Корабль для уничтожения миров Вестерфельд Скотт

– Сколько времени мы пробудем в свободном падении, сэр?

– Сто секунд, – ответила Хоббс. – Не больше.

Бортинженер покачал головой. За такое время было невозможно успеть переместить массивный бронированный кожух по коридорам фрегата, имеющего боевую конфигурацию. Капитан кивнул.

– Ладно. Отключим двигатели раньше. У вас будет три минуты невесомости, прежде чем по нам начнут палить.

Бортинженер Фрик победно улыбнулся Хоббс.

Хоббс пожала плечами. Если бортинженера так порадовала щедрость капитана, она была только рада сыграть роль скряги. И все же для операции такой степени сложности и трех минут отчаянно мало. Все равно к тому времени, как риксы начнут выслеживать фрегат, инженеры еще не закончат установку самодельной брони. Но, по крайней мере, команда будет занята. Уж лучше хоть чем-то заниматься, нежели сидеть как мыши в темноте и ждать, когда копья гравитонов вонзятся в «Рысь» и растерзают ее.

Даже самая тяжкая работа лучше ничегонеделания.

ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР

Главный бортинженер Уотсон Фрик наблюдал за тем, как исчезает целая вселенная.

Карман космоса за бронированным кожухом на мгновение дрогнул, когда его отсоединили. Черная дыра в самой середине, с момента своего создания противившаяся полям, державшим ее в реальной вселенной, на миг дернулась и исчезла.

«Ушла, – подумал Фрик. – Ушла неведомо куда – в другую реальность, теперь совершенно недостижимую. Какой странный способ выработки энергии, – удивлялся бортинженер, – создание карманных вселенных, пространств, которые образовываются всякий раз, когда звездолет «с треском» включает двигатели. Сколько других реальностей человечество создало за счет этого процесса?

И не появятся ли в один прекрасный день другие разумные существа внутри этих маленьких реальностей, рожденных человеческим высокомерием? А потом и они начнут творить свои карманные вселенные…»

Фрик покачал головой. Не было времени предаваться философским раздумьям. Через пятьсот секунд «Рысь» окажется на линии вражеского огня. Кожух генератора сингулярности нужно было как можно скорее доставить в носовые отсеки.

– Две минуты до перехода в свободное падение, – прокричал Фрик. – Давайте-ка быстренько разберем эту железяку.

Бригада – его лучшие подчиненные, мужчины и женщины – работала быстро и снимала одну бронированную пластину за другой настолько легко, словно сто раз отрабатывала эту процедуру во время учений, что на самом деле было вовсе не так. Фрик и сам не сидел сложа руки. Он обрабатывал специальным контроллером кормовой шов кожуха. Контроллер испускал волны диапазона FM – плотное поле, которое активировало наноустройства, распределенные по броне. Наноустройства «оживали» и начинали передвигаться по металлу к съемным частям кожуха.

Фрик старался вести контроллером ровную линию, и глаза ему заливал струившийся со лба пот. В принципе, этот кожух был снабжен собственным генератором легкой гравитации, и если бы этот генератор включить, вес кожуха сразу же уменьшился бы. Но делать этого было ни в коем случае нельзя. Точечные источники гравитонов слишком опасны, притом что «Рысь» пока что летела с высоким ускорением. При ускорении в восемнадцать g любые случайные колебания гравитации на корабле грозили смертельной опасностью. Фрик помнил, какие мучения экипажу доставил недельный полет навстречу риксскому крейсеру с ускорением в десять g. Миновало несколько дней, и он своими глазами видел, как линия «плохой» гравитации прошила ноги одного старшины. Одна из коленных чашечек того бедняги разлетелась на осколки, будто настоящая чашка, упавшая на пол.

Фрик старался резать ровно.

Демонтаж кожуха сложностей не представлял. Трудно было демонтировать его правильно. Генератор сингулярности нужно было срочно собрать снова в другом конце корабля. Черная дыра питала корабельные фотонные пушки, обеспечивала искусственную гравитацию, даже подпитывала систему жизнеобеспечения. При том, что генератор был отключен, капитан истощал аккумуляторы – только ради того, чтобы выкроить для Фрика лишние минуты на демонтаж.

Тяжелые пластины напротив Фрика сдвинулись, будто их разрезали.

– Помедленнее там! – крикнул бортинженер. – Хотите, чтобы вас раздавило? Успеете еще получить свои травмы, когда начнется свободное падение.

Самая крупная из пластин кожуха весила пять тонн.

Только Фрик успел это сказать, как по корпусу фрегата прошла дрожь. Призрак гравитации напомнил всем о том, что искусственно созданные g – это нечто весьма и весьма зыбкое. Никто не решался нарушить молчание, пока призрак не исчез.

В сравнительно небольшом отсеке вокруг генератора сингулярности стало жарко. Наноустройства внутри стенок кожуха разгулялись с такой силой, что пластины раскалились докрасна.

– Отдел искусственного климата, – проговорил Фрик.

