Футарк. Третий атт Измайлова Кира

— А в худшем? — с интересом спросил Сирил.

— Облысеешь.

— Н-да, выбор… — протянул он. — Но лучше уж благородная седина, чем лысина!

— Рад, что ты это осознаешь, — я демонстративно посмотрел на часы. — Тебе, кстати, не пора… куда-нибудь?

— Нет, до субботы я совершенно свободен, — заверил кузен и взял следующую газету. — Но если я тебя стесняю, то, конечно, уеду… Глядишь, к концу недели мама и меня уговорит покататься на воздушном шаре, она убедительная, ты же знаешь.

Я подавил вздох. Сирил заявился ко мне вчера, якобы проведать, остался на ужин, заговорился, спохватился, что час уже очень поздний, решил заночевать… А я, очевидно, расслабился и забыл о коварстве кузена! Судя по тому, что тетушка не обрывала телефон в поисках блудного отпрыска, Сирил заранее предупредил ее о том, что останется у меня. И, подозреваю, даже протащил в свою комнату чемодан с одеждой: моя, к счастью, была ему велика и к тому же слишком консервативна.

— Живи уж, — разрешил я. — Только учти: если явишься сильно подшофе и разбудишь кого-нибудь, я лично отвезу тебя домой прямо среди ночи и сдам с рук на руки полковнику!

— Пред лицом такой угрозы я должен бы затрепетать и поклясться тебе сделать всё возможное, дабы такого не случилось, — пресерьезно ответил негодяй Сирил, — но не стану. Ибо сказано — не клянись!

— Ну хоть что-то ты запомнил из проповедей, — сказал я после паузы. — В таком случае просто имей в виду мое обещание.

— Ты поленишься, — заверил кузен и закрылся газетой.

И что ты с ним будешь делать? Перевоспитывать поздно, остается только смириться…

Лето в этом году выдалось жарким, а осень — на удивление сухой и теплой. Не к добру, говорили старики и предрекали одновременно пожары, наводнение, ураганы и лютые морозы. Ну и голод с эпидемией заодно, видимо, по привычке. Конечно, в этих пророчествах можно было отыскать рациональное зерно, обратившись к народным приметам, но мне, если честно, было лень.

Фестиваль воздушных шаров приурочили к традиционной осенней ярмарке, а место для его проведения любезно предоставил лорд Блумберри, выделив один из своих обширных лугов. Что и говорить, пространства требовалось много: следовало разместить не только сами шары и все необходимое оборудование, но и соорудить трибуны для публики, выделить место для экипажей, организовать продажу напитков и съестного… Я подозревал, что к окончанию фестиваля луг будет представлять собой вытоптанную пустошь, и недоумевал по поводу того, кто и как ухитрился сподвигнуть лорда на такой поступок. Впрочем, это можно было выяснить у него самого, если он посетит это увеселение.

Мы приехали, пожалуй, слишком рано: тетушка настояла на этом, желая занять лучшие места, а мы не стали спорить — всё равно бесполезно. Разумно поступила миссис Вашингтон: попросила занять ей местечко, а появиться собиралась не раньше официального начала фестиваля, до которого оставался еще добрый час.

Наблюдать за происходящим на лугу было довольно интересно: еще не надутые шары, распростертые на скошенной траве, напоминали складчатые шкуры каких-то чудовищ, зачем-то надежно привязанные к вбитым в землю кольям. Вот один задергался, затрепыхался и начал потихоньку наполняться, а там и приподнялся над землей. Аэронавты принялись проверять крепления гондолы и что-то еще — я, повторюсь, ничего в этом не понимал.

— Как-то ненадежно выглядит, — дрогнувшим голосом проговорила тетушка Мейбл, присмотревшись.

— Да, просто-таки птичье гнездо, — поддакнул Сирил, вспомнив о своем прошлогоднем увлечении орнитологией (теперь он перешел на энтомологию и регулярно пугал тетушку жуками и гусеницами). — М-м-м… совсем как у горлицы, напросвет видно. Нет бы взяли пример с зяблика!

— Это для облегчения корзины, — авторитетно заявил полковник. — Чем меньше вес, тем выше сможет подняться шар, да-с.

— А для чего, в таком случае, они грузят мешки с песком? — не поняла тетушка, и он пустился объяснять ей тонкости применения балласта (не иначе, специально подготовился).

— Не понимаю логики, — сказала она, выслушав. — Сперва взять на борт лишний вес, а потом сбрасывать его?

— Дорогая, если этого не сделать, а шар нужно будет срочно облегчить, скажем, для преодоления препятствия, придется сбрасывать вообще всё лишнее. Или даже кого-то из команды, — пояснил полковник, и тетушка глубоко задумалась. — Надеюсь, сегодня до этого не дойдет, шары ведь будут не в свободном полете, а на привязи.

— А еще высоту можно регулировать, спуская воздух из оболочки, — припомнил Сирил, и они углубились в тонкости, о которых я, признаюсь, и не слышал вовсе.

Зато я подготовился иначе: прочитал всё, что нашел в библиотеке о крушениях воздушных шаров, в особенности экспериментальных моделей, поэтому мог присовокупить свое ценное мнение к обсуждению.

— Будем надеяться, обойдется без падений и пожаров, — пробормотала тетушка наконец, нервно поглядывая на луг, уже покрывшийся разноцветными шарами, будто поляна грибами.

Наверно, сверху это так и выглядело, подумал я. Любопытно было бы взглянуть! Может, какой-нибудь отважный корреспондент рискнет подняться в воздух и заснимет открывшуюся панораму?

— Да, при аварии шара шесть лет назад на ярмарке в Квинсборо были жертвы, — машинально произнес я. — Он вспыхнул, а ветром горящие куски обшивки швырнуло прямо на публику. Особенно пострадали дамы — юбки и зонтики превосходно горят, я уж не говорю о шляпках и прическах.

Тетушка Мейбл сглотнула и подобрала подол. Сирил исподтишка сделал мне знак, мол, продолжай в том же духе.

— Я гляжу, тут позаботились о безопасности, — успокаивающе произнес полковник, указывая на кучи песка и водовозные телеги.

Даже пожарные машины из Блумтауна и Илкли были здесь, что я всецело одобрял. С другой стороны, если полыхнет на высоте, толку от этих машин окажется немного.

— А еще в такой толпе удобно орудовать карманникам, — сообщил Сирил, широким жестом обведя прибывающую публику. — Все будут таращиться в небо и оставят кошельки без присмотра.

— Поэтому здесь столько полиции, — басом произнес за нашими спинами суперинтендант Таусенд. — Добрый день.

— Вы уверены, что полицейские будут достаточно бдительны и не отвлекутся на представление? — скептически спросил полковник, когда все обменялись приветствиями, а тетушка Мейбл заговорила о чем-то с миссис Таусенд. (Они, к счастью, все-таки помирились, во многом благодаря Мирабелле, насколько я понял.) Энн (чета Таусенд и ее прихватила с собой) в полном восторге уставилась на тетушкину Наоби — она никогда не видела чернокожих людей, — и вскоре обе девочки о чем-то зашушукались. Должно быть, и Линн вертелась где-то поблизости, и опекающая ее чета Хоггартов, но на солнце их толком не видно, а я поленился приглядываться.

Наконец началось представление. По счастью, обошлись без гонок на воздушных шарах — во-первых, учредители фестиваля решительно запретили такое сумасбродство, во-вторых, ветра почти не было. Чинно и мирно аэростаты по одному и попарно, и даже группами поднимались в воздух, какой выше, какой ниже, демонстрировали себя во всей красе, затем опускались, чтобы дать место следующим участникам. В конце, я слышал, будет соревнование на высоту подъема среди наиболее известных воздухоплавателей (мне их имена ни о чем не говорили, если честно), а затем уже катание для особо безрассудных зрителей.

Сирил о чем-то потихоньку спорил с миссис Вашингтон (она явилась как раз к началу), кажется, убеждал ее поставить на огромный лиловый шар, испещренный плакатами с рекламой и увешанный гирляндами и флажками. Она же явно склонялась к другому, поменьше, ярко-красному в синюю и белую полосу. Чета Таусендов вела светскую беседу с тетушкой Мейбл и полковником, а я решил прогуляться — смотреть на воздушные шары мне наскучило, это все-таки было достаточно однообразное зрелище.

Судя по всему, не один я заскучал: вскоре я столкнулся с лордом Блумберри, вежливо раскланялся с ним, но не успел сказать ни слова, как он первым начал беседу.

— Мои мальчишки в восторге от этого безобразия, — кивнул он на луг. — А вы что скажете, Кин?

— Многие полагают, что за воздухоплаванием будущее, — ответил я.

— Ха! То же самое говорят и об автомобилях!

— Но это действительно так, — осторожно произнес я. Лорд Блумберри питал некоторую неприязнь к машинам, и я догадывался, почему. — Их становится все больше, они делаются совершеннее, и не за горами тот день, когда…

— Когда автомобиль вытеснит лошадей, вы это хотели сказать? — прищурился он и тяжело вздохнул. — Да… Увы, как ни прискорбно это осознавать, но всё к тому идет. Слыхали? Давно уже придуман… как его… трактор!

— Я читал о чем-то подобном, — припомнил я, — но не интересовался деталями.

— А зря, — наставительно сказал лорд. — Перспективная штуковина, да-с… будет, когда его сделают поменьше и научат ездить побыстрее. И работать не на пару, а на бензине, как порядочный автомобиль. Я слыхал, над этим работают, да всё никак…

— Отчего вы вдруг заинтересовались механизмами?

— Надо же знать, что нас ждет в самом ближайшем будущем, — ответил он и посмотрел на парящие над лугом воздушные шары. — Держать, так сказать, руку на пульсе событий… Хм… Кин, как вы полагаете, можно приспособить эти штуковины, чтобы следить с них за стадами, к примеру?

— Думаю, вполне можно, только это влетит вам в кругленькую сумму. Опять же, ночью или в проливной дождь, да еще с сильным ветром, толку от такого наблюдателя будет маловато. И потом, — добавил я, — у нас же не бескрайние прерии! Проще уж вышки поставить, честное слово…

— Пожалуй, — кивнул лорд. — А вот если бы эти аэростаты были управляемыми, можно было бы с них разбрасывать удобрения над полями! Я слышал, что-то такое уже строят, но как это будет действовать…

— Боюсь, грузоподъемность маловата, — забраковал я идею, — сами посмотрите, сколько они берут балласта! И еще нужно минимум два человека — управлять агрегатом и собственно сбрасывать… компост или что там еще?

— Можно сделать дно гондолы откидным, — серьезно сказал он, но тут же засмеялся. — Ладно, это всё пока фантазии, вроде полета из пушки на Луну. Если воздухоплаванию суждено развиться во что-то стоящее, думаю, мы успеем увидеть это своими глазами, а, Кин?

— Если протянем еще пару десятков лет, то вполне успеем, — дипломатично ответил я.

— Маловато вы что-то себе отводите, — покачал головой лорд. Кажется, он пребывал в отличном расположении духа. — Я намерен дождаться правнуков, вот что!

— Думаю, вам это вполне по силам, — заверил я. — Может, кто-нибудь из них станет известным авиатором?

— Отчего бы и нет? Любовь к риску у нас в крови, — тут он явно вспомнил явление предков и ухмыльнулся, — а что необъезженный жеребец, что непокорный летательный аппарат — всё едино!

— Да, в самом деле…

— Но это еще когда будет, — вернулся лорд с небес на землю. — А вот трактор — уже реальность. Я слежу за разработками, думаю, нужно будет завести себе парочку, когда их доведут до ума.

— Милорд, но вы же не любите автомобили! — воскликнул я, не сдержавшись.

— Я не люблю их как средство передвижения, — воздел он палец, — в них нет души! А как рабочий механизм — вполне ценю.

— Думаете, ваши арендаторы согласятся пересесть на тракторы?

— Отчего нет? Я видел выкладки — содержание такой штуковины может обойтись дешевле, чем пары рабочих лошадей или волов. Трактор что — поставил в сарай, он и стоит, есть не просит, навоз за ним убирать не нужно…

— А ремонт? А топливо?

— Это не то же самое, что лечить и кормить животное, — отмахнулся лорд. — Машину ведь нужно заправлять только перед поездкой, а не ежедневно. Вдобавок на тракторе можно пахать хоть день напролет!

— Думаете, выдержит? — скептически спросил я.

— Отчего бы и нет? В любом случае, он от этого не падёт. А если перегреется, так остынет и дальше поедет, — отрезал он, явно захваченный перспективами.

— Но как же лошади? — воззвал я к его рассудку.

— А что с ними? Лошади как были, так и останутся, — заверил лорд. — Верховые и упряжные, для истинных ценителей красоты… И да, для тех, кто способен обеспечить им подобающие условия содержания!

Я подумал, что в возрасте лорда Блумберри пора бы перестать витать в облаках и строить воздушные замки, но промолчал. Хочется ему экспериментировать — сколько угодно, раз средства позволяют.

— Как ни жаль осознавать, — развивал он мысль, — на дорогах лошадь тоже рано или поздно уступит место автомобилю. Это случится еще не скоро, я надеюсь… но прогресс неостановим. И чем пытаться стать у него на пути, рискуя быть раздавленным, лучше оказаться на нем верхом и взять вожжи в свои руки!

— Вы имеете в виду, что готовы материально поощрять изобретателей? — перевел я эту тираду на человеческий язык.

— Отчего бы нет? Но не этих, — махнул лорд рукой в сторону воздушных шаров. — Красиво, величественно, но… что-то не то. Если человек и покорит воздух, то, скорее всего, на чем-то вроде автомобиля с крыльями — прочном и быстром. И, главное, управляемом! Пускай даже первые такие аэромобили и лошадь не обгонят, рано или поздно… — он вздохнул, — и до Луны доберутся, уверен.

— В самом деле? — выдавил я.

— Конечно. Эти писатели-фантасты много чего предсказывают, — уверенно ответил он. — Ну а уж до мысли приделать мотор к воздушному змею или крылья к автомобилю любой дойти может… Помяните мое слово, Кин, мы еще доживем до летающих машин! До полета на Луну вряд ли, а так вот, к соседу в гости наведаться… запросто.

— Буду ждать с нетерпением, — заверил я. — Это было бы очень удобно, особенно, если эти ваши аэромобили окажутся быстрее поезда. Да и моря на них пересекать, наверно, удобнее… если запаса хода хватит.

— Вот! Вы уловили идею, Кин, — лорд приобнял меня за плечи и повлек в сторону, туда, где гости фестиваля оставили свои экипажи. — Представьте будущее: всё небо будет испещрено летающими скоростными экипажами… Час — и ты в Париже, два — в Оттаве! Эх, жаль, что мы этого не увидим, но вот потомки…

«Потомков жалко», — мысленно согласился я.

— Ну а лошадь… — продолжал он. — Лошадь — это для души. С собаками вон тоже охотится не так много людей, однако же держат их и в домах, и даже в маленьких квартирках…

Я действительно уловил его идею и подивился: надо же, как человек может изменить мнение! Но, по правде говоря, это нравилось мне больше, чем если бы лорд Блумберри вступил в ряды ретроградов и изо всех сил противился надвигающемуся прогрессу. Право, обуздать и приручить его — намного более здравая мысль, чем делать вид, будто в мире ничего не меняется, и жить по заветам пращуров… Главное, при пращурах этого не ляпнуть, а то они буйные. С другой стороны, им наверняка бы понравилось, уверен!

— Милорд, — вспомнил я, — позвольте поинтересоваться, как же вы согласились сдать в аренду этот луг? По-моему, он безнадежно испорчен!

— Он и без того был безнадежно испорчен, — ухмыльнулся он, придя в еще более хорошее расположение духа.

— В самом деле?

— Кин, зачем бы мне вас обманывать? Вы в этом не разбираетесь, вам простительно, а мне приходится… — лорд тяжело вздохнул. — Во-первых, когда строили ветку железной дороги, перекрыли русла нескольких ручьев, а другие отвели не туда, куда надо бы по уму. В итоге этот луг заболотился.

— Разве? — я ковырнул дерн каблуком.

— Не тут, подальше, — указал он. — По такой суши не слишком заметно, хоть и сыро, но вот весной сможете убедиться своими глазами — там будет настоящее болото. Там придется как следует осушать… ладно, это детали. А с этой стороны вырубили рощу, кое-что построили… теперь тут слишком сухо. И дорога близко, животные пугаются. Вдобавок много недоумков, которые норовят позабавиться: собак на овец спускают или вроде того…

— И что же? — заинтересовался я. — Вы хотите продать эту землю? Раз уж она сделалась непригодна для использования по прежнему назначению?

— Вот еще! — возмутился лорд. — Нет уж, я ее восстановлю. Технологии шагнули далеко вперед, Кин, вот их я и опробую! Придется пожертвовать частью луга, но там я высажу деревья и кустарники — это будет ветрозащита, да и от шума заодно убережет. А с подтоплением придется повозиться, но у меня есть кое-какие идеи на этот счет, нужно только всё как следует рассчитать!

— Удачи, — искренне сказал я и оглянулся — распорядитель как раз приглашал желающих пощекотать нервы и подняться над лугом на воздушном шаре. — Прошу извинить, мне пора.

— О, вы тоже решили прокатиться? — обрадовался он и хлопнул меня по спине. — Что же вы раньше не сказали? Я как раз искал напарника! Супруга отказалась наотрез, дети бы и рады, но она сказала, что они будут кататься только через ее труп… Ну что же я, в одиночку в гондолу полезу? Идемте скорее, Кин! Уверен, вам понравится!

Отбиться я не сумел, лорд Блумберри умел быть крайне убедителен. Вернее, он попросту не слушал моих возражений, хотя я пытался объяснить, что всего лишь хотел приглядеть за тетушкой… Какое там!

В итоге я смирился. Ну подумаешь, воздушный шар. Вон, уже несколько человек прокатилось — и ничего. Правда, визг их наверняка был слышен в Лондоне, а то и где подальше, но вдруг они визжали от восторга?

«Вряд ли», — мелькнуло в голове, когда земля ушла из-под ног. Я покрепче вцепился в хлипкий борт гондолы (корзинка, с которой Мэри ходит на рынок, выглядит покрепче) и постарался не смотреть вниз. Как бы не так…

— Глядите, Кин, глядите! — радовался рядом лорд Блумберри. — Всё как на ладони! Вон моя усадьба… смотрите же! Эй там, поднимите выше!..

Я все-таки рискнул взглянуть. Луга и поля расстилались под ногами, как лоскутное одеяло (где-то я видел это сравнение, и оно было весьма уместно), дома, люди и экипажи казались игрушечными. Вдалеке дымил трубой крохотный паровозик.

В лицо неожиданно повеяло холодным ветром, и я понял, что мы поднялись заметно выше, чем предыдущие зрители. Какая-то ошалевшая птица (Сирил бы ее точно опознал) метнулась в сторону от воздушного шара, перепугавшись насмерть… Кругом было только небо, осеннее, высокое и прозрачное, и я вдруг ощутил удивительную свободу — так бывало когда-то, когда я забирался высоко в безлюдные горы и смотрел вниз с высоты. Оказывается, я почти забыл это чувство! А уж когда к нему добавилось ощущение полета, пустоты вокруг… Вот так лететь бы и лететь по воле ветра!

— Хорошо-то как… — мечтательно произнес лорд Блумберри, а я неожиданно согласился:

— Замечательно!

На земле нас ждали.

— Виктор, как ты… как ты мог? — выпалила тетушка, пробившаяся в первые ряды зрителей. — После всех разговоров…

— Я должен был убедиться, что это в достаточной мере безопасно, — невозмутимо ответил я, обменявшись заговорщицким взглядом с лордом Блумберри.

— Ты же обещал… — прошипел Сирил, взяв меня за локоть.

— Я не сумел предотвратить это безобразие, — прошептал я в ответ, глядя, как тетушка с миссис Вашингтон и миссис Таусенд совещаются на тему состава следующего экипажа. — Пришлось присоединиться к возглавившему.

— Сирил! — раздался клич тетушки Мейбл. — Иди сюда, нам нужен балласт!

— Надеюсь, меня не будут скидывать с высоты? — сглотнул он.

— Думаю, она просто неверно употребила термин, — утешил я и добавил: — Не переживай, тебе понравится.

День на свежем воздухе — это прекрасно, ночью я спал как убитый и, кажется, впервые с детства летал во сне: у меня были фанерные (а может, жестяные, если судить по грохоту) крылья и моторчик на спине. Правда, мне всё время казалось, что мотор дымит, и я подозрительно принюхивался. Приземлился я, однако, благополучно — прямо на свою кровать, с удовольствием потянулся, умылся и спустился к завтраку.

Телефонный звонок раздался неожиданно, и я насторожился: что могло случиться с утра пораньше? Тетушку мучили кошмары после воздушной прогулки? Или, что вероятнее, Сирил так активно лечил пострадавшие нервы возлияниями, что пришел в некоторую негодность? Но будто они без меня не знают, как с этим справиться!

— Сэр, — полушепотом произнес Ларример, на цыпочках входя в столовую. — Сэр, вас к телефону…

— Кто?

— Лорд Блумберри, сэр, — еще тише прошелестел мой дворецкий и встал навытяжку.

Час от часу не легче — этому-то что понадобилось? Я искренне понадеялся, что лорд всего лишь хочет поделиться со мною новыми идеями по поводу развития воздухоплавания (кажется, он принял меня за единомышленника).

— Кин у аппарата, — сказал я, устроившись в кабинете.

— Доброе утро, — произнес лорд. Голос у него был мрачный. — Слыхали новости, Кин?

— Какие именно? — не понял я.

— Плохие, — был ответ. — В утренние газеты они попасть не успели, в вечерних выпусках точно будут. А может, и в экстренных.

— Милорд, а не могли бы вы выражаться более конкретно? — попросил я.

— Не мог бы. Потому что кое-кто… — последовала выразительная пауза, а мне послышалось шуршание и чье-то сопение, — а именно мисс Меган Льюис с телефонной станции наверняка слушает наш разговор и немедленно раззвонит о нем по всей округе.

— Неправда! — возмущенно пискнуло в трубке, и я невольно ухмыльнулся.

— Я же говорил, — удовлетворенно произнес лорд. — Словом, Кин, собирайтесь, я заеду за вами через полчаса. По дороге расскажу, в чем дело.

— Милорд, но почему я?! — выпалил я, но он уже повесил в трубку. — Чудеса…

Зная решительную натуру лорда Блумберри, я поспешил собраться в дорогу. Вряд ли он намеревался умыкнуть меня куда-нибудь на болото или в непроходимую чащобу, во всяком случае, я искренне надеялся, что рыбацкие сапоги мне не потребуются…

На всякий случай я вытащил из мешочка руну — хотелось знать, что уготовала мне судьба. Судьба была загадочна: мне выпала эваз. Интересно… неостановимый прогресс — уж не на новое увлечение лорда Блумберри намекают руны? Только вот эваз выпала перевернутой, а это могло означать некое препятствие, впрочем, преодолимое. Интересно!

Лорд Блумберри явился вовремя, к счастью, не верхом, а в пролетке. Едва я забрался внутрь, он велел кучеру погонять на пожар и повернулся ко мне.

— Вы, должно быть, имели в виду «как на пожар»? — уточнил я на всякий случай.

— Нет, вообще-то я имел в виду «на пожарище», — мрачно ответил он.

— Однако… а что сгорело и какое вы имеете к этому отношение?

— Самое прямое, Кин, — лорд вздохнул. — Пожар случился на моей земле, ущерб нешуточный.

— Гм… я вам потребовался в качестве юриста? — предположил я. — Но вы же знаете, я не практикую.

— Нет-нет, юрист у меня свой имеется, — отмахнулся лорд.

— Тогда я не вполне понимаю…

— Кин, — прямо сказал он, — мы с вами давно знакомы, я вам доверил достаточно деликатные обстоятельства, если помните, и вы показали себя с лучшей стороны, это во-первых. Во-вторых, я наслышан о вас и ваших расследованиях… хотя бы от суперинтенданта. А в городе, я знаю, вас вовсе считают частным сыщиком!

— Это только слухи! — запротестовал я.

Ну всё, если эта выдумка просочилась в массы, о спокойной жизни я могу забыть…

— В-третьих, — не слушая, продолжал лорд, — О'Ши отзывался о вас с большим уважением, а это дорогого стоит. Помните его?

Еще бы я не помнил этого ветеринара, фейри-полукровку… (Полагаю, о происхождении звериного доктора лорд Блумберри и не подозревал, а ценил его лишь за феноменальные способности врачевателя.) Надо же, «с уважением», с чего бы вдруг? Хотя… накуролесили мы тогда знатно, он мог об этом слышать. Должны же быть у подобных О'Ши нелюдей свои каналы обмена информацией, слухами и сплетнями, наконец! Скажем, какой-нибудь еженедельник «Под холмом» или «Потусторонний вестник»…

Однако я отвлекся.

— Милорд, — осторожно произнес я, — я был бы вам крайне признателен, если бы вы прямо сказали, помощь какого рода от меня требуется.

— Я сам пока не знаю, Кин, — развел он руками. — Но вы человек, насколько я могу судить, со своеобразным опытом, наблюдательный и не закосневший в предписаниях и инструкциях, как наш старый добрый суперинтендант. Возможно, свежим взглядом вы сумеете увидеть что-то, что прольет свет на это происшествие!

Я невольно потрогал искусственный глаз. О нем лорд вроде бы ничего не знал, хотя… поди угадай, какие именно слухи до него докатились.

— Лучше обратиться к инспектору Пинкерсону. Вот уж кто точно… не закоснел.

— О, думаю, он непременно прибудет, — вздохнул лорд. — Но, как я понимаю, он склонен к фантазиям, а вы более уравновешены. В любом случае, одна голова хорошо, а две лучше! И вот что, Кин, я ничего не стану вам рассказывать, сперва сами поглядите и послушайте. Думаю, полиция уже на месте, но я просил не начинать опрос свидетелей без нас.

— Как скажете, — покорно ответил я и посмотрел по сторонам. — Постойте-ка, мы, случайно, едем не на тот луг, где вчера фестиваль проводили?

— Именно туда. Сейчас свернем, и…

И я увидел.

Там, где еще вчера высились трибуны — их не стали разбирать, видимо, думали сделать это сегодня, — остались лишь горелые доски, да пара покосившихся почерневших столбов торчала из земли. Сам луг был черным — сухая трава, должно быть, вспыхнула мгновенно… А пожарных машин уже не было поблизости. И некому было забросать огонь песком… А это что за обломки?

Я, видимо, задал этот вопрос вслух, поскольку лорд Блумберри ответил:

— Оборудование аэронавтов. Вчера не все успели увезти до темноты, собирались сегодня с утра…

— А сторожа не оставили, что ли? — тут же спросил я. — Я читал, всё это очень дорого стоит, по-хорошему, хозяева сами должны были тут заночевать. Ну как вы возле племенных лошадей, к примеру.

Лорд крякнул и ответил:

— Они собирались. Это моя вина, Кин: я пригласил их на ужин, заверил, что всё будет в полном порядке, никто не покусится на их имущество… И пожалуйста!

— А заночевали они у вас?

— Ну да. Засиделись, заболтались за полночь… Какой смысл возвращаться? Всё же упаковано, подводы должны были прийти к восьми утра, вот я и предложил людям кров. Места достаточно, а они неприхотливые.

— Как же сторожа? Неужели никто ничего не видел и не слышал? Или, может, это они жгли костер, и уронили искру? Или окурок кто-то не потушил? По такой суши наверняка всё вспыхнуло в мгновение ока!

— Кин, я ведь не дряхлых полуслепых дедов тут оставил, — мрачно произнес лорд и похлопал кучера по плечу, приказывая остановиться. — Пойдемте.

На лугу было людно: кто-то потерянно бродил на пепелище, вороша горелые обломки — должно быть, владельцы погибшего оборудования.

— Ну что сторожа, так и не проснулись? — мрачно спросил лорд Блумберри у одного из своих людей.

— Никак нет, ваша милость, — ответил тот, долговязый пожилой мужчина в выдающихся размеров кепке. — Доктор велел их в больницу отправить, желудок промыть. Сказал, может, и не поможет, но вдруг? И Марти что-то плохо выглядел, хрипеть начал, будто душит его кто.

— Час от часу не легче…

— Доктор сказал, должно быть, их чем-то опоили. Вот, бумагу оставил для вас… в смысле, для полиции. Извольте, ваша милость.

Лорд взял листок, исписанный неразборчивым почерком, пробежал его глазами, вздохнул и отдал мне. Я, признаюсь, тоже мало что понял в этой латыни (юридические термины я помню назубок, но вот медицина для меня — темный лес).

— А полиция-то где? — спросил лорд Блумберри.

— Вон они, милорд, улики ищут, — указал человек в кепке.

Я повернулся в ту сторону и безошибочно опознал Пинкерсона: сейчас он как никогда напоминал грача, вышагивающего по свежей пашне в поисках поживы. За ним семенил еще кто-то, помощник, должно быть, а суперинтендант Таусенд, заметив нас, поспешил навстречу.

— Виктор? Какими судьбами? — спросил он, поздоровавшись.

— По моему личному приглашению, — ответил лорд Блумберри, не дав мне и рта раскрыть. — Вы не возражаете, я полагаю?

— Гхм… Нет, разумеется, но…

— Что-нибудь удалось найти? — перебил лорд.

— Ничего, — ответил суперинтендант, явно решив ничему не удивляться. — Пинкерсон, правда, не сдаётся, но… Дерн плотный, его еще и утоптали вчера. Следов — море, но по ним невозможно понять, днем приезжал кто-то или ночью.

— Собак пытались пускать? — спросил лорд Блумберри все у того же хмурого типа в кепке.

— Точно так, ваша милость. Только они не понимают, какой след брать, — сказал тот и сплюнул в сторону. — Мистер Таусенд правильно говорит, всё перепутано. Да и откуда его брать, тоже поди пойми!

— Что скажете? — обратился тот к суперинтенданту.

— Изначально я ставил на неосторожное обращение с огнем, — задумчиво ответил Таусенд. — Эти двое сторожей жгли ночью костер, курили, опять же.

— И наверняка пили, — вставил я.

— И пили, — согласился он. — Причем что-то очень забористое и наверняка крепкое. Не сидр, не пиво… Джин, возможно.

— Угу, коктейль «Лунное сияние»[4], - буркнул лорд. — Разило за милю!

— Но фляжка при себе была только у одного, — добавил Таусенд, — и в ней еще плескалось не меньше половины старого доброго виски.

— То есть версию о неосторожности вы уже отбросили? — поинтересовался я.

— Почему вы так решили?

— Ну как же: сторожа пьяны в хлам, хотя фляжка не опустела, доктор пишет, что, вероятно, им подмешали какое-то снотворное или наркотик… Да даже если бы они выпили столько, чтобы проспать до сих пор, где то, из чего они пили? Никаких осколков не нашли?

— Ничего подобного, ни бутылок, ни фляг, — вздохнул Таусенд. — И вы правы, Виктор, вряд ли их небрежность могла стать причиной этого пожара. Костровище в отдалении, во-он там, и дерн предусмотрительно сняли, рядом стоит ведро с песком, и кто-то — сами сторожа или некто третий — озаботился засыпать угли. Вряд ли они долго жгли костер — не из чего. Только то, что они принесли с собой да какой-нибудь горючий мусор.

— А нашли их где? Рядом с костровищем?

— Да, они спали прямо на земле, даже не расстелив одеяла. Окурков нет, скорее всего, сторожа бросали их в костер.

— Сдается мне, — проворчал лорд Блумберри, — этот некто побоялся взять грех на душу и сжечь двоих ни в чем не повинных людей заживо.

— Там только трава кругом, вряд ли бы они…

— Они бы не пострадали или отделались парой ожогов, если бы не спали непробудно! — перебил он. — А в таком вот скотском состоянии, подозреваю, им можно пятки поджаривать, они не сразу проснутся! Так что они виноваты, конечно, — в том, что надрались невесть с кем и забыли о своих обязанностях. Но за это я с них спрошу отдельно!

Я осмотрелся, отошел в сторону, поглядел на унылый черный луг и вернулся к собеседникам с вопросом.

— А почему сторожа развели костер так далеко? Что бы они увидели в темноте, если бы кому-то вздумалось шастать по лугу?

— Так ночь была ясной, — пояснил лорд, — луна светила. Любая фигура на лугу как на ладони, спрятаться негде. Ну разве что под трибунами, но что там брать? Мусор? Доски воровать? Так их без шума не оторвешь, сколочено на совесть.

— Это точно был кто-то, кого сторожа знали, — изрек Таусенд. — Я имею в виду того, кто угостил их выпивкой.

— Логично, — согласился тот. — Они не из пропойц, которые хоть керосина, хоть ослиной мочи хлебнут, если им предложат задаром. Да и не стали бы пить невесть с кем! Как это вообще выглядело бы? Пришел кто-то среди ночи… а тут и жилья поблизости нет, значит, с дороги или через луга, и предложил выпить? Смешно представить!

— Ерунда получается, — пробормотал я. — Что же, этот таинственный отравитель… ладно, усыпитель не понимал, что сторожа проспятся и вспомнят, кто их угощал? И ни у кого не хватит соображения сложить два и два?

— Ох, мистер Кин, вы бы знали, до чего преступники наивные бывают! — выпалил рядом Пинкерсон, заставив меня вздрогнуть. И когда он умудрился подкрасться?

Инспектор был чумаз до невозможности, а в руках держал пучок горелой травы, мятую рекламную листовку и обрывок грязной тряпки.

— Вот как сейчас помню одного карманника, — сказал он, — стащил часы у хозяина паба, а потом к нему же пропивать их явился! А вы говорите — на шаг вперед подумать…

— Пинкерсон… — страдальчески произнес Таусенд. — Что это у вас?

— Улики, — совершенно серьезно ответил инспектор и вытер взмокший лоб сгибом локтя, оставив на коже черный след.

— И о чем вам говорят эти улики? — совсем уж обреченно спросил суперинтендант. — Кстати, а это кто? Кто допустил?

Он имел в виду щуплого паренька, который таскался за Пинкерсоном и безостановочно строчил в блокноте.

— А? Это со мной. Джерри Ламберт, начинающий репортер, — сказал инспектор. — Его, понимаете ли, посылают описывать случаи… ну там, лиса кур подушила или еще что. А тут настоящее дело, о котором взрослые коллеги еще не пронюхали!

— Пинкерсон… — простонал Таусенд, закрыв лицо рукой.

Ламберт испуганно улыбнулся и попятился. Если Пинкерсон напоминал грача, то этот субъект более всего походил на тощего воробья: маленький, ростом едва по плечо инспектору, черты лица мелкие, носик остренький, глазки темные, быстрые, усики едва заметные, сам взъерошенный — рыжевато-соломенные волосы торчат из-под картуза во все стороны, тонкая, действительно птичья шейка свободно болтается в воротнике поношенного пиджака, а мешковатые штаны держатся, по-моему, только за счет подтяжек.

Да уж, настоящий птичий двор, невольно развеселился я. Длинноносый голенастый Пинкерсон, воробей-репортер и я с моей вполне птичьей манерой смотреть на собеседника одним глазом. (Надо, кстати, изжить эту привычку, она мешает, как я недавно убедился.)

— Без согласования он даже не чирикнет, — заверил инспектор, и я ухмыльнулся. — Так вот, джентльмены, улики! Во-первых, трава. Поглядите сами…

Он сунул нам под нос пучок горелой стерни.