Ворг. Успеть до полуночи Орловский Гай

Шаман немного успокоился, волосы легли на спину, но глаза так и остались дырами. Он протянул мне трубку и сказал:

– Будь очень осторожен. Мир духов непредсказуем и опасен, но другого пути нет. Мы будем наблюдать за тобой через костер.

– А вылезать из вашего мира я как буду? – недовольно спросил я, косясь на предмет.

Старший произнес значительно:

– Через него же. Костер – окно. Но нужно выполнить, зачем пришел, иначе духи не выпустят.

– Хорошенькое дело, – проговорил я, отклоняясь от трубки, словно та воняет. – Скажите хотя бы, что в этой штуке?

– Здесь порошок из особого камня и частицы стихий, – ответил шаман, продолжая протягивать мне предмет.

Доверие к происходящему уменьшилось до таких размеров, что понял: еще немного – и кинусь бежать по узкой тропке обратно в равнинную топь.

Вообще, в болоте такого места существовать не должно. Мелькнула мысль: а не мерещится ли это? Может, мне не удалось выбраться из лап утопленников, они тащат все глубже, а от нехватки воздуха мерещится всякое.

Я осторожно ущипнул себя за кисть, поморщился – больно. Значит, шаманы реальны.

– Разве камень может гореть? – с сомнением спросил я, принимая трубку у шамана.

– Решительно нет, – заверил он. – Камень гореть не может.

Я непонимающе посмотрел на него, затем на огонек в трубке, и снова перевел взгляд на шамана. Издевается он, что ли? Точно издевается. Пользуется тем, что ворги не очень сильны в шаманских делах и прочем колдовстве. Несмотря на постоянные обороты, с реальной магией мы не имеем ничего общего. А оборот – ну какая это магия? Так, расовая способность.

Охота – это да. Или бой, да такой, чтоб противника в три раза больше, потому как если пасть в такой битве – вечная слава и сложение легенд обеспечены. Но охота все же интереснее. Хотя кому как. Дед мой любит бойни, а прадед – наоборот, охотник. Мог учуять и выследить нежить на расстоянии в три версты.

– Что делать надо? – спросил я с раздражением, поглядывая по сторонам.

Может, удастся найти лазейку и смыться, а не геройствовать перед шаманами. Но вокруг лишь темная вода, покрытая золотистым мерцанием, и полоски света от шныряющих тудасюда козявок.

От напряжения шерсть на загривке встала торчком, как у загнанного в угол волка. Шаман достал изза спины бубен из медвежьей кожи – запах не сильный, но понять можно. По краям бубен отделан все тем же медвежьим мехом, в центре нарисованы какието знаки и символы, похожие на те, что видел на косточках.

Главный вытащил из сумки палку с обмотанным шерстью концом.

– Когда я ударю, – сказал он строго, – вдохни дыхание камня и закрой глаза. Не выпускай трубку, даже если все вокруг будет рушиться.

– Почему? – спросил я.

– Она твой якорь в мире живых, – пояснил шаман. – Если отпустишь, унесет безвременным ветром. Тогда тебя никто не найдет. Помни, не разжимай пальцы. Если будет выбор: схватиться за край обрыва или удержать трубку, – смело выбирай второе. Запомнил?

Я нервно сглотнул. Еще бы не запомнить, конечно, запомнил. Мысли носятся, как хорьки по гнезду, – дернул меня черт зайти в эту треклятую таверну. Это все люди виноваты, если бы так часто не водился с ними, не попал бы в передрягу, не оказался бы в яме у нежити и не… А, плевать. Все равно уже все случилось. Ворги не сожалеют.

Ворги действуют, пусть даже действия эти не всегда понятны. Как сейчас, например. Какого пса, спрашивается, я тут делаю с шаманами? Иду в какойто мир духов, когда Ильва почти на пороге мирового господства. А Жамчин, тварь паршивая, умыкнул Изабель прямо изпод носа.

При мысли о принцессе внутри закипело, челюсти сжались. По телу прокатилась волна гнева, когти удлинились. Еле взял себя в руки.

– Если кого встретишь, – продолжал главный, – не доверяй. Духи непредсказуемы и равнодушны к проблемам живых. Самый близкий родственник может оказаться вероломным. Будь внимателен и не поддавайся уговорам. Твоя задача – найти тень. А там действуй по обстановке. Ясно?

От напряжения и приступа злости стало жарко. Я обреченно кивнул, вытирая с лица пот.

– И еще, – добавил он. – Это может быть трудно, но постарайся держать в голове, ради чего отправляешься.

– Постараюсь.

– Готов? – спросил шаман.

– Нет, – ответил я. – Но давай начинай, а то от ожидания спина чешется.

Главный шаман размахнулся и ударил шерстяным концом палки в бубен. Над озером разлился равномерный гул, козявки попрятались в цветах, сияющие точки застыли.

– Давай, – скомандовал шаман и протяжно замычал на непонятном языке.

Повинуясь приказу, я наклонился над трубкой и что есть силы втянул дыхание камня.

Нос ободрало такой болью, что перестал различать запахи. В глотке запершило, ощущение, что в легкие забралась кошка и решила поточить когти.

Хотел выругаться – предупреждать о таком надо, но приступ кашля скрутил пополам, из глаз хлынули слезы. Стало до того стыдно, чуть не вспыхнул на месте. Слезы ворга – явление настолько редкое, что скорее гном струсит, чем ворг заплачет. Хотя этот поток воды, наверное, не страшен. Когда глаза слезятся от дыма, никто не считает это постыдным.

Противная волна онемения проползла по позвоночнику до самой головы и скрутилась холодной змейкой в районе затылка. Попробовал шевельнуться, но понял, что не владею телом. Потом меня дернуло и понесло сквозь заросли. Точнее, мне показалось, что через заросли, потому что четко помню, как листья и ветки хлестали по лицу.

Наконец полет прекратился. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем смог привести в порядок дыхание. Показалось, выкашлял все, что нажил за всю жизнь. Горло драть перестало, носу вернулась чувствительность, я сделал несколько проверочных вдохов и хотел высказать шаманам, что думаю, но никого не увидел. Вместо зачарованной рощи и незнакомцев – туман, такой плотный, что вытянутая вперед рука тут же исчезает.

В ладони зажата трубка. Шаман сказал не отпускать ни при каких условиях. Это самый простой из наказов. Если учесть, что четких указаний он не дал, то вообще – единственный.

Некоторое время боялся пошевелиться, прислушиваясь к ощущениям в теле. Вроде ничего необычного, кроме некоторой вязкости движений.

Пение шамана отчетливо слышно и здесь, но не рядом, а словно за стеной. Воздух холодный и сухой, что странно при таком тумане.

Я сделал пару шагов вперед, проверяя твердость земли. Ноги ступили беззвучно. Поверхность, кажется твердой, хотя ожидал услышать чавканье болотной жижи.

– И что дальше? – зло прошептал я.

Вопрос предназначался не комуто конкретному, скорее просто захотелось услышать живой голос. Звук поглотил туман, словно вокруг не бескрайние просторы, порождающие эхо, а крошечная комнатка, обитая звериными шкурами.

В том, что территория огромная, – не сомневаюсь. Не могут духи обитать на клочке земли размером три на три аршина.

Во рту появился странный привкус, похожий на смесь земли и мертвячьих костей, язык пересох, но попить негде. Поэтому я просто прикусил кончик, чтобы усилить слюноотделение и хоть както увлажнить пустыню во рту.

Справа совсем рядом послышался тихий шелест, я рефлекторно обернулся, но ничего не увидел изза тумана.

– Кто тут? – спросил я и подумал, что не следовало этого делать, чтобы не обозначать место своего присутствия.

С другой стороны, если существо шатается здесь, то наверняка в курсе, где я нахожусь.

– Тут? – спросил металлический голос.

– Да, – растерянно сказал я.

– Тут никого нет, – снова ответил голос.

Я глухо зарычал. Старая детская шутка про «тут никого нет», когда задающий вопрос спрашивает: «А кто тогда говорит?» – и лгунишка вынужден придумывать новую фантазию, чтобы избежать разоблачения.

Участвовать в детских прятках нет ни желания, ни вреени, поэтому махнул рукой и сказал:

– Ну, раз нет, то я пошел.

– Куда? – раздалось изумленное.

Я пожал плечами:

– Какая разница. Тут все равно никого нет.

В тумане зашуршало совсем близко, я присел, занимая боевую стойку, хотя в таком состоянии удерживать контроль сложнее, чем обычно. Руки и ноги слушаются с трудом. Единственное, на что хватает концентрации, – сжимать пальцами трубку.

Шелест раздался почти под ногами, я ощетинился и выпустил клыки.

– Предупреждаю: я ворг, – сказал я глухо.

Не уверен в полезности этой информации, но в нормальном мире это действует.

– Ооо, ворг, – протянул голос. – Ворг – это серьезно.

Интонация собеседника почтительная, настолько, что кажется – существо больше насмехается, чем трепещет.

Я шагнул в сторону и выпрямился со словами:

– Все, развлекайся тут само. У меня дела.

Пришлось постараться, чтобы удержать контроль над ногами, которые то ли от тумана, то ли от дыма в трубке ватные. Проверив, на месте ли предмет, я на ощупь двинулся в стену тумана.

– Уходишь? – обиженно произнес голос.

– Именно, – ответил я. – Не люблю разговаривать с пустотой.

Голос промолчал, я решил, что существо потеряло интерес, учесало греметь цепями и пугать непослушных детей.

Через некоторое время, если в этом мире понятие времени применимо, дымка рассеялась. Передо мной открылась совершенно ровная бескрайняя территория. Небо похоже на прозрачную крышу, сквозь которую на ночном своде висят два огромных шара. Луна рядом с ними все равно что горошина возле арбуза.

Я посмотрел под ноги, в надежде увидеть землю или хотя бы болото, но обнаружил серый, плотный и совершенно не известный материал.

С опаской тронул его носком, мало ли что за гадость.

– Не обычно, правда? – грянул голос прямо над ухом.

Я дернулся и отскочил на полтора волчьих прыжка. Как оказалось, привычные органы чувств тут не работают, иначе услышал бы, учуял приближение.

Успокоив бешено колотящееся сердце, я выдохнул и взглянул на существо. Оно напомнило небольшого черного ежика, лапы и морда глубоко спрятаны в колючках, шипики перекатываются и шелестят.

– Ты кто такой? – прорычал я, еще больше злясь. – Чего крадешься?

Существо обиженно сжалось и проползло вперед.

– Какая разница, кто я, – проговорило оно оскорбленно. – У меня нет имени, я местный дух, каких миллионы. К нам редко живые заходят. Решил посмотреть, что за птица пожаловала на свою голову.

Ему чтото надо, мелькнула в голове мысль. Шаман предупреждал, никому нельзя доверять. Дед то же говорил о людях, а я не слушал. В итоге разговариваю с духомподмастерьем среди несуществующей пустыни.

– Убирайся, – сказал я глухо, надеясь, что повторять не придется.

Существо даже не шевельнулось.

– Надолго к нам? – спросило оно.

Я не ответил, оно продолжило:

– Все заверяют, что ненадолго. Но мало кому удается выполнить обещание.

Чтобы не слушать бредни непонятного призрака, я двинулся по пустыне, стараясь не шататься. Контроль к ногам немного вернулся, но исчезло ощущение веса, приходится постоянно думать – я наступаю ногой на землю, стопа прикасается к поверхности, так… Потом отрывается… И снова. Тьфу! Наваждение.

Существо не подумало оставлять меня в покое, катится колобком рядом, шевелит колючками.

– Не переживай, – сказало оно невозмутимо. – У нас хорошо. Главное – понять законы. Хотя их почти нет. Что думаешь, то и происходит. Новенькие даже форму держать не могут. Ах да, ты ведь не мертвый. Ну, это ненадолго.

Я с сомнением покосился на ежика, левый клык непроизвольно вытянулся, ежик продолжал:

– Как только потеряешь якорь, мигом снесет. Умереть не умрешь, но это попервому. Не бойся, я буду рядом. Всегда мечтал познакомиться с героем.

Сравнение с героем польстило, но содержание монолога совсем не вдохновило. Я ускорил шаг, несмотря на то, что это оказалось сложнее, чем подвинуть гору.

Существо не замолкало.

– Странно, что до сих пор пустыня, – проговорило оно голосом, похожим на скрежет металла. – Обычно сразу теряются, попадают в воспоминания. А там все – можно заворачивать. Когда видят любимых, родственников – бросают якорь и бегут с распростертыми объятиями. А тут ветер и… Хлоп!

Колобок высунул из колючек длинную черную ручку и стукнул себя по несуществующему лбу.

– Уносит нашего горепутешественника в неведомые дали, – пояснил он. – Сколько раз пытался найти, ну так, для интереса, делатьто мне особо нечего – никогда не получалось. Оно и понятно, мир бескрайний. Это не то, что у вас.

Я иду и молчу, разговаривать с существом не хочется, еще задурит голову. Стараюсь думать о трубке, о том, как нужно держать, и вообще – концентрируюсь.

Существо поняло, что расшевелить меня не удастся, и раздраженно фыркнуло:

– Ну и ладно. Не хочешь – не надо. Иди. Посмотрю потом, как завоешь, когда потеряешь якорь. Только ничего уже не поможет.

Существо мерзко захихикало и остановилось. Я облегченно выдохнул.

Как только навязчивый спутник остался позади, местность резко поменялась, меня с силой швырнуло вперед, как если бы шагнул на десяток верст за раз. От скорости закружилась голова, если в этом мире применимо такое понятие.

Я проморгался, оскалился на всякий случай. Лучше ожидать нападения и обознаться, чем не ожидать и попасть в засаду.

В этот раз обознался. Вокруг пышная растительность, никогда такой не видел. Деревья с огромными листьями, толстые лианы до самой земли, пахнет цветами и чемто сладким. Может, на самом деле я не чувствую запаха, неизвестно – какой морок способен наложить мир духов. Но даже воображаемый аромат весьма настойчив.

Единственное, что неестественно, – отсутствие птиц. В лесах, пусть мистических, должны петь пташки, а тут даже ветра нет. Листья и ветки застыли, как примороженные. Только пение шамана доносится откудато очень далеко.

– Неважный у вас леший, – сказал я, обращаясь к невидимому собеседнику.

Лес задрожал, как при земной тряске. Деревья, один за другим, стали проваливаться под землю. Чтобы не уйти вместе с ними, пришлось замереть на крошечной полянке с вытоптанной травой. Думал, сейчас животный страх зашевелится в районе копчика, погонит куда глаза глядят, но нутро спокойно, как ворговский сон. Наверное, здесь телесное не работает. Хотя чутье совсем не телесное, ну да ладно.

Дыры на местах деревьев моментально затягиваются, оставляя гладкую серую поверхность. Через несколько секунд от леса не осталось следа.

– Мда, – протянул я и сделал шаг.

Слева раздался звон, я медленно обернулся, помня, что прошлый раз резкое движение швырнуло на несколько верст.

В шаге над землей зависла полупрозрачная фигура без признаков пола и расы. Голова призрака качнулась, форма на глазах стала меняться. На плоской поверхности образовались выступы и впадины, через несколько секунд прорисовалась грудь и талия, лицо вылепилось и приняло знакомое выражение.

– Бабка! – вырвалось у меня.

Призрак закончил оформляться. Теперь выглядит почти как живой, если не обращать внимания на синюшную прозрачность. Большие черные глаза выглядят пугающе и смотрят в самую душу. Не в меру длинный нос загнут вниз, губы тонкие. Не помню, чтоб у бабки нос был крючком. Наверное, уже после смерти загнулся.

– Здравствуй, внучек, – произнесла она потусторонним голосом. – Не ждала тебя так рано.

Я на секунду оторопел. Бабка умерла так рано, что привыкнуть к ней не успел, но рассказывали, меня любила больше остальных. А тут вот она, собственной персоной.

– Да не рано, – произнес я, пряча взгляд. – Я живой.

Бабка вскинула тонкие брови.

– Живой? – удивилась она. – Зачем же забрался в такую даль?

Откудато подул странный ветерок, не сильный, но настойчивый и плотный, как кисель. Меня качнуло, еле удержался, чтобы не упасть.

– Да вот, – проговорил я, отшагивая, – дела есть.

Бабка все меньше напоминает родственницу, хотя точно знаю – это она, моя бабушка, у которой маленким сидел на коленях и жевал медовые соты. Она напевала чтото доброе, а я засыпал, свернувшись клубочком.

– Дела… – протянула она задумчиво. – Дела – это хорошо. Но сначала обними бабушку, а потом иди.

Я подался вперед, но вспомнил слова шамана и застыл на месте. Бабку любил, но сейчас она призрак, а что у них на уме – только богам известно.

– Чтото не до нежностей мне сейчас, – проговорил я, крепче сжимая трубку.

Родственница округлила глаза с прозрачными веками, рот раскрылся.

– Не обнимешь? – изумленно спросила она, растопырив руки.

На слишком длинных пальцах заметил когти, не загнутые, как у воргов, а длинные, словно кинжалы. Прозрачная фигура пошатнулась и подалась вперед, волосы гневно поднялись.

Пение шаманов настойчиво гудит гдето вдалеке. Это они хорошо придумали, если б не слышал – забыл бы, зачем пришел.

– Знаешь, бабуля, – проговорил я, опасливо отходя в сторону, – мне и правда спешить надо.

Лицо бабули резко исказилось – нос окончательно превратился в крючок, глаза вспыхнули холодным синим светом. Она раскрыла рот, в прозрачной глотке видно черепушку.

Бабуля проорала зло:

– Ууу, предаатель!

С этими словами она кинулась вперед, широко раскинув руки.

Я поспешно отскочил, меня снова бросило вперед так, что спину выгнуло. Шаманская напасть! Еще немного – и привыкну так перемещаться.

Гдето вдалеке застыл яростный вопль бабули, но через секунду растворился в призрачном мире.

Меня остановило на самом краю обрыва. От неожиданности чуть не потерял равновесие, руки замахали, как лопасти, пришлось отклониться назад, чтоб не свалиться в бездну.

Дна не видно – все туманом затянуто. Едва не выронил трубку, пальцам срочно захотелось ухватиться за чтонибудь. В голове мелькнули слова шамана, я вцепился в трубку.

Коекак удалось удержаться на краю. Я с натужным выдохом отшагнул назад. Сердце колотится, как у мыши. Теперьто знаю, какое оно быстрое.

Глянул на трубку – пальцы сжаты так, что костяшки побелели.

На другой стороне обрыва горы из прозрачного блестящего материала. Наверное, чтото похожее добывают гномы в своих рудниках. Только там приходится по камешку откалывать, а тут целые скалы. Знать бы еще, что это такое. Но, вообще, какая разница – между нами пропасть глубиной в бесконечность.

Я осторожно заглянул за край. Каменистые склоны круто уходят вниз, белая дымка скрывает дно. В сочетании со звуками шаманьего голоса все выглядит впечатляюще и непреодолимо.

Справа от меня у самых ног завертелся воздух. Круглый бурунчик исказил картинку, через секунду на его месте появилась дыра, из нее самоуверенной походкой вышла рыжая кошка. На груди светлое пятнышко в форме ромба, шерсть длинная и пушистая.

Она посмотрел на меня. И без того длинные зрачки вытянулись. Животное, видимо, удивилось, даже морду скривило презрительно.

Я лязгнул зубами. Отлично, теперь несуществующая кошка будет на меня косые взгляды бросать.

Когда ворг перекидывается в зверя, он не становится им в полной мере, а только заимствует внешность и качества. Но душа, так сказать, остается прежней, даже несмотря на влияние инстинктов животного. От этого волком хочется выть, а мышью – жрать червей.

Потому не представляю, что делает кошка в мире духов и почему смотрит на меня, как на поющего гнома.

Кошка минуту вылизывала шерсть, пока та не заблестела, как промасленные гоблинские волосы. Вроде в мире духов, а все туда же – намываются и фыркают.

Животное наконец закончило священнодейство. Хвост вскинулся трубой, кошка шевельнула ушами и демонстративно направилась к обрыву.

Я наблюдал. Стало дико интересно, что она собирается делать. О прыжке на другую сторону речи быть не может – даже волчьего прыжка недостаточно.

Кошка замерла на краю, голова повернулась. На мне остановился осмысленный взгляд голубых глаз. Мыслящие кошки – явный перебор.

То, что произошло дальше, заставило меня открыть рот.

Рыжая шагнула в пропасть. Ожидал, что лохматый комок с жалобным мяуканьем сорвется в бездну. Вместо этого она прямо по воздуху направилась на другую сторону.

Наверное, я долго таращился на кошку, она успела пересечь ущелье и усесться на прозрачном камне, глядя на меня. Глаза щурятся от блеска камней, хотя солнца не видно.

Минут через пять пришел в себя. Потряс головой, вытер лоб, подышал, как полагается. Привычные законы тут не работают. А работают непривычные, и глазам верить нельзя. Что там говорил колобок? О чем думаешь, то и происходит? Значит, в кошачьей голове через пропасть есть мост. Не по воздуху же она прошла. Или почему нет? Может, кошка подумала, что умеет летать, если, конечно, способна так думать.

От противоречивых мыслей голова загудела. Нет, мне определенно рано в мир духов, надо заканчивать и выбираться.

Кошка все еще сидит и смотрит на меня, словно приглашает, мол, чего ждешь, я же прошла.

– Безумный мир, – пробубнил я и подошел к обрыву.

От высоты сперло дыхание, в висках пульсирует мысль: сейчас добровольно шагну в бездну.

Я с глубоким вдохом закрыл глаза и представил, как из обрыва к противоположному краю вырастает крепкий каменный мост с высокими перилами. Представлял так детально, что даже узоры на столбиках выбил. С мостом бездна уже не кажется такой жуткой, главное – поверить, что мост действительно есть.

Подняв ногу, я приготовился сделать шаг, но снизу снова раздался знакомый голос:

– Решил прекратить страдания?

Я резко открыл глаза и поставил ногу на место. Из глотки вырвался глухой рык, в ноге возникло непреодолимое желание пнуть тварь. Аж пятка загудела.

Кошка на противоположном краю, увидев его, вздыбила шерсть и зашипела. Вот ктокто, а кошки знают толк в плохом и хорошем, правда, выбор всегда делают на свое усмотрение.

– Слушай, – сказал я грозно. – Отстань от меня, а?

Существо ничуть не обиделось, только захихикало.

– Я могу отстать, могу, – сообщило оно. – Только когда падать будешь, не забудь помолиться, чтоб боги знали, куда тебя отправлять. А то застрянешь, так сказать, на переправе. Хехехе.

Я грозно посмотрела на ежика. Не знаю, как в мире духов с оборотами, но злость тут вполне реальная. Хотя, может, он прав? Вдруг у кошки есть тайная способность? Сейчас пойду за ней и провалюсь далеко и надолго. А существо предостеречь пытается. С другой стороны, оно и оставить меня тут не прочь.

На всякий случай я сделал грозную морду. Черный колобок шевелит иголками. Ни глаз, ни рта. Но если бы были, то обязательно со злорадной ухмылочкой.

Шаман сказал, никому не верить. Даже глазам – в конце концов, в этом мире всякое можно увидеть. Единственное, что остается, – чутье. Не звериное, а самое что ни есть человечье, которое заставляет остановить занесенный над головой топор, когда так и подмывает рубануть. Это, наверное, даже не чутье, а чтото другое.

Это мир духов, в который раз напомнил я себе. Возможно, все только мерещится, поэтому, ступив в пропасть, не упаду. Попросту некуда падать.

Последние сомнения слетели с меня, как листья с зимнего дерева. Я выдохнул и шагнул вперед.

Под ногой растеклось холодное. Опустив взгляд, увидел, как картинка внизу поплыла, превращаясь в бесформенную массу. Если прежде в ущелье были туман и камни, то теперь подо мной клубится серокоричневая каша.

Изза спины раздалось недовольное:

– Ишь, какой находчивый. Быстро разобрался. Но надолго ли?

Тон существа нравился все меньше. Есть в нем чтото настораживающее.

Я достиг противоположного края и поравнялся с кошкой. Только теперь она перестала щуриться. Пушистая тушка спрыгнула с камня, рыжие лапки бесшумно зашагали меж прозрачных холмов. Я последовал за ней, соображая по пути – на кой пес мне вообще понадобилось пересекать эту пропасть. Всему виной сам мир и плохо работающие в нем мозги.

– Глядика, с кошкой спелся, – донеслось в спину раздраженное. – Смотри, мышей не начни ловить. Ах да, ты же ворг! Можешь и мышей. Только не заиграйся, хехе, а то не успеешь. Хехехе!

Внутри шевельнулось недоброе предчувствие, хотя в последнее время добрых не было.

Мысли медленно растеклись в голове, как вчерашний студень, удерживать концентрацию стало сложно. Зачем я здесь? Чтото искал. Что я тут искал?

Шагая за кошкой между прозрачных гор, пытался прислушаться, различать запахи. Органы чувств совсем обленились, иду как глухой. Ноги мягко ступают по серой земле, мне уже спокойно и безмятежно. Впереди мелькает кошачий хвост, единственный ориентир в… Где я?

Откудато донесся странный шум, ритмичный и одновременно протяжный.

– Ауэйя… Ауэйя…

– Шаман! – крикнул я неожиданно громко, прозрачные горы зазвенели, как хрустальные. – Это пение шамана!

Мысль о нем вернула в сознание. Я опустил взгляд на руку. В ладони зажата трубка.

Фух.

На месте.

Я старался держаться прямо за кошкой, задним умом понимая: она знает дорогу. Правда, непонятно, куда идет и почему нужно следовать за ней. Но вариантов не много. Навязчивое существо осталось на том краю пропасти, но уверен – ненадолго.

На изогнутых гранях гор играет свет, бросая тусклых зайчиков в стороны. Не сразу понял, откуда сияет, потом дошло – шары на нереальном небе все же светятся. Этого хватает, чтобы играть на прозрачной поверхности.

Коегде плотность материала такая, что гора приобретает синеватый оттенок. В склонах видно мое отражение и отражение кошки. Та шагает впереди с высоко задранной головой, пушистые штанишки крутятся тудасюда, уши подергиваются.

Через некоторое время горы кончились. Перед нами в воздухе возникла круглая дыра, размером с таверну. Края дыры крутятся и переливаются сиреневосиним. Переливы настолько мощные, что вспыхивают, становясь похожими на щупальца. Тут же тают, уступая место новым всполохам.

Я отшагнул в сторону, заглядывая за дыру. Сбоку она кажется плоской, но спереди видно: это даже не дыра, а тоннель огромных размеров. Уходящие вдаль стены покрыты то ли холмами, то ли еще какимто рельефом. Кажется, синего цвета. Возможно, и не синего, кто его знает, что тут с цветами происходит? Но к такому я привык. Когда перекидываешься, все меняется, цвета в том числе.

Гдето далеко, в конце тоннеля, светится белая точка.

Меня передернуло – труба настолько длинная, что в глазах плывет.

Подходить ближе не решился. Не то чтобы страх, но чтото подсказывает: мне туда не надо, во всяком случае, пока.

Кошка развернулась и посмотрела такими жалобными глазами, что у меня все внутри сжалось. Ну не могут кошки так смотреть.

– Миу, – пискнула она.

Я присел и провел ладонью по пушистой шерстке. Кошка тут же замурчала, но взгляд остался жалобным.

– Ну чего ты, маленькая, – сказал я ласково. – Какой леший тебя занес сюда?

– Миу, – ответила кошка, словно поняла меня.

Она ткнулась мордой в руку, которой сжимаю трубку, потом подбежала к дыре, сосредоточенно посмотрела внутрь и снова вернулась ко мне.

– Хочешь, чтоб прыгнул туда? – спросил я, пытаясь снова погладить кошку.

В этот раз она не далась, только вздыбила шерсть и зашипела. Помня кошачьи повадки, догадался, ответ означает «нет».

– Что тогда?