Братство Рудаков Алексей

Тетя Эмма спросила у разжалованного беса, куда двигать дальше. Апартаменты Моха, по утверждению Генагога, находились на верхнем этаже замка.

Выход к винтовой лестнице находился в конце коридора. На подъеме, как и предполагалось, штурмовую группу тети Эммы ждали новые неприятности.

Как только горгульи высунулись из коридора, с верхних площадок в них полетели светошумовые гранаты. Приходилось двигаться парами: один бежит по ступенькам, второй прикрывает. Степан шел с Куклюмбером. Он строго-настрого запретил бобру использовать в качестве инструмента прикрытия шестиствольник, и тому пришлось, скрепя сердце, переключиться на динамитные шашки.

Бобер ловко поджигал фитили и швырял динамит вверх. Медленно, но верно путь становился свободней.

На площадке второго этажа в ляжку тете Эмме воткнулся минитрезубец, и Степан услышал, как главком ругается. Он невольно приподнял брови и передернул плечами от высокохудожественной матерной тирады. Зато Куклюмбер с Генагогом посмотрели на пожилую горгулью с чисто мужским уважением.

Вытащив из ноги мини-трезубец, по форме напоминающий обыкновенную столовую вилку, тетя Эмма приказала двум горгульям изловить «козла рогатого», который посмел садануть в нее исподтишка. Через минуту серокрылые штурмовики приволокли мелкого бесенка с винтовкой, к которой на манер «оптики» была примотана подзорная труба.

— Я штукатур, — с готовностью выдал пострел.

— Легенда не принимается… — зловеще прошипела тетя Эмма.

И весь отряд увидел, что значит, в буквальном смысле, затолкать вилку в попу. На какой-то миг Степану даже стало жаль подлого снайпера, которому неслыханно повезло, что главком проявила снисходительность и заколотила снаряд неглубоко и ручкой вперед.

Завершив экзекуцию, тетя Эмма отпустила раскорячившегося бесенка, предварительно конфисковав у него винтовку. И скомандовала продолжать подъем.

На третьем этаже до Степана донесся взволнованный голос Моха. Глава Ордена обещал своим рыцарям открутить уши, если они срочно не предпримут решительные меры для ликвидации сил вторжения.

— Мы идем, злодей! — выкрикнул журналист, задрав голову, и в который раз подивился собственной храбрости.

— Трепещи, двуликий анус! — дерзко добавил Куклюмбер.

Через перила неуклюже перегнулся Мох, кое-как прицелился и бросил вниз гранату. Но не тут-то было! Куклюмбер как заправский бейсболист метко отпулил ее взмахом хвоста. «Лимонка» отрикошетила от перил и рванула где-то наверху. Посыпались щепки и пласты штукатурки. Пыльное облако повисло над ступенями.

— А можно я этому пухлому тоже вилку засуну? — проорал оглушенный Куклюмбер. — Только на этот раз обязательно зубьями вперед!

Тетя Эмма ловко приложила очередного рогатика о ступеньку и хрипло сказала:

— Всему свое время, чесночная грядка.

— Я гроза современного вампиризма… — надулся бобер и помахал хвостом, который натирал с особой тщательностью. — Во, видала!

— Видала. Только с вампирами промашка вышла — нет их. Вхолостую ты, видать, натёрся.

В дальнем конце бокового коридора показался один из рыцарей Ордена. Он, демонстративно царапая мечом стену, двинулся на Степана. Разгоряченный схваткой, журналист отбросил автомат.

— Опять, — вздохнула тетя Эмма за плечом и развернулась, чтобы подстраховать. — Началось в колхозе утро.

Не сводя глаз с противника, Степан медленно закатал рукава рубашки по локоть. Приосанился.

— Давай, — поманил он рыцаря пальцем. — Наступай.

Тот что-то пробормотал по-французски и в пару скачков очутился рядом с журналистом. Степан, свирепея от собственной наглости, боднул рыцаря темечком в пузо, довесил нехилую пощечину, а затем, крепко зажмурившись, принялся выламывать толстый палец на огромной руке.

Рыцарь засопел.

— Кончай уже с ним церемониться, — бросил на ходу Куклюмбер. — Бей по коленке и догоняй.

Степан нагнулся и шлепнул рыцаря ладонью по ноге. Тот засопел еще яростнее.

— Да не так, рестлер! Смотри!

Отдуваясь, бобер подбежал к остолбеневшему рыцарю и со всей дури вмазал ему прикладом двустволки точно под коленную чашечку. Тот охнул, схватился за ногу и осел.

— Всему учить надо, — обронил Куклюмбер. — Хвост при коварном ударе по мениску противника нужно держать под углом сорок пять градусов… Усек?

Степан поглядел на отползающего рыцаря. Спросил:

— А если хвоста нет?

— Тогда этот прием не используй, — крикнул Куклюмбер. — За мной! Наверху, кажется, новая драка! Слышишь, как горгульи заклекотали!

У двери, ведущей в моховские апартаменты, действительно завязалась нешуточная схватка. Расклад сил был равный, патроны у обеих сторон подошли к концу, и соперники сошлись врукопашную.

Не успел Степан толком сориентироваться, как один проворный бесенок изловчился и дал ему пинка. Журналист погнался за ним, но мелкий рогатик стал носиться вокруг фонтана, красовавшегося посреди приемной. Степан сделал круга три, придерживаясь за мраморный борт, и понял, что его начинает мутить.

Остановился, перевел дух.

Тетя Эмма сражалась умело и цинично. Глядя на очередную жертву, промеж булок которой торчали зубья вилки, Степан только покачал головой и искренне посочувствовал раскорячившемуся бесу.

Мох, как и положено мерзкому, трусливому злодею, укрылся в своей спальне за тяжелой дверью.

Адъютанты периодически докладывали через слуховое окно, как развивается битва. Когда стало ясно, что храбрости его прихвостням явно не хватает и штурм-группа тети Эммы откровенно гоняет бесов по приемной, нервы у главы Ордена не выдержали.

Мох перешел к угрозам.

— Между прочим, Смерть уже в пути, и она всех вас убьет! — крикнул он в замочную скважину.

Степан подкрался к двери, достал из кармана зубочистку и ткнул ей в скважину. Судя по сдавленному воплю, укол достиг цели.

— В губу-то за что, ирод? — пробубнил из-за двери Мох.

— За Братство! — отозвался Степан.

— Предатель лысый! — подхватил Куклюмбер. — Плохиш!

— А с говорящими бобрами я вообще не разговариваю, — проворчал Мох из спальни. — И учти, у меня есть ультразвуковой свисток!

— Собак пугай, — огрызнулся бобер.

Деморализованный неприятель бежал. Бесы сигали из узких окон, ныряли под обеденный стол, карабкались по колоннам на потолок, прикидывались мертвыми…

Слинять через лестницу было проблематично: ее охранял Степан с боевой мухобойкой. Нечисть пряталась, проявляя чудеса смекалки. Несколько оборотней даже нырнули в фонтан и попытались перекинуться в сомов, но Куклюмбер с ружьем для подводной охоты был тут как тут. Он щелкнул взводным механизмом, направил гарпун на пловцов и быстро вывел их на чистую воду…

Когда все пленные были связаны и обездвижены, тетя Эмма разрешила штурмовикам передохнуть, а сама подошла к двери в спальню, послушала и, поняв, что Мох надежно запер себя, развалилась в шикарном кресле.

— Выходи, кхе-кхе… — посоветовала горгулья. — Бесы твои сдались. Хорош кочевряжиться, злодей.

— Не выйду, — отозвался Мох. — Адъютант мне ничего не доложил о капитуляции.

— Правильно, — согласилась тетя Эмма. — Он сам капитулировал.

— Врешь! — срывающимся голосом крикнул Мох.

— Конечно, не вру, — обиделась горгулия, — Я ж не ты, йоптыть. В общем, на раздумия у тя… кхе-кхе… две минуты. Потом начну дверь ломать.

— Тоже мне, напугала! — приободрился Мох. — Она у меня бронированная наглухо и темной магией заряжена под завязку. Земным оружием ее не взять!

— Погодь, — спокойно сказала тетя Эмма. Повернулась к Куклюмберу и спросила: — Слышь, ароматная гроза вампиров, у нас заряды к противотанковому есть?

— Три штуки.

— Шарахни, бобр, будь так добр.

Бобер с готовностью зарядил гранатомет и, выждав, пока горгульи спрячутся за колоннами, выстрелил в дверь.

Громыхнуло так, что Степану показалось, будто перепонки в ушах лопнули. Град осколков посек стены, оставшиеся после боя стекла разлетелись вдребезги, с потолка посыпалась штукатурка.

Дверь и стена спальни остались целы и невредимы.

— Смотри-ка, не врет, — хмыкнула тетя Эмма, ковыряя когтем в ухе и возвращаясь в кресло. — Слушай, партизан, а из какого-такого материала твоя дверка сделана?

— Не знаю, — гаркнул Мох из спальни. — Расшумелись-то… А если бы и знал, все равно бы не сказал. Офигенно дорогой материал, наверное. Смерть из своих адских кладовых выписывала. У нее там полно всяких полезных штуковин.

— Короче, надо будет… — тетя Эмма не закончила фразу. Задумчиво посмотрела на Куклюмбера. Уточнила: — А неземного оружия у нас, случаем, не завалялось? Ты… кхе-кхе… не спрашивал у фуражиров?

— Да вот как-то не подумал, — проворчал тот.

— Так-так-так, у рядового Генагога надо бы поинтересоваться, — решила тетя Эмма и огляделась. — А где же он, наш гид-консультант? Неужто сбежал? А… — махнула она крылом, — ну и ладно. Пусть дезертирует. Все равно бес от драки не получал никакого удовольствия. Может, у них надпочечники адреналин не вырабатывают?

— Вырабатывают, — раздался голос Генагога из-за портьеры. — Только толку от этого никакого. У нас, бесов, это абсолютно нейтральный гормон.

— Может, выйдешь? — спросила тетя Эмма.

— Хрена два. Не могу я больше смотреть, как вы моих сородичей глушите, ей-чёрту.

— Уже не глушим. Повязали всех давно.

— Серьезно?

— Да.

Из-за портьеры сначала показались два рога, а потом и все рыло Генагога. Он покрутил пятаком, внимательно осмотрел помещение и только после этого вылез полностью.

У Степана отлегло от сердца. Журналист уже решил было, что бес, которому он симпатизировал, исчез навсегда, прибитый штурмовиками.

— Слышал, о чем тут речь шла? — спросила тетя Эмма у Генагога.

— Урывками, но суть уловил, — ответил он. — Помочь, увы, ничем не могу. В арсенале отрядов оперативного реагирования бесов внеземного оружия нет. Одни трезубцы да серные мины. Ну и лягаемся мы больно, это даже в местной прессе отметили.

— Зашибись, — с облегчением выдохнул Мох за дверью.

Генагог нахмурился и громко выкрикнул в сторону спальни:

— Между прочим, мне очень хочется кое-кому натереть лысый череп столярной шкуркой! Позер и тиран!

— Если кому-то, конечно, интересно, — сообщил Мох из-за двери, — сдаваться я не собираюсь. А скоро Смерть придет, и тогда кранты вам всем.

— Да мы поняли уже, — зевнула тетя Эмма. — Сиди там пока, думай о вечном.

— И не подумаю! — внезапно вскинулся Мох, и из-за двери донесся стук каблуков. Видимо, на нервах он принялся расхаживать туда-сюда.

— Можешь не думать, твое дело, — буднично согласилась горгулья. — Главное, займись чем-нибудь и не мешай соображать другим.

— А чего там соображать, — язвительно донеслось из-за двери. — Сказано же: ни одно оружие планеты это заколдованное дерево не возьмет. Так что ни вы меня, ни я вас. Как там это называется по-умному: пат, что ли?

— Это называется: тебе конец, жертва катаклизма!

Степан вздрогнул. Уверенный голос с хрипотцой он узнал бы среди сотен других, среди тысяч. Боясь поверить собственным ушам, журналист обернулся.

На подоконнике стоял Кулио. Лучи заходящего солнца пробивались через разбитое окно и подсвечивали его фигуру. Вид у шефа был крайне помпезный.

— Яб-ба… — родил, наконец, Куклюмбер.

Кулио постоял еще немного в той же позе, явно наслаждаясь произведенным эффектом, затем легко спрыгнул с подоконника и повернулся к двери в спальню. Вкрадчиво сказал:

— Ку-ку. Заперся?

— Наглухо, — подтвердила тетя Эмма. Смущенно добавила: — Ты бы… кхе-кхе… поздоровался, что ли, для начала, щеголь.

— Привет, теть Эмм, — подмигнул Кулио.

— Вискарь будешь?

— Пригублю.

Кулио подхватил из ее когтей бутылку и смочил губы.

— Я… б-ба… — снова выдавил Куклюмбер. — Я… б-балдею.

— Кулио! — воскликнул Степан и собрался обнять шефа, но бобер придержал его лапой.

Степан непонимающе посмотрел на Куклюмбера.

— Да ты чего? — громким шепотом сказал тот. — Забыл, как этот блудный космонавт нас кинул?

Горделивая осанка Кулио пропала. Он ссутулился и сунул руки в карманы, сделав вид, что не слышал бобровых реплик.

— Докладывай, где шлялся, — подбодрила его тетя Эмма, покровительственно почесав Куклюмбера за ухом.

— Только учти, что верить мы тебе будем очень не сразу, — ввинтил бобер, немного оттаявший под нежными когтями главкома.

Кулио совсем сник. Вздохнул и вымолвил:

— Простите меня.

Уперся взглядом в поцарапанный паркет.

— Да конечно прощ… — начал было Степан, но Куклюмбер толкнул его лапой в ногу.

— Это всё? — язвительно поинтересовался бобер у бывшего хозяина. — Куда же делось твое хваленое красноречие? На какой из планет ты его оставил, а? Или, может, ты потерял его тогда, в кафе? Вместе с совестью?

Повисла тишина, рвущая нервы почище пушечной канонады. Через несколько секунд за дверью шмыгнул носом Мох.

— Давай уж, — махнула крылом тетя Эмма. — Расскажи, какой ты подлец и негодяй.

— Это и так все знают, — не унимался Куклюмбер. — Но ты все равно говори: слушать такое — сплошное удовольствие.

Горгульи-штурмовики заклекотали.

— Простите меня, — еще тише повторил Кулио. — Я был полным идиотом. Я даже не знаю, как еще себя назвать…

— Подсказать? — услужливо вставил бобер.

— А может, это была темная магия Шу? Он мне в последнее время постоянно какие-то таблетки в щи подбрасывал, — поднял голову Кулио.

— Не прикидывайся! Антипохмелин он тебе подбрасывал, — разошелся Куклюмбер. — С Шу мы потом разберемся, а ты давай, валяй, дальше самоуничижайся! Мне это как бальзам на душу.

Кулио проглотил и эту обиду. Он собрался сказать что-то еще в свое оправдание, но тут его перебила тетя Эмма:

— Погоди-ка, погоди-ка, касатик… А как, кхе-кхе, ты на окошко забрался-то? Здесь не первый этаж все-таки.

— На гравилете, — ответил Кулио. — Я ж вас спасать прилетел. И Моха заодно поколотить! Как по телику увидал, что замок с этим негодяем штурмуют, так сразу и…

— Ха-ха-ха! — заржал Куклюмбер. — Посмотрите-ка только на него: спасать он нас прилетел! Какое самопожертвование…

— Жало вырву, — оборвал его Кулио, быстро возвращаясь к своему обычному наглому тону. — Я не для того на Землю вернулся, чтобы твою педагогику выслушивать, шкура! Я людей спасать прилетел! Вдуплил?

— О, узнаю старину Кулио, — мудро улыбнулась тетя Эмма. — А то последние пять минут он больше напоминал мне соплю в скафандре.

— Не дождешься, — огрызнулся шеф.

— Шарман, — рассмеялась тетя Эмма.

— На самом деле, — признался Кулио, — ваш прием с некоторой натяжкой можно назвать радушным. Когда я сунулся к Викингу с Киборгом, чуть дрыном по шее не огреб.

— Чуть подробнее расскажи, — попросил Степан, доставая ручку и блокнот, — а то у меня репортаж куцый получится.

Кулио обвел всех присутствующих взглядом и уловил, что от него ждут истории. Не стал выпендриваться.

— Мох, ты там крепко засел? — уточнил он.

— Щипцами не вырвешь, — заверил глава Ордена из-за двери. — Не томи уже, что там было-то?

И Кулио рассказал о том, что с ним произошло после распада Братства.

А Степан, жалея, что Викинг раздолбал его диктофон, законспектировал историю так подробно, как успел…

Глава 23

История Кулио

— Я все еще верю в тебя, Кулио, — пробормотал журналист и вышел.

Кулио остался один.

Когда шум шагов стих, Кулио поднял голову и окинул взглядом пустое кафе. Выругался и встал. Спесь уже слетела с него, как треснувшая скорлупа с крепкого, но перезрелого ореха.

— Настоящий лузер — это я, — пробормотал Кулио, глядя в разбитое окно.

Он еще раз оглянулся, будто рассчитывал увидеть всех Братьев, стоящих в дверях.

Но там никого не было.

Лишь ветер гнал по улице мусор.

Кулио сплюнул и со всей дури врезал ботинком по ножке стола. Сел за барную стойку, плеснул в высокий бокал пива из крана, разбавил банановым ликером, долил текилой и залпом выпил зверский коктейль. Скуксился и прокомментировал:

— За похороны Братства. Прав ты был, шкура, напьюсь…

Через полчаса Кулио нетвердой походкой вышел из кафе, облокотился на столб и задрал голову вверх. По небу продолжали бежать подсвеченные пожарами облака.

— Фига два я так просто сдамся, — сообщил Кулио небу.

Он поплелся вдоль тротуара, волоча за собой на ремне гранатомет, в котором еще осталось целых три заряда. Увесистая железяка звонко загромыхала по брусчатке.

Метров через сто улица вывела Кулио на площадь. Здесь большая группа бесов праздновала победу. Увидев Кулио, рогатики довольно ощерились. Перегруппировались и окружили его.

— Не за эту ли грешную душу обещана награда? — услышал Кулио.

— Точно, точно, за него!

Кольцо сжалось плотнее.

— А ну прочь! — прошипел крупный бес, расталкивая остальных. — Мой экземпляр!

— Люлькин, вечно ты лезешь без очереди…

Кулио ухмыльнулся. Поднял гранатомет и выстрелил наугад. Правое ухо обожгло газами. Ракета со свистом стартовала. Чудовищным взрывом смело дюжину бесов, а самого Кулио ударной волной бросило на асфальт.

Но рогатики и не думали отступать. Место павших заняли новые, и кольцо вновь сомкнулось.

— Всех убью, один останусь, — предупредил Кулио краснорожую свору, поднимаясь на ноги.

Неизвестно, как он собирался сдержать обещание: до первого ряда бесов теперь оставалось метров пять, и стрелять из тяжелого оружия с такого расстояния было равноценно самоубийству…

Над головами раздался гул, стекла в окрестных домах затряслись. Воздух над площадью стал холодным и колючим, а через секунду с неба упала черная тень, разбросав нечисть во все стороны.

На перекрестке приземлился космический корабль. Серебристая обшивка еще дымилась от прохода через атмосферу, поляризационные стекла иллюминаторов быстро светлели, в соплах тихонько шелестела плазма.

— Безро! — воскликнул Кулио и припустил к звездолету.

Бесы, поняв, что награда уходит прямо у них из-под пятаков, отчаянно взревели и бросились наперерез.

Шлюз с шипением отворился. По телескопическому трапу сошел командарм Безро — инспектор отдела ссылок в отсталые миры.

Он быстро оценил ситуацию. Обернулся и крикнул в глубь корабля:

— Коваль, ну-ка шарахни по рогатым! Только не гравитатором, ты так полгорода разнесешь. Что? Нет, и нейтронной не надо… Да потому что здесь сила тяжести другая, Коваль! Как так? Что значит — гравиметрика? Слушай, это твоя обязанность знать что-то, а я командовать научен, ясно? Плазму тебе в печенку! Да шарахни уже хоть чем-нибудь!

Коваль шарахнул. Космический корабль класса «параллелоид», развернулся на сто восемьдесят, и из пушки с глухим чпоком вылетел снаряд. Воздух за спиной Кулио словно бы стал плотнее, очертания зданий и преследователей исказились, и через мгновение толпу бесов смело ударной волной, как букашек из пожарного гидранта.

Кулио споткнулся, грохнулся на карачки прямо перед Безро.

— Вадоыз’чуууКдадаррр, ыэзэтибука? — Командарм недовольно встряхнул нашейный переводчик. — Я чисто для проформы спрошу: это ты так планету спасаешь?

Кулио угукнул и, не вставая с четверенек, проворно заполз по трапу в космолет. Безро хмыкнул, поглядел на раскуроченную автобусную остановку и зашагал следом.

Шлюз закрылся. Корабль с гулом унесся ввысь…

Восемнадцать часов биосонарного сна с параллельным молекулярным массажем мозга слегка привели Кулио в чувство. Легче ему от этого не стало, но теперь он хотя бы не напоминал понаехавшего в нерезиновую гастарбайтера с тяжелым ручным оружием и лишними промилле в крови.

Кулио выбрался из барокамеры, уселся в кресло и нахмурился, закинув руки за голову. Мрачные мысли поплыли в его сознании, отвлекая и не давая спокойно обдумать всё, разложить по полочкам. Одно было ясно точно: Братство он потерял. И произошло это по его вине.

Дверь с шипением открылась. В каюту с чашкой кофе и свежими газетами зашел Безро.

— Очухался?

Кулио угрюмо посмотрел на него исподлобья и жестом потребовал чашку. В горле пересохло, язык не ворочался.

— Биосонар от бодуна не спасает, сам знаешь, — усмехнулся Безро, протягивая кофе.

Кулио, сморщившись, приподнялся в кресле и сделал пару глотков обжигающего напитка. Процедил сквозь зубы:

— Так и не научился готовить приличный кофе, командарм?

— Пошел ты, — беззлобно откликнулся Безро. — Во-первых, кое-кто забыл сердечно поблагодарить меня за спасенную шкуру. Во-вторых, неужели кое-кому не интересна причина, по которой я вообще ее спас?

— Во-первых, спасибо. Во-вторых, нет. А в-третьих, мне не удалось спасти Землю, Безро. Как раз наоборот. Так что ты поторопился.

Безро задумчиво посмотрел на россыпь звезд, мерцающих в иллюминаторе.

— На этой идиотской планетке настали темные времена, — командарм почему-то хитро взглянул на Кулио и добавил: — Неудачник.

Кулио выдержал взгляд.

— Ладно, — сдался он. — Колись, чего прилетел?

— Не знаю, — пожал плечами Безро. Надел очки и зашуршал прессой. — Сказали: доставить. Вот и прилетел.

— Кто сказал?

— Догадайся.

— Кто? — повысил голос Кулио.

— Президент, — промурлыкал Безро.

Кулио охнул, встал с кресла и с замиранием сердца прошептал:

— Я что… помилован?

— Может быть, — сказал Безро, перелистывая страницы. — Не знаю. Вводная была: доставить.

Кулио снова помрачнел, вернулся в кресло.

— Я же мир так и не спас, — сказал он. — Хотя пытался, честное слово, Безро.

Безро выглянул из-за газеты.

— Совсем забыл спросить: а где шайка чокнутых товарищей, которые помогали тебе, кхм, в добром начинании?

Кулио опустил голову.

— Там они остались, — мотнул он головой в сторону предполагаемой Земли. — Типа, мы разделились и должны были окружить врага.

Безро внимательно посмотрел на него.

— Как учили, — злобно сказал Кулио. — Помнишь, на третьем курсе ты же сам мне тактику читал и на зачете еще песочил знатно. Прием под названием «Центаврийская дуга». Я одним из твоих лучших курсантов был, между прочим.

— Да, — согласился Безро, — ты был одним из лучших.

Они помолчали.

— Слушай, — сказал, наконец, Кулио, — а где мы сейчас?

Страницы: «« « ... 1617181920212223 » »»