Опустошение Монастырский Михаил
– Так и сделаем, – ожил Артем и сказал, обращаясь ко мне: – Твоим ребятам надо срочно браться за телефон и приглашать всех на бесплатные лекции.
– Понятно, – сказал я.
Вечером после провала состоялся торжественный ужин. Банкет был организован в русском стиле: всевозможные закуски и соленья, гусь с яблоками, поросенок с гречневой кашей, запеченная стерлядь. Вероятно, шеф-повар недавно пересмотрел сцену царского обеда из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Канадцы были в восторге. На ужин мы пригласили всех без исключения сотрудников компании, многих даже с семьями, но, несмотря на эти меры, две трети блюд остались нетронутыми.
Блюда, подлежащие транспортировке, были перевезены в офис, где и служили некоторое время вторым завтраком, обедом и ранним ужином наших сотрудников.
В результате всеобщих усилий на следующий день участие в семинарах приняли около сорока человек.
Женя отработала с журналистами, и статьи в деловой прессе вышли с хвалебными отзывами о полезном и нужном начинании.
Я и не думал, что это веселое мероприятие сможет так изменить судьбу нашей компании, судьбы всех нас.
К концу мероприятия Женя была совершенно измотана, сказались бессонные ночи в преддверии семинаров, стресс от эффекта нововведений Артема и усилия, затраченные на минимизацию их последствий.
Окончание последнего дня работы семинаров отмечалось в ночном клубе отеля. Женя почти ничего не ела, и выпитый аперитив сыграл с ней злую шутку. Я проводил ее до стоянки такси и посадил в «Волгу».
– Мне уже лучше, – сказала Женя, – я, пожалуй, прокачусь немного и вернусь к гостям.
– Если так, то я, пожалуй, составлю тебе компанию.
Запыленные улицы летней Москвы при свете дня производили тягостное впечатление, но ночной город мне нравился. Темнота скрывала некачественную уборку городских улиц и словно тональным кремом покрывала растрескавшиеся фасады зданий.
Я решил не возвращаться в «Орленок» и предложил Жене подвезти меня домой, а потом водитель вернет ее к гостям.
Проезжая по Нижней Масловке, я сказал, что тут живет Олег, мой сокурсник и заместитель. Подъехав к его дому, я увидел, что в окнах его квартиры горит свет, и предложил подняться.
Олег еще днем сказал мне, что не хотел бы идти в ночной клуб, и, по моим расчетам, давно должен был быть дома.
Через пять минут, сидя в его гостиной, мы пили коньяк Otard, предусмотрительно захваченный Олегом с банкета тремя днями ранее. В шесть часов утра я решил, что хотя бы два часа сна мне необходимо, и ушел в спальню. Олег и Женя, проговорив всю ночь, разбудили меня в половине десятого.
Олег напомнил, что наш офис открывается в девять и штраф за опоздание нам всем уже обеспечен.
Но штрафа нам удалось избежать – мы оказались первыми сотрудниками, вошедшими в офис, и даже наш секретарь Лариса приехала на час позже. Артем зашел в офис в три часа дня.
Вечером Олег предложил выпить по кружке пива в небольшом ресторане напротив театра Маяковского. Там мы просидели почти до полуночи и, вероятно, остались бы и дальше, но ресторан закрывался и нас попросили уйти.
– Проводите меня? – спросила Женя. – Или хотя бы просто посадите на такси.
И Олег и Женя выглядели удручающе, в отличие от меня, они не спали уже вторые сутки. Женя проживала в Беляево, в квартире своей тетки, которая, как и многие пожилые москвичи, старалась провести на даче все летние месяцы, и я решил проводить ее, а Олег обещал добраться до дома самостоятельно и без всяких приключений.
Женя пригласила меня войти. Обычная трехкомнатная квартира, наверно, втрое меньше ее квартиры в Риге, расположенная на шестнадцатом этаже московской новостройки.
