Лед-15 Чайлд Линкольн
Маршалл тряхнул головой. Ему доводилось слышать рассказы о том, как стонет и поет северное сияние, но он всегда считал их легендами. Впрочем, возможно, поскольку сегодня сполохи шли над самой землей, этот эффект действительно сопровождался неким звуковым феноменом. Он уже собирался вернуться на базу, чтобы позвать коллег, когда заметил Фарадея. Биолог стоял между двумя временными ангарами с магнитометром в одной руке и цифровой камерой в другой, направив их к небу. Очевидно, он тоже заметил необычность в происходящем.
Почувствовав в стороне какое-то движение, Маршалл повернулся и увидел приближающихся к нему водителя грузовика и его пассажира. Несмотря на холод, водитель был все в той же яркой цветастой гавайке.
— Потрясающее зрелище, правда? — сказал он.
Маршалл молча кивнул.
— Я видел немало северных сияний, — продолжал водитель, — но такого еще никогда.
— Инуиты считают, что это духи мертвых, — ответил Маршалл.
— Верно, сказал пассажир с подстриженной бородкой. — К тому же не слишком дружелюбные, поскольку они играют на небе в футбол человеческими черепами. Легенда гласит, что если свистнуть во время северного сияния, духи могут спуститься и забрать вашу голову тоже.
Экберг содрогнулась.
— Тогда, пожалуйста, не свистите.
Маршалл с любопытством оглядел новоприбывшего.
— Не знал.
— Я тоже не знал, пока не застрял в Йеллоунайфе. — Незнакомец кивнул в сторону водителя. — Но этот парень любезно согласился меня подвезти.
Маршалл рассмеялся.
— У вас был не слишком радостный вид, когда вы выбирались из грузовика.
Бородач слегка улыбнулся. Он уже явно полностью пришел в себя после утомительного перегона.
— Тогда мне это показалось неплохой идеей. — Он протянул руку. — Моя фамилия Логан.
Водитель повторил его жест.
— Каррадайн.
Маршалл представился сам и представил Экберг.
— Что-то мне подсказывает, что вы не из здешних краев, — сказал он водителю.
— Верно подсказывает. Кейп-Корал, Флорида. Платят здесь здорово, но во всем остальном на Аляске полно того, в чем я совершенно не нуждаюсь.
— И что же это такое? — спросила Экберг.
— Снег. Лед. И мужики. Особенно здоровяки в красных фланелевых рубахах.
— Здоровяки, — повторила Экберг.
— Угу. Слишком уж их много. Здесь мужчин вдесятеро больше, чем женщин. Говорят, если женщина ими интересуется — шансы у нее хорошие, зато последствия плоховаты.
Они рассмеялись.
— Мне нужно вернуться на базу, — сказал Логан. — Похоже, мои рекомендательные письма сюда вовремя не дошли. Придется еще раз попробовать убедить старину Гонсалеса в вескости причин моего здесь присутствия. Рад был познакомиться.
Кивнув всем по очереди, он направился к главному входу.
Они посмотрели ему вслед.
— Что-то я его не узнаю, — сказала Экберг водителю. — Он из свиты Эшли?
— Он сам по себе, — ответил Каррадайн.
— Тогда что он тут делает?
Каррадайн пожал плечами.
— Он назвался профессором-энигмологом.[6]
— Кем? — переспросил Маршалл.
— Энигмологом.
— Значит, он ваш? — Экберг повернулась к Маршаллу.
— Нет, — ответил Маршалл. — Для меня, как и для вас, он загадка.
Он снова огляделся по сторонам. В воздухе чувствовалось ощутимое возбуждение, которое не могла полностью объяснить даже фантастическая игра света на небе. Несмотря на всеобщую суету, все вроде бы шло по графику. Уже началось тщательно рассчитанное подогревание ледяного блока — со дна хранилища время от времени падали капли воды. Завтра в четыре часа дня, что соответствовало лучшему эфирному времени на Восточном побережье, включатся камеры и начнется прямая документальная передача. В завершение ее будет вскрыто хранилище. А затем, внезапно понял Маршалл, съемочная группа улетит, на базе «Фир» воцарится покой, и можно будет оставшиеся две недели посвятить размеренной повседневной работе.
Маршаллу очень хотелось, чтобы этот покой наконец наступил. Но даже при всей своей неприязни к суете и шумихе он не мог отрицать, что в сегодняшней ночи есть нечто особенное, нечто уникальное и волнующее, чему, как ни странно, он почему-то был рад.
Из своего трейлера вышла Дэвис в сопровождении Конти, личной помощницы и рекламного агента. Они направились к небольшой площадке возле старого поста охраны, где их ждали Фортнем, Туссен, осветитель и главный рабочий сцены.
— Ты уверена, что не мерзнешь? — услышал Маршалл слащаво-заботливый баритон режиссера.
— Все прекрасно, дорогой, — проговорила Дэвис тоном мученицы во имя идеи. Свою дорогую шубку она сменила на изящный пуховичок.
— Съемка займет не более десяти минут, — заверил Конти. — Мы уже отсняли основные кадры и фоны.
Проходя мимо Маршалла и Экберг, они даже не взглянули на них.
— Ладно, займусь-ка и я чем-нибудь, — сказала Экберг. — Увидимся позже.
Она нагнала рекламного агента, шедшего позади всех.
Каррадайн улыбнулся и покачал головой. Он жевал огромный комок резинки, из-за чего одна его щека раздувалась, словно у хомяка.
— Что скажете? Поболтаемся тут и поглазеем на шоу?
— Если вы уверены, что не мерзнете, — ответил, подражая Конти, Маршалл, кивая на гавайку водителя.
— Это еще не холод, черт побери. Пошли займем пару мест в первом ряду.
Схватив два деревянных упаковочных ящика, он поставил их на снег, уселся на один и, улыбнувшись, показал Маршаллу на другой.
Возле поста охраны шли заключительные приготовления. Вспыхнули огни, Экберг проверила работу телесуфлера, закончилась проверка звука. Дэвис в последний раз успели припудрить нос, прежде чем она с негодующим писком прогнала прочь гримершу. Затем раздался щелчок хлопушки, Конти крикнул: «Мотор!», и заработали камеры. Хмурое выражение тотчас же исчезло с лица звезды, сменившись ослепительной улыбкой, вмиг превратившей ее в воплощение загадочности и обаяния.
— Уже совсем скоро, — произнесла она в камеру с придыханием и так взволнованно, словно неделю вместе со всеми промучилась на леднике, — менее чем через сутки, откроется хранилище и мы узнаем разгадку допотопной тайны. И сама природа, словно бы осознавая серьезность момента, предоставила нам возможность насладиться крайне необычным северным сиянием, с очарованием и величием которого ничто не может сравниться…
15
На базе «Фир» наступило относительное затишье — все отправились спать перед напряженным завтрашним днем. Однако Маршалл, как обычно, не мог заснуть, ворочаясь на своей спартанской койке. Его постоянно что-нибудь беспокоило. Если он натягивал на себя одеяло, ему делалось слишком жарко, если сбрасывал — слишком холодно. Руки и ноги порой подрагивали от непроизвольного сокращения мышц, а в душе ворочалось ощущение, будто что-то идет не так, как надо бы, несмотря на то что все вроде бы свидетельствовало об обратном.
В конце концов он провалился в полудрему, сопровождавшуюся медленно проплывавшими перед его мысленным взором видениями. Он шел по промороженной тундре, один, в свете странного и зловещего северного сияния, которое висело так низко, что, казалось, давило на плечи. Он смотрел на него со смесью благоговейного ужаса и тревоги и в конце концов остановился, удивленно хмурясь. Впереди него небесные огни касались самой земли, неровной и мерзлой, оплывая вниз вязкими каплями, словно воск с наклоненной свечи.
На его глазах сгустки становились крупнее, обретали форму, твердели. У них появлялись руки и ноги. На мгновение все вокруг словно застыло, затем сгустки начали приближаться — сперва медленно, потом все быстрей. Их тела то раздувались, то опадали, они тянули к нему руки с широко растопыренными пальцами, словно голодные чудища. Он попытался бежать, но обнаружил, что его охватывает кошмарное оцепенение, ноги налились вдруг свинцом…
Маршалл резко сел на постели, весь в поту, обмотанный, словно саваном, простынями. Он посмотрел по сторонам, вглядываясь во тьму, дожидаясь, когда дыхание успокоится и наваждение полностью сгинет.
Минуту спустя он посмотрел на часы — было без четверти пять.
— Черт, — пробормотал он, снова откидываясь на влажную подушку.
Потом, поняв, что заснуть не удастся, он опять сел, затем встал, быстро оделся в полумраке и выскользнул из своей кельи.
Царившая вокруг тишина напомнила ему первые ночи, которые он провел здесь, на базе, когда обилие давно заброшенных помещений, оплетенных лабиринтами коридоров, еще поражало своими масштабами горстку ученых. Звуки шагов по стальному покрытию пола гулко отдавались от стен, вызывая желание встать на цыпочки и красться дальше, таясь. Покинув спальный отсек, Маршалл прошел мимо лабораторий, столовой, кухни, затем свернул в коридор, ведший к той части базы, куда они никогда не заглядывали, где располагались посты слежения и пульты управления радарными установками. Услышав вдали обрывки музыки, он остановился. Звучал, видимо, чей-нибудь CD-плеер, поскольку в радиусе пятисот миль радиостанций практически не было, а те две-три, что имелись, интересовались в основном ценами на дизельное топливо и обстоятельствами, вплотную связанными с ежегодным гоном лосей.
Сунув руки в карманы, Маршалл углублялся все дальше в лабиринт гулких ходов. Как он ни старался, ему не удавалось избавиться от тягостного предчувствия, которое лишь нарастало, внушая ему, что вот-вот случится нечто ужасное.
Он снова остановился. Замкнутое пространство, погруженное в настороженную тишину, лишь усиливало его мрачность. Повинуясь некоему импульсу, он повернулся, прошел тем же путем назад и поднялся по лестнице на верхний уровень базы. Миновав пост охраны, Маршалл пересек вестибюль, по дороге прихватив парку. Прошло всего восемь часов с тех пор, как он последний раз был снаружи, но в нынешнем душевном состоянии уже ничто не могло удержать его внутри населенного спящими людьми и бодрствующими тенями сооружения пусть даже на минуту. Взяв в руку фонарь и застегнув парку, он открыл внешнюю дверь и шагнул за порог.
К его удивлению, небесные сполохи стали еще более интенсивными, окрасив все окружающее в кроваво-красный пульсирующий цвет. Пятачок перед базой вместе с раскиданными по нему временными постройками и ангарами являл собой что-то таинственно-неземное. Маршалл сунул фонарь в карман. Ветер резко усилился, хлопая плохо закрепленным брезентом и раскачивая слабо натянутые веревки, но даже это не заглушало зловещие трески и стоны, которые — он мог поклясться — издавало само северное сияние.
Ему показалось странным кое-что еще, но он не сразу понял, что именно. Дуновение ветра, касавшееся его щек, было ласкающе-теплым, словно в зону федерального заповедника внезапно пришла весна. Маршалл медленно расстегнул парку, подумав, что на обратном пути стоит взглянуть на термометр.
Он шел среди сборных домиков, половина из которых была залита кроваво-красным светом, а другая — погружена в черноту. Неожиданно откуда-то, возможно со стороны небольшой группы служебных построек, донесся негромкий скрип.
Он остановился в красных сумерках. Кто-то тоже не спит, вместе с ним?
Все ученые, все киношники и таинственный новоприбывший Логан находились сейчас внутри базы. Исключение составляли лишь Дэвис, обитавшая в своем гигантском трейлере, и Каррадайн, водитель. Он посмотрел в сторону трейлера — тот был полностью темен, свет нигде не горел.
— Каррадайн? — тихо позвал он.
Скрип раздался снова.
Маршалл вернулся назад, выйдя из-за двух палаток с оборудованием к огромной туше грузовика Каррадайна. Он бросил взгляд на заднюю часть кабины, где располагалось спальное место. Окна и там тоже были темны.
Он немного постоял, напрягая слух. Слышался тоскливый вой ветра, в который вплетались низкое гудение энергостанции, мурлыканье резервного генератора, закрепленного на трейлере Дэвис, да время от времени зловещее бормотание северного сияния. Но — ничего больше.
Маршалл тряхнул головой, невольно улыбнувшись. Завтрашний день обещал стать, может быть, одним из самых незабываемых в его жизни… а его бросает в дрожь из-за какого-то дурного сна. Пожалуй, стоит дойти до ограждения, пройтись вдоль него и вернуться в лабораторию. Даже если и не удастся заняться чем-то полезным, по крайней мере, можно будет хоть попытаться. Расправив плечи, он шагнул вперед.
Где-то вновь что-то скрипнуло. На этот раз Маршалл понял, что звук доносится от хранилища.
Он медленно двинулся в ту сторону. Стальной куб стоял на отшибе; одну его стенку заливал неестественный свет, другие скрывал ночной мрак. Даже без фонаря Маршалл мог различить поблескивающую под ним воду — очевидно, автоматический процесс оттаивания шел полным ходом. Завтра этот огромный ящик вместе со своим содержимым станет гвоздем телевизионного шоу. Достав из кармана фонарь, Маршалл направил его на серебристое сооружение.
Снова послышался скрип, на этот раз совсем громкий. Вооруженный фонарем, Маршалл быстро определил, что его издает кусок доски, свободно висевший в трехфутовом пространстве под кубом.
Маршалл нахмурился. «Дрянная работа, — подумал он. — Кому-то достанется на орехи, прежде чем Конти начнет свой спектакль». Впрочем, может быть, половица отвалилась сама и искать виноватого не придется. Деревяшка слегка покачивалась прямо над грязной лужей талой воды…
Но все-таки что-то было не так. И внизу виднелась скорее не лужа, а целое озеро. Озеро, полное кусков грязного льда.
Подойдя ближе, он присел и посветил фонариком в воду, затем, нахмурившись, перевел луч на болтающийся кусок дерева, снова скрипнувший на ветру. Нижний его конец был расколот в щепки. Маршалл медленно повел лучом выше.
В деревянном полу зияла дыра — большая, круглая, с зазубренными краями. А проникший внутрь куба колеблющийся свет показал, что хранилище пусто.
16
Через полчаса база «Фир» уже была на ногах. Маршалл и все остальные ее обитатели сидели на древних складных стульях в оперативном центре на уровне «В», единственном помещении, способном вместить столько народа. Он окинул взглядом собравшихся. Некоторые, например Салли и Экберг, явно выглядели потрясенными, у других же был откровенно заспанный вид. Фортнем, главный оператор, сидел, наклонив голову и то сжимая, то разжимая огромные волосатые кулаки.
Все собрались по просьбе Вольфа, представителя телеканала. «Собственно, — подумал Маршалл, — звучало это скорей не как просьба, а как непреложный приказ».
Эмилио Конти, первым узнавший о произошедшем, поначалу казался просто раздавленным и долго не мог прийти в себя, однако теперь, наблюдая за режиссером, расхаживавшим перед неровным полукругом из сомкнутых стульев, Маршалл видел на его лице совсем другое выражение — неприкрытую ярость.
— Прежде всего, — ронял на ходу Конти, — факты. Примерно между полуночью и пятью утра кто-то вскрыл хранилище и забрал из него наше имущество. — Он и голосом, и резким жестом подчеркнул последнее слово. — Проще говоря, похитил. Обнаружил это присутствующий здесь доктор Маршалл. — Конти посмотрел на Маршалла, и в его черных глазах мелькнула тень подозрения. — Я только что разговаривал с руководством «Терра-Прайм» и «Блэкпул». В данных обстоятельствах у них нет выбора — сегодняшний вечерний прямой эфир отменяется. Вместо него пойдут повтором «Роковые пучины». — Он произнес название фильма с отвращением. — Придется вернуть спонсорам двенадцать миллионов аванса за рекламу — вдобавок к восьми миллионам, затраченным ими на то, чтобы проект вообще стал возможным.
На мгновение остановившись, он яростно уставился на собравшихся, затем снова начал расхаживать туда-сюда.
— Таковы факты. Далее — предположения. Среди нас есть крыса. Кто-то, кому платит конкурирующий телеканал. Или, возможно, кто-то работающий на торговца экзотическими товарами, имеющего связи с музеями или богатыми коллекционерами за границей.
Сидевшая рядом с Маршаллом Пенни Барбур негромко фыркнула.
— Полная чушь, — пробормотала она.
— Чушь? — повернулся к ней Конти. — Подобное уже случалось. Замерзший кот не просто артефакт, а товар.
— Товар? — переспросила Барбур. — О чем вы?
— О товаре, — ответил Вольф.
Представитель телекомпании стоял у дальней стены рядом с сержантом Гонсалесом, скрестив руки; изо рта его торчала пластиковая соломинка.
— О товаре, способном приносить прибыль. Являющемся не однодневной диковиной, но ресурсом, который можно эксплуатировать до бесконечности. Возить на выставки по музеям, сдавать в аренду университетам и исследовательским учреждениям, использовать в последующих передачах. Возможно, в будущем он мог бы даже стать эмблемой телеканала. Или его талисманом.
«Надо же, талисманом», — подумал Маршалл. До сих пор он понятия не имел, насколько амбициозными были планы медиакорпорации относительно замороженного кота.
Вольф вышел вперед, и Конти встал рядом.
— Что касается телеканала, — продолжал Вольф, — то «Терра-Прайм» — часть очень небольшого сообщества. Несмотря на все усилия по сохранению тайны, мы понимали, что информация о нашем проекте может просочиться наружу. Но мы были уверены, что в процессе отбора сумеем отсеять всех, кого нельзя считать надежным на все сто процентов. — Поднеся руку к губам, он вытащил изо рта соломинку. — Судя по всему, нашим доверием злоупотребили.
Маршалл заметил, что большинство киношников слушают босса, потупив глаза. Лишь ученые непонимающе переглядывались. Происходящее сильно напоминало шпионские страсти из дешевых романов.
— Что вы, собственно, имеете в виду? — спросил Салли.
— Одну минуту. — Вольф повернулся к сержанту. — Вы всех посчитали?
Гонсалес кивнул.
— Все на месте?
— Кроме одного. Того, что вчера приехал, — доктора Логана. Мои люди сейчас его ищут.
— Кого-нибудь еще не забыли? Из съемочной группы, из экспедиции?
— Все здесь.
Лишь после этого уточнения Вольф опять глянул на Салли.
— Я имею в виду очевидные вещи. У нас есть основания полагать, что кому-то на этой базе хорошо заплатили за то, чтобы передать образец третьим лицам. Либо об этом договорились еще до нашего прибытия, либо контакт был установлен позже. Мы просмотрим записи всех входящих и исходящих сообщений с базы за последние трое суток, после чего, возможно, что-нибудь прояснится.
— Я думал, у вас все под полным контролем, — сказал Маршалл. — Процесс оттаивания, безопасность, вообще все. Как такое могло случиться?
— Этого мы пока не знаем, — ответил Вольф. — Похоже, разморозку кто-то ускорил. Видимо, тот, кто похитил тушу. Процесс шел в полностью автоматическом режиме, имелся резервный генератор… так что тут явно налицо чье-то вмешательство. Мы проверили окрестности базы, но не нашли никаких следов самолета, прилетевшего или улетевшего сегодня ночью. Это означает, что наше имущество до сих пор где-то здесь.
— Как насчет следов? — пискнул кто-то. — Разве их нет?
— Вокруг хранилища, где растекалась вода, земля настолько истоптана, что найти какие-либо следы практически невозможно, — сказал Вольф. — А прочая мерзлота слишком твердая, чтобы на ней оставались какие-то отпечатки.
— Если это действительно похищение, почему те, кто устроил его, не уехал и на «Снежном барсе»? — спросил Маршалл. — Ведь ключи висят в раздевалке, любой может их взять.
— На вездеходе далеко не уйдешь. Скорость движения у него небольшая. Похитителям нужен воздушный транспорт. — Конти огляделся по сторонам. — Мы проверим у всех личные вещи. Все помещения. Вообще все.
Ничего не выражающий взгляд Вольфа остановился на Гонсалесе.
— У вас есть планы базы «Фир», сержант?
— Центральной части и южного крыла — да.
— Как насчет второго крыла, северного?
— Туда нет доступа, и оно наглухо заперто.
— И никто не смог бы туда попасть?
— Никто и никак.
Вольф какое-то время молчал, сверля взглядом сержанта с таким видом, будто его осенила какая-то новая мысль.
— Будьте добры, принесите мне то, что есть. — Он обвел взглядом помещение. — Как только закончится наше совещание, я хотел бы, чтобы все вернулись в свои комнаты. Мы постараемся провести обыск как можно быстрее. Тем временем — будьте бдительны. Если заметите что-то подозрительное — любые действия, разговоры, передвижения, что угодно, — немедленно дайте знать мне.
Маршалл переводил взгляд с Вольфа на Конти, не в силах понять, что его больше сейчас удивляет — ни на чем не основанное предположение о предательстве или напор, с каким эта парочка взялась за дело.
Эшли Дэвис мрачно сидела в первом ряду, высоко закинув ногу на ногу, в шелковой ночной сорочке под меховой шубой, с растрепанными волосами.
— Что ж, удачно вам поиграть в полицейских, — сказала она. — А пока что, Эмилио, не могли бы вы организовать мне перелет обратно в Нью-Йорк? Прямо сейчас. Если этот ваш тигр как сквозь землю провалился, то я еще успею записать передачу об обесцвечивании кораллов на Большом Банановом рифе.
— Барьерном, — сказал Маршалл.
Дэвис посмотрела на него.
— На Большом Барьерном рифе.
— Сейчас пошлю кого-нибудь организовать транспорт, — сказал Вольф, бросив предупреждающий взгляд на Маршалла. — Кстати, мисс Дэвис, вы и мистер… э-э… Каррадайн вчера вечером находились к хранилищу ближе всех. Вы не слышали или не видели ничего необычного?
— Ничего, — ответила Дэвис, явно раздраженная тем, что ее ставят на одну доску с каким-то шофером.
— А вы? — Вольф взглянул на Каррадайна.
Водитель, откинувшийся на стуле под опасным углом, лишь пожал плечами.
— Я бы хотел поговорить с вами двоими после совещания. — Вольф посмотрел на Маршалла. — И с вами тоже.
— Почему со мной? — спросил Маршалл.
— Именно вы сообщили о похищении, — ответил Вольф, словно лишь один этот факт делал его главным подозреваемым.
— Одну минуту, — вмешался Салли. — А что с тем новоприбывшим, доктором Логаном? Почему его здесь нет?
— Мы это выясним.
— Одно дело — отдавать приказы направо и налево и разгонять всех по комнатам. Но совсем другое — допрашивать моих сотрудников без моего разрешения.
— Ваших сотрудников, — ответил Вольф, — будут допрашивать в первую очередь. Вы единственные, кто не получал допуска к съемкам.
— У Логана ведь тоже нет допуска, верно? Кроме того, при чем тут вообще этот допуск?
Судя по всему, после целой цепи унижений и внезапной потери каких-либо шансов обрести телевизионное бессмертие к Салли вернулось прежнее профессиональное самолюбие.
— Очень даже при чем, — сказал Вольф. — Учитывая значимость данного открытия не только для науки, но и для чьей-либо научной карьеры.
Салли открыл рот и тут же снова его закрыл. Лицо его побагровело.
— Думаю, этим все сказано. — Вольф посмотрел на Конти. — Хотите что-нибудь добавить?
— Только одно, — ответил продюсер. — Двадцать минут назад мне звонил президент «Блэкпул энтертейнмент груп». Состоялась одна из самых неприятных бесед в моей жизни. — Он обвел взглядом помещение. — Я обращаюсь к тому или к тем, кто это сделал. Недоброжелателей у меня много. Знайте, «Блэкпул» считает, что эта находка не имеет цены, и потому ее исчезновение рассматривается как тяжкое преступление. — Он помолчал. — Это похищение не станет — повторяю, не станет — черной меткой в моей творческой биографии. Зверь наверняка где-то здесь, и у вас нет никаких шансов с ним скрыться. Мы найдем его, мы подправим сценарий и явим миру еще более потрясающий фильм.
17
Маршалл медленно поднимался по металлическим ступеням узкой лестницы, освещенной единственной лампой дневного света. Лампы накаливания были здесь редкостью — даже несмотря на присутствие съемочной группы, большая часть базы оставалась погруженной во тьму.
Он чувствовал, что устал так, как не уставал никогда в жизни — но не физически, скорее эмоционально. То же самое он видел и на лицах других. После стольких усилий, вложенных в подготовку шоу, внезапное необъяснимое исчезновение древнего хищника повергло всех в шок. И над всей базой повис вопрос: «Кто это сделал?»
Добравшись до вершины лестницы, Маршалл остановился перед глухой гладкой дверью и посмотрел на часы. Пять минут девятого. Прошло пятнадцать часов с тех пор, как он обнаружил пропажу кота. Пятнадцать бесконечных ужасных часов, полных недоверия, подозрений, растерянности. А теперь еще, сразу после ужина, пришла электронная весточка:
Прямо сейчас на КП.
Фарадей.
Взявшись за ручку, Маршалл потянул на себя дверь. За ней простиралось низкое длинное помещение, напоминавшее диспетчерскую аэропорта. Вдоль всех четырех стен его тянулись окна с видом на ледяной бескрайний ландшафт. Здесь было так же темно, как и на лестнице, и тусклый свет поблескивал в ровных рядах дисплеев, некогда считывавших показания давно устаревших радаров. В углах белели шестифутовые экраны, а перед ними пылились проекторы, не использовавшиеся уже почти полвека.
Это был командный пункт службы воздушного наблюдения, нервный центр базы «Фир» и самая верхняя ее доминанта в пределах ограды. Оглядевшись вокруг, Маршалл различил у большого стола три темные фигуры. Это были Салли, Барбур и Чен. Чен вяло махнул ему рукой. Услышав звук открывающейся двери, Салли, который сидел, опустив подбородок, на мгновение поднял взгляд, затем снова уставился в пол.
Ученые собирались здесь трижды в неделю на рабочие совещания. Все давно позабыли, кто именно выбрал для этой цели командный пункт, но собрания стали традиционными уже через несколько дней после их прилета на базу. Однако на сей раз обсуждать было особенно нечего, разве что переливать из пустого в порожнее, однако Фарадей хотел срочно о чем-то со всеми поговорить.
Словно по сигналу, снова открылась дверь, и вошел Фарадей с тонкой папкой под мышкой. От обычной его отстраненности не осталось следа. Быстро пройдя мимо дисплеев, он сел между Салли и Ченом.
Несколько мгновений все молчали, затем Барбур откашлялась.
— Ну так что, нам пора собирать манатки?
Ответа не последовало.
— Мне он заявил именно так. Тот красавчик, Конти. И его штурмовик.
— Осталось всего две недели до окончания экспедиции, — сказал Маршалл. — Если они даже действительно ее прикроют, бюрократия — машина неторопливая. Думаю, мы сумеем завершить изыскания.
Барбур, казалось, его не слышала.
— Он обшарил все ящики моего стола. Сказал, что мы забрали зверя. Будто мы заранее сговорились заполучить его для себя… для университета.
— Пенни, оставь, — бросил Салли. — Он просто измывается сейчас над каждым, до кого может добраться.
— Он меня так мучил… так мучил… о господи!
Барбур закрыла лицо руками, содрогаясь от сдерживаемых рыданий. Маршалл быстро подался вперед и обнял ее за плечи.
— Мерзавец, — пробормотал Салли.
— Может быть, нам надо попробовать найти кота, — сказал Чен. — Или тех, кто его утащил. Они не могли уйти далеко. Собственно, они и не уходили. Если нам удастся их вычислить, нас оставят в покое, а киношники спасут свою передачу.
Барбур всхлипнула и мягко высвободилась из объятий Маршалла.
— Мы не можем предпринять ничего такого, чего уже не сделал бы Вольф, — возразил Салли. — Кроме того, он нам не доверяет и весьма ясно дал это понять. Не знаю, уж по каким таким тайным мотивам, ибо, например, доктор Логан выглядит виновным в не меньшей степени, чем мы с вами. Думаете, его появление именно вчера — просто случайное совпадение? И потом, почему его не было на собрании?
— Действительно, почему? — повторил Маршалл, думавший о том же самом.
— Торча у себя в комнате, я вышел в Сеть и немного там покопался. Поискал сведения о Джереми Логане. Похоже, он профессор средневековой истории в Йеле, в прошлом году опубликовавший монографию о некоем генетическом нарушении, оказавшем влияние на древнеегипетскую царскую династию. А за год до этого — монографию о появлении призраков в Салеме, штат Массачусетс. Каково? Появление призраков! — воскликнул Салли. — Как по-вашему, это похоже на исторический труд?
Никто не ответил. Салли вздохнул и огляделся вокруг.
— Так или иначе, досужие рассуждения ни к чему нас не приведут. Райт, зачем ты нас звал? Очередная теория, а?
Фарадей посмотрел на него.
— Нет, не теория, — сказал он. — Просто несколько фотографий.
Салли глухо застонал.
— Опять фотографии? Да на кой они нам? Тебе не кажется, что ты выбрал не ту профессию, парень?
Фарадей хладнокровно проигнорировал шпильку.
— После того как Эван сообщил нам о краже, когда шум и крики несколько улеглись, я сходил к хранилищу. Дверь его была настежь открыта, похоже, никого оно больше не интересовало. И я сделал несколько снимков.
— Зачем? — нахмурился Салли.
— Зачем я обычно фотографирую? В целях установления истины. — Он помолчал. — Конти уже тогда начал подозревать нас. И я подумал, что, может быть… может быть, сумею найти какие-то доказательства нашей непричастности ко всей этой истории. Но напечатать отснятое мне удалось лишь час назад.
Салли быстро перетасовал фотографии, затем безучастно протянул их Маршаллу.
Первый не слишком резкий снимок изображал внутренность куба. Пол его усеивали куски льда, но больше в нем не было ничего, кроме обогревателя на задней стенке и большой дыры между балками. Маршалл взял вторую фотографию, на которой виднелась дыра крупным планом.
— И? — спросил Салли.
— Говорят, что вор, скорее всего, заполз под хранилище. — Фарадей снял очки и начал протирать их краем рубашки. — И вырезал в его полу дыру с помощью обыкновенной ножовки.
— Да, мы все это слышали. Ну и что?
— Видел снимок дыры? Поищи там следы пропилов.
— Что? — переспросил Салли.
— Следы пропилов. От зубьев пилы. Если кто-то пытался проникнуть в хранилище из-под пола, следы должны вести снизу вверх. Но когда я изучил края дыры, оказалось, что доски ломали в другом направлении. Сверху вниз.
— Дай посмотреть. — Салли вырвал снимки из рук Маршалла и внимательно их проглядел. — Ничего не вижу.
— Можно мне?
Маршалл снова взял фотографии и посмотрел на дыру. Хотя выкрашенные серебристой краской доски бликовали от яркого освещения, ему сразу же стало понятно, что Фарадей прав. Щепки проломов явно торчали не вверх, а вниз.
— Кто бы это ни был, он вломился не снизу, — сказал Маршалл. — Дыру проделали изнутри.
Салли раздраженно махнул рукой.
— Похоже, Вольф так нагнал на вас страху, что вам уже начинает мерещиться невесть что.
— Нет. Вывод тут может быть только один. — Маршалл взглянул на Фарадея. — Знаешь, что это означает?
Фарадей кивнул.
— Это означает, что тот, кто похитил кота, знал комбинацию цифр, открывающую хранилище.
18
Читать бесплатно другие книги:
