Гарри Поттер и кубок огня Роулинг Джоан Кэтлин

Церемония Распределения новых учеников по Домам традиционно проводилась в начале каждого учебного года, но по воле случая, единственной церемонией, на которой присутствовал Гарри, была его собственная. И поэтому он с нетерпением ждал начала. С противоположного конца стола раздался радостный голос:

— Привет, Гарри!

Кричал Колин Криви, третьекурсник, почитающий Гарри за героя.

— Привет, Колин, — сдержанно отозвался Гарри.

— Гарри, а знаешь что? Знаешь что, Гарри? Мой брат будет в этом году первогодкой! Мой брат Деннис!

— Эээ… хорошо, — пробурчал Гарри.

— Он очень волнуется! — сказал Колин, разве что не прыгая на стуле. — Надеюсь, он попадёт в Гриффиндор! Подержишь кулачки, Гарри?

— Эээ… ага, хорошо, — согласился Гарри и повернулся к Гермионе, Рону и Почти Безголовому Нику. — Братья и сёстры обычно же попадают в один и тот же Дом, да? — Говоря это, он думал о семье Уизли, где все семь детей были гриффиндорцами.

— Нет, что ты, совсем необязательно, — сказала Гермиона, — близняшка Парвати Патил — в Рэйвенкло, а их не отличить друг от друга. По идее, они должны были оказаться в одном Доме.

Гарри взглянул на стол, где сидели преподаватели, и заметил, что свободных мест больше, чем обычно. Хагрид, естественно, всё ещё боролся с волнами, переправляя первогодок через озеро. Профессор МакГонагалл вроде бы руководила вытиранием пола в вестибюле, но за столом стоял ещё один пустой стул, и Гарри никак не мог сообразить, кто же отсутствует.

— А где новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств? — спросила Гермиона, которая тоже смотрела на учительский стол.

Ни один из преподавателей Защиты от Тёмных Искусств не продержался в Хогвартсе дольше трёх семестров. Гарри больше всех нравился профессор Люпин, который уволился в прошлом году. Гарри смотрел на учителей, сидящих за столом, но видел только знакомые лица.

— Может Дамблдор не нашёл преподавателя? — с ужасом предположила Гермиона.

Гарри ещё раз взглянул на учительский стол. Маленький профессор Флитвик, который преподавал Заклинания, сидел на подушках рядом с профессором Спраут, учительницей Гербологии. На седой, непослушной копне волос профессора Спраут красовалась шляпа набекрень. Она беседовала с профессором Синистрой с кафедры Астрономии. По другую сторону профессора Синистры сидел крючконосый, с болезненно-жёлтым лицом и жирными волосами преподаватель Зельеварения, профессор Снейп. Снейпа Гарри на дух не переносил. И это нежное чувство было взаимным. Снейп терпеть не мог Гарри, и ненависть эта удвоилась, когда в прошлом году Гарри помог Сириусу ускользнуть у Снейпа прямо из-под носа — Снейп и Сириус не ладили ещё со времён учёбы в Хогвартсе.

По другую сторону от Снейпа стоял пустой стул, видимо для профессора МакГонагалл. А рядом, во главе стола сидел директор школы профессор Дамблдор. Его серебристая шевелюра и длинная борода мерцали в свете сотен свечей, роскошные зелёные одежды были расшиты звёздами. Дамблдор опустил подбородок на скрещенные пальцы и, задумчиво глядел вверх сквозь очки в оправе полумесяцем. Гарри тоже взглянул на потолок. Этот волшебный потолок выглядел как настоящее небо. По нему медленно плыли фиолетово-чёрные облака и, когда с улицы раздался очередной раскат грома, на нём сверкнула молния.

— Ну где они там, — простонал Рон, — я готов слопать гиппогрифа!

Едва он это произнёс, как двери Большого Зала распахнулись, и наступила тишина. В зал вошла профессор МакГонагалл, а за ней гуськом следовали новички. Гарри, Рон и Гермиона были совершенно сухими по сравнению с несчастными первогодками. У них был такой вид, как будто они не ехали в лодках через озеро, а переплывали его. Малыши тряслись от холода и страха. Они выстроились в ряд перед столом преподавателей лицом к остальным ученикам, — все, кроме одного — маленького мальчика с пепельного цвета волосами, закутанного в кротовую доху Хагрида. Доха была такой огромной, что, казалось, он завёрнут в чёрный меховой ковёр. Его маленькое личико, выглядывающее из-под громадного воротника, лучилось болезненным любопытством. Когда наконец мальчик поравнялся со своими испуганными одноклассниками, он глазами отыскал в толпе Колина Криви, показал ему обеими большими пальцами «Во!» и беззвучно сформировал губами слова: «Я упал в озеро!». — Лицо его при этом выражало полнейший восторг.

Между тем профессор МакГонагалл установила табуретку о трёх ногах перед первогодками, а на неё положила древнюю, грязную и залатанную остроконечную шляпу. Первогодки уставились на шляпу, а за ними и весь зал перевёл на неё глаза. Наступила полная тишина. Но вдруг прореха у полей шляпы открылась, как рот, и шляпа запела:

(стихи переводятся одним из наших талантливых переводчиков, которые переводил стихи для первой книги, и они появятся позже)

A thousand years or more ago,

When I was newly sewn,

There lived four wizards of renown,

Whose names are still well known:

Bold Gryffindor, from wild moor,

Fair Ravenclaw, from glen,

Sweet Hufflepuff, from valley broad,

Shrewd Slytherin, from fin.

They shared a wish, a hope, a dream,

They hatched a daring plan

To educate young sorcerers

Thus Hogwarts School began.

Now each of these four founders

Formed their own house, for each

Did value different virtues

In the ones they had to teach.

By Gryffindor, the bravest were

Prized far beyond the rest;

For Ravenclaw, the cleverest

Would always be the best;

For Hufflepuff, hard workers were

Most worthy of admission;

And power-hungry Slytherin

Loved those of great ambition.

While still alive they did divide

Their favorites from the throng,

Yet how to pick the worthy ones

When they were dead and gone?

'Twas Gryffindor who found the way,

He whipped me off his head

The founders put some brains in me

So I could choose instead!

Now slip me snug about your ears,

I've never yet been wrong,

I'll have a look inside your mind

And tell where you belong!

Большой зал дружно разразился аплодисментами, когда Распределяющая Шляпа допела свою песню.

— Она пела что-то другое, когда распределяла нас, — заметил Гарри, хлопая вместе со всеми.

— Она каждый год поёт что-то новое, — объяснил Рон, — ещё бы, не жизнь — а скучища! Тоска одна — быть шляпой! Небось, весь год новую песню сочиняет.

Меж тем профессор МакГонагалл разворачивала длинный свиток пергамента.

— Когда я вызову вас, надевайте на голову Шляпу и садитесь на табурет, — сказала она первогодкам, — когда Шляпа назовёт ваш Дом, идите и присаживайтесь за свой стол.

— Акерли, Стюарт!

Трепещущий от страха мальчик вышел вперёд, поднял Распределяющую Шляпу, надел её на голову и сел на табурет.

— РЭЙВЕНКЛО! — прокричала Шляпа.

Стюарт Акерли стащил Шляпу и побежал к столу Рэйвенкло, где все дружно ему зааплодировали. Гарри мельком взглянул на

Чо, ловца Рэйвенкло, которая громко хлопала Стюарту, приветствуя его. На мгновение Гарри страшно захотелось тоже сидеть за столом Рэйвенкло.

— Бэддок, Малькольм!

— СЛИЗЕРИН!

На другом конце зала слизеринцы разразились аплодисментами. Гарри смотрел на Малфоя, который хлопал в ладоши, приветствуя Бэддока, шагавшего к столу Слизерина, и думал, знает ли Бэддок, что из Слизерина вышло куда больше Тёмных Магов, чем из любого другого Дома? Фред и Джордж освистали садящегося за стол Бэддока.

— Брэнстоун, Элеанора!

— ХАФФЛПАФФ!

— Колдуэлл, Оуэн!

— ХАФФЛПАФФ!

— Криви, Деннис!

Малыш Деннис Криви, спотыкаясь, засеменил вперёд, путаясь в хагридовой дохе. Сам Хагрид в это время боком входил в зал через дверь позади учительского стола. Примерно вдвое выше среднего мужчины и приблизительно втрое шире, Хагрид, со своей длинной, чёрной, запутанной копной волос и бородой, навевал лёгкий страх. На самом же деле он был добрейшей души человек. Хагрид подмигнул Гарри, Рону и Гермионе, усаживаясь за стол и взглянул на Денниса Криви, надевающего Шляпу. Прореха у полей широко открылась:

— ГРИФФИНДОР! — прокричала Шляпа.

Хагрид присоединился к аплодисментам Гриффиндорцев, а Деннис, улыбаясь до ушей, стянул с себя Распределяющую Шляпу, аккуратно положил её на табуретку и помчался к брату.

— Колин, я свалился в воду! — пронзительно сообщил он, плюхаясь на стул. — Было так здорово! А кто-то в воде схватил меня и вытолкал назад в лодку!

— Здорово! — выпалил Колин, которого эта новость тоже привела в восторг, — спорю, это был гигантский кальмар!

— Ух ты! — воскликнул Деннис таким тоном, который не оставлял никаких сомнений, что пределом человеческих мечтаний было свалиться во время бури в глубокое озеро, а потом быть вытолканным оттуда огромным морским чудищем.

— Деннис! Деннис! Смотри, ты видишь того мальчика, ну черноволосого и в очках? Видишь? Знаешь кто он такой, Деннис?

Гарри отвернулся и стал сосредоточенно разглядывать Распределяющую Шляпу, которая в этот момент распределяла Эмму Доббс.

Распределение продолжилось. Мальчики и девочки с лицами, выражавшими разную степень испуга, подходили к трёхногой табуретке. Очередь становилась всё короче — профессор МакГонагалл уже дошла до буквы «Л».

— Ну же, когда они там?! — проворчал Рон, потирая свой урчащий живот.

— Ну что ты, Рон, Распределение — куда важнее пира, — отчитал его Почти Безголовый Ник в тот момент, когда Лора Мэдли была отправлена в Хаффлпафф.

— Конечно Распределение важнее пира, когда ты — мёртв! — отрезал Рон.

— Надеюсь, новая партия Гриффиндорцев будет соответствовать нашим стандартам! — произнёс Почти Безголовый Ник, хлопая Натали Мак-Дональд, которая присоединилась к Гриффиндорцам. — Чтобы сохранить инициативу!

Гриффиндор три года подряд выходил на первое место в соревновании между Домами.

— Притчард, Грэм!

— СЛИЗЕРИН!

— Квёрк, Орла!

— РЭЙВЕНКЛО!

И наконец, Кевином Уитби — ХАФФЛПАФФ! — Распределение закончилось. Профессор МакГонагалл взяла Шляпу, подняла табурет и вынесла их из зала.

— Наконец-то! — вскричал Рон, хватая свой нож и вилку и, с нетерпением взирая на пустое золотое блюдо.

Профессор Дамблдор поднялся со стула. Широко улыбаясь сидящим перед ним ученикам, он распахнул руки, приветствуя их.

— Я хочу сказать вам только одно слово! — произнёс он громким голосом, отдающимся во всех концах зала. — Приступайте.

— Прекрасно сказано! — хором отозвались Гарри и Рон и с радостью увидели, что пустые блюда по волшебству наполнились яствами.

Почти Безголовый Ник скорбно посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону, которые нагружали свои тарелки едой.

— А-а! Так-то луше… — промямлил Рон с набитым картофельным пюре ртом.

— Вам повезло, что пир вообще состоялся, — заметил Почти Безголовый Ник, — сегодня на кухне были беспорядки.

— Пошму? Што шлушилось? — проговорил Гарри, пытаясь прожевать большой кусок мяса.

— Пивз, что же ещё! — покачал головой Ник, и она сильно съехала набок. Он подтянул повыше своё жабо. — Как обычно, знаете ли! Он тоже хотел присутствовать на пиру — но об этом не могло быть и речи! Вы же понимаете, что он совершенно не умеет себя прилично вести! Чрезвычайно дурно воспитан! Не может пройти мимо тарелки с едой, не опрокинув её! Мы держали Совет призраков. Толстый Монах выступил за то, чтобы дать ему шанс, но Кровавый Барон, и весьма благоразумно, я считаю, наотрез отказался.

Кровавый Барон был призраком Слизерина — угрюмым привидением в одеждах, покрытых пятнами серебряной крови. И кроме того, он был единственным, кого слушался Пивз.

— А! То-то Пивз устроил нам встречу! — мрачно сказал Рон. — Так что он натворил на кухне?

— А, ну, как обычно, — пожал плечами Почти Безголовый Ник, — полнейший разгром и тарарам! Разбросал кастрюли и сковородки по всей кухне. Разлил суп. Напугал бедных домовых до потери пульса…

Дзинь!

Гермиона опрокинула свой золотой бокал. Тыквенный сок медленно расплывался по скатерти, перекрашивая её на своём пути из белого в оранжевый цвет. Но Гермиона не обратила на это никакого внимания.

— Здесь работают домовые? — спросила она, с ужасом глядя на Почти Безголового Ника. — Здесь? В Хогвартсе?

— Естественно, — ответил Ник, удивлённо глядя на неё, — их здесь больше, чем в любом другом месте в Англии, я полагаю. Больше сотни!

— Но я никогда ни одного не видела! — сказала Гермиона.

— Естественно, днём они не выходят из кухни, моя драгоценная! — пояснил Почти Безголовый Ник. — Они появляются только ночью и занимаются уборкой… поддерживают огонь в каминах… То есть, они не должны попадаться на глаза людям, как это положено хорошо воспитанным домовым!

Гермиона в упор глядела на него.

— Но им платят? — спросила она. — Им полагаются выходные? Больничный, пенсия и прочее?

Почти Безголовый Ник так расхохотался, что его жабо совершенно съехало с полагающегося ему места, а голова зашлёпала из стороны в сторону на ниточке призрачной кожи, толщиной где-то в пару сантиметров, которой она была присоединена к его призрачной шее.

— Больничный и пенсия? — сквозь смех повторил он, устанавливая на место голову и повязывая жабо, — домовые не желают иметь больничный и пенсию.

Гермиона взглянула на тарелку с недоеденной едой, положила нож и вилку и отодвинула от себя тарелку.

— Да лана, Ер-ме-она, — сказал Рон, ненароком оплёвывая Гарри кусочками йоркширского пудинга. — Ой, пвофти, Вари! — он проглотил свой пудинг и продолжал. — Им не станут платить пенсию, если ты объявишь голодовку!

— Это рабский труд, — тяжело дыша, проговорила Гермиона, — да, этот обед приготовили рабы!

И она наотрез отказалась съесть ещё кусочек.

Высокие тёмные окна, по которым яростно лупил дождь, сотряслись от очередного раската грома. Штормовой потолок ярко вспыхнул, освещая золотые блюда, с которых уже исчезли остатки обеда, а на их месте появилось сладкое.

— Гермиона, пирожное с патокой! — пытался соблазнить её Рон. Он замахал ладонью над пирожным, направляя на Гермиону его сладкий запах. — Ты только посмотри — пудинг с изюмом! Шоколадный торт!

Но Гермиона бросила на него взгляд, настолько напоминающий ледяной взгляд профессора МакГонагалл, что Рон оставил её в покое.

Когда доели сладкое и последние крошки угощения исчезли с золотых блюд, не оставив на них и следа, Альбус Дамблдор снова поднялся с места. Жужжание голосов немедленно прекратилось. В зале наступила полная тишина, прерываемая лишь завыванием ветра и шумом дождя.

— Итак, — улыбаясь, произнёс Дамблдор, — теперь, когда вы все накормлены и напоены, — (Гермиона фыркнула), — я ещё раз прошу вашего внимания. У меня для вас имеется несколько сообщений.

— Смотритель Хогвартса, мистер Филч попросил меня проинформировать вас, что в список предметов, которые запрещается держать в замке, теперь также входят Орущие Йо-йо, Клыкастые Фрисби и Всё-Колотящие Бумеранги. В полный список, насколько я знаю, внесено четыреста тридцать семь предметов. Список висит в кабинете мистера Филча, если кто-нибудь пожелает с ним ознакомиться.

Уголки рта Дамблдора дрогнули. Он продолжал.

— Как обычно, я бы хотел вам напомнить, что в лес на территории школы вход воспрещён, а также, первокурсникам и второкурсникам не разрешается посещать деревню Хогсмид.

— Кроме того, с глубоким сожалением я должен сообщить вам, что Чемпионат по Квиддитчу между Домами в этом году не состоится.

— Что?! — охнул Гарри. Он обернулся и посмотрел на Фреда с Джорджем, которые были его товарищами по команде. Они беззвучно шевелили губами, не сводя с Дамблдора глаз, очевидно настолько потрясённые, что были не в состоянии выдавить из себя ни звука. Дамблдор продолжал: — И он не состоится из-за определённого мероприятия, которое будет проходить у нас с октября месяца и до конца учебного года. Это мероприятие потребует огромного вложения времени и сил со стороны преподавательского состава. Но, я не сомневаюсь, что вы все будете необыкновенно рады этому событию. С глубоким удовольствием я сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится…

Но в этот момент раздался оглушительный раскат грома, и двери в Большой зал распахнулись.

На пороге стоял человек, опирающийся на высокий посох. Он был закутан в чёрный дорожный плащ. Все головы повернулись в сторону незнакомца, которого на мгновение осветил свет молнии, сверкнувшей на потолке. Он снял с головы капюшон и тряхнул гривой длинных седых волос, а затем зашагал к столу преподавателей. Каждый шаг незнакомца отзывался во всех концах зала глухим стуком. Добравшись до стола, он повернул направо и хромающей походкой направился к Дамблдору. Молния вновь расколола пополам чёрный потолок. Гермиона ахнула.

Молния ярко осветила лицо новоприбывшего, и лицо это не было похоже ни на одно другое. Казалось, его вырубил из старого и высохшего куска дерева кто-то, плохо владевший резцом и имевший очень слабое представление о том, как выглядит человеческое лицо. Всё его лицо было испещрено шрамами. На месте рта располагался глубокий диагональный прорез, а у носа отсутствовал огромный кусок. Но не лицо, а глаза этого человека наводили в ужас.

Один глаз был маленькой чёрной бусинкой, а второй — большой, круглый, словно монета ярко-синего цвета. И этот синий глаз не останавливался ни на секунду, двигаясь вверх, вниз, направо и налево, не мигая, совершенно независимо от первого, нормального глаза, а иногда, закатывался назад, заглядывая во внутрь головы хозяина, и тогда, из синего он превращался в белый.

Незнакомец подошёл к Дамблдору и протянул ему покрытую шрамами руку, которую Дамблдор пожал, пробормотав что-то, чего Гарри не расслышал. Казалось, он о чём-то спросил незнакомца, который сурово покачал головой и что-то тихо проговорил ему в ответ. Дамблдор кивнул и указал незнакомцу на пустой стул справа.

Незнакомец уселся, откинул с лица пряди тёмных седых волос, подтянул к себе поближе тарелку с колбасками, поднёс их к остаткам своего носа и понюхал. Затем он извлёк из кармана складной нож, наткнул на него колбаску и принялся есть. Его первый, нормальный глаз разглядывал колбаски, а второй, синий продолжал метаться из стороны в сторону в своей глазнице, рассматривая зал и сидящих в нём учеников.

— Позвольте мне представить вам нашего нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств! — радостно сообщил Дамблдор безмолвному залу. — Профессор Хмури!

Согласно обычаю, новых учеников и учителей приветствовали аплодисментами. Но сейчас ни одна живая душа, кроме Дамблдора и Хагрида, не захлопала. Дамблдор и Хагрид усердно аплодировали, но звуки их аплодисментов отзывались жалобным эхом в мёртвой тишине зала. Их одинокие хлопки быстро прекратились. Весь зал, казалось, впал в транс, созерцая невероятную наружность Хмури, и был не в состоянии поднять руки для аплодисментов.

— Это Хмури? — прошептал Гарри на ухо Рону. — Хмури-«Дикий глаз»? Которому должен был помочь сегодня утром твой отец?

— Наверно, — ответил ему Рон тихим, благоговейным голосом.

— Что это с ним? — прошептала Гермиона, — то есть, что у него с лицом?

— Понятия не имею! — прошептал Рон, не отводя от Хмури глаз.

На Хмури, казалось, не произвело никакого впечатления это, не самое доброжелательное, приветствие. Не обращая внимания на кувшин с тыквенным соком, стоящий у него перед носом, он опять полез в карман и извлёк из него флягу, к которой тут же и приложился. Его рука с флягой, поднявшаяся наверх, потянула за собой дорожную мантию. Через щель, образовавшуюся между полом и мантией, Гарри увидел кусок деревянной ноги с когтистой лапой.

Между тем Дамблдор ещё раз прочистил горло.

— Так вот, как я уже говорил, — продолжал он, улыбаясь сидящим перед ним ученикам, которые не могли отвести взгляд от Хмури-«Дикого глаза», — нам выпала честь быть хозяевами на замечательном событии, которое будет проводиться в этом году впервые за последнюю сотню лет. С превеликим удовольствием я сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников.

— Да ЛАДНО! — громко сказал Фред Уизли.

Напряжённое оцепенение, сковавшее зал с момента появления Хмури, улетучилось. Весь зал засмеялся, и сам Дамблдор понимающе хихикнул.

— Я не шучу, мистер Уизли, — ответил он, — хотя, что касается шуток, мне рассказали очаровательную шутку этим летом о тролле, старой карге и лепреконе, которые отправились в бар…

Профессор МакГонагалл громко откашлялась.

— Н-да… Но, может быть, сейчас не время… нет… — проговорил Дамблдор, — так вот, Турнир Трёх Волшебников… ага… некоторые из вас не знают о чём идёт речь. Так что, пожалуйста, те, кто слышали о турнире, потерпите и не взыщите, пока я вкратце расскажу о нём тем, кто не знает.

— Первый Турнир Трёх Волшебников состоялся семьсот лет назад. В нём принимали участие ученики трёх крупнейших европейских школ волшебства: Хогвартса, Бобатона и Дурмштранга. Каждая школа выдвигала по одному чемпиону, и эти три чемпиона состязались в выполнении трёх волшебных заданий. Турнир проводили раз в пять лет, и каждая школа по очереди проводила у себя это состязание. Этот международный турнир считался наилучшим способом завязать дружественные связи между колдунами и колдуньями разных стран, но когда число погибших сильно возросло, турнир перестали проводить.

— Число погибших?! — в ужасе прошептала Гермиона. Но она оказалось в меньшинстве. Никто, казалось, не разделял её волнений. Весь зал оживлённо перешёптывался. Гарри не терпелось подробнее узнать о турнире; число погибших сотню лет назад ни капли не волновало его.

— Турнир несколько раз пытались возродить, — продолжал Дамблдор, — но безуспешно. Однако Отдел международного сотрудничества магов и Отдел волшебных игр и спортивных состязаний постановили, что настало время снова попробовать. Мы трудились всё лето, чтобы обеспечить полную безопасность участникам. Ни один из чемпионов не подвергнется смертельной опасности во время проведения нашего турнира.

— Главы Бобатона и Дурмштранга и несколько лучших учеников этих школ прибудут к нам в октябре. Выбор трёх чемпионов состоится в Хэллоуин. Совершенно беспристрастный судья примет окончательное решение о том, кто из претендентов наиболее достоин стать чемпионом своей школы. Победитель турнира принесёт славу и почёт своей школе, а также получит приз в тысячу галлеонов.

— Ого! Я точно буду участвовать! — с энтузиазмом присвистнул Фред. Его лицо залилось румянцем при мысли о славе и богатстве, которые его ожидали. И он не был единственным человеком, вообразившим себя чемпионом Хогвартса. За каждым столом мелькали лица, либо с восхищением взирающие на Дамблдора, либо жарко нашёптывающие что-то соседу по столу. Но тут Дамблдор снова заговорил и зал вновь затих.

— Я понимаю, что многие из вас пожелают выиграть Кубок Трёх Волшебников для Хогвартса, — продолжал Дамблдор, — но директора школ, принимающих участие в турнире, и министерство Магии нашли необходимым наложить ограничения возраста на участников турнира. Только совершеннолетние, а именно, ученики семнадцати лет и старше смогут выставить на рассмотрение свои кандидатуры. И это, — тут Дамблдору пришлось слегка повысить голос, так как вокруг раздались негодующие возгласы, а на лицах близнецов Уизли отразилась ярость, — необходимая мера для обеспечения безопасности участников турнира. Задания чемпионов будут сложными и опасными для жизни, несмотря на предпринятые нами меры предосторожности, и мы решили, что ученики с первого по пятый класс вряд ли смогут с ними справиться. Я персонально прослежу за тем, чтобы ни один несовершеннолетний ученик не попытался провести нашего беспристрастного судью и не стал чемпионом Хогвартса, — в его глазах вспыхнул озорной огонёк, когда он увидел недовольные лица Фреда и Джорджа. — И я очень вас прошу, не тратьте понапрасну время и не пытайтесь проскользнуть, если вам ещё нет семнадцати лет!

— Делегации из Бобатона и Дурмштранга прибудут к нам в октябре месяце. Они будут жить в Хогвартсе почти до конца учебного года. Я не сомневаюсь, что вы радушно примете наших иностранных друзей и от всей души поддержите выбранного чемпиона Хогвартса. Но час уже поздний. Я понимаю, что вам необходимо хорошо выспаться и отдохнуть к завтрашнему дню, к началу занятий. Немедленно в постель! Давайте-давайте!

Дамблдор уселся на место и завязал разговор с Хмури-«Диким Глазом». Со всех концов зала доносилось шарканье сотен ног и грохот множества отодвигаемых стульев. Толпа учеников выливалась из зала в вестибюль.

— Они не имеют права! — заявил Джордж, который не присоединился к толпе, выходящей из зала, а встал со стула и уставился на Дамблдора. — Нам будет семнадцать в апреле. Почему нам нельзя попробовать?

— Они не смогут меня удержать. Я всё равно попытаюсь, — упрямо сказал Фред, бросая сердитые взгляды на стол преподавателей. — Чемпиону разрешено будет делать то, что ни за что не разрешат делать обычным ученикам. И целая тысяча галлеонов в придачу!

— Ага, — рассеянно согласился Рон, — целая тысяча галлеонов…

— Ну пошли уже, — сказала Гермиона, — мы останемся тут одни, если вы не сдвинетесь с места.

Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Джордж двинулись к выходу. Фред и Джордж по пути обсуждали, каким образом Дамблдор попытается остановить несовершеннолетних претендентов.

— А кто будет этим беспристрастным судьёй, который выберет чемпионов? — спросил Гарри.

— Понятия не имею, — ответил Фред, — но именно этого судью мы и должны будем обдурить. Надо будет принять пару капель Старящего зелья… как ты считаешь, Джордж?

— Но ведь Дамблдор знает, что вы несовершеннолетние, — заметил Рон.

— Ну и что? Не он же выбирает чемпиона! — заявил Фред. — Я так понимаю, что этот судья будет выбирать из тех, кто внесёт свои имена на рассмотрение и из них выберет одного, самого достойного представителя каждой школы, невзирая на возраст. А Дамблдор попытается не дать нам возможности внести наши имена.

Они прошли сквозь дверь, скрытую гобеленом и начали подниматься вверх по следующей, более узкой лестнице. — Но ведь чемпионы погибали! — заметила Гермиона дрожащим голосом.

— Да, — беззаботно ответил Джордж, — но это было давным-давно. Кроме того, кто не рискует — тот не пьет шампанского. Эй, Рон, а что если мы придумаем, как обойти Дамблдора? Ты не захочешь к нам присоединиться?

— Как ты думаешь? — спросил Рон у Гарри. — Классно было бы попытаться! Но, наверно, они выберут кого-нибудь постарше… Не знаю, достаточно ли мы уже выучили…

— Я-то, точно, ещё недостаточно выучил, — мрачным голосом вставил Невилл, выглядывая из-за спины Фреда и Джорджа. — Но думаю, что ба захочет, чтобы я попытался. Она всегда нудит, что я должен отстаивать честь семьи. Мне просто придётся… Ой!

Нога Невилла провалилась сквозь ступеньку посреди лестницы. В Хогвартских лестницах было много таких штучек. Большинство учеников знали об этой ступеньке и перепрыгивали через неё, но у Невилла, как всем было известно, была дырявая память. Гарри и Рон подхватили его подмышки и вытащили застрявшую ногу под хриплый хохот скрипящих и бряцающих доспехов наверху лестницы.

— Заткнись, ты, — сказал Рон, проходя мимо доспехов и захлопывая им забрало.

Наконец они подошли к входу в Гриффиндорскую башню, скрытую за большим портретом толстой дамы в платье из розового шёлка.

— Пароль? — потребовала она у новоприбывших.

— Галиматья, — ответил Джордж, — мне внизу Префект сказал.

Портрет повернулся, как на шарнирах, и открыл отверстие в стене, через которое они все и пролезли. Поленья потрескивали в камине, посылая тепло во все концы круглой гостиной Гриффиндора, обставленной мягкими креслами и столиками. Гермиона мрачно взглянула на весело пляшущие огоньки и тихо сказала: — Рабский труд! — а затем, распрощавшись со всеми, отправилась в спальню девочек.

Гарри, Рон и Невилл взобрались по последней винтовой лестнице в свою спальню, которая располагалась на самой верхушке башни. В их комнате было пять кроватей под красными балдахинами. Чемоданы владельцев уже стояли у подножия кроватей. Дин и Шеймус ложились спать. У изголовья своей кровати Шеймус приколол ирландскую розетку, а Дин повесил плакат Виктора Крама над ночным столиком рядом с висевшим уже там плакатом футбольной команды «Вест Хэм».

— Это не лечится! — вздохнул Рон, качая головой, глядя на совершенно неподвижные фигуры футболистов.

Надев пижамы, Гарри, Рон и Невилл забрались в постели. Кто-то, должно быть домовой, положил им под одеяла грелки. Было так тепло и приятно лежать в кровати и слышать вой бури за окном.

— Знаешь, может я и попробую, — зевая, сказал Рон, — если Фред и Джордж придумают, как… кто его знает?

— Ага, — согласился Гарри.

Он повернулся на бок, закрыл глаза и размечтался… Он обдурил беспристрастного судью и тот поверил, что ему семнадцать лет… Его выбрали в чемпионы Хогвартса… он стоит перед замком, триумфально подняв вверх обе руки, и вся школа аплодирует ему и приветствует его криками… Он только что победил на Турнире Трёх Волшебников… Среди толпы особенно выделялось лицо Чо, с восхищением глядящей на него…

Гарри улыбнулся в подушку и порадовался, что Рон не может прочесть его мыслей.

13. Хмури-«Дикий Глаз»

К утру буря улеглась, но потолок в Большом зале всё ещё выглядел довольно хмуро. Свинцовые облака медленно проплывали над головами Гарри, Рона и Гермионы, внимательно изучавшими за завтраком свои новые расписания. Неподалёку Фред, Джордж и Ли Джордан обсуждали волшебные способы взросления и проникновения в список кандидатов Турнира Трёх Волшебников.

— Сегодня — ничего. Всё утро — на улице, — говорил Рон, проводя пальцем по расписанию понедельника, — Гербология с Хаффлпаффцами и Уход за Волшебными Существами … чёрт, опять со слизеринцами…

— После обеда — двойное Прорицание! — простонал Гарри, рассматривая своё расписание. Прорицание было его самым ненавистным предметом, конечно, не считая Зельеварения. Профессор Трелони периодически пророчила Гарри гибель, что чрезвычайно действовало ему на нервы.

— Я бросила Прорицание. И тебе советую, — радостно сообщила Гермиона, намазывая маслом гренку, — тогда ты сможешь записаться на что-нибудь более полезное, например, на Арифмантику.

— А ты, я вижу, закончила голодовку, — заметил Рон, следя, как она намазывает сверху толстый слой варенья.

— Я решила, что это не самый лучший способ борьбы за права домовых, — заносчиво отозвалась Гермиона.

— И, кроме того, ты проголодалась… — ухмыльнулся Рон.

В этот момент раздался громкий шелест, и в окна влетела сотня сов, несущих утреннюю почту. Гарри взглянул вверх, но среди коричнево-серой массы не увидел белого пятна. Совы кружили над столами в поисках своих адресатов. Большая неясыть отыскала Невилла Лонгботтома и бросила ему на колени пакет — Невилл всегда забывал что-нибудь дома. По другую сторону столовой филин Драко Малфоя сидел у него на плече, нагруженный обычным запасом конфет и печенья, присланных из дома. Пытаясь подавить поднимающееся в груди чувство разочарования, Гарри снова принялся за кашу. А вдруг что-то случилось с Хедвигой, и Сириус не получил его письма?

Он никак не мог избавиться от этих мрачных мыслей всю дорогу в теплицу номер три, куда они шли по промокшим овощным грядкам. В теплице от дурных мыслей его отвлекла профессор Спраут, которая продемонстрировала классу самые уродливые растения, которые он когда-либо видел. Они совсем не были похожи на растения, а скорее на огромных, жирных, чёрных слизняков, торчащих из земли. Все они слегка извивались, и на каждом красовалось несколько крупных блестящих похожих на опухоли наростов, наполненных жидкостью.

— Буботубы, — живо объяснила им профессор Спраут. — Их нужно выжать и собрать гной…

— Собрать что? — с отвращением переспросил Шеймус Финниган.

— Гной, Финниган, гной, — повторила профессор Спраут, — и этот гной — чрезвычайно ценный, так что не пролейте ни капли. Вы будете собирать его в эти бутылки. Наденьте перчатки из драконьей кожи. Концентрированный буботубный гной может плохо подействовать на голую кожу.

Выжимать буботубы было противно, но, в то же время, это занятие приносило какое-то необъяснимое удовлетворение. Когда опухоль лопалась, из неё обильно вытекала густая желтовато-зелёная жидкость, от которой разило бензином. Они собирали её в бутылки, согласно инструкциям профессора Спраут и к концу урока собрали пару литров.

— Вот радость-то для мадам Помфри! — воскликнула профессор Спраут, закупоривая пробкой последнюю бутылку. — Прекраснейшее средство против плохо поддающихся лечению прыщей, этот буботубный гной! Облегчит страдания студентов, которые прибегают к отчаянным мерам, чтобы избавиться от упрямых прыщей!

— Вроде бедной Элоизы Миджен, — приглушённым голосом сказала Ханна Аббот из Хаффлпаффа, — свои она пыталась проклясть.

— Глупышка, — вздохнула профессор Спраут. — К счастью мадам Помфри удалось поставить ей нос на место!

Оглушительный звонок понёсся из замка по мокрым газонам, оповещая об окончании урока. Класс разделился на две части: Хаффлпаффцы поспешили вверх по каменной лестнице на Трансфигурацию, а Гриффиндорцы направились в противоположном направлении, вниз по склону к хижине Хагрида на опушке Запретного леса.

Страницы: «« « 4567891011 » ... »»