– Будапешт намного красивее Москвы, – сказал Женя, подойдя к окну. – Часть города – Буда – расположена на одном берегу Дуная, а вторая, более старая и красивая часть – Пешт – на другом. А сами набережные вечером расцвечиваются огнями фонарей и гирлянд. Кафе и рестораны всегда заполнены, запах кофе, еды… Ты знаешь, венгры очень много едят. Но если бы здесь делали такой суп-гуляш, я бы тоже много ела. А ты хочешь есть?
– Нет, спасибо. Я не ем по ночам.
– А вот я съела бы.
Женя открыла холодильник и долго изучала его содержимое.
– Да уж, не разгуляешься, – задумчиво произнесла она, не закрывая дверь холодильника.
– Позволь-ка полюбопытствовать, – сказал я и заглянул внутрь.
Увиденное поразило меня. В холодильнике находились два предмета: стеклянная банка, вероятно с вареньем, и совершенно засохший кусок белого хлеба.
– Ты, как я вижу, материальной пищей совершенно не интересуешься, – сказал я.
– Интересуюсь. Я очень люблю поесть, я – раба своего желудка, но не люблю готовить. Поэтому обедаю и ужинаю вне дома.
– Сколько времени ты живешь в этой квартире? – спросил я.
– Месяц, чуть больше, а что?
– А раньше, где ты жила раньше, ты ведь в Москве уже почти три месяца?
– Ты сам знаешь, – ответила Женя.
– Нет, не знаю.
– Когда переехала в Москву, первое время я жила у Макса с Артемом. Теперь, когда мы окончательно расстались, – здесь. Но сейчас займусь поисками отдельной квартиры… Раз есть нечего, будем пить кофе, – сказала Женя, – хотя кофе и не лучшее снотворное, вряд ли полезен перед сном.
Кофе все же подействовал, и мы проговорили до утра.
Женя сказала, что доедет до офиса самостоятельно, и нет ничего глупее, чем зайти в офис вместе.
Несмотря на раннее время, около шести, было уже очень тепло и ярко светило солнце. Воздух был тяжелым, насыщенным выхлопными газами машин, незнакомых с понятием «экология» и качественным бензином.
Город проснулся, и люди, невыспавшиеся и раздраженные, торопились на работу, перескакивая из автобусов в подземные переходы, чтобы поскорее занять свободные места в поездах метро, выстраиваясь в очереди у турникетов и газетных киосков.
Утро предвещало очень жаркий день.
Мне было необходимо переодеться, и, главное, предстояли объяснения с Эллой. Я нашел работающий таксофон и набрал домашний номер.
– Алло. – Голос Эллы был сонный, она действительно никогда не просыпалась раньше десяти.
– Привет, – деловым тоном начал я, – мы проводили канадцев, и я еду в офис. Заехать домой не успеваю.
– Понятно, второй день уже провожаете. Вернее, вторую ночь.
– Я думаю, к обеду приеду домой. Сегодня пораньше, ну пока.
– Пока.
«Теперь мне необходимо переодеться. Хотя бы сменить рубашку», – подумал я и хотел отправиться в «Галери Лафайет», открывшийся недавно в ГУМе.
Впервые за последнее время у меня появилось несколько свободных часов, но я не знал, как правильно ими распорядиться. ГУМ открывался не раньше девяти.
Я зашел в небольшой магазин около станции метро, выбрав из скудного ассортимента плавленый сыр, ветчину и несколько йогуртов и вернулся в квартиру Евгении.
Она долго не открывала, но я настойчиво продолжал звонить. Женя, обернутая большим банным полотенцем, открыла дверь и, ни слова не говоря, скрылась в ванной.
Я открыл упаковки с сыром и ветчиной. Чай я не нашел, а варить кофе на огне не решился. Через несколько минут Женя вышла из ванны.
– Забыл что-то? – спросила она.
– Захотел принять душ. Кроме того, торопиться мне некуда. После завтрака довезу тебя до офиса, а сам поеду в ГУМ. За рубашкой. С тебя – кофе.
В офисе Женя вела себя совершенно обычно. Только перед обедом, зайдя в мой кабинет, она сказала, что у меня очень усталый вид.
– Я очень мало сплю в последнее время, – улыбнулся я, – и то, что я вообще воспринимаю на слух информацию, это уже большое достижение моего организма.
– В отличие от тебя, я вообще не сплю в последнее время, так что знаю, что будет с тобой дальше, – ответила Женя.
– И что? Нервный срыв? – спросил я.
– Нет, у тебя откроется второе дыхание, – засмеялась Женя.
Однако второе дыхание не открылось, и после обеда я, сославшись на плохое самочувствие, уехал домой.
В конце недели Артем пригласил нас в ресторан, и вечер получился бы довольно скучным, если бы мы не вспоминали первый день семинара, удивленные лица канадцев и, конечно, праздничный банкет. После ужина я провожал Женю домой.
– Тебе не надоело быть младшим братом? – неожиданно спросила она.
– Что ты имеешь в виду? – удивился я.
– Тебе не надоело быть младшим братом для всей компании? – переспросила она. – Отношение к тебе со стороны Артема является ориентиром для всех остальных. И это не должно устраивать тебя.
– Я должен сделать для компании намного больше, чем сделал, намного больше, чем любой из них, чтобы изменить это.
– Почему? Деньги для компании зарабатываешь ты и твои люди, остальные умеют лишь красиво их тратить, – продолжала она.
– Ты не понимаешь: и Макс, и Иосиф, и тем более Артем вносят свой вклад в общее дело. И не меньший, чем я.
– Без тебя и твоего отдела они всего лишь надутые индюки, на хороших машинах, в дорогих костюмах. Особенно Макс.
– И я без них не бог весть что. Мы представляем силу только потому, что каждый из нас занимается своим делом на общее благо. Я не хочу продолжать этот разговор, – резко оборвал я.
Остаток пути мы проехали в тишине. Но слова Евгении о «младшем брате всей компании» задели меня и надолго остались в моей голове.
Компания пыталась легализовать свою деятельность, Иосиф добивался получения статуса представительства иностранной компании в России, чтобы мы могли официально сидеть под канадским флагом. Однако решение этой задачи встречало серьезное сопротивление неповоротливой государственной машины. Мы не могли доставить из Монреаля два автомобиля: почти новый «форд таурус» и трехлетний «кадиллак севилле». Первая предназначалась Артему, а вторая, для представительских целей, должна была быть отдана Иосифу.
Помощь пришла совершенно неожиданно. Оказалось, что некоторая практическая польза от провалившейся затеи с семинаром о развитии банковского сектора России все же была.
Кира Сергеевна Богачева была женой влиятельного чиновника Министерства внешнеэкономических связей, приглашенного Иосифом на семинар.
Посетив фуршет после первого дня семинаров, она познакомилась с Артемом и после этого несколько раз приезжала к нам в офис, проявляя свой искренний интерес.
В течение месяца Артем добивался ее благосклонного отношения, но Кира Борисовна держала его на безопасной дистанции. Однако именно с ее помощью нам удалось получить статус представительства, не заплатив почти ничего, кроме официальных государственных сборов.
Артем решил пригласить Киру Борисовну на должность руководителя управления по связям с общественностью.
Когда он сообщил нам об этом решении, его поддержал только Макс. Иосиф опасался что Кира Борисовна может вытеснить его из компании, потому что она смогла с легкостью решить задачу, над которой он бился более полутора месяцев.
Я, в свою очередь, считал, что три сотрудника, функции которых пересекаются, а именно Иосиф, Женя и Кира Борисовна, – это очень много для компании, которая всего лишь продает мебель.
В начале июля, когда Кира должна была приступить к своим обязанностям, Артем собрал экстренное заседание Совета директоров. Он был спокоен и сосредоточен.
– В Латвии опять подняли мое старое дело. Похоже, начали очередную охоту на ведьм, никак не оставят меня в покое. Они прекрасно знают, что я в Москве. Поэтому это становится опасно. И если это опасно для меня, то – и для всей компании. Мне нужны новые документы, причем легальные, новое имя, фамилия и, по возможности, гражданство. Поэтому на следующей неделе я и Иосиф отправляемся в Грецию. По договоренности с доверенными людьми, за неделю, максимум за десять дней мне сделают вид на жительство, не помню, как это у них называется.
С греческими именем и фамилией и дорожным документом я вернусь сюда. Возможно, буду летать в Афины несколько раз в год, пока не получу полноценное греческое гражданство. Естественно, что все траты за мой счет.
Артем ненадолго замолчал, потом спросил:
– Какие-нибудь вопросы?
– Кто останется старшим? – спросил я.
– Ты, – ответил Артем, – инструкции получишь после окончания совета.
Максим не проронил ни слова.
Часть 11
Греческое гражданство
Когда мы остались вдвоем, Артем показал мне цифровую комбинацию нашего сейфа «Sentry».
– Я выдам всем аванс перед отъездом, так что по этому поводу тебя беспокоить не будут. Плати своевременно Марку в Монреаль, не позже следующего дня после поступления денег от клиентов. Все наличные траты записывай до цента. На себя можешь тратить столько, сколько считаешь нужным, но сохраняй все чеки. А так больших трат за это время не предвидится. Все понятно? – закончил Артем.
– Наш новый бухгалтер умеет работать с аккредитивами? – спросил я.
– Не знаю, наверно, может. Но я не уверен, что за эту неделю кто-нибудь решит выставить нам аккредитив.
– Вообще-то есть такой вариант…
– Ну, сам и разберешься, – перебил меня Артем, – что у тебя с нашим пресс-секретарем?
Я не ожидал этого вопроса. Объективно никаких отношений между нами не было, за исключением взаимной симпатии, но, возможно, кто-то, увидев нас вместе, передал дорисованную картинку.
– Ничего, – смутившись, ответил я, – ничего особенного.
– Ну, если ничего, тогда и говорить не о чем, – сказал Артем, – я хочу перед отъездом купить квартиру, и для этого мне понадобятся деньги, примерно семьдесят тысяч. Я могу взять их только у компании. Но если я возьму свою часть, все имеют право вывести свои активы. То есть двести восемьдесят тысяч. Надо прибавить к этому некоторую сумму на греческие документы. Итого – триста тысяч.
– Мы не сможем безболезненно вывести такую сумму из оборота…
– Конечно, не сможем. Поэтому на последнем совете перед отъездом ты поддержишь меня в том, что будем выводить активы по частям. Я первый, ты второй, потом Иосиф и Макс.
– Хорошо, – ответил я и добавил: – Что бы мне попросить у тебя за поддержку?
– Ты уже все получил.
– ?
– Ты официально стал вторым человеком в компании, с сегодняшнего дня.
Все получилось в точном соответствии с планом Артема. Покупку квартиры он согласовал с легкостью. К тому же, скорее всего, с Иосифом также была проведена предварительная беседа. Но Иосифу вряд ли что-либо нужно было обещать, он расплачивался за историю с Арменом. А вот Максим, похоже, не пришел в себя после прошлого совета. Он не мог даже представить себе, что когда-либо окажется в моем подчинении.
Перед отъездом Артема и Иосифа в Грецию наши автомобили пришли в Москву. На машины были установлены канадские номера серии 003, и впоследствии автоинспекция почти никогда не останавливала наши автомобили.
Накануне отъезда в Грецию Артем предложил мне посмотреть его будущую квартиру. Небольшая трехкомнатная квартиру находилась на предпоследнем этаже в старом доме Сталинской эпохи.
Сама квартира была в ужасном состоянии, но Артем планировал заняться ремонтом сразу после возвращения из Греции.
– К ноябрьским праздникам я должен туда вселиться, – сказал Артем, – уверен, что деньги на ремонт мы заработаем.
– Ты твердо решил жить в Москве? – спросил я. – И твои мечты о Канаде…
– Я не решил, – перебил меня он, – просто мне нужен свой дом. Во всем мире всегда и везде недвижимость будет дорожать. Я всегда смогу продать эту квартиру. Но Аринке надо скоро идти в школу, и на ближайшие пять лет я нашел решение.
– Да, мне тоже предстоит в скором времени решение этого вопроса.
– Не беспокойся, все у тебя будет в порядке, это же наша компания, именно наша с тобой, – сказал Артем.
– А Макс и Иосиф? – спросил я.
– Иосиф как выработанная шахта, в которой наступает момент, когда дешевле прекратить добычу. С почетом и почестями скоро отправим на пенсию.
– А Макс?
– Все от него зависит, конечно. Но если он не изменится сейчас, то шансов удержаться у него немного.
– Валдис предупреждал в свое время, – напомнил я.
– Понимаешь, ведь партнер – это бесплатная рабочая сила, пока нечего делить. Но очень дорогое удовольствие, значительно дороже взятых под процент денег, когда бизнес на подъеме.
– И Макс с Иосифом становятся для тебя обузой? – уточнил я.
– Сейчас значительно выгоднее нанять на их место работников. Просто на зарплату, – немного подумав, ответил Артем, – но это математически, не учитывая морально-этические аспекты.
– Может быть, и я скоро стану обузой?
– Конечно, – улыбнулся Артем, – бери пример с Макса. Играй в кораблики, до утра сиди в «Найт флайте», и глазом моргнуть не успеешь, как станешь. А если серьезно, то я только тебя одного и считаю настоящим партнером.
Утром следующего дня в Шереметьеве Артем давал последние предполетные указания.
– Проверь правильность написания твоей фамилии в билете, а то будет как тогда, три года назад, – сказал я.
Артем рассмеялся, вспомнив случай, когда работник авиакассы, выписывая ему билет, умудрился сделать три ошибки в написании его фамилии и Артема отказывались пускать на посадку.
Мы сидели в баре на третьем этаже аэропорта, когда объявили посадку на рейс «Москва – Афины».
– Пора, – сказал Иосиф, – обедать будем уже греческими сифудами.
Артем сказал, что если бы ему пришлось выбирать гражданство по кулинарному принципу, то он бы стал итальянцем.
– Надеюсь, на этот раз обойдется без погромов, переворотов и гражданских беспорядков, – сказал Артем в аэропорту, – помню, что прошлый мой отъезд за границу был связан с такими событиями.
– За всю страну не отвечу, но в компании будет порядок, – ответил я.
– Он справится, не волнуйся, – вступил в разговор Иосиф.
– Ну ладно, долгие проводы – лишние слезы, вам пора, – сказал я. – Кали ксекураси.
– Это еще что такое? – удивился Артем.
– Это, по-вашему, – приятно отдохнуть.
– Эрудит, – усмехнулся Артем.
Мы обнялись, и они пошли в зону таможенного контроля.
– Не проси в Греции кофе по-турецки! – крикнул я им вслед. Артем поднял руку, не оборачиваясь. Убедившись, что таможенник, бегло посмотрев документы, предложил им пройти дальше, я пошел к машине.
Отсутствие Артема было едва заметно. Хотя, пожалуй, в офисе стало немного спокойней.
Разнообразие в нашу размеренную жизнь вносили только клиенты, необычные желания которых иногда приводили нас в замешательство.
Один из заказчиков, например, передал настоятельную просьбу своего шефа обязательно вмонтировать в трехдюймовую столешницу потайной ящик для хранения оружия.
А Олег общался с клиентом, который планировал получить в виде взятки сорок процентов суммы контракта. И на убеждения Олега, что на оставшиеся шестьдесят процентов крайне затруднительно осуществить поставку хоть сколько-нибудь приличной мебели, упрямо продолжал настаивать на своем.
Учитывая, что жадность и глупость являются даже отдельно друг от друга весьма неприятными качествами, Олег был вынужден рассказать о требованиях зарвавшегося сотрудника его боссам.
Контракт был вскоре подписан, и, если пожары и наводнения обошли стороной эту уважаемую организацию, вероятнее всего, многие сотрудники и сейчас работают за качественными и надежными столами.
Особенно удачно продвигалось сотрудничество с Любомиром, и когда нам оплатили очередной контракт, Марк Шульман, как обычно без задержки, выставил счет.
Я собрался оплатить его, но решил, что надо подойти ответственно, и пересчитал себестоимость каждой позиции. Я обнаружил, что цены стали выше на пятнадцать процентов. Я поднял все предыдущие счета и понял, что Марк стал завышать цены с начала прошлого месяца, получив незаконно свыше сорока тысяч долларов.
Вечером я позвонил в Монреаль.
– Бон матан, Марк. У меня вопросы по счетам за последние месяцы, – начал я.
– Ты имеешь в виду пятнадцатипроцентную наценку? – сразу спросил Марк.
– Именно.
– Вы же сами просили об этом, – произнес Марк, – ты не знал?
– Нет, Марк, я не знал. А зачем нам это?
– Артем не хотел класть яйца в одну корзину, есть такая пословица?
– Есть. Переделай, пожалуйста, счет по старой схеме, я оплачу без этих процентов, а у Артема я сам все узнаю, когда он вернется.
Артем звонил каждое утро, примерно в одиннадцать часов. Он рассказал, что дела с оформлением документов движутся очень медленно. Пока проверяют его псевдогреческое происхождение. Потом выдадут на руки документ, который позволит ему свободно въезжать и выезжать из Греции. Вероятно, он задержится в Афинах еще на две-три недели.
Я спросил, что интересного в Элладе.
– Тебе бы здесь было очень интересно, – сказал он, – к тому же ты не боишься жары. В музеи я не хожу. Поднимались на Ликавиттос, это гора такая, красивый вид на город, особенно вечером. Еда очень хорошая, особенно в маленьких ресторанах. Водку местную «узо» пить нельзя, она отвратительная, да и жарко очень. На выходных наш адвокат приглашает на свою виллу в Портохелли, говорят, чудесное место. Кстати, меня тут осенило несколькими идеями по развитию бизнеса, когда вернусь, обсудим…
– Идеи по развитию бизнеса в Канаде? – спросил я.
– Нет, в Москве. А при чем здесь Канада? – удивился Артем.
– Не знаю. Но думаю, что какими-то идеями ты руководствовался, оставляя пятнадцать процентов с каждой сделки в Канаде, на счету «Лассаля».
– Они не на счету «Лассаля». Они на счету нашей компании в Канаде. Нам выгодно самим проводить отгрузки. И мы решили, что необходимо проводить операции из нашего офиса в Монреале. Его надо реанимировать. Поэтому немного денег положили на счет нашей компании в Монреале.
– Сорок тысяч – это немного? Может, вы с Иосифом решили, что ему надо в Канаду, на покой? И что еще я могу случайно узнать? – возмутился я.
– Я все тебе объясню, но не по телефону. Я сброшу факсом из отеля на твой домашний факс, договорились?
– Будь любезен, объясни.
Вечером я получил следующий документ:
«Дорогой мой, недоверчивый заместитель!
Представляю твою реакцию, когда ты узнал от Марка, что я просил часть прибыли оставлять в Канаде. Однако перед началом повествования позволю себе напомнить мои собственные слова, адресованные тебе ранее, в начале пути: тебе давно нужно было научиться доверять мне.
Поговорим о нашем бизнесе. Канадская компания с миллионными оборотами работает в Москве, однако сам офис, который открыл представительство в России, закрыт. Компания не платит никаких налогов, ни там, ни здесь. Любой недоброжелатель может подорвать наш бизнес. Я принял решение открыть офис в Монреале. Помещение нам выделит Марк. В благодарность нашим сотрудником в Монреале станет его дочь – Ира. Она будет получать официальную зарплату, платить налоги и проводить отгрузки. Мы ничего не потеряем, потому что «Лассаль» сейчас берет с нас по пятьсот долларов за отгрузку каждого контейнера и оформление документов. А в месяц у нас минимум десять контейнеров.
Иосиф никуда не собирается и, вернувшись со мной в Москву, продолжит выполнение своих обязанностей. Мы только выиграем от этого.
Теперь, почему я не говорил тебе об этом. Причиной этого является твоя неадекватность. Ты считаешь, что уже все знаешь, все можешь и имеешь свое мнение по любому вопросу.
И я, зная, что все равно сделаю так, как считаю нужным, решил сэкономить свои силы и не убеждать тебя в необходимости этого шага. И Марк, и Иосиф, и Макс в курсе этого решения.
Я хочу извиниться перед тобой за игнорирование твоего мнения, но решение принято и пересмотру не подлежит. Кстати, пока больше денег в Канаде оставлять не нужно, и Марк будет выставлять счета по старой схеме.
Я хочу похвалить тебя за внимательность и ответственное отношение к финансам компании. Я не думал, что обнаружишь это сам, и хотел рассказать тебе об этом после возвращения.
Обнимаю.
P.S.
Из-за моей вынужденной задержки в Греции зарплату всем придется выдать тебе (следовал список фамилий и суммы).
Твоя зарплата теперь равна моей, поздравляю. Но это только до моего возвращения».
Понимая, что общение вне офиса с Женей мне нужно прекратить, я каждый день засиживался допоздна и уходил только после того, как слышал поворот ключа в двери ее кабинета.
Как-то в пятницу вечером в офис приехал Любомир. Он был очень доволен развитием сотрудничества и предложил сходить поужинать в небольшой сербский ресторан. С Женей мы столкнулись у главного входа, она собиралась вернуться в офис и спокойно поработать.
– Трудовой энтузиазм? – поинтересовался Люб.
– Руководство три шкуры дерет, не успеваю хвалебные статьи размещать, знала бы, что я училась ради этого пять лет, сто раз подумала бы, – ответила она.
– А я, Любомир, не успеваю эти хвалебные заметки оплачивать, чтобы они публиковались, – съязвил я.
– Не ссорьтесь, ребята. Пойдем лучше с нами ужинать. Балканская еда: чевапчичи и плесковицы. Знаешь, что это?
– Знаю, я из Венгрии ездила в Белград, правда, до войны, – ответила Женя, – я с удовольствием, но не помешаю ли?
Она вопросительно посмотрела на меня.
– Конечно, нет, только все разговоры не для прессы, – ответил я.
Сербский ресторан недалеко от Белорусского вокзала мне понравился.
Любомира там знали, приветливо махнули сразу две компании, сидящие за столиками в глубине зала.
– У нас сегодня праздник, – начал Любомир, – удалось пристроить дочку к бабушке на два дня, теперь гуляем. Не возражаете, если моя жена присоединится к нашей компании?
Со всех сторон неслась сербская речь.
Посетители говорили в основном о войне. Ужасная катастрофа, развалившая на части процветающую страну, никого не могла оставить равнодушным. Люди, говорившие на одном языке, в одно мгновение стали врагами. Я был уверен, что в этом сербском ресторане не было ни одного хорвата или боснийца.
Любомир никогда не говорил откровенно на тему войны даже со мной.
«В Белграде всегда все будет спокойно, – утверждал он, – нам не нужна эта война».
Жаль, что он ошибался.
Сербская кухня, простоватая на мой взгляд, – мечта любого любителя мяса. Кебабы и мясные лепешки, то, что Любомир называл чевабчичами и плесковицами, действительно были потрясающими. В Сербии не очень любят гарниры, в нашем понимании, поэтому к мясным блюдам предлагались только свежие огурцы, помидоры, и перец.
– А картофель, рис в Сербии не едят? – спросил я Любомира.
– Нет, почти нет. Ты знаешь, – продолжил Любомир, – ваше правительство в рамках гуманитарной помощи для сербских пострадавших районов в Хорватии поставило гречневую крупу.
– Гречку? – переспросил я.
– Да, гречку, в мешках. Так вот наши люди не смогли ее есть. Сначала не знали, как готовить, потом научились, но все равно не смогли.
Вскоре приехала Вера.
Читать бесплатно другие книги:
