Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник) Алкин Юрий
– Ничуть не мешает, – ответил я, поражаясь этой наглости. – Я вообще о нем не вспоминаю.
Его лицо просветлело.
– Вообще не вспоминаете? Вот это характер!
Этот дешевый спектакль начинал меня раздражать.
– А вы думали, он будет мне мешать? – спросил я.
Катру сделал неопределенный жест.
– Не знаю. У меня были некоторые сомнения… Но я считал, что вы должны знать правду. И я рад тому, что не ошибся.
Я промолчал. Сомнения у него, видите ли, были… Конечно, сомнения.
– Разумеется, это было нелегко, – сказал он, неверно истолковывая мое молчание. – Кстати, я забыл тогда сказать вам, но вы, наверное, и сами так решили… Вы ведь не рассказывали об этом Мари? Мне кажется, что…
Это была ошибка. Не стоило ему упоминать ее имя в этом контексте. Ох, не стоило…
– Не волнуйтесь, – сказал я, бесцеремонно прерывая его речь, – Мари, конечно, знает об этом разговоре. Но ее, как и меня, он не смущает.
И, не удержавшись, добавил:
– Как бы вам этого ни хотелось.
– Простите? – с прекрасно разыгранным недоумением спросил он. – Как бы мне этого ни хотелось? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что нам не стоит продолжать эту беседу, – ответил я, стараясь оставаться в рамках приличия. – До свидания.
– Нет, постойте, – твердо возразил он. – Я не знаю, чем я вас обидел, вспомнив о Мари, но…
– Сделайте одолжение, не вспоминайте о ней, – снова прервал я Катру. – Никогда. Хватит того, что вы чуть не отравили мне жизнь своим враньем.
Он сощурился.
– Враньем?
– Вот и поговорили, – сказал я.
– Враньем… – повторил он с каким-то новым выражением. – А как вы узнали?
– Двери надо закрывать, – буркнул я. – Тогда не все, кто проходит мимо комнаты Тесье, будут знать…
– Знать что?
– То, что вы вешаете лапшу на уши своим спонсорам, меняя Двенадцатого как перчатки.
Его лицо окаменело. Он приоткрыл рот, но ничего не сказал. Эффект был поразительный.
– Значит, вы слышали его разговор, – вздохнул он наконец. – Теперь понятно. Но я… почему вы так злы на меня?
– Почему? Вы серьезно задаете такой вопрос?
Он сосредоточенно кивнул и этим еще больше разозлил меня.
– Чтобы покрыть свои махинации с провалившимся экспериментом, вы готовы были перечеркнуть всю мою жизнь. Вам было все равно, что я проведу остаток жизни, мучаясь от сознания того, что не должен умирать, что мой ребенок не должен умирать. Этого не произошло только по чистой случайности. Как вы ни старались, я люблю жизнь и не боюсь смерти. Но если бы не этот случай, моя жизнь была бы пыткой из-за вашей чудовищной лжи. И вы еще спрашиваете, почему я зол?
Я замолчал, досадуя на свою несдержанность. Нашел с кем откровенничать. Катру отвел взгляд. Затем бесцельно открыл и закрыл книгу, которую держал в руке. И тихо сказал:
– Простите.
Мне вдруг стало жаль его. Но только на мгновение.
– Прощайте, – сказал я. – Надеюсь, что я был единственным, кого вы пытались так обмануть.
И, повернувшись, вышел из магазина. Сквозь умытые дождем витрины в лицо мне блеснуло солнце.
– И ты ему ничего не сказал?
– Нет.
– Любопытно, любопытно…
Грузный мужчина с аккуратной седеющей бородой откинулся в черном кожаном кресле и, постукивая пальцами по столу спросил:
– И как он дошел до этого?
Его собеседник, лысоватый человек с аристократическим профилем, пожал плечами.
– Он упомянул какой-то телефонный разговор. Похоже, что он случайно услышал твою беседу. Рекомендовал закрывать двери.
Бородатый хмыкнул.
– Горбатого могила исправит. Но почему он решил, что его обманули? Что бы он ни подслушивал, я такое сказать не мог.
– Насколько я понял, – грустно сказал аристократ, морщась от скрипа кресла, – он считает, что опыт ставится над Двенадцатым.
Бородатый вскинул брови.
– Над Двенадцатым?
Аристократ кивнул. Человек за столом гулко расхохотался.
– И еще мы его меняем… Хорош сыщик! Это же надо – рассказали парню всю правду, а этот чудак все равно в нее не поверил. Придумал такую ерунду.
– Кому она нужна – наша правда… – вздохнул лысый. – Не знаю, что он услышал у тебя под дверью, но на его месте любой человек сделал бы те же выводы. Он просто искал повод не верить. И нашел.
– Что да, то да, – отсмеявшись, согласился бородатый. – Кстати, любопытная идея насчет замены, – тут он улыбнулся. – Если когда-нибудь Десятый неожиданно начнет стареть, можем воспользоваться. И не надо будет совать в каждую группу по подсадной утке.
– С чего ему вдруг стареть? – невесело спросил лысый. – Двадцать пять лет не стареет…
– Опять завидуешь? – спросил бородач. – Нечего ему завидовать.
Аристократ отмахнулся.
– Ему нет. А вот этому грубияну – возможно.
– Ты в порядке? – озабоченно спросил человек за столом. – Сто раз вроде обсуждали. Ты ведь никогда не жалел о том, что знаешь. Что он тебе такого сказал?
– Ничего особенного, – ответил сидящий в кресле. – Ничего особенного… Так, одна фраза. Мне бы тоже так хотелось… Как он… Любить жизнь и не бояться смерти.
Рассказы
Overdose
Ограбление было дерзким. Точнее, дерзким его завтра должны были назвать газеты. Дерзким и неслыханным. Такие заголовки замечательно продаются даже в век падающих тиражей. Кое-кто наверняка назовет его ограблением декады. «Ограбление века» звучит, конечно, еще лучше, но на век сумма не тянет. А на декаду – в самый раз.
Хотя, если всерьез, дерзости в этом ограблении не было ни на грош. А было там бесстыжее нахальство. Позор это был, а не ограбление. Позор и безалаберность. А как всегда виновата будет полиция. Как будто…
– Лейтенант?
Стив Гортон поднял голову. Улыбка инспектора Келли сияла перед ним, словно реклама зубной пасты. Он сделал усилие не поморщиться. В последнее время подобное усилие приходилось делать почти ежедневно. Как, впрочем, и множество других усилий.
– Да, инспектор?
– Лейтенант, мы закончили осмотр. Никаких следов взлома, все сделано очень чисто. Работали профессионалы. Причем не меньше трех. Я не исключаю, – Келли наклонил лобастую голову, подчеркивая важность того, что сейчас прозвучит, – не исключаю, что им помогли.
Он понизил голос и оглянулся.
– Ну, вы понимаете. Изнутри. Кто-то же должен был отключить камеры.
– Разумеется, – сказал Гортон, чтобы хоть что-нибудь сказать. – Вы уже всех опросили?
– Всех, кто уже пришел. Директор отделения только подъехал.
– Продолжайте, – кивнул Гортон, отлично понимая бесполезность своего указания.
– А что вы думаете по поводу моей теории?
Что, как и все твои теории, она высосана из пальца, хотел было сказать Гортон. И место ей в…
– Правдоподобно, – услышал он свой голос. – А почему вы считаете, что их было трое?
Келли оживился еще больше.
– Банк-то находится на Второй авеню. Здесь они даже ночью должны были одного поставить смотреть по сторонам. Второй – специалист по сейфам. И водитель.
– Хорошо. Идите.
Спрашивать Келли, с какой стати злоумышленникам понадобилось делиться награбленным с личным водителем, Гортону не хотелось. Когда тебе еще нет тридцати и твой феерический энтузиазм сравним только с твоей феерической глупостью, у тебя на любой вопрос найдется ответ. Любому другому подобное сочетание изрядно подпортило бы карьеру, но, если твой родной дядя – мэр, эти факторы не так уж и мешают. А твое желание отличиться и склонность громоздить версии, одна нелепее другой, только подчеркивают твою самобытность.
Он вздохнул и обнаружил, что Келли еще не ушел.
– Что-то еще?
– Вы же собирались поговорить с директором, – напомнил Келли.
Гортон махнул рукой.
– Уже неважно. Поговорите с ним сами. А через час проверьте, кто из служащих не вышел на работу. Имя и все данные – мне.
– Почему вы так уверены, что кто-то не выйдет? – озадачился Келли.
– Интуиция, – хмуро сказал Гортон.
Делать усилия стало слишком тяжело.
– Дэвид Воровски, – через час бойко докладывал Келли, – сорок шесть лет, из них девятнадцать в этом банке. Более того, в этом отделении. Тихий, примерный работник. Специалист по ссудам. На работе всегда вовремя, обычно раньше остальных, но сегодня не вышел. Дома трубку никто не берет.
– Женат?
– Да. Жена работает в Prudential. Страхование, разумеется. Дочь в колледже, на последнем курсе.
– Вы много узнали, – с неожиданным для себя одобрением сказал Гортон.
Келли гордо улыбнулся.
– Они тут все друг о друге знают. А Воровски здесь уже сто лет. Все говорят, что раз он заранее не позвонил, значит, что-то случилось.
– Случилось, – согласился Гордон. – Директор здесь?
– Да, но я с ним уже говорил. Вы же сами сказали…
– Знаю. Теперь есть о чем говорить. Все остальные ведь пришли, так? Давайте-ка сюда ваши заметки.
– Нет, – в третий раз повторил директор, – этого быть не может. Кто угодно, только не Воровски.
Он ожесточенно обмахивался какой-то квитанцией, несмотря на гул работающего на полную мощность кондиционера. На покрасневшей лысине блестели капельки пота.
– Вы его не знаете, а я знаю. Какое там ограбление, он спичку чужую не возьмет. Тихий, спокойный… Как вам только такое в голову пришло? Заболел человек, а вы…
Он вдруг перестал обмахиваться.
– Вы что, хотите поскорее дело закрыть? Да? При чем здесь Воровски? Из моего банка унесли все наличные. Все! Вчера они здесь были, а сегодня их нет. Нет – и все. И вы мне пытаетесь сказать, что виноват в этом мой сотрудник. Который работает здесь на десять лет дольше, чем я!
Квитанция снова зашуршала перед его лицом.
– Ваш помощник, между прочим, говорит о банде. Банде. Вот в этом направлении, я думаю, вам и надо бы работать. А не подозревать лояльных служащих.
– Все? – поинтересовался Гортон.
Директор неопределенно фыркнул.
– Теорию с бандой мы проработаем, – пообещал Гортон. – А пока расскажите мне еще о Воровски. Привычки, хобби, интересы.
Директор изобразил на потном лице усталость.
– Интересы как интересы. Футбол. В смысле болельщик. Собирает что-то. Спортивные какие-то вещи. Рыбачить стал недавно, всем рассказывал. Да вы у него сами все и спросите.
– А работник он какой?
– Хорошо свое дело делает. Ответственный. Всегда готов больше на себя взять. С клиентами работает замечательно. Он у нас вообще такой тихий, спокойный…
Гортону пришлось сделать очередное усилие.
– Это я уже слышал. А как насчет повышения, карьеры? Усталость на лице директора обозначилась сильнее.
– Воровски – в отличие от многих других – никогда ничего не просит и ничего особенного никогда не ожидает. Он просто делает свою работу и получает за это зарплату. Он всем и всегда доволен. Что дают – то берет. Дали премию – взял. Улучшили медицинскую страховку – взял. То, что полагается, взял, не чужое. А вы мне пытаетесь…
– Вернуть ваши деньги, – закончил за него Гортон. – Спасибо. Больше вопросов у меня нет. Проводите меня, пожалуйста, к рабочему месту Воровски.
– Вы понимаете, что бросаете тень на невинного человека? – вскипел директор, уже не сдерживаясь. – Зачем вам рыться в его вещах при его коллегах? Он у вас что, подозреваемый?
Гортон устало вздохнул. Рабочая неделя начиналась замечательно. Сначала Келли. Теперь это. Да еще и утренний Кларин скандал. Усилия вновь оказались неподъемными.
– Подозреваемые у меня все. Даже вы. – Директор ощутимо вздрогнул и вытер лысину квитанцией. – А что касается тени, позвольте напомнить, что всех ваших сотрудников мы отправили по домам. Может, вы мне все-таки покажете его рабочее место?
Рабочий стол Воровски ничем не выделялся – все тот же усредненный кремовый стандарт. На столе – монитор, под столом – тихо гудящий компьютер. Стопка бумаг, яркая реклама новой ссуды («Только для вас! Только сейчас!»), стакан с разноцветными ручками и карандашами.
Гортон опустился на стул и проводил взглядом удаляющегося в свой кабинет директора. Даже спина его выражала недовольство. Зря я его так, подумал Гортон. А впрочем, сам напросился. Разговаривает как с лакеем.
Он повернулся к столу. Фотографии. Все как полагается. Полная, недовольно улыбающаяся женщина. Бывают такие улыбки – губы растянуты, а в глазах брюзжание. Видели мы такую улыбку не раз. Далеко ходить не надо… На второй фотографии – девушка. Вылитая мать. Улыбается, правда, более приветливо. Или более умело? Какая, впрочем, разница.
Гортон выдвинул ящик. Профессия такая – рыться в чужих вещах. И огорчаться, когда этих вещей немного. Как, например, сейчас. Расписание футбольных матчей на прошлый год. Тетрадь. К сожалению, пустая. Пачка бумажных салфеток. Бще ручки и карандаши. Новенький справочник рыболова. Где ловить, на что ловить, зачем ловить. Вроде все.
Нет, вот еще визитная карточка. Дэвид Воровски… Ясно. А вот номер на обороте может вполне пригодиться. Теперь все. Интересно, почему…
– Лейтенант!
– Да, – Гортон даже не обернулся на бодрый голос. Смотреть на Келли сейчас не хотелось особенно.
– Отпечатков нет нигде.
Сейчас он скажет, что работали в перчатках…
– Несомненно, работали в перчатках.
Профессионалы…
– Профи.
Привет дяде-мэру
– Начинаем опрашивать жителей соседних домов.
– Разве здесь есть жилые дома?
– Эээ… Проверим. Если найдем – опросим.
– Хорошо, – Гортон, наконец, повернулся на стуле. – Продолжайте действовать. И найдите мне жену Воровски.
Когда Келли удалился, Гортон задумчиво разложил на кремовой поверхности стола карандаши и ручки. Раз не получается глянуть на футбольную коллекцию, посмотрим на эту.
Три ручки родные, банковские. Ну, это понятно. Prudential Financial. Это – жена. Доктор Митчелл: «Ваша улыбка – наша гарантия». Ясно. Days Inn. Любопытно. Зачем ехать в дешевую гостиницу в родном городе? При любящей-то жене. Еще одна страховая ручка. Другая гостиница. Банк. Другой какой-то. А, конкуренты в квартале отсюда. Golden Skydiving Inc. Парашют-то ему зачем понадобился? На крышу отеля прыгать? Или за рыбой? Так, говорите, болельщик-домосед?
Идем дальше. А дальше – лучше. Доктор Мур. На этот раз не дантист. Psy. D. Этот доктор не в рот заглядывает – он в душу лезет. Какими такими судьбами занесло вас, мистер Воровски, к психологу?
Что еще у нас в коллекции? «Без барьеров: уроки испанского». Путешествия – это хорошо. Расширяет кругозор. А то сидишь весь день за столом в заштатном банке заштатного городка – и ничего кроме ссуд не обсуждаешь. И так девятнадцать лет подряд. И дома тебя ждет жена с угрюмой улыбкой…
Все, ручки закончились. Хороший улов. Да, еще этот номер. Гортон пододвинул к себе блестящий черный телефон.
– Стрелковый клуб Вэйда, – бодро сказали в трубке. – Чем могу помочь?
– Говорит Дэвид Воровски, – сказал Гортон.
– А, мистер Воровски! – возликовали в трубке. – Хотите назначить еще один персональный урок?
– Да, – согласился Гортон. – Только, знаете, я должен проверить расписание. Я перезвоню часа через два.
В трубке выразили готовность разговаривать с таким хорошим клиентом в любое время и распрощались.
Гортон медленно вернул телефон на место. Картина складывалась интересная. Если не сказать больше. Правда, что-то в этой картине было не так. Слишком уж все было красиво.
Линда Воровски оказалась под стать фотографии. Разве что улыбка была другая – вежливая и испуганная. Опять же, знакомо. Улыбаются полиции редко, но если уж улыбаются, то именно так.
Впрочем, когда миссис Воровски разобралась в цели визита, испуг на ее лице сменился веселым недоверием.
– Дэвид? Ограбил банк? Вы серьезно? Вы его подозреваете? – уточняла она, словно никак не могла поверить в то, что ей говорят. – Мой Дэвид ограбил свой банк?
– Нет, – терпеливо пояснял Гортон. – Мы не считаем, что преступление совершил ваш муж. Мы просто хотим побеседовать с ним в связи с ограблением. Помогите нам, пожалуйста, его найти.
Когда миссис Воровски наконец закончила уточнять и изумляться, выяснилось, что помочь следствию ей при всем желании нечем. Ее муж, который в последние несколько месяцев стал заядлым рыболовом, еще вчера укатил на двухдневную рыбалку.
Почему в воскресенье, а не в субботу? А в выходные там слишком много народу. В понедельник же – тишь да благодать. И отпускные дни пропадают. Куда? А кто ж его знает. Это где-то в часе езды от города. Вроде на восток. А может, и на юг. В районе озера, наверное. Да никак не меньше часа – сотовый там не работает.
С кем? Один. Вообще он человек общительный, можно даже сказать, компанейский. Но вот на рыбалку – всегда один. Пыталась один раз с двоюродным братом отправить, но муж ни в какую. Не хочу, говорит, уловом делиться.
Нет, конечно, он не жадный. Просто к рыбалке своей серьезно относится. Много ли привозит? О да! Рыба как на подбор – крупная, свежая такая, холодная. Но он чаще ездит в такие места, где рыбу отпускать надо обратно, ну знаете, там, где исключительно для интереса… Часто ли ездит? Да каждую неделю. Раньше выходные дома проводил, а теперь ни свет ни заря – за город. Ну, надо же мужчине хобби иметь. Пятнадцать лет спортивную коллекцию собирал, а теперь вот рыбачит. Поздоровел на свежем воздухе, вес сбросил. Да, со здоровьем у него все в порядке. Да, и с психическим. Вы к чему это? То он у вас грабитель, то псих…
Как давно занялся рыбалкой? Так я же говорю, месяца два назад. А может, и три. Да нет, четыре, не меньше. Ох, как время-то летит. Предупреждал ли на работе о том, что в понедельник не выйдет? Конечно, предупреждал. Нет, я сама не слышала, я даже с ним не говорила об этом. Но он знаете какой ответственный? Его знаете, как ценят? И директор ценит, и сослуживцы. А все потому, что добросовестно работу делает, ямы другим не копает и палки в колеса не сует. И клиенты его любят. Он для них так старается! Так что не мог он не предупредить. Он и с вами свяжется, как вернется. Я ему обязательно сообщу.
Golden Skydiving? Нет, никогда не слышала. А почему вы спрашиваете? Что-о? Дэвид? С парашютом? С… па-рашю-том? Да вы что, он у меня высоты боится! И вообще… парашют. Скажете тоже. Да вы моего Дэвида не знаете. Он у меня такой домашний. Ему бы футбол посмотреть, новости почитать. В крайнем случае на рыбалку сходить. Да и не мальчик он уже – с самолета сигать.
Где деньги храним? В его банке, конечно, где ж еще? Интересные у вас вопросы, интересные…
Можно ли осмотреть кабинет мужа? Осмотреть – в смысле обыскать? А, просто осмотреть? Ну конечно, заходите, вот сюда, направо.
Гортон незаметно вздохнул. Пустила. Могла ведь и не пускать. Близкие родственники подозреваемых – это вообще особая статья. Особенно когда идешь по горячим следам. Сложнее всего – понять, что им действительно известно. Потому что между тем, что они знают, и тем, что говорят, зачастую пропасть. А постановление суда при таких обстоятельствах не особо получишь. Там на интуицию смотрят косо. Мимолетный же вежливый вопрос приводит к такому же вежливому согласию только в том случае, когда хозяевам нечего скрывать.
В данном случае скрывать было действительно нечего. Все, что было нужно, скрыл уже, по всей видимости, сам хозяин дома. В кабинете мистера Воровски не пахло пистолетами и парашютами. Вместо этого комната представляла собой поле битвы. Старое хобби боролось здесь с новым. Боролось – и явно проигрывало.
Развешанные по всему кабинету футболки игроков, мячи на солидных деревянных подставках и расписанные лихими автографами бейсбольные биты отступали перед натиском рыболовных принадлежностей. Наборы крючков, мотки лески и увесистые пособия с изображениями гордых рыбаков теснили футболистов на всех фронтах. Спортивная коллекция явно доживала свои дни.
Пока Гортон с заинтересованным видом рассматривал обстановку, миссис Воровски рассказывала, как муж годами собирал спортивную коллекцию, чтобы потом забросить ее чуть ли не в одночасье – все ради удовольствий рыбной ловли. Сначала в доме появилась одна удочка, затем другая, потом пошли книги… Телефонный звонок прервал ее рассказ. Пока она объясняла кому-то в соседней комнате, почему она сейчас никак не может разговаривать, Гортон изучал предмет, который привлек его внимание с первой минуты.
Это была вытянутая полупрозрачная коробочка с небольшими белыми таблетками. Лежала коробочка между толстым справочником и коробкой с блеснами, и было видно, что бросили ее небрежно. Название было незнакомым: Виллерин СТ, 500 мг, КГ-2. А вот имя врача уже встречалось. Доктор Мур, Psy. D.
Спрашивать миссис Воровски о таблетках смысла не имело. Она о них либо ничего не знала, либо не собиралась говорить. Да и вообще, почему бы специалисту по ссудам не принимать лекарство, выписанное психологом? Антидепрессанты сейчас глотает каждый второй. А кто не глотает – у того депрессия по этому поводу. Опять же, прыжки с парашютом – дело нервное. Да и биржа в последнее время кого хочешь в депрессию вгонит.
Гортон вернул коробочку на место, выразил миссис Воровски (она как раз вплыла в комнату) благодарность за помощь следствию, пообещал держать в курсе, выразил надежду на взаимные действия и, наконец, распрощался.
– Нет, – говорил он Келли минуту спустя, – на это время сейчас тратить не надо. Еще успеем. Для начала проверьте этот рыболовный магазин. Узнайте, как часто он в нем появлялся. Да, все было куплено именно там – на всех предметах одна и та же наклейка. Что вам сказали в Golden Skydiving? Да? Вот как? Это точно? Когда? Ага. А что у этого Вэйда? Да, любители пострелять. Что значит еще не разговаривали? Я все понимаю о месте преступления, но там уже делать нечего. Все уже сделано. Машина Воровски в розыске? Хорошо. А еще найдите-ка мне информацию о таком лекарстве: виллерин. Виллерин СТ. С чем его едят и зачем. Нет, это все, что мне известно. Есть какие-то новости? Тогда все. И держите меня в курсе.
Он сунул телефон в карман и в очередной раз подумал, что с Келли надо бы помягче. Все-таки дядя-мэр. Усилия, усилия…
Так, теперь доктор Мур. Расскажите-ка мне, доктор, как давно вы лечите пациента, который девятнадцать лет тихо и спокойно сидел в банке и выдавал ссуды, а вчера утром взял да и исчез из дома. А с ним за компанию исчезли все деньги из его банка. Да еще так ловко исчезли, что все камеры оказались выключенными, хотя выключить их, скажем так, непросто. Совсем непросто. И скажите-ка мне, доктор, отчего это ваш пациент, опасающийся, по словам его жены, высоты, четыре месяца назад заявился в Golden Skydiving, заплатил за личный урок и после четырех часов инструктажа прыгнул с парашютом. Причем не с инструктором, а сам. Прыгнул, поблагодарил – и обратно больше не возвращался. А также не подскажете ли вы мне, доктор, почему ваш пациент неожиданно воспылал такой страстью к рыбной ловле? И с каждой неделей пылает этой страстью все сильнее и сильнее. И наконец, не знаете ли вы, доктор, какая связь может быть между внезапным интересом к огнестрельному оружию и лекарством под названием Виллерин СТ?
Но ничего подобного доктор, конечно, не подскажет. Хорошо если вообще согласится разговаривать. Есть такое понятие – врачебная тайна. И уж для этой тайны на постановление суда улик точно не наберется. Но поговорить надо. Интуиция, черт бы ее побрал.
Доктор психологии Джеймс Мур, как и ожидалось, отнесся к соблюдению врачебной тайны серьезно. А к посетителю, пытающемуся как-то эту тайну обойти, – более чем прохладно.
– Я верно понимаю, – говорил он, холодно поблескивая серыми глазами из-за стекол очков, – что вы сбиваете мое расписание только для того, чтобы получить у меня конфиденциальную информацию без соответствующих документов?
Гортон смиренно подтвердил это предположение.
– И вы серьезно ожидаете, что я с вами этой информацией поделюсь? – доктор Мур, видимо, был заинтригован подобной наглостью.
Гортону оставалось подтвердить и это.
– С какой стати? Гортон пожал плечами.
– Я ведь вам уже сказал: мне не нужна конфиденциальная информация. Скажите мне только, когда и по какому поводу к вам обратился Дэвид Воровски.
– А о диагнозе я, по всей видимости, могу умолчать, – уточнил доктор Мур с едва заметным сарказмом.
– Вы же сами сказали: личная информация о пациенте.
– Лейтенант, – сказал доктор Мур, обнаруживая завидную память, – вы понимаете, что при данных обстоятельствах я даже не обязан подтверждать, является ли этот человек моим пациентом? Вы же не первый год в полиции. У вас ведь против него нет ни одной улики.
– А вы – не первый год в этом кабинете, – парировал Гортон.
Настала пора переходить в наступление.
– Вы не хуже меня понимаете, что, когда поведение человека меняется до такой степени, у полиции есть все поводы его подозревать. Бумагу я рано или поздно получу.
Только если ваш пациент и в самом деле виновен, он к тому времени будет уже далеко.
– Он и так уже может быть слишком далеко, – сказал доктор Мур. – Не мне вас учить, сколько отсюда до границы.
– Значит, расскажете?
– Ничего я вам не расскажу. Я даже не знаю, почему вы решили, что я с ним знаком. Мало ли откуда у него могла быть ручка из моего офиса. Спасибо за визит.
Доктор Мур встал во весь свой немалый рост.
– С какой целью вы выписали ему Виллерин СТ? – спросил Гортон, понимая, что битва проиграна.
– Виллерин, – сказал доктор Мур, опускаясь обратно на стул. – А что же вы мне тут про ручки с карандашами…
Он снял очки с тонкими черными дужками, достал из ящика тонкую серую фланель и принялся протирать стекла. Гортон молчал.
– Виллерин к вашему делу не имеет ни малейшего отношения, – сообщил наконец доктор Мур, водрузив сияющие очки на нос.
Гортону пришлось выдержать еще один холодный взгляд из-под очков.
– Слушайте внимательно, потому что повторять я не собираюсь. Дэвид Воровски действительно является моим пациентом. Обратился он ко мне примерно пять месяцев назад. Повод я вам сообщать не буду. Скажу только, что никакой опасности для общества причина его визита не представляет. Это не значит, что он невиновен. Просто его визиты ко мне не связаны с ограблением. Можете его сколько угодно ловить, судить и даже сажать, если окажется, что виноват именно он. Но мой кабинет относится к этому делу меньше, чем кабинет терапевта, которому он жаловался на насморк. Это все.
Он снова встал. Гортон тоже поднялся, понимая, что прием окончен.
– Кстати, – сказал доктор Мур, когда Гортон был уже на пороге, – пришел он ко мне исключительно потому, что в его медицинскую страховку включили бесплатные консультации с психологом. Иначе ноги бы его здесь не было. Поверьте мне как специалисту.
На улице Гортон достал вибрирующий в очередной раз сотовый.
– Клара, – сказал он, прикрывая глаза, – что у тебя? Я понимаю, что срочно. Нет, раньше не мог. Извини, но никак не мог. Нет, я не знаю, куда пропал пульт от телевизора. Это все? Я же просил не звонить днем просто так. Я работаю. Нет, я понимаю, конечно, что это важно. Конечно, ты тоже устаешь. Нет, я не спорю. Да. Да, буду. Нет, точно не видел.
Когда разговор наконец закончился, Гортон пошел к машине. Доктор Мур, несомненно, обратил бы внимание, сколько раз в такой короткой беседе прозвучало «нет». Когда человек столько времени находится в состоянии отрицания, это рано или поздно начинает сказываться на его речи. Надо бы, конечно, что-то изменить. И даже ясно что…
В отделении стоял гул. Обычной рабочей обстановкой его мог назвать разве что посторонний. Коротко отвечая на приветствия и игнорируя шутки, Гортон прошел к себе.
Очень хотелось хлопнуть дверью, но именно этого сейчас делать не следовало. Банки в городе грабили, мягко говоря, нечасто – вот и расшумелся народ.
Минуту спустя в кабинете возник Келли.
– Гениально, – сообщил он. – Этот Воровски… это такой след!
На секунду Гортон подумал, что версия о банде с персональным водителем отброшена. Оказалось, что он поторопился. Версия претерпела незначительные изменения и теперь состояла в том, что Дэвид Воровски как раз и являлся тем самым загадочным пособником. Его, разумеется, как и остальных членов дерзкой банды, умчал автомобиль неизвестной марки.
– А может, Воровски вообще главарь? – задумчиво предположил Гортон.
Читать бесплатно другие книги:
