Гарри Поттер и узник Азкабана Роулинг Джоан Кэтлин
— Зачем же вам нужен такой старый кусок пергамента? — спросил он. — Может быть, я… выброшу его? Он потянулся рукой к огню.
— Нет! — выкрикнул Гарри.
— Так! — Злей раздул ноздри. — Ещё один памятный подарок от мистера Уэсли? Или — что-то другое? Письмо, написанное невидимыми чернилами? А может быть — инструкции, как пробраться в Хогсмёд, минуя дементоров? Гарри моргнул. Злей блеснул глазами.
— Дайте-ка взглянуть, дайте-ка взглянуть, — забормотал он, доставая палочку и раскладывая карту на столе. — Открой свой секрет! — приказал он, коснувшись пергамента палочкой. Ничего не произошло. Гарри сцепил пальцы, чтобы они не тряслись.
— Покажись! — сказал Злей, с силой стукнув по карте. Лист остался пустым. Гарри глубоко вдыхал и выдыхал, стараясь успокоиться.
— Профессор Злодеус Злей, преподаватель этой школы, приказывает тебе выдать информацию, которую ты скрываешь! — Злей хлестнул карту палочкой. На гладкой поверхности пергамента стали появляться слова, быстро, как будто их писала чья-то невидимая рука.
«Мистер Луни шлёт профессору Злею свои наилучшие пожелания и умоляет его держать свой противоестественно огромный нос подальше от чужих дел.»
Злей застыл. Гарри, совершенно ошарашенный, взирал на сообщение. Но карта ещё не всё сказала. Под первым сообщением появилось второе. «Мистер Рогалис желает выразить своё согласие с мнением мистера Луни и хотел бы добавить, что профессор Злей — невообразимый придурок.» Всё это было бы смешно, когда бы не было печально. А карта продолжала писать: «Мистер Мягколап не может не поделиться своим изумлением, что подобный идиот вообще умудрился стать профессором.» Гарри в ужасе закрыл глаза. Когда он снова открыл их, карта дописала свои последние слова: «Мистер Червехвост желает профессору Злею хорошего дня и настоятельно рекомендует ему вымыть голову.» Гарри приготовился встретить удар.
— Ну… — просипел Злей. — С этим мы разберёмся… Он прошёл к камину, выхватил из банки на каминной полке пригоршню сверкающего порошка и швырнул его в огонь.
— Люпин! — позвал Злей. — Надо поговорить!
Бесконечно изумлённый, Гарри увидел, как в языках пламени возникла чья-то быстро вращающаяся фигура. Через пару секунд из камина вылез профессор Люпин, отряхивая на ходу пепел с драной робы.
— Звали, Злодеус? — мягко поинтересовался Люпин.
— Разумеется, — Злей направился обратно к столу, и его лицо было искажено от ярости. — Я только что велел Поттеру вывернуть карманы. И нашёл вот это. Злей показал пергамент, где всё ещё сияли заявления господ Луни, Червехвоста, Мягколапа и Рогалиса. Странное, замкнутое выражение повисло на лице у Люпина.
— Что скажете? — спросил Злей. Люпин продолжал молча смотреть на карту. У Гарри создалось впечатление, что Люпин что-то очень быстро вычисляет про себя.
— Ну? — снова спросил Злей. — Этот пергамент очевидно полон чёрной магии. А это — ваша епархия, Люпин. Как вы думаете, где Поттер мог взять такую вещь? Люпин поднял глаза и, быстрым полувзглядом в сторону Гарри, подал ему знак не вмешиваться.
— Полон чёрной магии? — успокаивающим тоном повторил он. — Вы и правда так думаете, Злодеус? По-моему, это просто кусок пергамента, который оскорбляет всякого, кто захочет прочитать его. Детские шуточки… вряд ли это опасно. Видимо, Гарри купил его в хохмазине…
— Да что вы? — съязвил Злей. У него даже челюсти свело от гнева. — Думаете, такие вещи продаются в хохмазине? А вам не кажется, что он получил это непосредственно от производителя? Гарри совсем не понимал, о чём говорит Злей. Люпин, судя по всему, тоже.
— Вы имеете в виду, от Червехвоста или кого-то из этих господ? — уточнил он. — Гарри, ты знаком с кем-либо из них?
— Нет, — быстро ответил Гарри.
— Видите, Злодеус? — Люпин повернулся к Злею. — Мне кажется, эта вещь от Зонко… Как по заказу, в кабинет ворвался Рон. Он страшно запыхался и остановился как вкопанный у самого стола Злея, прижимая ребро ладони к груди и через силу выговаривая слова:
— Эту — штуку — дал — Гарри — я, — задыхался он. — Купил… у… Зонко… сто… лет… назад…
— Вот видите! — воскликнул Люпин, хлопнув в ладоши и с радостным видом оглядывая присутствующих. — Всё и прояснилось! Злодеус, вы позволите мне взять это с собой? — он свернул карту в трубочку и сунул к себе под робу. — Гарри, Рон, пойдёмте со мной, я хочу вам кое-что сказать про сочинение о вампирах… извините нас, Злодеус… Выходя из кабинета, Гарри не осмелился взглянуть на Злея. Они с Роном и Люпином молча поднялись в вестибюль. Потом Гарри повернулся к Люпину.
— Профессор, я…
— Не нужно никаких объяснений, — прервал его Люпин. Он окинул быстрым взглядом пустынный вестибюль и понизил голос. — Так уж случилось… Мне известно, что много лет назад эта карта была конфискована мистером Филчем. Да-да, я знаю, что это именно карта, — подтвердил он, глядя на изумлённые лица мальчиков. — Я не хочу знать, как она попала к вам. В то же время я глубоко потрясён, что вы не отдали её преподавателям. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда ученик потерял бумагу с ценной информацией. И я не могу отдать тебе эту карту, Гарри.
Гарри ожидал такого поворота событий, но слишком хотел узнать подробности, чтобы протестовать.
— Почему Злей подумал, что я получил эту карту от производителя?
— Потому что… — Люпин помедлил, — потому что один из изготовителей этой карты очень хотел бы выманить тебя из школы. Ему бы это показалось страшно забавным.
— Вы их знали? — Гарри был под большим впечатлением.
— Мы встречались, — коротко ответил Люпин. Он смотрел на Гарри очень серьёзно.
— Не жди от меня, Гарри, что я буду бесконечно покрывать твои проделки. Я не могу заставить тебя принимать Сириуса Блэка всерьёз. Но мне казалось, что, то, что ты слышишь, когда к тебе приближаются дементоры, должно было бы сильнее подействовать на тебя. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни в обмен на твою. И это плохой способ отблагодарить их — ставить на кон такую жертву против пары волшебных игрушек. Он ушёл, оставив Гарри с таким ужасным ощущением, какого у него не было даже в кабинете у Злея. Медленно, они с Роном стали взбираться по лестнице. Проходя мимо одноглазой ведьмы, Гарри вспомнил, что оставил под ней плащ-невидимку — но сейчас он не осмелился бы спуститься за ним.
— Это я виноват, — прерывисто сказал Рон. — Я уговорил тебя пойти. Люпин прав, это глупо, мы не должны были… Он умолк. Они добрели до коридора, где вышагивали тролли-охранники. Навстречу ребятам шла Гермиона. Одного взгляда на её лицо было достаточно, чтобы понять — она знает о случившемся. У Гарри защемило сердце — неужели она сказала профессору Макгонаголл?
— Пришла позлорадствовать? — свирепо рыкнул Рон, когда девочка остановилась перед ними. — Или будешь читать мораль?
— Нет, — ответила Гермиона. Она держала в руках письмо, и губы у неё дрожали. — Я просто подумала, что вы должны знать… Огрид проиграл дело. Конькура казнят.
Глава 15. Квидишный финал
— Он… прислал вот это, — Гермиона протянула письмо. Гарри взял в руки влажный пергамент. Чернила настолько сильно расплылись в тех местах, куда упали огромные капли слёз, что иногда было почти невозможно разобрать слова. «Дорогая Гермиона! Мы проиграли. Мне разрешили отвезти его назад в „Хогварц“. День казни пока не назначен. Коньке очень нравится в Лондоне. Я никогда не забуду, сколько ты для нас сделала. Огрид»
— Они не могут так поступить, — неверяще прошептал Гарри. — Не могут. Конькур не опасен.
— Отец Малфоя совсем запугал комитет, и им пришлось пойти на это, — Гермиона вытерла глаза. — Вы же знаете, какой он. А комитет — кучка слабоумных старых дураков, их легко запугать. Конечно, можно подавать аппеляцию, так оно и будет… Но у меня, честно говоря, нет никаких надежд… Аппеляция ничего не изменит.
— Нет, изменит, — яростно выпалил Рон. — На этот раз тебе не придётся заниматься этим одной, Гермиона. Я помогу.
— О, Рон! Гермиона бросилась на шею к Рону и, совершенно не владея собой, разрыдалась. Рон, в ужасе от происходящего, неловко хлопал её по макушке. Наконец, Гермиона отстранилась.
— Рон, мне, правда, очень-очень жалко Струпика… — всхлипывала она.
— О!.. Ну… Он был уже старый, — Рон испытывал глубочайшее облегчение от того, что его выпустили. — И вообще от него было мало проку. А потом, кто знает, может, мне теперь мама с папой купят сову.
Меры безопасности, введённые после второго вторжения Блэка, не давали Гарри, Рону и Гермионе никакой возможности навещать Огрида по вечерам. Поговорить с ним можно было только на уроке по уходу за магическими существами. Огрид был потрясён приговором и, казалось, ничего не ощущал.
— Всё я виноват. Как язык проглотил. Они сидят вокруг, в чёрных робах, все дела, а я… бумажки роняю, даты забываю, ну, эти… которые ты для меня выписала, Гермиона. А потом встал Люциус Малфой, говорил речь, а комитет так всё и сделал, как он сказал…
— Можно же ещё подать аппеляцию! — с чувством выкрикнул Рон. — Погоди, не сдавайся, мы над этим работаем! Они в это время шли к замку вместе с остальными ребятами. Впереди, рядом с Краббе и Гойлом, шагал Малфой. Он постоянно оглядывался, издевательски смеясь.
— Всё без толку, Рон, — печально вздохнул Огрид, когда они подошли к парадной лестнице. — Комитет-то у Люциуса Малфоя в кармане. Мне одно осталось — скрасить Коньке последние деньки. Это мой долг… Огрид поспешно отвернулся и пошёл к своей хижине, зарыв лицо в носовой платок.
— Смотрите, как мы разнюнились! Малфой, Краббе и Гойл стояли в дверях замка и всё слышали.
— Видели когда-нибудь что-либо более жалкое? — процедил Малфой. — И это называется учитель!
Гарри с Роном бросились на Малфоя, но Гермиона их опередила и — ХРЯСЬ! — со всей силы врезала Малфою по физиономии. Малфой пошатнулся. Гарри, Рон, Краббе и Гойл застыли, как громом поражённые. Гермиона снова замахнулась.
— Не смей называть Огрида жалким, ты… мерзкий… злобный…
— Гермиона! — слабым голосом воскликнул Рон и попытался отвести руку девочки.
— Уйди, Рон! Гермиона выхватила волшебную палочку. Малфой отпрянул. Краббе и Гойл парализованно ждали приказаний.
— Пошли отсюда, — буркнул Малфой, и через секунду все трое уже исчезли в коридоре, ведущем в подземелье.
— Гермиона! — снова воскликнул Рон. В голосе звучало удивление, смешанное с восхищением.
— Гарри, пожалуйста, побей его в финале! — звенящим голосом попросила Гермиона.
— Побей, прошу тебя, я не перенесу, если «Слизерин» выиграет!
— Нам пора на заклинания, — Рон всё ещё таращил глаза на Гермиону. — Пошли.
Они спешно поднялись вверх по мраморной лестнице к кабинету профессора Флитвика.
— Опаздываем, мальчики! — укорил профессор, когда Гарри открыл дверь в класс. — Заходите быстрее, доставайте палочки, сегодня мы экспериментируем с Хахачарами, мы уже разделились на пары… Гарри с Роном торопливо прошли к столу в задней части класса и открыли рюкзаки. Рон оглянулся.
— А куда делась Гермиона? Гарри тоже оглянулся. Гермиона не вошла вместе с ними в класс, хотя Гарри был абсолютно уверен, что, когда он открывал дверь, она стояла у него за спиной.
— Странно, — Гарри уставился на Рона. — Может… может, она пошла в туалет… или ещё куда? Но Гермиона так и не появилась на уроке.
— А ведь ей бы тоже не повредили Хахачары, — сказал Рон уже после урока, когда класс отправился на обед, причём все улыбались до ушей — Хахачары поселили в них чувство безграничного довольства жизнью. Гермиона не пришла и на обед. К тому времени, как Гарри с Роном доели яблочный пирог, действие чар стало потихоньку выветриваться, и мальчики забеспокоились.
— Как ты думаешь, Малфой ничего не мог с ней сделать? — тревожно спросил Рон. Они стремительными шагами поднимались в гриффиндорскую башню.
Миновав троллей-охранников и назвав Толстой Тёте пароль («сплетница»), они через отверстие за портретом проникли в общую гостиную. За столом, уронив голову на учебник арифмантики, спала Гермиона. Мальчики сели по обе стороны от неё. Гарри слегка толкнул Гермиону и разбудил её.
— Чт… что такое? — Гермиона вскинула голову и дико огляделась по сторонам. — Уже пора? А какой… какой сейчас урок?
— Прорицание, но оно ещё через двадцать минут, — ответил Гарри. — Гермиона, почему ты не была на заклинаниях?
— Что?! О, нет! — вскричала Гермиона. — Я забыла!
— Как ты могла забыть? — поразился Гарри. — Ты дошла с нами до дверей класса!
— Не могу поверить! — застонала Гермиона. — Профессор Флитвик очень сердился? Это всё Малфой, я думала о нём и перестала соображать!
— Знаешь что, — Рон поглядел на громадный учебник арифмантики, служивший Гермионе подушкой, — по-моему, ты надорвалась. Ты на себя слишком много взвалила.
— Ничего подобного! — Отбросив со лба волосы, девочка беспомощно озиралась в поисках своего рюкзака. — Просто я всё перепутала! Я лучше пойду извинюсь перед профессором Флитвиком… Встретимся на прорицаниях!
Гермиона догнала их через двадцать минут у подножия раздвижной лестницы, ведущей в класс прорицаний. Бедняжка выглядела совершенно потерянной.
— Как же я могла пропустить Хахачары! Ведь они будут на экзамене; профессор Флитвик намекнул мне на это! Они вскарабкались по лестнице в душную полутёмную комнату.
На столиках, отливая загадочным светом, стояли хрустальные шары, наполненные перламутрово-белым дымом. Гарри, Рон и Гермиона сели за один, сильно расшатанный, столик.
— А я думал, хрустальные шары начнутся только в следующем семестре, — пробормотал Рон, осторожно оглядываясь — нет ли рядом профессора Трелани.
— Зато хиромантия кончилась, — пробормотал в ответ Гарри. — А то я уже устал — она, как посмотрит на мою ладонь, всякий раз зажмуривается!
— Доброго вам всем дня! — изрёк знакомый мистический голос. Далее, как обычно, последовал театральный выход профессора Трелани из полумрака. Парватти и Лаванда задрожали от восторга. Их лица были подсвечены молочным сиянием хрустального шара.
— Я решила, что нам следует заняться хрустальными шарами раньше, чем мы планировали, — Профессор Трелани уселась спиной к огню и обвела глазами класс. — Парки уведомили меня, что эта тема будет у вас на экзаменах в июне, и я хочу дать вам как можно больше практических занятий. Гермиона фыркнула.
— Скажите, пожалуйста!.. «Парки уведомили её»!.. А кто даёт темы для экзаменов? Сама и даёт! Потрясающее предсказание! — Гермиона даже не потрудилась понизить голос. Гарри и Рон подавили смешки. Трудно сказать, услышала их профессор Трелани или нет — её лицо скрывалось в тени. Однако, она продолжила свою речь так, словно ничего не слышала:
— Гадание на хрустальном шаре — особое, тонкое искусство. Я не ожидаю от вас, что с первого же взгляда в бесконечные глубины Шара вы сможете Видеть. Мы начнём с релаксации сознания и вашего наружного зрения, — Рон неуправляемо захихикал и был вынужден засунуть в рот кулак, — чтобы прояснить внутреннее зрение и подсознание. Если же нам повезёт, то некоторые из вас начнут Видеть уже на этом занятии. Занятие началось. Гарри чувствовал себя до крайности глупо. Он бессмысленно глядел в хрустальный шар, стараясь ни о чём не думать, в то время как в голове отчётливо проносилось: «какая чушь». Рон то и дело хихикал, а Гермиона цокала языком, и это ещё больше мешало сосредоточиться.
— Видите что-нибудь? — Гарри уже целых пятнадцать минут молча таращился в шар.
— Ага. В столе кто-то прожёг дырку, — показал Рон. — Свечкой, наверно.
— Пустая трата времени, — прошипела Гермиона. — Лучше бы я занималась чем-нибудь полезным. Поучила бы Хахачары, например… Мимо прошелестела профессор Трелани.
— Кому-нибудь нужна помощь в интерпретации расплывчатых предзнаменований Шара? — промурлыкала она под звякание украшений.
— Мне помощь не нужна, — шепнул Рон. — и так всё ясно. Сегодня вечером будет густой туман.
Гарри с Гермионой заржали. Все головы повернулись к ним. Парватти и Лаванда были глубоко шокированы.
— Что такое, в самом деле! — воскликнула профессор Трелани. — Вы нарушаете вибрацию сигналов грядущего! — Она подошла к их столику и вгляделась в шар. У Гарри упало сердце. Он легко мог предугадать, что сейчас будет…
— Здесь что-то есть! — шёпотом воскликнула профессор Трелани, приблизила лицо к шару, и он дважды отразился в огромных очках. — Что-то движется… но что? Готов держать пари на всё, что у меня есть, включая «Всполох», подумал Гарри — что бы там ни двигалось, оно несёт недобрую весть.
— Мой дорогой… — выдохнула профессор Трелани, взглядывая на мальчика. — Он здесь, отчётливее, чем когда-либо… Мой дорогой, к тебе подбирается, всё ближе и ближе… Сгу…
— Ради всего святого! — громко оборвала её Гермиона. — Опять этот идиотский Сгубит! Профессор Трелани подняла на Гермиону огромные глаза. Парватти шепнула что-то Лаванде, и они обе гневно воззрились на Гермиону. Профессор Трелани выпрямилась, источая нескрываемую ярость.
— С сожалением вынуждена признать, что, с самого первого момента твоего появления на моих занятиях, моя дорогая, стало очевидно, что тебе не даровано то, чего требует благородное искусство предсказания судеб. В самом деле, у меня ни разу ещё не было ученицы с таким приземлённым мышлением. Последовало минутное молчание. А затем…
— И очень хорошо! — Гермиона вдруг встала и запихнула «Растуманивание будущего» в рюкзак. — Отлично! — повторила она, перебрасывая рюкзак через плечо. При этом она чуть не сшибла Рона с пуфика. — Я умываю руки! Я ухожу! Под изумлёнными взглядами всего класса Гермиона прошагала к люку, открыла его ногой и слезла вниз. Прошло несколько минут, прежде чем класс успокоился. Профессор Трелани совершенно позабыла о Сгубите. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона и, тяжело дыша, поплотнее укуталась в газовую шаль.
— Оооооо! — внезапно закричала Лаванда. Все вздрогнули. — Ооооо, профессор Трелани, я только что вспомнила! Вы ведь видели, как она уходит! Помните, профессор? «В районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда»! Вы знали об этом давным-давно, профессор! Профессор Трелани, с влажными от благодарности глазами, одарила её улыбкой.
— Да, моя дорогая, я действительно знала, что мисс Грэнжер покинет нас. И всё же, мы всегда надеемся, что могли неверно истолковать Знаки… Должна признаться, Внутренний Глаз — это тяжкий крест!.. Лаванда и Парватти благоговейно внимали её словам. Они подвинулись, и профессор Трелани села к ним за столик.
— Ну и денёк у Гермионы, да? — пробормотал Рон с каким-то недоверчивым восхищением.
— Да уж…
Гарри глядел в хрустальный шар, но ничего, кроме кружащего белого дыма, не видел. Неужели профессор Трелани снова узрела Сгубита? Этого ему только не хватало — ещё одного несчастного случая! Как раз перед квидишным финалом. В пасхальные каникулы особо отдохнуть не удалось. Им ещё никогда не задавали столько домашней работы. Невилль Лонгботтом был близок к нервному расстройству, да и не только он один.
— И это называется каникулы! — взвыл как-то Симус Финниган. — Экзамены ещё неизвестно когда! Что они с нами делают?!
Но, никому не приходилось работать так много, как Гермионе. Даже без прорицания, она изучала больше предметов, чем кто-либо другой. По вечерам она покидала общую гостиную последней, а по утрам приходила в библиотеку первой; под глазами у неё пролегли тени, такие же глубокие, как у Люпина, и вообще, Гермиона постоянно находилась на грани истерики.
Поиск информации для аппеляции по делу Конькура Рон взял на себя. В свободное от домашних заданий время он просматривал множество толстенных книг: «Карманный справочник по психологии гиппогрифов», «Птица или зверь: трактат о жестокости гиппогрифов»… Рон был так погружён в это занятие, что даже забывал прогонять от себя Косолапсуса. Гарри каждый день приходилось выкраивать время для занятий в перерывах между тренировками и бесконечными обсуждениями тактики боя с Древом. Матч «Гриффиндор»— «Слизерин» должен был состояться в первую же субботу после пасхальных каникул. «Слизерин» лидировал в турнире со счётом двести очков ровно. А это означало (о чём неустанно напоминал Древ), что гриффиндорцам для получения кубка нужно было выиграть матч, набрав более двухсот очков. Это также означало, что вся ответственность за выигрыш практически полностью ложилась на Гарри, так как поимка Проныры приносила сто пятьдесят очков.
— Не забудь, ты начинаешь ловить Проныру, только когда мы наберём больше пятидесяти очков, — твердил Древ. — Только когда у нас будет больше пятидесяти очков, Гарри, иначе мы выиграем матч, но не получим кубок. Ты понял меня, да? Лови Проныру, только когда…
— Я ПОНЯЛ, ОЛИВЕР! — заорал Гарри.
В «Гриффиндоре» все думали только о матче. Колледж не завоёвывал квидишного кубка со времён легендарного Чарли Уэсли (второго по старшинству брата Рона). И всё же, никто так страстно не желал выиграть, как сам Гарри. Их вражда с Малфоем достигла своего апогея. Малфой не мог пережить унижения от того, что его забросали грязью в Хогсмёде и был в ярости, что Гарри удалось увильнуть от наказания. Гарри, в свою очередь, не забыл попытки Малфоя вывести его из игры во время матча с «Равенкло». Теперь же его решимость поквитаться с Малфоем на глазах у всей школы подогревала история с Конькуром. Никогда раньше в преддверии матча атмосфера не бывала так накалена. К концу каникул напряжённость между игроками команд, равно как и остальными учениками колледжей, грозила взрывом. В коридорах вспыхивали мелкие ссоры. Кульминация наступила, когда четвероклассник из «Гриффиндора» и шестиклассник из «Слизерина» попали в больницу с проросшими из ушей побегами лука-порея. Для Гарри это время было особенно тяжёлым. Он не мог выйти из класса без того, чтобы какой-нибудь слизеринец не подставил ему подножку; Краббе и Гойл повсюду преследовали его, вырастая как из-под земли, и разочарованно удалялись, увидев, что он не один. Древ приказал никуда не отпускать Гарри без сопровождения, на случай, если слизеринцы попытаются вывести его из строя. Весь колледж с энтузиазмом взялся за это поручение, и Гарри нередко опаздывал на уроки из-за того, что в окружении громадной, оживлённо болтающей толпы можно было передвигаться только в очень медленном темпе. Сам Гарри больше беспокоился о «Всполохе». В перерывах между тренировками он надёжно запирал метлу в сундуке и на переменах часто прибегал проверить, на месте ли она. Вечером накануне матча в гриффиндорской башне замерла вся обычная деятельность. Даже Гермиона отложила учебники.
— Не могу сосредоточиться, — пожаловалась она.
Кругом было очень шумно. Фред с Джорджем от напряжения вели себя ещё более буйно, чем обычно. Оливер Древ сидел в уголке над макетом квидишного поля, волшебной палочкой передвигал по нему маленькие фигурки и бормотал что-то себе под нос. Ангелина, Алисия и Кэтти истерично хохотали над шуточками близнецов. Гарри сидел в сторонке рядом с Роном и Гермионой и старался не думать о завтрашнем дне — всякий раз, как он о нём думал, появлялось чувство, будто что-то огромное стремится вылезти у него из живота.
— Всё будет хорошо, — успокаивала Гермиона, хотя вид у неё при этом был испуганный.
— У тебя же «Всполох»! — убеждал Рон.
— Да… — отвечал Гарри, все внутренности которого выворачивались наизнанку. Он с облегчением воспринял неожиданно раздавшийся приказ Древа:
— Команда! Спать!
Спал Гарри очень плохо. Сначала ему снилось, что он проспал, и что Древ вопит на него: «Ты где был?! За тебя пришлось играть Невиллю!» Потом снилось, что Малфой и остальные слизеринцы прилетели на матч на драконах. Гарри мчался на огромной скорости, пытаясь уйти от языков пламени, вырывающихся из пасти малфоевого чудовища, и вдруг понял, что забыл взять «Всполох». Он начал падать и, вздрогнув, проснулся.
Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри осознал, что матча ещё не было, что он благополучно лежит в постели и что слизеринской команде вряд ли разрешат летать на драконах. Ужасно хотелось пить. Насколько мог тихо, он слез с кровати и направился к столику у окна, на котором стоял серебряный кувшин с водой. Во дворе было очень тихо. Ни малейшего дуновения ветра; верхушки деревьев Запретного леса стояли не шелохнувшись; Дракучая ива недвижно уронила ветви и выглядела вполне безобидно. Да, условия для игры самые подходящие. Гарри поставил на место чашу и собирался уже вернуться в постель, как вдруг его взгляд уловил какое-то движение. По серебристому газону крался зверь. Гарри метнулся к прикроватному столику, схватил очки, нацепил их и бросился назад к окну. Только не Сгубит — только не сейчас — не перед самым матчем… Он стал оглядывать двор и, после минуты пристального наблюдения, обнаружил животное. Оно уже приближалось к опушке Запретного леса… Это вовсе не Сгубит… это кот… Гарри с облегчением вцепился руками в подоконник, когда узнал бутылочный ёршик хвоста. Это же просто Косолапсус… Просто Косолапсус или?… Гарри прищурился, прижав нос к стеклу. Косолапсус резко остановился. Гарри был уверен, что на фоне чёрных деревьев рядом с котом движется кто-то ещё. И тут он появился — гигантский, косматый, чёрный пёс. Он воровато крался по газону, а Косолапсус трусил следом. Гарри непонимающе уставился на них. Что бы это значило? Если Косолапсус тоже видит пса, как может этот самый пёс быть знамением Гарриной смерти?
— Рон! — зашипел Гарри. — Рон! Проснись!
— У?
— Мне нужно, чтобы ты сказал, видишь ли ты кое-что?…
— Темно же, Гарри, — спросонок тяжело ворочая языком, отозвался Рон. — О чём это ты?
— Да вот же!..
Гарри снова выглянул в окно. Ни Косолапсуса, ни собаки больше не было. Гарри вскарабкался на подоконник и вгляделся в темноту под самыми стенами замка, но звери исчезли. Куда? Раздалось громкое сопение — Рон опять заснул. Настало утро, и Гарри вместе со своей командой под бурные аплодисменты вошёл в Большой зал. Когда Гарри понял, что аплодисменты раздаются не только от их собственного стола, но и от столов «Хуффльпуффа» и «Равенкло», то не смог сдержать довольной, от уха до уха, улыбки. От слизеринского стола неслось злобное шипение. Гарри заметил, что Малфой сегодня гораздо бледнее обыкновенного. Во всё время завтрака Древ неустанно заставлял свою команду есть, хотя сам не проглотил ни кусочка. Потом — вся школа ещё сидела за столами — он погнал ребят на поле, чтобы «оглядеться». Гриффиндорская команда покинула Большой зал тоже под аплодисменты.
— Удачи, Гарри! — крикнула вслед Чу. Гарри почувствовал, что неудержимо краснеет.
— Что ж! Ветра нет… солнце чересчур яркое, могут быть проблемы с видимостью, имейте в виду… земля достаточно твёрдая, это хорошо, быстрее взлетите… Древ в сопровождении своих игроков расхаживал по полю и дотошно осматривал всё вокруг. Наконец, стало видно, как вдалеке распахнулись двери замка, и оттуда потоком хлынули школьники.
— В раздевалку, — лаконично приказал Древ.
Переодеваясь в малиновые робы, они не разговаривали друг с другом. Гарри интересовало, все ли чувствуют себя так же, как и он: как будто съели на завтрак что-то чрезвычайно вертлявое. Казалось, не прошло и секунды, а Древ уже говорил: «Окей, время, выходим…» Они вышли на поле. С трибун волной хлынули крики. Три четверти присутствующих надели на робы малиновые розетки, размахивали малиновыми флагами с изображением гриффиндорского льва и потрясали плакатами «ДАЁШЬ „ГРИФФИНДОР“ и „КУБОК — ЛЬВАМ!“ За слизеринскими кольцами, однако, сидело сотни две ребят в зелёном; у них на флагах сверкала серебром слизеринская змея. Профессор Злей восседал в переднем ряду, тоже в зелёном и с очень мрачной улыбкой на устах.
— Выходят гриффиндорцы! — завопил Ли Джордан, как обычно, выступавший коментатором. — Поттер, Бэлл, Джонсон, Спиннет, Уэсли, Уэсли и Древ. В последние несколько лет прочно закрепившая за собой репутацию лучшей команды «Хогварца»…
Комментарий Ли потонул в воплях «Бууу!», понёсшихся со слизеринского конца.
— И вот выходят слизеринцы под предводительством капитана Флинта! Он изменил порядок построения — теперь команда выстроена по росту, а не по профессионализму игроков… Опять «бууу!» от болельщиков «Слизерина». Гарри подумал, что Ли, похоже, прав. Малфой был самым маленьким игроком в команде; остальные были гренадерского роста.
— Капитаны, пожмите друг другу руки! — сказала мадам Самогони. Флинт и Древ сошлись и с силой пожали друг другу руки; выглядело это так, как будто они пытаются сломать один другому пальцы.
— По мётлам! — скомандовала мадам Самогони. — Три… два… один… Звук свистка потерялся в рёве толпы. Четырнадцать мётел как одна взмыли в воздух. Ветер отбросил волосы со лба Гарри; волнение оставило его, сменившись восторгом полёта; он огляделся, увидел Малфоя, севшего ему на хвост, и спокойно полетел искать Проныру.
— Мяч у «Гриффиндора», Алисия Спиннет ведёт Кваффл прямо к слизеринским кольцам, отлично работает Алисия! О, нет! — Кваффл перехватывает Уоррингтон из команды «Слизерина», Уоррингтон проносится по полю — ШМЯК! — великолепную работу с Нападалой показал Джордж Уэсли, Уоррингтон упускает Кваффл, мяч подхватывает… Джонсон, «Гриффиндор» вновь владеет мячом, давай, Ангелина! — она красиво обходит Монтегю — ниже голову, Ангелина, это же Нападала! — ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! «ГРИФФИНДОР» ОТКРЫВАЕТ СЧЁТ — ДЕСЯТЬ: НОЛЬ! На краю поля Ангелина гордо рассекала воздух; малиновое море под ней всячески выражало свой восторг…
— ОЙ! Ангелина чуть не свалилась с метлы — в неё врезался Маркус Флинт.
— Извиняюсь! — крикнул Флинт в ответ на недовольные вопли снизу. — Я её не заметил! Через мгновение Фред Уэсли стукнул Флинта клюшкой по затылку. Флинт ткнулся носом в древко собственной метлы. Из носа пошла кровь.
— Ну-ка хватит! — завопила мадам Самогони, мгновенно оказавшаяся между ними. — Пенальти «Гриффиндору» за непреднамеренное нападение на Охотника этой команды! Пенальти «Слизерину» за преднамеренное нападение на Охотника этой команды!
— Да бросьте вы, мисс! — взвыл Фред, но мадам Самогони дунула в свисток, и Алисия вылетела вперёд для штрафного удара.
— Давай, Алисия! — заверещал Ли в тишине, повисшей над стадионом. — ЕСТЬ! ОНА ЗАБИЛА! ДВАДЦАТЬ: НОЛЬ В ПОЛЬЗУ «ГРИФФИНДОРА»!
Гарри резко развернул «Всполох», чтобы посмотреть на Флинта. Тот подлетал, чтобы бить пенальти, кровь всё ещё текла у него из носа. Древ, сжав челюсти, завис перед кольцами «Гриффиндора».
— Конечно, Древ превосходный вратарь! — сообщил публике Ли Джордан, пока Флинт дожидался свистка мадам Самогони. — Превосходный! Его очень трудно обыграть — ужасно трудно — ЕСТЬ! — ГЕНИАЛЬНО! — ОН ВЗЯЛ МЯЧ! Успокоившись, Гарри отлетел в сторону, не переставая искать глазами Проныру и одновременно не упуская ни слова из комментария Ли. Очень важно не подпускать Малфоя к Проныре до тех пор, пока «Гриффиндор» не наберёт больше пятидесяти очков…
— «Гриффиндор» владеет мячом, нет, «Слизерин» владеет мячом — нет! — всё-таки «Гриффиндор» владеет мячом, и это Кэтти Бэлл, Кэтти Бэлл ведёт Кваффл, она пересекает поле — А ВОТ ЭТО БЫЛО ПРЕДНАМЕРЕННО! Монтегю, слизеринский Охотник, внезапно появился перед Кэтти и, вместо того, чтобы схватить Кваффл, схватил голову девочки. Кэтти перевернулась в воздухе, ухитрилась удержаться на метле, но выпустила Кваффл. Снова прозвучал свисток мадам Самогони. Она подлетела к Монтегю и стала кричать на него. Через минуту Кэтти забила ещё один штрафной мяч.
— ТРИДЦАТЬ: НОЛЬ! ПОЛУЧИ, БЕСЧЕСТНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ…
— Джордан, если вы не можете комментировать непредвзято…
— Я комментирую как есть, Профессор!
Гарри окатило могучей волной восторга. Он увидел Проныру — мерцающего золотом в каком-то футе от гриффиндорских колец — но его ещё нельзя ловить — а если его увидит Малфой… Изобразив внезапное сосредоточение, Гарри развернул метлу и помчался к слизеринскому краю поля. Трюк сработал. Малфой заспешил следом, явно поверив, что Гарри заметил Проныру… ШШШУХ! Возле правого уха Гарри просвистел Нападала, посланный громадным Отбивалой «Слизерина», Дерриком. Потом снова… ШШШУХ! Второй Нападала задел Гарри по локтю. Приближался второй Отбивала, Боул. Боковым зрением Гарри заметил, что и Боул, и Деррик с воздетыми клюшками с разных сторон надвигаются на него… В последнюю секунду он направил «Всполох» вверх, и Боул с Дерриком столкнулись со страшным треском.
— Ха-хаааа! — зашёлся Ли Джордан, когда оба слизеринских Отбивалы отлетели друг от друга, держась за головы. — Не получилось, мальчики! Надо раньше вставать, чтобы побить «Всполох»! Мяч снова у «Гриффиндора», Кваффл у Джонсон — Флинт не отстаёт от неё — ткни его в глаз, Ангелина! — шутка, профессор, всего лишь шутка — о, нет! — Флинт перехватил мяч и направляется к кольцам «Гриффиндора», давай же, Древ, спасай!.. Но Флинт всё-таки забил гол; со слизеринского конца понеслись восторженные крики, а Ли так отчаянно ругнулся, что профессор Макгонаголл начала отнимать у него волшебный мегафон.
— Извините, профессор, извините! Больше не повторится! Итак, «Гриффиндор» ведёт со счётом тридцать: десять; мяч у «Гриффиндора»…
Гарри ещё ни разу не принимал участия в такой грязной игре. В ярости, что «Гриффиндор» так скоро вырвался вперёд, слизеринцы не раздумывая использовали любые средства, лишь бы заполучить Кваффл. Боул ударил Алисию клюшкой, объяснив это тем, что принял её за Нападалу. В отместку Джордж Уэсли заехал локтем в лицо Боулу. Мадам Самогони назначила обеим командам штрафной, и Древ в очередной раз очень красиво защитил кольца своей команды. Счёт сделался сорок: десять в пользу «Гриффиндора». Проныра тем временем пропал из виду. Малфой не отставал от Гарри, который парил над игрой, следя за золотым мячиком — как только счёт будет больше пятидесяти очков… Кэтти забила гол. Пятьдесят: десять. Фред и Джордж Уэсли кружили вокруг неё, подняв клюшки — на случай, если слизеринцы захотят отомстить. Боул и Деррик воспользовались отсутствием близнецов и послали обоих Нападал в Древа; мячи, один за другим, ударили бедняге в живот, и он завертелся в воздухе, цепляясь за метлу, ловя ртом воздух. Мадам Самогони вышла из себя.
— НЕЛЬЗЯ АТАКОВАТЬ ВРАТАРЯ, ЕСЛИ КВАФФЛ НАХОДИТСЯ ВНЕ ЗОНЫ НАПАДЕНИЯ! — исступлённо кричала она Боулу с Дерриком. — Штрафной удар «Гриффиндору»! И Ангелина забила ещё один гол. Шестьдесят: десять. Через мгновение Фред Усэсли запулил Нападалой в Уоррингтона и вышиб Кваффл у него из рук; Алисия подхватила мяч и отправила в слизеринское кольцо — семьдесят: десять.
Гриффиндорские болельщики охрипли от крика — у «Гриффиндора» шестьдесят очков и, если Гарри сейчас поймает Проныру, кубок взят! Гарри, пролетая высоко над полем, физически ощущал на себе взгляды сотен глаз. Малфой не отставал. И вот Гарри увидел: Проныра сверкнул футах в двадцати над головой. Гарри поднажал — ветер сильнее засвистел в ушах — он протянул руку… Вдруг, совершенно неожиданно, «Всполох» замедлил ход… Гарри в панике оглянулся. Малфой, изо всех сил вытянувшись вперёд, схватил «Всполох» за хвост и тянул его назад.
— Ты!.. Гарри был так зол, что с радостью треснул бы Малфоя, но не мог достать. Малфой пыхтел от усилий, сдерживая «Всполох», но его глаза лучились злобной радостью. Ему удалось достичь того, чего он и добивался — Проныра испарился.
— Пенальти! Пенальти «Слизерину»! Что это за тактика! — завизжала мадам Самогони, в мгновение ока подлетев туда, где оказался Малфой на своём «Нимбусе 2001», когда отпустил хвост «Всполоха».
— АХ ТЫ, ПАРШИВЫЙ МОШЕННИК! — выл в мегафон Ли Джордан, ловко уворачиваясь от профессора Макгонаголл. — АХ ТЫ ДРЯННОЙ, МЕРЗКИЙ…
Профессор Макгонаголл даже не потрудилась прочитать Джордану мораль. Она грозила пальцем Малфою, шляпа у неё слетела, и она тоже вопила от возмущения. Алисия пробила пенальти, но от ярости промахнулась на несколько футов. Гриффиндорская команда теряла концентрацию, а слизеринцы, в восторге от трюка Малфоя, взмыли высоко в воздух.
— «Слизерин» владеет мячом — «Слизерин» ведёт мяч к кольцам — Монтегю забивает гол… — простонал Ли. — Семьдесят: двадцать в пользу «Гриффиндора»… Гарри был так близко от Малфоя, что они периодически стукались коленками. Но Гарри не собирался подпускать Малфоя к Проныре…
— Отстань, Поттер! — в бессильной злобе выкрикнул Малфой, когда Гарри не дал ему развернуться.
— Ангелина Джонсон ведёт Кваффл, давай же, Ангелина, давай!
Гарри посмотрел по сторонам. Не считая Малфоя, все игроки «Слизерина», даже Вратарь, стекались к Ангелине — они хотят заблокировать её… Гарри развернул «Всполох» на сто восемьдесят градусов, пригнулся так низко, что фактически распластался по древку и пришпорил метлу. Как снаряд, он полетел к слизеринцам.
— АААААААА! Слизеринский узел развалился; путь Ангелины был свободен.
— ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! Счёт восемьдесят: двадцать в пользу «Гриффиндора»! Гарри, чуть не врезавшийся головой в трибуны, резко затормозил в воздухе, развернулся и быстро полетел к центру поля.
И тогда его глазам предстало зрелище, от которого буквально остановилось сердце. Малфой летел вниз с выражением триумфа на лице — под ним, в нескольких футах над зелёной травой трепетал крошечный, золотой… Гарри устремил «Всполох» к земле, но Малфой был слишком далеко впереди…
— Давай! Давай! Давай! — понукал Гарри метлу. Он догонял Малфоя — Боул запустил в него Нападалой, и ему пришлось прильнуть к древку — вот он уже у лодыжек Малфоя — вот они летят вровень… Гарри резко вытянулся вперёд, оторвав обе руки от древка. Он оттолкнул руку Малфоя и…
— ЕСТЬ! Он вышел из пике, подняв руку высоко над головой.
Стадион взорвался овациями. Гарри пролетел над толпой. В ушах странно звенело. Маленький золотой мячик надёжно сидел в кулаке, отчаянно трепеща крылышками. Подлетел полуослепший от слёз Древ, обхватил Гарри за шею и безудержно разрыдался у него на плече. Два глухих удара по спине — Фред с Джорджем выразили своё восхищение; голоса Ангелины, Алисии и Кэтти: «Кубок наш! Кубок наш!» Соединённая в многоруком объятии, команда «Гриффиндора» спускалась на землю, хрипло и радостно вопя. Волна за волной малиновые болельщики выплёскивались через барьер на поле. По спинам игроков молотил ливень одобряющих ударов. Перед Гарри все смешалось в единый кричащий водоворот тел. Затем его, вместе с остальной командой, подняли на плечи. Оказавшись над толпой, он увидел Огрида, улепленного малиновыми розетками — «Ты сделал их, Гарри! Ты победил! Вот Конька узнает!» Перси с маниакальным упорством прыгал вверх-вниз, позабыв про достоинство. Профессор Макгонаголл рыдала сильнее Древа, утирая глаза огромным гриффиндорским флагом. Гермиона и Рон, свирепо работая локтями, пробирались к Гарри. У них не было слов. Они просто смотрели, лучась от счастья, на Гарри, которого несли к трибунам, туда, где с громадным квидишным кубком в руках стоял Думбльдор. Если бы только на поле появился дементор… Получив из рук плачущего Древа кубок, Гарри поднял его над головой и почувствовал, что сейчас мог бы создать самого лучшего, самого надёжного в мире Заступника.
Глава 16. Предсказание профессора Трелани
После завоевания квидишного кубка Гарри пребывал в состоянии эйфории по меньшей мере неделю. Казалось, даже погода празднует победу; приближался июнь, дни стали безоблачными и жаркими. Никто не хотел ничем заниматься. Разгуливать бы по двору да валяться в траве, потягивая тыквенный сок со льдом, играть в побрякуши да наблюдать за озером, над поверхностью которого изредка лениво появлялся гигантский кальмар. К сожалению, бездельничать было невозможно. Экзамены были на носу и, школьникам приходилось сидеть в замке и усиленно напрягать мозги. Сосредоточиться не удавалось — ветерок то и дело заносил в окна влекущий аромат лета. И всё же, в эти дни даже Фреда с Джорджем можно было видеть за занятиями; им вскоре предстояли экзамены на С.О.В.У. (Совершенно Обычный Волшебный Уровень). Перси ожидал П.А.У.К. (Претруднейшая Аттестация Умений Колдуна) — высшая квалификация, которую мог получить ученик «Хогварца». Перси хотел пойти работать в министерство магии, для этого требовались самые высшие баллы. Он сделался чрезвычайно раздражителен и назначал суровейшие наказания тем, кто по вечерам нарушал тишину в общей гостиной. Пожалуй, единственным человеком, кто волновался из-за экзаменов больше Перси, была Гермиона.
Гарри с Роном давно уже не спрашивали, как ей удаётся посещать несколько занятий одновременно, однако, увидев расписание экзаменов, которое она записала сама для себя на бумажке, не сдержались. В первой колонке стояло: Понедельник 9:00 Арифмантика 9:00 Превращения Обед 13:00 Заклинания 13:00 Древние Руны
— Гермиона? — обратился к подруге Рон, очень осторожно, потому что последние дни она буквально взрывалась, когда ей мешали. — Э-э-э… Ты уверена, что правильно списала время экзаменов?
— Что? — огрызнулась Гермиона. Она взяла в руки расписание и внимательно изучила его. — Да, конечно, уверена.
— Имеет ли смысл спрашивать, как ты сможешь быть на двух экзаменах одновременно? — полюбопытствовал Гарри.
— Не имеет, — отрезала Гермиона. — Вы не видели мою «Нумерологию и грамматику»?
— А как же! Я взял её почитать перед сном, — буркнул Рон, очень и очень тихо. Гермиона стала перекладывать на столе кипы пергамента, стараясь найти книжку. Именно в этот момент от окна донёсся шорох, и в комнату влетела Хедвига с запиской в клюве.
— Это от Огрида, — сказал Гарри, открывая послание. — Аппеляция по делу Конькура назначена на шестое.
— Это день, когда заканчиваются экзамены, — Гермиона не отрывалась от поисков учебника арифмантики.
— Они приедут и будут разбирать дело здесь, — продолжал читать записку Гарри. — Кто-то из министерства и… и палач. Потрясённая Гермиона подняла глаза.
— Они привезут на аппеляцию палача? Такое впечатление, что они уже всё решили!
— Да, действительно, — медленно проговорил Гарри.
— Так же нельзя! — застонал Рон. — Я столько времени угрохал на сбор материалов; не могут же они это проигнорировать!
Но у Гарри создалось ощущение, что мистер Малфой давно уже всё решил за комитет по уничтожению опасных созданий: за последние несколько дней к Драко, сильно подавленному со времени триумфа «Гриффиндора» в финальном квидишном матче, вернулось былое нахальство. Из презрительных замечаний, которые довелось подслушать Гарри, напрашивался вывод, что Малфой не сомневается в том, что Конькура казнят, и очень счастлив по этому поводу. Гарри с трудом удерживался от того, чтобы не повторить подвига Гермионы и не надавать Драко по роже. Самое же плохое заключалось в том, что у ребят не было ни времени, ни возможности навестить Огрида — меры предосторожности оставались так же строги, как и прежде, и Гарри даже не решался извлечь плащ-невидимку из-под одноглазой ведьмы. * * * Началась экзаменационная неделя, и в замке воцарилась неестественная тишина. В понедельник в середине дня третьеклассники вышли из кабинета превращений измотанные, с серыми от усталости лицами. Они сверяли результаты и жаловались на безумно сложное задание — нужно было превратить заварочный чайник в черепаху.
Гермиона доконала всех шумными переживаниями, что её черепаха оказалась какая-то чересчур морская — вот уж о чём можно было бы и не тревожиться, по мнению остальных учеников класса.
— У моей вообще вместо хвоста остался носик, вот кошмар…
— А черепахи в принципе дышат паром?
— А у моей с панциря не сошла нарисованная ива, как вы думаете, за это снимут баллы?
Ребята наспех пообедали, им нужно было сразу же возвращаться наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права; профессор Флитвик в самом деле дал задание по Хахачарам. Гарри от волнения немного перестарался, в результате Рон, который работал с ним в паре, так зашёлся в припадке истерического хохота, что его пришлось увести в пустой кабинет, где он отсиживался целый час, прежде чем смог приступить к Хахачарам сам. После обеда школьники поскорее вернулись в общую гостиную, но не для того, чтобы отдыхать, а для того, чтобы готовиться к экзаменам по уходу за магическими существами, снадобьям и астрономии. На следующее утро Огрид председательствовал на экзамене с самым отсутствующим видом. Его мысли витали где-то очень далеко. Он принёс в кабинет большой чан только что накопанных скучечервей и объявил, что для успешной сдачи экзамена необходимо, чтобы по прошествии часа скучечерви оставались живыми. Поскольку скучечерви развивались наилучшим образом, будучи предоставлены сами себе, то экзамен оказался более чем лёгким, а кроме того, Гарри, Рон и Гермиона получили возможность как следует поговорить с Огридом.
— Конька затосковал, — поведал он, склонившись возле Гарри якобы для того, чтобы проверить, жив ли ещё его скучечервь. — Слишком долго взаперти… Зато… послезавтра узнаем, как дело повернётся… так или иначе…
После обеда были снадобья. Этот экзамен стал настоящим несчастьем. Как Гарри ни старался, он не смог заставить запутывающее зелье загустеть, и Злей с мстительным удовлетворением нацарапал в своём блокнотике нечто, подозрительно похожее на ноль. В полночь была астрономия, на вершине самой высокой башни; в среду утром — история магии, где Гарри пришлось припомнить всё, что когда-то рассказал ему о средневековых сожжениях ведьм Флоран Фортескью, и пожалеть, что сейчас, в этой душной комнате, никто не подаст ему шоколадно-орехового мороженого. В среду после обеда их ждала гербология — в теплице под жарко припекающим солнцем — потом, с обожжёнными шеями, назад в гостиную — мечтать о том, что завтра в это же время экзамены наконец закончатся. Предпоследним экзаменом, в четверг утром, была защита от сил зла. Профессор Люпин придумал весьма необычный способ проверить их знания; он устроил во дворе на солнышке нечто вроде полосы препятствий. Ребятам надо было пройти по глубокой луже, в которой прятался загрыбаст, потом по рытвинам с красношапами, проложить путь по болоту, игнорируя отвлекающие манёвры финтиплюхов, а потом залезть в старый сундук и сразиться с вризраком.
— Отлично, Гарри, — пробормотал Люпин, когда сияющий Гарри вылез из сундука. — Высший балл. Окрылённый собственным успехом Гарри слонялся вокруг и смотрел, как сдают экзамен Рон и Гермиона. Рон проходил препятствия очень удачно, пока не позволил финтиплюху обмануть себя и не провалился по пояс в трясину. Гермиона тоже всё делала очень хорошо, пока не дошла до вризрака. Проведя в сундуке минуту, она с криком выскочила наружу.
— Гермиона! — воскликнул поражённый Люпин. — Что случилось?
— П-п-профессор Макгонаголл! — задыхаясь, прошептала Гермиона, тыча пальцем на сундук. — Она говорит… что я провалила все экзамены! Её насилу успокоили. Когда она наконец взяла себя в руки, друзья втроём отправились обратно в замок. Рон никак не мог угомониться и всё посмеивался над вризраком Гермионы, но все шуточки прекратились, когда ребята подошли к парадной лестнице. Там стоял Корнелиус Фудж и обозревал окрестности. Он слегка вспотел в своей полосатой мантии. При виде Гарри Фудж вздрогнул.
— Привет, Гарри! — воскликнул он. — Только что с экзамена, как я понимаю? Почти закончили?
— Да, — ответил Гарри. Гермиона и Рон, не бывшие накоротке с министром магии, неловко застыли в отдалении.
— Приятный день, — Фудж бросил взгляд на озеро. — Жаль… жаль… Он глубоко вздохнул и посмотрел на Гарри.
— Я здесь по неприятному делу, Гарри. Комитет по уничтожению опасных созданий требует, чтобы при казни взбесившегося гиппогрифа присутствовал независимый свидетель. Поскольку мне так и так нужно было в «Хогварц», проверить, какова ситуация с Блэком, меня попросили выступить в этом качестве.
— Это что же, значит, аппеляция уже состоялась? — вмешался в разговор Рон, сделав шаг вперёд.
— Нет, нет, она будет сегодня после обеда, — Фудж с любопытством глянул на Рона.
— Тогда, может быть, вам вовсе не придётся присутствовать при казни! — решительно заявил Рон. — Может, гиппогрифа освободят! Раньше, чем Фудж успел ответить, из дверей замка вышли два колдуна. Один был такой древний, что, казалось, с каждой минутой сморщивался всё больше; другой — рослый и крепкий, с тонкими чёрными усиками. Гарри догадался, что это представители комитета по уничтожению опасных созданий — древний колдун прищурился в направлении хижины Огрида и проскрипел старческим голосом: «Святое небо, я уже слишком стар для подобных вещей… Уже два часа, не так ли, Фудж?»
Черноусый трогал собственный ремень; Гарри опустил глаза и увидел, что тот водит широким большим пальцем по сверкающему лезвию топора. Рон хотел что-то сказать, но Гермиона крепко ткнула его под рёбра и подбородком показала на двери в замок.
— Чего ты не дала мне сказать? — сердито спросил Рон, когда они уже пришли на обед в Большой зал. — Ты их видела? Они уже и топор приготовили! Это несправедливо!
— Рон, твой папа работает в министерстве, ты не должен разговаривать с его начальником в таком тоне! — воскликнула Гермиона. Она тоже была ужасно расстроена. — Если Огрид на этот раз не будет терять головы и правильно представит все доказательства, то, может быть, Конькура не казнят…
Однако, Гарри видел, что она не верит в собственные слова. Вокруг шумели школьники, радостно предвкушавшие скорое окончание экзаменов, но Гарри, Рон и Гермиона, вне себя от беспокойства за Огрида и Конькура, не могли разделить их радость. У Гарри и Рона последним экзаменом было прорицание, у Гермионы — мугловедение. Они вместе взошли по мраморной лестнице; Гермиона оставила мальчиков на первом этаже, а Гарри с Роном поднялись на седьмой, где многие ребята из их класса уже сидели на ступеньках винтовой лестницы у входа в кабинет профессора Трелани и пытались в последнюю минуту выучить весь учебник.
— Она вызывает каждого по отдельности, — проинформировал Невилль, когда Гарри с Роном уселись рядом с ним. У Невилля на коленях лежала книжка, «Растуманивание будущего», открытая на страницах, посвящённых гаданию на хрустальном шаре. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел в шаре хоть что-нибудь? — спросил он несчастным голосом.
— Не-а, — беспечно ответил Рон. Он всё время поглядывал на часы.
Гарри знал, что Рон отсчитывает минуты, оставшиеся до аппеляции. Очередь перед кабинетом уменьшалась очень медленно. Когда из люка по серебряной лестнице спускались уже сдавшие экзамен, сидящие внизу сразу начинали шёпотом галдеть: «Что она спрашивала? Что она спрашивала?» Но те отказывались отвечать.
— Она сказала, что видела в хрустальном шаре, что, если я скажу вам, со мной произойдёт ужасное несчастье! — всхлипнул Невилль, неуклюже спустившийся вниз к Гарри и Рону, чья очередь наконец-то подошла.
— Какое удобное провидение, — фыркнул Рон. — Знаешь, я начинаю думать, что Гермиона права, она, — он ткнул вверх большим пальцем, показывая на люк в потолке, — просто старая дура.
— Ага, — отозвался Гарри, сам взглядывая на часы. Было уже два. — Хорошо бы она поторопилась… Вернулась Парватти, раздуваясь от гордости.
— Она сказала, что у меня все задатки, чтобы по-настоящему Видеть, — сообщила она Гарри с Роном. — Я столько всего наразглядела… Ну, удачи! Она поспешила вниз по винтовой лестнице вслед за Лавандой.
Читать бесплатно другие книги:
