Шелковые узы Тренау Лиз
– Я буду хранить твой секрет, кузен. Но, пожалуйста, постарайся не усугубить ситуацию.
– Даю слово, – ответил он.
На следующее утро, когда Анна сидела в гостиной вместе с тетей Сарой, пытаясь читать и отчаянно борясь со сном, в комнату вошла Бетти, неся в руках письма. Анну удивляли порядки в этом доме. Кроме того, что Бетти готовила, она была их единственной служанкой, выполнявшей также обязанности дворецкого, лакея и камеристки. Между тем создавалось впечатление, что она легко управляется со всеми этими обязанностями и они ее не тяготят.
– Письмо для мистера и миссис Сэдлер и одно для вас, – сказала она, присев в реверансе и протянув серебряный поднос тете Саре. – Желаете еще чаю, мадам?
– Нет, можешь все уносить, спасибо.
Тетя Сара махнула рукой и потянулась за ножом для вскрытия писем, рукоятка которого была сделана из слоновой кости.
Первое письмо, торжественно извлеченное из конверта, оказалось официальным приглашением на ежегодный осенний ужин гильдии торговцев шелком, прием должен был состояться на следующей неделе. Они активно обсуждали это событие, когда были у Хинчлиффов. Сара несколько секунд изучала толстую позолоченную карточку с витиеватой надписью золотистым шрифтом, прежде чем попросить Анну положить ее на каминную полку.
– Нет, не туда, дорогая. В центр, чтобы все видели, – сказала она, тяжело вздохнув, досадуя, что племянница не понимает элементарных вещей.
С той ночи, когда над входной дверью разбили окно, Анна больше не слышала, чтобы в доме кто-то вспоминал о французском шелке. Возможно, приглашение было сигналом о том, что проблема решена. Она очень на это надеялась.
– Мы с твоим дядей займем самое выгодное место за столом, поскольку мистера Сэдлера прочат в бейлифы в следующем году. Его все уважают, и это самая высокая должность в гильдии. – Сара обмахнула лицо конвертом. – Дорогая, я так горжусь этим. Я должна буду прекрасно выглядеть рядом с ним. Необходимо в ближайшее время заказать мисс Шарлотте еще одно платье. – Тетя взяла в руки следующее письмо. – А это письмо от дорогой Августы! – воскликнула она, разворачивая его и читая вслух: – «Теперь, когда мы вернулись из Бата, Чарльз, Сюзанна и я будем рады видеть вас, мисс Сэдлер и мисс Баттерфилд, завтра днем у нас». Как чудесно, – тетя Сара улыбнулась. – Ты слышала, Анна? Чарльз снова к нам присоединится. Это отличные новости. Должно быть, ты ему очень понравилась.
– Он действительно весьма приятный молодой человек, – сказала Анна, вспоминая мертвенно-бледное лицо и огромный кадык Чарльза.
– Я очень хочу услышать, как они провели время в Бате, – продолжила Сара, – удалось ли им познакомить Сюзанну с какими-нибудь достойными молодыми людьми. Интересно, общались ли они с мистером Гейнсборо по поводу портрета мистера Хинчлиффа? Не терпится узнать. Я даже подумываю нанять его, чтобы он написал портрет твоего дяди в костюме бейлифа.
Анна хорошо знала о репутации мистера Гейнсборо. Он рисовал портреты многих представителей мелкой аристократии, и она сомневалась, что тетя знала, сколько мастер берет за свою работу. Но подобная возможность заинтриговала Анну. Шанс познакомиться с известным художником или даже смотреть, как он работает, очень не хотелось упускать. Она видела репродукции его картин в журналах, и, хотя портреты ее не интересовали, изображение природы на заднем фоне, особенно деревьев и неба, было превосходным.
Сара продолжила читать письмо:
– «Я вспомнила интерес, который мисс Баттерфилд проявила к вопросам ботаники, и договорилась с мистерм Эретом, что он посетит нас в то же время. Мы очень надеемся на хорошую погоду, ведь тогда мы все вместе сможем посмотреть на сад мистера Хинчлиффа». Чудесно! Я уверена, нам всем это очень понравится, – с сомнением в голосе заметила Сара.
Сердце Анны забилось быстрее от радости. Это же Георг Эрет, один из самых известных мастеров ботанической иллюстрации! И она сможет познакомиться с ним завтра. Анна с нетерпением ждала этой встречи.
На следующий день небо затянуло тучами и начал моросить мелкий дождь. Анна провела все утро, глядя на небо в надежде увидеть просвет. Ей было не по себе.
К счастью, когда приехала карета, погода улучшилась, сквозь тонкую вуаль тумана выглянуло солнце. Анна захватила с собой два альбома для рисования разных размеров и набор недавно заточенных карандашей. Даже Лиззи, тараторившая всю дорогу, не смогла испортить девушке настроение.
Мистер Эрет уже сидел в гостиной, когда они приехали. Это был высокий, худой мужчина среднего возраста с большим носом и пухлыми губами. Одет он был в черный пиджак и жилет, а на голове у него красовался тщательно напудренный парик. Анна заметила, что он обут в самые красивые туфли, которые она когда-либо видела.
Они вошли, и он резко встал, щелкнув пятками; в ответ на представление миссис Хинчлифф он коротко кивнул каждой даме по очереди, повторив с тяжелым акцентом:
– Рад, очень рад. Наша милая хозяйка сообщила мне, что вы тоже рисуете, мисс Баттерфилд, – заметил он. – И что вас интересуют иллюстрации с растениями.
– Я всего лишь учусь, сэр. Однако я видела ваши работы и очень рада познакомиться с вами лично.
– Не желаете ли сесть рядом со мной? – спросил он, указав пальцем место на диване. – Мы могли бы поговорить о рисовании. – Он посмотрел в окно. – И потом, если погода будет к нам благосклонна, сможем прогуляться и посмотреть на чудный сад мистера Хинчлиффа.
Их разговор прервала служанка, которая принесла чай и пирожные. Последовали новые предложения и вежливые отказы. Когда Анна и мистер Эрет умолкли, ее внимание привлек разговор с другой стороны стола, где болтали Сюзанна и Лиззи, казалось, они уже стали лучшими подругами. Лиззи засыпала старшую девочку вопросами об отдыхе в Бате.
– На сколько танцев он тебя пригласил?
– На пять, включая последний.
– Должно быть, ты ему очень понравилась. Он красив?
– Высокий и худой, и у него такие темно-карие глаза. – Сюзанна понизила голос, бросив быстрый взгляд на мать, чтобы убедиться, что она не слышит. – Он служит в гвардии.
– Это те ребята, которые носят чудесные красные куртки?
Сюзанна, кивнув, густо покраснела.
– О, тебе повезло, – вздохнула Лиззи. – Жду не дождусь, когда мне исполнится восемнадцать.
– Ты должна поехать с нами в Бат в следующем году.
Лиззи посмотрела на Анну.
– А моя кузина может поехать с нами?
Сюзанна весело рассмеялась.
– Конечно! Так еще лучше. Вот это мы повеселимся!
Анна заставила себя улыбнуться. Судя по тому, что она слышала, летний сезон в Бате напоминал ярмарку, где матери демонстрируют дочерей потенциальным женихам. Так фермеры обычно показывают свой скот покупателям. Сама эта мысль наполнила ее ужасом.
Живой и легкий разговор Лиззи и Сюзанны, казалось, подчеркнул то, насколько они отличались от Анны. Их интересовали только мода, танцы и перспективные женихи, в то время как ее больше занимали серьезные вопросы искусства, литературы и того, как устроен мир вокруг. Она почувствовала себя там лишней.
Наконец с формальностями было покончено, и они вышли в сад, где их приветствовало яркое солнце. В последний момент Анна забыла альбом и карандаши в гостиной.
Сад оказался намного больше, чем она представляла. Со всех сторон его окружали высокие кирпичные стены. Леди, следуя за мистером Эретом, бродили по дорожкам, посыпанным гравием, восхищаясь растениями, которые даже в начале сентября представляли собой незабываемое зрелище из астр, георгинов и поздних роз, а также многих других видов листопадных растений, которые Анна видела впервые.
– Моя дорогая Августа, ваш сад – просто бальзам для души, – сказала тетя Сара. – У вас такой простор, и здесь можно посадить много всяких растений. У нас в Спитал-Сквер так мало места, что сажать там ничего не хочется.
В конце сада дорожка была обсажена рядами яблонь, на ветках которых висели чудесные красно-золотистые плоды. Дорожка упиралась в увитую плющом беседку, в которой стояли три каменные лавки. Анна снова села рядом с мистером Эретом, и художник тут же принялся изучать листья плюща, которые уже стали приобретать осенние оттенки.
– Видите, – заметил он, срывая листок, – как стебель листочка начал краснеть в том месте, где он крепится к стволу?
Анна кивнула, с интересом глядя на листочек.
– Листок сам по себе прекрасная вещь, его можно изучать часами. Его самые крайние уголки начинают менять цвет первыми, а жилки – последними, – промолвил он, указав пальцем на покрасневшие края и золотистые жилы, исходившие из того места, где листок крепился к стволу.
– Но ведь остаются пятна зеленого цвета между ними, – заметила Анна. – Как такое возможно?
– Верно подмечено, мисс Баттерфилд, – похвалил ее Эрет. – Дело в том, что мы еще не знаем, отчего это происходит с некоторыми листочками. Ботаники изо всех сил пытаются понять, почему и как листья меняют цвет и умирают зимой. Это одна из многих загадок, еще не раскрытая нами. Пока что мы можем лишь сохранять эту красоту на бумаге. Такова наша скромная роль в большом научном приключении. – Эрет поднял листок к солнцу. – Видите, как свет по-разному проникает сквозь лист, в зависимости от глубины цвета? – спросил он. – Как красный становится почти черным, а желтый золотым? И как теперь видна сеть крохотных капилляров? – Эрет наклонился и указал на другой листок, на котором ярко блестели капельки дождя. – Это удивительно, – заметил он. – Каждая капелька воды работает словно увеличительное стекло. Таким образом, когда мы глядим сквозь нее, то видим капилляры еще отчетливее.
Анна была восхищена.
– Несмотря на то что я много часов провела, рисуя растения, чувствую, была все это время почти слепа, – вздохнула она.
– Не волнуйтесь, моя дорогая, – сказал он, улыбнувшись. – У вас впереди целая жизнь, и вам лишь нужно наблюдать, пока вы не убедитесь, что знаете каждую деталь каждого листочка, лепестка и стебелька. А потом вам надо будет запоминать, смотреть, смотреть снова и снова. Мне говорили, у вас уже есть талант, и по тому, как вы слушаете, я понимаю, что существуют все предпосылки для того, чтобы однажды вы стали великой художницей. – Засунув руку во внутренний карман, он достал оттуда маленький альбом и короткий, хорошо заточенный карандаш, которым начал уверенно рисовать листочек с дождевой каплей, застывшей на нем. – Зубчики листочка идут вот так… этот завиток нужно заштриховать вот таким образом, чтобы передать глубину… но вон там мы видим заднюю часть листочка, и она намного бледнее… вены сходятся в одной точке в основании стебля, а не в центре, как бывает с некоторыми листьями. А вот наши дождевые капли, две… нет, три капли разных размеров. Я не закрашиваю белую бумагу, чтобы показать, как они блестят и преломляют солнечный свет… вот так.
Это был отличный урок от мастера своего дела, и Анна понимала: ей следует понять и запомнить каждое его слово. Наконец эскиз был готов. Художник подписал его размашистым почерком и протянул девушке.
– Это мне? – удивилась Анна, покраснев.
Эрет кивнул.
– Я не могу принять. Это слишком щедро.
– Конечно вы должны принять этот подарок, дорогая, – ответил он, улыбнувшись. – Я создал рисунок для вас.
Прежде чем она успела возразить, их разговор прервал громкий крик.
– Вот вы где! А я вас везде ищу.
– Чарльз, дорогой! – воскликнула его мать, когда неуклюжая фигура молодого человека появилась на дорожке. – Мы наслаждаемся осенним солнцем в компании мистера Эрета. Присоединяйся к нам.
Мистер Эрет вскочил на ноги, приветствуя Чарли. Юноша проледовал мимо скамейки, здороваясь с каждой леди по очереди. Когда он подошел к Анне, то задержал ладонь девушки в своей руке на секунду дольше и поцеловал ее. Она почувствовала, как его взгляд пронзает ее, словно булавка несчастную бабочку.
– Мисс Баттерфилд, какое удовольствие видеть вас! Вам неплохо живется в этом городе, насколько я понимаю, ибо выглядите вы еще более чарующе, чем прежде. – Он уселся рядом с ней на то место, где до того сидел мистер Эрет. – Расскажите мне, чем вы занимались все это время.
– Боюсь, рассказывать почти не о чем, – ответила она. Хотя за это время произошли разные события, о них Хинчлиффам лучше не знать. – Город затихает в августе.
– Да-да. Все благоразумные люди покидают его летом, – сказал он, явно не чувствуя, что его слова могут оскорбить окружающих. – Как поживает мой добрый друг Уильям?
– Думаю, хорошо.
На самом деле Анна заметила: в последнее время у ее кузена все более подавленный вид. Сначала она решила, что он переживает из-за своих долгов, а также истории с французским шелком, но накануне вечером за ужином он был каким-то нервным, раздражительным и почти ничего не ел. Он встал из-за стола, как обычно, рано, но никуда не ушел. Анна хотела узнать у него, удалось ли ему выплатить деньги, украденные у отца, однако ей никак не удавалось поговорить с ним наедине. Не успела она встать из-за стола, как услышала шаги кузена на лестнице. Уильям поднялся в свою комнату и больше в тот вечер из нее не выходил.
– Пожалуйста, скажите ему, что мы увидимся с Уильямом сегодня вечером в клубе. Его будут ждать. Могу ли я посетить вас в доме Сэдлеров, возможно, завтра или послезавтра? – спросил Чарли.
– Это было бы просто замечательно, – ответила она.
Когда солнце начало закатываться за горизонт, воздух стал прохладнее и Анна замерзла.
Вскоре все согласились, что в саду уже слишком холодно, а тетя Сара сообщила: им пора уезжать. Они попрощались, и мистер Эрет снова поклонился Анне.
– Я получил настоящее удовольствие от общения с коллегой, мисс Баттерфилд. Надеюсь, в ближайшее время мы снова сможем пообщаться.
– Да, я бы тоже этого очень хотела, – ответила Анна, густо покраснев. – Я постараюсь попробовать то, о чем вы мне рассказали, мистер Эрет. Буду беречь ваш эскиз вечно.
– Дорогая, поверьте, я недостоин вашей лести, но тем не менее благодарю вас, – сказал он, низко поклонившись.
На следующий день Чарльза пригласили на Спитал-Сквер.
Бетти послали купить свежего чая, молока, пирожных и конфет.
– Девочки, вы должны приготовить гостиную к приходу гостя, – велела Сара. – Взбейте подушечки на диване, положите на столы какие-нибудь модные книги и журналы, чтобы мы могли произвести на него впечатление широтой наших интересов. Впоследствии это помогает вести разговор. Лиззи, пожалуйста, порепетируй свои самые удачные произведения для клавесина – развлечем Чарльза музыкой, если потребуется.
Когда он приехал, тетя Сара усадила его на диван рядом с Анной. После того как они закончили пить чай и говорить о пустяках, Лиззи попросили сыграть на клавесине, а Сара взяла шитье и села к окну.
– Если вы не против, я вас оставлю, хорошо? Мне нужно больше света для этого сложного шитья. Этот платок я обещала подруге, и задержка здесь недопустима.
Анна следила за перемещениями тети с удивлением и легким беспокойством. Это была та возможность, которую очень ждал Чарли и которую так тщательно для него подготовили.
– Мисс Баттерфилд, – начал он.
– Зовите меня Анной.
В первую их встречу она подумала, что его близко посаженные по бокам крупного носа глаза смотрят на нее недобро, но теперь выражение его лица, казалось, смягчилось, впалые щеки порозовели и выглядели не столь бледными.
– Анна, я так рад, что мы лучше познакомились друг с другом, однако у моего визита есть еще одна цель. В субботу мы, то есть моя семья и я, собираемся на ежегодный осенний бал в Иннс-оф-Корт, и я буду очень рад, если вы согласитесь сопровождать нас.
Анна почувствовала, как краска разливается по ее лицу и груди, наполовину открытой глубоким декольте. Несмотря на свои опасения, девушке было приятно, что Чарльз настолько высокого мнения о ней, поэтому решил пригласить ее на такое важное мероприятие. Но бал? Как только она начала понимать, чем ей это грозит, Анну охватил ужас. Она слышала об изысканных танцах, которые практиковали в городе, однако могла похвастаться лишь посещением городского собрания в Халесворте, где танцевали только польку и местные танцы. Как она поедет на настоящий бал, если у нее так мало времени на подготовку? Анна всего раз в жизни пыталась танцевать менуэт. Этого было достаточно, чтобы она поняла, насколько ей сложно и как необходимы для исполнения танца изящество и уверенность. Она выставит себя в дурном свете.
– О, сэр, – начала девушка. – Я не думаю…
– Зовите меня Чарли, пожалуйста.
– Мистер… Чарли. Я не думаю… что без сопровождения… мой дядя…
– Мистер Сэдлер не будет против, когда узнает, что моя мать, отец и сестра тоже будут там, не так ли, миссис Сэдлер?
– Да, конечно, – немедленно ответила Сара. Она внимательно прислушивалась к их разговору, забыв о шитье, лежавшем у нее на коленях. – Думаю, это нормально.
К тому времени, когда Чарли собрался уходить, все было договорено. После этого тетя Сара, раскрасневшаяся от волнения, позвала Анну в гостиную.
– Какая чудесная возможность, дорогая! – проворковала она. – Только подумай, ты попадешь на бал и там будет столько важных и влиятельных людей. Я так рада за тебя. Ты должна быть одета в лучшее платье. Можно остановиться на желтом, как считаешь? В нем ты выглядишь великолепно. Однако тебе придется подыскать что-то теплое поверх него, потому что вечером может быть холодно. Плащ? Нет? У тебя нет плаща? О боже, нам нужно срочно позвать мисс Шарлотту.
Она так энергично обмахивалась шитьем, что иголка вывалилась из ткани и улетела в дальний угол комнаты.
– Чарльз такой милый молодой человек, не правда ли? И у него такие чудные перспективы. Адвокат, только представь. Для него всегда найдется работа. Обещаю, мы тебя устроим до конца года. Я в нетерпении, так хочется рассказать об этом твоему отцу.
У Анны все сжалось внутри, но девушка прикусила язык. Она должна немедленно ему написать, прежде чем это сделает тетя. Анна не хотела, чтобы ее «устроили», как какую-то сделку. Она ждала любви.
12
Соблюдай молчание относительно вопросов, касающихся ссоры между другими людьми. Ибо тот, кто раздувает угли чужой ссоры, не имеет права жаловаться, если искры обожгут его лицо.
Советы подмастерьям и наемным рабочим, или Надежное руководство, как заработать уважение и состояние
Был полдень, когда они, оставив станки, пошли обедать. В этот момент они услышали гул голосов, напоминающий далекий гром, который растекался по городу, подобно могучей реке.
– Что это? – Подмастерье Бенджамин вскочил с лавки и подошел к окну.
Когда он открыл его, гул превратился в рев, в котором слышались отдельные крики разъяренных людей. Анри, Бенджамин и помощник ткача испуганно переглянулись.
Они выглянули на улицу. Несколько соседей как раз шли к перекрестку в том направлении, откуда доносился шум. Ребята быстро спустились по лестнице на первый этаж, отпихивая друг друга, ведь каждый из них хотел первым добраться до двери. Месье Лаваль уже стоял на пороге.
– Что вы думаете об этом, хозяин? – спросил Бенджамин.
– Говорят, наемные работники собираются сегодня пройти маршем до парламента, чтобы опротестовать принятие билля, который разрешит импорт иностранного шелка, – пояснил он. – Гильдия уже отправила туда своих представителей, но, по всей видимости, на их просьбы не обратили внимания, поэтому работники решили взять дело в свои руки. Боюсь, как бы не пролилась кровь, – он вздохнул. – Что не поможет им.
– Можно нам пойти посмотреть? – спросил Анри. – Я смогу вам рассказать, что там происходит.
Месье Лаваль нахмурился.
– Я не в состоянии тебе запретить, мой мальчик, потому что у тебя перерыв. Но должен предупредить тебя: мне не хотелось бы, чтобы ты присоединился к ним, какими бы убедительными ни были их аргументы. И запомни, там могут начаться беспорядки. Будь очень осторожен. Держись подальше от горячих голов. Власти не пощадят никого.
– Я все понял, месье, – ответил Анри, спускаясь по ступенькам. – Я буду очень осторожен и вернусь через полчаса. Обещаю.
Он увидел, что в конце улицы толпа, создав давку, заполонила Ред-Лайон. Анри никогда не видел столько людей в одном месте. Они толпились на всех прилегающих улицах.
«Тут, должно быть, больше двух тысяч человек», – подумал он.
У людей были изможденные лица с запавшими глазами, в которых Анри видел отчаяние. Многие были одеты в лохмотья, а кое-кто даже был босиком. И это те люди, что работают с самой изысканной тканью в стране!
Ему вспомнились времена, когда они с матерью чуть не умерли от голода, пешком придя в Лондон, стоптав башмаки. Их тогда приняли во французской церкви, где им выдали новую одежду. Но Анри никогда не видел подобных страданий. Это было ужасно.
«Как же мне повезло, – подумал он, – что меня взял к себе месье Лаваль».
Разъяренные кучера и уличные торговцы громко ругались, пытаясь пробиться через толпу к рынку. Но это им мало помогало. Внимание толпы приковал высокий бородатый мужчина, который, стоя на ступеньках церкви Христа, выкрикивал что-то в конический рупор.
– Мы не можем позволить дальнейшего промедления, – кричал он. – Письма и петиции, переданные по официальным каналам, ничего не дали. Они предпочитают прикрывать свои ленивые задницы, – толпа одобрительно заревела, – и сиськи любовниц, одетых во французские шелка, – в толпе послышался смех, – а не помогать нищим гражданам.
Анри внимательно всматривался в толпу, пытаясь разглядеть Ги. Он не видел друга с тех пор, как тот пришел к нему ночью две недели назад. Анри был уверен, что друг находится где-то здесь. Если его тут нет, с ним могло случиться что-то ужасное.
– Сегодня открывается парламент, поэтому все его члены будут там. Поймите, это должна быть мирная демонстрация. Нам не следует швырять камни или драться. Бунт лишь повредит нашему делу. Вы даете мне слово?
В ответ послышался одобрительный гул, даже несмотря на то, что некоторые люди из толпы держали в руках палки и колья и явно были готовы к драке. Их озлобленные лица и решительный вид не оставляли никаких сомнений.
– Мы покажем этим ублюдкам!
– Да, пусть страдают!
– Покажем им, что с нами нельзя обращаться как с животными!
– Честная плата за честную работу, это все, что нам надо.
– Они должны прекратить незаконную торговлю французским шелком. Это нас погубит!
– Мы умираем с голоду!
– Довольно!
– Мы им все расскажем!
Часы на церкви Христа пробили час дня. Анри уже собрался уходить, но в тот момент он услышал знакомый голос:
– Анри, как дела?
Это был Ги. Он еще сильнее похудел и выглядел хуже, чем прежде, однако, по крайней мере, был не в тюрьме. Анри подбежал к другу и обнял его.
– Где ты был? Стражники…
– Залег на дно. Но уже прошло достаточно много времени, поэтому я подумал… – Ги махнул рукой в сторону толпы. – Почему ты не идешь с нами?
Анри чувствовал, что ему хочется присоединиться к этим людям.
– Мне нельзя. Я не могу позволить себе ослушаться месье Лаваля, не сейчас. Береги себя, Ги.
Тот поморщился.
– Ты будешь слушать хозяина, а не своих товарищей? О боже мой!
– Дело не в этом. Ты знаешь почему. Я должен поддерживать мать, не могу позволить себе потерять работу.
Снова забили в барабаны, десятки разноцветных знамен взвились в небо, и толпа пришла в движение. Ги начали оттеснять в сторону.
– Вот дурак! – крикнул он, размахивая руками. – Когда ты уже станешь мужиком?
В «Красном льве» яблоку негде было упасть от количества работников, которые вернулись с демонстрации. Их пьяные лица сияли от радости.
– Там было не менее трех тысяч человек, клянусь.
– Производители кружев не подвели и тоже пришли, их было несколько сотен, я сам видел.
Имелись сведения лишь об одной-двух драках, да в Палате общин разбили несколько окон. Пять человек арестовали, но позже троих отпустили без всяких обвинений. Несмотря на это, все были согласны с тем, что демонстрация удалась.
– Мы заставили их испугаться, не так ли? – радовались демонстранты. – Так испугаться, что они послали за стражниками.
– Будем надеяться, вид всех этих голодных людей заставит Парламент что-то предпринять, – хмуро прошептал месье Лаваль. Он настоял на том, что пойдет вместе с Анри, дабы узнать больше о происходящем на демонстрации и, как подозревал юноша, не допустить, чтобы его ученик попал в какую-нибудь историю. – Некоторые даже не могут себе позволить купить хлеб. Если ситуация не изменится, от голода будут страдать тысячи.
– Они же не доведут ситуацию до этого?
– В церкви мы делаем все, что можем, но, пожалуй, одной благотворительности мало.
По дороге домой они встретили пьяного Ги.
– Это был чудесный день, не так ли? – пробормотал он, неровной походкой подходя к ним. – А ты сидел на своей жирной заднице, пока мы рисковали своими жизнями, чтобы поддержать друзей.
– Он не присоединился к вам из-за меня, – сказал месье Лаваль, став между ними. – Я не позволил этого, потому что нас поджимает срок по важному заказу, а сейчас никто не может отказываться от работы. Но я был рад слышать, что демонстрация прошла мирно. Уверен, она достигнет поставленных целей.
– Поставленных целей? Держи карман шире, – пробормотал Ги, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь сосредоточить взгляд на Анри. Он фыркнул и, плюнув под ноги другу, побрел прочь.
То, что сказал месье Лаваль, было правдой. Анри и Бенджамин работали над большим заказом шелка для разбогатевших колонистов из Америки. Эта работа была очень престижной, а композиция такой секретной, что месье Лаваль не решился привлекать для нее других работников. Поэтому оба станка были постоянно загружены, а у Анри не оставалось времени на его выпускную работу.
Пять дней прошло с тех пор, как он встречался с Анной. Юноше уже начало казаться, что ему все это приснилось. Анри постоянно думал о ней, ему хотелось снова быть с ней рядом, слушать ее голос, рассказать Анне о забавных и грустных историях из своей жизни, о собственных надеждах и страхах, о том, как он волнуется из-за своего старого друга Ги.
Тяжелее всего ему было по ночам, когда это желание усиливалось. Анри представлял, как Анна снова кладет ладонь на его плечо, как он ощущает тепло ее кожи, которое ударяет его, словно током. Когда он почувствовал физическое возбуждение, ему стало стыдно, будто это ощущение каким-то образом пятнало память о ней, но тем не менее с удовольствием представил ее лицо.
Наутро Анри понимал: все это может так и остаться мечтами, он, скорее всего, больше никогда не заговорит с ней. Она дала разрешение использовать эскиз, и все. Анна выйдет замуж за какого-нибудь уважаемого горожанина, а он снова будет флиртовать с другими девчонками и разочаровываться, пока не накопит денег и не женится на какой-нибудь доброй женщине, которая будет готовить еду, штопать одежду и заботиться о нем в старости.
Анри восхищался эскизом, но с каждым днем все больше сомневался, сможет ли перенести его на материю. Он снова спросил у хозяина, что тот думает по этому поводу, однако месье Лаваль ответил уклончиво.
– Это очень хороший рисунок, – сказал он. – У девушки талант. Но твой вызов состоит в том, чтобы перенести его на шелк.
Мариетту переполнял энтузиазм.
– О, превосходно! – воскликнула она. – Просто чудесно. Хотелось бы заполучить его на мое новое платье. – Она робко посмотрела на Анри. – Это не ты рисовал, правда? Где ты его взял? – Он не ответил, и Мариетта продолжила: – Расскажи мне, Анри. Кто этот художник? Почему ты такой скрытный?
– Я не могу тебе сказать, пока не закончу работу, – попытался выкрутиться Анри. – Но потом, обещаю, этот секрет будет раскрыт.
– Ты постоянно дразнишь меня. Я тебя ненавижу! – воскликнула она, выбежав из столовой.
Когда через пару часов он осторожно проходил мимо гостиной, то услышал, как Мариетта играет на клавесине, отчаянно фальшивя.
И тут он понял. Конечно! Почему он не подумал об этом раньше? Единственным человеком, к мнению которого он мог прислушаться, была мисс Шарлотта. К ней каждый день приходили клиенты. Она наверняка знала, что было модно в этом сезоне. Она была так добра к нему, когда он обратился к ней в прошлый раз. Он вспомнил слова мисс Шарлотты. Женщина сказала, что он может смело приходить к ней, если ему понадобится помощь. Она ему с радостью поможет. Он покажет ей эскиз, и, если ей понравится, проблема будет решена.
Два дня спустя, когда шелк для Америки был закончен, аккуратно упакован и спущен на первый этаж, откуда его должны были доставить торговцу, Анри попросил отпустить его на целый день. Они тяжело работали несколько дней, часто при свечах после наступления темноты. Месье Лаваль пребывал в хорошем расположении духа.
– Ты заработал несколько часов свободы, не спорю, – сказал он, доставая из кармана кошелек. – По дороге домой купи пирогов с мясом и несколько бутылок портера. И почему бы тебе не пригласить к нам Клотильду? Настало время праздновать.
Выйдя из дома, Анри почувствовал, что настроение у него значительно улучшилось. Перспектива провести вечер за столом, угощаясь вкусной едой и вином, пришлась ему по душе. Его мать будет очень рада приглашению. После того как Клотильда разошлась со вдовцом, она почти ни с кем не общалась, если вопрос не касался работы. Поэтому ей очень нравилось, когда ее приглашал месье Лаваль. На самом деле, Анри считал, что, если когда-нибудь месье Лаваль захочет найти себе жену, его мать могла бы стать для хозяина прекрасным выбором. Она разбиралась в шелке, умела вкусно готовить и убирать в доме. Несмотря на тяготы и лишения, Клотильда к тому же хорошо выглядела. Но старик, по всей видимости, все еще оплакивал свою жену. Он никогда не проявлял ни малейшего интереса к другим женщинам.
Сейчас Анри шел по Дрейперс-Лейн с большей уверенностью, чем в прошлый раз. Услышав звон колокольчиков, мисс Шарлотта мгновенно возникла в двери, ведущей в заднюю комнату.
– Месье Вендом, – сказала она, мило улыбнувшись, – я рада снова видеть вас. Чем могу вам помочь сегодня?
Анри достал из внутреннего кармана эскиз Анны, разложил на столе возле окна и тщательно разгладил.
– Что это? – спросила она, садясь к столу.
– Это рисунок диких цветов, хотя не мой, конечно, – ответил он. – Мне кажется, его удастся перенести на шелк, но хочется узнать ваше мнение на сей счет. Как вы считаете, это сработает?
Она склонила голову над листком, внимательно изучая его.
– Очень хороший рисунок: со всеми деталями, и цветы выглядят как живые. – Посмотрев на Анри, портниха спросила: – Могу я узнать, кто его нарисовал?
Анри покраснел.
– Простите… но я не могу сказать.
– Какая любопытная загадка. – Мисс Шарлотта улыбнулась. – Бьюсь об заклад, рисовала женщина. Однако меня особенно поразило, – она внимательно присмотрелась к рисунку, – вот это. – Мисс Шарлотта провела пальцем по изогнутым стеблям вьюнка, с которыми переплетались цветы и листва. Эти стебли пересекали рисунок в разных направлениях. – Это напомнило мне кое о чем. Подождите здесь минутку, хорошо? – Вскоре она вернулась, держа в руках иллюстрированный журнал. Пролистав несколько страниц, нашла нужный раздел. – Вот, смотрите, – показала она юноше.
Это была черно-белая гравюра с нарисованными на ней различными классическими скульптурами на фоне странных пейзажей и зданий, стен и крыш. С одной стороны гравюры были изображены анатомические рисунки мышц ноги, а с другой – открытая книга. По краю картины были нарисованы ниши, в них Анри увидел рисунки цветов, свечей, лиц, некоторые из них выглядели довольно комично – проткнутый шпагой человеческий торс, женская юбка и нечто, напоминающее набор корсетов разных форм.
– Что это? – спросил он. – Я прежде ничего подобного не видел.
– Вы слышали о художнике Уильяме Хогарте?
– Да, конечно, – ответил Анри. – У месье Лаваля есть репродукция его работы «Подмастерья за ткацкими станками», которую он показывает новым подмастерьям. Мой хозяин надеется, что так убережет их от опасностей лености и пьянства.
– Да, есть у него такая работа. Он всегда испытывал интерес к Спиталфилдсу. Хогарт родился неподалеку. Его жена Джейн уже долгое время является моей клиенткой. Она такая милая женщина и тоже любит рисовать. Недавно она принесла мне этот журнал, в котором пишут о его новой книге «Анализ красоты».
– Звучит сложно.
– Да, это так, но миссис Хогарт попробовала объяснить мне. Мистера Хогарта много критикуют за то, что он взял на себя смелость попытаться определить сущность красоты и хорошего вкуса, однако, думаю, он прав. Именно это хочет описать на свой гравюре.
– Я постараюсь понять.
– Если вкратце, то бесконечное разнообразие кривых линий в природе намного приятнее для глаза, чем прямые линии и углы, созданные людьми, – начала она. – Эти классические скульптуры все состоят из кривых линий, потому что они следуют принципам анатомии. Природа полна таких линий, как и эти цветы. Производитель мебели «Чиппэндэйл» знает это, и вот его деревянный стул с искривленными ножками.
Сильно волнуясь, Анри начал понимать, что ему пыталась поведать мисс Шарлотта: изогнутые стебли растений на рисунке Анны были самой сутью красоты.
– Значит, на этом эскизе как раз такие изогнутые линии?
– Именно так, – подтвердила она, повернувшись к полкам, тянувшимся вдоль задней стены зала. Мисс Шарлотта вернулась с мотком ткани. Она развернула полотно красивой, сверкающей парчи с ромбовидным узором, украшенным цветочным орнаментом.
– Эта ткань похожа на ваш рисунок, но в ней не хватает одной вещи, – сказала она. – Линии прямые, углы острые, и они неестественно контрастируют с природной красотой цветов. Ваш рисунок намного приятнее, потому что он лишен прямых линий и углов. Мистер Хогарт называет такие мотивы змеевидными.
Анри посмотрел сначала на мисс Шарлотту, а потом на рисунок, не зная, что сказать. Когда он взял в руки эскиз, его пальцы задрожали.
– Так вы считаете… из этого рисунка получится удачная композиция для шелка?
– Думаю, да. Я ничего похожего прежде не видела, – ответила она, улыбаясь.
– Большое спасибо. Вы наполнили мое сердце счастьем.
– Всегда пожалуйста, месье Вендом.
– Прошу вас, зовите меня Анри.
– Конечно. А вы зовите меня Шарлоттой, – сказала она. – Итак, раз уж мы теперь на «ты», а следующий клиент придет сюда лишь через полчаса, я предлагаю тебе выпить чаю.
Она пригласила его в большую, просторную комнату в задней части магазина, половина которой была оформлена как гостиная, а другая занавешена белыми ситцевыми драпировками, за которыми, как он решил, клиенты могли спокойно переодеться.
Мисс Шарлотта ушла, чтобы поставить на огонь чайник, Анри же сел за стол и начал листать какие-то модные книги. В этот момент из магазина долетел звон колокольчиков. Юноша тихо выругался. Должно быть, пришел клиент, чье появление наверняка положит конец его милому общению с мисс Шарлоттой. Возможно, если она не услышала звонка, а он ей ничего не скажет, клиент уйдет сам? Но Анри начал волноваться, что, если никто не выйдет к этому человеку, тот может воспользоваться ситуацией, взять моток ткани, пару перчаток или муфту и уйти, не заплатив.
– Мисс Шарлотта, – тихо позвал он. – Кажется, к вам пришли.
Она поднялась по ступенькам, на ходу извинившись перед Анри, и прошла в магазин, не затворив за собой дверь.
– О, мисс Шарлотта, простите за то, что пришла раньше. Я не ожидала, что дорога займет так мало времени.
Этот голос! Анри показалось, его сердце замерло в груди.
– Вы заняты другим клиентом? Прошу прощения. Я могу вернуться позже, если вам неудобно.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, мисс Баттерфилд. Я готовила чай для друга, но это может подождать. Вы пришли за плащом, не так ли? Для вас все сделано. Я сейчас принесу. – Шарлотта вошла в заднюю комнату, скрылась за драпировками и почти сразу же вышла оттуда, держа в руках плащ из синего бархата с рубиновыми оборками и воротником из черного меха. – Я быстро, – шепнула она, закрывая за собой дверь.
Это заглушило голоса, но их все равно было хорошо слышно. Анри затаил дыхание, внимательно слушая разговор. Анне очень понравился плащ. Он прекрасно на ней сидел, и она горячо поблагодарила швею за него. Шарлотта посоветовала добавить муфту из такого же черного меха, как и воротник. По всей видимости, она достала несколько моделей, потому что женщины начали хихикать, когда Анна попыталась выбрать муфту себе по душе. Их веселый смех очаровывал Анри. Как же ему хотелось оказаться там, рядом с ними, чтобы разделить их радость, а не прятаться за дверью, словно вор, прислушивающийся к голосам.
Читать бесплатно другие книги:
