Футарк. Третий атт Измайлова Кира
— Вы уж там осторожнее, — попросил суперинтендант, выслушав меня. — Если на ее совести и правда два убийства, она и перед третьим не остановится!
Когда я заявился в кондитерскую, мисс Гейт еще не было, но она не заставила себя ждать.
— Мисс Гейт… — я встал ей навстречу. — Как я рад, что вы соблаговолили принять мое приглашение! Право, я…
— Оставим это, мистер Кин, — она протянула мне руку, — право, ваша деликатность делает вам честь.
Мисс Гейт заговорила о пустяках, а я внимательно разглядывал ее. Нет, она рыжая, вне всякого сомнения! Ну, не огненного лисьего цвета, но всё же… Но как она ухитряется морочить людям голову на расстоянии?
— Все ли хорошо с вашей тетушкой? — спросила она вдруг.
— Да, вполне, благодарю, — ответил я. Что там наплел Сирил, хотел бы я знать?
— Нужно осторожнее обращаться с грибами.
— Это оказалась рыба, — тут же придумал я, а от дальнейших объяснений меня избавила соринка, попавшая в зрячий глаз.
— Что с вами, мистер Кин? — встревожено спросила мисс Гейт, заглядывая мне в лицо. — Все в порядке?
— Да-да, — ответил я, прижмурившись.
Как я и предполагал, одним лишь здоровым глазом я видел прелестную юную блондинку с голубыми очами. Раньше бы мне проверить…
Мисс Гейт смотрела на меня как-то странно, и я попытался придумать подходящую тему для разговора, но не успел: наконец-то явился Сирил.
— О, вот ты где! — воскликнул он, увидел мою спутницу и заморгал.
— Сирил, что-то случилось? — быстро спросил я. — Надеюсь, с тетей все в порядке? Никаких рецидивов?
— А! Нет, она тебя ждет… А у тебя планы не изменились?
— Н-нет… Мисс Гейт, — спохватился я, — позвольте вам представить…
— А мы знакомы, — заявил Сирил. — Правда, шапочно. Помнишь, я одно время увлекался поэзией? Ну вот, а мисс Гейт художница, я помню, ее увлекало наив-направление, и ей прочили блестящее будущее. Мы виделись на вечеринках раз или два.
— Не припоминаю, — натянуто улыбнулась она. — Мистер Кин… Мне пора.
— Позвольте, я вас провожу, — предложил я, исподтишка показав Сирилу кулак.
Она поотнекивалась немного, но когда я попросил показать ее картины, все же дала согласие.
— Это в квартале художников? — уточнил я, когда мисс Гейт назвала адрес.
— Да… Откуда вы знаете?
— Бывал там. Даже пробовал рисовать.
Мисс Гейт обитала в старом особняке, переделанном в многоквартирный дом (жилье там недорогое, но очень тесное), под самой крышей. Прислуги у нее не было, а уж как в комнатах благоухало красками и растворителем!
— Может быть, чаю? — спросила она немного нервно.
— Нет, благодарю, — вежливо ответил я, проводив взглядом крупного таракана. — Это ваши работы? О!..
Картины ее были яркими, на мой взгляд, даже чересчур, а что на них изображено…
— Это жертвоприношение? — с интересом спросил я, услышав ее шаги, но обернуться не успел — удар по затылку отправил меня во тьму.
— Что вы с ним сделали? А ну, отвечайте, именем закона! — услышал я грозный голос и прохрипел:
— Сирил, ты?
— О, ты все-таки живой! — радостно воскликнул он.
— А ты уже нацелился на наследство? — я с трудом сел и нащупал на голове здоровенную шишку. — И как ты тут оказался, кстати? И где мисс Гейт?
— Вон она, — кузен кивнул на хозяйку квартиры.
— В Древнем Египте тебе бы цены не было, — оценил я его работу.
Сирил обмотал девушку покрывалом, поверх наложил два витка веревки и кокетливо украсил живую мумию собственным полосатым шарфом.
— Так откуда ты здесь взялся? — напомнил я.
— За птичками наблюдал… — сконфуженно ответил он, продемонстрировав бинокль. — Как раз увидел стайку короткоклювых гуменников… А тут примчался твой Хоггарт и начал вопить, как оглашенный!
— Хоггарт? — удивленно переспросил я и потер ноющий затылок. — А он-то при чем?
— Не знаю, но он закатил такую истерику, что пришлось бросать все и мчаться за тобой.
— Мчаться? И на чем же, позволь спросить, ты мчался? Твоя машина не на ходу, да и не успел бы ты добраться до дома, а потом сюда… Только не говори, что явился на своих двоих!
— Ну… — Сирил приметно порозовел. — Пришлось взять велосипед… В смысле, отобрать. У почтальона. Я извинюсь и дам ему соверен, честное слово!
— Уж будь любезен, — пробормотал я, не спрашивая, откуда он возьмет этот соверен. — А что там за топот?
— А это полиция, — ответил кузен, выглянув в окно. — Странно, я же не успел вызвать…
— Может, это почтальон на тебя заявил? И тебя будут брать по горячим следам?
— Да ну тебя… А может, это твой призрак постарался?
— Хоггарт? — спросил я, всматриваясь в подозрительное свечение в углу.
— А что сразу я? — буркнул тот, проявившись. — Это все Линн!
— Она-то тут причем? — взялся я за гудящую голову.
— Так эта вот дамочка, — он ткнул пальцем в беспомощную мисс Гейт, — нанимала Энн, сестренку ейную. Ну, телеграммы относить, с объявлениями!
Так вот оно в чем дело!
— Я рассказал Таусенду об этом деле, а Линн слышала наш разговор? И решила проверить?
— Ну да! Только она сама боялась, меня позвала помочь… — он помолчал и добавил мрачно: — Эта мисс Гейт никогда ей не нравилась, а куда деваться? Хоть пенс лишний заработать бы…
И тут дверь слетела с петель. Следом за могучими констеблями в квартиру ворвался сам Таусенд.
— Виктор! Вы живы?
— Почти, — ответил я, глядя, как полицейские рыщут по квартире. — А что ищут ваши подчиненные?
— Улики, разумеется.
— А-а-а… Тогда пускай посмотрят вон на том столике. Думаю, в какой-то из склянок найдется сильное успокоительное. Сдается мне, тот джентльмен умер от передозировки.
— Угу, а вы рисковали умереть как-то иначе, — буркнул Таусенд, глядя, как я осторожно проверяю, цел ли у меня череп. — Кстати, эта… мисс, — он покосился на девушку, — ничего не выкинет?
— Не знаю, — честно ответил я и встал, опираясь на Сирила. — Но рисковать не стоит, вон тот юноша уже пялится на ее прелести…
— Томсон, марш на улицу! — приказал Таусенд, и лопоухий констебль, сникнув, потопал прочь. — А вы можете что-нибудь… ну… э… узнать?
— Попробую, но без свидетелей. Сами понимаете.
— А я?..
— Только не вмешивайтесь, — предупредил я, когда он выгнал своих подчиненных. Кузен тоже притаился за моей спиной, делая вид, что без его поддержки я немедленно упаду и трагически скончаюсь. — Сирил, это не шуточки. Одно слово…
— И ты вырвешь мне язык?
— Нет, я тебя в Мексику отправлю, тебе там понравится, — совершенно серьезно ответил я. — Думаю, на второй неделе тебе надоест улучшать местную породу, ты запросишься обратно, но… Трансатлантические лайнеры ходят редко, придется выбираться либо на плоту через океан, либо своим ходом через весь континент на Аляску, а там как повезет. Может, тебя русские китобои подберут. А может, и нет.
— Понял, — голос его дрогнул.
— А раз понял, то помалкивай!
Я подошел к мисс Гейт, и она заерзала. Не обращая внимания на сдавленный кашель Таусенда, я расстегнул ее блузку и нарисовал на коже руну неразлучным вечным пером. Ну и не забыл прикрыть девичьи прелести, а то Сирил уже загляделся с явным исследовательским интересом.
— Ну вот…
— И все? — недоверчиво переспросил Таусенд.
— И все, — подтвердил я устало. — А чего вы ожидали, Джордж? Сеанса экзорцизма?
— Да вас поди пойми, — пробормотал он, глядя на мисс Гейт.
Та хмурила брови, таращила глаза, но… у нее ничего не получалось.
— Рыжая? — спросил я у Сирила.
— Ага, — подтвердил он и добавил: — А удобно! Можно организовать разнообразие в семейной жизни…
— И какой простор для мошенничества! — тяжело вздохнул Таусенд. — Но, опять-таки, эти ее паранормальные способности никак не докажешь.
— Мало ли у женщин ухищрений помимо подобного дара? — развел я руками. — Главное, чтобы она не ввела полицию в заблуждение и не ускользнула.
— Я лично займусь этим делом, — кивнул Таусенд, и я успокоился — на него можно было положиться.
— Ты про Ларримера забыл спросить, — напомнил Сирил.
— В участке расспросим, — ответил вместо меня Таусенд и, высунувшись в окно, позвал констебля.
К сожалению, о Ларримере мисс Гейт либо не желала говорить, либо и впрямь ничего не знала, а не пытать же ее? Я умею, но, боюсь, Таусенд бы не оценил.
Отослав Сирила домой на такси, я хотел было отдохнуть, но тут вдруг в дверь позвонили. Звонок разрывался, а когда я распахнул дверь, на пороге обнаружился Пинкерсон с бутылкой дрянного пойла наперевес.
— Что с вами? — ужаснулся я, оценив его несчастный вид. — У вас кто-то умер?
— Да боже упаси! — ответил он. — Можно войти, мистер Кин?
— А, конечно, — я посторонился. — Что это с вами приключилось, инспектор?
— О! — сказал Пинкерсон, уверенно проходя в гостную и падая в кресло. — О! Понимаете, мистер Кин, мисс Гейт уверяет, что она ни при чем.
— Вы по этому поводу решили надраться, но вам не хватало компании?
— Ну да… Гадость, конечно, но… — он грустно посмотрел на бутылку. — Вы обиделись?
— Бросьте, — махнул я рукой, — идемте со мной.
Кактусы могут унять любую тоску, это раз, а два — до тайника в оранжерее Сирил так и не добрался.
— Ух ты! — Пинкерсон при виде моего колючего царства заметно оживился. — Как здорово! И вы их всех по именам зовете?
— Конечно. Хотите, представлю?
— Ну… я не возражаю, только ж все равно не запомню, конфуз может выйти, — пресерьезно ответил он. — Мистер Кин, а сложно с ними? Я вот гляжу… Кое-какие мне так нравятся, но я же на службе с утра до ночи, так вот не досмотрю…
— Есть совсем неприхотливые виды, — заверил я, — как раз для новичков. Их загубить — постараться надо. Я вам отсажу пару деток.
— Спасибо! — обрадовался он и взял у меня стакан.
Увы, держать в оранжерее бокалы — непозволительная роскошь, поэтому пить пришлось из мерных стаканчиков, в которых я развожу удобрение. Кажется, я их даже мыл…
— Мистер Кин, — сказал Пинкерсон, выдохнув и сжевав лимон почти целиком. — Ну как же я попался? Я ведь уже опытный полицейский!
— С кем не бывает, — вздохнул я. — Эта девушка способна очаровать даже статую, и, поверьте, мало кто способен противостоять такому дару.
— Но вы-то смогли!
Я только вздохнул: если я еще и Пинкерсону расскажу о призраках, своих возможностях и прочем… Не представляю, во что это может вылиться, с его-то буйной фантазией.
— Я старше вас, инспектор, — сказал я наконец, — примерно вдвое. И побывал в таких переделках, что забавы мисс Гейт для меня не страшнее царапки котенка. Погодите-ка…
Пройдясь вдоль стеллажей, я выбрал небольшой кактус с изогнутыми шипами. Пожалуй, подойдет.
— Возьмите, — я протянул инспектору горшок. — Это Gymnocalycium valnicekianum, ее зовут Кейтлин.
— Кейтлин, — повторил он чуточку заторможено. — А я с ней справлюсь?
— Конечно, — кивнул я. — Этот вид кактусов неприхотлив.
— Спасибо! — искренне сказал Пинкерсон и потрогал колючки кончиком пальца. — Ну что, Кейт, пойдем домой? Пора и честь знать… Спасибо, мистер Кин!
Мы распрощались, и я уже улегся в постель, как вдруг в дверь заколотили.
— Сирил, если это ты, я тебя убью, — пообещал я, спустился, распахнул дверь, приготовившись обрушить на кузена весь запас ругательств, но…
На пороге стоял Ларример.
— Вы живы! — только и смог я сказать.
— Да, сэр, — откликнулся он. — Разрешите войти, сэр?
В одной руке он сжимал вместительный саквояж, а второй с трудом удерживал аквариум.
— Уж сделайте милость, — я отобрал у него багаж. — Где вас носило? Мы с ног сбились, вас разыскивая!
— Это долгая история, сэр, — тяжело вздохнул он.
— Ничего, я выслушаю, — заверил я, поставил саквояж в угол и пошел на кухню.
— Сэр, что вы делаете?! — в ужасе воскликнул Ларример, войдя следом.
— Не видите? Плиту растапливаю, — ответил я. — Присядьте, я кофе сварю. И не смотрите на меня так, а то я еще и яичницу поджарю. О, кстати, это идея! Вы же, наверно, с дороги проголодались?
Ларример посмотрел на меня, встряхнул головой и пошел в кладовую, откуда вернулся с полудюжиной яиц и беконом.
— Я ужасно соскучился, Ларример, представляете? — сказал я, выливая яйца на сковороду.
— Я тоже, сэр, — ответил он, подавая мне бекон, а свободной рукой снимая чайник с плиты.
— Так что у вас стряслось?
— Это очень грустная история, сэр, — скорбно сообщил он. — Моя милая Атенаис умерла.
— Я знаю, Сирил рассказал. Примите мои соболезнования.
— Спасибо, сэр, — он смахнул слезу и сел за стол, повинуясь моему жесту. — Мистер Кертис купил мне взамен… мальчика!
Я его понимал: подсунь мне кто-то вместо редкого кактуса обычную агаву, я бы тоже расстроился.
— Только не говорите, что вы лично отправились в Лондон, чтобы обменять рыбку.
— Нет, сэр, — вздохнул Ларример, оторвавшись от яичницы. — Понимаете, сэр, мне очень тяжело об этом говорить…
— Да в чем дело-то?
— Понимаете, сэр, Атенаис Первую мне подарила дама…
Я чуть не подавился. Ларример и дама!..
— Мисс Доул, моя… моя первая и единственная любовь, — продолжал он, а я хранил потрясенное молчание. — Она подарила мне рыбку на память.
— Вы давно расстались? — осторожно спросил я.
— О, очень давно, сэр, — грустно ответил Ларример. — Сорок пять лет назад.
— Значит, вы держали рыбок в память о мисс Доул?
— Да, сэр. А месяц назад она вдруг мне написала. Сказала, что разыскала меня через старых знакомых. Что она осталась совсем одна… и подумывает, как теперь жить. Она ведь так и не вышла замуж и… и у нее осталась только рыбка — тоже совсем одинокая…
— И вы решили… мнэ-э… составить ее счастье? — выдавил я.
— Да, сэр! — он горько вздохнул. — Я помчался к ней, как на крыльях, но…
— Но это была уже совсем не та мисс Доул, которую вы помнили, верно?
— Да, сэр! — повторил Ларример. — Но это ничего, я ведь тоже не молодею, это все сущая ерунда… Только, понимаете, у нее тоже оказался самец!
— И что? Купили бы еще двух самочек.
— Но, сэр! — от возмущения у Ларримера встопорщились бакенбарды. — Как вы не понимаете?! Она даже не разбиралась, самец это или самка! Просто купила рыбку как предлог, понимаете, сэр? А я… ради нее…
Голос его сорвался.
— Я оставил вас, сэр! Бросил на произвол судьбы ваших питомцев! И ради кого?! Ради этой ветреной особы?.. Я так виноват перед вами, сэр!
— Ничего, Ларример, — серьезно сказал я, — всё обошлось. Но как мне вас не хватало, вы даже не представляете!
— В самом деле, сэр? — спросил он.
— Да, — ответил я. — Особенно когда Мэри взялась рожать прямо здесь. Я так и не смог вспомнить, где у нас аптечка.
— О боже, так вот же она, сэр! — был ответ.
ЭВАЗ[3]
Эваз — лошадь для благородных,
княжья отрада,
жеребец, гордый копытами,
для богатейших героев,
что спорят, когда у него на спине;
поможет он нетерпеливому.
(Древнеанглийская руническая поэма)
— Вик, — спросил меня Сирил из-за номера «Джеральдтаун Геральд», который читал за завтраком, — а ты когда-нибудь поднимался на воздушном шаре?
— Я, по-твоему, похож на самоубийцу? — ответил я вопросом на вопрос.
— Есть немного, — честно ответил кузен, сложив порядком измятую газету.
— А с чего вдруг тебя разобрал интерес к воздухоплаванию?
— Да вот, — он ткнул пальцем в фотографию на передовице. — Скоро пройдет фестиваль воздушных шаров, совсем недалеко от нас. Мама очень заинтересовалась, к слову.
— Надеюсь, ей не пришло в голову прокатиться на этом приспособлении? — без особенной надежды спросил я, просмотрев текст.
Да, в списке развлечений значилось не только наблюдение за аэростатами, но даже и катание на них. Разумеется, за порядочную сумму и при наличии справки от врача о том, что пассажир не страдает сердечными и нервными заболеваниями. Я бы еще добавил в список психические расстройства.
— Мелькнула у них с полковником такая идея, — вздохнул Сирил. — Да и Мирабелла что-то призадумалась… Но ей я сказал, что она не имеет права так собой рисковать, у нее дочь, в конце концов! А если так хочется выбросить деньги на ветер, причем в прямом смысле слова…
— Она может просто отдать их тебе, — закончил я фразу и налил себе еще чаю.
К счастью, Сирил все-таки примирился с миссис Вашингтон, вернее, она с ним. Признаюсь, мне частенько закрадывалось страшное подозрение: она в самом деле влюблена в моего непутевого кузена, иных причин подобной снисходительности я придумать не мог. Его легкомысленное поведение, глупые шутки, чрезмерная любовь к противоположному полу (Сирил как-то во время семейного чаепития в саду сослался на научные исследования, доказавшие, что мужчина по своей природе полигамен, за что был бит неразлучным зонтиком тетушки Мейбл)… Я уж молчу об азартных играх, в которых кузену никогда не везло (он уверял, что это плата за удачу в амурных делах, в которых ему, правда, тоже не везло), нежелание утруждаться хоть какой-то полезной деятельностью, отсутствии собственных средств в прекрасном сочетании с мотовством… Сирил — завидный жених, не правда ли?
Конечно, многие незамужние леди благосклонно поглядывали в его сторону, но тетушка Мейбл придирчиво рассматривала каждую кандидатуру, и всякий раз что-то ее не устраивало. Полковник Стивенсон как-то признался мне по секрету: тетушка понимает, что все эти девицы (а более того — их матушки) намного более заинтересованы мною и моими капиталами, Сирил же на этом фоне котируется намного ниже. Однако кузен — мой наследник, а значит, его супруга почти наверняка с нетерпением станет ожидать моей безвременной кончины и грядущего богатства. Может быть, даже поторопит события, такие случаи отнюдь не редки! А тетушка меня любит пусть и меньше, чем сына, но тем не менее…
Я тогда искренне возблагодарил всех известных и не известных мне богов за прозорливость тетушки Мейбл.
Миссис же Вашингтон одобрение потенциальной свекрови не слишком волновало (полагаю, равно как и одобрение нашего провинциального общества), вдобавок она была более чем обеспеченной особой, а потому не походила на охотницу за наследством. Я на всякий случай навел справки о ее благосостоянии — всё было в полном порядке, пыль в глаза миссис Вашингтон не пускала, а дело, прежде принадлежавшее ее супругу, процветало благодаря хорошим управляющим и приносило стабильный доход в дополнение к имеющимся средствам.
К услугам миссис Вашингтон, дамы молодой и красивой, были самые завидные холостяки не только нашей округи (исключая меня), но и Лондона, однако она почему-то остановила благосклонный взгляд на Сириле. Помолвку, правда, разорвала, когда он окончательно вывел ее из себя, но это было прошлой осенью, и она уже сменила гнев на милость.
Таким образом, вывод мог быть только один — это любовь! Вот если бы еще кузен вел себя пристойно и ценил такое везение…
— Вик! — кажется, уже не в первый раз повторил Сирил и пощелкал пальцами у меня перед носом. — Ты что, уснул?
— Нет, — ответил я и отвел его руку. — Что за дурные манеры!
— Не вилкой же тебя тыкать, чтобы очнулся, — пожал плечами кузен. — Хотя… ты прав, следовало опрокинуть на тебя горячий чай. Хотя тогда ты обвинил бы меня в неуклюжести.
Я только вздохнул: Сирил неисправим.
— Так о чем ты говорил?
— Я спрашивал, поедешь ты смотреть парад воздухоплавателей или снова отсидишься в своей оранжерее? Скажешь, что тебе и оттуда будет неплохо видно?
— Полагаю, я тебе нужен исключительно для того, чтобы сдерживать самоубийственные порывы тетушки?
— И для этого тоже, — согласился он. — Правда, я надеюсь, ее в гондолу не возьмут. Перевес, понимаешь ли…
— Сирил, это неприлично, — нахмурился я. — Обсуждать женщину в подобном ключе… Впрочем, ты ведь печешься исключительно о ее благе?
— Именно! Я беспокоюсь о ее здоровье и благополучии, — воздел палец Сирил. — И о своём тоже. Ты представь только: если с мамой, не приведи боже, что-нибудь случится, я ведь останусь один на один с полковником…
Я представил и вздрогнул.
— И, чтобы как-то пережить утрату, переселюсь к тебе, — закончил кузен, — не смогу оставаться там, где всё будет напоминать мне о дорогой маме… Одним словом, Вик, в твоих же интересах сделать всё возможное для того, чтобы с нею ничего не стряслось! Мирабеллу она не очень-то слушает, сам понимаешь, да и полковника тоже, меня — тем более, а вот ты можешь пригодиться.
— Ну хорошо, — мрачно сказал я. — Так и быть, поеду с вами. Надеюсь, тетушка никогда не узнает о том, что мы успели ее похоронить и оплакать.
— А это идея, — обрадовался Сирил. — Надо сказать ей, что мне кошмар приснился: воздушный шар лопнул или загорелся, или трос оборвался, и ветром его унесло в открытое море…
— Какое море?! До него далеко, забыл?
— Ну и что, на высоте ветра сильные, — парировал кузен, — и вообще, можно приврать драматизма ради. Так вот, воздухоплаватели разбились… что смешного, Вик, это трагедия!
Я усилием воли изгнал видение, в котором тетушка плавно спускалась с недружелюбно нахмурившихся небес на своем неизменном лиловом зонтике с ручкой в виде головы попугая. Кажется, планировать ей помогали пышные юбки, а зеваки стыдливо отворачивались, чтобы не глазеть на ее панталоны.
— Лучше, если такой сон увидишь ты, — добавил Сирил. — Мне мама скажет, что я выдумщик, а ты… Ну, она давно догадывается о том, что ты умеешь всякое-разное.
— Что именно?
— Не знаю, мы специально не обсуждали, так, в разговоре мелькнуло, а я не стал заострять на этом внимание, — ответил он уже серьезно. — Передо мной-то можешь не притворяться, я же в курсе… гм… твоих потусторонних знакомств. Кстати, а может, этих твоих призраков попросить что-нибудь вытворить? Чтобы мама испугалась и уж точно не захотела полетать?
— Право, не стоит, — покачал я головой. — Тем более, у них только-только семейная жизнь наладилась, нехорошо мешать. Да и опасно, Сирил. Так вот попросишь их пошутить, но… ни я, ни ты в этом воздухоплавательном оборудовании не разбираемся, они тем более, так и до аварии недалеко. И люди могут пострадать, и сами аппараты… а они ведь дорогие, я слышал.
— Убедил, — вздохнул кузен. — Справимся собственными силами… я надеюсь. В крайнем случае приготовься дать взятку этим аэронавтам, чтобы соврали насчет перевеса. Уговорю их я сам, но денег у меня нет, так что… Как тебе идея?
— Намного лучше, чем диверсия, — вздохнул я, решив, что жизнь тетушки Мейбл и семейное благополучие дороже десятка и даже сотни фунтов.
Пожалуй, нужно захватить наличные, а то выписывать чек на глазах у изумленной публики — это уж чересчур. Ну а незаметно сунуть купюры в карман или за обшлаг — проще простого, такое мне по силам. Нужно только немного потренироваться вон хоть на Сириле, проверить, не утратил ли я этот полезный навык — давно ведь не использовал.
— Но так все-таки скучно, — сказал вдруг кузен.
— А сколько можно ребячиться? Посмотри на себя в зеркале — у тебя уже виски седеют, а ты все мальчишкой себя считаешь! — не удержался я, зная, что наступаю на больную мозоль.
— Ты сам уже сивый, — буркнул он, приходя в скверное расположение духа.
— Я значительно старше, забыл?
— Мама сказала, Кины вообще рано седеют, — внезапно ожил Сирил. — Даже она… только я тебе этого не говорил! Кстати, надо выяснить, чем она красит волосы…
— Не надо, — предостерег я. — С твоим везением ты в лучшем случае купишь поддельную краску или что-нибудь неправильно смешаешь, а в результате позеленеешь.