Невидимый рубеж. Книга вторая. Странники Красин Олег

– И дашь, если нужно будет! – в жестком голосе Шамиля послышалась усмешка, – тогда чего ссышь? Если нет ничего – выброси кассету и все дела.

– А вдруг не всё? Этот Полупанов был хитрый жучара. Может он захотел подоить меня немного. Слушай, Шамиль, это не ты его убрал?

– А тебе что? Если и я? Значит, заслужил, получил полный расчет. Не люблю жадных – от них воняет!

Услыхав эти слова, Царьков в машине красноречиво посмотрел на Шумилова, но ничего не сказал, чтобы не упустить какую-нибудь важную деталь разговора.

– Я с его женой спал и она теперь на измене – меня обвиняет, бабки требует – продолжал между тем говорить Гнедых.

– Бабы, Толя, они такие, им главное лавэ. Дай ей немного – пусть успокоится.

– Я и сам думал сбросить ей малость – детишкам на молочишко. Только, чтобы это не стало нормой. Не люблю быть обязанным.

– И не будешь. Этот вопрос мы уж как-нибудь решим!

– Так что с кассетой делать?

– Сейчас гляну – ответил Шамиль.

После краткой паузы Шумилов с Царьковым услышали, что Шамиль взял кассету, вставил её в плеер. Как и ожидал Шумилов, ничего они на кассете не увидели. Но он почувствовал, что настроение чеченца изменилось.

– Ты чё, тупой что ли? – злобно крикнул тот голосом, от которого сидящему в машине Шумилову стало не по себе – какого хрена надо было тащить сюда эту муть? Он тебя на понт взял, а ты повелся, как фраер. Эти лисы так просто ничего не делают! Он тебе подсунул кассету, чтобы узнать, куда ты подашься. А ты прямиком рванул ко мне и теперь эти твари сидят у меня на хвосте.

Шамиль сказал несколько слов на чеченском языке своим бандитам, видимо, отдавая команду проверить всё осмотреть поблизости.

– Давай-ка отъедем – предложил Шумилов, но Царьков не ожидая его слов, уже завел двигатель и подал машину по переулку в сторону вокзала.

– Здесь останови! – сказал Шумилов – вряд ли они сунутся далеко.

– Черт, микрофон теперь совсем не слышно.

– Нет, чуть-чуть звук есть.

Они замолчали, слыша только свое дыхание, да отдаленные звуки в приемнике по которым ничего нельзя было понять. Потом раздалось шуршание, негромкий стук, похожий на хлопанье двери, какая-то возня и удивленный возглас Гнедыха:

– Стас? Какого хрена ты здесь делаешь?

– Кто это? – также удивленно, как и депутат спросил Царьков.

Услышав последние реплики, Шумилов с досадой поморщился.

– Это Стас Мишин, тележурналист. Наверное, следил за кафе – они его и взяли.

– Тот самый Мишин?

– Да, он. Вот черт, теперь придется его вытаскивать, а то открутят ему башку и не посмотрят, что известный телевизионщик. Как с Листьевым было, помнишь?

– Конечно! – Царьков вопросительно посмотрел на Шумилова – так что, поддержку запросить?

Положение складывалось тревожное. Предугадать дальнейшие действия чеченцев было практически невозможно, и Шумилова это сильно напрягало. Мало того, что надо было отследить ситуацию с депутатом – так еще Мишин свалился им на голову. А ведь он его предупреждал об опасности. Предлагал повременить с журналистским расследованием. Нет, славы захотелось, популярности, денег. Вот сейчас отрежут ему что-нибудь не особо ценное, например, палец на руке или там правое яйцо, а, может, и то и другое. Нужны ли ему будут тогда все эти мелочи, все эти атрибуты публичного человека? Инвалид не представляет интереса для телезрителей, особенно женского пола.

Эти размышления в одночасье промелькнули у Шумилова в голове.

– Пожалуй, придется вызывать ребят из РОСНа – сказал он и посмотрел на часы – как думаешь, за сколько они сюда доберутся?

– Еще не вечер – успеют! – пробормотал Царьков, – вот только…

– Что только?

– Только что мы им скажем? Какого хрена мы здесь делаем? Проезжали мимо и хотели закусить шашлычком? А тут глядь – кому-то харакири делают, ну мы и позвонили.

– Я все беру на себя – твердо и в тоже время несколько раздраженно ответил Шумилов, которому начала надоедать занудливость коллеги – как говорит молодежь: "не грузись!"

– Вам легко! Вы повернетесь и уедете в Москву, а тут начнутся разборки. Причем конкретно со мной.

– Ох, и боязливый же ты, как я посмотрю!

Между тем, после небольшой паузы, во время которой из динамика раздавался неясный шум, резко и четко прозвучал голос Шамиля:

– Чё делаешь здесь, журналист? Следишь за мной?

Ответ был слабым, едва различимым. Видимо, Мишина перепугали до смерти, и он еле шевелил языком.

– Послушайте, мы свой сюжет снимаем, я клянусь, он не о вас.

– А о чем?

– Мы… хотели показать рабочий день депутата. Брали у него интервью, у нас в плане было снять его в семье, ну и вообще…

– Ты знал об этом? – Шамиль, очевидно, спросил Гнедыха.

– Да, я им давал интервью, но…- депутат заколебался и замолчал и Шумилов понял мотивы его неуверенности: если он скажет, что разрешил Мишину снимать его в любой обстановке, то получиться, что сам навел на чеченцев и отвечать придется лично ему. А если Гнедых откреститься от журналиста, то может подписать тому смертный приговор, а греха на душу брать не хотелось.

– Чего замолчал? За базар отвечать надо!

– Я им разрешил съемку, но Шамиль, не думал, что они поедут за мной сюда.

– Ты идиот, козел! – закричал Шамиль, – как можно с тобой иметь дело?

– Ну что, вызываем? – тихим голосом спросил Царьков, который отвлек Шумилова от прослушивания – могут ведь и завалить любимца девушек.

– Погоди, еще чуть-чуть – попросил Шумилов, – сейчас может все решиться. Если что, будем стрелять по окнам, отвлечем бандитов, а там: или Мишин сбежит, или менты на шум подкатят.

– План хоть куда! – скептически отозвался Царьков.

– Что испугался журналист? – раздался между тем голос Шамиля, который приобрел вдруг некоторую глумливую окраску – в штаны навалил? Не бойся, мы тебя не тронем, мы прессу уважаем. Это я так, пошутил. Снимай свой фильм, сколько вздумается, но одно условие – не в моем кафе. Ты понял?

– Да, я все понял.

– А кстати, ну-ка покажи нам, что ты там наснимал?

Раздалось шуршание, это Мишин доставал видеокассету из камеры.

– Видишь, вроде ситуация разрядилась – пользуясь неожиданной паузой, сказал Шумилов, – может и обойдемся.

Раздалось несколько щелчков, послышались смазанные звуки, отдаленные голоса, видимо с кассеты Мишина.

– Включи ускоренный просмотр – сказал кому-то Шамиль, – а то будем здесь до утра сидеть, как бараны.

Довольно быстро они просмотрела отснятый материал, но ничего не нашли.

– Забирай свое барахло и двигай отсюда, журналист! – сказал с угрозой Шамиль.

Буквально сразу Царьков и Шумилов увидели, как дверь кафе распахнулась и оттуда словно ошпаренные, выскочили телевизионщики.

– Повезло бедолагам! – констатировал Царьков – могли костей не собрать.

– Не они, а мы. Их кости собирать пришлось бы нам.

Тем временем, Мишин и его оператор быстро пошли по улице к стоящей неподалеку машине. Мишин выглядел каким-то взъерошенным, возбужденным. Его ярко красная куртка была расстегнута и полы её отгибались встречным ветром. Размахивая руками, он что-то говорил своему оператору и поминутно оглядывался при этом, видимо проверяя – нет ли преследователей.

– Я тебе еще одну принес – вдруг раздался голос Гнедыха, причем так явственно, словно он стоял рядом с машиной Царькова и Шумилова – ту, которую ты просил.

– Давай, давай! Здесь именно та съемка?

– Да.

– Копий не делал? – спросил низким голосом чеченец – надеюсь, у тебя хватило ума не лезть в эти дела?

– Конечно, Шамиль, я что больной что ли? Полупанов хотел сделать, его жена мне говорила.

– Так он сделал? – подозрительно поинтересовался Ахмадов, – надо будет навестить его жену, поговорить с ней.

– Нет, Шамиль, не делай этого – просительно проговорил Гнедых – Полупанов ничего не успел – я бы знал.

– Смотри, депутат, поверю тебе на этот раз! Останешься ужинать со мной?

– Извини, надо еще в несколько мест успеть. В другой раз…

– Ну, раз так.

Раздалось шуршание, смазанные звуки шагов – видимо Гнедых вышел. Потом снова заговорил Шамиль, но уже на чеченском языке.

– У вас в конторе есть переводчики? – спросил Шумилов, слушая с досадой непонятный разговор горцев.

– С этим проблемы – задумчиво произнес Царьков, – вот только если кто-то из агентуры? Но я таких не помню. Придется вернуться и на месте порешать.

В это время Шамиль закончил свой разговор с невидимыми собеседниками и чеченцы куда-то засобирались.

– Поехали отсюда – сказал Шумилов – надо срочно перевести разговор Ахмадова. От этого может многое зависеть.

В Управлении, как и предупреждал Царьков, переводчиков не оказалось. В агентурном аппарате было несколько чеченцев, однако им до конца не доверяли – было слишком опасно.

Но Шумилову повезло. В налоговой полиции работал их бывший коллега, служивший в свое время в УКГБ по Чечено-Ингушской АССР. Царьков при Шумилове позвонил в Управление налоговой полиции и попросил Тимирязева. Разговор был недолгим и, оказалось, что Тимирязев знает чеченский, сможет им помочь.

– Попроси его прийти поскорее – нетерпеливо попросил Шумилов.

Царьков обо всем оговорился и, чтобы скоротать время, поставил электрочайник.

Они начали чаевничать, ожидая налогового полицая. Царьков принялся рассказывать всякие истории о том, как боролись с бандитами в лихие девяностые, упомянул о ребятах из отдела, поехавших в Чечню на контртеррористическую операцию. Они обсудили обстановку в Чечне, первые потери. Время тянулось медленно, неспешно. Во всяком случае, так казалось Шумилову. Наконец, позвонил дежурный и сообщил, что к начальнику отдела ЗКС и БТ пришел посетитель.

В приемной Шумилова и Царькова ожидал крупный рослый мужчина. Голова его была полностью седой, хотя он был еще не старым. Выглядел гость солидно – аккуратный костюм с галстуком, на руке дорогие часы.

– Тимирязев, Андрей Михайлович – представился мужчина.

После процедуры знакомства Шумилов перешел сразу к делу.

– У нас есть запись разговора на чеченском, надо перевести, да переводчиков нет. Сможете помочь? – спросил он напрямую.

– Пожалуй, попробую, но…кое-что могло забыться, так что дословной точности не гарантирую – Тимирязев развел руками, как бы заранее извиняясь.

Положив небольшой магнитофон на стол, Царьков щелкнул кнопкой прослушивания. В комнате раздался низкий неприятный голос Шамиля. Тимирязев слушал сосредоточенно, попросил после окончания записи прокрутить еще один раз. Когда Шамиль кончил говорить и Царьков выключил запись, Тимирязев сказал:

– В общем так, этот чеченец говорит что надо какую-то кассету отвезти в Москву. Кассета важная, её там ждут. Потом он сказал что-то про человека, который был с ними недавно. Этот человек не чеченец, не мусульманин.

– А что он сказал о нём? Кто это? Случайно не журналист? – нетерпеливо спросил Шумилов.

– Нет…- протянул Тимирязев, – не похоже. Это какой-то важный, уважаемый человек и он хорошо знаком чеченцу.

– Продолжайте!

– С этим человеком надо разобраться, он сказал это какому-то Руслану. А Руслан его спросил, не будет ли большого шума, если он завалит русского. Шамиль, сказал, что сильного шума не будет, мужик и так замешан в нескольких сомнительных разборках по линии бизнеса – всё спишут на его конкурентов. И все – больше ничего не сказали.

– Так, так… – произнес задумчиво Шумилов, – спасибо вам, Андрей Михайлович, за помощь!- и он крепко пожал ему руку бывшему коллеге.

– Будет трудно, зовите! – улыбнулся Тимирязев.

– Непременно.

– Интересно – сказал Царьков, вернувшись в кабинет после того как проводил Тимирязева, – это Шамиль говорил о Гнедыхе?

– По всей видимости – ответил Шумилов, – депутат только что был у Ахмадова и разговор, я думаю, идет о нем. Слушай, Викторыч, надо бы наших людей приставить к этому деятелю, для охраны. Иначе будет не очень хорошо выглядеть, если мы знали о покушении, но ничего не сделали.

– Думаете, есть смысл?

– Смысл есть во всем, даже в том, как пустить струю в унитаз. Не тяни, Андрей, надо срочно, прямо сейчас их отправить.

– Тут уж я без санкции не могу!

Подняв трубку, Царьков нажал одну единственную кнопку, отчего аппарат цвета слоновой кости с гербом Советского Союза на номеронабирателе загудел негромким, но ощутимо слышимым звуком и дождался, когда ему ответил заместитель начальника Управления полковник Дрозд. Царьков сообщил, что имеется информация о подготовке покушения на депутата Госдумы Гнедыха, в связи с чем, надо срочно выделить ему охрану.

– Информация точная, проверенная? – засомневался Дрозд – надо будет докладывать генералу, готовить ШТ в Москву.

Царьков, державший трубку не очень близко к уху, так что громкий голос Дрозда был слышен достаточно хорошо, вопросительно покосился на Шумилова.

– Вали всё на меня – вполголоса посоветовал Николай Поликарпович, – если будут вопросы, я потом все объясню.

– Данные у полковника Шумилова, все подробности он сообщит дополнительно. Где полковник? Не знаю – Царьков со смешком посмотрел на Шумилова – он мне не докладывает.

– Если положение серьезное выделяйте людей из своего отдела. Пусть его сопровождают до дома и предупредят, чтобы без охраны из подъезда не выходил. Мы можем его поохранять какое-то время, но не долго. У нас своих задач полно. Пусть наймёт частную охрану. Так и объясните ему.

– Я всё понял – сейчас отправлю! – ответил Царьков и закончил разговор.

– Санкция получена, Николай Поликарпович – сказал он Шумилову, я проинструктирую своих ребят и отправлю их в офис к депутату.

– Как думаешь, надо нам поехать вместе с ними и объяснить Гнедыху ситуацию или нет? Вдруг он, под это дело, сольет дополнительную информацию?

– Попугаем его?

– Вот именно!

– А что, может и сработать! Тогда надо быстрей отправлять оперов – Царьков поднялся, нерешительно посмотрел на Шумилова – вы со мной или в гостиницу?

– Нет, так просто от меня не отделаешься! – засмеялся полковник – пойду с тобой. Все равно в гостинице делать нечего. Футбола сегодня нет. Хоккея тоже.

– Тогда милости просим назад, на третий этаж – ответил Царьков, и Шумилов не уловил, чего в его голосе было больше: разочарования или радости.

В кабинете Царьков вызвал к себе двух своих сотрудников, одним из которых оказался уже знакомый Шумилову Олег, доставший им "жучки". Он тщательно их проинструктировал, а затем, оправив их к депутату. Затем Царьков развернул шахматную доску, поставил электрический чайник на подставку. Тот сразу зашипел глухим шумом.

За окном стемнело.

Шумилов взял черные фигуры, неторопливо принялся расставлять их на доске, бросая косой взгляд в окно. Что-то они упустили за всей этой суетой. Но что? Эта мысль не давала ему покоя. Выстроив свое черное войско в два ряда, Николай Поликарпович сделал ответный ход, после того как Царьков двинул вперед пешку. Его шахматный противник что-то говорил, но Шумилов был полностью погружен в себя, автоматически двигал фигуры. Однако при этом умудрился не проигрывать.

– Николай Поликарпович, – обратился к нему Царьков – вы как будто меня не слушаете?

– Извини Андрей Викторович, но я думаю, мы упустили нечто важное. Вы помните, Тимирязев говорил нам, что Шамиль упомянул кассету?

– Да. Он хотел её отправить с курьером.

– Точно. Только вот куда хотел? Этого мы не знаем. Надо, пожалуй, бросать нашу партию – Шумилов с сожалением глянул на шахматную доску, – оформляй срочно задание наружке и убеди Дрозда, что выставляться надо сегодня.

– Легко сказать! Ну, заполню я бланк задания, а дальше что? Где мы найдем этого курьера, как увидим, что Шамиль передал ему кассету? Сомневаюсь, что получится.

– А ты не сомневайся, как говорил товарищ Сталин! Организуй быстрее, глядишь – выудим какую-нибудь рыбину. Наблюдение надо будет вести за Шамилем, за всеми с кем он контактирует…

– Вы говорите о нереальных вещах. Где мы столько людей найдем?

– Подключите две, три бригады наружного наблюдения. Привлеките всех, кого посчитаете нужным. Я думаю, овчинка стоит выделки. Надо обратить внимание на тех чеченцев, которые от Шамиля поедут на вокзалы – в первую очередь железнодорожный и аэропорт. Их надо сразу брать под контроль. Кстати, туда можно направить оперов из отдела по промышленности и транспорту. Для массовости, так сказать.

Поколебавшись немного, Царьков сказал:

– Хорошо, согласен. Пойду к Дрозду. Но партию мы все равно доиграем. И я вас умоляю, не трогайте улики по делу!

– Как скажешь! – впервые за вечер улыбнулся Шумилов, бросив взгляд на угол, где на тумбочке двумя стопками лежали изъятые с поста охраны водозаборной станции кассеты с видеозаписями.

Через несколько часов, когда в городе был уже поздний вечер и Царьков с Шумиловым закончили несколько шахматных партий с переменным успехом, в кабинете Царькова раздался звонок. Его оперативник Олег, заметно волнуясь, сообщил, что в депутата стреляли у подъезда, но он не пострадал. Сотрудникам ФСБ пришлось применить оружие. Они ранили нападавших, однако задержать никого не удалось – те быстро сели в подъехавшую машину – темную девятку с замазанными грязью номерами и скрылись в темноте.

А начиналось все довольно мирно.

По рассказу Олега они вдвоем с другим сотрудником прибыли в офис депутата и тот довольно скептически отнесся к их предложению охраны.

– От кого? – спросил Гнедых, саркастически улыбаясь, – если меня и надо охранять, то только от вас.

– Ничего не знаю, распоряжение начальства – сыграл тупого исполнителя оперативник – нам сказали и мы приехали.

– И кто же мне угрожает?

– Не знаю. Мы вас сопроводим до дома, до подъезда, а там уж сами решайте насчет охраны.

– Хм, загадки, одни загадки – уже несколько обеспокоенно сказал Гнедых.

– У вас есть водитель? – поинтересовался Олег – где ваша машина?

– Я сам вожу. У меня черный "Мерседес", стоит прямо у входа.

– Вы еще долго здесь будете?

– Нет, уже закончил дела, собираюсь домой.

– Хорошо. Тогда я сейчас выйду наружу, осмотрюсь, а потом дам знак, чтобы вы выходили.

Возле офиса Гнедыха горели фонари, ярко освещая тротуар, по которому густой толпой шли люди. Покровка была в этот час многолюдна, ярко освещена разноцветными огнями рекламы. У самого входа одиноко стоял черный "Мерседес" депутата – других машин не было.

Быстро оглядев все вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, Олег уже собрался идти за Гнедыхом, как вдруг услышал глухой неприятный звук, который бывает когда металл скребут чем-то твердым. Он оглянулся. Из-за багажника "Мерседеса" появился невзрачный субъект, державший в своей руке длинный гвоздь.

– Ты чего делаешь? – направился к нему Олег, – а ну, стой!

Субъект, оказавшийся высоким длинным мужчиной, одетым вполне прилично, озлобленно глянул на оперативника.

– А ты что, его холуй? – спросил он – стережешь хозяйское добро?

– Я из милиции – несколько сбавил тон Олег, ожидавший, что этот мужик бросит свой гвоздь и поспешит убраться.

Лишние разборки сейчас, в этой обстановке были не нужны. Да и какое ему, в сущности, дело до депутатской машины? Пусть на нее сверху кучу дерьма наложат – это его мало волнует.

Между тем, озлобленный мужик продолжил говорить:

– И что, что из милиции? В милиции тоже люди, тоже, поди, живете от получки до получки. А эти… – мужик сплюнул, – жлобье жадное, только и могут, что кидаловом заниматься. Этот козел у нас в Сормовском районе собирался строить дома, собрал бабки, а потом всех развел. Сам-то в депутаты прыгнул, неприкосновенность и все такое…сука!

– Ладно, давай мужик, топай, пока тебя не задержали.

Мужик бросил гвоздь, и что-то бормоча себе под нос, пошел вниз по улице, по направлению к Кремлю.

Олег с облегчением повернул назад в офис и дал сигнал депутату на выход. Дальше все было вроде спокойно. Они выехал на двух машинах – впереди Гнедых, позади на управленческой "Волге" оперативники. Проехали почти полгорода, все было спокойно, никакого хвоста, никаких подозрительных моментов.

У подъезда дома, где жил Гнедых – высокой недавно построенной многоэтажки, они притормозили. Олег первым вышел из машины, за ним второй оперативник и они направились к подъезду, чтобы проверить вход. Сам Гнедых, уже проникшийся чувством опасности, которое возникло само по себе благодаря неожиданному эскорту ФСБ, благоразумно остался в своем автомобиле.

Остановившись у подъезда, Олег посмотрел вокруг и уже хотел войти внутрь, чтобы проверить площадку у лифта, как вдруг его внимание привлекла вазовская семерка, цвет которой в неясном искусственном свете, падающим из окон дома, он толком не разглядел. Стекла машины были затонированы и не видно кто там мог сидеть. Сколько человек – один или два? Или вообще никого?

На всякий случай Олег повернулся к своему напарнику и сказал:

– Держи пушку наготове. Не нравится мне вон та машинка. Не к месту она здесь.

– Это какая?

– Семерка, видишь, на углу дома?

– Да.

– Не упускай её из виду. Я сейчас посмотрю подъезд и будем заводить объекта.

Олег на всякий случай достал пистолет, засунул руку с ним в карман куртки и снял с предохранителя.

Подъезд ярко освещался люминисцентными лампами. Оперативник прошелся по площадке, поднялся по лестнице на второй этаж, никого не обнаружил. Он спустился вниз, вышел на улицу и махнул рукой Гнедыху, чтобы тот выходил из машины.

И в это мгновение, краем глаза заметил движение своего коллеги. Тот рывком выхватил оружие и присел на колено, укрывшись за стоявший рядом автомобиль. Олег бросился к депутату, сбил его с ног и, тем самым, спас от гибели. Пули защелкали о бетонную стену дома, словно кто-то разгрызал орехи прямо у них над ухом. Только вместо шелухи сыпалась раздробленная бетонная крошка.

– Лежите тихо, не двигайтесь! – попросил Олег депутата.

Он тронул его за плечо, ожидая ответную реакцию на свои слова, но тот лежал обездвижено, как будто пули прошили его насквозь. И только по вздымающейся спине можно было определить, что депутат скорее жив, чем мертв, лежит и порывисто дышит. Он так испугался, что побоялся даже повернуть голову в сторону сотрудника ФСБ, чтобы ответить.

Отпустив Гнедыха, Олег отполз к своему напарнику и они начали стрелять в сторону нападавших. Резкие пистолетные выстрелы, гулко раздавались во дворе. Олег откатился в сторону, к другой машине, чтобы поменять точку. Он увидел, что рядом с машиной нападавших уже лежит тело. Видимо, они попали в кого-то. Олег выстрелил с нового места, ориентируясь пор вспышкам. Раздался сдавленный стон.

Дальше все происходило так, как он и описывал Царькову. Нападавшие погрузились в семерку и рванули прочь от дома. Бой был неожиданным и скоротечным.

Царьков заметно успокоился после окончания этого доклада, когда узнал, что никто из его ребят не пострадал. В глубине души, несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, он переживал и волновался. И чем больше волновался, тем рассеяннее играл в шахматы, допуская нелепые ошибки и "зевки".

– Все идет, как и предполагалось, – заметил Шумилов, с пониманием глядя на него – словно по писаному сценарию. Нам везет, что Шамиль действует предсказуемо. Главное, мы не допустили убийства депутата, а это хороший результат. Ему надо нанять личную охрану и чем быстрее, тем лучше. Но это уже его заботы.

– Доложу Дрозду. Он захочет выехать на место, пообщаться с Гнедыхом – предположил Царьков, начав складывать фигуры в шахматную доску. – Нам-то что делать? Искать машину?

– Думаю, сейчас это бесполезно. Завтра она появиться в одном из городских переулков брошенная, с полным отсутствием следов, без отпечатков пальцев и других идентифицирующих признаков. Разве что кровь на полу или сиденье.

– А может, наоборот, будет вся заляпана следами – из чувства противоречия возразил Царьков.

– И такое может быть – миролюбиво согласился Шумилов – обычно, эти машины угоняют по стандартной схеме! И, значит, можно встретить следы прежних хозяев. Однако машина – машиной, а нам теперь надо искать курьера. Желательно его не брать – отследить куда направится.

– Я уже предупредил старших групп наружного наблюдения.

– А как мы узнаем результаты? – поинтересовался Шумилов, желавший знать все детали.

– Получил рацию для связи.

Царьков взял из стола рацию японского производства, подключил к ней выносную антенну, более похожую на автомобильную и в кабинете раздались голоса оперативников наружки. Они, как и все сотрудники ОПО говорили кодированными словечками и фразами, смысл которых непосвященному был малопонятен.

Переговоры, в первое мгновение, казавшиеся спонтанными, несколько сумбурными и ничего не значащими, чем дальше, тем больше приобретали общий смысл, интересующую Шумилова направленность.

Становилось ясно, что пока подозреваемые не появились в поле зрения. Но возле кафе Шамиля была зафиксирована повышенная активность чеченцев. Они входили и выходили из кафе, отъезжали на машинах, и разведчикам наружки приходилось каждого из них сопровождать, чтобы убедиться, что чеченцы не собираются покидать город. Никто из них не ехал ни в аэропорт, ни на железнодорожный вокзал.

Так Шумилов и Царьков прождали почти до одиннадцати вечера, коротая время за шахматами и чаем. Пока они ждали, у Николая Поликарповича появилась мысль, что они упустили курьера и он, вероятно, уже каким-нибудь неведомым им путем едет в столицу. Ведь всего не предусмотришь, все щели не закроешь!

Из Нижнего, кроме всего прочего, можно выехать на частнике, на маршрутном автобусе, наконец, по реке, благо расстояние до Москвы не такое уж и далекое.

Так он раздумывал, пока их терпеливое ожидание не прервал старший одной из групп разведчиков наружного наблюдения.

– "База", я "Первый", – сказал тот хрипловатым голосом, – тут нарисовался один крендель, похоже, наш объект.

– Доложите подробнее! – потребовал Царьков, поднеся рацию почти к самым губам.

– Субъект мужского пола, среднего роста, волосы рыжеватые. Вышел из кафе десять минут назад, в руке небольшая сумка, сел в "Вольво". Мы повели его и оказалось, что тот рулит в сторону железки.

– Где он сейчас?

– Взял билет до Москвы на ночной поезд. Что нам делать? Продолжать наблюдение или сниматься?

– Надо вести его до Москвы. Там передадите наблюдение местным ребятам. А сейчас берите билеты за свой счет, я вам оформлю командировку. Главное не упустите!

Исх. ШТ 9411 от 26.04.2000г. СРОЧНО

Заместителю начальника УБТ ДЗКСиБТ ФСБ РФ секретно

полковнику Новикову В.Е.

Об организации НН

В связи с проездом 27.04.2000г. через Москву курьера чеченской преступной группировки Нижнего Новгорода (ДГОР "Коршуны"), предположительно связанной с чеченскими бандформированиями на С. Кавказе, прошу организовать наружное наблюдение за объектом. Объект следует на поезде N 23 Н. Новгород-Москва, вагон 11, место 23. Ориентировочное прибытие в Москву – 06.58. Объект сопровождается тремя разведчиками наружного наблюдения ОПО УФСБ, следующими в этом же вагоне, места 33, 34, 36. Старший группы – майор Марцев К.О.

Начальник ОЗКСиБТ

УФСБ РФ по Нижегородской области

подполковник Царьков А.В.

Чтобы прочитать эту шифртелеграмму, Новикову пришлось уже заполночь подняться с постели, прервав короткий сон, и вернуться на дежурной машине на Лубянку. До прибытия поезда еще оставалось время, надо было успеть организовать встречу.

Полковник, получив санкцию Сан Саныча, который тоже спал, но мгновенно проснулся и вник в ситуацию, поднял начальника оперативно-поискового отдела. Тот дал команду своим ребятам и к часу ночи все, кто был задействован, собрались в здании. С учетом нехватки времени следовало срочно провести рекогносцировку.

Опошники выехали на Казанский вокзал, куда прибывал поезд, установили место, где останавливается одиннадцатый вагон, и провели предварительную подготовку. Так один из них превратился в грузчика с тележкой и жетоном на груди.