Белгравия Феллоуз Джулиан

Каролина и прежде подозревала, что между молодыми людьми что-то происходит, а теперь она в этом уже не сомневалась. Вернее, скажем так, между Чарльзом и Марией могло бы что-то происходить, если бы они это себе позволили.

– Леди Брокенхёрст упомянула, что будет проезжать мимо, и я решила напроситься сопровождать ее, – пояснила Мария. – Надеюсь, вы не против?

– Вовсе нет. Ничуть. Совсем даже наоборот.

Мария кивнула, протянув Поупу руку, чем привела его в замешательство. Что он должен сделать: пожать руку или поцеловать? Ее шуршащая сине-белая юбка выглядела чуждо в блеклых интерьерах его рабочего кабинета. Светлые кудри, нежные губы. Чарльз едва нашел в себе силы посмотреть девушке в глаза.

– Вы очень добры, мистер Поуп, если и вправду не возражаете против нашего внезапного вторжения, – поспешно сказала Каролина.

«Кажется, леди Брокенхёрст пытается загладить мою неловкость, – подумал он. – Неужели у меня все написано на лице?» И с горечью напомнил себе, что Мария помолвлена с племянником графини. Правда, та с виду не выказывала неудовольствия.

Мария опомнилась первой.

– Мы едем к торговцу шелком, – радостно затараторила она. – «Николсон и компания». – У нее были свои основания скрывать истинные причины их приезда. – Мы не смогли устоять против возможности нагрянуть к вам по пути.

Чарльз, краснея, принял у нее из рук зонтик и отложил его в сторону.

– Что мне предложить вам? Чаю? Вина?

Он обвел взглядом комнату, словно надеялся отыскать изящную бутылочку, когда-то спрятанную и забытую, а теперь таинственным образом оказавшуюся на полке и как раз подходящую для приема благородных дам в такой прекрасный день. И только тут заметил Анну, которая держалась поодаль, позади остальных.

Леди Брокенхёрст вышла вперед:

– Разрешите представить вам Чарльза Поупа. Миссис Тренчард – супруга того самого мистера Тренчарда, который так много вам помогал.

Графиня улыбнулась. Как причудливо качается маятник судьбы, делая то одних, то других хозяевами положения. Меньше месяца назад она даже не подозревала, что у нее есть внук. Анна Тренчард четверть века хранила его существование в тайне. И вот теперь Каролина представляет Чарльза ей самой. Ну просто восхитительная ирония судьбы!

Чарльз смотрел на миссис Тренчард. У нее было приятное, доброе лицо и благожелательные глаза – они внимательно изучали Чарльза из-под шляпки. Что-то подсказывало юноше, что они уже встречались, только он не мог понять, где именно. И вдруг его осенило.

– Мы с вами недавно беседовали в доме леди Брокенхёрст, – сказал он.

– Совершенно верно, – любезно улыбнулась Анна.

В действительности ей хотелось закричать, схватить его и крепко прижать к груди. Но хотя это было невозможно, она все равно была счастлива. Улыбка ее ни в коей мере не была фальшивой.

– С кем вы только в тот вечер не говорили, – деликатно улыбнулась графиня.

Анна метнула в нее взгляд. Леди Брокенхёрст слишком заигралась, наслаждаясь неловкостью ситуации.

– Я слышал про вас от вашего мужа, – продолжил Чарльз. – Мистер Тренчард – мой благодетель, я польщен, я просто потрясен тем, сколько всего ваш супруг сделал для меня. Я бесконечно благодарен ему за немалую помощь, которую он мне оказал, и мне приятно принимать здесь его жену. – Улыбка Чарльза тоже была вполне искренней. – Не хотите ли пройти в мой кабинет?

Он проводил дам во внутреннюю комнату, где нашлись диван и несколько стульев, на которые гостьи сели, после того как Чарльз собрал бумаги и чертежи, лежавшие почти на всех поверхностях.

– Насколько я помню, наш разговор прервался, когда мой муж уронил бокал, – улыбнулась Анна. Ту сцену она проигрывала в уме много раз.

– Ваш муж был очень добр ко мне, миссис Тренчард, – продолжил Чарльз. – Это правда. Он проявил исключительную щедрость. И главное, он поверил в меня. Если бы не мистер Тренчард, я бы и не мечтал завести собственную фабрику. Ваш супруг буквально изменил мою жизнь.

Леди Брокенхёрст в общем не возражала против сказанного, но на лице у нее мелькнула тень возмущения, что немедленно отследил Чарльз. Графиня не собиралась делить роль благодетельницы с каким-то утомительным и невзрачным человеком.

– Ничуть не меньше я обязан вам, леди Брокенхёрст, – быстро сказал Поуп. – Вы и лорд Брокенхёрст перебросили мост через бурный поток, что отделял меня от моего будущего. Теперь, благодаря вам, я могу начать серьезное дело, – закончил он, решив, что получилось неплохо.

– Сколько слов! – воскликнула Мария. – Если бы я не знала, то подумала бы, что вы пытаетесь нам что-то продать.

Не на такой отклик рассчитывал Чарльз, но девушка весело засмеялась и захлопала в ладоши, увидев выражение его лица, а дверь тем временем открылась, помощник Поупа внес поднос со всем необходимым для чаепития, и момент возразить был упущен. Но от Каролины ничто не укрылось.

– Это Индия? – спросила Мария, глянув на большую карту в раме, занимавшую почти всю стену.

– Индия! – Чарльз обрадовался возможности вернуть разговор на безопасную почву.

Мария поднялась на ноги, желая рассмотреть карту поближе:

– Она новая?

Чарльз подошел и встал рядом.

– Самая последняя, – подтвердил он. – Их все время обновляют. Чем больше наносят провинций, тем подробнее становятся карты.

– Замечательно!

– Вам нравится? – просиял молодой человек.

Чарльз уже досадовал на себя. Ему так хотелось произвести впечатление на юную леди своей солидностью и целеустремленностью, однако вместо этого он каждый раз, как только Мария с ним заговаривала, скалился, словно клоун в цирке.

– Раньше у меня висела карта, где все территории были отмечены по одному принципу: туземные княжества закрашены зеленым, а территории под управлением Ост-Индской компании – розовым. А эта карта демонстрирует, скорее, географические характеристики. Как видите, картографы особенно постарались показать реки, горы и пустыни.

– Трудно представить себе такую огромную страну, – сказала Мария, проводя по бокалу пальцем в лайковой перчатке. – Бенгалия, – прочитала она. – Пенджаб. Кашмир… – Она вздохнула. – Какое это, должно быть, неизведанное и романтичное место!

– Отдельные части страны действительно дики и не тронуты цивилизацией. Там водятся тигры. – Чарльз произнес это с глубокомысленным видом, надеясь, что выглядит экспертом. – А еще слоны, змеи, обезьяны. В Индии множество различных религий и языков. Это просто отдельный мир.

– Как бы я хотела увидеть тигра в джунглях! – воскликнула Мария, поворачиваясь к Чарльзу. Она стояла так близко, что ему казалось, будто он чувствует у себя на щеке тепло ее дыхания.

– Когда увидите тигра, главное, чтобы в этот момент вы сидели на спине слона.

– Они там так передвигаются? – ахнула девушка.

– Жители Индии используют слонов, как мы – экипажи, – пояснил Чарльз. Он прекрасно понимал, что ему следует отстраниться, но не хотел этого делать. Если Мария испытывает неловкость, решил он, то пусть сама отойдет на шаг. Но девушка тоже не сдвинулась с места. Ее широкая верхняя юбка касалась ног Чарльза. Он постарался успокоиться и продолжил объяснения: – Эти животные умны и очень надежны, но ездить на них – все равно как плыть на лодке по морю, раскачиваясь на волнах.

– Могу себе представить, – ответила Мария, мечтательно прикрыв глаза.

– А вот здесь, – Чарльз показал на верхнюю часть карты, – в древности проходила часть Великого шелкового пути, который начинался в Китае, далее шел через эти горы и продолжался до самой Европы.

– А теперь ему пришла пора стать Великим хлопковым путем.

Марии было удивительно хорошо, даже лучше, чем она предвкушала. «Но почему? – мысленно спрашивала она себя. – Неужели виной всему лишь присутствие этого мужчины? Неужели достаточно такой малости?»

– У меня ощущение, что торговля хлопком ведется уже довольно давно, – заметила Анна, подходя к карте.

– Так и есть, миссис Тренчард, – подтвердил Чарльз. – И Индии предстоит со временем занять в этой области лидирующую позицию.

– Полагаю, сейчас главенствующее положение занимают плантации в южных штатах Америки. – Мария явно пришла в контору мистера Поупа в полной мере вооруженная знаниями.

– Но откуда вам это известно?

– Забыла. Где-то читала, – покраснела девушка.

В действительности Мария проштудировала все до единой книги и статьи, которые только смогла отыскать. Зачем? Просто ей хотелось, чтобы было что сказать, когда она встретится с Поупом в следующий раз.

– Своих поставщиков я все-таки предпочел бы найти в Индии, – сказал Чарльз.

– Почему? – искренне заинтересовалась Анна.

Она так привыкла к постоянному ворчанию Оливера, недовольного всем миром, и к жалобам Сьюзен, что уже почти забыла, какого рода разговоры можно вести с молодыми людьми, когда они находятся в самом начале такого серьезного испытания, как взросление. В отличие от ее сына, этот человек имел в жизни цель и был полон решимости добиться успеха. А такое видеть всегда приятно.

– Американцы удерживают низкие цены на хлопок благодаря использованию рабов, а я аболиционист, последователь Уилберфорса и Кларксона. Я противник получения какой бы то ни было прибыли за счет использования рабского труда. – Поскольку присутствующие одобрительно закивали, Чарльз поднял руку. – И прежде чем вы станете превозносить мою добродетель, скажу, что отчасти преследую и свои корыстные интересы. Я уверен, в современном мире рабство проживет недолго, а когда его отменят, Америка не сможет конкурировать с Индией. И я предпочел бы, чтобы в тот день, когда это произойдет, мой бизнес прочно стоял на ногах, и тогда мы окажемся впереди всех конкурентов.

Анна встретилась глазами с леди Брокенхёрст. Как он благовоспитан! Анна не могла винить эту женщину в том, что та желала признать внука публично. От миссис Тренчард также не укрылось, какой интерес проявляет к Чарльзу Мария Грей… Неужели о счастливом браке не может быть и речи? Анна видела, что леди Брокенхёрст уже строит какие-то планы в отношении молодой пары, не задумываясь о племяннике своего мужа. А почему бы и нет? Ведь внебрачные дочери покойного короля, мать которых была актрисой, удачно вышли замуж: графиня Эрролл, виконтесса Фолкленд, леди де Л’Иль… И разве не женился на леди Мэри Кеппель незаконнорожденный сын герцога Норфолка, через десять лет после того, как Тренчарды вернулись из Брюсселя? Анна была уверена, что где-то об этом читала. Так что прецеденты были. Чего бы ожидала от родителей в подобной ситуации София? Это был главный вопрос, который они с Джеймсом должны были себе задать. Анна заметила, что Чарльз смотрит на нее, и как ни в чем не бывало спросила:

– Мистер Поуп, вы уже решили, в какие именно районы Индии поедете? Есть ли там возможности для развития вашего дела? Такой человек, как вы, наверняка полон идей.

– О, идей у него множество! – с восторгом вставила Мария, сложив пальцы домиком. – И всего этого добиться в таком молодом возрасте… – Она обвела кабинет маленькой ручкой в перчатке. Девушка совершенно не подозревала, насколько очевидно выдает свои чувства.

– Мистер Поуп, вы необычный человек, – сказала леди Брокенхёрст, подходя к его рабочему столу. Он был завален кипами перевязанных красной бечевкой бумаг, а также какими-то коробками. – Вы образчик активности и трудолюбия, и тем не менее, в отличие от большинства деловых людей, вы родились и выросли в совершенно иной среде. При обычном порядке вещей сын сельского викария – вы ведь сын викария? – поступил бы в армию или во флот, но, скорее всего, проповедовал бы в приходе, ожидая, пока кто-то поможет ему средствами к существованию.

Анна не могла взять в толк, куда клонит леди Брокенхёрст. Если Чарльз проявлял деловые способности, то наверняка унаследовал их от Джеймса, а вовсе не со стороны Белласисов. Ни один Белласис со времен Крестовых походов не стал бы утруждать себя ведением счетных книг. На мгновение Анна почувствовала гордость за мужа. Пусть вечное стремление Джеймса двигаться вверх и казалось ей порой утомительным, но все равно он, бесспорно, был умным человеком, прирожденным коммерсантом.

– А как вы узнали, что я сын викария?

Хороший вопрос. Графиня растерялась, но лишь на долю секунды.

– Вы же сами мне сказали. Когда я в прошлый раз здесь была.

– А-а! – кивнул Чарльз. – Ну, видимо, все дело в том, что мой отец не был обычным викарием. Он был удивительным человеком.

– Был?

– Он недавно умер.

Конечно умер! Анна и забыла. А ведь муж рассказывал ей о смерти преподобного мистера Поупа и даже показывал некролог в «Таймс». Недоставало ли Джеймсу их переписки? Почти двадцать пять лет он получал подробные отчеты о том, как идут дела у Чарльза. Правда, с тех пор, как Джеймс сам начал общаться с внуком, роль мистера Поупа как передаточного звена должна была практически сойти на нет. Однако в любом случае тот неплохо выполнял свой долг.

– Судя по всему, ваш батюшка был замечательным человеком, – вслух сказала Анна.

– Мне очень повезло. – Чарльз поднял взгляд на пастельный рисунок, висевший у него над письменным столом.

На портрете был изображен в профиль пожилой мужчина с проседью в волосах, одетый во все черное. Белые ленты священника подчеркивали тонкие черты лица, а вид у мистера Поупа был одухотворенный, словно бы мыслями он устремлялся к горним сферам. В правой руке викарий держал книгу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась Библией. Меловые блики были прописаны очень тщательно, и вся картина напомнила Анне работы Джорджа Ричмонда. В сущности, Анна была благодарна преподобному мистеру Поупу. Может быть, исходным мотивом, побудившим его принять в семью бездомного и нежеланного малыша, и был дополнительный доход, но впоследствии Поуп, без сомнения, полюбил мальчика и дал ему хороший старт в жизни.

– Какая интересная картина, – произнесла леди Брокенхёрст, разглядывая портрет. – По ней можно заключить, что сходство передано точно, хотя я и не была знакома с вашим батюшкой. Судя по портрету, это был умный и добрый человек.

– У моего отца было немало достоинств. По-моему, я рассказывал вам о нем, когда мы встретились в первый раз.

– Расскажите еще!

«Какая невозмутимая лгунья! – Анна почти восхищалась Каролиной. – Вот в чем беда нашего общего положения, – думала она. – Мы все неизбежно превращаемся в обманщиков». Они с леди Брокенхёрст были сейчас воплощением лжи, однако обе выставляли себя невинными перед ничего не подозревающим внуком. Лгала даже Мария, если до сих пор убеждала себя, что собирается выйти замуж за Джона Белласиса, когда было совершенно понятно, что она этого ни за что не сделает, по крайней мере добровольно. Не лгал один только Чарльз, он всего лишь надеялся скрыть, что безумно влюблен в Марию Грей.

– Вообще-то, я не родной ребенок Поупов, – легко произнес Чарльз. Но действительно, с чего ему было испытывать неловкость? – Моя мать умерла при родах, а отец погиб в сражении незадолго до того. Так мне сказали. Мой отец был двоюродным братом мистера Поупа, и они с женой – я привык считать ее своей матерью – решили, что возьмут меня на воспитание. Супруги были бездетны, так что, видимо, все от этого выигрывали, но главное, они очень хорошо ко мне относились, а мать и сейчас добра ко мне и любит, как родного сына.

– А что же мистер Тренчард? Какова во всем этом его роль? – Теперь, когда первый шаг был сделан, Анну снедало любопытство.

– Изначально мне была уготована церковная карьера, как и предположила леди Брокенхёрст. Но по мере того как я взрослел, отец замечал, что мои интересы лежат в другой сфере, и сумел добиться для меня места ученика в банкирском доме. Когда я впервые приехал в Лондон, то сразу увидел, что понять этот мир мне будет нелегко. И тогда отец попросил мистера Тренчарда быть моим проводником, пока я не встану на ноги. Они с батюшкой были давними друзьями.

Анна следила глазами за леди Брокенхёрст. Та слушала тайную историю своего внука с явным удовольствием.

– Какое счастливое стечение обстоятельств, что у преподобного мистера Поупа оказались друзья в деловом мире!

– О-о! Друзья у него были повсюду. К счастью, мистер Тренчард принял во мне живое участие и с тех пор не выпускал меня из виду. Когда я решил оставить службу в банке и пришел к нему с идеей купить ткацкую фабрику, он поддержал мои стремления, что сделало возможным претворить мечту в реальность. А теперь лорд и леди Брокенхёрст любезно предоставили мне все необходимые средства, чтобы я мог полностью запустить производство.

– Фабрика уже работает? – Мария почувствовала, что слишком долго молчит.

– Да, но не очень эффективно на том сырье, которое удается раздобыть. Теперь я хочу наладить более стабильные поставки, что позволит мне расширить производство. И это стало возможным благодаря леди Брокенхёрст… Распорядиться, чтобы принесли еще чаю?

– Пожалуй, нет. Благодарю вас.

Анна сидела рядом с Марией на диване. Солнечный свет струился через большие окна, завешенные жалюзи, и вычерчивал на деревянном полу полосатый узор. Чарльз собрал чайные принадлежности и составил их на поднос. Анна следила за его плавными, даже грациозными движениями. Просто невероятно, что пухлый писклявый младенец, которого она недолго подержала на руках четверть века тому назад, вырос в такого красивого и уверенного в себе мужчину.

Сидевшая рядом Мария тоже внимательно следила за Чарльзом Поупом. Значит, его родной отец был военным, а приемный – священником… Ну и что в этом плохого? Может быть, не самая выгодная партия, но, по крайней мере, он джентльмен. Конечно, Джону Белласису со временем достанется хорошее наследство, но разве Чарльз сам не заработает себе большое состояние? И еще неизвестно, кто из них двоих разбогатеет быстрее. Лорд Брокенхёрст наверняка будет здравствовать еще много лет. Держа все эти соображения в уме, Мария без умолку говорила, задавала вопрос за вопросом, расспрашивая Чарльза о его деле и дальнейших планах, внимательно вслушиваясь в каждое его слово. Сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до Индии? Он поедет один? Как он сможет определить, оказавшись на месте, насколько надежны поставщики?

– Прежде всего, важно качество сырья, – разъяснял Поуп, с энтузиазмом расхаживая по кабинету. – Ситуация в Индии сложная, и в настоящее время хлопок продается по большей части низкосортный, но после того как мы найдем нужного поставщика, надо будет налаживать с ними долгосрочные отношения. Только так мы сможем улучшить дела. В целом климат сейчас благоприятный, так что все возможно.

– Золотые слова! – раздался возглас, сопровождаемый медленными, громкими аплодисментами. – Отлично сказано, приятель!

В дверях, опершись о косяк, стоял Джон Белласис. Чарльз уставился на него с недоумением.

– Сэр? Чем я могу вам помочь? – спросил он.

Человек этот вроде бы казался Чарльзу знакомым, но держался гость независимо и даже враждебно, словно они уже стали врагами. Белласис прищурил глаза, стиснул челюсти. Весь его вид выражал высокомерие.

– Джон?! – воскликнула леди Брокенхёрст. – Что ты здесь делаешь?

– То же самое я могу спросить и у вас, дражайшая тетушка. – Ответа он ждать не стал. – Да это ведь леди Мария, разрази меня гром! И вам доброго дня! – продолжал Джон, не обращая ни малейшего внимания на Чарльза, который прошел через весь кабинет и встал рядом с застывшей от ужаса девушкой.

– Как ты узнал, где нас искать? – вновь заговорила леди Брокенхёрст.

– Ну, положим, про всех вас я и не знал. Я ожидал увидеть здесь только вас, тетя, но не… – Он невидящим взглядом посмотрел на Анну. – Прошу прощения?

– Миссис Тренчард, – подсказал Чарльз.

– Да, конечно, миссис Тренчард. Как я мог забыть.

Разумеется, Джон на самом деле прекрасно знал, кто перед ним, – все-таки они сидели рядом за одним столом на том памятном вечере, – но не хотел этого показывать.

– А уж обнаружить здесь леди Марию – это просто благословение небес, – произнес Белласис тоном, который свидетельствовал об обратном.

Получив записку от Эллис, которая просила его прийти на Пикадилли, Джон сперва рассердился: что за дерзость – какая-то служанка смеет посылать за ним. Однако, услышав, что у ее госпожи на сегодня запланирована поездка в Бишопсгейт, он признал, что камеристка поступила разумно. Кто такой этот мистер Поуп, эта взявшаяся из ниоткуда личность, которая так загадочно завладела всеобщим вниманием? Джон просто был обязан докопаться до сути и выяснить, что помогло молодому коммерсанту получить над всеми такую власть. Может быть, брат отца когда-то давно совершил нечто постыдное и теперь Поуп шантажировал его? Допустим, но тогда как это объясняет интерес Тренчардов? Джон дал Эллис монетку, поблагодарил ее и спросил:

– А как сама миссис Тренчард объяснила причину этой поездки?

– Она о ней вообще не упоминала, сэр. Мне лакей сказал. Хозяйка обычно помалкивает.

– Да? Ну ничего, посмотрим, что она запоет, когда я застукаю их в логове этого «молодого льва» – миссис Тренчард и мою дражайшую тетушку!

– Вы меня не выдадите, сэр?

Эллис еще не готова была лишиться места. Она собиралась уйти тогда, когда будет удобно ей самой, но никак не раньше.

– Не волнуйтесь. Мне тоже не выгодно, чтобы вас уволили: ведь тогда я не смогу пользоваться вашими услугами.

Сейчас Джон пребывал в затруднении: ну и как объяснить Анне Тренчард, едва знакомой ему женщине, свое появление на встрече, о которой он не должен был знать?

Сегодня утром Белласис направился в Брокенхёрст-Хаус, и по счастливой случайности лорд Брокенхёрст оказался дома. Джону не потребовалось много времени, чтобы дядюшка сам рассказал племяннику, что Каролина уехала в Бишопсгейт, навестить молодого мистера Поупа.

– Вы оба принимаете в этом юноше такое участие, сэр, – заметил Джон.

– Каролина считает его многообещающим, да и мне этот юноша кажется довольно милым.

Перегрин никогда не противился, если жена начинала проявлять к чему-либо живой интерес. Слишком редко это случалось после смерти Эдмунда.

– Как странно! – воскликнул Джон. – Я как раз сейчас направляюсь в Бишопсгейт. Ведь случаются же подобные совпадения! Можно заодно заглянуть к Поупу, вдруг застану там тетушку.

Джон знал, куда ехать, – предпринятое им расследование уже дало результаты, а лорд Брокенхёрст даже и не вспомнит, что Джон не спросил у него адреса. Обеспечив таким образом себе алиби, Джон взял кеб и отправился в путь.

Теперь он стоял в кабинете лицом к лицу со своим противником, а заодно и с миссис Тренчард, Марией Грей и своей тетушкой.

– Боюсь, чая уже нет. Но если вы хотите, я распоряжусь, чтобы принесли еще, мистер?..

То, что Чарльз не в состоянии его узнать, привело Джона в страшную ярость. Этот юный выскочка осмелился не запомнить его на ужине? Да откуда взялся этот отвратительный тип, который словно бы зачаровывает всех женщин? Обычно это была прерогатива Джона. Пожалуй, отец прав, решил Белласис: было что-то странное – и до крайности отвратительное – в том, как его тетя возится с этим ничтожеством. А главное, от Джона и его отца уплывали деньги, и это Белласису-младшему совсем не нравилось. До сих пор будущее представлялось ему сравнительно безоблачным. Можно брать в долг, пока не помрет дядюшка, а потом отцовское, а скорее, его собственное наследство все поправит, и жизнь станет легкой, как перезвон свадебных колокольчиков. Но теперь появление мистера Чарльза Поупа грозило опрокинуть его лодку.

– Вы уже встречались с племянником лорда Брокенхёрста мистером Белласисом, это было на суаре, – сказала графиня, вставая со своего места. Нежданное вторжение Джона явно вызвало у нее раздражение. И несколько выбило из колеи. Она встретилась взглядом с Анной. Этот акт пьесы закончен. Пора уезжать.

– Мистер Белласис, ну конечно! – коротко кивнул Чарльз. Сердце его упало. Стало быть, это жених Марии. – Приношу свои извинения. Там было так многолюдно, я с непривычки совсем растерялся.

– По вам это было не заметно, – парировал Джон, разглядывая Чарльза из своего кресла. У этого человека не было ничего за душой, и тем не менее тетя проехала пол-Лондона, чтобы выпить чая в его невзрачном кабинете. – Вот, значит, все мы и собрались, – заключил он, сложив руки домиком.

– И мы хотели бы знать, почему здесь оказались вы? – поинтересовалась Мария.

Она произнесла это с улыбкой, однако глаза ее смотрели настороженно.

– Да, Джон, – кивнула леди Брокенхёрст. – Почему ты здесь?

– Сегодня утром я был у вас дома, и дядя сказал мне, что вы уехали в Бишопсгейт. У меня неподалеку была назначена встреча, и мне стало любопытно еще раз взглянуть на мистера Поупа. Он какой-то таинственный человек. Для меня, по крайней мере. Моя тетушка и моя невеста, а как теперь выясняется, еще и жена одного из самых известных застройщиков Лондона проделали неблизкий путь, дабы побывать в этой скромной конторе, и мне хотелось бы знать почему. Надеюсь, эпитет «скромная» не обидел вас, сэр? – с притворной учтивостью спросил он.

Чарльз выдавил из себя улыбку:

– Нет, что вы, не беспокойтесь.

– Тетя, когда я узнал, что вы едете сюда, – продолжил Джон, – то понял: вот он, мой шанс все узнать.

Чарльз почувствовал, что пора вмешаться и сгладить острые углы:

– Откровенно говоря, мистер Белласис, для меня и самого тоже загадка, почему все вдруг стали проявлять такой интерес к моему благополучию. – На этот раз улыбка Поупа была вполне искренней. – Можете не сомневаться.

– Хотел спросить. – Джон повернулся к Марии. – В четверг я еду в Эпсом. Лошадь моего кузена участвует в скачках, и я подумал, может быть, вы и леди Темплмор захотите составить мне компанию?

– Я, конечно, спрошу маму, но, боюсь, она не слишком любит скачки.

– А вы, Поуп? Как насчет лошадей? Интересуетесь?

– Не особенно, – ответил Чарльз.

Сердце у него запело, когда Мария отвергла предложение провести день с этим человеком. Считать ли это добрым знаком?

– Я так и думал, – сказал Джон. Он встал и подошел к карте, заложив руки за спину. – Наверное, у вас голова слишком забита хлопком, – добавил он и засмеялся, чтобы выдать оскорбление за шутку.

Леди Брокенхёрст стала потихоньку двигаться к двери.

– Не будем отнимать время у мистера Поупа, ему уже пора вернуться к делам, – сказала она. – А у нас с вами, дамы, свои дела. Джон, вы пойдете с нами за покупками?

– Вряд ли, тетя. Если только вы не полагаетесь на собственный вкус. – Говоря это, он обворожительно улыбался. – Как я уже сказал, мне нужно еще кое-что сделать.

Леди Брокенхёрст кивнула. У Джона явно не было желания провести остаток дня, таскаясь по складу торговца шелком, но она его за это не винила.

У Джона Белласиса и впрямь были иные планы. В тот же день ближе к вечеру он уговорился встретиться со Сьюзен Тренчард в отеле «Морли» на Трафальгарской площади. По зрелом размышлении он решил, что лучшее средство от унижения и досады – переспать с чужой женой.

Джон снял комнату на вымышленное женское имя, и когда он распахнул дверь номера двадцать семь на втором этаже, Сьюзен уже ждала его. Он понял, что любовница здесь, увидев в холле Спир, ее камеристку. Миссис Тренчард говорила, что не располагает временем для поездки в Айзелуорт, и оба понимали, что Джон не может пригласить ее в «Олбани». Пока не может. Его комнаты не вполне соответствовали образу купающегося в роскоши аристократа-сибарита, который Белласис стремился поддерживать. Снимать комфортное жилье в Айзелуорте он еще мог, а вот Пикадилли была ему не по карману. Называя сейчас свой адрес, Джон непременно упоминал, что в «Олбани», в апартаментах под номером А2, некогда жил лорд Байрон, но он никогда не принимал там гостей, даже близких друзей-мужчин, не говоря уже о дамах. Так что на этот раз Белласису пришлось оплатить номер в «Морли». Расходы огорчали, но чуть позже, лежа в постели, обнаженный и довольный, Джон был вынужден признать, что Сьюзен того стоила. Ему нечасто попадалась столь страстная любовница. Большинство женщин, с которыми он имел связь, утомительно беспокоились о риске зачатия и неизбежном скандале, который в связи с этим может разразиться. Это очень утомляло Джона. Однако Сьюзен Тренчард подобные мысли словно бы вообще не тревожили. Она была податлива и предупредительна, и Белласису это очень нравилось.

– Сьюзен, дорогая, – пробормотал он, перекатился на другой бок, придвинулся поближе и принялся целовать ее в плечо.

– Как приятно!

Сьюзен чувствовала, что за этим последует просьба, пожелание, может быть, даже приказ. Она уже неплохо изучила Джона. Ее любовник был человеком эгоистичным и жадным. Однако, несмотря ни на что, отправляясь на свидание с ним, Сьюзен чувствовала, как сильно бьется сердце. Она не знала, любовь это или похоть, но чувство было много сильнее, чем все, что ей довелось испытывать с Оливером. И она ждала приказаний. Она угодит ему, если сможет.

Джон разглядывал ее:

– Мне надо быть осторожнее. Начинаю к тебе привязываться.

Такой комплимент вряд ли мог вскружить голову, но Сьюзен он воодушевил.

– Я рада!

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, – сказал Джон.

– Конечно. Если смогу.

– Я хочу, чтобы ты побольше разузнала о Чарльзе Поупе.

– Что?! – Сьюзен села на кровати. Очарование момента было погублено. – И ты туда же? Все как одержимые носятся с этим несчастным коммерсантом! Оливера это просто бесит.

– Вообще-то, я не склонен в чем-либо соглашаться с твоим мужем, но в данном случае он абсолютно прав, – сказал Джон, усаживаясь рядом с ней. – Не знаю, в чем там дело, но почему-то я этому Поупу не доверяю. Он имеет какое-то странное влияние на мою тетушку, а когда я сегодня зашел к нему в контору, то застал там твою свекровь. А также Ма…

– Кого?

– Не важно.

Ответ заставил ее улыбнуться, и это была совсем не та реакция, которой Джон ожидал. На самом деле Сьюзен знала имя, которое он чуть не произнес. Отчасти ей даже было приятно видеть, что любовник щадит ее чувства. Однажды ей потребуется использовать это против него.

– Зачем ты ходил в контору к Поупу? – спросила она. – Этот человек и на тебя имеет влияние?

– Хотел узнать, чем это он им всем вскружил голову. Ну вот скажи, почему именно его такие люди выбрали в качестве своего протеже?

– Почему его, а не тебя? – засмеялась она.

– Я не шучу. – Голос его был твердым и холодным. Джон умел перемениться в одно мгновение.

– Знаю, – кивнула Сьюзен.

Напрасно Джон считал ее послушной игрушкой в своих руках. Она уже размышляла, как можно обернуть ситуацию в свою пользу.

– Больше всего меня интересует, – проговорил он, повернувшись к любовнице спиной и спустив ноги с кровати, – почему они оба дали Поупу столько денег.

Разглядывая профиль Белласиса, Сьюзен поняла, что это и впрямь немало его беспокоит.

– Как поживает леди Мария?

– Почему ты спросила?

– Да просто так. Но если ты ее сегодня видел…

Она ожидала, что Джон начнет отрицать их встречу, но он молчал. Оба знали, что его злит, когда Сьюзен забредает на территорию его личного пространства, но сейчас Белласис сам проговорился, что девушка была в кабинете Чарльза, а Сьюзен нравилось подразнить любовника. Если она захочет, то сможет доставить ему массу неприятностей, и ей было приятно время от времени напоминать ему об этом.

– Полагаю, у Марии все благополучно. Слушай, а тебе не пора домой?

Но у Марии Грей в этот момент далеко не все было благополучно, или, по крайней мере, она проигрывала в споре, который сознательно спровоцировал Джон. Направляясь на свидание со Сьюзен, он нашел время по пути заскочить в свой клуб на Сент-Джеймс-стрит и набросать леди Темплмор записку, в которой сетовал, что она не любит скачки. В заключение он предлагал в ближайшее время устроить какую-нибудь другую прогулку.

– Почему ты сказала Джону, что я не люблю скачки? – очень спокойно поинтересовалась леди Темплмор, когда они вдвоем сидели в ее изящном будуаре.

Она не отличалась острым умом, но неплохо разбиралась в людях и сейчас была совершенно уверена, что происходят какие-то странные события, которых она интуитивно не одобряла, хотя и не знала, в чем дело.

Под взглядом матери Марии захотелось заерзать на стуле.

– А разве ты их любишь?

– Люблю в той же степени, что и другие бессмысленные занятия, на которые мы вынуждены тратить время.

Мария пристально посмотрела на нее:

– Тогда напиши Джону, что принимаешь приглашение.

– От имени нас обеих?

– Нет, лишь от себя.

Мать и дочь прекрасно понимали, что дело тут не только в скачках, хотя прямо об этом пока еще не говорили.

– Надеюсь, ты не считаешь, что допустимо брать свои слова назад, – сказала леди Темплмор и замолчала, ожидая ответа.

Но Мария ничего не ответила. Она продолжала безмолвно сидеть, сложив руки. Ни подтверждая, ни опровергая предложения матери, что выглядело тревожным знаком. Леди Темплмор именно этого и боялась, и вот уже некоторое время ее подмывало вызвать из Ирландии своего сына Реджи, старшего брата Марии, но она отнюдь не была уверена, что он займет сторону матери, а не сестры. По большому счету ему ничего не достанется от состояния Джона Белласиса. Это она, Коринна Темплмор, намеревалась, заполучив зятя с деньгами и положением в обществе, надежно обеспечить себе в преклонном возрасте покой, на который, как ей представлялось, она имела полное право рассчитывать.

– Разве я не оберегала тебя с самого детства? Неужели после всего этого я не заслуживаю хотя бы скромной обеспеченной старости? Тебе недолго придется ждать моего конца. – Леди Темплмор сдержала рыдания и откинулась на обитый дамастом бержер[27], ожидая, что ее слова возымеют ожидаемое действие. Но она просчиталась.

– Мама, ты сильная, как лошадь, ты еще всех нас похоронишь. Что касается заботы, я, разумеется, буду за тобой ухаживать, как только могу, так что тебе нечего бояться.

Коринна промокнула глаза:

– Ты позаботишься обо мне тем, что выйдешь за Джона Белласиса. Это все, чего я прошу. Чем он плохой жених?

– Я не уверена, нравимся ли мы друг другу.

Для Марии это был вполне резонный аргумент, но мать и слышать его не желала.

– Подумаешь! Какой вздор!

Со слезами было покончено; леди Темплмор вернулась к деловому разговору:

– Вот поженитесь, узнаете друг друга получше и непременно полюбите. Когда я вышла замуж за твоего отца, я едва его знала. И откуда бы? Ведь до помолвки нам не разрешалось встречаться без сопровождающих! Да и тогда мы могли только сидеть рядом на диване, но так, чтобы находиться в пределах слышимости наших спутников. Так уж заведено в обществе.

Мария недоуменно смотрела на мать:

– И что, твой брак с моим дорогим папой должен быть идеалом, призванным убедить меня согласиться выйти за Джона?

Это был удар ниже пояса, и Мария даже пожалела, что нанесла его. Но рано или поздно ее родным придется смириться с тем, что она не выйдет замуж за Джона Белласиса. Если прежде девушка еще сомневалась, то после сегодняшней встречи она знала это совершенно точно, так что почву следовало начать готовить уже сейчас.

Разумеется, у нее не было никаких доказательств того, что Чарльз имеет на нее виды. Точнее, никаких явных доказательств. Но Мария была вполне уверена, что Поупа удерживают только два обстоятельства: помолвка с Белласисом и ее статус в обществе. Она была не настолько невинна, чтобы не видеть, когда мужчина находит ее привлекательной, и не сомневалась, что сможет окончательно влюбить в себя Чарльза, стоит ей только этого захотеть. Относительно реакции брата она не беспокоилась. Реджи, возможно, импонировала мысль о том, что сестра станет графиней, но он не будет заставлять ее выходить замуж против воли. И Чарльз ему наверняка понравится. В этом Мария была вполне уверена. Нет, главная задача состояла в том, чтобы убедить мать принять предложение владельца фабрики в Манчестере вместо предложения будущего графа. Мария хорошо понимала, что это будет нелегко. Но сдаваться не собиралась.

– Но ты же дала согласие!

Сейчас, слушая доводы матери, Мария находила весьма странным, что она дала согласие Джону Белласису. О чем она только думала? Может быть, все дело в том, что раньше она никогда не бывала влюблена и не знала, что означает это слово? А влюблена ли она сейчас? Видимо, да.

– Я буду не первой женщиной, которая передумала, – сказала Мария.

– Ты не можешь вот так взять и перечеркнуть свое блестящее будущее. Я тебе не позволю. Я запрещаю! – Леди Темплмор в отчаянии откинулась на стуле.