Гарри Поттер и кубок огня Роулинг Джоан Кэтлин
— Ха. Ха. Ха, — саркастически произнесла Гермиона. — Гоблинам защита не нужна. Вы что, не слушали лекций профессора Биннса о Восстаниях гоблинов?
— Нет, — хором ответили Гарри и Рон.
— Так вот, они-то вполне способны иметь дело с волшебниками на равных, — сказала Гермиона, снова глотнув Ирисэля. — Гоблины очень сообразительные. Не то, что домовые, которые никогда не могут постоять за себя.
— Ну вот, дождались… — сказал Рон, глядя на Риту Скитер, которая только что вошла в паб. Сегодня её одежды были бананового цвета, а длинные ногти покрыты ядовито-розовым лаком. Её сопровождал фотограф. Они заказали напитки и
стали пробираться через толпу к столику неподалеку. Гарри, Рон и Гермиона смотрели, как Рита Скитер приближалась. Она быстро о чем-то тараторила, и вид у неё при этом был очень довольный.
— …ведь он не горел желанием поговорить с нами, правда, Бозо? Интересно, почему это? Должна быть причина, Бозо. И то, что за ним по пятам ходит толпа гоблинов… Что он, экскурсию проводит? Нет, чепуха… он никогда не умел врать. Здесь что-то не так, как ты думаешь? Не стоит ли нам в этом покопаться? Опозоренный бывший начальник Отдела Волшебных игр и Спортивных Состязаний, Людо Бэгмэн… Неплохое начало для фразы, ты не находишь, Бозо — нам только нужна история, к которой она бы подошла…
— Что, пытаетесь ещё кому-нибудь отравить жизнь? — громко спросил Гарри.
Несколько человек оглянулись. Увидев, кто к ней обращается, Рита Скитер выпучила глаза за стёклами своих инкрустированных очков. — Гарри! — она расцвела в улыбке. — Как замечательно! Почему бы тебе не присоединиться к нам?…
— Да я к вам и с десятифутовым помелом не подойду, — гневно сказал Гарри. — Зачем вы такое сделали Хагриду?
Тщательно прорисованные брови Риты Скитер поднялись от удивления.
— Наши читатели имеют право знать правду, Гарри. Я всего лишь делаю моё де…
— Ну кому какое дело, если он полувеликан? — крикнул Гарри. — Он ведь абсолютно нормальный!
В пабе стало очень тихо. Мадам Розмерта смотрела из-за стойки, не замечая, что графин, в который она льёт медовую брагу, давно переполнился.
Рита Скитер слегка поникла, но вдруг снова заулыбалась; открыв сумку из крокодиловой кожи, она достало своё Прямоцитирующее перо и сказала: — Как насчет интервью о Хагриде, каким ты его знаешь, Гарри? Что за душа скрывается за его мускулами? Ваша необычная дружба и её причины? Не считаешь ли ты его заменой отцу?
Гермиона резко подскочила, зажав кружку Ирисэля в руке, как гранату.
— Вы ужасная женщина, — процедила она сквозь зубы, — вам нет дела до настоящей истории, сгодится любая чепуха, так ведь? Даже Людо Бэгмэн…
— Сядь, глупая маленькая девчонка, и не говори о вещах, в которых не смыслишь, — холодно отрезала Рита Скитер, строго глядя на Гермиону. — О Людо Бэгмэне мне известно такое, от чего у тебя волосы встанут дыбом… правда, они и так уже… — добавила она, покосившись на гриву Гермионы.
— Пойдёмте отсюда, — сказала Гермиона. — Пойдёмте. Гарри, Рон…
И они вышли из паба; многие смотрели им вслед. Дойдя до двери, Гарри оглянулся. Прямоцитирующее перо Риты Скитер носилось по пергаменту на столе.
— Ты на очереди, Гермиона, — удручённо сказал Рон, когда они быстро шли по улице.
— Пусть только попробует! — храбро сказала Гермиона; её трясло от гнева. — Я ей покажу! Маленькая глупая девчонка, это я-то? Ну, она у меня дождется… Сначала — Гарри, потом — Хагрид…
— Тебе не стоит ссориться с Ритой Скитер, — забеспокоился Рон. — Серьёзно, Гермиона. Она выкопает какую-нибудь пакость о тебе…
— Мои родители не читают «Ежедневный Пророк». И она не заставит меня прятаться! — ответила Гермиона, шагая так быстро, что Гарри и Рон едва за ней поспевали. В последний раз Гарри видел Гермиону такой разъярённой, когда она дала пощёчину Малфою. — И Хагрид не будет больше прятаться! Он никогда не имел права позволить этой, с позволения сказать, даме, расстроить себя! За мной!
Перейдя на бег, она повела всех к воротам, увенчанным крылатыми кабанами и через луг, к хижине Хагрида.
Окна были по-прежнему занавешены; слышался лай Клыка.
— Хагрид! — крикнула Гермиона, колотя в дверь. — Хагрид, хватит! Мы знаем, что ты здесь! Никому нет дела до того, что твоя мама была великаншей, Хагрид! И не смей позволять этой вонючке Скитер изводить себя! Хагрид, выходи, ты просто…
Дверь открылась, Гермиона неожиданно запнулась, оказавшись лицом к лицу с Альбусом Дамблдором.
— Добрый день, — приветливо сказал он, улыбаясь всем троим.
— Мы… э-э-э… хотели повидать Хагрида, — тоненько проговорила Гермиона.
— Я так и подумал, — ответил Дамблдор, поблёскивая глазами. — Что же вы не заходите?
— О… а… хорошо, — сказала Гермиона.
Они с Роном и Гарри вошли в хижину; Клык в тот же миг набросился на Гарри с объятиями, оглушительно лая и пытаясь облизать ему уши. Гарри увернулся от него и осмотрелся.
Хагрид сидел за столом, на котором стояли две больших кружки чая. Выглядел он ужасно. Опухшие глаза, лицо покрыто пятнами, а что касается волос, то он ударился в другую крайность: теперь они выглядели, как моток перепутанной проволоки.
— Привет, Хагрид, — сказал Гарри.
Хагрид поднял глаза.
— Пр'вет, — ответил он хрипло.
— Я думаю, ещё чуток чаю нам не помешает, — сказал Дамблдор, закрывая дверь за Гарри, Роном и Гермионой. Он вытянул волшебную палочку и помахал ею. В воздухе появился вращающийся сервированный чайный поднос с тарелкой пирожных. Дамблдор опустил поднос на стол. Все сели. Немного помолчав, Дамблдор сказал: — Ты слышал, Хагрид, что Мисс Грэйнджер только что кричала?
Гермиона слегка покраснела, но Дамблдор улыбнулся ей и продолжил: — Гермиона, Гарри и Рон по-прежнему хотят с тобой знаться, судя по тому, как они ломились в дверь.
— Ну конечно же хотим! — подхватил Гарри, глядя на Хагрида. — Ты ведь не думаешь, что писанина этой коровы Скитер — извините, профессор, — быстро добавил он, оглянувшись на Дамблдора.
— Я на секунду оглох, и не расслышал, что ты сказал, Гарри, — ответил Дамблдор задумчиво обозревая потолок.
— А-а-а… гм, — пробормотал Гарри. — Я просто хотел сказать — Хагрид, как ты мог подумать, что нам есть дело до того, что написала эта тётка?
Две огромные слезы выкатились из чёрных глаз Хагрида и медленно скрылись в его спутанной бороде.
— Вот тебе живое доказательство моих слов, Хагрид, — произнёс Дамблдор, по-прежнему глядя в потолок. — Я показал тебе кучу писем от родителей, которые помнят тебя ещё по своим годам в Хогвартсе. Они пишут, что, если только я попробую тебя уволить, они найдут, куда обратиться…
— Да, но не все, — хрипло возразил Хагрид. — Не все хотят, чтобы я остался.
— Ну, знаешь, Хагрид, если ты желаешь быть всеобщим любимчиком, тебе, боюсь, придется просидеть в этой хижине до скончания веков, — сказал Дамблдор, серьёзно глядя на него через очки в форме полумесяца. — С тех пор как я стал директором этой школы, недели не проходит, чтобы кто-нибудь не прислал сову о том, как плохо я справляюсь со своими обязанностями. Ну и что же мне делать? Забаррикадироваться у себя в кабинете и посыпать голову пеплом?
— Но вы… вы-то не полувеликан! — прохрипел Хагрид.
— Хагрид, ты-то знаешь, какие родственники у меня! — сказал Гарри сердито. — Ты вспомни семейку Дёрсли!
— В самую точку, — подтвердил профессор Дамблдор. — Вот и мой собственный брат Аберфорт… он был осуждён за недозволенные колдовские манипуляции с козлом. Про это писали во всех газетах, но он и не подумал прятаться… Хотя, вообще-то, я не совсем уверен, что он умеет читать, так что это могло быть и не от храбрости…
— Возвращайся, Хагрид, и продолжай преподавать, — тихо сказала Гермиона, — Пожалуйста, вернись. Нам очень тебя не хватает.
Хагрид всхлипнул. Слёзы вновь полились по его щекам в спутанную бороду. Дамблдор встал.
— Я отказываюсь дать тебе расчёт, Хагрид, и ожидаю, что ты вернёшься на работу в понедельник, — сказал он. — Увидимся в полдевятого за завтраком в Большом зале. Никаких отговорок. Всем — доброго дня.
Дамблдор вышел из хижины, остановившись по пути, чтобы почесать Клыка за ухом. Когда дверь за ним закрылась, Хагрид спрятал лицо в своих огромных ладонях и заплакал. Гермиона гладила его руку. Наконец, Хагрид поднял покрасневшие глаза и сказал — Великий человек, Дамблдор… великий человек…
— Да, он такой, — сказал Рон. — Можно мне пирожное, Хагрид?
— На здоровье, — ответил Хагрид, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Да, и он прав, конечно, вы все правы… это я сглупил. Моему старику-папе было бы стыдно за меня, так я расклеился… — и снова слёзы закапали из глаз Хагрида, но он решительно утёр их и сказал. — Я ведь вам никогда не показывал папин портрет? Вот…
Хагрид встал, подошел к комоду, открыл ящик и вынул портрет маленького волшебника со знакомыми весело прищуренными чёрными глазами. Волшебник улыбался, сидя на плече у Хагрида. Сам Хагрид был ростом семи-восьми футов, судя по яблоне рядом, но не старше одиннадцати лет — его лицо было круглым и безбородым.
— Это мы сфотографировались, когда я поступил в Хогвартс, — сипло сказал Хагрид. — Папа страшно гордился… он, знаете, и не надеялся, что я окажусь волшебником, думал, я пошёл в мамину породу… Вот. Конечно, я никогда по-настоящему не отличался способностями к магии… но, по крайней мере, он не дожил до моего исключения. Помер, когда я был во втором классе…
— Только Дамблдор и заботился обо мне после смерти папы. Взял меня лесником… Он доверяет людям. Даёт им шанс исправиться… Вот это и отличает его от других директоров. Он примет в Хогвартс кого угодно, лишь бы способности были. Знает, что ребёнок может вырасти хорошим, даже если семья его — не ахти… да… вот за что я его уважаю. Но некоторые этого не понимают. Некоторые страдают предубеждениями… некоторые даже притворяются, что у они — ширококостные, вместо того, чтобы сказать — я — то, что я есть, и не стыжусь этого. Мой старик всегда говорил — Никогда не стыдись; всегда найдется кто-нибудь, кому ты не понравишься, но такие люди не стоят того, чтобы из-за них переживать. — И он был прав. Я был дураком. И больше не буду из-за неё переживать, уж это я обещаю. Широкая кость… я ей задам широкую кость…
Гарри, Рон и Гермиона беспокойно переглянулись; Гарри предпочёл бы взять на прогулку пятьдесят Взрывохвостых Крутонов, чем признаться, что он невольно слышал разговор Хагрида с мадам Максим. Но Хагрид продолжал говорить, не чувствуя, что сказал что-то странное.
— Знаешь что, Гарри? — произнёс он, отрывая прояснившийся взгляд от фотографии отца, — ведь когда я впервые тебя повстречал, ты немного напомнил мне меня самого. Ни мамы, ни папы, и тебе казалось, что ты не удержишься в Хогвартсе, помнишь? Сомневался, справишься ли… А теперь, вы только на него посмотрите! Чемпион школы! — он задержал взгляд на Гарри и очень серьёзно сказал. — Знаешь, чего бы мне хотелось больше всего, Гарри? Я хочу, чтобы ты победил, очень хочу. Ты бы им всем показал… что не нужно быть чистокровным волшебником, чтобы победить. Ты не должен стыдиться того, кто ты есть. Они бы поняли, что Дамблдор прав, принимая всех, кто способен к магии. Да, кстати, как идут дела с яйцом, Гарри?
— Разобрался, — сказал Гарри. — Никаких проблем.
На грустном лице Хагрида появилась широкая улыбка.
— Вот это молодец… ты покажи им всем, Гарри, покажи. Всех их одолей.
Врать Хагриду было тяжелее, чем остальным. Ближе к вечеру, когда они вернулись в замок, Гарри всё ещё не мог забыть выражения счастья на его бородатом лице. Хагрид уже представлял Гарри победителем турнира… Неразгаданное яйцо тяжелым камнем давило на совесть Гарри этим вечером — тяжелее, чем когда-либо — и, ложась в постель, он решил, что пора позабыть о гордыне и попробовать разобраться с намёком Седрика.
25. Яйцо и глаз
Гарри не представлял, долго ли ему придётся пробыть в ванной, чтобы разгадать секрет золотого яйца, и решил отправиться туда ночью, когда времени у него будет навалом. Он чувствовал себя неловко из-за того, что пришлось принять помощь Седрика, но всё-таки решил воспользоваться ванной префектов; там бывает гораздо меньше народу, а значит, меньше и вероятность на кого-нибудь наткнуться.
Гарри тщательно спланировал свою вылазку. Как-то раз дворник Филч уже застал его посреди ночи не в постели, и у Гарри не было ни малейшего желания освежить воспоминания. Плащ-невидимка, конечно, необходим, а в качестве дополнительной предосторожности Гарри решил взять Карту Мародёров, которая, не считая плаща, больше всего прочего подходила для нарушения школьных правил. На карте был весь Хогвартс, со множеством кратчайших путей и секретных проходов и, что самое главное, маленькие подписанные точки показывали бродящих по замку людей, так что Гарри заранее узнал бы о том, что кто-то приближается к ванной комнате.
В четверг ночью Гарри выскользнул из постели, надел плащ, прокрался вниз по ступенькам, и так же, как той ночью, когда Хагрид показал ему драконов, подождал пока откроется портретный ход. На сей раз снаружи его ждал Рон, который сказал Толстой Даме пароль — банановые чипсы. — Ни пуха! — прошептал он прошмыгнувшему мимо него Гарри, и полез в гостиную.
Этим вечером передвигаться под плащом было довольно неудобно, поскольку Гарри в одной руке нёс тяжелое яйцо, а другой держал перед носом карту. Однако в залитых лунным светом коридорах было пусто и тихо и, время от времени сверяясь с картой, Гарри был совершенно уверен, что ни на кого не наткнётся. Дойдя до статуи Бориса Беспечного, у которого правая перчатка красовалась на левой руке, а левая — на правой, Гарри нашёл нужную дверь, подошёл к ней почти вплотную и прошептал: — свежая сосна, — пароль, который сказал ему Седрик.
Дверь со скрипом открылась. Гарри скользнул внутрь, запер её за собой, снял Плащ-невидимку и осмотрелся.
Его первой реакцией была мысль о том, что стоит стать префектом хотя бы для того, чтобы иметь возможность пользоваться этой ванной. Мягкий свет роскошной люстры со множеством свечей играл на белом мраморе, из которого было сделано всё вокруг, включая собственно ванну, напоминавшую пустой, прямоугольный бассейн, наполовину утопленный в пол. По краю бассейна шла целая сотня золотых кранов с инкрустированными ручками, и каждую ручку украшал свой собственный самоцвет. Был даже трамплин для прыжков в воду. Длинные белые льняные занавеси закрывали окна; большая стопка пушистых полотенец лежала в углу, а на стене висела картина в золотой раме. На картине спала белокурая русалка. Волосы струились по её лицу и слегка колыхались всякий раз, когда она всхрапывала.
Гарри, осматриваясь, прошёл вперёд, и его шаги эхом отозвались от стен. Какой бы великолепной не была ванная, и как бы ему не хотелось испытать хотя бы несколько кранов — теперь, оказавшись здесь, он не мог избавиться от чувства, что Седрик решил его надуть. Как, скажите на милость, всё это может помочь раскрыть тайну яйца? Тем не менее, он положил одно из махровых полотенец, плащ, карту и яйцо на край огромной, как бассейн ванны, затем опустился на колени и открыл несколько кранов.
Он сразу же понял, что из кранов течёт вода, смешанная с пеной для ванн, хотя пена эта ни капли не походила на ту, к которой привык Гарри. Из одного крана вылетали розовые и голубые пузыри размером с футбольный мяч; из другого текла густая белоснежная пена, которая легко выдержала бы его вес, вздумай он это проверить; фиолетовые облака из третьего стелились по воде и окутывали всё вокруг густым ароматом. Гарри некоторое время развлекался, открывая и закрывая краны. Больше всех ему понравился тот, чья струя рикошетом отскакивала от поверхности воды, образуя большие арки. Когда глубокий бассейн наполнился горячей водой, пеной и пузырями, а это заняло очень мало времени, учитывая его размеры, Гарри выключил все краны, снял халат, тапочки и пижаму и скользнул в воду.
Его ноги едва достали до дна, и Гарри немножко поплавал, прежде чем вернуться к бортику, где он смог встать и приступить к разгадке тайны. Гарри нежился в горячей воде в облаках пены и разноцветного пара, но ни одной блестящей мысли ему в голову так и не пришло.
Гарри протянул влажные руки, взял яйцо и открыл его. Вой и скрежет заполнили ванную, отражаясь от мраморных стен, но звуки эти были такими же непонятными, как и раньше — даже, пожалуй, стали ещё непонятнее из-за эха. Он снова захлопнул яйцо, опасаясь, что звук привлечет Филча, и раздумывая, не этого ли хотел Седрик, и тут — Гарри даже подскочил от неожиданности и выронил яйцо, которое, загремев, покатилось по полу ванной — кто-то произнёс:
— На твоем месте я бы попробовала положить его в воду.
От изумления Гарри наглотался пузырей. Он встал, отплевываясь, и увидел, что на одном из кранов сидит, скрестив ноги, призрак очень печальной девочки. Это была Плакса Миртл, рыдания которой обычно раздавались в туалете тремя этажами ниже.
— Миртл! — возмущенно сказал Гарри, — я… я же раздет!
Пена была такой плотной, что это едва ли имело значение, но у него было неприятное чувство, что Миртл подглядывала за ним из одного из кранов с того момента, как он пришёл.
— Я закрыла глаза, когда ты залезал в ванну, — ответила она, подмигивая ему через толстые стёкла очков. — Ты не заходил повидать меня уже целую вечность.
— Гм… Ну… — протянул Гарри, слегка сгибая колени, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что Миртл не видит ничего, кроме его головы. — Вообще-то, мне же нельзя заходить к тебе в туалет, правда? Он же девчачий.
— Раньше тебя это не смущало, — грустно возразила Миртл. — Ты торчал там всё время.
Так оно и было, но только потому, что Гарри, Рон и Гермиона сочли неработающий туалет Миртл самым подходящим местом, чтобы в тайне приготовить Многосущное зелье — запрещённое снадобье, которое на час превратило Гарри и Рона в двойников Крэбба и Гойла и помогло им пробраться в гостиную Слизерина.
— Мне из-за этого здорово влетело, — сказал Гарри, и почти не соврал; действительно, как-то раз Перси застал его выходящим из туалета Миртл. — Так что я решил больше не рисковать.
— А… тогда понятно, — вздохнула Миртл, тоскливо ковыряя прыщ у себя на подбородке. — Что ж… всё равно… я бы попробовала открыть яйцо в воде. Седрик Диггори так и сделал.
— Ты и за ним подглядывала? — сердито спросил Гарри. — Ты что же, пробираешься сюда по вечерам и любуешься, как префекты принимают ванну?
— Иногда, — лукаво ответила Миртл, — но раньше я никогда ни с кем не заговаривала.
— Какая честь, — мрачно буркнул Гарри. — Закрой глаза!
Перед тем, как вылезти из ванной, он удостоверился, что Миртл плотно закрыла очки ладошками, затем обернул полотенце вокруг талии, и отправился за яйцом. Как только он вернулся назад в воду, Миртл, взглянув на него сквозь пальцы, сказала:
— А теперь давай… открой его под водой!
Гарри опустил яйцо в пенистую воду, и открыл… на сей раз оно не завизжало. Гарри услышал бульканье, напоминавшее песню — песню, слов которой он не мог разобрать.
— Голову тоже нужно опустить в воду, — сказала Миртл, явно наслаждаясь тем, что даёт ему указания. — Ну же!
Гарри сделал глубокий вдох и нырнул — и теперь, сидя на мраморном дне заполненной пузырьками ванной, он услышал хор жутких голосов, поющих из открытого яйца в его руках:
На звуки наших голосов скорей иди,
Им не дано понятно в воздухе звучать,
И ты, покуда ищешь нас, учти,
Мы взяли то, что будет горько потерять.
На поиски тебе отпущен час
Так что не мешкай, отправляйся в путь.
Но час пройдет — вини себя, не нас -
Ты опоздал. Потерю не вернуть.
Гарри всплыл, высунулся из пузырящейся воды и мотнул головой, стряхивая волосы с глаз.
— Слышал? — спросила Миртл.
— Да-а… — На звуки наших голосов скорей иди… — будто бы меня нужно уговаривать… погоди-ка, мне надо ещё раз послушать…
Он снова нырнул. Ему понадобилось ещё три раза прослушать песню под водой, прежде чем он окончательно её запомнил; потом он ещё немного поплескался в воде, думая изо всех сил, а Миртл сидела и смотрела на него.
— Я должен пойти и найти людей, чьим голосам не дано понятно в воздухе звучать… — медленно сказал он. — Гм… кто бы это мог быть?
— Медленно соображаешь, да?
Он не видел Плаксу Миртл такой весёлой с тех пор, как после приёма Оборотного зелья у Гермионы вырос хвост, а лицо покрылось кошачьей шерстью. Гарри обвёл ванную взглядом, размышляя… раз голоса можно услышать только под водой, значит, они должны принадлежать подводным существам. Он изложил эту теорию ухмыляющейся Миртл.
— Вот и Диггори тоже так подумал, — сказала она. — Лежал тут и болтал об этом сам с собой целую вечность. Да, вечность… Почти вся пена растаяла…
— Подводные существа… — медленно повторил Гарри. — Миртл… Кто ещё живет в озере, кроме гигантского спрута?
— Ой, много всяких тварей, — сказала она. — Я иногда там бываю… часто не по своей воле, если кто-то неожиданно спускает воду в моём унитазе…
Стараясь не думать о Миртл, несущейся по трубам в озеро вместе с содержимым унитаза, Гарри спросил: — Ладно, а кто-нибудь из тамошних обитателей говорит человеческим голосом? Подожди-ка…
Взгляд Гарри упал на изображение спящей русалки.
— Миртл, там случайно нет русалок?
— Ух ты, здорово! — сказала она, сверкнув очками с толстыми стеклами, — Диггори потребовалось намного больше времени! И она тогда не спала, — Миртл с отвращением на лице мотнула головой в сторону русалки, — кокетничала и хихикала, хлопала плавниками…
— Так вот что это значит! — возбуждённо воскликнул Гарри. — Второе задание — найти русалок в озере и… и…
Но тут он неожиданно понял, что сказал, и почувствовал, как радость улетучивается из него, как воздух из воздушного шарика. Он был неважным пловцом; у него не было практики. Дадли, пока был маленький, брал уроки плавания, а Гарри тётя Петуния и дядя Вернон учить не стали, видимо, в душе надеясь, что в один прекрасный день он утонет. Он мог пару раз переплыть ванну, но озеро было очень большое, и очень глубокое… а русалки, конечно же, живут на самом дне…
— Миртл, — медленно произнес Гарри, — а как я буду там дышать?
При этих словах глаза Миртл вдруг снова наполнились слезами.
— Какая бестактность! — прошептала она, роясь в своих одеждах в поисках носового платка.
— Почему? — удивился Гарри.
— Спрашивать о том, как дышать, меня! — пронзительно крикнула она, и эхо её голоса громко прокатилось по ванной. — Когда я не могу… Когда я не… Уже столько лет…
Она зарылась лицом в носовой платок и громко зарыдала. Гарри помнил, как чувствительно Миртл относилась к собственной смерти, но ни один из его знакомых призраков, не придавал этому событию такого значения.
— Прости, — нетерпеливо сказал он. — Я не хотел — я просто забыл…
— Ну да, конечно, так просто позабыть, что Миртл мертва, — прорыдала Миртл, глядя на него опухшими глазами. — Обо мне частенько забывали, даже когда я была жива. Они и тело-то моё нашли не сразу — я-то знаю, я сидела там и ждала их. А потом заявилась Оливия Хорнби: — Ты снова дуешься Миртл? — сказала она, — профессор Диппет велел мне тебя найти…, — и тут она увидела моё тело… о, она не забыла этого до самого своего смертного часа, уж я-то об этом позаботилась… преследовала её и напоминала, да-да… Вот помню, на свадьбе её брата…
Но Гарри не слушал; он снова думал о русалочьей песне. — Мы взяли то, что будет горько потерять. Похоже, они собираются что-то у него стащить, а он должен забрать это обратно. Что же это такое?
— …и потом, конечно, она обратилась в Министерство Магии, чтобы я перестала её преследовать, и мне пришлось вернуться сюда и поселиться в туалете.
— Ладно, — перебил её Гарри. — Что ж, я теперь ближе к цели, чем раньше… Закрой глаза ещё раз, пожалуйста. Я вылезаю.
Он достал яйцо со дна бассейна, выбрался наружу, вытерся и снова натянул пижаму и халат.
— Ты зайдёшь ко мне в туалет как-нибудь? — грустно спросила Миртл, когда Гарри потянулся за Плащом-невидимкой.
— Знаешь… Я постараюсь, — сказал Гарри, думая про себя, что придёт в туалет Миртл только если все остальные туалеты в замке выйдут из строя. — Пока, Миртл… и спасибо за помощь.
— Пока, — уныло ответила Миртл. Накидывая Плащ-невидимку, Гарри увидел, как она исчезает в одном из кранов.
Выйдя в темный коридор, Гарри сверился с Картой Мародёров, чтобы убедиться в том, что на горизонте все чисто. Да, точки, обозначавшие Филча и его кошку, миссис Норрис, находились у Филча в кабинете. Казалось, поблизости больше никого нет, за исключением Пивза, который болтался возле Призовой комнаты этажом выше… Гарри уже сделал несколько шагов по направлению к Гриффиндорской Башне, как вдруг заметил на карте кое-что ещё… Кое-что очень странное.
По замку двигался не только Пивз. Одинокая точка бродила по комнате в нижнем левом углу карты — в кабинете Снейпа. Но точка не была помечена, как — Северус Снейп… — это был — Бартемий Крауч.
Гарри уставился на точку. Предполагалось, что мистер Крауч слишком болен, чтобы ходить на работу или приехать на Рождественский бал — так зачем же он разгуливает по Хогвартсу в час ночи? Гарри смотрел, как точка двигается по комнате, останавливаясь то здесь, то там…
Гарри поколебался, раздумывая… а потом любопытство взяло вверх. Он развернулся и пошёл в противоположном
направлении к ближайшей лестнице. Гарри собирался посмотреть, чем занимается Крауч.
Гарри осторожно спустился по ступенькам, стараясь не шуметь, хотя некоторые портреты всё равно с любопытством поворачивались в его сторону, прислушиваясь к скрипу пола и шороху его пижамы. Он прокрался по нижнему коридору, на полпути отодвинул гобелен и начал спускаться по потайной узкой лестнице, которая вела сразу на два этажа ниже. Гарри всё время сверялся с картой и раздумывал… это было так непохоже на строгого, законопослушного мистера Крауча — разгуливать поздней ночью по чужому кабинету…
Гарри спустился до середины лестницы, думая о странном поведении мистера Крауча, как вдруг его нога провалилась в волшебную ступеньку, о которой всегда забывал Невилл. Гарри неловко дернулся и золотое яйцо, всё ещё мокрое после ванны, выскользнуло у него из рук. Он наклонился вперед, пытаясь его поймать, но было слишком поздно: яйцо покатилось вниз по длинной лестнице, оглушительно грохоча по ступенькам. Плащ-невидимка съехал, Гарри стал было его поправлять, но тут Карта Мародёров вылетела у него из рук и спланировала на шесть ступенек ниже Гарри, куда он, завязший по колено, никак не мог дотянуться.
Золотое яйцо пролетело сквозь гобелен на лестничной площадке, открылось и оглушительно завыло в коридоре этажом ниже. Гарри вытащил волшебную палочку и попытался дотянуться до Карты Мародёров, чтобы стереть её, но ничего не вышло.
Снова натянув на себя плащ, Гарри выпрямился, зажмурив от страха глаза и напряжённо прислушиваясь… И, почти сразу же услышал боевой клич Филча…
— ПИИИИВЗ!
Гарри слышал торопливые шаркающие шаги, всё ближе и ближе, хриплый голос Филча дрожал от ярости.
— Это что ещё за шум? Ведь весь замок перебудишь! Я доберусь до тебя, Пивз, доберусь, и… а это ещё что такое?
Шаги Филча замерли; послышался металлический щелчок и вопли смолкли — это Филч поднял яйцо и закрыл его. Гарри неподвижно стоял, провалившись в волшебную ступеньку, и прислушивался. Теперь в любой момент Филч может отдёрнуть драпировку, ожидая увидеть Пивза… а Пивза там нет… но если он поднимется по лестнице, то обнаружит Карту Мародёра… и, в плаще или без, но на Карте Гарри Поттер будет обозначен…
— Яйцо? — тихо произнёс Филч на лестничной площадке. — Лапочка моя! — (очевидно, его сопровождала миссис Норрис), — это же подсказка Турнира Трёх Волшебников! Оно принадлежит Чемпиону одной из школ!
Гарри затошнило; сердце подпрыгнуло и бешено застучало…
— ПИВЗ! — взревел Филч ликующе. — Да ты воруешь!
Он раздвинул гобелен и Гарри увидел его противное, обрюзгшее лицо и вытаращенные белесые глаза, смотревшие в темноту на пустынную (для Филча) лестницу.
— Что, спрятался? — тихо сказал он. — Я иду, Пивз, и я тебя поймаю… Ты стащил подсказку Турнира, Пивз… Да за это Дамблдор тебя, паршивого вороватого полтергейста, вышвырнет в одну секунду…
Филч начал подниматься по ступенькам, его тощая кошка пыльной окраски бежала за ним по пятам. Светящиеся глаза миссис Норрис, так похожие на глаза её хозяина, глядели прямо на Гарри. Гарри не знал, обманет ли кошку Плащ-невидимка… Он видел, как приближается Филч, одетый в свой старый фланелевый халат, и ему становилось всё хуже. Он отчаянно пытался вытянуть застрявшую ногу, но она только еще глубже завязла — и теперь, в любую секунду, Филч мог увидеть Карту или просто споткнуться о Гарри…
— Филч? Что происходит?
Филч остановился на несколько ступенек ниже Гарри и обернулся. Внизу у основания лестницы стоял именно тот, кого тут не хватало до полного счастья: Снейп. На нём была длинная серая ночная рубашка, и выглядел он разъярённым.
— Это Пивз, профессор, — злобно прошептал Филч. — Он сбросил это яйцо с лестницы.
Снейп быстро поднялся по ступеням и остановился возле Филча. Гарри стиснул зубы, уверенный, что бешеный стук сердца выдаст его с минуты на минуту…
— Пивз? — тихо переспросил Снейп, глядя на яйцо в руках Филча. — Но Пивз не мог забраться ко мне в кабинет…
— Это яйцо было в вашем кабинете, профессор?
— Разумеется, нет, — резко ответил Снейп. — Я услышал грохот и вой…
— Да, профессор, это было яйцо…
— …пошёл выяснить, в чём дело…
— …Пивз бросил его, профессор…
— …и проходя мимо своего кабинета, увидел, что там зажжены факелы, а дверь кладовой открыта! Кто-то туда проник!
— Но Пивз не мог…
— Я знаю, что он не мог, Филч! — отрезал Снейп. — Я опечатываю кабинет заклинанием, которое может снять только волшебник! — Снейп взглянул вверх, прямо сквозь Гарри, а потом вниз, в коридор. — Я хочу, чтобы ты помог мне найти нарушителя, Филч.
— Я — да, профессор — но…
Филч с сожалением смотрел вверх на лестницу. Гарри видел, что смотрителю ужасно не хочется упускать случай поймать Пивза с поличным. Иди, мысленно умолял его Гарри, иди со Снейпом… иди… Миссис Норрис крутилась у ног Филча… Гарри показалось, что она его унюхала… Ну зачем он напустил в ванну столько душистой пены?
— Послушайте, профессор, — сказал Филч с сожалением в голосе, — на этот раз директору придётся меня выслушать. Пивз попался на воровстве, и это даст мне возможность наконец-то вышвырнуть его из замка…
— Филч, мне абсолютно нет дела до злосчастного полтергейста; а вот мой кабинет…
Бух. Бух. Бух.
Снейп резко замолчал. Они с Филчем посмотрели вниз. Через узкое пространство между их головами Гарри увидел Хмури. Тот был одет в старый дорожный плащ поверх пижамы и, как обычно, опирался на посох.
— Вечеринка в пижамах, а? — прорычал он, глядя вверх.
— Мы с профессором Снейпом услышали шум, профессор, — немедленно ответил Филч. — Полтергейст Пивз как обычно швырялся чем попало — а потом профессор Снейп обнаружил, что кто-то вломился в его каби…
— Заткнись! — прошипел Снейп Филчу.
Хмури шагнул ближе к лестнице. Гарри увидел, как его волшебный глаз скользнул по Снейпу, а затем, и в этом не было сомнений, остановился на нём.
Сердце Гарри ушло в пятки. Хмури видит через плащи-невидимки… только он один мог видеть всю эту странную сцену: Снейп в ночной рубашке, Филч, с яйцом в руках, и, за их спинами, Гарри, застрявший в ступеньке. Перекошенный рот Хмури раскрылся от изумления. Несколько секунд он и Гарри смотрели друг другу в глаза. Потом Хмури закрыл рот и снова обратил свой голубой глаз на Снейпа.
— Я не ослышался, Снейп? — медленно переспросил он. — Кто-то залез в твой кабинет?
— Это неважно, — холодно ответил Снейп.
— Наоборот, — прорычал Хмури, — это очень важно. Кому понадобилось лезть к тебе в кабинет?
— Студенту, я полагаю, — сказал Снейп. Гарри видел, как вена пульсирует на сальном виске Снейпа. — Такое случалось и раньше. Из моей кладовой были похищены ингредиенты для зелий… Очевидно, студенты пытаются составлять запретные настойки…
— Думаешь, им были нужны ингредиенты для зелий? — спросил Хмури. — А ты уверен, что больше ничего не прячешь у себя в кабинете?
Гарри увидел, как бледное лицо Снейпа принимает отвратительный кирпичный оттенок, а вена на виске пульсирует ещё быстрее.
— Ты знаешь, что я ничего не прячу, Хмури, — сказал он угрожающе, — поскольку сам усердно обыскивал мой кабинет.
Улыбка искривила лицо Хмури: — Привилегия Аврора, Снейп. Дамблдор велел мне быть настороже…
— К твоему сведению, Дамблдор мне доверяет, — процедил Снейп сквозь зубы. — Я отказываюсь верить, что он приказал тебе обыскать мой кабинет!
— Конечно, Дамблдор тебе доверяет, — в тон ему прорычал Хмури. — Он вообще доверчивый человек. Верит в исправление. Но я не верю! Я так думаю — есть такие пятна, которые не смываются, Снейп. Никогда не смываются, ты меня понимаешь?
И вдруг Снейп сделал нечто странное. Он судорожно сжал своё левое предплечье правой рукой, будто его обожгло.
Хмури расхохотался: — Возвращайся обратно в постель, Снейп.
— Ты не имеешь права куда-то меня отправлять! — прошипел Снейп, отпуская руку с таким выражением лица, словно был зол на себя. — Я имею такое же право ходить по замку ночью, как и ты!
— Вот и катись, — прошипел Хмури. — Я все никак не дождусь, когда мы повстречаемся наедине в тёмном коридоре… Да, кстати, ты что-то уронил…
Гарри с ужасом увидел, что Хмури показывает на Карту Мародёров, которая по-прежнему лежала на лестнице в шести ступенях от него. Когда Снейп и Филч отвернулись, чтобы взглянуть на карту, Гарри отбросил всякую осторожность: он поднял руки под плащом и яростно замахал Хмури, чтобы привлечь к себе внимание, беззвучно крича: — Она моя! моя! — Снейп потянулся к карте, судя по его отвратительной ухмылке, он начал догадываться…
— Акцио пергамент!
Карта взлетела в воздух, проскользнула между протянутыми пальцами Снейпа и сползла вниз по ступеням, прямо в руки Хмури.
— Ошибочка вышла, — спокойно сказал Хмури. — Это мой пергамент, я, видно, уронил его…
Но чёрные глаза Снейпа перебегали с яйца в руках Филча на карту в руках Хмури, и Гарри мог поклясться, что Снейп сообразил, что к чему…
— Поттер, — произнес он тихо.
— Что-что? — переспросил Хмури, складывая карту и пряча ее в карман.
— Поттер! — взорвался Снейп, обернувшись и вытаращив глаза в сторону того места, где находился Гарри, словно мог его видеть.
— Это яйцо принадлежит Поттеру. Этот пергамент — тоже. Я помню, я видел его раньше! Поттер здесь! Поттер, в своём Плаще-невидимке!
Снейп вытянул руки вперед, словно слепой, и начал подниматься по ступеням; Гарри мог поклясться, что он пытался найти его по запаху, раздувая свои большие ноздри. Не в состоянии выбраться из ловушки, Гарри, как мог, отклонился назад, пытаясь избежать пальцев Снейпа, но вот-вот…
— Там никого нет, Снейп! — рявкнул Хмури, — но я с радостью расскажу директору, как быстро ты подумал о Гарри Поттере в связи с безобразиями!
— Как это понимать? — Снейп снова повернул голову в сторону Хмури, по-прежнему вытянув руки в считанных дюймах от Гарри.
Читать бесплатно другие книги:
