Триумф нежности Макнот Джудит
– Расскажи мне о нем, – резко попросил он.
– Я ненавижу говорить о нем, ненавижу даже вспоминать.
– Расскажи! – потребовал Рамон.
Преследуемая ужасными воспоминаниями о своем замужестве, которые снова нахлынули на нее, и защищаясь от настойчивого желания Рамона жениться на ней, Кэти ухватилась за единственную оставшуюся возможность спастись. Она думала только об одном: даже если позже будет презирать себя за собственное малодушие, ей придется ввести Рамона в заблуждение, убедив, что Дэвид еще жив. Это нужно сделать, чтобы положить конец всем разговорам о свадьбе и об отъезде в Пуэрто-Рико. Заставив себя говорить о Дэвиде так, как будто он все еще жив, она сказала:
– А что о нем рассказывать? Ему тридцать два, высокий, темноволосый и очень красивый. Ты напоминаешь мне его.
– Я хочу знать, почему вы развелись.
– Я развелась с ним, потому что презирала и боялась его.
– Он угрожал тебе?
– Нет, он не угрожал. Он не тратил времени на слова.
– Он бил тебя? – Рамон выглядел взбешенным.
– Он называл это обучением манерам.
– И я напомнил тебе его?
Казалось, он готов был взорваться, и Кэти поспешно его заверила:
– Только внешне. У вас обоих оливковая кожа, темные волосы и темные глаза. Дэвид играл в футбол в университете, а ты, – она скользнула украдкой по его лицу и отшатнулась в страхе – его черты исказила ярость, – ты, похоже, играл в теннис, – неубедительно закончила она.
Когда они подъехали к стоянке около ее дома, для Кэти уже стало ясно, что это их последний день вместе. Если Рамон такой ревностный католик, он не будет больше думать ни о браке, ни о встречах. Мысль, что она никогда больше не увидит Рамона, причинила такую боль, что Кэти решила отодвинуть расставание. Нужно продлить этот день и провести вместе как можно больше времени. Но не наедине – иначе он обнимет ее, и через пять минут она забудет все благоразумные решения и согласится на все.
– Ты знаешь, что мне хотелось бы сделать сегодня вечером? – спросила она, когда он проводил ее до двери. – Ты не работаешь сегодня?
– Нет, – сказал он сквозь зубы.
– Я хочу, чтобы мы пошли куда-нибудь вместе, где можно потанцевать и послушать музыку.
Это простое предложение заставило ее покраснеть. Его подбородок окаменел, пульсирующая жилка выделилась на виске. «Он в ярости», – подумала Кэти со страхом. Она заговорила быстро и примирительно:
– Рамон, я должна была понять, что ты католик! Конечно, ты не признаешь развода. Я дура, что не подумала об этом раньше. Мне очень грустно.
– Так грустно, что хочется пойти потанцевать? – спросил он с едкой иронией. Затем, сделав над собой явное усилие, он спросил: – Во сколько мне зайти за тобой?
Кэти посмотрела на послеполуденное солнце:
– Часов в восемь.
Кэти выбрала шелковое платье глубокого синего цвета, которое так подходило к ее глазам и контрастировало с рыжеватым оттенком волос. Глянув на себя в зеркало, она решила, что этот наряд Рамон не сочтет слишком вызывающим. Вырез глубокий, но вполне пристойный. Это единственная вольность. Предстоящий вечер будет их последним вечером, и не надо его портить спорами о тряпках.
Она надела золотые серьги, широкий золотой браслет и элегантные туфли в тон платью. Быстро проведя расческой по волосам, она дала им свободно рассыпаться по плечам и вернулась в гостиную ждать Рамона.
Их последний вечер вместе… У Кэти перехватило дыхание, она вернулась на кухню и плеснула бренди в бокал, затем опустилась на софу. Без четверти восемь она медленно, маленькими глотками выпила бренди и взглянула на часы, висящие на противоположной стене. Дверной звонок прозвенел ровно в восемь. Кэти нервно вскочила, отставила пустой бокал и пошла открывать дверь. Ничто в их недолгом знакомстве не могло подготовить Кэти к встрече с Рамоном Гальваррой, который стоял на пороге. Он выглядел потрясающе элегантно в темно-синем костюме, белоснежной рубашке и в галстуке в мелкую полоску.
– Ты выглядишь фантастически, – сказала Кэти с восхищением. – Как президент банка, – добавила она, отступив на шаг, чтобы лучше разглядеть его высокую атлетическую фигуру.
Выражение лица Рамона стало саркастическим.
– По правде говоря, я не люблю банкиров. Чаще всего они стремятся получить выгоду за счет чужого риска, но сами, как правило, не рискуют.
– О! – сказала Кэти, чем-то смущенная. – Как бы то ни было, они неплохо одеваются.
– Откуда ты знаешь? – спросил Рамон. – Может быть, ты еще была замужем и за банкиром, только забыла сказать?
Руки Кэти похолодели, и она дотронулась до шелкового платка, накинутого на платье.
Они спустились на набережную, слушали джаз, бродили по маленьким улочкам. Остановились – где-то звучал очень красивый блюз. И чем меньше времени оставалось до конца вечера, тем Рамон становился неприступнее и равнодушнее. Кэти изо всех сил старалась его развлечь.
К тому времени когда они добрались до дансинга около аэропорта, Кэти чувствовала себя совершенно несчастной. Площадка, которую она выбрала, была забита народом, несмотря на вечер вторника, но им посчастливилось найти свободный столик. К сожалению, на этом счастье Кэти и закончилось. Рамон решительно отказался танцевать с ней, и Кэти не знала, как долго она сможет выносить его леденящую сдержанность, за которой он просто скрывал свое презрение. Он изучал ее с циничным, бесстрастным интересом. Кэти всю передергивало от этого взгляда.
Она смотрела по сторонам, избегая встречаться с холодными глазами Рамона. Окружающие мало интересовали ее. Красивый мужчина, сидящий за соседним столиком, приподнял брови и спросил одними губами:
– Вы танцуете?
И Кэти в полном отчаянии кивнула головой.
Он приблизился к их столу, оценил очевидную силу Рамона и вежливо пригласил Кэти на танец.
– Ты не возражаешь? – спросила Кэти, более всего мечтая убежать.
– Ни в коей мере, – безучастно ответил Рамон, пожав плечами.
Кэти любила танцевать, у нее были естественная грация и манеры, выделявшие ее из толпы. Ее партнер оказался страстным танцором. Гремела музыка, ярко вспыхивали цветные лампы, и Кэти танцевала, отдавшись ритму.
– Да ты здорово танцуешь! – воскликнул ее партнер, заставляя ее танцевать быстрее и прижимаясь теснее, чем она бы хотела.
– Ты тоже! – ответила Кэти.
Танцующая толпа сначала расступилась, давая им большее пространство, а затем и вовсе прекратила танцевать. Громкие аплодисменты всех присутствующих в зале совпали с окончанием танца.
– Они хотят, чтобы мы еще потанцевали, – сказал партнер Кэти, беря ее за плечи, когда она направилась назад к столику. И тут же начался следующий танец, и Кэти вынуждена была уступить просящим взглядам, хотя она чувствовала себя выставленной напоказ, обнаженной.
Танцуя, она украдкой посмотрела на Рамона и в ужасе отвела глаза. Он сидел, откинувшись на стуле, засунув руки в карманы, и смотрел на нее с бесстрастным интересом сутенера, стерегущего свою шлюху. Музыка смолкла, раздался грохот аплодисментов. Ее партнер пытался уговорить Кэти на следующий танец, но на этот раз она решительно отказалась.
Кэти села за столик напротив Рамона, все больше и больше злясь на его холод.
– Ну, – вызывающе спросила она, – как я танцую?
Его черная бровь иронически поднялась.
– Неплохо.
У Кэти возникло желание убить его. Зазвучала очень медленная романтическая песня о любви. Она посмотрела вокруг, увидела еще двоих претендентов на танец с ней и решилась… Но Рамон проследил за ее взглядом и неохотно поднялся. Он молча взял ее под руку и повел на танцевальную площадку.
Прекрасная музыка, томительное наслаждение оказаться вновь в объятиях Рамона – все это стало гибельным для Кэти, она прижалась к его груди. Она мечтала, чтобы он обнял ее и прикоснулся губами к ее виску, как вчера, во время танца у бассейна. Она мечтала… о таких смутных, невозможных вещах.
Она все еще мечтала, когда они вернулись к ней домой. Он проводил ее до двери, и Кэти, в сущности, упросила его войти и выпить стаканчик чего-нибудь крепкого на ночь. Как только Рамон допил бренди, он встал и, не сказав ни слова, направился к двери.
– Рамон, пожалуйста, не уходи! Только не так, – взмолилась Кэти.
Он повернулся и посмотрел на нее без всякого выражения на лице. Кэти подошла к нему, затем отступила назад, дрожа от разрывающей сердце печали и страстного желания.
– Я не хочу, чтобы ты уходил, – услышала она себя и, обвив руками его шею, приникла к его неподатливому телу. – Ты даже не хочешь поцеловать меня на прощание? – спросила она трепеща.
Его тело замерло в напряженной позе, выражающей отказ, затем он заключил ее в объятия.
– Черт бы тебя побрал! – яростно прошептал он, когда его губы прижались к ней с жестокой жадностью.
Кэти прильнула к нему, отвечая со всей беззащитностью желания. Его руки ласкали ее и вдруг оттолкнули. Кэти, задыхаясь, посмотрела на него и отступила в страхе, заметив гнев в его глазах.
– И это все, что ты хочешь от меня, Кэти? – зло спросил он.
– Да, – быстро сказала Кэти. – То есть я имею в виду, что я ничего не хочу. Я… я только знаю, как отвратителен был для тебя этот вечер, и…
– И поэтому ты затащила меня сюда, чтобы мы провели время получше, не так ли? – прервал он ее, оскорбительно растягивая слова.
– Нет! – воскликнула Кэти. – Я…
Она смолкла, когда его темные глаза окинули ее с головы до ног. Кэти подумала, что он сейчас повернется и уйдет, но он подошел к кофейному столику. Рамон взял ручку, лежавшую около телефона, и что-то написал в маленьком блокнотике. Дойдя до двери, он повернулся:
– По этому телефону меня можно найти до четверга. Захочешь поговорить – звони.
Его взгляд задержался на ее лице, и затем он вышел, закрыв за собой дверь.
Кэти стояла там же, где он оставил ее, ошеломленную, несчастную. Этот последний взгляд перед его уходом… Он смотрел так, как будто пытался запомнить ее лицо. Ненавидя ее, он все же хотел навсегда сохранить память о ней. Кэти не могла поверить, что она так расстроена. Слезы навернулись на глаза, с большим трудом ей удалось проглотить ком в горле. Она пошла в спальню. Что с ней происходит? Она получила именно то, что хотела, не так ли? Да, но не совсем. Она хотела Рамона. Но чтобы при этом он оставался в Сент-Луисе, служил в какой-нибудь престижной фирме.
Глава 7
Следующим утром Кэти, решительная и бодрая, появилась в своем кабинете. И только синяки под глазами и сдержанность ее всегда непринужденной улыбки говорили о бессонной ночи.
– Привет, Кэти! – услышала она. – Как твои четыре выходных?
– Хорошо, – ответила Кэти. Она взяла пачку сообщений, которую протянула ей секретарша. – Спасибо, Дона!
– Как насчет кофе? – поинтересовалась Дона. – Выглядишь ты не ахти. Только непонятно – ты четверо суток не ложилась в постель или четверо суток не вылезала из постели?
Кэти выдавила бледную улыбку в ответ на добродушный смешок Доны:
– Кофе я бы выпила.
Скользнув взглядом по сообщениям, она прошла в свой маленький кабинет, опустилась в кресло около письменного стола и осмотрелась вокруг. Иметь личный кабинет, не важно, какого размера, считалось престижным в Техническом бюро, и Кэти всегда гордилась этим свидетельством своего успеха. Сегодня это показалось ей довольно-таки бессмысленным. Как могло случиться, что, запирая стол в пятницу, она и не слышала о Рамоне, а сейчас мысль о том, что она никогда не увидит его снова, терзала ее сердце. «Тело, но не сердце», – решительно поправила себя Кэти. Она взглянула на Дону, которая поставила ей на стол чашку дымящегося кофе.
– Мисс Джонсон хотела бы видеть тебя в девять пятнадцать, – сказала Дона.
Вирджиния Джонсон, шеф Кэти, была блестящей, одаренной, привлекательной незамужней сорокалетней женщиной. Она заправляла кадровым отделом. Из всех женщин, сумевших сделать карьеру, Кэти восхищалась Вирджинией больше, чем кем-либо другим.
По сравнению с маленьким кабинетом Кэти, предназначенным для бесед с кандидатами на работу, кабинет Вирджинии был просторнее и обставлен прекрасной французской мебелью, на полу лежал плотный добротный зеленый палас. Кэти знала, что Вирджиния готовит ее на свое место, что она намерена именно Кэти передать руководство отделом кадров, сделать ее новым владельцем этого кабинета.
– Надеюсь, ты хорошо отдохнула? – спросила Вирджиния, улыбаясь, когда Кэти вошла в комнату.
– Очень, – сказала Кэти, садясь в кресло напротив стола Вирджинии. – Так хорошо, что до сих пор не пришла в себя.
– У меня есть новость, чтобы тебя встряхнуть. – Вирджиния сделала многозначительную паузу. – Твое повышение одобрено.
– О, замечательно! Спасибо, Вирджиния, – сказала Кэти, слегка взглянув на бланк, из которого было ясно, что ей предоставляется основательная прибавка – восемнадцать процентов к жалованью. – Я тебе сейчас еще нужна?
– Кэти! – воскликнула Вирджиния с раздраженным смехом. – Мне пришлось сражаться зубами и когтями, чтобы добыть тебе такую прибавку. Хоть бы спасибо сказала.
– Я знаю, – отвечала Кэти, пытаясь, чтобы ее голос звучал с должной признательностью. – Ты всегда была добра ко мне, и я очень рада этой прибавке.
– Ты заслужила это, а если бы ты была мужчиной, то получила бы ее намного раньше. Это я и сказала нашему уважаемому вице-президенту.
Кэти поерзала в кресле:
– Так я тебе сейчас нужна? У меня назначено собеседование, посетитель ждет.
– Нет, это все.
Кэти встала и пошла к двери, но замерла, услышав озабоченный голос Вирджинии:
– Кэти, что стряслось? Может быть, ты мне расскажешь?
Кэти колебалась. Ей было необходимо поговорить с кем-нибудь, а Вирджиния Джонсон была здравомыслящей женщиной и вообще той женщиной, которой Кэти хотела подражать.
Подойдя к широким окнам, Кэти посмотрела вниз на бесконечный поток машин.
– Вирджиния, ты когда-нибудь думала о том, чтобы бросить карьеру и выйти замуж?
Быстро повернувшись, Кэти посмотрела на Вирджинию и заметила ее пристальный, изучающий взгляд.
– Кэти, говори честно! Ты имеешь в виду конкретную кандидатуру или заглядываешь в туманное будущее?
– Мое будущее с ним уж точно будет туманным, – невесело рассмеялась Кэти. Нервно проведя рукой по волосам, она воскликнула: – Я встретилась с мужчиной – совсем недавно, и он хочет, чтобы я стала его женой и покинула Миссури. Он не отсюда.
– Когда ты с ним познакомилась? – понимающе спросила Вирджиния.
Кэти покраснела:
– Вечером в пятницу.
Вирджиния разразилась гортанным хохотом, что совсем не соответствовало ее миниатюрным размерам.
– Ты было меня перепугала. Теперь мне все ясно. Четыре дня назад ты познакомилась со стоящим мужчиной, мужчиной, непохожим на тех, кого ты знала раньше. Ты не в состоянии даже представить себе, что можешь потерять его. Это правильная картина? Он, конечно же, потрясающе красив. И обаятелен. Ты увлеклась им, как никем раньше. Все правильно?
– Что-то вроде этого, – согласилась Кэти, смутившись.
– В таком случае я счастлива, что у меня есть для тебя прекрасное лекарство: не отпускай его до тех пор, пока это возможно. Ешь с ним, спи с ним, живи с ним. Делайте все вместе.
– Ты думаешь, – в изумлении пролепетала Кэти, – что это возможно и мне следует стать его женой?
– Я предлагаю лекарство, а не замужество! То, что я прописываю, – это огромные дозы, которые необходимо принимать по часам – прямо как антибиотики. Лекарство очень эффективно, и результатом будет… разочарование. Поверь мне, я знаю. Живи с ним, если ты хочешь, Кэти! Но выкинь мысль о том, что можно влюбиться за четыре дня, выйти замуж и жить счастливо. Вечная проблема. Омут страстей. Ты, кстати, никогда не задумывалась, почему омут, а не гора, например? Только утонуть в них и можно, а не подняться. – Она оборвала себя, услышав заразительный смех Кэти. – Прекрасно, я рада видеть тебя опять смеющейся.
Взяв какую-то бумагу из кучи корреспонденции, Вирджиния широко улыбнулась и махнула Кэти в сторону двери.
– Теперь иди интервьюируй своего посетителя и отрабатывай прибавку.
Наблюдая за тем, как двадцать минут спустя рассерженный молодой человек покидал ее кабинет, Кэти с грустью подумала, что ее секретарша провела бы собеседование намного лучше, чем она. Она задавала самые общие, неопределенные вопросы, мало относящиеся к делу, и затем выслушивала ответы с полным безразличием. Но самым потрясающим оказалось завершение этого неудачного интервью. Поднявшись, она пожала ему руку и, полная раскаяния, сообщила, что не уверена в его шансах занять место инженера в Техническом бюро.
Молодой человек слегка раздраженно заметил:
– Я подавал заявление на работу в качестве аудитора.
– И аудитора тоже, – бестактно пробормотала Кэти.
Все еще красная от смущения из-за своего промаха, Кэти набрала номер телефона Карен.
– Как дела в газете? – поинтересовалась она, когда секретарша Карен их соединила.
– Превосходно, Кэти! Как дела? Как дела в отделе кадров могущественного Технического бюро? – поддразнила она.
– Отвратительно! В сущности, я только что сказала посетителю, что у него нет шансов получить работу у нас.
– Ну и что из этого?
Вздохнув, Кэти ответила:
– Требуется более тонкое отношение к посетителям. Чаще всего мы говорим, что у нас нет никакой подходящей должности, учитывая их опыт и квалификацию. Это тоже отказ, но звучит лучше и не ранит ничьих чувств. – Массируя рукой напряженные мышцы шеи, она сказала: – Слушай, я звоню, чтобы узнать, что ты делаешь сегодня вечером? Мне не хотелось бы провести этот вечер одной. – «И думать о Рамоне», – про себя добавила Кэти.
– Мы собираемся пойти в «Багровую бутылку», может быть, присоединишься? Я, правда, должна тебя предупредить, что это заведение строго для холостяков. Но у них прекрасный певец и неплохая музыка.
После разговора с Карен если не энтузиазм, то работоспособность Кэти заметно выросла. Она провела весь день, решая повседневные дела и улаживая обычные разногласия. На ее долю достались громкие и утомительные жалобы начальника на клерка, а затем скорбные жалобы клерка на начальника. Кэти отклонила жалобы начальника, а клерк был переведен в другое отделение. После этого, просмотрев заявления на работу, она выбрала клерка, который во время собеседования произвел на нее большое впечатление своей самоуверенностью и напором, и назначила ему встречу для собеседования.
Она успокоила сердитого бухгалтера, который угрожал подать жалобу на компанию за дискриминацию – его обошли по службе. К концу дня она закончила отчет о том, как в компании выполняются требования государственной безопасности. За всем этим пролетел рабочий день.
Кэти откинулась в кресле и мрачно задумалась о своей жизни. Крутиться как белка в колесе – это и значит «делать карьеру»? Вирджиния Джонсон отдала всю свою энергию, всю свою жизнь именно этому? И беспокойное, тоскливое чувство, преследовавшее Кэти последние несколько месяцев, опять охватило ее. Она постаралась не обращать на него внимания и потянулась закрыть стол.
В «Багровой бутылке» Кэти провела самый отвратительный вечер в своей жизни. Она вынуждена была слушать музыку и наблюдать за чужими флиртами. Она ловила на себе взгляды трех мужчин, сидевших за соседним столиком справа от нее. Казалось, они оценивают Кэти, соразмеряя ее сексуальность с теми усилиями, которые придется приложить, чтобы добиться ее согласия.
«Да, – подумала про себя Кэти, – от всех женщин, которые решились на развод, нужно потребовать, чтобы они провели хоть один вечер в баре для холостяков. После таких взглядов многие из них как на крыльях понеслись бы к своим мужьям».
Она ушла через час, в половине десятого, и поехала домой. В машине мысли о Рамоне снова захватили ее. У нее своя жизнь, и он не может быть частью ее. У него тоже все уже определено. Мысль о соединении их жизней казалась нереальной.
Кэти легла спать в одиннадцатом часу и после нескольких часов бессонницы наконец-то погрузилась в беспокойный сон.
Глава 8
Она спала так глубоко, что даже не услышала звонка будильника, ей пришлось одеваться в безумной спешке, и все же на работу она опоздала на пятнадцать минут.
3 июня, четверг, – назойливо напомнил ей календарь, когда она отперла стол. Она взяла чашечку кофе, которую ей принесла Дона, и задумалась.
Последний день, когда она может застать Рамона. До какого времени он будет по этому телефону? Кончает ли он работать в пять или в шесть? Или он будет работать поздно вечером? А какая, в сущности, разница? Если она позвонит ему, она – его жена, и нужно уезжать отсюда. А на это она не могла решиться.
3 июня. Кэти печально улыбнулась, прихлебывая дымящийся кофе. Фантастическая скорость! Много ли нужно времени, чтобы влюбиться? Кэти решительно тряхнула головой, пытаясь прогнать эти мысли. Способность управлять собой она приобрела во время бракоразводного процесса.
Кэти была захвачена массой неотложных дел весь день. Она не только управилась со всеми назначенными интервью, но и приняла еще троих претендентов на рабочие места, которые появились без рекомендаций. Она сама провела тесты, сама сверила ответы с образцами, как будто более захватывающего чтения у нее в жизни не было. Она смотрела, как они печатают анкеты – этот процесс пленял ее. Кэти забежала к Вирджинии, проникновенно поблагодарила ее за такую значительную прибавку и замечательный совет, затем медленно закрыла дверь ее кабинета и неохотно пошла домой.
Не так-то просто им воспользоваться в одиночестве, в пустой квартире, особенно когда радио решило напомнить, который час. «В эфире «КМОХ-радио», сейчас 18 часов 40 минут», – сообщил диктор.
«И Рамона по этому номеру больше не будет, даже если сейчас он еще там», – добавил голос в голове.
В раздражении Кэти выключила радио, побродила по комнате, не в силах усидеть на месте, включила телевизор. Если она позвонит Рамону, ей придется сказать правду, полуправда здесь невозможна. И если она это сделает, то, возможно, он не захочет жениться на ней. Он был вне себя, услышав, что она уже была замужем. Может быть, церковь не так уж важна? Может быть, он не хочет «подержанную» вещь? Но тогда зачем он оставил телефон?
Наконец-то заработал телевизор.
«Температура воздуха в Сент-Луисе семьдесят девять градусов по Фаренгейту к восемнадцати сорока пяти», – голос диктора ворвался в ее мысли.
Она не может позвонить Рамону, пока не будет готова подать заявление об отставке с однодневным уведомлением. Это то, чего он ждет от нее. Ей придется войти в кабинет Вирджинии Джонсон и сообщить женщине, которая так замечательно к ней относилась: «Извини, что я тебя так подвела, но ничего не поделаешь».
А родители… Она никогда не сможет объяснить им… Они придут в ярость, разволнуются, и, конечно, они будут убиты горем разлуки. Они любят ее и будут ужасно скучать, если она уедет из Сент-Луиса.
Кэти позвонила родителям, и слуга сообщил, что мистер и миссис Конелли уехали в загородный клуб на обед.
«Черт побери! – подумала Кэти. – Почему они уехали именно тогда, когда они так нужны? Они должны быть дома, скучая по своей маленькой Кэти, которая навещает их каждую неделю. А что произойдет, если они будут видеть меня раз в несколько месяцев? Будут ли они скучать?»
Кэти вскочила на ноги, желая что-нибудь сделать, переоделась в бикини – в желтое бикини! Сидя за туалетным столиком в своей просторной спальне, она лихорадочно причесала волосы. Как она могла даже подумать такое! Променять все это на бедность, в которой существует и с которой борется Рамон! Она, должно быть, больна. Ее жизнь – мечта современной американской женщины. У нее замечательная работа, прекрасная квартира, одежда, какая захочешь, никаких финансовых забот. Она молода, привлекательна и независима. У нее есть все, абсолютно все.
От этой мысли расческа замерла в ее руках. Боже мой, было ли это действительно все? Ее глаза потемнели от отчаяния, когда она представила свое будущее. Чтобы жить, надо иметь еще что-то. Конечно же, это не все. Это просто не может быть всем!
Пытаясь избавиться от мрачных мыслей, Кэти схватила полотенце и отправилась в бассейн. Там было много народу. Плавали, валялись под тентами. Дон и Брэд с другими мужчинами пили пиво. Кэти приветственно помахала им рукой, а когда они пригласили ее присоединиться к ним, она отрицательно покачала головой.
Положив полотенце на самый уединенный шезлонг, который смогла найти, Кэти спустилась в бассейн. Она проплыла около мили, затем выбралась и присела в шезлонг, положив руки на колени.
«В Сент-Луисе девятнадцать часов пятнадцать минут, температура воздуха семьдесят восемь градусов», – донеслось из радиоприемника.
Кэти прикрыла глаза, пытаясь ни о чем не думать. Но тут же она вспомнила губы Рамона, почувствовала его жгучий поцелуй, неистово чувственный и волнующий. Какое счастье уступить его страстному желанию! Его глубокий голос шептал ее сердцу: «Я буду жить для тебя… Наши ночи не будут знать конца… Я наполню твои дни счастьем…»
Дыхание Кэти стало прерывистым.
«Мы принадлежим друг другу, – сказал он хрипло. – Скажи мне, что ты знаешь это. Скажи, что ты моя».
Она сказала это. Она знала это точно – так же точно, как она знала, что они не могут быть вместе.
Бывает женоподобная красота. Его красота была красотой сильного мужчины. Кэти подумала о ямочке на его подбородке и черных глазах…
– Ой! – Она вздрогнула от неожиданности, когда что-то мокрое коснулось ее бедра.
– Просыпайся, спящая красавица! – усмехнулся Дон, присаживаясь на шезлонг.
Кэти подвинулась, давая ему побольше места и настороженно наблюдая за ним. У него были тусклые глаза, лицо слегка раскраснелось, наверное, он пил весь день.
– Кэти, – сказал он, уставившись на ее грудь, – ты действительно сводишь меня с ума, ты знаешь об этом?
– Не думаю, что есть с чего сводить, – ответила Кэти, с неподвижной улыбкой отводя руку Дона.
Он рассмеялся:
– Не злись, Кэти! Я могу быть очень милым.
– Я не пожилая леди, которой некому оставить наследство, – усмехнулась Кэти.
– У тебя бойкий язычок, моя красавица. Но лучше давай займемся более приятными вещами, чем состязанием в остроумии. Давай покажу. – И его губы стали приближаться к ней.
Кэти отклонила голову.
– Дон… – Она его едва не умоляла. – Я не любительница устраивать сцены, но если ты не прекратишь, я закричу и мы оба окажемся в дурацком положении.
Он отстранился и свирепо посмотрел на нее:
– Что, черт побери, с тобой происходит?
– Ничего, – ответила Кэти. Она не хотела, чтобы он стал ее врагом, она только хотела, чтобы он убрался. – Что ты хочешь? – наконец-то спросила она.
– Ты шутишь? Я хочу женщину, на которую я смотрю, – с прекрасным лицом, роскошным телом и невинным маленьким умишком.
– Почему? – без обиняков спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.
– Дорогая, – поддразнил он, а его глаза между тем шарили по ее телу, – это дурацкий вопрос. Но я отвечу, как отвечают мужчины, когда их спрашивают, почему они лезут на горы. Я хочу на тебя залезть, чтобы покорить эту высоту. Точнее, красоту. Хочешь, я могу сказать и более резко? Я хочу залезть на тебя и…
– Убирайся вон! – прервала его Кэти. – Ты омерзительно пьян!
– Я не пьян! – обиделся Дон.
– Тогда ты просто омерзителен! А теперь убирайся!
Он поднялся и пожал плечами:
– О’кей. Позвать Брэда? Он тоже заинтересован. Или как насчет Дина, он…
– Мне никто не нужен! – с чувством ответила Кэти. – Когда ты наконец уйдешь?
Дон был неподдельно сбит с толку:
– Почему? Мы ничуть не хуже других ребят. В сущности, даже лучше.
Кэти медленно выпрямилась, уставясь на него. Смысл его слов стал доходить до нее.
– Что ты сказал? – прошептала она.
– Я сказал, что мы даже лучше, чем большинство других.
– Ты прав, – медленно выдохнула она. – Ты абсолютно прав.
– Тогда в чем дело?
И внезапно Кэти поняла. О Господи, она поняла! Она чуть не налетела на Дона, спеша обойти его.
– Похоже, ты втрескалась в того чертова испанца! – прокричал он ей вдогонку.
Но у Кэти не было времени, чтобы отвечать, она уже бежала. Она толкнула дверь и сломала ноготь, спеша открыть ее. Задыхаясь от страха, что уже опоздала, Кэти набрала номер, который Рамон написал в блокноте. Она считала гудки, и ее надежды уменьшались с каждым гудком, оставшимся без ответа.
– Алло, – произнес женский голос на десятом гудке, когда Кэти уже собиралась повесить трубку.
– Я… я хотела бы поговорить с Рамоном Гальваррой. Он еще здесь?
Кэти была настолько удивлена, услышав женский голос, что забыла сразу представиться.
– Мое имя Кэтрин Конелли, – исправилась Кэти.
– Прошу прощения, мисс Конелли. Мистера Гальварры сейчас нет. Хотя мы ожидаем его вскоре. Мне попросить его перезвонить вам?
– Да, пожалуйста, – сказала Кэти. – Вы уверены, что он узнает о моем звонке, как только появится?
– Конечно. Как только он появится.
Кэти повесила трубку и уставилась на нее. Действительно ли Рамон отсутствовал или он просто решил отвязаться от нее? Он был в ярости, когда она сказала ему, что раньше была замужем… Возможно, за эти два дня его страсть поутихла и ему больше не нужна «использованная» жена? И что она будет делать, если он не позвонит? Можно ли предположить, что ему не скажут о ее звонке, и позвонить ему снова? Или ей следует понять намек, что он не хочет говорить с ней?
Через двадцать минут раздался телефонный звонок. Кэти судорожно схватила трубку и выдохнула:
– Алло!
По телефону голос Рамона казался более глубоким:
– Кэти?
Она сжала трубку так крепко, что у нее заболела рука.
– Ты сказал, что я могу позвонить, если я… я захочу поговорить. – Она сделала паузу, надеясь, что теперь он скажет хоть слово, чтобы облегчить ее положение, но он молчал. После глубокого вдоха Кэти продолжала: – Я хочу поговорить… но не по телефону. Рамон, может, ты зайдешь?
– Да. – Его голос был бесцветным.
Но и этого было достаточно. Кэти кинулась переодеваться. Она не знала, что ей надеть, и мучилась в раздумьях, как будто от этого зависело ее будущее. Наконец, выбрав персиковый тренировочный костюм с капюшоном, она высушила и расчесала волосы, подкрасила губы, слегка подрумянила щеки и провела тушью по ресницам. Кэти посмотрелась в зеркало и увидела, что сильно раскраснелась и что у нее сверкают глаза.
Читать бесплатно другие книги:
