Ученье – свет, а богов тьма Жукова Юлия

Хос морщится, как будто не хочет отвечать, но потом признается:

– Мать не хотела отпускать. Говорит, рано.

– Ну здравствуй! – Ирлик хлопает себя по бедру. – Уже все согласились, одну ее не спросили! Нет уж, завтра с папаней помурлыкаешь и собирай манатки.

– Чего собирать? – не понимает Хос, но тут же переключается на более важную информацию. – К отцу пойдем завтра? Это здорово! А надолго?

– У нас выезд пять дней, – говорю. – На пути туда тебя высадим, на обратном подберем.

– Мне еще надо будет тебя в работе опробовать, – добавляет Азамат, возвращаясь в кухню с успокоенным Тирбишем. – Вот, знакомься, это Тирбиш, наша няня. Тирбиш – Хос.

– З-здравствуйте, – нервно выдавливает Тирбиш.

Хос кивает, слегка прижав уши.

– Капитан, а мне ведь не нужно с вами на этот выезд лететь, да? – с надеждой спрашивает Тирбиш.

– На этот нет, – ухмыляется Азамат, – но вообще привыкай, Хос теперь к нам во дворец переедет.

Тирбиш сглатывает и переводит взгляд с Хоса на Ирлика и обратно. Ирлик игриво подмигивает.

После ужина наши сверхъестественные друзья расходятся по домам, а мы в тесном семейном кругу развлекаемся просмотром передачек на всеобщем с муданжскими субтитрами, после чего Азамат разворачивает перед Киром всеобщий алфавит и с видимым удовольствием принимается вспоминать мнемонические стишки на каждую букву. Очень довольный жизнью Кир притирается поближе к папе и с энтузиазмом повторяет рифмованную белиберду. Я, заслушавшись, откидываюсь на спинку и сладко потягиваюсь, запрокинув голову. Из этого положения мне неожиданно становится видно окно, а в нем чье-то лицо…

– Ой! – подскакиваю я. – Кто это?

– Где? – вскидывается Азамат.

– В окне!

Мы все разом бежим к окну, но там уже никого нет. Азамат выскакивает за дверь и обегает дом, но загадочного лица уже и след простыл.

– Следы сапог под окном есть, – сообщает он, заходя вместе с облаком морозного воздуха. – Кто-то там был… Я подумал, может, один из наших гостей решил вернуться, но они сапог не носят, да и зачем прятаться?

Ответов на эти вопросы мы не находим и возвращаемся к прерванным занятиям, на всякий случай тщательно заперев все двери и окна.

Сонный и помятый Хос является на рассвете, как договаривались. Мы, впрочем, не лучше. Он в трениках с начесом и унаследованной от нас кожаной куртке. Шпана шпаной, только ноги босые. Стоит по щиколотку в снегу, то и дело смешно дрыгая ногами, стряхивая липкую холодную снежную кашу.

– Ты, я смотрю, к снегу непривычный, – замечает Азамат, который с утра, как всегда, бодр и весел.

– Зимняя шерсть еще не выросла. А обувь – неудобно.

Включив часть соображалки, я залезаю в доработанный Киром ларь и прихватываю с собой шерстяной пряжи и крючок потолще. Вот и занятие на полет.

– Ты хорошо знаешь местность? – спрашивает Азамат Хоса.

Тот пожимает плечами:

– Никогда там не был.

Мы притормаживаем.

– А ты найдешь нужное место вообще?

– У отца большой лес, – говорит Хос. – Позову, придет.

– А где Ирлик? – интересуюсь я. – Он же знает, куда нам лететь. У него там сад рядом.

Азамат оглядывается, пожимает плечами и на всякий случай берет большую карту, на которой отмечен вход в Ирликов сад.

Наконец мы грузимся и взлетаем. Кир отрубается сразу, положив голову мне на колени. Хос на своем переднем сиденье первое время смотрит в окно, потом начинает клевать носом.

– Не твое время? – усмехается Азамат.

– Не. – Хозяин леса мотает головой и трясет ухом. – Обычно на рассвете спать ложусь.

– Ну и ложись, – говорю. – Там сиденье откидывается.

