглядом – рыжий смотрит открыто и честно, взгляд мечется между солнечными эльфами, старухой и дорогой.
– Не врешь? – спросила я.
Он покосился на меня и сказал серьезно, хотя взгляд лукавый:
– Мне чужда ложь.
Тем временем ветер усилился. Карга скривила и без того морщинистое лицо. Раздался лязгающий звук зубов, здоровых и ровных, старуха перешагнула с ноги на ногу и проговорила заговорщицки:
– Ладно, командир, воля твоя. Я предупреждала.
Вся толпа солнечных, вместе с предводителем, замерли в тревожном ожидании. Видно, еле сдерживаются – то ли броситься в атаку, то ли в бегство.
Карга чуть наклонила голову, злой зеленоглазый взгляд будто отделился от старухи, стал живым и самостоятельным. Он уперся прямо в лицо желтоволосому, затем скользнул по остальным и замер в невидимой точке. Она вскинула руки, костлявые пальцы забарабанили по воздуху.
Вокруг завибрировали призрачные круги, видимость исказилась. Волосы карги поднялись, зашевелились, как тонкие серебристые щупальца.
Я в страхе попятилась, надеясь найти укрытие где-нибудь в траве или за спинами эльфов, но Варда дернул за край плаща, чтоб перестала шевелиться. Я послушно замерла.
Карга с силой хлопнула в ладоши, густой древесный треск сотряс пространство, запахло гарью. Между пальцев старухи вспыхнуло зеленоватое свечение, стало усиливаться и расти. Когда она выбросила руку вперед, с кончиков сорвался изумрудный луч и умчался в перелесок.
На секунду все затихло.
Командир нервно повел плечами.
– Это все? – выпалил он раздраженно.
Глаза карги хитро прищурились, она потерла в воздухе большим и указательным пальцем, потом пробормотала что-то и раскрыла рот.
Варда скомандовал:
– Бегом!
Мы кинулись к избушке так, чтобы старуха все время находилась сбоку. В момент, когда оказались слева от крыльца, из глотки карги раздался жуткий и душераздирающий вопль. Мы рухнули под покосившийся цоколь и прижались к земле.
Звуковая волна ураганом налетела на отряд эльфов, послышались испуганные крики и проклятия на высшем языке. В воздух подняло листья и коряги, безумный вихрь закружился над поляной. Ветер стал почти видимым, стремительные потоки с силой ударили в гвардейцев, подкинули вверх и понесли в перелесок, словно пушинки.
Командир вцепился в выступ на бортике кареты, глаза в ужасе выкатились, он стал похож на раздутую от икры жабу. Поток ветра придавил его и распластал на расписной поверхности.
Карета скрипнула и покатилась назад, быстро набирая скорость. Желтоволосый с трудом повернул голову, в этот момент вся конструкция застонала, как раненый бык, оторвалась от земли и поднялась в воздух.
Старуха вскинула ладонь, карета на секунду зависла на месте. Взгляды карги и командира встретились. Пару секунд они сверлили друг друга, затем карга щелкнула пальцами, экипаж развернулся и сорвался с места. Через перелет стрелы карета с хрустом налетела на раскидистый дуб и раскололась, как скорлупа.
Карга закрыла рот, на поляне перед избушкой стало пусто. На земле остались полувывернутые корни, кое-где трава оторвалась целыми лоскутами, на ее месте чернеет жирная земля.
Старуха проговорила загадочно:
– Кушайте, муравьишечки. Зеленый огонек разбудил вас, миленькие. Давненько свеженького не едали, голубчики.
Я подняла голову, пришлось скинуть с пояса руку Варды – когда падали, прикрыл собой. Затем поднялась и уставилась чумными глазами на каргу. Сзади послышался адамантиновый грохот, возня.
Старуха окинула меня взглядом, от которого задрожали колени. Вместе со страхом изнутри поднялся гнев, но его пришлось проглотить.
Я проговорила, стараясь выдержать баланс между уважением и независимостью:
– Суровая ты, бабуля.
Карга причмокнула и всплеснула руками.
– Глядить-ка, бабуля! – удивилась она. – Уж лет сто так никто не звал. Всё ведьма да карга.
Старуха деловито оглядела меня с головы до ног и сдвинула брови.
– Батюшки, ушастая, ты чего такая серая? Знаю белых, лесных, – стала перечислять карга старческим голосом. – И темных знаю, что из Великого разлома. Али хворь с тобой какая?
Сзади послышался быстрый шепот Лисгарда:
– Ведьма? Это что?
В ответ раздалось наставительное:
– Это как чародей, только женщина.
Белокожий шумно выдохнул и напряженно засопел, словно готовится к атаке. Зато Варда, наоборот – беззвучен и незаметен.
Я пожала плечами и накинула капюшон, кончики ушей заправились глубже, и ткань почти не топорщится.
– Не знаю, бабуля. Вот иду выяснять, – проговорила я.
Ведьма прищурилась.
– Энто куда идешь?
– К Забытой горе.
Карга запрокинула голову и присвистнула по-молодецки. Тут же вытерла губы костлявыми пальцами, на коже осталась мутная слизь.
– Охо-хо. Думала, туда никто не сунется из-за Безумного мага.
Варда вышел из-за спины и спросил настороженно:
– А что с магом?
– Как что, милок? – Ведьма округлила травяные глаза. – Птички доносят, он уж два дня под горой сидит, ждет чего-то.
Я непонимающе посмотрела на рыжего, и внутри похолодело. Его лицо омрачилось, жвалки заиграли, вены на руках раздулись, наливая мышцы мощью. Хотела прикоснуться к плечу, чтобы успокоить, но побоялась.
Воздух посвежел, бодрящие потоки распахнули плащ, сделали меня похожей на ворону, растопырившую крылья. В небе гулко загудело, я подняла голову.
Сиреневые тучи быстро приближаются с запада. В гигантских завитках, похожих на кольца бараньей шерсти, мелькают яркие всполохи. Они блестят так часто, что кажется, боги устроили праздник и соревнуются – кто сильнее метнет молнию.
Я глубоко вдохнула, ноздри приятно защекотало от влаги и озона.
Нос ведьмы пошевелился, она закряхтела и глянула в темнеющее небо.
– Ладная гроза будет, – сказала карга протяжно. – Ох, ладная. Давненько в наших краях дождичка не было.
Она сверкнула глазами, губы растянулись в улыбке, обнажив два ряда жемчужных зубов. Смотрит на меня лукавыми глазами. Ухоженные челюсти и морщинистая физиономия сочетаются странно. Ежу понятно – здоровый вид поддерживает колдовством, только не ясно, почему не омолодила все тело.
Старуха шаркнула ногой и приглашающе указала в избу.
– Устали, путнички? Заходите, отдохните маленько, – закудахтала она. – У меня редко гости хаживают, так что и эльфы сойдут.
Я вздрогнула от предложения карги. Зеленые огоньки в глазах заставляют шевелиться волосы на затылке, а из самого центра живота поднимается животный страх. Чтобы не выдавать чувств, пришлось отвести взгляд от жуткого лица, которое, по ведьминским меркам, наверное, красивое.
– Спасибо, бабуля. Времени у нас мало, – сказала я.
Далеко в небе зарокотало, словно кто-то обвалил кусок скалы. Сиреневые тучи подросли и быстро ползут в нашу сторону. Я благодарно вздохнула, радуясь, что не придется тащиться по пеклу.
Ведьма подозрительно прищурилась зеленым глазом и подперла бок рукой.
– А энто зачем спешите? – спросила она.
– На Забытую гору упадет… – начала я.
Сильный толчок под ребра заставил запнуться. Лисгард наклонился и шепнул на ухо:
– Миледи Каонэль, не стоит всем рассказывать о цели нашего путешествия.
Я выпрямилась, потирая ушибленный бок. Потом покосилась на белокожего и пару секунд изучала, опасаясь увидеть издевку или снисхождение. Но у того лицо серьезное и сосредоточенное.
– Нашего? – удивилась я. – А я все корю себя, что вынудила солнечного эльфа покинуть родину. Оказывается, тебе по душе убегать от монстров и сражаться с головорезами.
Он сдвинул брови и молча отшагнул назад. Взгляд гаюиновых глаз с каждым часом все страннее, а слова непонятнее.
Старуха внимательно посмотрела на Лисгарда, затем на Варду, потом перевела взгляд на меня. Морщинистые губы причмокнули, она хитро прищурилась и пробубнила под нос так неразборчиво, что даже эльфийский слух не уловил смысла.
Подул холодный ветер, я подставила лицо потоку и на секунду прикрыла глаза. По коже пробежала приятная рожь, я едва не застонала, но вовремя спохватилась, понимая, как дико это будет выглядеть, особенно после того что случилось.
Когда очнулась, старуха разглядывала меня со знающим видом и многозначительно хмыкала под нос. Седые волосы разлетелись от ветра и шевелятся, словно щупальца подводного монстра.
– Дитятко, – озадаченно произнесла ведьма и сделала шаг ко мне. – Чего-то ты побелела вся.
Лисгард нервно сглотнул, вытер тыльной стороной ладони подбородок и на секунду замер. Уши дергаются, словно считает, сколько золота пришло в Эолум, взгляд рассеянный.
Он что-то прошептал в сторону и нервно поправил обруч на лбу.
– Не такая уж она и бледная, – сказал высокородный.
Старуха вытаращила глаза:
– Чу! Ты ослеп, белоухий? Лицо у деточки почти как твое.
– Что вы ее все деточкой зовете? – не унимался высокородный. – Она старше вас раз в десять.
Я непонимающе покосилась на Лисгарда. Тот почему-то возмущен, ноздри раздуваются, как у дикого быка, рука то и дело дергается к мечам, но в последний момент останавливается.
Варда тоже удивлен, смотрит на высокородного с любопытством. Левая бровь приподнята, губы сжаты.
Снова глянула на каргу. Та только с виду беззащитная, нутром чую – прыти у нее побольше нашего. Но белокожий, словно назло, манерно поднял подбородок и недовольно смотрит на ведьму.
Она бросила на него злой взгляд и сплюнула под ноги.
– Возраст не в количестве лет, ушастый ты болван, а в мудрости. А с ней у вашей спутницы какие-то странности, – сказала она и ткнула мне пальцем в щеку. – Ну, так чего там? Голова кругом не идет?
Я отклонилась, ноготь карги едва не вспорол кожу. От слов старухи стало как-то обидно, но вместо досады из глубины поднялся гнев, под кожей прокатились горячие волны, пришлось собрать волю в кулак, чтобы не сказать то, от чего карга отправит нас следом за солнечным отрядом.
– Это вы меня так обозвали? – все же спросила я, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.
– Как? – удивилась ведьма.
– Дурой.
Ведьма странно захихикала и покачала головой.
– В том-то и мудрость, – проговорила она загадочно. – Кто заламывает ручки, трещит без остановки и хлопает глазками, тем проще. Их холят, лелеют, пылинки смахивают, они ж хрупкие. Никто не знает, что у них в головах. А раз так, то вроде даже и не дуры, а совсем наоборот.
Я нахмурилась, пытаясь понять, издевается она или нет, прислушалась к ощущениям – кожа начала чуть-чуть зудеть. Потом вытянула руки вперед и растопырила пальцы – кончики быстро затряслись, как после недели без отдыха. Непонимающе посмотрела на Варду, тот скрестил на груди руки и молча наблюдает.
Рыжий заметил мой взгляд, шагнул вперед, голова в напряжении наклонилась.
Высокородный несколько секунд сверлил взглядом каргу, потом повернулся ко мне и вгляделся в самую душу. Внутри что-то неприятно заворочалось – что-то определенно не так, и Лисгард это понимает, но молчит.
Он выдержал короткую паузу и выдохнул:
– Теперь я вижу.
Старуха скользнула взглядом по озабоченной физиономии белокожего и громко шмыгнула носом.
– Ты, дитятко, будто белым камнем одурманена, – проговорила она. – Только нету его у меня, а на королеву ты не больно похожа, чтоб с собой таскать.
Я раздраженно фыркнула: то дурой назвала, теперь говорит, что выгляжу плохо. А эльфам, между прочим, нравится.
Пригляделась, в зеленых глазах мерцают золотые искорки, в уголках собрались крохотные морщины, не считая тех, что от старости расползлись по всему лицу, край губ подрагивает – ну точно издевается.
Я надула щеки.
– У короля Эолума был камень. Пришлось позаимствовать, на время. А этот, – я кивнула на рыжего, – выкинул его, когда откачивал после отката.
Карга приподняла и без того изогнутую бровь, уголки губ растянулись в удивленной улыбке. Она странно захихикала и покосилась на Лисгарда.
– Стало быть, камня у вас нет? – спросила карга весело.
Я развела руками:
– Глупо получилось, согласна.
Карга снова засмеялась, все больше походя на старую ворону, и покачала головой.
– Чудная, ты, серая, ох чудная. Чутья много, а простых вещей не видишь. – Она снова глянула на белокожего. – Воровка, значит?
Я уперла руки в бока и выпалила:
– Ничего подобного!
Ведьма махнула рукой и запричитала:
– Где ж голова твоя была, желтоглазое дитятко, когда крала? Хотя чего уж, молодец.
Я тоскливо вздохнула, вспоминая, как красиво переливался гаюин всеми гранями, словно внутрь поместили крошечный костер, расплескивая радужный свет.
– Голова моя была там же, где и сейчас, – сказала я и сердито посмотрела на старуху.
– То-то и оно…
– Я не сделала ничего дурного.
– Угу…
Ведьма сунула в ноздрю костлявый палец, сосредоточенно поковыряла, затем вытащила оттуда здорового жука с блестящей спинкой и швырнула в траву.
– Вот окаянный, все время заводится. Чего только не делала – поганками травила, паука подсаживала, затыкала на ночь пробкой, чтоб задохся. Так он через другую ноздрю лезет.
Послышалось брезгливое фырканье белокожего. Солнечный эльф взращен на красоте и эстетике, а сморщенная ведьма с жуком в носу никак не вписывается в рамки прекрасного.
Варда все еще стоит рядом со скрещенными руками. Немного расслабился, видя, что старуха настроена дружелюбно.
– Ты маслом намазать попробуй, – посоветовал он. – Лапки соскользнут, жук сам и вывалится.
Старуха посмотрела на него, как на говорящего единорога.
– Мда? Попробоваю вечерком, – сказала она, затем глянула на меня. – Вот что, дитятко, хворый он, камешек энтот. Людям безвредно, а у эльфов ум и силы забирает. Померла б ты от него, коли с собой носить стала.
Варда глянул на меня и нехотя согласился:
– Это точно, бабуля. Серую еле откачали, когда свалилась с помутнением. Глаза закатились, лицо побледнело, вот как сейчас.
Я с опозданием обнаружила знакомый холод в конечностях и огненных муравьев под кожей. С ужасом поняла – приступ повторяется, наверное, потому, что не пила ледяного молока после первого раза.
Уши начало медленно закладывать, меня пошатнуло и повело в сторону. Варда успел подхватить под локоть и удержать на ногах.
Лисгард встрепенулся и проговорил в панике:
– О, сияющий источник! Это я виноват!
Варда скривился и отмахнулся от высокородного:
– Что ты несешь? Отойди!
Ведьма вздохнула, как сытый кот, которому принесли еще одну порцию сметаны и с надеждой ждут, чтоб съел. Оттолкнула в сторону белокожего, который успел подскочить и заглядывает мне в глаза. Затем хлопнула в ладоши и произнесла какую-то неразбериху на чужом языке. В воздухе возникла деревянная посудина и зависла на месте.
Ведьма взяла чашку и приказала Варде:
– А ну-ка, милок, подержи голову желтоглазой, не в то горло потечет – задохнется ж.
Рыжий с сомнением посмотрел на старуху, но указания выполнил – крепко сжал мне лицо и надавил на щеки, чтоб не смогла закрыть рот.
Ведьма шагнула, спина скрючилась, она одним движением влила в меня содержимое чашки.
Язык сковало диким холодом, жидкий лед потек в горло, обжигая внутренности, словно проглотила саму зиму, затем упал в желудок. Холод из центра солнечного сплетения расползся по телу, разум сковало, и я подумала, что еще немного – и рассыплюсь, как хрустальная ваза Эолума, если стукнуть чем-то твердым.
Спустя вечность оцепенение начало спадать, приятное тепло зашевелилось в пятках и быстро распространилось по телу, противный шум в ушах отступил. Я пошевелила пальцами, затем смогла приподнять руку.
Ведьма отшагнула назад с довольной улыбкой, щелкнула пальцами, кружка растворилась в воздухе, словно была из него соткана.
– Ну как тебе, дитятко, ледяное молоко? – спросила она похихикивая.
Отстранившись от Варды, который все это время удерживал мое лицо, я уперла ноги в землю и выпрямилась. Лоб чешется, как после недельных странствий по песчанику.
– Ощущение, что проглотила ледник, – сказала я и поскребла ногтями кожу. – А потом приятно даже.
Старуха поправила платок и покачала головой.
– Приятно-то, приятно, – сказала она. – Но гляди, его часто пить нельзя, а то с животом худо будет.
Я подняла взгляд на белокожего и вцепилась взглядом в синий камень. Тот загадочно переливается в дневном свете, будто внутри беспокойное море. Если присмотреться, то в крошечных гранях можно увидеть собственное отражение. В самой сердцевине лазурное пламя с цветными переливами, похожими на радугу. От гладкой поверхности разлетаются солнечные зайчики и играют на лице.
– Хорошо тебе, – проговорила я тихо. – Синий гаюин не заставляет корчиться в судорогах.
Глянула на ладонь, на серой коже следы от антрацитовых борозд. Когда начался откат, вцепилась в рукоять и не заметила, что углы глубоко врезались. Я горестно вздохнула, вспоминая камешек. С другой стороны, ведьма права, я не похожа на королеву, иначе гаюиновый дурман не валил бы с ног.
– Бабуля? – спросила я.
– Чего, дитятко.
– Можешь молока ледяного про запас дать?
Справа возмущенно выдохнул Лисгард. Карга с сомнением посмотрела на меня и причмокнула губами:
– Ишь ты какая.
– Бабуля, вдруг на меня снова дурман опустится, – попыталась оправдаться я.
Старуха повела плечами и проговорила задумчиво:
– Вообще-то в любой таверне всегда найдется бутыль ледяного молока.
Пришлось сделать скорбное выражение, хотя сейчас даже стараться не надо – после ледяного молока скулы все еще сведены. Но ресницами все-таки похлопала. Внутри такому методу все воспротивилось, даже замутило слегка, но он всегда срабатывал на эльфах.
Старуха окинула меня продолжительным взглядом и вздохнула протяжно.
– Ладно, дитятко, – сказала карга, голос прозвучал почти по-матерински. – Подставляй бурдюк, мало ли куда занесет нелегкая. С тебя станется.
Я выдернула из-за пояса Варды кожаную емкость и запахнула плащ, а то снова раскрылся от ветра.
– Спасибо тебе, добрая женщина, – сказала я.
Старуха хитро сощурилась и проговорила:
– Полно те, милая. Льсти, да знай меру. Доброй меня не кликали лет уж…
Она прищурилась левым глазом, пытаясь вспомнить, затем отмахнулась:
– Никогда не кликали.
Пузатые тучи закрыли полнеба, норовя прорваться над перелеском. Порыв ветра прижал к земле молодые березы. Деревья, что постарше, обеспокоенно заскрипели, посыпались листья. Птицы затихли и попрятались, даже зверье схоронилось в норах.
Карга шагнула к черному, как душа бездны, проходу и уперлась локтем в дверной косяк.
– Гроза-то будет лихая, – предупредила она еще раз. – Может, таки переждете у меня?
Я посмотрела вверх, небо стало еще чернее, грозные тучи ползут быстро, словно за ними тоже гвардейцы гонятся. Вдалеке иногда поблескивает, но пока не гремит и есть пара минут подумать.
Лисгард стоит с гордо поднятой головой и смотрит вдаль. Кому-кому, а ему точно не помешает отсидеться в тепле. Только компания ведьмы не понравится.
Варда застыл скалой, руки, как отполированные стволы деревьев, мирно сложены на груди. Кажется расслабленным, но я знаю, что кроется за напускным спокойствием. Все бы ничего, но время утекает, как вода сквозь кольчугу. От карги по спине мурашки, хоть и старается помочь.
Я сделала скорбное лицо, даже, наверное, перестаралась.
– Спасибо, бабуля, за заботу, – проговорила я и вручила бурдюк Лисгарду. – Ты очень добра к незнакомым эльфам. В другой раз обязательно останемся.
Половицы жалобно скрипнули под весом карги, когда та сделала очередной шаг внутрь избы. На вид в старухе не больше трех пудов, но скрип досок говорит о другом.
Она высунула крючковатый нос из-за плеча, глаза сверкнули, как изумруды, и проговорила:
– Ну что ж, ступайте с богами. Дорога через Чумной лес опасна. Твари всякие бродют, утопленницы бесчинствуют.
Я оглянулась на Варду, эльфы потемнели лицами и молчат, как в ализариновом плену. Постаралась изобразить улыбку, чтобы приободрить, но они сделали вид, что не заметили.
Вздохнув, я сказала:
– Справимся. С нами странник.
Карга кивнула, но вид у нее такой, словно наполовину уже в другом мире, где духи, демоны и боги.
Она проговорила отстраненно:
– На Мавкином озере не больно шумите. Девки-то они хорошие, да больно чумные. После грозы вылезают из омутов да ждут-поджидают.
Старуха загрохотала башмаками, удаляясь в глубину избы, и продолжила:
– Оно и понятно. Бедняжкам и так в жизни досталось, вот потопились в темной воде. Ну энто ничего, нет-нет да явится добрый человек, окропит чистой водой и освободит.
Ведьма исчезла в черноте прохода, возникло ощущение, что внутри избушка больше, чем снаружи. Решила заглянуть внутрь, глянуть, куда делась ведьма, но, сделав шаг, замерла в нерешительности.
Шарканье затихло, только предгрозовой ветер в трубе завывает, и листва шелестит тревожно. Внутри екает от холодной жути, но любопытство сильнее.
Сделала еще один робкий шажок, правое колено предательски задергалось, чутье недовольно заворочалось в районе солнечного сплетения.
По плечу осторожно постучали, я вздрогнула от неожиданности и резко развернулась. Варда отдернул руку и спрятал пальцы под мышкой.
– Ты чего такая резкая? – произнес он почему-то обиженно.
– А ты чего подкрадываешься? – спросила я в ответ.
Варда пожал плечами:
– Предупредить хочу.
– Не заглядывать?
– Угу.
Я с сомнением посмотрела на странника, думала – издевается, наверняка какую-нибудь гадость сказать хочет. Но в серых глазах дружелюбие, даже, можно сказать, забота.
– Что за озеро? – спросила я и развернулась к рыжему.
В этот момент дверь за спиной грохнула, зловеще щелкнул затвор. Я испуганно прыгнула в объятия странника и вжала голову в плечи, тот бережно поймал и прижал к себе.