Для кого цветет лори Суржевская Марина
– Состоялась? – изумился Ошар. – Но … как?
Оникс наконец попала, и дверь заскрипела, открываясь. Стало жутко, показалось, что на лестнице уже стучат сапоги псов, что ищут раяну. Хотя… Псы ходят беззвучно. И возможно, они уже стоят за спиной. Она испуганно обернулась. Коридор тонул во тьме.
– Для всего мира я – законная повелительница и ваша супруга, – горько усмехнулась Оникс.
– Вот сволочь! – владыка сжал кулаки. – Лавьер решил использовать тебя!
– Как будто ты не делал то же самое, Ошар, – огрызнулась Оникс. Решетка открылась, и она протянула ключ пленнику. – Возьми. Это все, что я могу для тебя сделать.
– Ты права, я тоже тебя использовал, – Ошар присел, снимая с ноги железный браслет. – Куда ты пойдешь? Ты бежишь из дворца?
– Да, – она отвернулась, ежась в холодном подземелье. – Куда – неважно. Подальше… от всех вас.
– Постой, – Ошар, ковыляя, догнал девушку. Смотреть на него, изможденного, избитого, было жутко. – Я понял, почему ты здесь. Ты пытаешься найти туннель наружу. Но тебе никогда не найти его самостоятельно. Я помогу.
– Поможешь?
– Да. – Владыка облизал губы, поморщился. – Я знаю план дворца, как и все правители. Выход есть, но открыть потайную дверь ты не сможешь. Идем, Оникс. Ты права, и нам надо убираться отсюда. Как можно скорее. А без тебя я не дойду.
Раяна нахмурилась. Идти с Ошаром? Доверия к владыке не было ни на грош, но что, если он прав и она не найдет выхода? Сколько она будет бродить по этому подземелью, теряя время?
– Хорошо, – мрачно кивнула она. – Но как только мы покинем подземелье, наши пути разойдутся. Пообещай мне, Ошар! Пообещай, что отпустишь меня и никогда не будешь искать! И я помогу тебе выбраться отсюда!
Владыка кивнул.
– Договорились, Оникс. Идем, надо торопиться.
Бежать не получалось, Ошар подволакивал правую ногу и пошатывался, так что Оникс пришлось его поддерживать, иногда почти тащить на себе. Туннель казался бесконечным, огонек в лампе шипел и горел еле-еле, грозя угаснуть совсем. Но Оникс лишь сжимала зубы и шла вперед. В одном месте каменный коридор сузился настолько, что приходилось протискиваться, обдирая кожу о склизкие стены. Под ногами хрустели панцири подземных жуков, больших, величиной с ладонь, и Оникс вздрагивала каждый раз, когда приходилось на них наступать.
– Уже близко, – прохрипел Ошар.
Они снова свернули, порскнули в разные стороны крысы, и Оникс прижала ладонь ко рту. Снова подкатила тошнота…
– Где эта проклятая дверь? – разозлилась раяна. И увидела ее. Дверь из черного дерева, обитую железом.
– Помоги, – Ошар вцепился в кольцо, потянул на себя. Оникс тоже дернула, и со скрипом створка поддалась, образуя щель. – Хвала небесным!
Они протиснулись в открывшееся пространство, захлопнули.
– Засов! Надо закрыть! – бросил Ошар. Вдвоем они с трудом, но все же сдвинули тяжеленный брус, запечатывая вход.
Оникс прислонилась спиной к холодной стене, перевела дыхание.
– Далеко до выхода?
– Придется пройти холм насквозь, – проскрипел Ошар. Он побледнел до серости, глаза лихорадочно блестели. Раяна не была уверена, что владыка дойдет.
Правда, выбора у них все равно не было.
– Тогда идем, – она протянула ему руку, Ошар тяжело оперся. – Не будем терять времени.
Этот туннель мало чем отличался от предыдущего, разве что был еще сырее и крысы здесь не разбегались, а лишь раздраженно отдергивали хвосты и провожали людей злыми голодными взглядами. Оникс старалась не думать, что будет, если они упадут. Огонь в лампе все-таки потух, и раяна порадовалась, что через каждые пятьдесят шагов в стену был вмурован тускло светящийся камень. Так они и ползли, от одной мутной желтой точки до другой.
Один раз Оникс наступила на что-то и вскрикнула, опустив глаза. Под ногами лежал скелет, желтеющие кости и череп явно принадлежали человеку. Перед глазами поплыло, и она задышала открытым ртом.
– Это подземелье бесконечное, – тихо сказала она. Они не разговаривали, берегли силы. Сейчас, внизу, раяна поняла, какую глупость совершила. Надо было взять продукты, воду, теплые вещи. Кошель с монетами или пару украшений. Надо было подготовиться… а она просто бросилась вниз, стремясь уйти как можно дальше, сбежать от этой боли! И теперь облизывала сухие губы, мечтая хоть о глотке воды.
Но в тот момент ее разум просто отключился, она не могла рассуждать и планировать, только бежать…
Ошар пошатнулся, его рука соскользнула с плеча Оникс, и он упал.
– Ошар! – Раяна присела рядом, дергая владыку за руку. – Да приди же в себя, забери тебя демоны! Ошар!
– Воды…
– Дойдем до выхода и напьемся! Ну же, мой повелитель, осталось совсем чуть-чуть! – Она убеждала, в отчаянии глядя на бесконечную тьму впереди и позади с мутными желтыми пятнами светящихся камней. Хотела бы она сама быть уверенной в том, что говорит… порой и ей казалось, что они останутся здесь и крысы обглодают их тела до желтых скелетов.
Оникс решительно тряхнула головой. Не время для паники!
– Ошар! – она сжала зубы и ударила повелителя по щеке. – Очнись же!
Он открыл мутные глаза, сел.
– Надо идти! Слышишь?
Он потряс головой, но поднялся. Оникс снова подставила плечо.
Сколько длился их путь, раяна не знала. Ошар где-то снова упал, и она снова приводила его в чувство, а потом почти тащила на себе, не в силах бросить в этом подземелье.
Слабый свет она поначалу приняла за пятна, кружащиеся перед глазами. А потом почувствовала воздух. Не гнилой и затхлый, а свежий, вкусный, с запахами молодых клейких листочков и весенней грозы.
Еще не веря себе, раяна дернулась вперед, невольно ускоряя шаг, почти забыв о безумной усталости, что сковывала тело.
– Ошар! – горло пересохло, и говорить было трудно. – Ошар, мы дошли! Мы все-таки дошли! Смотри, выход! Идет дождь!
Она рванула вперед, оставив владыку, выскочила наружу из темного лаза. Раскинула руки, жадно глотая холодные капли. Бушевала гроза. Яростная, мощная, злая. Змеились молнии, гремел гром, словно намереваясь стереть с лица земли все живое. За пеленой падающих струй даже холм с дворцом почти не был виден, Оникс лишь различила, что над конусной крышей заворачивается черная воронка.
Светлейший тоже вышел под дождь, открыл рот, пытаясь напиться.
– Теперь мы еще и промокли насквозь, – Оникс покачала головой и обернулась к владыке. Тот стоял на коленях, вычерчивая камнем на земле какой-то знак. Дождь стирал его, но Ошара это, похоже, не беспокоило. – Что ты делаешь?
– Зову помощь. – Он поднялся, отряхнул руки. – Попасть во дворец через этот ход невозможно, здесь магическая преграда. Можно только выйти. Но теперь я могу послать знак.
– Значит, нам пора прощаться, мой повелитель. – Оникс грустно улыбнулась. – Все-таки я рада, что ты остался жив…
Он склонил голову. С грязных волос бордово-серыми струйками текла на плечи вода.
– Ты позволишь тебя обнять, Оникс?
Ей не хотелось этого, но раяна улыбнулась. В конце концов, это уже ничего не меняет. Ошар подошел, прижал ее к себе.
– Прости, Оникс, – прошептал он. – Но я не могу тебя отпустить.
Она даже не успела осознать его слова, как Ошар опустил камень на ее затылок.
Глава 21
Над дворцом бушевала гроза. Странная, жуткая, противоестественная. Слишком рано было для грозы и молнии, не время. И потому жители Темного Града молились небесным заступникам, спрятавшись за стенами домов, просили защитить от магической напасти. Молнии – зеленые, шипящие, как змеи, – вгрызались в черное небо, сползали ломаными зигзагами до самой земли. Гром ударял совсем рядом, над крышей дворца. Ветер срывал черепицу, швырял в стекла камни, словно был живым, злым, яростным, желающим убивать. И дождь ледяными плетьми хлестал любого, кто отважится сунуться в эту бушующую стихию.
Впрочем, таких не находилось.
Кристиан вцепился пальцами в хлопающую створку, открыв дверь на башню. Постоял, раздумывая и глядя на высокую фигуру в развевающемся черном плаще. Он колебался, не зная, как поступить.
Даже ему, считающему себя другом Верховного, не хотелось сейчас приближаться к Рану Лавьеру. Инстинкт твердил, что подходить к нему точно не стоит, лучше убраться как можно дальше и от самого аида, и от этой башни, над которой змеились молнии.
Но он не мог уйти.
– Ран, – Кристиан позвал, не надеясь, что Верховный услышит сквозь грохот грома и завывание ветра. Но тот, к удивлению, уловил и чуть повернул голову.
– Уходи, Кристиан.
– У меня новости, Ран. – Дух подошел ближе, неосознанно положил ладонь на рукоять клинка. Отдернул руку. – С севера движутся объединенные силы совета. Сними несколько гарнизонов из Чиара, похоже, король решил воспользоваться смутой. Уже к утру они достигнут Холмов и выйдут к Темному Граду.
Верховный постоял, склонив голову. С черных волос текли за воротник плаща струйки, он промок насквозь, но, похоже, не замечал этого.
– Сколько?
– Почти тридцать тысяч воинов.
– Хорошо. Мы их встретим. – В голосе Лавьера не было ни интереса, ни радости, ни сожаления.
Кристиан помялся.
– И еще кое-что. Проклятый Ошар сбежал.
– Как ему удалось?
– Похоже… – Кристиан очень осторожно подбирал слова. Рука вернулась к клинку. Ему было не по себе. – Похоже, Ошару помогли.
Лавьер резко повернул голову, и Кристиан сильнее сжал рукоять, сдерживая невыносимое желание попятиться. Радужки аида были совершенно черными. Внутри взорвалась боль, и Лавьер моргнул, отвернулся.
– Твой дар… – Кристиан прижал ладонь к глазам, втянул воздух, пытаясь отдышаться после муки, на миг обжегшей нутро.
– Да, он вернулся, – и снова ни одной эмоции в голосе. – Пожалуй, он никогда не пропадал. Просто ждал, когда мне станет достаточно…
Он не договорил, оборвал фразу. А расспрашивать Кристиан не стал.
– Ошару помогла Оникс? – равнодушно спросил аид.
Дух нахмурился.
– Мы не знаем точно. Но… Светлейшей нет в ее покоях. И нигде нет.
Шипящая молния ударила в камень, завертелась искрящимся клубком.
– Собери сотников в нижнем зале. Я скоро буду, – распорядился Лавьер.
Кристиан кивнул за его спиной и попятился к двери, давя в себе желание ускорить шаг. Тот человек, что стоял сейчас на самом краю башни, внушал ему ужас. Инстинктивный, неосознанный ужас, который испытывают люди перед чем-то слишком мощным и слишком нечеловеческим.
И Кристиану это ужасно не нравилось.
Облачная Вершина больше была не нужна. Он мог принести стихию в любое место, куда захочет и когда пожелает. Непогода свирепствовала и выла, подчиняясь его желанию и силе.
Темный дар вернулся, усилившись тысячекратно.
Все верно. Его сила росла от злости, боли, убийств. От порока и крови. Чем меньше души, тем больше дар. Сегодня темная сила достигла такой мощи, что души не осталось.
Он смотрел на разгул стихии, на ветер, клонящий деревья к земле, на осколки витражных окон, что брызгали цветными каплями от приступа его ярости.
С севера движутся войска. Слова Кристиана звучали в голове, но не вызывали никаких эмоций. Они ждали этого, готовились, разрабатывали стратегию… Сейчас Рану было наплевать. Ему стало наплевать на все. Цели, планы, завоевание… все стало безразлично. Война больше не вызывала интереса и не приносила удовольствия.
Для чего все это?
Темный дар вернулся, он больше не был калекой без магии, он стал сильнее, чем был раньше. Но… но радости это не принесло. Без души трудно радоваться, к сожалению. А его душа, вернее, ее остатки сдохли в муках за этим завтраком.
Ребенок…
Ран поднял голову, всматриваясь в нависающую над головой черно-лиловую тучу. Несколько мгновений, когда он… почти верил. Судорожно просчитывал в голове, сбивался, вспоминал, что он лишен дара, а значит, а вдруг, а возможно… не верил. И верил. Глупость. Он позволил себе надеяться. Допустил слабость.
Надеяться на то несбыточное, что всегда сидело внутри занозой. Невыполнимое, несбывшееся, невозможное. То, чего не будет никогда и ни при каких обстоятельствах. Мутное окно в маленьком домике, где сидит на диване чужая семья, а он стоит с другой стороны и смотрит. Так будет всегда. Он – с другой стороны. Реальность, в которой он усомнился.
Но реальность всегда напоминает о себе и бьет наотмашь, не позволяя забыться.
До появления в его жизни того дома и картины чужого счастья Ран не задумывался, что в его семье было что-то не так.
До появления в его жизни раяны он не желал получить это для себя. Оникс что-то изменила в нем. Рабыня, пленница, игрушка… Он играл, не замечая, что игра давно перестала идти по его правилам. Он стал рабом своей рабыни, привязанный столь крепкими путами, что выдрать Оникс из себя оказалось невозможно. Лори? Нет. Его запах имел значение лишь вначале. Или он не имел значения никогда? Всегда была только она, только Оникс. С первой минуты, как он увидел ее глаза в той убогой Обители Скорби, затерявшейся на севере Сумеречной империи.
Тварь.
Если бы он мог сомневаться… Если бы она хотя бы сказала, что ее взяли силой. Он бы поверил. Но Оникс все отрицала… Зачем?
Допрос Риа, Флери и еще двух служанок он провел сразу же после битвы с отрядами Итора и Шорского князя. Тайно, пригрозив отправить в подземелье, если хоть слово об этом разговоре коснется слуха Светлейшей. И все они в один голос, но независимо друг от друга подтвердили, что комнаты Оникс Анрей посещал. Задерживался иногда на час, и что делали за закрытыми дверями эти двое, никто не знал. Риа за эти слова Ран едва не убил. Сдержался. Повторный допрос сегодня утром ничего нового не добавил. Да, Итор посещал Светлейшую. Да, ребенок зачат в месяц стужи…
С Ошаром у раяны близости не было, это Ран выяснил сразу. А за случившиеся несколько прикосновений и поцелуй владыка расплатился жестоко. Но вот Итор… Советник сбежал, и выяснить правду под пытками было невозможно.
Даже ненависть и ярость у него стала какой-то иной – безжизненной.
…Им было, кажется, по семнадцать, когда понесла одна из рабынь. В цитадели случился переполох, каждый мальчик с появления в Долине Смерти, знал, что Сумеречные не могут иметь детей. Это было проклятие дара, магия выжигала из них болезни, продлевала жизнь, исцеляла, но взамен лишала потомства. В юности это казалось совершенно неважным. Сила, мощь, власть и вседозволенность вместо семьи и орущих наследников? Прекрасно. Тогда они лишь ухмылялись и отпускали пошлые шутки.
Поэтому беременность рабыни стала не просто неожиданностью, а почти шоком. Наставники очень быстро удалили девушку из цитадели, но слухи просочились. Псы умели подбирать случайно оброненные слова, проскользнувшие эмоции, туманные намеки. Ребенок был от Итора. Так сказал мастер, бросил в сердцах, изменив своей неизменной невозмутимости.
– Но ведь это невозможно? – спросил тогда Ран.
– Для вас – да, – неохотно ответил мастер. – Но не для Итора. У него иная природа магии, отличная от остальных Сумеречных…
Молнии били не переставая, оставляя на черном камне башни белые полосы. Ран сжал кулаки. Он не хотел видеть Оникс. Все, на что его хватило, – это сдержать свое обещание и не причинить ей вреда. Но видеть, слышать ее оправдания, слова, убеждения было выше его сил. А самое страшное – он хотел ей поверить. Хотел просто сделать вид, что верит, смириться, промолчать о посещениях ее спальни Анреем. Он хотел сохранить эту иллюзию, в которой Оникс улыбается ему и делает вид, что любит. Желал предать самого себя ради этой улыбки. Снова вывернуть себя наизнанку, а потом подыхать, ожидая рождения малыша. Каким он будет? Светловолосым и сероглазым? Разве не все равно, лишь бы она была рядом?
Нет.
Он не сможет, несмотря на свою тягу к ней. Жить так он не сможет.
Ран сжал виски ладонями, словно хотел выдавить из своей головы воспоминания и чувства. Хрипло рассмеялся. Архар, он даже находил определенную иронию в давнем обещании Оникс. Все-таки раяна его уничтожила, выжгла дотла, оставив лишь пустую оболочку.
Он сжал кулаки и медленно разжал, заставляя себя успокоиться. Чернота над головой медленно редела, расползаясь неопрятными клочьями.
Аид развернулся и пошел к лестнице.
Глава 22
Оникс застонала, поднесла ладонь к голове, нащупала корку запекшейся крови. Распахнула ресницы и снова застонала от света, брызнувшего в глаза.
– Ну наконец-то. Я думал, ты никогда не очнешься, – голос показался знакомым, и Оникс недоуменно моргнула.
– Советник Итор? – голос не подчинялся, и слова она прошептала.
– Вижу, что и с памятью у тебя все в порядке, Светлейшая. – Анрей Итор отвесил шутливый поклон.
Оникс приподнялась, села. Осмотрелась и нахмурилась.
Она находилась в красивой, богато украшенной комнате и даже могла бы восхититься убранством, если бы оказалась здесь при иных обстоятельствах. Сейчас же Оникс понимала лишь то, что Ошар ударил ее, лишил сознания, чтобы доставить сюда. А значит, ничего хорошего от подобного визита можно не ждать. На ней по-прежнему было ее светло-зеленое платье, грязное и местами порванное еще в подземелье, ноги босы. Во рту пересохло.
– О, понятно. – Раяна окинула советника презрительным взглядом. – Слово Светлейшего Владыки так же ничтожно, как и сам Владыка.
– Увы, – советник отошел к столику, налил себя вина из хрустального графина. Выглядел он, как всегда, безупречно: синий камзол, расшитый серебром, каскады кружев, перстни с камнями на всех пальцах. Только правая рука была замотана тряпицами, что несколько портило общую картину. – Ты права, Оникс. Ошар – недостойный правитель. И вас должна порадовать новость, что его больше нет.
Раяна сглотнула ком в горле.
– Что? Вы его убили?
Итор пожал плечами.
– Скажем, он случайно упал с обрыва. Он больше не нужен. Ошар был обречен с момента своего рождения. Ему сохраняли жизнь лишь для того, чтобы он сыграл свою роль. И если бы я не стоял за его плечом, он был бы устранен гораздо раньше.
– Вы так спокойно об этом говорите? Это чудовищно… – пробормотала Оникс.
– Наш мир чудовищен, разве не знаешь? Я думал, ты, как никто другой, насмотрелась на убожество этого мира. – Итор усмехнулся. – Да и о ком ты скорбишь, раяна? Наш владыка без зазрения совести предал тебя и отдал мне.
– Небесные… – она прикрыла глаза рукой. Потом выпрямилась и твердо посмотрела в глаза советнику. – Я ваша пленница? Ведь так?
– Увы. И здесь ты тоже права, – он слегка склонился в поклоне. – Тебе не откажешь в уме и характере, – его голос стал задумчивым. – Порой я понимаю, почему он выбрал тебя. Удивительное сочетание красоты и силы. А самое странное, в тебе совсем нет жестокости. Даже после всего. Надо же…
– Зачем я вам? – оборвала его Оникс.
– Зато есть невоспитанность, – усмехнулся Итор. – Ты должна сыграть до конца свою роль, Оникс. В целом, дело не в тебе, ты должна понимать. Для начала мне нужен Ран Лавьер.
– Ран? – растерялась Оникс. – Но… Боги! Вы надеетесь, что он придет за мной? Вы думаете, что сделали из меня приманку и он за мной придет? – она хрипло рассмеялась, хотя хотелось плакать. – Как же вы ошибаетесь! Ран выгнал меня. И… пообещал убить, если однажды наши пути пересекутся. Поверьте, он не появится. Вы ошиблись.
Итор сжал в кулак ладонь, замотанную тряпками.
– Выгнал? – Анрей усмехнулся. – Ты до сих пор жива, Оникс. Что само по себе невероятно. А я так рассчитывал, что он не сдержится. Какая была бы сладкая месть, убей он тебя! Я рассказал бы ему правду и насладился его болью! Право, это было бы гораздо лучше его смерти! Жить с осознанием, что своими руками убил единственную любовь, да еще и ту, что носит его ребенка! – Итор покачал головой. – Такая невыносимая мука, вечный архар… Блистательный план! Но Ран оставил тебе жизнь и даже пальцем не тронул. Признаться, я удивлен. Но он придет за тобой, Оникс. Не сомневайся. А я готовлю старому другу достойный прием.
Раяна сжала кулаки, заставляя себя успокоиться. Она снова стала ловушкой, приманкой в капкане на зверя. Но на этот раз все изменилось. И Оникс не желала помогать советнику в этой охоте.
– Вы не понимаете, – она покачала головой. – Все кончено. Ран ненавидит меня! Он лишь обрадуется, если узнает о моей смерти. Вы зря тратите время.
– Вероятно, весть о ребенке оказалась для него болезненной? – Итор криво усмехнулся.
– Откуда вы знаете? – Оникс уставилась в льдисто– серые глаза.
– Ран ошибся, считая, что ставку всегда стоит делать на сильных. Порой слабые и ничтожные могут стать той пешкой, что уничтожит короля.
– О чем вы говорите?
– Я говорю о маленьких песчинках, о людях, которых никто не замечает. О рабынях. Кухарках. Дворне. Служанках. Дворцовых целителях… Кто бы мог подумать, что такие ничтожества способны разрушить чью-то жизнь. Великую жизнь. Удивительную… Ничтожества, одолевшие величие, – очень жизненно, верно?
Итор рассмеялся, а Оникс вдруг стало холодно. И страшно. Рядом с этим человеком – безупречно одетым, красивым, со взглядом ледяных глаз. За этой внешностью таилось что-то по-настоящему ужасное, и видеть нутро советника Оникс совсем не хотелось.
– Вы все подстроили… – понимание было болезненным. – Подстроили!
– О, не льстите мне. Далеко не все. Но видишь ли, Оникс… Ран ошибся, считая, что переиграл меня. Он ошибся с самого начала. Я догадался о том, что они задумали в тот момент, когда Баристан предложил женить владыку на раяне. – Итор налил себе еще вина, посмотрел на свет. В хрустальных гранях бокала вино темнело, словно кровь. – Не спорю, идея была прекрасной. Но Баристан никогда не додумался бы до нее. Эта блистательная мысль могла принадлежать лишь Рану Лавьеру. Поверь, я хорошо знаю пределы своих бывших соучеников. Баристан предложил, но за ним стоял Лавьер, я всегда ощущал эту незримую тень, дергающую за веревочки. Но я не стал мешать ему. – Итор улыбнулся. – В конце концов, это даже интересно, к тому же Ран сделал то, что собирался сделать я. Уничтожил Темного Владыку, захватил власть, усадил раяну на трон… Блистательно. Мне остается лишь воспользоваться плодами его трудов. Пожалуй, я даже скажу ему спасибо. Перед тем, как убить.
Советник залпом выпил вино и шагнул к двери.
– Тебе его не победить, – в спину ему бросила Оникс. – Никогда! Он сильнее тебя. Всегда был и всегда будет. Ты жалкий червь, советник Итор.
Анрей развернулся так резко, что взметнулись длинные полы кафтана. В его глазах на миг блеснула ярость, но так же быстро исчезла.
– Надо же, – протянул он. – Когда-то Ран сказал почти то же самое. – Он холодно улыбнулся. – Ты удивишься, Оникс, но долгое время я был с этим согласен. Это было лишь осознанием реальности, а не самоуничижением. Подобным мы не страдаем. Но знаем свои пределы. Да, Ран Лавьер был сильнее. Всегда. Потому что был неуязвим. У него не было ни единой слабости. Ни одной. – Итор внезапно откинул голову и рассмеялся. – Архар, он был совершенен! Беспощадное орудие смерти, любовно выточенный клинок, разящий без промаха. Ни сожалений, ни чувств… И я восхищался им, как восхищаюсь любым совершенством. Но… Как видишь, я умею ждать. И настало время, когда Ран утратил свою безупречность…
– Темный дар?
– Дар? О нет. Он встретил тебя, Оникс.
Итор снова рассмеялся.
– Советую принять ванну и переодеться. Ты ведь не хочешь приветствовать нашего друга в подобном виде?
Дверь хлопнула за советником. Раяна несколько мгновений смотрела на створку, а потом бросилась к окну. Распахнула, выскочила на небольшой балкончик и вскрикнула, шарахнувшись назад.
Первое, что почти сбило с ног, – грохот. Он оглушил ее и заставил вжаться спиной в стену, стремясь ощутить надежную опору. Вероятно, внутри помещений был установлен полог тишины. А здесь, снаружи, шум был просто ужасающим. И это шумел водопад. Огромный, низвергающий темные потоки воды, громадный и ужасающий водопад. Оникс видела эту стихию, падающую со скалы напротив, и даже не знала, каких эмоций в ней больше – ужаса или восторга.
– Архар…
Дом стоял на небольшом уступе, задней и левой стеной прилепившись к скале, словно птичье гнездо. Сверху нависал каменный карниз, и лишь справа тянулась тропа – узкая, петляющая между скалой и отвесным обрывом в пропасть.
– Небесные заступники, помогите… – Оникс прижала ладонь ко рту, сдерживая приступ тошноты и пережидая головокружение. От водяных брызг она вмиг промокла. Этот дом был идеальной ловушкой, западней. И Оникс не сомневалась, что советник подготовил достаточно капканов. Подобраться к убежищу можно было, лишь пройдя по тропинке вдоль скалы.
– Он не придет, – словно молитву прошептала Оникс. – Пусть он не придет…
Подняла руку и сжала зубы. Кольца из антанита на ее пальце не было. Кто забрал его – Ошар или Итор, Оникс не знала.
Глава 23
Объединенное войско совета и короля Чиара надвигалось с северо-востока. Чиарские воины восседали на огромных хрипящих животных, похожих на медведей, которые ревели на всю долину и раздирали черными когтями утоптанный дерн. Шлемы воинов и плащи были окрашены в красный, ветер трепал темные стяги, на которых скалился снежный барс. Войско совета состояло из псов, что не поменяли сторону и остались под знаменами империи, а также стражей без магии, входящих в состав имперской армии.
Ран стоял на холме, в увеличительную трубу рассматривая приближение неприятеля. Кристиан хмурился, поглаживая сокола, что сидел на перчатке.
– Совету удалось привлечь на свою сторону не менее тридцати тысяч чиарцев, – Лавьер свернул трубу. – Их боевые медведи запросто затаптывают всадников на лошадях. Эти звери закованы в броню, наши болты против них бесполезны. Лучникам отдать команду целиться медведям в голову, это единственный способ их убить. Придется разделиться. Я пойду с центральным ядром, вы с боковыми флангами. – Сумеречные мрачно кивнули. Никто не ожидал, что совет сумеет привлечь на свою сторону такую многочисленную армию. Что, интересно, было обещано королю Чиара? И разве совет не понимает, что победитель станет новым узурпатором?
Кристиан хмыкнул, рассматривая темные ряды приближающихся воинов.
– Похоже, совет готов отдать империю чиарцам, но только не тебе. Лицемерные предатели.
Лавьер пожал плечами.
– Просто понимают, что со мной у них нет шансов даже выжить.
Ран посмотрел на небо, словно происходящее в долине его интересовало меньше, чем наползающие с запада тучи. Кристиан успокаивающе погладил сокола, сидящего на перчатке. Птица беспокоилась, вертела головой в клобучке. Что-то ее тревожило, и успокаиваться сокол не желал даже от прикосновений хозяйской руки. Впрочем, Кристиана это что-то тоже беспокоило. Вернее, кто-то. Человек, что стоял рядом, бесстрастно наблюдая приближение врагов. Он покосился на аида и вновь перевел взгляд в долину.
– Я не вижу Итора.
– Может, эта сволочь где-нибудь за спинами? Шкуру бережет? – Баристан приложил ладонь к глазам.
Лавьер покачал головой. Он слишком хорошо знал Анрея, и его отсутствие на поле битвы Лавьеру не нравилось.
Их сторонники – псы и часть армии – стояли под холмом, ожидая сигнала к атаке.
– Пожалуй, пора. – Лавьер наконец оторвал взгляд от свинцовых туч над головой. Баристан кивнул. Кристиан промолчал. Прощаться у Сумеречных не принято, даже отправляясь на верную смерть. А в том, что она неизбежна, никто и не сомневался – противник значительно превосходил численностью. Оставалось лишь надеяться, что все они сумеют забрать с собой достаточное количество врагов, чтобы было не стыдно стоять перед Вратами.
– Закройте фланги, – скомандовал аид псам, и те, молча кивнув, разошлись.
Звук рожка разнесся над долиной, взревели медведи, получив шпоры в бока, и понеслись вперед. Ран поднял ладонь. За его спиной сосредоточилось основное ядро, лучники заняли позицию сверху, тетивы дрожали в напряженных руках. Но было рано… Ран ждал. Смотрел уже без трубы, сдерживая фыркающую лошадь, и ждал. Уже видел оскаленные пасти медведей, уже совсем близко алели шлемы чиарцев. Воины за его спиной стояли безропотно, недвижимо, словно монолитная стена.
И когда из-под холма, с двух сторон, показались отряды во главе с Кристианом и Баристаном, Ран наконец опустил ладонь.
Зайдя сбоку и сзади, они окружили неприятеля, взяли в кольцо, захлопнув подготовленную ловушку. Это был единственный шанс пусть не на победу, но хотя бы на достойное сопротивление.
И тут же полетели болты и стрелы, пробивая медвежьи головы и человеческие тела.
– Вперед! – отдал приказ Лавьер.
– Вперед!!! – выкрикнул командующий чиарцев.
…Смерть и кровь… Его жизнь. Удары клинка, отрезанные руки, головы, вспоротые животы и проткнутые глазницы. Он радовался. Ран шел вперед, резал, колол, уклонялся, вбивал кулаки в тела, с хрустом дробил кости, и снова резал… за его спиной уже тянулся кровавый след, мешанина из человеческих останков. И дар бился внутри, просясь наружу, беря контроль над разумом. Аид не отпускал лишь по одной причине – хотел насладиться битвой, хотел сполна ощутить и прочувствовать эту бездну.
Он хотел убивать.
Где-то внутри жило мрачное удовлетворение, почти наслаждение. В центре всеобщей боли, в какофонии криков и рева, в море крови не так слышны собственные мысли. И образ, что сводит с ума, заслоняется картиной смерти. Эта картина привычна и понятна, здесь все просто – убить, прежде чем убьют тебя. И Ран желал погрузиться в убийство, найти в нем если не успокоение, то хотя бы забвение. Напиться войной так, чтобы отказал разум и проклятая раяна прекратила быть его наваждением. Пусть в его голове царит боль и ужас, пусть он слышит вопли умирающих, пусть видит агонию и хаос…
Дар вырвался, когда воин в красном шлеме зацепил Рана кусаром – цепью с лезвием на конце. На руке взбухла кровавая борозда, и Лавьер рассмеялся. Развернулся. Отбросил клинки.
Время пришло.
– Сдохни, пес! – чиарец снова раскрутил цепь. И упал, хрипя, к ногам аида.
– Уже, – хрипло отозвался Лавьер. Дар бился вокруг него, заворачиваясь черной воронкой. Больше не было нужды смотреть в глаза. Не нужно было приближаться. Все, что надо было сделать, – отпустить. Позволить бездне вырваться наружу и покатиться вперед черными сгустками, пожирая все на своем пути.
То, что соотношение сил изменилось, противник понял не сразу. А когда осознал…
– Уходим! Назад!!! – чиарцы орали, псы совета падали молча. Медведи ревели, пытаясь сбросить с себя седоков и избежать ужасающей черной силы, что забирала жизни. Люди пытались бежать, как и звери. Но бежать было некуда. За их спинами стояли Баристан и Кристиан с лучниками… Тридцать тысяч воинов выли, лезли на скалы, бросались на мечи и оказывались под лапами собственных медведей, обезумевших и уже не слушающихся ни железной уздечки, ни кованых шпор. С вершины скалы за побоищем наблюдал главенствующий совета империи, и лицо его сравнялось цветом с серым стягом его рода. За ним белели лица чиарского принца и нескольких командующих. Ран повернул голову, посмотрел в их сторону. Он мог бы убить даже отсюда, но он лишь смотрел на тех, кто не желал признавать его власть.
Главенствующий медленно кивнул и опустился на колени. Ран усмехнулся. И, развернувшись, пошел к скалам, оставляя за своей спиной самую ужасающую демонстрацию силы, которую только знала империя.
Все закончилось, и долина стала багровой от крови, над ней уже жужжали мухи и кружились стервятники, ожидая, когда редкие люди покинут накрытый стол. Иные уже трапезничали, вцепившись когтями в тела и выдирая куски мяса.
Войска совета были уничтожены почти полностью, как и отряды чиарцев. Медвежьи туши казались на поле неопрятными кучами. Ран шел по залитой кровью земле, не чувствуя ничего. Радости победы не было. Просто еще один день, который закончился.
Скоро сюда придут мародеры и бродяги, потащат шлемы и оружие, сбрую и щиты. Придут жрецы и монахини из Обители Скорби, чтобы совершить прощальный обряд.
Аид вздрогнул. Стер с лица кровь тыльной стороной ладони. Эта битва поставила точку в противостоянии с советом. После подобного никто не осмелится кинуть аиду вызов. Те, кого он оставил в живых, вернутся, подгоняемые ужасом, и расскажут о силе Сумеречного, способного в одиночку уничтожить целую армию. Чиар, Озерные королевства, Белый Архипелаг – все они не только побоятся сунуться к границам империи, но и примут условия сотрудничества, выгодные Лавьеру. То, к чему Ран шел долгие годы, свершилось. Он может занять престол империи даже без раяны. Он станет новой страницей в истории и подготовит достойного преемника, когда и его путь подойдет к концу.
Вот только была одна проблема.
Рану Лавьеру, Верховному аиду, Сумеречному псу, изгнаннику и правителю, стало совершенно наплевать на судьбу империи.
Он поднялся на холм, перешагивая через трупы, вышел к лагерю. У шатров уже ликовали выжившие, реял флаг новой империи: на синем стяге готовился к прыжку белый волк – герб рода Лавьер. Загорались костры, кто-то хлестал из бурдюка пойло, кто-то орал от ран, кто-то насиловал пленных. Война показывала свое убогое рыло, демонстрировала себя со всех сторон.
При приближении аида голоса смолкали, даже те, кто выл от боли, предпочли заткнуться и терпеть молча. Ран шел сквозь ряды своих псов и видел их взгляды. Видел восторг, поклонение и ужас, что испытывали те, кто шел с ним сегодня умирать. Благодарность за собственные жизни и животный страх перед тем, кто был сильнее их всех.
Кристиан погладил голову сокола и снял кожаную шапочку, отпуская птицу. В боку болело от колотой раны, но целитель уже успел наложить повязку и влить в него часть силы. Да и собственный дар успешно справлялся, позволяя Кристиану оставаться на ногах. Баристан бросил на друга хмурый взгляд.
– Мы должны сказать ему.
Кристиан проследил полет сокола и перевел взгляд вниз – на долину, заваленную телами. Содрогнулся против воли. Сегодня все они стали свидетелями того, чем стал Ран Лавьер. И оба Сумеречных уже не были уверены, что за этой бездной остался тот, кого они знали. А впрочем, кто мог похвастаться тем, что знает Верховного аида империи?
Вряд ли такой человек найдется.
– Мы должны сказать, – повторил Кристиан.
Читать бесплатно другие книги:
