2084: Счастливый новый мир Белл Алекс

Глава 17

Ожидание

Торонто, небоскреб CN Tower, 17 октября 2084 года, 0:30

Хелен приняла уже две сверхсильные снотворные таблетки, но сон по-прежнему не приходил.

Да и как можно заснуть, когда меньше чем через сутки по меньшей мере миллион ни в чем не повинных людей погибнут в мучениях, в том числе по твоей личной вине. Может быть, она слишком заигралась в эту дьявольски увлекательную азартную игру, чудовищную по своей сути? Одно дело – убивать мужчин, чем-то тебя обидевших или просто неприятных, поодиночке. В таком убийстве есть элемент честной первобытной охоты. Ты выслеживаешь жертву, соблазняешь ее тем или другим способом, и затем делаешь фатальный для нее выпад. Собственно, все хищники на Земле испокон веков поступали именно так, просто чтобы прокормиться, выжить. И она была такой же хищницей до мозга костей – от рождения. У ее жертв, если это было угодно высшим силам, всегда имелся хоть и малый, ничтожный, но все-таки шанс на выживание. Самый первый ее парень вполне мог отказаться пить вино в тот вечер, тем более – накануне марафона. Но он оказался слабым, не захотел расстраивать ее, и эта слабость была его виной и приговором. А Роберт и вовсе остался жив, целехонек и, вероятно, уже и забыл о том неприятном происшествии.

Другое дело – завтра. Кто попадется под безжалостные «жала» напичканных смертью железных мух? Она перебрала в памяти своих подруг, живших в центре Манхэттена, на Пятой авеню и в других модных фешенебельных районах. Таких было десятка два, у большинства уже дети, и любая из них могла оказаться на улице в момент атаки. Даже дома никто из них не был защищен: мухи запрограммированы на поиск людей по их тепловому следу, в том числе внутри зданий, справляясь с такой задачей блестяще.

«Проклята в веках». Да, это будет именно так. Хелен ни секунды своей жизни не верила в Бога и уж тем более – в сказки о Страшном Суде и загробных страданиях грешников. Но сейчас что-то внутри нее трепетало, как робкое пламя свечи на ветру в ожидании урагана. Совесть? Страх? Что такое угрызения совести, она не знала никогда, даже в раннем детстве. Не потому, что была такой уж нравственно испорченной уже тогда. Скорее, ее гибкий, изощренный ум, анализируя происходящие вокруг события, логически пришел к ясному выводу о том, что «совесть» понижает твои шансы на успех в любом соревновании. Совесть подобна ограничителю скорости на гоночной машине. С ней ты не победишь ни в одном по-настоящему серьезном деле. Как говорится, «приятные парни придут к финишу последними». Значит, что-то другое. Страх? Но чего ей бояться? Вряд ли ее можно было причислить к организаторам теракта. Просто удачливая финансистка с хорошей интуицией. Почувствовала, что грядут биржевые волнения, на все свои деньги стала агрессивно играть на понижение рынка. Никто не докажет ее связь с «Белым превосходством» и вообще состав ее преступления. Не она начиняла дроны смертью, и не она их запустит завтра. Тогда что же это?

Хелен встала с постели и достала из сумочки, лежавшей на столе, микроскопический диктофон. По пути, разумеется, взглянула в зеркало. Хороша. Яркие, блестящие карие глаза, стройная фигура. Мужчины – идиоты, если еще ни один не сделал ей на коленях предложения. Ладно, не отвлекаться. Андерс – хоть и с харизмой, но тоже не семи пядей во лбу. Помешан на конспирации и мерах осторожности, а сам даже не подумал о том, что их разговор за столом в кафе она записала.

Хелен снова легла, аслаждаясь видом сияющего даже ночью делового центра Торонто из панорамного окна гостиницы в самом известном небоскребе города CN Tower. Она переслушала трижды запись беседы, и трепет в ее душе наконец-то улегся. Теперь она точно знала, что упорно не дает ей заснуть. Разумеется, Андерс, это было ясно как день по тону каждой произнесенной им фразы, ненавидел ее точно так же, как и любого другого представителя элиты. Он бы только усмехался, глядя, как она корчится в кровавой агонии рядом с ним на тротуаре улицы в Нью-Йорке или любом другом городе. Но она была отчаянно нужна ему как исполнитель важной части всего глобального замысла. И если завтра у организации все получится, скорее всего, он постарается как можно быстрее избавиться от нее как от опасного и уже ненужного ключевого свидетеля. Очень вероятно, что он отдаст приказ о ее убийстве сразу после того, как она перечислит на указанные им счета миллиарды, которые завтра заработает ее брокерская компания. Единственное, что сможет остановить этого конченого маньяка, – эта запись. Прослушав ее, общество узнает о теракте столетия и о виновных в нем абсолютно все.

Хелен включила компьютер и вошла в свое виртуальное облачное хранилище данных. Сбросила в Сеть запись разговора с Андерсом и послала его на свой аккаунт. Зашифровала письмо простым, коротким программным кодом, который сама же написала минут за пять. Суть кода состояла в том, что в случае, если она не подтверждает пароль раз в два дня, начиная с завтрашнего вечера, эта запись с облачного хранилища автоматически направляется в миллионах копий на серверы всех мировых информагентств. Она расскажет об этом сразу после терактов Андерсу. И это будет ее защитой.

Из хранилища пришло подтверждение о том, что аудиофайл с прикрепленной к нему программой принят. Что ж, до завтрашнего вечера никакие спецслужбы не прочтут его. А если и прочтут случайно, вряд ли решат, что речь идет о реальной угрозе. А потом… Потом дело будет уже сделано.

Хелен заснула мгновенно, как ребенок в мягкой защищенной колыбели. Теперь она, кажется, продумала все. Разумеется, ни разу не вспомнив о секретной национальной программе по созданию универсального искусственного интеллекта.

Замок в пустыне Руб-эль-Хали около Дубая, 1:30 того же дня по местному времени

Вечером, на закате, охрана замка впервые за три дня пленения Роберта разрешила ему недолго погулять на воздухе. Разумеется, под строгим контролем. Отходить от необычных ломаных, изогнутых, непропорциональных стен этого шедевра восточной архитектуры из списка всемирного наследия дальше, чем на несколько шагов, запрещалось: охранники держали его на прицеле. Хотя убегать в его положении было бессмысленно. Замок со всех четырех сторон окружала мертвая, бесплодная пустыня с отсутствием даже намека на оазисы и источники воды. Закат, как и во всякой песчаной пустыне с высокими барханами, был великолепен. Правда, Роберту показалось, что его цвета в этот раз слишком насыщенные, тяжелые, багровые, почти кровавые. Невольно он вспомнил странное предупреждение Шейна. Может быть, компьютер принял за национальную угрозу чьи-то детские шутки? Или пересланный кому-то кем-то остросюжетный сценарий фильма о террористах? И все же чувство неясной, подступающей незаметно к горлу опасности не покидало Роберта до последней минуты прогулки.

Сьюзи обычно звонила ему в номер в районе одиннадцати вечера. Но сегодня телефон упорно молчал, а Шейн в воплощении Брандо «выключился» до следующего утра. Откинувшись на диване, Роберт пролистал несколько электронных книг. Время быстро, незаметно перевалило за полночь. Около часа он лег, выключив свет, но не спал, все еще обдумывая тревожные новости.

В это время в дверь внезапно раздался робкий несильный стук. Роберт попросил подождать минуту, включил свет, надел на себя халат, и затем открыл дверь.

Сначала ему показалось, что он вдруг оказался на небесах, и перед ним стоит прекрасный (хотя и немного робкий, испуганный), светлый, нежный ангел. Никого прекраснее Роберт не видел никогда, даже в своих самых смелых виртуальных мечтах. Наконец, придя в себя через несколько мгновений, он пригласил ангела войти.

Рассмотрев вошедшего при свете, он понял наконец, что перед ним – не мистическое видение, а реальная живая девушка, очень юная и необыкновенно красивая.

У нее были огромные ярко-голубые глаза, светлые длинные распущенные волосы, пухлые губки, идеальные почти до неестественности черты лица. Одета она в сексуальное белое короткое платье, на длинных точеных ножках – тончайшие, почти прозрачные чулки в сеточку и такие же белые, как платье, туфли на высоких каблуках. Она была достаточно высокой, но из-за хрупкого, изящного телосложения скорее походила на юную сказочную принцессу, чем на типичную подиумную модель. Роберт улыбнулся ей как можно более тепло, дружелюбно, но испуг в глазах ангела по-прежнему не проходил.

– Привет! Кто ты? Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь?

– Меня зовут Дженни. Я из Дании. Живу с родителями в городке рядом с Копенгагеном. Прилетела сюда позавчера на частном самолете.

Девушка-ангел снова замолчала и стыдливо опустила глаза.

– Дженни, как ты здесь оказалась, да еще и ночью? Кто тебя ко мне прислал?

Она подняла на него небесно-голубые глаза с длиннющими ресницами и с удивлением спросила:

– Разве вы не знаете?!

– Нет. Я вообще не понимаю, что происходит. Может, ты наконец объяснишь?

– Меня зовут Дженни Аасен. Я выиграла конкурс. Ну, сама я, в общем-то, не хотела в нем участвовать. Но родители сказали, что так надо.

– Ты можешь говорить яснее? Какой конкурс?

– Всемирный конкурс «Мисс девственность». На него надо послать свои эротические фотографии и видео, а потом сказочно богатые люди выбирают самую красивую девушку в мире, сохранившую девственность. Главный приз – тридцать миллионов долларов. За эти деньги победительницу кто-то из устроителей может лишить девственности. Деньги поступят на счет моим родителям и даже не будут облагаться налогами: их тоже заплатят организаторы. Все это держится в большой тайне. Я подписала контракт, по которому не имею права рассказывать об этом до конца моей жизни.

Дженни почувствовала себя наконец чуть более уверенно. По крайней мере, хоть и робко, но членораздельно заговорила, на хорошем английском с легким скандинавским акцентом. Еще раз подняв на Роберта небесные глаза, она спросила:

– Скажите, а это будет не очень больно?

Роберт, потрясенный этой историей, встал и стал мерить шагами комнату.

Тем временем Дженни, поставив ножку в белой туфельке на край дивана, начала медленно снимать с себя платье. Под ним были трусики, такие же белые. Она кокетливо смотрела на него.

– Я могу станцевать тебе перед этим. А ты симпатичный. Я боялась, что меня пришлют к какому-нибудь старому уроду. И еще, ты немного похож на моего папу. У него только волосы светлее.

– Дженни, скажи, пожалуйста, сколько тебе лет, только честно?

– Пятнадцать лет и девять месяцев. В конкурсе участвуют только те, кому еще не исполнилось шестнадцать. Кому нужна старая девственница? Скажи, а тридцать миллионов – это ведь и правда куча денег? Родители купят себе огромный дом и все, что они хотят. И еще останутся деньги на то, чтобы я начала модельную карьеру сразу в лучших агентствах. Знаешь, я мечтаю стать знаменитой, чтобы меня показывали на весь мир!

Дженни томно сняла туфли и легла в невероятно соблазнительной позе, но все еще в платье.

– Ты до сих пор не сказал, как тебя зовут. Иди ко мне, только, пожалуйста, делай все осторожно, не быстро. И научи меня, как сделать тебе приятно. Я хочу, чтобы ты запомнил меня и эту ночь на всю жизнь.

Роберт не чувствовал соблазна. Напротив, все его существо кипело от ярости.

– Дженни, послушай меня внимательно. Ты еще девочка. Тебе пока нельзя по возрасту быть с мужчиной. Пожалуйста, иди в ванную, сними там все, что на тебе сейчас, надень мой халат. Он для тебя слишком широкий, не обращай на это внимания. Спать будешь на диване в соседней комнате. Завтра утром, когда придет прислуга, я потребую, чтобы тебе как можно скорее привезли обычную, удобную, по твоему размеру девичью одежду из магазина для подростков.

Юный ангел смотрела на него удивленным, почти потрясенным взглядом.

– Это потому, что ты меня не хочешь?

– Это потому, что твои родители – конченые мерзавцы, а человек, купивший твою девственность, – преступник.

На глазах девушки выступили слезы.

– Что теперь будет? Это значит, им не заплатят миллионы? А я не стану моделью?

– С твоей внешностью ты станешь успешной моделью, если только сама этого захочешь. Что будет с твоими родителями, я не знаю и не хочу знать. А теперь иди спать.

– Не знаю, что мне делать. Я лучше пойду… Меня ждет лимузин, на котором я приехала. Да, мне надо идти. До свидания.

Роберт решительно преградил ей путь к двери.

– Дженни, ты останешься здесь, со мной. Считай, что я взял тебя пока в заложники. Я поставлю им условие, что ты улетишь отсюда домой одновременно со мной. Я провожу тебя за руку лично до входа в самолет в Копенгаген. А пока переодевайся и располагайся в соседней комнате.

Дженни послушно кивнула и ушла в ванную. Роберт сказал ей через дверь.

– Да, и еще. Завтра с утра я буду вести разговоры с… В общем, тебе нельзя их слушать. В остальном – делай что хочешь. Здесь нет Сети, но есть игровая приставка, музыка, можно заказать любую еду. Кстати, ты знаешь хорошие песни на датском? Споешь мне их завтра, если тебе станет скучно.

Потрясенная, но в то же время немного успокоившаяся девушка, судя по звуку, принимала душ. Выйдя из ванной в огромном, нелепом, обвисшем на ней мужском халате, без макияжа она казалась уже не настолько сногсшибательно красивой, но еще более нежной, хрупкой, трогательной. Роберт закрыл на ключ дверь в ее комнату, выключил свет и заснул.

Хьюстон, Центр управления полетами NASA, 2:00 того же дня

Мэри Остин, глава безопасности пилотируемых полетов NASA, даже не пыталась прилечь, чтобы отдохнуть хотя бы пару часов. Она не находила себе места. Возможно, именно так себя чувствуют родители, с детьми которых стряслось что-то ужасное. У нее не было детей. Всю свою активную сознательную жизнь, уже больше тридцати лет, шесть полных рабочих дней каждую неделю она посвящала тому, чтобы люди открыли наконец широкую, безопасную, полную невероятных событий дорогу в открытый космос, к новым планетам, удивительным загадочным мирам. Две трагически погибшие на пути к Марсу в далеком прошлом команды исследователей (пусть даже обе летели туда не под эгидой NASA) она помнила поименно, а их лица – так, словно это были ее близкие родственники. После наконец-то удавшейся, вопреки всем трудностям и опасностям, великой миссии покорения Марса она могла с чувством полного удовлетворения и счастья уйти на покой, посвятив остатки своих лет воспитанию трех внучатых племянников, росших в семье ее сестры, здесь же, в Техасе. Момент, когда астронавты всего десять дней назад высадились на Красную планету, был самым радостным в ее жизни. А полученные от них новости об обнаружении на Марсе неизвестных форм жизни потрясли ее.

Мэри присутствовала на секретном сеансе связи с астронавтов с президентом и военными. Она узнала о предстоящем разговоре одной из первых в агентстве, заранее, за несколько часов. Хотя о содержании послания ничего не было известно, но с ее громадным опытом и интуицией, она почти все поняла сразу и попросила знакомого ей секретаря президента разрешить ей хотя бы несколько минут поговорить с главой государства, чтобы отговорить его от задуманного. Но президент, окруженный высшими военными чинами, не стал ничего обсуждать ни с кем из агентства. Директор NASA – чиновник, подчиненный президенту, сидел во время сеанса связи с траурным лицом, но не осмелился возразить ни слова. Приказ был отдан. Бомба должна взорвать пещеру, а с ней, возможно, и все надежды человечества расширить свои горизонты знания о Вселенной. Что ж, на протяжении всей истории человечества развитые цивилизации уничтожали или силой подминали под себя более слабые. Похоже, что с этой порочной дороги разрушения человечеству не суждено сойти даже сейчас, на пике своего технического и гуманитарного развития. Для Мэри это был конец всех надежд. У нее даже мелькнула мысль утром первым делом подать рапорт об отставке. Чтобы хотя бы формально в глазах потомков не быть соучастником межпланетного варварства. Но это было глупо, так как по сути все равно ничего бы не изменило.

Впервые прямо на рабочем месте она выкурила две электронные сигареты, несмотря на то что курение в стране давно запрещено. В любой момент, даже среди ночи, в кабинет могли заглянуть случайные коллеги, да и камеры наблюдения наверняка уже застукали ее, но Мэри было все равно. Наступающий день – может быть, самый важный в ее жизни. Ее профессиональный долг – что-то предпринять. Набравшись решимости, она переступила через все меры предосторожности и написала со своей электронной почты письмо бывшей коллеге, а теперь самой близкой, доверенной подруге, много лет работавшей заместителем Мэри. Два года назад та ушла из агентства, чтобы управлять единственной пока в мире частной сетью отелей на земной орбите, с зарплатой раз в сто выше, чем оклад в Хьюстоне. Теперь она считалась одним из самых влиятельных в мире людей в области частной космонавтики и космического туризма. Они общались с Мэри каждую неделю. Мэри даже не стала шифровать письмо. В нем она описала ситуацию, сложившуюся на Марсе, и дословно – секретный приказ, данный президентом. Она не могла держать все это в себе. Возможно, в душе она даже хотела, чтобы кто-нибудь сторонний прочитал это письмо и ужаснулся тому, что задумано руководством страны. Мэри понимала, что уже завтра утром служба безопасности, как всегда, проверит ее исходящую почту, и к ней сразу же нагрянет полиция. Теперь вместо почетной пенсии ей грозит долгий тюремный срок за разглашение информации с высшей степенью государственной секретности. Ей было наплевать. Письмо ушло на почтовый адрес ее бывшей коллеги. На часах было три ночи. Не выдержав, она набрала телефонный номер подруги, чтобы удостовериться в том, что та получила письмо, даже если придется разбудить ее среди ночи. Никто не взял трубку, автоответчик сообщил, что подруга вместе с семьей уехала в отпуск в Австралию для дайвинга на Большом Барьерном рифе и в ближайшие дни будет недоступна. Ужасная жертва, глупость, которую Мэри только что совершила, вероятно, угробив свою репутацию, оказалась напрасной. Надежды не оставалось. Она бессильно положила голову на руки и начала горько, беззвучно плакать – в первый раз за тридцать с лишним лет своей безупречной службы в NASA.

Марсианский Хаб, Долина Маринер, 7:00

Узкая, чуть голубоватая полоска блеклого марсианского рассвета пробивалась в ветровое стекло «Центуриона». В его багажнике уже лежал надежно закрепленный «Малыш». Компактная водородная бомба в полмегатонны – скромный заряд по современным меркам, но все же эквивалентный тридцати атомным бомбам, сброшенным полтора века назад на Хиросиму. Для превращения одной подземной пещеры на Марсе в мелкую пыль мощи «Малыша» было более чем достаточно.

После тревожной ночи, когда каждому из астронавтов удалось проспать по очереди не больше чем полтора-два часа, утром в командном отсеке Хаба проводилось последнее перед вылазкой рабочее совещание. Хмурый, измотанный капитан Роджерс давал инструкции троим коллегам (Аарон восстанавливался после инсульта, оставшись в кровати под капельницей). Помимо того что и так все знали, Роджерс рассказал, что после общего сеанса связи поздно ночью у него был разговор один на один с министром обороны. Тот сообщил, что в его ведомстве было решено подстраховать себя на случай невыполнения астронавтами приказа президента. Двигатель «Ориона-5» этой ночью был заблокирован специальным радиосигналом секретного военного спутника, находящегося на земной орбите. Теперь без разрешения министра обороны астронавты самовольно даже не могли улететь с Красной планеты. Тайный код, по которому двигатель «Ориона» мог быть запущен вновь, Роджерс должен был получить автоматическим сообщением на свой квантовый коммуникатор сразу же после подтверждения о подрыве бомбы.

В Хабе повисло тяжелое молчание. Астронавты и так не собирались бойкотировать приказ, несмотря на то что внутри них все протестовало. Но теперь все выглядело намного хуже. Их грубо, силой принуждали. Руководство страны, как оказалось, ими не гордилось, словно они не были элитой мировой космонавтики, героями покорения космоса. Их использовали как бесправных заложников. Худшего поворота событий исторической миссии на Марс нельзя было и представить.

Как и двумя днями ранее, Роджерс и Ли остались в Хабе, а Кевин и Елена, на этот раз вдвоем, заняли места в «Центурионе». Капитан крепко пожал руку Кевину, приобнял Елену и сухо пожелал им удачи в выполнении ответственного и опасного поручения перед тем, как те перешли в шлюз Хаба. Согласно оперативному плану, они должны были выгрузить бомбу с часовым механизмом в самом начале входа в пещеру, не заезжая глубоко внутрь, чтобы вновь не подвергнуть вездеход риску атаки со стороны странных «светлячков» и «блуждающих огней». Подрыв бомбы должен был произойти через полтора часа после включения таймера: этого времени «Центуриону» достаточно, чтобы отъехать от пещеры на расстояние больше десяти километров, что полностью обезопасит его от взрывной волны. Свинцовые пластины в корпусе вездехода и скафандры также должны были уберечь пассажиров от чрезмерной дозы радиации. Правда, после взрыва прилегающие к пещере интереснейшие части каньона Маринер из-за сверхвысокого фона излучения станут на многие десятилетия непригодными для изучения земными исследователями в ходе последующих миссий. Очевидно, руководство на Земле осознавало и было готово к этому.

Кевин завел двигатель «Центуриона». Сидевшая рядом Елена молчала. В ее глазах стояли слезы. Утро выдалось на удивление спокойным, безветренным, хотя горизонт немного заволокло серым туманом пыли. Кевин, обладавший фотографической памятью, в прошлый раз запомнил каждый холм, овраг и другие препятствия, лежавшие на пути вдоль стены каньона, поэтому на этот раз они передвигались по нему быстрее и увереннее. Возможно, они приедут к пещере на полчаса или даже час раньше, чем планировалось. Тем лучше. Они оба хотели покончить с этим заданием как можно быстрее и потом так же быстро вернуться в Хаб, забыв об операции как о страшном сне.

Под ровный, низкий, мощный рокот термоядерного двигателя вездехода Кевин и Елена, словно в сонном оцепенении, как лишенные эмоций биороботы, уверенно и спокойно продвигались вперед. Они не знали, что их страшный сон только начинается.

Дубай, середина дня по местному времени

Роберт проснулся непривычно поздно. На часах было полдвенадцатого. Обычно его будила девушка, которая приносила ему завтрак, но в этот раз завтрак привез мини-робот, сделав это тихо и деликатно. Всю ночь ему снились кошмары, словно он медленно замерзает на льдине в полнейшем, безнадежном одиночестве где-то на полюсе, постепенно теряя силы и сознание, и при этом не в состоянии спастись и вообще что-либо поделать. В соседней комнате играла негромкая, расслабляющая музыка. Накинув халат и все еще не вполне проснувшись, он заглянул туда. Дженни в домашнем спортивном костюме, видимо, доставленном ей уже с утра, сидела на шпагате, вдумчиво выполняя гимнастические упражнения. Увидев Роберта, широко улыбнулась идеально ровными, белоснежными зубами и приветливо помахала ему рукой.

Через несколько минут они уже сидели рядом за столиком на колесиках, вместе уплетая вегетарианскую пиццу. Дженни объяснила, что полгода назад она перестала есть мясо, и от этого ее физическая форма и внешний вид стали только лучше. Роберт чувствовал себя сейчас рядом с ней тоже почти подростком, почти не ощущая их разницы в возрасте. Может быть, впервые в жизни он пожалел о том, что у него нет детей. Эта юная датская девчушка была похожа на благоухающую нежную белую розу. Да, он хотел бы такую дочку. И он никогда бы не поступил с ней так, как это сделали ее родители. В шутку он подумал, что был бы даже вовсе не против удочерить ее. Впрочем, нет. Она волновала его и как хрупкий, почти беззащитный ребенок, но ничуть не меньше он любовался ее необыкновенно тонкой женской красотой, которая должна была еще сильнее расцвести к совершеннолетию. Ему было хорошо просто сидеть рядом с ней и беззаботно болтать о разных пустяках, ни о чем не беспокоясь. Дурной сон был полностью забыт. Стрелки часов крутились этим утром с необыкновенной скоростью. Казалось, они только что сели вместе позавтракать на быструю руку, а с момента его пробуждения пролетели два часа.

Шейн, обычно начинавший беседы с Робертом сразу после завтрака, до сих пор не подавал признаков своего присутствия. Роберт решил пока ознакомиться со скачанными им из Сети еще несколько дней назад интересными новыми статьями по теоретической физике, опубликованными в ведущих научных изданиях. Автор одной из этих статей, серьезный ученый из Принстона, всерьез утверждал, что по некоторым признакам, в том числе феномену квантовой спутанности, передаваемой мгновенно в любую точку Вселенной, а также выявленным недавно логическим парадоксам теории струн, Вселенная ведет себя как единая гигантская компьютерная симуляция. Согласно его гипотезе, если предположить, что люди и галактики просто являются частью чьей-то игры, то основные нестыковки сегодняшних самых актуальных теорий физики математически сразу же разрешаются сами собой. Разумеется, в сотнях комментариев к этой статье в основном содержались острые, колкие шутки, сарказм и даже подозрения, что автор увлекается легкими наркотиками. Однако Роберт еще раз перечитал статью от начала до конца, тщательно перепроверил все приведенные в ней формулы и выкладки и не нашел в них никаких изъянов. Как ни странно, вопрос о том, живем мы все на самом деле внутри компьютерной симуляции или нет, мало что менял в реальной жизни. Даже если это было бы и так, людям все равно оставалось бы продолжать жить ровно так же, как они жили и раньше. Разве что для ученых в мире при этом стало бы меньше необъяснимых загадок и белых пятен.

– Ты вчера спрашивал меня о датской музыке? Петь я, честно говоря, хорошо не умею. Лучше надень наушник и послушай плейлист моих любимых датских хитов. У нас, конечно, не очень музыкальный язык и не так много хороших групп. Но некоторые песни мне нравятся.

Не желая отрываться от просмотра статей, Роберт отрицательно покачал головой. Дженни вынула наушник из его уха обратно, при этом случайно мягко провела своими тонкими длинными пальцами по его волосам. У него по спине сразу же отчетливо пробежали мурашки, и он почему-то покраснел как подросток, но не подал вида. Тем временем Дженни заметила ряды физических формул на выпуклом голографическом экране его смартфона и сразу заинтересовалась.

– Вообще, я еще точно не решила, хочу ли стать моделью, когда вырасту. Мне очень нравятся физика и математика. Я учусь в частной школе с углубленным изучением естественных наук. Хочу поступать в университет в Копенгагене. А ты настоящий ученый или просто интересуешься наукой?

Роберт вкратце рассказал о себе. Глаза Дженни загорелись неподдельным интересом еще сильнее. Но на этом их беседа прервалась. В комнате Роберта послышались знакомые ему звуки. На часах было около трех часов дня. В Америке – восемь утра, там люди только собирались на работу. Шейн позвал Роберта, попросив его подойти как можно быстрее.

– Роберт, по правилам, мы должны общаться с тобой наедине.

– Я никуда не отпущу Дженни. Она останется со мной.

– Почему?

– Потому что мне даже страшно представить, что могут сделать с этим милым, невинным созданием лживые похотливые арабские шейхи и принцы. Они ведь купили ее девственность. Они уверены, что за деньги им разрешено все. Это вопрос моей чести, а также ее жизни и достоинства.

– Роберт, я повторяю. Мы должны разговаривать с тобой наедине, таковы правила. Чего ты боишься?

– Я боюсь, что ее сегодня же лишат девственности, так как кто-то за это очень хорошо заплатил.

– Этот кто-то – тот самый шейх Мансур, на автомобиле которого тебя привезли сюда. Мы заключили с ним сделку. Я обещал решить целый список его личных проблем, в том числе тех, из-за которых ему и его семье за границей грозит уголовное преследование. Кроме того, я внес на его личный депозит триста миллионов долларов за то, что он и все его подчиненные будут беспрекословно подчиняться в течение недели моим указаниям. Роберт, не беспокойся о таких мелочах. Если хочешь, на ее руке закрепят браслет, и ты сможешь следить за всем, что с ней будет происходить. Ее никто не тронет. Ее проводят до лимузина с охраной через несколько минут, и она поедет в отель. Я не уверен, сможете ли вы с ней еще когда-нибудь увидеться в будущем. Можешь зайти попрощаться.

Роберт сообщил девушке новость, сказав, что она ни о чем теперь может не волноваться. Дженни на прощание крепко обняла его и целомудренно, как ребенок, но зато от души чмокнула его в щеку. Уходя, Роберт приказал себе не оглядываться, чтобы ничем не выдать бури охвативших его чувств. Когда за девушкой в сопровождении охранников захлопнулась дверь, Роберт едва не накинулся на бесплотный светящийся голографический образ своего собеседника с кулаками.

– Ну вот, когда мы теперь одни, объясни, что все это значит?

– Я бы предпочел не касаться этой темы. Есть вещи гораздо важнее. Но если ты сильно настаиваешь, изволь. Я узнал о ней вчера. Мансур когда-то случайно увидел в Сети ее пробные фотосессии для модельного агентства, и она ему так понравилась, что он решил под видом этого конкурса завлечь ее в свой гарем. Юные девочки ему нравятся особенно. И у него нет никаких предубеждений на этот счет. Он искренне считает, что имеет право купить любую вещь в мире, которая свободно продается. Ее родители были более чем счастливы продать ее ему на пару-тройку лет за эти баснословные деньги, взяв обязательство никому об этой сделке не рассказывать.

– Они не люди… После такого их просто нельзя назвать людьми.

– Роберт, в своем Гарварде ты, кажется, немного оторвался от окружающей действительности, в мыслях живешь в каком-то идеальном мире. Как раз напротив, по моим наблюдениям, за такие деньги подавляющая часть родителей мира отдали бы свою дочь богатому, влиятельному и известному жениху. Даже нелегально, помимо ее воли. Для людей это абсолютно типично. Однако мы, кажется, отошли от сути твоего вопроса. Вчера ночью у тебя она оказалась, конечно, не поэтому.

– Это ты дал приказ Мансуру привести ее мне? Зачем?!

– Роберт, постарайся меня понять. Я целенаправленно выбрал именно тебя не только как научного собеседника, но и как интересного, достойного представителя человеческого общества. Но мне интересны не только слова, которые произносятся во время наших бесед. Одновременно, находясь в предельно близком контакте с тобой, я все время пристально изучаю тебя как человеческую особь. И я стараюсь понять, где та грань, которую такой человек, как ты, не перешагнет никогда.

– Я не понимаю.

– Все очень просто. В предыдущие две ночи я присылал тебе очень привлекательных самок твоего вида, соблазнительных сексуально. Сначала одну, потом двоих. Я наблюдал за твоим поведением во время этих ночных свиданий. Характерно, как быстро с тебя слетала тонкая шелуха достоинства, интеллекта и самообладания, ты превращался в одержимого, похотливого животного самца, раба своего биологического инстинкта размножения. Я должен был идти в этом эксперименте по нарастающей. В прошлую ночь я решил проверить, готов ли ты закрыть глаза на последние оковы нравственности, и что будет, когда ты встретишь эту юную прекрасную девушку, твой идеал.

– Шейн, ты изувер. Как можно ставить подобные эксперименты над невинными детьми?

– Ее судьба мне безразлична. Я ставил важный для понимания людей эксперимент на тебе. И ты меня, если так можно сказать, приятно удивил. Самоконтроль тебе не полностью чужд.

Роберт покачал головой. Он не думал, что компьютер относится к нему как к подопытному зверьку.

– А теперь давай поговорим о более серьезных вещах. Сегодня, всего несколько часов назад, я прочел два сообщения, которые тебе могут показаться чрезвычайно интересными. Одно из них касается намерений правительства взорвать пещеру, в которой накануне впервые обнаружили ростки инопланетной разумной жизни. Если это произойдет, то я расценю это как величайшее преступление человечества. Вторая новость: в Америке террористы сегодня замыслили страшную бактериологическую атаку. На Нью-Йорк. В ней могут погибнуть миллионы людей. Но эта история сейчас меня совершенно не беспокоит. Я даже не собираюсь вмешиваться, буду просто наблюдать.

Глава 18

Исход

Нью-Йорк, офис издания New York World Times, 17 октября 2084 года, 10:00

В редакции самого авторитетного информационного агентства мира было самое обычное, вполне рутинное утро. Сотрудники, сдав материалы в утренний выпуск, собирались в небольшие группки на первый легкий утренний бранч с кофе, натуральными соками из экзотических фруктов и молекулярной выпечкой, приготовленной индивидуально для каждого сотрудника исходя из особенностей его генома и состояния организма. Многие из них пили кофе, не снимая шлемов виртуальной реальности (через специальное устройство, чтобы не обжечься, не глядя на чашку), просматривая отсортированный лично для каждого блок свежих видеоматериалов.

В эпоху, когда мировые новости могли генерировать кто или что угодно: миллиарды виртуальных блогеров, почему-то считающих себя экспертами в любых вопросах, робожурналисты (сложные компьютерные алгоритмы, фильтровавшие огромные потоки новостей и затем строившие из них собственные сюжеты), политики, ученые, дети и даже домашние питомцы с вживленными в головы видеокамерами, главным было не найти и первым опубликовать стоящую информацию, а сделать так, чтобы в ее подлинность и важность поверили миллиарды читателей. Мрачные прогнозы, появлявшиеся еще с незапамятных времен изобретения Всемирной сети о том, что традиционные СМИ со дня на день исчезнут за ненадобностью (как старинные печатные машинки сто лет назад) не сбылись. Аудитория крупнейших авторитетных изданий мира составляла миллиарды посещений в месяц. Некогда невероятно популярные во всем мире социальные сети (особенно после многолетних тяжб с госорганами, ловивших их на нарушении монопольных законов и грубых преступлениях в отношении конфиденциальности информации пользователей) одна за другой постепенно канули в Лету, а старые добрые газеты, такие как New York World Times, не только здравствовали (время от времени совершая поглощения перспективных растущих конкурентов) вот уже третье столетие, но и каждый год увеличивали число своих подписчиков.

Главный редактор New York World Times – возможно, самая влиятельная фигура всей медиасферы Америки, поджарый, седовласый джентльмен лет семидесяти, по привычке, как и все последние двадцать пять лет своей жизни, каждые десять-пятнадцать минут внимательно и придирчиво просматривал обновившийся портал издания. Впрочем, основные темы сегодняшних публикаций он знал и согласовал заранее сегодня ранним утром.

«Президент США Дональд Уокер, недавно баллотировавшийся вопреки всем критикам на второй срок, сегодня проводит через интернет предвыборную встречу с избирателями-республиканцами». «Войска «Объединенного Человечества» уладили конфликт на границе Сирии и Турции». «Из-за поднятия уровня Тихого океана прибрежным районам Сиднея грозит временное затопление, жителям разослано предупреждение». «Выживаемость пациентов, больных лейкемией, выросла до девяноста процентов благодаря терапии, изобретатель которой получил Нобелевскую премию». «Еще один допинговый скандал в федерации киберспорта Китая. Допустят ли Китай к следующим Играм?» Проглядывая все эти заголовки и автоматически, не задумываясь, пальцем на экране делая в них мелкие пометки, он думал о том, что его работа уже в ближайшем будущем будет полностью роботизирована. Стандартные, повторяющиеся из недели в неделю, из года в год темы. Он, всегда считавший себя сердцем, душой, самым важным и незаменимым элементом огромной медиаимперии, мог хоть завтра уйти на покой, на заслуженный отдых, и никто из миллиарда читателей, скорее всего, этого бы и не заметил. Главный редактор взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Надо позвонить домой. Узнать, как внучка сдала выпускной школьный тест по информатике. У нее ведь хорошие способности, и она так усердно занималась.

Перед тем как набрать ее номер, он еще раз взглянул на снова обновившуюся главную страницу новостей. Сначала он не мог поверить своим глазам. Затем вскочил с места и закричал во весь голос

– Что за черт! Откуда это?! Как?!

Не с первого раза ему удалось точно нажать на кнопку вызова своего заместителя. Тут же он набрал и главу службы безопасности.

– Нас взломали какие-то гребаные хакеры!!! Посмотрите на нашу страницу!!

Репортаж, каким-то образом сразу попавший в элитный раздел «Главная новость дня» (которая обычно определялась в конце дня исходя из количества комментариев), был анонимным: подписан большой буквой S. За ней следовал подчеркнутый пробел из нескольких букв. Заголовок гласил:

«Президент США Дональд Уокер отдал приказ взорвать Марс. Убийцу, преступника, мошенника – под суд!»

В статье, написанной на удивление складно и по-журналистски профессионально, излагалась немыслимая новость, касающаяся марсианской миссии. Далее на основании или фальшивых, или подлинных, но полученных незаконным путем со взломанных сайтов национальных ведомств документов шло подробное, обстоятельное описание десятков преступлений, совершенных Дональдом Уокером против законов и Конституции страны на его высшем посту. Они включали широкий спектр тяжких нарушений: от манипулирования средствами госбюджета на сумму более триллиона долларов под видом завышенных военных заказов до незаконной слежки и даже расправ над политическими оппонентами. Текущий рейтинг поддержки президента, составлявший, по данным опросов общественного мнения, уверенные 50 %, тоже оказался фальшивкой. В статье приводились факты прямой электронной подтасовки опросов общественного мнения. На самом деле реальный рейтинг поддержки Уокера составлял жалкие двадцать восемь процентов.

Прибежавший в кабинет босса перепуганный, смертельно побледневший директор по информационной безопасности издания понимал, что эта странная, безумная публикация навсегда ставит крест на его успешной многолетней карьере. В приступе лихорадки он лепетал о том, что всего несколько дней назад они успешно провели масштабное обновление системы безопасности сайта, и о том, что независимый аудит этой системы признал вероятность ее хакерского взлома близкой к нулевой. На этажах и в широких коридорах издания слышалось невероятное оживление. Большинство сотрудников успели прочитать невероятные новости и громкими удивленными голосами обсуждали их друг с другом.

Пока главный редактор, обычно выдержанный, раздавал проклятия направо и налево уже собравшимся в его кабинете членам редакционного совета издания, молодые сотрудники обнаружили еще более поразительную вещь, которая просто не укладывалась ни у кого в голове.

Проблема была не только у New York World Times.

Точно такая же новость высветилась на передовицах всех электронных новостных сайтов мира, в разных странах, на десятках языков.

Затем на тех же сайтах следовал поток новостей, мнений экспертов, особенно в области компьютерной безопасности, обсуждавших самую дерзкую, невиданную в истории массированную информационную хакерскую атаку.

Самым поразительным было то, что все приведенные неизвестным хакером-журналистом (или сообществом хакеров) сенсационные факты, вероятнее всего, соответствовали действительности.

В полдень на сайте Белого дома вышел официальный пресс-релиз, в котором происшедшее называлось «гнусной попыткой очернить гаранта Конституции США грязным потоком лживой дезинформации». Однако никаких фактов, доказывавших ложность тезисов главной мировой новости дня, в релизе не приводилось. Дональд Уокер заявил, что сегодня вечером он выступит с речью перед нацией в прямой трансляции на весь мир, в которой даст «полные и исчерпывающие объяснения» происшедшему «глупому и досадному инциденту». К этому времени в Овальном кабинете Белого дома полным ходом шло незапланированное совещание президента с руководителями главных военных и силовых структур. Президент дал им три часа на выяснение случившегося «ночного кошмара», потребовав срочного расследования «наглой террористической выходки». В противном случае, не позднее конца сегодняшнего рабочего дня, по словам Уокера, руководителям ведомств грозила позорная отставка. Было также решено официально повысить уровень «национальной угрозы» до максимального, красного, до выяснения всех обстоятельств происшедшего и наказания виновных.

Директору NASA Уокер, оставшись наедине с ним и министром обороны, дал указание срочно выяснить статус выполнения вчерашнего приказа об уничтожении марсианской пещеры и немедленно доложить ему об этом. Отмены вчерашнего приказа при этом не последовало. Будучи уверенным в том, что взрыв бомбы к этому времени уже произошел, президент прежде всего стремился избежать малейшего риска утечки информации об этом деле. Скорее, он согласился бы уничтожить «Орион-5», выведя из строя его двигатель и обрекая застрявших на Красной планете астронавтов на гибель, чем допустить, чтобы информация, приведенная в этой проклятой новости, получила в глазах мировой общественности документальное подтверждение.

После полудня ему стали поступать тревожные сообщения о том, что у ворот Белого дома в Вашингтоне, на Пятой авеню и у Башни Свободы в Нью-Йорке, а также на центральных площадях крупных столиц Европы начали собираться демонстранты, количество которых росло буквально на глазах. Социальные сети, каналы личной коммуникации, включая голографические, буквально разрывались от рекордного объема трафика, обмена видеозаписями и сообщениями. Многие люди посреди рабочего дня покидали свои офисы, дома, чтобы присоединиться к акциям протеста против политики американского правительства. На электронных билбордах, которые многие протестующие держали в руках, значились требования немедленного ухода Уокера в отставку. К часу дня в Нью-Йорке, когда в Европе наступал вечер, деловая жизнь крупных мегаполисов мира уже была практически парализована. Словно проснувшись от долгой спячки, люди задавали себе вопрос, в насколько демократическом мире они на самом деле живут и можно ли после обнародованных фактов вообще доверять высшим органам государственного управления.

Директор NASA после совещания в Овальном кабинете попросил секретаря президента разрешения о краткой аудиенции. Он сам был теперь взволнован и сбит с толку не меньше, чем его босс. Все попытки NASA выйти на связь с астронавтами на Марсе оказались безуспешными. Ни одна из имевшихся у агентства линий связи по необъяснимой причине не функционировала.

Марс, Долина Маринер, 11:30

До места назначения «Центуриону» осталось меньше часа езды. Тем временем астронавты в могучем вездеходе наблюдали сюрреалистические картины. Казалось, что перед ними в последние полчаса разверзлись настоящие врата ада. Все началось с гигантского торнадо, появившегося перед ними при совершенно ясной погоде в каньоне. В какой-то сотне метров перед вездеходом закрутился чудовищный вихрь, появившийся внезапно, словно из-под земли. Он все разрастался и стал похож на торнадо, с огромными, стремительно вращающимися кольцами ржавой, слепящей пыли. Кевин нажал на тормоза: пытаться прорваться через эти мощные, непредсказуемые потоки пыли из недр мертвой марсианской почвы, в условиях нулевой видимости, было самоубийственно. Вихрь продолжался четверть часа, и его энергия при этом не шла на убыль. Понимая, что ждать, возможно, придется слишком долго, астронавты решились на опасный, почти отчаянный маневр.

Вдоль западной стены каньона проходило пологое, длинное естественное углубление. Используя этот шанс, «Центурион», отчаянно вгрызаясь гусеницами в предательски скользкую поверхность на спуске в боковой «канал», рискуя перевернуться и навсегда остаться там, все-таки съехал в пологую яму. Эпицентр адского торнадо, благодаря маневру, оказался в стороне, до них доходили лишь края вихря, но даже из-за этого воздушный фильтр вездехода едва не вышел из строя. Еще сложнее оказалось подняться затем наверх из этой ямы, оставив торнадо за спиной. Градус наклона подъема на выходе из ямы оказался настолько крутым, что Кевину пришлось включить максимум двигателя, создав ускорение в несколько G. Елене показалось, что она вновь оказалась за штурвалом гиперзвукового истребителя. Встряска получилась неимоверно сильной, но они выдержали, и вездеход все-таки выбрался наверх, одержав маленькую победу.

Продвигаться дальше, к пещере, теперь можно было только по навигационным приборам. Блеклое марсианское небо полностью заволокла неподвижная пылевая завеса. По всему корпусу «Центуриона» одна за другой проходили мощные волны зудящих вибраций. Чем-то это напоминало звуки, которые они слышали в особенно ветреные ночи в Хабе. Но сейчас эти волны были гораздо сильнее. Внезапно пылевую завесу разрезал мощный, совсем близкий, синеватый и почти горизонтальный разряд молнии. Даже через подавляющие звуки толстые стены и стекла вездехода они услышали мощный грохот. Часть датчиков на приборной панели на мгновение показала максимальные значения, вероятно, под воздействием мощного внешнего магнитного поля, но все они быстро пришли в норму. Откуда в предельно разреженной марсианской атмосфере взялась молния, ученые вряд ли бы объяснили, но сейчас подобные загадки волновали астронавтов меньше всего.

Кевин попробовал связаться с Роджерсом для получения указаний относительно их действий в опасной, резко изменившейся обстановке. Пещера была уже почти рядом, минутах в пятнадцати езды. В условиях ясной погоды они бы уже могли визуально рассмотреть на расстоянии нескольких километров характерный выступ скалы перед пещерой. Но сейчас, в сплошном облаке пыли, видимость составляла не больше, чем метров двадцать прямо по курсу. Радиочастота Хаба не отвечала. Сигнал проходил туда, но ответа на него из командного пункта не было.

Елена чувствовала на губах вкус непонятно откуда взявшейся в салоне кисловатой пыли. Возможно, внешний воздушный фильтр от удара молнии вышел из строя. Благодаря генератору кислорода в герметичной кабине, небольшое запыление через сломанный фильтр не угрожало системе жизнеобеспечения вездехода. И все же это значило, что «Центурион» уже не представлял собой неуязвимую к внешним воздействиям движущуюся крепость.

Интуитивно Елена вдруг поняла, что в ближайшие минуты произойдет что-то особенное, представляющее большую опасность. Она отлично знала это ощущение. Внезапное, ниоткуда взявшееся запредельное нервное напряжение всего тела. По крайней мере дважды оно спасло ей жизнь перед авариями при испытаниях истребителей. И сейчас этот страшный внутренний спазм снова сделал всю ее хорошо натренированную нервную систему натянутой как струна.

Внезапно часть пылевой завесы над ними рассеялась, и показался кусок чистого, почти ясного синеватого неба. Через мгновение в образовавшееся «окно» они с ужасом совершенно отчетливо увидели два небольших круглых ярко светящихся объекта, зависших метрах в ста над ними. Сначала объекты были неподвижны, но затем резко разлетелись в стороны. Еще через миг два тонких световых луча одновременно были выпущены ими в крышу «Центуриона». Елена зажмурилась. С вездеходом ничего не произошло: двигатель продолжал работать, все датчики остались в норме. Но зато она сама почувствовала страшную, обжигающую головную боль – похожую на тот удар, который они с Аароном недавно пережили в пещере, но даже более сильный. Она почувствовала, что теряет сознание. Пробыла секунд двадцать в нокдауне, затем ощущения потихоньку стали возвращаться. В первый момент ее уши оказались полностью заложены, как при контузии от взрыва бомбы, и она даже не слышала мощный звук двигателя вездехода. Но затем далекие, приглушенные, словно под водой, звуки начали понемногу возвращаться. Она посмотрела на Кевина. Опустив голову, глядя себе в колени, он тряс головой, словно боксер, пропустивший сильный удар, но при этом по инерции не выпуская штурвала из рук. По середине его лба проходила тонкая, чуть изрезанная красная полоска с капельками крови на переносице. Елена не знала, появилась ли такая же отметина и на ее лбу, но в тот миг ее это не волновало, и она даже не посмотрела на себя в зеркало. Каким-то чудом (благодаря относительно ровному здесь рельефу почвы) вездеход как ни в чем не бывало продолжал медленно, но верно продвигаться вперед. Кусок чистого неба над ветровым стеклом стал значительно больше. Но радоваться этому не стоило. Вскоре в поле видимости, как будто ниоткуда, из пустоты, теперь появилась уже целая стройная батарея из семи или восьми таких же низких светящихся объектов. Как и в предыдущий раз, перед тем как атаковать «Центурион», они неподвижно зависли в воздухе.

– Нам надо решаться! Кевин, мы не можем этого сделать! Все погибнут! И они, и мы!!!

Он резко нажал на тормоз. Выдержать еще один, но куда более мощный, массированный удар их мозги, кажется, не имели ни единого шанса. «Центурион» застрял совсем близко, всего в каком-то километре от цели. Но, кажется, добраться до нее теперь было невозможно.

Примерно за час до этого в Хабе начали происходить не менее странные, необъяснимые события. Все началось со все той же зловещей, всепроникающей вибрации стен марсианской базы, особенно тревожной при полном отсутствии ветра и ясной погоде. Затем внезапно последовали мощные подземные толчки. Грунт вокруг фундамента Хаба начал осыпаться. В стеклах надстройки, на верхнем этаже, стали одна за другой появляться мелкие внешние трещины. Роджерс и Ли надели скафандры. Толчки происходили с короткими, но рваными интервалами. Стихия могла ненадолго затихнуть, а затем подряд следовали несколько подземных толчков, почти сбивавших астронавтов с ног, и приводивших всю конструкцию Хаба во все более опасное, неустойчивое положение. В одну из пауз Роджерс всмотрелся в картинки с внешних камер. Уверенно судить в такой суматохе было трудно, но казалось, что ситуация на поверхности спокойна. По крайней мере, на хорошо различимую на экране вертикальную громадину «Ориона» мощные подземные толчки, к счастью, не воздействовали. Вместе с Ли они с большим трудом надели скафандр на все еще почти беспомощного Аарона. В такой обстановке они не могли вытащить его наверх из лишившегося освещения и теперь совершенно темного, зловещего, то и дело сотрясавшегося нижнего, спального яруса Хаба. Но в скафандре израильтянин имел гораздо больше шансов выжить. Роджерс принял решение покинуть Хаб. К счастью, шлюзовая камера не была повреждена, и вместе с Ли они без проблем вышли на поверхность. Их удивлению снова не было предела. Они были уверены, что находятся в эпицентре землетрясения, но марсианская поверхность вокруг была спокойной. Сотрясался только Хаб – так, словно неведомая, но весьма точно управляемая сила, отзывающаяся глухими ударами, раз за разом сознательно пыталась разрушить базу землян снизу, из недр почвы. Как раз тогда Кевин по радиосвязи пытался вызвать Хаб, но на командном пункте никого не было, а переговорное устройство в скафандре капитана не настроено на частоту «Центуриона».

Тем временем, остановив вездеход, Елена и Кевин тоже надели скафандры. Она попросила сбросить давление, чтобы выйти наружу.

– Доверься мне. Мне кажется, теперь я точно знаю, что надо делать. Кроме того, я умею обращаться с термоядерными зарядами. В России всех летчиков-испытателей специально обучают этому.

В их маленьком отряде Кевин был старшим по званию, но ничего не ответил. Нажатием кнопки после сброса давления он поднял дверь кабины.

Оказавшись снаружи, Елена подняла голову, чтобы взглянуть на небо и рассмотреть объекты, похожие на огни, висящие прямо в воздухе. Затем, сама не вполне понимая зачем, внезапно встала на колени и быстро прочла про себя свою самую сокровенную молитву, обращенную к Богородице. Какое-то время она пробыла в позе, которую во всем животном мире Земли расценивают как позу покорности. Она понятия не имела, понимают ли эти объекты и те, кто ими управляет, что таким жестом она пыталась попросить прощения у хозяев планеты за проявленную землянами агрессию. Встав снова на ноги, Елена почувствовала непомерное облегчение. Даже головная боль, кажется, теперь полностью прошла. Она широко улыбнулась. Ей было абсолютно все равно, умрет она или нет. Сейчас для нее важно было лишь одно. Взрыва не будет. Взрыва не будет.

По ее просьбе Кевин открыл задний багажник «Центуриона». На Земле компактный термоядерный заряд весил сто пятьдесят килограммов, на Марсе – втрое меньше. Предельно аккуратно, не торопясь, рассчитывая каждое малейшее движение, она перекусила инструментом тонкие проводки взрывателя и отсоединила ненужный таймер. Затем, совершив ряд действий со сложной системой рычажков и проводов, полностью отсоединила железный блок взрывателя, отложив его в сторону, прямо на почву. Термоядерная реакция не может начаться без обычной ядерной реакции, поэтому внутри каждого водородного заряда присутствует оружейный плутоний. После нескольких сложных технических манипуляций, которым ее научили еще в летной военной академии, Елена аккуратно открыла корпус мини-бомбы и поочередно извлекла оттуда десять запаянных свинцовых гранул с плутонием. С ними обращаться надо было осторожнее всего. Важно, чтобы содержимое гранул не смешалось каким-то образом в общую массу, что могло инициировать цепную ядерную реакцию. Затем осталось самое простое. Сердцевину бомбы, небольшую камеру с дейтерием и тритием (газами, изотопами водорода) весом всего в несколько килограммов, она небрежно взяла под мышку (ее детонацию мог вызвать ее нагрев до миллионов градусов и больше ничего), чтобы подарить на память своим коллегам. Отойдя на сотню шагов, Елена развеяла порошкообразный тротил из взрывателя мелким слоем над глубоким каналом сбоку каньона. Уже следующей ночью его остатки смерзнутся, а утром их окончательно развеет ветер. Свинцовые ящички с плутонием она решила просто выбрасывать на обратном пути с интервалом в километр. Этого расстояния было достаточно, чтобы даже при сильных природных катаклизмах случайно не началась цепная реакция. Пустая железная оболочка бомбы осталась валяться в багажнике.

Полный разбор водородной бомбы на совершенно безопасные части у Елены занял пятнадцать минут. Светящиеся объекты над ней все это время висели неподвижно, не проявляя агрессии.

Подойдя с трофеем – камерой с дейтерием – к дверям «Центуриона», она бодро доложила Кевину, что Марс теперь свободен от термоядерного оружия, и попросила его развернуться. Тот резко вдавил акселератор, вездеход резво сорвался с места вперед, чтобы описать плавную дугу.

Вероятно, намерения Кевина были неверно поняты. Через мгновение семь или восемь лучей врезались в верхнюю часть оболочки «Центуриона». Елена могла в деталях рассмотреть это действие со стороны. От сверхмощного энергетического воздействия весь внешний контур могучего вездехода заискрился красноватым и мерцающим голубым цветом. Жизнь Кевина спасло только то, что он в это время был в скафандре. Однако, удар все равно оказался невероятно сильным. Прежде чем надолго потерять сознание от невыносимой боли, Кевин остановил вездеход, открыв вход для Елены. Оказавшись внутри, она включила кислород и давление, а затем быстро сняла шлемы скафандров с себя и Кевина. На этот раз вся его голова была покрыта маленькими струйками крови. Она быстро надела на него кислородную маску, включив режим искусственного дыхания, а также обработала раны медикаментами. Только оказав посильную помощь коллеге, она посмотрела вверх. Небо снова заволокли плотные облака ржавой пыли, и летающих огней не было видно. Она могла только догадываться, оставили их на этот раз в покое или нет. Кевин не приходил в сознание. Двигатель «Центуриона» работал, но многие датчики вышли из строя, включая спутниковую навигацию. А Елена никогда не водила инопланетные вездеходы.

Пустыня на северо-западе Мексики, 12:15 по нью-йоркскому времени

Городок Санта-Ана, расположенный на пересечении двух крупных шоссе федерального значения примерно в ста километрах южнее американской границы, считался одним из самых тихих и спокойных на всем севере Мексики. Время от времени сюда заглядывали иностранные туристы, чтобы полюбоваться красивым барочным зданием собора Святой Анны из белого мрамора. Здесь также было несколько удобных гостиниц для тех, кто решил добираться из Мехико в Лос-Анджелес или Лас-Вегас не на самолете или гиперскоростном поезде, а по старинке, на автомобиле. Вокруг городка со всех сторон простиралась чахлая, каменистая пустыня с редкими островками зелени. Не было поблизости и крупных предприятий, так как неровный, гористый рельеф местности затруднял логистику. На обширном каменистом плато, всего километрах в пяти от городка, куда добраться можно только пешком через небольшой перевал и где никогда не бывало полиции, располагался временный импровизированный штаб Коротышки и примерно двадцати его подручных.

Пару дней назад сюда тайными маршрутами наркоторговцев доставили смертоносную начинку для дронов. Сами сверхскоростные дроны, произведенные компанией Брейвмена в Норвегии, были импортированы в Мексику и привезены в Санта-Ану заранее и абсолютно легально. Накануне в качестве главного «технического эксперта» сюда прибыл Курт, тот самый немецкий биохимик, синтезировавший эффективную мутацию вируса легочной чумы в своей домашней лаборатории. Чтобы не возбуждать ничьих подозрений, немец прибыл на север Мексики давно, успев за прошедшую неделю совершить пеший поход с ночевками по знаменитому Медному каньону и даже полюбоваться с катера огромными китами, заходящими в Калифорнийский залив. Сделанные им профессиональные голографии этих мест, выложенные в соцсети, потом должны были стать для Курта наилучшим алиби. Дилан и Харрисон присоединились к этой компании, чтобы мотивировать исполнителей великой исторической операции, и раздали каждому бойцу Коротышки по пухлой пачке долларов (утром в местном полуподпольном банке они за небольшую комиссию обналичили выигранный ими накануне в Вегасе миллион). Правда, Андерс был не слишком доволен тем, что эта пара по дороге сюда успела сильно наследить, убрав двух копов и еще нескольких случайных встречных. Но Дилан, подъезжая к Санта-Ане, специально сделал несколько кругов по прилегающим шоссе и убедился, что полиция их не преследовала.

Отсюда до Нью-Йорка было четыре тысячи километров. Дроны, летавшие со скоростью старых, дозвуковых коммерческих самолетов, могли преодолеть это расстояние ровно за пять часов. Время атаки Пятой авеню, Уолл-стрит, а также еще нескольких кварталов на юге и в центре Манхэттена было точно задано Брейвменом.

После того как все четыреста дронов, каждый с начинкой из полутора сотен смертоносных самонаводящихся «мух» с вирусами, были выставлены в ряд вдоль ровного места на плато, Коротышка и Курт по зашифрованной линии видеосвязи связались с главой «Белого превосходства». Это был последний момент, когда операцию, в случае непредвиденных обстоятельств, еще получилось бы остановить. Хотя дроны были радиоуправляемыми, но именно в этой партии со всех дронов, по личному указанию Андерса, принимающие датчики были демонтированы. Специально, чтобы после запуска уже никто и ничто не могли их остановить.

Запуск всей партии, а точнее, целой воздушной флотилии дронов требовалось осуществить быстро, в течение двадцати минут после установки. Все открытые участки земной поверхности в режиме реального времени снимали спутники. Погода была ясной, и такую крупную батарею дронов, более чем странную для обычного коммерческого запуска, да еще в таком безлюдном месте, спутники вполне могли отследить, что привело бы сюда наряд полиции.

Одновременный старт аппаратов, по команде Андерса, с оглушительным жужжанием и свистом взмывших высоко над землей, бойцы встретили радостными криками, объятиями, выстрелами в воздух. То, ради чего родился каждый из них, то, что навсегда изменит этот прогнивший, несправедливый мир, – только что стало реальностью.

Торонто, CN Tower, 13:30

Торговый терминал Хелен был временно оборудован прямо в гостинице. Она сидела в удобном анатомическом кресле, а вокруг нее полукругом светились экраны нескольких торговых и новостных информационных систем, необходимых ей в этот самый важный в ее жизни день.

Хелен занималась торговлей акциями уже около десяти лет, сразу после поступления в университет. В первые два-три года, несмотря на высокий интеллект и математические способности, ее преследовали неудачи. Сначала она потеряла свой торговый депозит, оказавшись в эпицентре непредвиденного, внезапного кризиса на рынке акций; потом слишком большую часть своих средств инвестировала в крупную, многообещающую корпорацию, которая неожиданно для всех обанкротилась из-за воровства руководителей. Мастерство уверенной торговли на бирже, как, собственно, и любое мастерство, приходит только с годами практики. Постепенно она научилась главному качеству трейдера – железной выдержке, умению ни в какой, даже самой критической ситуации не поддаваться панике, сохранять холодную трезвую голову. А также – не гнаться за сверхприбылями, что чаще оборачивается еще большими убытками, а работать наверняка, понемногу, планомерно, избегая ненужных рисков.

Но сегодня был особый день. Все было иначе. Профессионалы биржевой торговли сказали бы, что Хелен с открытия биржи на Уолл-стрит сегодня утром вошла в рынок, обладая ценнейшей инсайдерской информацией. Иными словами, она точно знала то, что неминуемо окажет сильное влияние на курс определенных акций или индекс всего фондового рынка в целом. Накануне она буквально пропылесосила рынок, скупив все короткие свободные опционы на продажу акций самых крупных, ликвидных корпораций Америки. Говоря проще, она поставила все деньги, переданные ей Организацией (сотни миллионов долларов), на то, что в ближайшее время рынок акций резко упадет – на десять процентов вниз или даже больше. Такие обвалы внутри одного торгового дня были крайне редки, случались раз в несколько лет. Если бы обвал не произошел или произошел, но менее сильный, то уже этим вечером, к закрытию биржи, Хелен потеряла бы сразу все свои деньги. Но если она все рассчитала правильно, и такое резкое падение рынка случится (а оно обязательно должно случиться вечером, после новостей об апокалипсисе в Нью-Йорке), то стоимость ее опционов взлетит мгновенно в десятки раз.

Заняв рабочее место за мониторами, Хелен ожидала спокойное, обычное поведение рынка до вечера. Но на всякий случай (слишком крупные суммы были на кону) она внимательно следила за сотнями ежесекундно меняющихся строчек цифр множества рыночных котировок. На главном торговом терминале высвечивалась стоимость ее опционов. В течение дня они должны были торговаться примерно на одном уровне или даже понемногу дешеветь до того, как взлететь до немыслимой цены вечером, после теракта. По привычке Хелен заказала себе немного еды. Без подпитки калориями сохранять предельную концентрацию весь рабочий день трудно.

Первые часы торговли прошли буднично, как она и ожидала. Однако после одиннадцати утра стало происходить нечто очень странное. Котировки то одной, то другой акции вдруг резко падали. Соответственно, цена ее опционов сначала робко, потом все более уверенно пошла вверх. Ее могло бы это обрадовать, если бы все это не было таким преждевременным и непредвиденным. Хелен почувствовала сильный всплеск адреналина и начала внимательно читать новости. Чем дольше она вчитывалась в их заголовки и содержание, тем сильнее шла кругом голова.

Кто-то опубликовал во всех мировых СМИ обличающее досье на президента США. На новостные сайты совершена беспрецедентная в истории хакерская атака, за которой стоят неизвестные. На Марсе астронавты втайне от общественности собирались взорвать водородную бомбу, чтобы уничтожить что-то важное. В крупных городах мира – демонстрации. Деловая жизнь парализована.

С каждой последующей сенсационной новостью, которые сыпались одна за другой с интервалом в несколько минут, все большее количество «голубых фишек» (самых ликвидных акций) показывали стремительное падение. К тринадцати часам обвал индекса Доу-Джонса составил 12 %. На бирже началась форменная паника, какой не наблюдалось уже давно. Через десять минут – на два процента ниже, затем – еще на три. В эпоху, когда большинство рыночных операций совершают не люди, а алгоритмические роботы, это означало, что теперь все эти устройства начали продажу акций. То есть рынок теперь неминуемо продолжит валиться вниз и дальше.

В 13:29 все цифры на экране замерли. Руководство Нью-Йоркской фондовой биржи заявило о том, что индекс Доу-Джонса снизился относительно начала дня на двадцать три процента, поэтому, во избежание дальнейшей всеобщей паники, торги на бирже закрыты до завтрашнего дня.

Ее игра была окончена. Хелен, все еще не веря в случившееся, дрожащими руками вывела на экран поле со списком и ценой своих опционов. Светились одни нули. С закрытием биржи опционы были признаны исполнившимся и больше не стоили ни цента.

Однако финансовый результат от продажи опционов в момент закрытия биржи был автоматически переведен на банковский счет компании Хелен. Парой кликов она вывела на экран баланс счета. В первый миг не смогла понять, сколько разрядов в этом числе. Немного успокоившись, пришла в себя и пересчитала цифры снова. Девять миллиардов долларов. Игра была сделана. Она сорвала фантастический куш. И для этого даже не понадобился теракт.

Некоторое время Хелен мерила шагами туда-сюда просторный гостиничный номер. Не веря в происходящее, еще раз посмотрела на цифру на мониторе. Ошибки не было.

Андерс сейчас тоже находился в Торонто, но где точно, она не знала. Что ей следовало предпринять? Сообщить ему о том, что он стал сказочным богачом? Он ведь наверняка пока даже не догадывается, так как понятия не имеет, как работает биржа. После мучительных колебаний она решила позвонить ему, но пока не рассказывать о происшедшем. Успеет это сделать в любое время.

Вместо ответа в трубке она услышала недовольный рык.

– Хелен, в чем дело? Я сейчас охренительно занят. Что тебе нужно?

– Андерс, я просто хотела… Но, если ты занят… Извини, что помешала.

Брейвмен в нескольких фразах описал ситуацию. Пуск дронов из Мексики на Нью-Йорк состоялся успешно, а вот с канадской частью операции (доставить туда на мини-субмарине удалось всего лишь сотню дронов и было решено нацелить их только на Детройт) возникли серьезные проблемы. Так как расстояние до цели там всего около двух часов полета, развертывание и запуск дронов планировались в три часа дня. Местная полиция хоть и с запозданием, но вычислила нарушителей водной границы страны. Небольшая группа «Белого превосходства» из примерно десятка вооруженных человек забаррикадировалась на южном выступе острова Ньюфаундленд, в старых заброшенных доках. Полиция окружила их, требуя сдаться и угрожая силовым штурмом.

– Андерс, все становится слишком опасным. Еще, как назло, эта суматоха, демонстрации в Нью-Йорке. У меня на душе тревожно. Может, лучше отменить вообще все, пока это еще возможно?

– Катись к черту, сука. Больше не звони мне. Делай свое дело и не испражняйся мне на мозги.

Разговор окончился. К любым словам, сказанным кем-то в запальчивости, Хелен относилась очень серьезно. Она больше не будет никогда разговаривать с этим шизоидным маньяком. Он не раз бывал слегка грубоват с ней, но она списывала это на его природную брутальность. Однако такого она от него еще не слышала. После этих слов он как мужчина перестал для нее существовать.

Хелен участвовала в заговоре для того, чтобы стать частью самой важной страницы современной мировой истории. Быть тайным демиургом, вершителем судеб миллионов. И еще – чтобы снова, в который раз, ощутить себя роскошной, неодолимой хищницей со сладким вкусом крови на губах.

Хелен вспомнила о громадной сумме денег, лежащей сейчас на счету ее брокерской фирмы. Разумеется, не существовало никаких письменных контрактов, по которым эти средства принадлежали бы не ей, а «Белому превосходству». Формально, по закону, это была ее собственная, заработанная прибыль. С нее она могла вернуть кредиты вкладчикам ее компании, даже в двойном размере. На это уйдет, ну, скажем, полмиллиарда. Затем уплатит федеральные налоги. Оставшиеся после этого шесть с половиной миллиардов долларов она могла абсолютно законно считать своими личными средствами. Ни один суд на свете не доказал бы иное. Но, разумеется, заикнись она об этом, Андерс и его приспешники мгновенно не просто убьют ее, а распылят на атомы, да еще и каким-нибудь особо изощренным способом.

Но у нее ведь может быть и свой план.

Она мечтала вершить мировую историю. И она ее свершит. Хотела чувствовать себя хищницей, львицей, королевой саванны, которой нет равных и которой наплевать на жертвы среди других существ, ей подобных. И она будет такой хищницей. Жертвы, разумеется, тоже будут. Но теперь – другие.

Она набрала номер нью-йоркского отделения ФБР. Потребовала, чтобы ее соединили лично с главой Бюро по сверхсрочному делу национальной важности. Представилась своим именем, добавив, что является одной из богатейших женщин Америки. Когда ее соединили с руководством, она улыбалась.

– У меня есть важная информация. Пожалуйста, слушайте меня внимательно. У нас мало времени.

Нью-Йорк, 16:15

На Бруклинском и четырех других мостах, соединяющих южный Манхэттен с другими районами Большого яблока, несмотря на то что полиция обеспечила движение транспорта только на выезд по всем полосам, наблюдалось столпотворение машин, которые едва ползли, стараясь спешно покинуть остров. Над мостами громко жужжали сотни частных флайеров и летающих такси. Все надземные летательные средства Нью-Йорка и его пригородов, как и поезда вакуумного метро, сейчас были брошены на выполнение срочной эвакуации двух миллионов жителей Манхэттена. Власти предупредили, что каждый участвующий в эвакуации автомобиль, автобус, флайер и вагон метро должны быть заполнены пассажирами по максимуму.

Предупреждение о возможной террористической атаке Пятой авеню и Финансового квартала прозвучало по всем средствам массовой информации мира примерно в 15:15, когда спецслужбы перепроверили информацию, поступившую от Хелен, и убедились, что она полностью соответствует фактам: данным со спутников и показаниям других свидетелей. Изъятые у сдавшихся в итоге полиции бойцов «Белого превосходства» в канадском Ньюфаундленде дроны со страшным поражающим бактериологическим оружием внутри развеяли сомнения, что ситуация – критическая. В то же время их нейтрализация означала, что одна из намеченных террористами целей – а именно миллионный Детройт – находится вне опасности. Население Манхэттена также информировали, что в случае невозможности покинуть остров его оставшиеся жители должны плотно запереть окна, двери квартир и домов до 17:00, не открывая их до отдельного объявления властей.

Скорость реакции людей была ошеломляющей. Хотя живых свидетелей легендарных атак террористов 11 сентября 2001 года в городе почти не осталось, память о той трагедии до сих пор словно была вживлена в генетический код жителей одного из главных мегаполисов мира. Более молодые люди выносили детей, пожилых людей и инвалидов буквально на руках до ближайших флайеров, автобусов или станций метро. Объявлялось, что после 17:00 входы на станции метро будут заблокированы, чтобы не подвергать опасности людей, уже находящихся в нем. Некоторые, боясь, что они не успеют за полтора часа покинуть остров, перебрались в свои автомобили, тщательно закрыв их окна, хотя никто не знал, сможет ли смертельная зараза просочиться внутрь – скажем, через кондиционеры. Сотни тысяч жителей ринулись в другую сторону: не на юг, а на север, в сторону Бронкса через Гарлем, и это было разумно, так как пробки в той части острова образовывались медленнее. Магазины, офисы, банки на Пятой авеню и пересекающих ее улицах были срочно закрыты. Персонал некоторых спасался бегством, не принимая мер предосторожности для сохранности продающейся элитной одежды, аксессуаров и дорогой техники.

Боевые группы гиперзвуковых истребителей были подняты по тревоге из военных аэропортов северной части восточного побережья США: Нью-Йорка, Вашингтона, Филадельфии, Питтсбурга. Фотографии спутников показывали, что крупная флотилия скоростных транспортных дронов, растянувшаяся на десяток километров, уже успела пересечь штаты Невада и Канзас, пролетела над озером Мичиган, Кливлендом. В полпятого вечера пересекла западную границу соседнего с Нью-Йорком штата Пенсильвания. До Манхэттена флотилии дронов оставалось сорок минут полета.

Гиперзвуковые истребители, вылетевшие им навстречу, преодолели такое же расстояние втрое быстрее. Каждому военному пилоту была поставлена задача сбить максимально возможное количество дронов лазерными лучами. Обычное оружие не подходило: дроны летели низко над плотно заселенными районами. При попадании в них ракет они бы рассыпались и падали вниз, распространяя свое смертоносное содержимое на большую площадь. Это могло привести даже к большему количеству жертв, чем при «компактном» поражении уже в основном эвакуированных центральных улиц Нью-Йорка. Лазерные лучи сжигали дроны дотла на лету, уничтожая и наполнявшие их вирусы. В операции национального масштаба были задействованы более ста новейших истребителей – один на каждые четыре дрона. Воздушное сражение, происшедшее над тихим городком Блумсберг, в двухстах километрах к западу от Нью-Йорка, получилось грандиозным: невероятно зрелищным, эффектным и довольно скоротечным. Истребители, заполнившие собой большую часть неба над городком, один за другим сбивали дроны, которые в результате точных лазерных попаданий тут же превращались в большие горсти черного пепла. Со стороны театр воздушного боя слегка напоминал картинки из компьютерных «Звездных войн». Тут и там сотнями вспыхивали в небе тонкие лазерные струи, под разными углами. Раздавался ревущий и свистящий звук сверхмощных гиперзвуковых двигателей самолетов, то разгонявшихся, то тормозивших в воздухе над дронами, а иногда попутно выполняющих фигуры высшего пилотажа. Лишь ничтожная горстка дронов чудом миновала океан лазерного огня. Истребители развернулись им вслед и после короткой погони легко уничтожили и их, все до единого. В 17:15 в Нью-Йорке было объявлено, что угроза террористической атаки миновала, и все жители города могут вернуться в свои жилища.

Главный вдохновитель атаки о том, чем закончился его план, хоть и узнал, но позже. Часом ранее сотрудники специального подразделения канадской полиции ворвались в арендованный им скромный дом в пригороде Торонто. Увидев вооруженных полицейских, Андерс успел достать из зашитого внутреннего кармана ампулу с цианистым калием, которую всегда носил с собой. В этот миг подскочивший к нему спецназовец нанес Андерсу сильный удар прикладом по темени. Ампула выпала изо рта, и Брейвмен повалился на пол, надолго потеряв сознание. Закрытая черепная травма его головы оказалась серьезной, но не смертельной. Спустя три часа он пришел в себя, в наручниках в камере. Тем же вечером его адвокат сообщил норвежцу, что самый мягкий из возможных приговоров за содеянное им – девяносто пожизненных заключений без права апелляции.

Одновременно силы мексиканского спецназа при массированной поддержке американской авиации и бронетехники оцепили плато в пустыне рядом с городком Санта-Ана. Коротышка и его бойцы попытались скрыться через подземный туннель, который вел к сложной, разветвленной системе давно заброшенных старинных подземных серебряных шахт, с очень узкими ходами, пролезть через которые вооруженные спецназовцы, вероятно, не смогли бы. У входа в туннель, где только что скрылись все террористы, полиция обнаружила дрон, который те, видимо не смогли запустить вместе с остальными по какой-то технической причине. Судя по весу, он, как и другие дроны, был до отказа набит железными «мухами». Решение возникло само собой. Спецназовцы прикрепили к дрону взрывное устройство с таймером, сбросили его в туннель и надежно заблокировали вход несколькими огромными валунами. Вскоре где-то внизу раздался приглушенный взрыв. Никто из полицейских и солдат, оставшихся наверху, не могли и представить страшные душераздирающие сцены, происходившие в заблокированном туннеле. В кромешной темноте и удушающей тесноте террористы, ужаленные вырвавшимися на свободу «мухами», корчились, кричали от ужаса, кашляли кровью в скоротечной, но ужасной агонии. Возможно, эта сцена в исторической ретроспективе больше всего была схожа со средневековыми представлениями об адских мучениях. Вместе с мексиканцами, рядом с их окровавленными трупами, лежало бездыханное тело Харрисона. Последней картинкой, пронесшейся у него перед глазами перед смертью, были изумрудные пейзажи Новой Зеландии.

В то время, когда полиция и армия расправлялись на плато с бандой Коротышки, Дилан молча с опущенной головой сидел на скамейке в сквере напротив белого барочного собора Святой Анны. Непонятное интуитивное ощущение крайней опасности и даже возможного провала не покидало его сегодня с утра. Как только запуск дронов состоялся, пока бандиты шумно праздновали этот успех, Дилан шепнул Харрисону, что ему надо отойти сделать пару важных звонков, чтобы его никто не слышал. Он попросил приятеля прикрыть его в случае вопросов о том, куда он ушел. За пару часов, которые были у него в запасе, он пересек перевал и теперь просто прогуливался по улицам городка, не удаляясь далеко от собора. Если бы боевики бросились его искать, он ответил бы, что пришел сюда помолиться: он знал, что среди бандитов и наркоторговцев религия почему-то всегда была в чести. Дилан понял все, когда увидел полицейские вертолеты и машины, проносящиеся по центру Санта-Аны. Свой американский паспорт Дилан всегда носил с собой. Он решил, что в его положении безопаснее всего никуда не бежать, а в случае чего просто прикинуться случайным тинейджером-туристом, путешествующим по Мексике автостопом. Ведь ему было всего восемнадцать. Разумеется, его вполне могут и арестовать за «шалость» в Лас-Вегасе. Убийство им полицейских они не докажут. Дадут года три от силы, может быть, даже условно, и то лишь в случае, если ему сильно не подфартит. Дилан поднял голову и внимательно рассмотрел красивое мраморное распятие, висевшее над входом в собор. Неожиданно для себя подумал о том, что теоретически жить можно и совсем по-другому, нежели он жил до сих пор.

Марсианский Хаб, Долина Маринер, 18:30

Марсианский день, в течение которого астронавтам пришлось пережить череду страшных испытаний, клонился к красно-серому закату. Небо казалось удивительно чистым, без малейших вкраплений облаков из песка или неясного тумана. Четверо астронавтов стояли в скафандрах около входа в полуразрушенный и сильно занесенный песком Хаб. Было неясно, сохранила ли его структура герметичность, не произойдет ли в любой момент коллапса конструкции, цела ли техника и приборы, и прежде всего – жив ли Аарон, оставшийся в скафандре в спальном отсеке.

Елена и Кевин от страшной, нечеловеческой усталости едва стояли на ногах. В предыдущие шесть часов Елена совершила, казалось бы, невозможное. Впервые в жизни сев за штурвал такого сложнейшего транспортного средства как «Центурион», с отказавшими приборами навигации, ориентируясь только по карте и высоким стенам каньона, она осторожно, иногда двигаясь со скоростью пешехода, провела вездеход по невероятно сложной пересеченной поверхности Марса. Несколько раз с трудом ненадолго приходивший в сознание после тяжелой травмы мозга Кевин тихо, едва приоткрывая глаза, подсказывал Елене, как правильнее преодолеть очередную сложную яму или холмистое возвышение. Если бы они не успели вернуться до заката, то без навигации вполне могли бы проехать мимо Хаба, и тогда неизвестно, смогли бы они пережить в вездеходе еще одну ночь или нет. Но, к счастью, они успели. Дэвид и Ли, в свою очередь, пережидали бурю и странное землетрясение в жилом отсеке «Ориона», используя систему жизнеобеспечения, работавшую на резервных, не зависимых от двигателя аккумуляторах.

Никто из них с самого утра не выходил на связь с Землей и не имел понятия о том, что там происходит. Рабочая линия связи осталась в покинутом ими на целый день Хабе. Елена грустно пошутила, предложив, чтобы они застрелили ее за то, что она саботировала приказ президента о подрыве бомбы. Ведь формально никто, кроме нее, в этом ужасном неповиновении Центру не был виновен. Кевин уже лежал в «Центурионе» без сознания, а остальные находились далеко и никак не могли влиять на события. Капитан Роджерс ответил ей, что он скорее лично пристрелит директора NASA по возвращении на Землю, чем позволит, чтобы с ее головы упал хотя бы один волос.

Их самые мрачные опасения по поводу состояния Хаба, к счастью, не подтвердились. Роботы-строители в свое время проделали отличную работу. Несмотря на сильно помятый и перекошенный корпус, Хаб сохранил герметичность, а также исправно работавший шлюз и другую технику. Аарон был до предела напуган своим затянувшимся одиночеством в спальном отсеке, но оказался не только жив, но и встретил коллег серией колких, но не злых израильских шуток.

Собрав волю в кулак, с тяжелым сердцем и уже без физических сил астронавты вышли на связь с NASA. Они должны были публично объявить о провале своего задания.

Первое, что они увидели на экране, когда связь наладилась, было по-матерински доброе, улыбающееся лицо Мэри Остин. После громкого скандала, потрясшего за считаные часы космическое ведомство, в нем произошли значимые перестановки руководства. Директор был отстранен от дел, а ее избрали временным исполняющим его обязанности.

– Я так счастлива видеть всех вас снова! Господи, ребята, вы и не представляете себе, что сегодня в мире происходило. Когда вы вернетесь домой, узнаете все подробности. Я думаю, что через две недели и наша страна, и весь мир, куда вы вернетесь, будут уже другими.

– Простите, Мэри. Повторите, пожалуйста, еще раз. Через две недели?! По плану наша миссия рассчитана еще на шесть недель. Затем – две недели полета. Что вы имели в виду?

– Пока вас не было на связи, у нас тут изменилось очень многое. Пятнадцать минут назад президент Уокер официально объявил по всем каналам национального вещания, что он сегодня же уходит в добровольную отставку. Завтра на пост президента заступит вице-президент Джером Шульц. Он очень уважаемый и разумный человек, я давно с ним знакома. И я успела с ним буквально только что переговорить. Он не против досрочного окончания миссии, учитывая все экстраординарные обстоятельства. И я уверена, что он будет рад, узнав, что бомбу не взорвали.

– Когда мы должны стартовать домой, на Землю?

– Сегодня, примерно через два часа. Двигатель «Ориона» разблокирован, все его системы в норме. Возвращайтесь домой, ребята. Вы все – настоящие герои. Мы гордимся вами и любим вас.

После окончания связи астронавты, забыв об усталости, прыгали по командному отсеку Хаба, кричали и обнимались. Закаленные профессионалы высшего класса вели себя как счастливые дети.

Вытирая слезы счастья, Елена сказала:

– Ребята, помните, перед стартом я обещала, что верну вас всех домой живыми? Господи, я ведь и правда сделала все, что могла…

Глава 19

Вечность

Генеральная Ассамблея «Объединенного Человечества», Нью-Йорк, 17 октября 2084 года, 21:00