– Все видим. Работаем, сэр, – прозвучал ответ для вторичного слуха бортинженера.

Щеки Фрика обдало порывом теплого ветерка, что было малым утешением.

– А попрохладней нельзя? – спросил он.

– Работаем, сэр, – ответил убийственно спокойный женский голос.

Фрик поморщился и опустил резак. Он сделал все возможное, что только можно было сделать при одном g. Жара стояла невыносимая.

Он обошел генератор по периметру, проверил работу, выполненную бригадой. Гигантские пластины возвышались над Фриком. Казалось, они висят на ниточках.

– Отлично. Отлично. Теперь стоп! – прошептал он. – Дождемся свободного падения.

Вдруг прямо у него за спиной раздался отчаянный крик:

– Сэр!

Фрик крутанулся на одном каблуке.

– Трескается, сэр!

Фрик быстро обвел взглядом ту пластину кожуха, на которую указывал его подчиненный. И точно: прямо у него на глазах металлическая пластина подернулась паутинкой трещин.

В первое мгновение Фрик не поверил своим глазам. Сплав для изготовления кожуха генератора сингулярности считался на флоте самым надежным. Ни один капитан не пожелал бы, чтобы посреди боя у него на борту вырвалась на волю черная дыра. А разрезы были рассчитаны до микрометра.

Но что-то пошло не так.

И тут Фрик увидел эпицентр растрескивания. В бронированной пластине темнела маленькая дырочка – всего сантиметр диаметром.

– О господи! – воскликнул Фрик. – Один из «стайников» прострелил кожух!

Трещинки расходились от дырочки в разные стороны, словно по неокрепшему льду, на который кто-то наступил ногой. Металлическая пластина, распадаясь на части, издала жуткий звук, способный разбудить мертвых.

– Тревога, тревога! – прокричал бортинженер, и его рука метнулась к «иконке» высшей степени приоритета на синестезическом экране. – Хоббс, отключите двигатели и гравитацию! Мне нужна невесомость!

Но кожух уже разрушался, и его обломки падали на людей. Собственный вес отрывал от кожуха все новые куски, и они с воем отлетали. Фрик ухватил за ворот того члена бригады, который первым заметил трещины, и рванул к себе, упершись ногами в шершавую поверхность палубы. В первое мгновение он добился только того, что они вместе чуть не рухнули на пол, но почти сразу всех сильно замутило – это ощущение было вызвано свободным падением.

Старший помощник Хоббс услышала Фрика.

Фрик рывком оттащил внезапно ставшего невесомым подчиненного от опасной черты. Лейтенант закувыркался в воздухе и отлетел назад.

Однако Фрик переусердствовал. Второй закон механики сработал, и бортинженера понесло вперед, под кожух. Ботинки с магнитными подошвами оторвались от пола, и он беспомощно повис в воздухе.

Оторвавшийся кусок обшивки плыл прямо на него. Теперь вступил в действие первый закон механики – закон сохранения инерции. Двигатели были отключены, искусственная гравитация отсутствовала, металлическая пластина стала невесомой…

Но при всем том она была здоровенная.

Пластина медленно плыла к Фрику – не быстрее, чем падает перышко. От бортинженера ее отделяло не больше метра. Фрик впился пальцами в пол позади себя, но металл выскользнул из-под его рук.

И почему только он не надел магнитные перчатки? Просто не было времени основательно подготовиться к операции демонтажа. Без перчаток! Как он всегда ругал подчиненных за подобный идиотизм! Что ж, получил по заслугам. В звании понизили бы – и то лучше!..

Пластина двигалась к нему – медленно и торжественно, совсем как какое-нибудь огромное океанское судно, приближающееся к причалу.

Подчиненные тянули к бортинженеру руки. Нет, их же всех раздавит!

– Назад! – прокричал Фрик.

– Инженер? – послышался голос Хоббс. – Что там у…

– Дайте мне ускорение в одну двадцатую g, направление к правому борту! – крикнул Фрик, не спуская глаз с надвигающейся на него глыбы металла.

Он надеялся, что назвал верные цифры – а назвал он их чисто инстинктивно. Он надеялся, что Хоббс не станет расспрашивать, почему он так вопит и в чем, собственно, дело. Еще десять слов – и его расплющит в лепешку.

Пластина неумолимо надвигалась. Вопреки законам здравого смысла, Фрик уперся в нее, собрал все силы, чтобы попытаться отодвинуть от себя пятисоткилограммовый вес. Он заметил, что в отчаянии и его подчиненные принялись оттаскивать от него треклятую пластину.

В груди у Фрика что-то хрустнуло, но тут вдруг он ощутил легкий толчок ускорения.

Траектория движения пластины мгновенно изменилась, а у Фрика осталось ощущение, будто некое металлическое существо слишком крепко сжало его в любящих объятиях.

– Спасибо, Хоббс, – пробормотал он. Пластина поплыла в другую сторону всего на волосок быстрее, чем она надвигалась на Фрика. Образовалось полметра свободного пространства, и руки – руки в магнитных перчатках, с тоской отметил Фрик – потянулись к бортинженеру, чтобы вытащить его из-под бронированной плиты.

Фрик глубоко, через боль, вдохнул. И снова что-то хрустнуло у него в груди. Несколько ребер не выдержали крепких объятий металла. Это было еще легкой расплатой за идиотскую ошибку.

– Хоббс, – не без труда выговорил Фрик.

– Что у вас там, черт подери, творится?

Теперь пластина плыла к генератору. Медленно, но неотвратимо. Нужно было заставить ее остановиться.

– Оторвался кусок металла, – выговорил Фрик, одновременно прикидывая в уме скорость движения броневой пластины. – Нужно еще разок выдать ускорение. В противоположном направлении, ноль целых, две десятых g.

Хоббс в изнеможении вздохнула. Наверное, они с капитаном просто из себя выходили. Им-то надо было улепетывать от риксского крейсера с ускорением в восемнадцать g, а не двигаться жалкими рывками на холодных дюзах.

Но он произошел, этот желанный толчок. Ботинки с магнитными подошвами удержали Фрика. Металлическая глыба почти замерла в воздухе. Бортинженер улыбнулся, радуясь верности своих подсчетов. Не так-то плохо для старика.

– Держите ноль g, – сказал он. Нельзя было возобновлять ускорение при том, что вокруг по-прежнему летало столько тяжелых металлических пластин. – У нас тут тонны незакрепленного железа.

– Тонны?! – воскликнула Хоббс.

– Да, мэм, – ответил Фрик, прижав руку к разболевшемуся боку. – Тонны, никак не меньше.

– Ладно, Фрик, переправляйте металл на нос, – распорядилась старший помощник. – Мы будем в радиусе действия бортового оружия риксов через четыреста секунд. А из-за того, что по вашей милости нам пришлось отключать двигатели, нас от риксов будет отделять всего-то половина световой секунды.

«Проклятье! – подумал главный бортинженер. – Эта канитель с разлетевшимися железяками стоила нам двух минут полета с ускорением! Черт бы побрал эти „стайники“! И как я только умудрился не заметить пробоину!»

Оставалось только надеяться на то, что укрепление носовой части «Рыси» дополнительной броней будет не напрасно, что эта броня выдержит попадания из гравитационных орудий риксов.

– Экипаж, свет будет отключен раньше обычного, – прозвучал голос капитана. Видно было, что сложившееся положение дел его не радует.

– Десять секунд, – начала отсчет Хоббс.

– Ладно! – прокричал Фрик своей бригаде. – Придется работать в темноте, без вторичного зрения, без связи, без гравитации!

– Пять…

– Отсоедините все пластины. Имейте в виду, как только запустят холодные дюзы, у нас будет микрогравитация. Ты и ты, уберите эту железяку, которая летит к носу. И осторожнее. Я точно знаю – она тяжеленная.

Бригада принялась за работу. Кое-кто рассмеялся. Но как только на корабле воцарилась темнота, смех и веселые голоса сразу утихли.

Дисплеи, демонстрирующие состояние бортовых систем, парящие значки, обозначавшие различное оборудование, жужжание механизмов и компьютеров – все, что привычно воспринималось вторичным зрением и слухом, пропало. Корабль стал мрачной и безжизненной глыбой металла. Теперь монтажникам помогали только аварийные фонари, благодаря которым зона местонахождения генератора была обозначена тускло-красным свечением.

А потом заработали холодные дюзы, и «Рысь» начала разворачиваться носом к риксскому крейсеру. Из-за образовавшейся микрогравитации незакрепленные части кожуха снова расшалились, но члены бригады успели прикрепить к ним скобы и тросы, и вскоре весь летавший по отсеку металл был усмирен. И все же при тусклом свете и возникшей из-за микрогравитации качке ощущение у всех создалось такое, словно они очутились в трюме какого-то допотопного военного корабля посреди штормящего моря.

Фрик непроизвольно глянул туда, где во вторичном зрении всегда демонстрировалось время, но ничего не увидел. Поля, которые создавали синестезию, обладали высокой проникающей способностью и устойчивостью, и риксы в поисках «Рыси» непременно попытались бы уловить действие таких полей. Исключалась и работа вторичных аудиосистем, оставалось пользоваться только проводной системой связи. Фрик обговаривал такую возможность с Хоббс, но до сих пор это все-таки казалось чем-то призрачным, нереальным.

Фрик выругал себя за то, что не захватил механический хронометр. Неужели были времена, когда люди изобрели это экзотическое устройство?

– Ты, – сказал Фрик, – указав на девушку-старшину, – начинай считать.

– Считать, сэр?

– Да. Теперь твоя работа – считать вслух. Начинай… с трехсот восьмидесяти и считай обратно. Медленно, будто отсчитываешь секунды.

Взгляд старшины озарился пониманием, и она негромко начала:

– Триста восемьдесят, триста семьдесят девять…

Слушая ее голос, Фрик сокрушенно покачал головой. Он использовал высококвалифицированного члена экипажа в качестве часов, подумать только! Еще чуть-чуть – и начнется доставка донесений, написанных от руки.

Фрик обвел сердитым взглядом зону размещения генератора. Повсюду ужасающе медленно задвигались тяжелые и неповоротливые куски металла, каждый из которых был опутан надежной паутиной тросов. Эти тросы-кабели имели собственный запас кинетической энергии, они были изготовлены из витого углерода, способного растягиваться и сжиматься. Такая чисто механическая движущая сила для риксских датчиков была невидима, но с ее помощью было легче протащить по кораблю невесомые, но массивные плиты бронированного сплава.

Фрик огляделся по сторонам в поисках подчиненного, у которого были бы не заняты руки.

– Вы, – позвал он.

– Сэр?

Фрик продемонстрировал свои голые руки.

– Раздобудьте мне перчатки.

Примерно через триста семьдесят секунд риксы могли превратить всех на борту «Рыси» в желе, но будь он проклят, Уотсон Фрик, если до этого времени его расплющит какая-нибудь мерзкая железяка.

СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

Кэтри Хоббс никогда не слышала, чтобы в командном отсеке было так тихо.

Теперь, когда не работало синестезическое поле, большинство панелей управления стали безжизненно-серыми. Хоббс редко задумывалась о том, насколько мало было материальных среди тех экранов и пультов, которыми она пользовалась каждый день. Казалось, будто в командном отсеке все обернули шероховатыми серыми оболочками, будто неработающие модели. В свете красных аварийных огней виднелись считанные жирные кнопки, которые никак не зависели от вторичного зрения. Большой воздушный экран, обычно занимавший большую часть отсека, теперь заменился маленьким плоским аварийным экраном, демонстрировавшим изображение только на одном уровне зрения, да и то – со «снегом».

В этом тусклом царстве первичного зрения члены командного состава передвигались как в тумане. Казалось, синестезия им всем приснилась и они вдруг одновременно очнулись от этого сна.

На самом деле их обескураженность никакого значения не имела. Они мало что могли бы сделать сейчас, когда «Рысь» двигалась, пребывая в режиме почти полной темноты. Пилоты следили за работой холодных реактивных двигателей и медленно вели фрегат по дуге – всего девяносто градусов за восемь минут, чтобы развернуть «Рысь» точно носом к риксскому крейсеру. «Рысь» действовала подобно дуэлянту, который поворачивается к противнику боком, дабы уменьшить уязвимую площадь тела. Пилоты оживленно переговаривались между собой, но Хоббс их разговоров не слышала. Старший помощник непроизвольно пошевелила пальцами, желая переключить переговоры на себя, но вторичный слух тоже не работал. Хоббс понимала, почему пилоты нервничают. Для своих расчетов они пользовались экранированным секретным компьютером, спрятанным под слоем брони неподалеку от лазарета. Процессор этого компьютера по мощности равнялся тому, который вставляли в роботизированные игрушки.

На таком расстоянии риксские датчики обладали очень высокой чувствительностью. Можно было пользоваться только самой примитивной электроникой.

Хоббс подумала о бригаде монтажников под руководством Фрика. Сейчас они, по идее, уже должны были установить импровизированную броню на новом месте. Хоббс повернула тугой тумблер на пульте, пытаясь разыскать бригаду. Вместо обычной волны звуков, доносившихся с нижних палуб, звучал приглушенный гул голосов. Связные диалоги передавались только по системе проводной связи с помощью передатчиков, установленных в главных отсеках корабля. Маломощными портативными рациями разрешалось пользоваться только по приказу капитана. На таком расстоянии риксские датчики могли засечь излучение от пакетика с лапшой, снабженного системой микроволнового самоподогрева. Пришлось отключить даже медицинские эндоустройства. Протезы капитана Зая не работали, он не мог подняться с капитанского кресла. Двигалась только его здоровая рука, а протезированная застыла в таком положении, что казалось, держать ее так должно быть больно.

– Как они там, Хоббс? – спросил Зай. Его голос казался таким мягким, таким человечным сейчас, без привычного усиления на канале прямой связи с капитаном.

– Я… – Хоббс продолжала вертеть ручку настройки и прислушиваться к тому, что происходит в разных отсеках корабля. Этот допотопный способ поиска ужасно раздражал, от него можно было сойти с ума.

Миновало десять мучительных секунд, и Хоббс была вынуждена признаться:

– Я не знаю, сэр.

Ответив так, Хоббс попыталась припомнить, а отвечала ли она хоть раз капитану вот так.

– Не волнуйтесь, Хоббс, – сказал Зай и улыбнулся ей. – Наверное, они где-то между двумя пунктами связи. Дайте мне знать, когда они выйдут на связь.

– Хорошо, сэр.

Несмотря на то что капитан фактически лишился обеих ног и одной руки, его, похоже, не удручала та слепота, которую принес с собой царящий на борту фрегата режим затемнения. Хоббс вдруг поняла, что Зай пишет авторучкой на бумаге.

Он заметил, как оторопело его старший помощник смотрит на древнее приспособление для письма.

– Может быть, пока это не закончится, нам придется прибегнуть к системе посыльных, Хоббс, – объяснил Зай. – Вот я и решил поупражняться в каллиграфии.

– Не уверена, сэр, но, похоже, смысл последнего слова мне незнаком.

Зай снова улыбнулся.

– На Ваде без хорошей отметки по чистописанию школу не закончишь, Хоббс. Знаете, древние искусства время от времени всегда возвращаются.

Хоббс кивнула. Слово «чистописание» она поняла.

– А на утопианских планетах искусства древности не слишком почитаются, верно?

– Пожалуй, нет, сэр, – отозвалась Хоббс, отчасти недоумевая из-за того, почему капитан беседует с ней на отвлеченные темы всего за несколько мгновений до того, как «Рысь» могла попасть под обстрел. Но с другой стороны, чем еще было заниматься при затемнении, как не разговаривать на отвлеченные темы. – Но зато я еще в начальной школе научилась пользоваться секстантом.

– Это превосходно! – искренне восхитился капитан.

– Вот только на выпускных экзаменах от нас не требовали показывать, насколько блестяще мы владеем этим инструментом.

– Очень надеюсь, что вы не забыли, как им пользоваться, Хоббс. Если риксы еще раз заденут наш главный процессор, нам запросто можно потребоваться ваша помощь. Придется поработать возле иллюминаторов.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет, сэр.

– Двадцать секунд, – объявила молоденькая девушка-лейтенант довольно громко, чтобы ее голос расслышали все, кто находился в отсеке. Она не спускала глаз с циферблата механического хронометра, который у кого-то из членов экипажа хранился как антикварная вещица. Капитан Зай тоже извлек из шкатулки с семейными реликвиями старинные ваданские наручные часы. Он осмотрел оба прибора и определил, что они работают на пружинных механизмах и, следовательно, невидимы и неслышимы для риксов, а потом синхронизировал показываемое часами время, повертев на своих миниатюрную шишечку.

Лейтенант продолжала отсчет. Приближалось мгновение, когда риксы могли открыть огонь. Капитан Зай протянул Хоббс приспособление для письма и листок бумаги.

– Не хотите попробовать?

Она взяла ручку, словно нож, но это, похоже, было неправильно. Тогда она попробовала взять ее как указку.

– Поверните и зажмите пишущий конец указательным и средним пальцами, – негромко посоветовал капитан.

– А, почти как вилку, – отозвалась Хоббс.

– Пять, – проговорила лейтенант. – Четыре…

Хоббс нарисовала несколько загогулин. То, как ручка касалась бумаги, доставляло странное удовольствие. В отличие от рисования в воздухе трение шарика о бумагу приносило физическую уверенность. Хоббс набросала план командного отсека.

Неплохо. Но как этим писать? Она провела две скрещенные линии. Получилось что-то вроде «X». Потом нарисовала кружочек – «О».

– Ноль, – выговорила лейтенант. – Мы вошли в зону радиуса действия бортовых орудий противника.

Хоббс попробовала написать остальные буквы своей фамилии, но получились каракули.

Офицер, ведавший системой датчиков, сидел, склонившись головой к пульту. Вдруг он заговорил громким и четким голосом – так, словно обращался к публике с театральной сцены.

– Они стреляют. Из стандартной фотонной пушки. Похоже, целятся в сторону нашего последнего вектора, который они успели засечь.

Хоббс кивнула. Риксы, видимо, выследили «Рысь» четыреста пятьдесят секунд назад – до того, как на корабле был введен режим затемнения. Но потом холодные дюзы повели фрегат другим курсом.

Капитан рискнул. В холодных реактивных двигателях в качестве рабочего тела использовались вода и прочие перерабатываемые жидкости. В дело была пущена половина запасов воды «Рыси» и даже довольно большая масса кислорода, который хранился в сжиженном состоянии. За счет тех взрывов, с помощью которых была сброшена защитная броня с носа, корабль еще немного ушел вперед.

Теперь он находился в нескольких тысячах километров от того места, где его заметили риксы, но перерабатываемых жидкостей на борту почти не осталось. Если бы от вражеского огня вышел из строя главный двигатель, то пришлось ждать почти год, прежде чем тихоходный спасательный корабль с Легиса доберется до «Рыси», чтобы отремонтировать ее и пополнить запасы продовольствия. Любая мелкая поломка в системе переработки отходов – гибель бактерий, сбой в работе оборудования, малейшая мутация наноустройств – все это означало бы, что экипаж фрегата обречен на гибель.

Хоббс помимо воли задумалась о том, а станет ли командование флота бросать силы на спасение «Рыси». При том, что шла война, нашлось бы сколько угодно оправданий для того, чтобы отложить на потом поиски подстреленного корабля, который летел к владениям риксов со скоростью две тысячи километров в секунду. Лаурент Зай для Императора по-прежнему оставался занозой в пятке. Из капитана и членов экипажа его корабля получились бы образцово-показательные мученики.

– Короткие очереди. Одна, две, три, – сосчитал офицер, ответственный за работу датчиков. – Теперь они стреляют из маломощных лазеров. Ищут отражения.

– Каковы их предположения? – осведомился капитан.

Лейтенант Тайер, которой было приказано из аналитического отдела перебраться в командный отсек, отчаянно сражалась со слабеньким процессором и непривычным настольным пультом. Бесшумная система пассивных датчиков фактически целиком базировалась на волоконной оптике, тянувшейся от обшивки к тому самому маленькому экранированному компьютеру, на работу которого так жаловались пилоты.

– Судя по тому, откуда ведется стрельба, риксы полагают, что мы гонимся за ними… с высоким ускорением.

– С высоким ускорением? – пробормотала Хоббс. – Но ведь совершенно ясно, что главный двигатель у нас не включен.

– Они осторожничают, – негромко проговорил Зай. – Они предполагают, что за последние восемьдесят лет мы могли изобрести бесшумные двигатели, и что мы все еще жаждем их протаранить.

«Конечно», – подумала Хоббс. От одной войны до другой не только военная техника риксов эволюционировала, но и имперская тоже, «Рысь» принадлежала к новому классу боевых кораблей и выпущена была всего десять абсолютных лет назад. На самом деле в ее конструкции в помине не было ничего экзотического вроде двигателя, способного обеспечивать полномасштабное ускорение, но при этом оставаться бесшумным и невидимым для датчиков. Но риксы-то этого не знали.

Кэтри Хоббс перевернула страничку капитанского блокнота, и на чистой страничке нарисовала линию – вектор пересечения «Рысью» зоны радиуса действия гравитационного оружия риксов. Писать буквы было сложно, но зато пальцы довольно умело вычерчивали баллистические и навигационные кривые. На протяжении своей воинской карьеры Хоббс довелось вычерчивать траектории полета кораблей во время тысячи разных сражений – как воображаемых, так и происходивших на самом деле – на дисплеях воздушных экранов. Ручкой словно бы управляли ее тактические рефлексы, и как только офицер, следивший за показаниями датчиков, сообщал о направлении огня со стороны риксов, Хоббс сразу безошибочно отображала его линиями на схеме.

Относительная скорость двух кораблей по-прежнему приближалась к трем тысячам километров в секунду, и для того, чтобы значительно изменить это соотношение, потребовалось бы несколько часов полета с ускорением. Таким образом, курс «Рыси» представлял собой практически прямую линию, пролегавшую почти тангенциально через сферу зоны эффективного обстрела гравитационных орудий риксов. «Рысь» летела через эту зону, будто пуля через баскетбольный мяч под малым углом. Пока фрегат будет находиться внутри сферы, риксы смогут его подбить. Но еще несколько минут – и фрегат уйдет за пределы досягаемости.

– Они понизили мощность действия лазера, а радиус увеличили, – сообщила Тайер.

Теперь риксы стреляли не на поражение. Они понизили когерентность лазера ради увеличения зоны охвата, очевидно надеясь, что низкоэнергетичный импульс отразится от «Рыси» или вызовет вторичный взрыв, что поможет определить местонахождение фрегата.

Фактически они сменили снайперскую винтовку на световой пистолет.

– Они набирают скорость. Теперь я улавливаю в их действиях систему: они идут по спирали вдоль нашего прежнего курса.

– Быстро ли раскручивается спираль? – спросила Хоббс. Ее рука, сжимавшая ручку, замерла над листком бумаги.

– Спираль раскручивается наружу со скоростью примерно тысяча метров в секунду.

Хоббс посмотрела на капитана. На сердце у нее стало легче. Риксы обшаривали большое пространство. Они предполагали, что «Рысь» по-прежнему идет с равномерным ускорением в несколько g, a не движется короткими рывками, как было на самом деле.

– Похоже, враги нас переоценили, Хоббс, – проговорил Зай.

– Да, сэр.

Хоббс снова перевернула страничку, а на чистом листе нарисовала плоскую спираль, рассеченную лучами от центра.

Полагая, что «Рысь» все еще летит, включив главный двигатель, Риксы раскинули широкую сеть. Однако скорость стрельбы лазерного орудия, установленного на крейсере, должна была иметь абсолютный предел. Для того чтобы прочесывать такой колоссальный объем пространства, риксы неизбежно должны были снизить плотность поисковой сети. То есть в сети было полным-полно прорех. Если бы «Рысь» развернулась к крейсеру боком, то поиск с низким разрешением, пожалуй, помог бы обнаружить корабль длиной в два километра. Но фрегат был развернут к риксскому крейсеру носом, и поэтому его размеры с точки зрения риксов не превышали двухсот метров. К тому же при том, что отражающая часть обшивки с носа фрегата была удалена, лучи лазера могли упасть только на обнаженный черный сплав корпуса.

Хоббс нарисовала маленький кружочек на фоне спиралевидной паутины – крошечную мошку, угодившую в паутину, чей хозяин искал жирных мух.

– Они не поймают нас, сэр.

– Да, Хоббс. Если только им не улыбнется чудовищная удача.

ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР

– Сто девяносто девять. Двести.

– Ладно, потише! – прокричал главный бортинженер Уотсон Фрик, глянув на послушно бормотавшего числа лейтенанта. – Продолжайте считать, но про себя. Досчитаете до восьмисот – дайте мне знать.

Кожу у Фрика покалывало, будто он принимал ультразвуковой душ. Лейтенант уже две минуты дисциплинированно вела отсчет, находясь на территории со знаком «плюс». Каким бы неточным ни был счет, «Рысь» уже наверняка пересекла границу зоны действия вражеского стационарного оружия. В любое мгновение корабль мог пронзить гравитационный луч и угробить всех до единого. До того момента, как они окажутся позади опасной черты, оставалось не меньше шестисот секунд.

Бок у Фрика все еще болел. «Да, несколько ребер определенно сломаны», – думал он, озирая наспех соединенные бронированные пластины.

Последний фрагмент встал на место. Броню распределили по грузовому отсеку так, чтобы максимально закрыть его сечение. Оставались и грубые швы, и даже зияющие бреши, но закрыть их без помощи аппаратов, предназначенных для сварки броневого сплава, было невозможно. А если бы хоть один такой аппарат заработал, для риксских датчиков это стало бы равноценно сработавшему сигналу SOS сброшенного аварийного маяка.

Проблема состояла в том, что тяжелые пластины металла были практически подвешены в воздухе. К обшивке носа фрегата они крепились только тросами и моноволокнами. Главный бортинженер Фрик рассчитывал, что куски броневой стали удастся зафиксировать на местах с помощью контейнеров, в которых здесь, на грузовой палубе, обычно хранили перерабатываемые отходы. Но все контейнеры оказались пусты, поскольку воду использовали в качестве реактивного тела.

Если бы капитан дал приказ приступить к любому серьезному маневру, то тяжеленные плиты оборвали бы не слишком надежный крепеж и промчались по кораблю, будто сверхскоростной поезд.

Здесь, на грузовой палубе, не было пункта проводной связи, то есть никакой возможности связаться с капитаном. Судя по всему, разработчики «Рыси» не представляли себе, что носовой грузовой отсек превратится в главный тактический боевой пост. Теперь Фрик понимал, почему на кораблях флота так редко устраивали затемнение даже во время учений. Без вторичного зрения остаться было сложно, а без связи – смертельно опасно.

– Надеть гермошлемы, – дал приказ бригаде Фрик. Если бы пластины сорвались с крепежных тросов, запросто могла начаться декомпрессия. К тому же здесь, в непосредственной близости к обшивке, было очень холодно. Система жизнеобеспечения фрегата работала с минимальной мощностью: действовали только наноустройства, обеспечивавшие циркуляцию и очистку воздуха, а температуру тела приходилось поддерживать с помощью теплоизолирующей одежды.

– Вы, – сказал бортинженер, указав на старшину Метасмит. Эта женщина была самой лучшей спортсменкой в инженерной бригаде. При наличии гравитации ей не было равных в игре в баскетбол, а в состоянии невесомости она наработала столько часов, что уступала в этом только нескольким морским пехотинцам. – Вернитесь к передовому артиллерийскому посту и воспользуйтесь пунктом проводной связи. Передайте капитану, что ускорение выше одной двадцатой g опасно.

– Ясно, – кивнула Метасмит и, легко сорвавшись с места, стремительно поплыла к открытому люку.

Когда она пролетала через отверстие люка всего в двух сантиметрах от его края, Фрик зажмурился.

Бортинженер задраил люк. Если броневые пластины сорвутся, бригада, может быть, сумеет хоть что-то сделать здесь, в грузовом отсеке. Его люди попробуют хоть как-то предотвратить разрушения.

– Выбирайте пластины и закрепляйтесь, – распорядился он. – А если вам почудится запах жареного, то знайте: пахнет от вас.

Фрик пробрался к той плите, что была закреплена посередине отсека. Ухватиться было не за что, поэтому Фрик включил электромагниты, вмонтированные в скафандр. Его прижало к броневой плите, и он ощутил, что ее внушительная масса оберегает его от гравитационной пушки риксов.

«Нужно минут пять продержаться», – думал Фрик.

Тишина на борту «Рыси» стояла неприятная, тягостная. Там, в командном отсеке, офицеры хотя бы могли заметить огонь противника, оценить расстояние, возможность попадания. А здесь, в грузовом отсеке, Фрик и члены его бригады были слепы и глухи и не понимали, защищает ли их это безмолвие.

БОЕВИК

Х_рд спешила на встречу с дирижаблем, сеющим облака. Их встреча должна была состояться всего в ста километрах от границы территории центра связи.

Флаер-разведчик набрал предельную высоту. Винты жалобно выли, электромагнитные системы робко пытались увести машину вниз – так уставший пловец ищет дна кончиками пальцев ног. Воздух на такой высоте был разреженным, но для риксы годился.

Дирижабль для встречи с х_рд, наоборот, максимально снизился. Таким образом, два летательных аппарата образовали непрочную, рискованную связку. Х_рд медленно, осторожно поднялась и встала на бронированной обшивке флаера. Машина реагировала на каждое ее движение, будто туго натянутая веревка. Кто знал, насколько хорошо Александр умеет водить флаеры и дирижабли? Предстояло это проверить. Х_рд избавилась от военного начальства, летевшего в этом флаере, и передала управление машиной Александру. Но для того чтобы добраться до центра связи незамеченной, ей пришлось лететь на очень большой высоте.

Дирижабль, которым также управлял Александр, подлетел поближе – сфера пустоты, казавшаяся черной дырой в темном небе. Маленькие пропеллеры пытались уравновесить дирижабль, удержать на месте. Они отчаянно сражались с шквальными порывами ветра на большой высоте. Полы соболиной шубы х_рд разметало в стороны, и они стали похожи на крылья большой птицы на фоне звезд.

Двадцать пять градусов ниже нуля. Впервые в жизни рикс почувствовала, что у нее немеют кончики пальцев.

Х_рд встала крепче и ровнее и потянулась к грузовой гондоле дирижабля. Она отсоединила научные приборы и заменила их своим вещевым мешком. Затем сбросила шубу, которая была слишком тяжелой, и с грустью проводила ее взглядом, а потом так сконфигурировала мышцы рук, что они уподобились паре крюков. В маленькой гондоле дирижабля человек поместиться не мог. Х_рд предстояло лететь, держась за гондолу, до тех пор, пока дирижабль не зависнет над нужной точкой.

Она опустилась на колени, собралась с духом и прыгнула с флаера к дирижаблю.

Флаер от толчка уплыл назад, а резкий порыв ветра подхватил и унес дирижабль от скрюченных рук х_рд. С губ рикса сорвался очень человеческий крик.

Х_рд оказалась в высшей точке своего прыжка, а потом стала падать, рассекая морозный воздух будто камень.

КАПИТАН

– У посыльного на передовом артиллерийском посту сообщение от главного бортинженера, сэр.

– Готова обещанная броня? – поинтересовался капитан Зай.

Времени на эту операцию ушло довольно много. На самом деле необходимость укрепления переднего грузового отсека с самого начала вызывала у капитана сомнения. Но членам экипажа крайне необходимо было чувствовать, что они заняты чем-то полезным ради собственной самозащиты. «Необходимый отвлекающий маневр», как называл аноним 167 подобные маленькие хитрости с подчиненными.

– Да. Но броневые плиты закреплены не слишком надежно, сэр, – отозвалась Хоббс. – Фрик просит не поднимать ускорение выше нуля целых пяти сотых g. Если мы включим главный двигатель, пластины могут сорваться с крепежа.

Капитан Зай выругался.

– Я так и знал, что мне придется расплатиться за эту броню.

– Как только мы выйдем из зоны обстрела, сэр, бригада сможет соединить пластины с помощью сварочных аппаратов.

– Тогда нам никакая броня уже не понадобится, – буркнул Зай.

Хоббс кивнула.

Зай сжал пальцы здоровой руки. Похоже, затемнение сработало. Почти наверняка риксам не удастся обнаружить «Рысь» – ну, разве что им бешено повезет. Еще пять минут и секунд сто для верности – и можно будет снова включить синестезию. Будет и нормальная связь, и постоянный показ работы всех бортовых систем. Он снова сможет командовать кораблем.

И снова сумеет передвигаться. А сейчас у Зая ужасно разболелась поясница от долгого сидения в кресле в напряженной позе. Но если бы он позволил себе расслабиться хоть на миг, то рухнул бы ничком на пол.

– Что-нибудь ответите Фрику, сэр?

– Нет. Так или иначе, через несколько минут будет восстановлена связь. Пусть посыльный пока находится возле пункта связи у артиллеристов – вдруг случится что-то серьезное.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Фантастический Петербург, где объединены мистика и реальность, вечность и время, смысл и бессмысленн...
Повесть-фэнтези известного писателя продолжает традиции петербуржской городской сказки. Фантастическ...
Если однажды вы почувствуете, что авторучка выскальзывает из рук, что привычные вещи стали чужими, ч...
Как известно, беда одна не приходит....
Ироничные, с занимательной детективной интригой рассказы Честертона стали классикой детектива, привл...
Подводная охота продолжается! Несмотря на то что охотник Роман Савельев был отправлен в отставку, ег...