– Я так, – отмахивается Хос и превращается прямо не вставая. Сворачивается на сиденье клубочком, совсем как Электрон в ларе, только хвост свисает. Мне кажется, он мохнатее, чем обычно. Может, потому что тепло оделся.

– В следующий раз предупреждай, – ворчит Азамат, выкручивая руль. – Я чуть управление не потерял, не привык, знаешь ли, что у меня пассажир внезапно в барса превращается.

Хос фыркает и поворачивает голову подбородком вверх, и кабина наполняется дробным мурчанием. Впрочем, минут через десять он засыпает и затихает, только иногда лапами дрыгает во сне. Я принимаюсь вязать ему тапочки с дырками для пальцев. На человеческие ноги, конечно.

Примерно на полпути у меня нечеловечески надрывно звонит мобильник, перебудив весь салон. Насколько я помню, у него вообще нет такого уровня громкости. Выпутав злосчастную машинку из-под шубы и диля, я вижу на экране аватарку Ирлика и включаю громкую связь.

– Алло, Ирлик, это ты? – на всякий случай уточняю я.

– О, Лиза, привет! – раздается на том конце жизнерадостный голос бога. – А как сделать, чтобы тебя было видно?

– Ща… – Я включаю видеорежим, и на экране появляется Ирлик в обличье Змеелова. – Видишь меня?

– Ага! – весело откликается он. – Классная штука! Как из сказки…

– Э-мм, Ирлик, ты просто так забавляешься или сказать чего хотел?

Он на секунду хмурится, потом хлопает себя по лбу.

– Сказать! Слушай, я сегодня с вами в лес не выберусь. У меня тут дела… Когда у вас там выезд заканчивается? Через пять дней? Вот тогда и зайдем в сад, а сейчас я не могу.

– У тебя со вчерашней ночи какие-то дела образовались? – приподнимаю бровь. – Что-то стряслось?

– Да не, они и были, я просто забыл, – очаровательно улыбается Мангуст. – Ну ладно, я побежал, до связи!

И кладет трубку.

– До связи, – хмыкает Азамат. – Он так быстро подхватывает сетевые выражения, что скоро будет нам слать сообщения из одних аббревиатур.

– Мне было бы очень интересно узнать, что у него за срочные дела, – мрачно комментирую я. – Онлайн-магазины, видеосвязь… Надеюсь, сегодня утром никакой пассажирский звездолет не летит на Землю?

Азамат одаривает меня понимающим взглядом через плечо и, подключив свой телефон к лобовому стеклу, быстро находит расписание.

– Нет, – облегченно говорит он. – Сегодня вообще никаких вылетов нет. И я очень надеюсь, что он бы хотя бы нас предупредил…

– М-да, – киваю я. – Ну хорошо хоть карту взяли, есть шанс, что не потеряемся. Хос, а ты почуешь, если мы над лесом твоего отца пролетать будем?

– Если окно открыть, – пожимает плечами Хос, с перепугу превратившийся обратно. – Ой, забыл сказать. Там, на Доле, ходит мужик. Приехал недавно. Вы осторожно.

– Что за мужик? – хмурится Азамат. – К нам кто-то в окно заглядывал вчера.

– Высокий, – говорит Хос, подумав. – Опасный. С ружьем. Близко не подхожу. Про окна не знаю.

Азамат задумчиво кивает.

– Ясно, спасибо, что сказал. Попробуем сами выяснить, что это тут за новопоселенец.

Довязав тапочки, я усилием воли прекращаю рефлексию по поводу неизвестного бродяги, присоединяюсь к мальчишкам и дрыхну до самого прибытия, когда Азамат осторожно будит Хоса.

– Вот гляди. – Он тычет пальцем в окно и приоткрывает низ полога на пару миллиметров, чтобы запахи проникали. – По карте Ирлик-хонов сад прямо по курсу. Где-то здесь, да?

Сонный кошак утыкается носом в лобовое стекло и пару раз моргает. Потом поворачивается вправо. Мокрый нос оставляет на стекле пятно. Хос некоторое время изучает ландшафт, потом мотает головой, мол, направо поверни. Азамат поворачивает и немного снижается. Я выглядываю за борт. Под нами плотный еловый лес, припорошенный снегом.

– Так? – спрашивает Азамат.

– Мрры-мррря, – говорит Хос и вытягивает голову вперед.

– Ты не мог бы превратиться? – слегка раздражается Азамат. – И проснуться? А то я немного чувствую себя идиотом, спрашивая дорогу у сонного кота.

Хос фыркает, но превращается.

– Говорю, поглубже в лес надо. К горам он редко подходит. Там свои хозяева.

– Тогда ищи поляну, потому что между елок мы не втиснемся, – отвечает Азамат, направляя унгуц к востоку.

– Хос, на, примерь, – протягиваю ему ажурные тапочки. – Там можно пальцы в дырки просунуть.

Хозяин леса задумчиво вертит мое произведение, пытаясь разобраться, каким боком это натягивать на ногу. Наконец ему это удается. Он продевает когтистые пальцы ног между ниток и задумчиво ими шевелит.

– Спасибо. Тепло. Попробую так ходить.

Кир просыпается, протирает глаза и кутается в свою вышитую дубленку. На месте отца Хоса я бы не стала разговаривать с нашими мрачными сонными рожами.

– Поляна, – говорит Хос.

Когда мы садимся, подняв небольшое облачко снега и утонув по нижний край купола, Хос потягивается и принимается командовать.

– Вы сидите здесь. Я превращусь. Пойду искать. Не вылезайте. Понятно?

– Понятно, – кивает Азамат. – Нам тоже не хотелось бы, чтобы он встретил нас раньше, чем тебя.

Хос мрачно кивает, превращается и выпрыгивает в снег через приоткрытый Азаматом фрагмент купола.

– Ну вот, – ворчит Кир. – А я думал, погуляем.

– Потом, может, и погуляем, – задумчиво говорит Азамат. – А пока могу разве что предложить позавтракать.

Хос не уходит далеко, только до ближайших деревьев. Запрыгивает на одно из них, залезает повыше и оттуда издает пронзительно-тонкий вопль. До сих пор я думала, что купол унгуца звуконепроницаем. Хорошо, что он был закрыт, а то мы бы тут все оглохли.

– Душевно орет, – оценивает Азамат. – Как бы твоих котов не научил…

– М-да. Кстати, ты успеваешь рассмотреть, как он превращается? – спрашиваю. – Я вижу только, что все чернеет, ну и он на четыре лапы становится.

– Он как-то скручивается весь к животу, – говорит Азамат. – Действительно очень быстро. И все, что на нем надето, сначала разделяется на волоски, а потом встает вертикально, получается шерсть.

– Интересно, когда он окончательно полиняет на зиму, он сможет в человеческой форме раздеваться? – задумчиво спрашивает Кир.

Мы все некоторое время предаемся метафизическим размышлениям, когда лес вокруг содрогается от удаленного громового рева. Снег осыпается с веток на землю. Хос тоже куда-то девается с дерева.

– Все еще хочешь гулять? – спрашивает Азамат у Кира, когда рев стихает.

– Обойдусь, пожалуй, – сглатывает Кир.

Азамат открывает перегородку к багажному отсеку, и я извлекаю оттуда завтрак. Некоторое время мы сосредоточенно жуем. Когда хруст за ушами стихает, наступает зловещая тишина. Сидим, нервно оглядываемся и ждем, что сейчас из-за любого куста выпрыгнет саблезубый тигр.

– Ну ладно, не все так страшно. – Азамат пересаживается на переднем сиденье в более расслабленную позу. – Я видел взрослого демона, он не крупнее меня.

– Ты его в человеческом облике видел? – спрашиваю.

– Да… – начинает Азамат, но, поняв подтекст моего вопроса, замолкает. Мысль о саблезубом тигре не исчезает.

– Вообще, Хос почти взрослый, – замечает Кир.

– Не хочу тебя разочаровывать, – медленно говорит Азамат, – но вот барсы, например, заканчивают расти далеко не сразу после того, как взрослеют. Да и ты к двенадцати годам расти не перестанешь. Странно было бы, если бы у хозяев леса все было иначе.

Мы сидим и боимся еще некоторое время, потом Азамату надоедает, и он принимается рассматривать карту и отмечать на ней наше местоположение. И то верно, лучше всех предупредить, чтобы сюда не совались. Карту, правда, приходится разложить поверх спинок сидений и нас с Киром, она ведь и в самом деле большая.

– Так мы сейчас в Ирликов сад не пойдем? – тоскливо спрашивает Кир.

– Без него как-то не комильфо, – пожимаю плечами. – А где вход в сад, Азамат? В ту сторону?

– Вон, где скальные выступы, – показывает муж. – Ничего, Кир, не расстраивайся, после выезда наведаемся.

Мы старательно всматриваемся в темную скалу на фоне снежного поля, малость позабыв, зачем приехали.

В стекло стучат. Мы все дружно оборачиваемся с широко раскрытыми глазами. Снаружи стоит Хос в человеческом обличье, а рядом с ним небольшой коренастый мужичок среднего возраста, в широкой длинной шубе из незнакомого мне меха. Азамат открывает купол и спрыгивает в снег.

– Здравствуйте, – начинает он растерянно. – Я Азамат Байч-Харах…

– Да-да, – перебивает его мужичок. – Я вижу. А это твои жена и сын. Я Хавис. Мой котенок столько про твое семейство рассказал, что верится с трудом. Ты, я так понимаю, тот самый людской вожак, вокруг которого весной было много шума?

Голос у Хависа довольно высокий, но такой же сиплый, как у Хоса. Лицо его мне плохо видно под меховым капюшоном.

– Да, это я, – неловко подтверждает Азамат. – Собственно, будь я чином пониже, я бы не стал ничего вашему сыну предлагать, но, понимаете, меня все слушаются, и Хосу не причинят вреда. Наоборот, я думаю, – Азамат постепенно начинает говорить увереннее, – что если ваш представитель окажется в Императорской Канцелярии, то и отношение к вашему народу в целом изменится к лучшему. Это не говоря уже о санкциях…

– Ясно, ясно, – снова перебивает его Хавис. – Мангуст нам все равно выбора не дал, уж очень ты ему нравишься, и затея твоя тоже.

– Вот как?.. – поднимает брови Азамат. – Я польщен, конечно, но, надеюсь, вы на меня не в обиде…

– Нас ваши людские дела как раньше не касались, так и теперь касаться не будут, – тараторит Хавис. – Хос сам для себя выбор сделал. По-моему, глупый, но дело его, уже взрослый почти. – С этими словами Хавис подталкивает Хоса в бок, тот шутливо возмущенно муркает. – Ты, Байч-Харах, только должен понимать, что, если сейчас забираешь Хоса жить с людьми, обратной дороги ему нет. Лес его не примет, и другие коты за равного считать не станут.

Азамат серьезно кивает.

– Хос, а тебя это не смущает? – интересуюсь я. – У тебя ведь, наверное, друзья есть?

Демоненок мотает головой.

– Не знаю я никаких других котов. Жил как-то без них, и ничего.

– Я это не к тому, – продолжает Хавис. – Я к тому веду, что, если ты, Байч-Харах, слово свое не сдержишь или работник такой тебе разнадобится, Хосу есть будет нечего. И я тогда с тобой буду говорить так, как говорю с охотниками, которые моих котят стреляют. – За неимением твердой земли Хавис стучит кулаком по коленке.

– Вам не придется меня линчевать, – спокойно и уверенно говорит Азамат. – Я понимаю, как рискует Хос, выбирая жизнь с людьми. И я считаю его выбор очень важным, не только потому, что мне нужен такой работник. Мне нужно менять людей и их отношение к миру. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш сын никогда не разочаровался в своем выборе.

– Красиво говоришь, – замечает Хавис. – Ладно уж, забирай. Он у меня не первый и не последний, но я за своими котятами слежу. Двоих у меня подстрелили. Кабы не было тут твоей кошки, рассказал бы я тебе, что я сделал с теми охотниками.

Насколько я могу судить в тени капюшона, лицо Хависа не меняет выражения в соответствии со словами. Видимо, хозяева леса в принципе не злоупотребляют мимикой.

– Я вас очень хорошо понимаю, – прочувствованно отвечает Азамат, беря Кира за руку.

– Если кто чего Хосу сделает, я их сама выпотрошу, – вклиниваюсь я. – У меня большой опыт.

– Ишь хищная, – усмехается Хавис. – Не в пример моей тихоне. Она-то небось и не показалась ни разу.

Мы все мотаем головами.

– Я так поняла, она с маленькой дочкой сидит. Куда ж к чужим людям…

– С дочкой? – удивляется Хавис и переводит взгляд на Хоса.

Тот начинает что-то мурлыкать, но Хавис его одергивает:

– По-человечески говори, раз с людьми жить собрался!

– Я сказал, ты ее еще не видел, она в конце лета родилась.

Хавис задумчиво кивает, переминается с ноги на ногу и окидывает взглядом заснеженный лес.

– Ладно, – с усилием произносит он. – Будущим летом погляжу.

– Мы можем вас отвезти, – предлагает Азамат.

– Нет уж, – морщится Хавис. – Еще не хватало мне в ваших машинах ездить. Лучше присмотрите там, чтобы никто чужой близко не подходил.

Азамат охотно кивает, а я резко вспоминаю неизвестного с ружьем. Хос, видимо, тоже, судя по встревоженному жесту ушами, но Хавис не замечает. Ох, надеюсь, Арон с Тирбишем там справятся. Мы им строго наказали никого не впускать и вообще на улицу носа не высовывать. Но сердце у меня не на месте…

Муж, однако, не подает виду, хотя, скорее всего, тоже подумал про того типа, но не хочет беспокоить Хависа. Вместо этого он принимается объяснять про выезд и про работу, которую собирается предложить Хосу.

– Так это что же, – хмыкает Хавис, – пока вы ездите, мне его срочно учить надо, чтобы с твоим заданием справился?

– Да он и так все умеет, – улыбается Азамат. – Но я не обижусь, если вы с ним еще мудростью поделитесь. Посудите сами, чем лучше он сможет оценивать лес, тем меньше вреда мы, люди, нанесем вашему дому…

Хавис отмахивается:

– Речи для людей оставь. Котенка я так и так два лета еще учить буду, где бы он ни жил. Такое у меня правило. Ладно уж, шерстинка моя, – он ерошит Хосу волосы, – погоняю тебя тут, а то еще, не ровен час, сморозишь глупость, меня застыдишь.

– Я не морожу глупостей, – обижается Хос.

Кир хихикает.

– Мальчишка у тебя хороший, – замечает Хавис Азамату. – И чую, что не один. Семью, значит, кормишь, и на игры время есть. Может, ты и правда так хорош, как говорят. Ну давай, лети свою стаю воспитывать, нам с котенком есть о чем поболтать.

– Спасибо вам… Ой, чуть не забыл, – спохватывается Азамат. – Мы вообще-то вам гостинцев привезли, сурков там, лебедятины…

Хавис отмахивается:

– Скормите бедным. У меня лес большой, охотник я ловкий, подачек не надо. Сурки эти ваши – что съел, что не ел.

Ну вот, протаскали зазря столько мяса… Азамат тоже заметно огорчается.

– Конечно, – задумчиво произносит Хавис, – если бы у вас какао было…

Мы переглядываемся. Какао, кажется, нету.

– Только кофе, – говорю.

– А! – кривится Хавис. – Небось жидкий? Не то! Вот какао – ягоды или хотя бы зерна, вот это вещь!

– Никогда бы не подумала, что вам может нравиться какао… – моргаю я.

– Бодрит, – щурясь от приятных воспоминаний, поясняет Хавис.

– У меня есть шоколадка, – замечает Кир. – Это ведь тоже какао?

– Да, только с сахаром, – отвечает Азамат.

Хавис морщится.

– Ну ладно, уговорили. Не люблю сладкое, но раз другого нету…

Кир извлекает из кармана куртки довольно здоровую плитку шоколада неизвестной мне марки. Это явно не из тех, что закупали для дворцовой кухни. Наверное, купил где-то в городе, пока с приятелями гулял.

Наконец мы раскланиваемся с суровым северным хозяином леса и его не столь суровым отпрыском и отбываем на рабочее место.

Выезд на этот раз получается почти рутинным. За пол-артуна до места к нам в хвост подстраивается второй унгуц с техниками. Пока мы раскланиваемся с местными Старейшинами и прочими заметными людьми, Азаматовы ребята расставляют привезенные с собой шатры, подключают портативные энергетические блоки, и к тому моменту, когда официальные речи окончены, я могу сразу приступать к работе, уже даже пациенты согнаны в кружок у костра, а мой рабочий шатер прогрелся до обитаемой температуры.

Кир проявляет себя очень хорошо. С прошлого выезда он, конечно, натренировался оказывать первую помощь и выполнять всякие вспомогательные действия, когда я оперирую, но, мне кажется, он еще и как-то повзрослел и пообвыкся. Действует спокойно и уверенно, выкладывается по полной, но не чрезмерно, меньше устает, находит слова, чтобы занять пациента, пока мы ждем результатов какого-нибудь анализа. В общем, я все больше убеждаюсь, что правильно сделала, приставив его к этой работе.

Некоторое разнообразие в спокойное течение выезда вносит последний день, когда Азамат, хитро подмигнув местным, улетает на часок, а возвращается с Хосом. Дело к вечеру, Хос бодрый и выспавшийся, да и шерсти на нем за эти дни явно прибавилось, на холоде-то. При виде большого количества людей он поднимает всю эту шерсть дыбом, вжимается спиной в Азамата и вытаращивает блюдцеобразные глаза.

Местные Старейшины делают примерно то же самое, насколько позволяет анатомия.

– Знакомьтесь, – доброжелательно говорит Азамат. Судя по огонькам в глазах, он с трудом сдерживает смех. – Это Императорский лесовед. Прошу относиться к нему с соответствующим уважением.

– Но… он же… того… – дрожащим голосом произносит один из старичков.

– Хозяин леса, да, – довольно подсказывает Азамат. – Так кто же может быть лучшим лесоведом, чем хозяин леса? И не забывайте, пожалуйста, о решении, принятом Советом Старейшин касательно уголовной ответственности за вред, нанесенный нашим лесным соседям.

Старейшины нервно переглядываются и перешептываются. Хос бешено вращает ушами, стараясь уловить все, что они скажут. Мы с Киром на сегодня уже закончили прием, так что подходим поближе, создать Хосу моральную поддержку.

– Ты не переживай, – подбадривает его Азамат. – Мы тут только на одну ночь, на пробу. Завтра обратно полетим. Ты, главное, от меня не отходи, и все будет хорошо. – Он оглядывается вокруг и кивает двоим из технического унгуца: – Ребят, приступайте.

Те напряженно сглатывают и расходятся по разные стороны от нас, оглядываясь по сторонам и нервно косясь на Хоса.

– Это кто? – шепчет Кир.

– Телохранители, – поясняет Азамат. – Я в случае с Хосом на удачу полагаться не хочу. Слышишь, Хос? Вот эти люди тебя защищают, их не бойся.

– Они сами меня боятся, – сипит Хос, по-прежнему прилипший к Азамату.

– Есть немного, – усмехается Азамат. – Когда приедем в столицу, я тебе подберу парней поспокойнее. Но и эти неплохи, дело свое знают. Ты, главное, помни, что, если они достают оружие, это не угроза для тебя.

Хос молчит и принюхивается.

– Так вы что же, завтра еще лес ведать пойдете? – спрашивает пузатый мужик, который взял на себя наше питание. – Я думал, вы завтра с утра уже уедете. Не поймите плохо, но мне слугам-то что заказывать?

– Все верно, – подтверждает Азамат. – Мы завтра утром уедем, а лес ведать пойдем прямо сейчас. Наш лесовед гораздо успешнее в темное время суток.

По толпе пробегает шепоток.

– Ночью в лес?!

– Ну с демоном-то можно, наверное…

– Мы далеко не пойдем, – заверяет их Азамат. – Речь ведь шла о новой лесопилке на окраине города. Вот и посмотрим, как это лучше организовать. Ну, кто смелый с нами?

Смелых набирается пять человек, хотя по виду смелыми их назвать язык не поворачивается. Держатся кучкой в десяти шагах от нас, не сводят взглядов с Хоса.

Хос и сам малоадекватен. Дрожит, таращится по сторонам, тяжело дышит. Азамат легонько пихает его, мол, пошли уже, так он взвивается на полметра. Муж кладет ему руку на плечо, Кир на другое, я почесываю за ухом. После этого хозяина леса все-таки удается сдвинуть с места и довести до края города, где среди сосен намечена веревками территория под разработку. Темно уже, как ночью, но снег в сочетании с луной создают некоторую подсветку. Азамат показывает Хосу фонарь, но тот только фыркает.

Оказавшись в лесу, Хос немного отходит и принимается петлять между деревьями, принюхиваясь и прислушиваясь. Телохранители пытаются за ним следовать, но там, где Хос спокойно проходит по насту своими большими мягкими лапами, мужики в сапогах проваливаются по колено, создавая много шума. Хос утробно рыкает, и телохранители быстренько возвращаются к кромке леса.

– Мы так не можем, Ахмад-хон! – жалуется один.

– В лесу его нечего стеречь, – отстраненно произносит Азамат, всматриваясь в чащу, где бродит Хос. – Там ему некого бояться. Вот в городе – да.

– Ничего, если я превращусь? – гнусаво кричит Хос из-за сугроба. – Мне так будет удобнее!

– Давай! – разрешает Азамат.

– О боги, он еще и разговаривает! – в ужасе стонет один из «смелых».

– Естественно, – авторитетно подтверждает Кир. – Мы б не стали немого нанимать.

– И крестиком вышивать умеет, – тихо замечаю я, так что слышит меня только Азамат и удивленно поднимает брови. Я отмахиваюсь.

Хос меж тем, судя по скребущему звуку, вскарабкивается на дерево и продолжает движение с ветки на ветку, быстро уносясь вдаль.

– Да он так сбежит, – замечает еще один местный.

– Нет, ему это ни зачем не нужно, – мотаю головой. – И в вашем лесу он ничего не забыл.

До нас доносится птичий щебет – это зимней-то ночью.

– Он там чего, поохотиться решил? – хмыкает Кир.

Щебет сменяется на совиное уханье.

– Я думаю, он разговаривает с птицами, – замечает Азамат.

Мы успеваем как следует промерзнуть, притоптать снег, сплясать вприсядку и согреться к тому моменту, как Хос наконец возвращается. Он появляется почти на самой макушке высоченного дерева чуть в глубине, отталкивается и планирует по дуге, расправив кожистые складки на боках, и приземляется точнехонько в центр вытоптанного круга. Наши спутники валятся в снег спиной вперед и отползают на пару метров, пока Хос отряхивается и превращается обратно.

– Ну как? – интересуюсь я, поправляя на нем задравшуюся куртку.

– На этом куске что хотите можно, – отвечает Хос, немного запыхавшись. – Вообще никто не живет. Даже птицы не залетают. Но для людей может быть опасно.

– Почему? – хмурится Азамат.

– Для всех опасно, – пожимает плечами Хос. – Птицы глупые, плохо объясняют. Я так понял, кого-то тут убили в прошлом году. В смысле, человека.

– Ого! – Азамат сдвигает брови. – Ну-ка, господа хорошие, вспоминайте, у вас тут городок маленький, обо всех смертях знаете. Кто это мог быть?

Местные вылезают из сугробов и растерянно переглядываются.

– Не знаем, Ахмад-хон. У нас в прошлом году никого не убивали. У одного мужика мать умерла от болезни, так не в лесу, а дома. Ее по всем правилам проводили.

– Слушай, Хос, – интересуюсь я, – а почему зверье не живет там, где человека убили?

– Если просто человека – это все равно, живут. А тут такого… как это называется… Ну как девчонка та, которая молчит.

– Духовника? – удивляюсь я.