Обрученные холодом Дабо Кристель
– Это гораздо сильнее, чем иллюзия, но, в принципе, вы правы, – пробурчал Торн, взглянув на свои карманные часы. – Боль, которую вы испытываете при столкновении с Драконом, – ответ вашей нервной системы на флюиды извне. Реально она не существует.
– Однако боль, внушенная вашей сестрой, показалась мне очень даже реальной.
– Потому что ее нервная система вошла в прямой контакт с вашей. Если ваш мозг убежден, что тело чувствует боль, тогда тело действительно ее чувствует.
Торн произнес это спокойно, как вполне очевидную истину. Он вел себя чуточку любезнее, но не расстался со своей снисходительной миной.
– И какие же ощущения Драконы способны внушить человеку, когда нападают на него? – тихо спросила Офелия.
– Боль, переломы, кровотечение, тяжкие увечья, – бесстрастно перечислил Торн. – Все зависит от таланта нападающего.
Теперь Офелия и вовсе не осмеливалась глядеть на его шрамы. Неужели это дело рук членов его собственного клана? И как он может называть такое возмездие «талантом»?! Она прикусила шов своей перчатки. Обычно она не позволяла себе такой вольности при посторонних, но сейчас не могла сдержаться.
Ей вспомнились наброски Аугустуса, и воспоминание обожгло ее, как пощечина. Вот она, ее новая семья. Охотники с безжалостными глазами, способные убивать зверей голыми руками. Офелия даже представить себе не могла, как ей жить среди этих людей.
– Теперь я понимаю, о чем вы говорили мне в дирижабле, – призналась она.
– Вы боитесь? Вот уж это на вас не похоже.
Офелия подняла на Торна удивленный взгляд, но боль в шее тотчас вынудила ее опустить голову. Однако то, что она успела заметить, заставило ее призадуматься. Стальные глаза смотрели на нее высокомерно и отстраненно, но в них уже не было презрения. Скорее холодный интерес – как будто эта маленькая невеста оказалась не такой уж серенькой мышкой, какой он считал ее прежде.
Офелия не смогла скрыть негодования:
– Как вы можете судить, что на меня похоже, а что нет?! Вы до сих пор не удосужились лучше узнать меня!
На этот выпад Торн не ответил ни слова. Молчание затянулось. Офелия не знала, что ей делать. Глупо было торчать перед человеком, который стоял, опустив руки, недвижный, как скала, и слишком высокий, чтобы можно было увидеть выражение его глаз.
Девушку вывел из затруднения внезапный грохот в глубине библиотеки. Словарь соскользнул с колен тетушки Розелины на паркет. Старая дуэнья с перепугу проснулась, сонно оглядела зал и наконец заметила у окна Торна и Офелию.
– Это еще что за вольности?! – возмущенно вскричала она. – Будьте любезны отступить на шаг, господин Торн! Вы стоите слишком близко к моей племяннице! Вот когда вас свяжут с ней священные узы брака, тогда делайте все, что вам заблагорассудится!
Ухо
– Сядьте! Встаньте! Сядьте… Нет, не так! Мы уже сто раз это повторили, моя милая, неужели так трудно запомнить?!
Беренильда опустилась в кресло гостиной с той естественной грацией, которая отличала каждое ее движение. И сразу встала, все с тем же изяществом.
– Вот так! Вы не должны плюхаться на сиденье, как мешок с углем. Женщина обязана быть гармоничной, как музыкальная партитура. Сядьте! Встаньте! Сядьте! Встаньте! О нет, нет, нет!
Слишком поздно: Офелия плюхнулась на пол, сев мимо стула. От бесконечных упражнений у нее закружилась голова.
– Прошу вас, мадам, может быть, остановимся? – спросила она, поднимаясь. – Я слишком долго это повторяю, чтобы сделать правильно.
Беренильда подняла изящные брови и с коварной усмешкой обмахнулась веером.
– Я убедилась, что вы очень работоспособны, милое мое дитя. И достаточно дерзки, чтобы скрывать свою выносливость под жалобными, покорными минами.
– Я не считаю себя ни дерзкой, ни покорной, – спокойно парировала Офелия.
– Беренильда, позволь передохнуть бедной девочке! Ты же видишь, ее ноги не держат!
Офелия благодарно улыбнулась бабушке, которая вязала, сидя у камина. Старая дама всегда была невозмутима и безмолвна, как черепаха. Но если уж она вмешивалась в разговор, то, как правило, защищала гостью.
Офелия и впрямь падала от усталости. Беренильда вытащила девушку из постели в четыре часа утра, капризно заявив, что ее подопечной необходимо работать над осанкой. Она заставила Офелию ходить с книгой на голове, спускаться и подниматься по лестнице замка и теперь, уже больше часа, терзала ее зарядкой со стулом.
С тех пор как поток гостей иссяк, Беренильда целыми днями занималась перевоспитанием девушки: учила ее выбирать платья, разливать чай, делать комплименты, четко произносить слова… На Офелию сыпалось такое множество наставлений, что она не запоминала и половины.
– Ну хорошо, мама, – вздохнула Беренильда. – Я устаю от этих занятий гораздо больше, чем наша дорогая крошка. Обучать ее хорошим манерам – тяжелый труд!
Офелия подумала: напрасно Беренильда старается. Все равно грациозная и остроумная невеста из нее никогда не выйдет. И вообще, есть столько других, гораздо более важных вещей, к которым ее можно было бы приобщить! Но вслух она, конечно, этого не произнесла. Перечить Беренильде – значило подвергать себя опасности.
Зато Офелия теперь беседовала с Торном. Правда, это случалось крайне редко – когда он отрывался от своих папок или разговоров по телефону. Он был напряжен и скуп на слова, но никогда не отваживал ее. С каждым днем Офелия все больше и больше узнавала от него об обычаях и нравах Драконов, о жестах и словах, которых следовало избегать в их присутствии.
Единственной темой, которую они оба никогда не затрагивали, был их брак.
– Будьте добры, дитя мое, передайте мне сигареты, – отвлек девушку от размышлений голос Беренильды. – Они вон там, на камине.
Офелия принесла портсигар, и Беренильда дружеским жестом указала ей на соседнее кресло.
– Я признаю, что была довольно строга в последнее время. Ну, посидите же со мной, отдохните.
Девушка предпочла бы выпить чашку кофе на кухне, но пришлось потакать капризам хозяйки.
– Возьмите сигаретку, – велела ей Беренильда.
– Нет, благодарю, – отказалась Офелия.
– Берите, берите, говорю вам! Курительные салоны – места общения, которыми нельзя пренебрегать, так что готовьтесь к этому уже сейчас.
Офелия с отвращением взяла сигарету.
– Ну-ка, попробуйте! – безжалостно приказала Беренильда, протягивая ей зажигалку.
Офелия вдохнула дым и закашлялась до слез. Сигарета выпала у нее из пальцев, и она едва успела подхватить ее, чтобы не прожечь шарф. Отдышавшись, девушка твердо решила, что это будет ее последний опыт курения.
Беренильда издала журчащий смешок.
– Господи, да есть ли что-нибудь на свете, что вы умеете делать как положено?!
Но смех внезапно прервался. Офелия, все еще кашляя, проследила за ее взглядом, устремленным на открытые двери гостиной. В дверях стоял Торн с почтой в руках и молча наблюдал за этой сценой.
– Иди же к нам, – сладким голосом позвала Беренильда. – Мы тут слегка развлекаемся!
Офелия отнюдь не развлекалась: легкие у нее горели огнем. Что касается Торна, он был верен себе: стоял на пороге, мрачный и неподвижный, как служащий погребальной конторы.
– У меня работа, – наконец буркнул он и удалился.
Улыбка Беренильды лишилась своей обычной медоточивости, и она произнесла почти сердито:
– Я не узнаю нашего мальчика!
Тем временем Офелия пыталась успокоить шарф, который разматывался и норовил соскользнуть с ее шеи. Инцидент с сигаретой привел его в ужас.
Лучезарные глаза Беренильды обратились к окну, за которым висели тяжелые грозовые тучи.
– Какие чувства вы питаете к Торну? – вполголоса спросила она. – Я разгадываю эмоции любого человека по его лицу, но ваше остается для меня тайной.
– Никаких особенных чувств я не питаю, – ответила Офелия, пожав плечами. – Я слишком мало знаю этого человека, чтобы высказаться на сей счет.
– Глупости!
Беренильда рывком развернула свой веер и принялась яростно им обмахиваться.
– Глупости, – повторила она чуть спокойнее. – Полюбить человека можно с первого взгляда. И к тому же чем меньше люди знают друг друга, тем горячее их любовь.
Это были горькие слова, но Офелия не страдала избытком сентиментальности, чтобы принять их на свой счет.
– Я увлечена вашим племянником не больше, чем он мной.
Беренильда пристально посмотрела на девушку. Золотистые кудри, танцевавшие вокруг ее лица, как язычки пламени, внезапно замерли. Под ее безжалостным взглядом Офелия ощутила себя овечкой, угодившей в когти львицы. Голову снова пронзила боль. Тщетно девушка пыталась убедить себя, что боль нереальна, что ее внушает Беренильда, – пытка не прекращалась. За что эта женщина сейчас наказывала ее?
– Делайте со своим сердцем все, что хотите, детка. Я жду от вас только одного – чтобы вы исполнили свой долг и не опозорили нас.
«Нет, она меня не наказывает, – поняла Офелия, – она хочет меня приручить. Моя независимость – вот что ее тревожит!»
В этот миг по замку разнесся звонок – приехал какой-то гость. Кем бы он ни был, Офелия мысленно благословила его за своевременное появление.
Беренильда позвонила в колокольчик, стоявший на журнальном столике.
Вошедшая служанка присела в реверансе:
– Что угодно, мадам?
– Где госпожа Розелина?
– В читальном салоне, мадам. Ее очень интересует ваша коллекция марок.
Офелия мысленно усмехнулась: пока в этом доме будет хоть какая-нибудь бумага, тетушка Розелина найдет себе занятие.
– Проследите, чтобы она не выходила оттуда, пока я принимаю гостей, – распорядилась Беренильда.
– Слушаюсь, мадам.
– И проводи эту крошку в ее комнату, – добавила она, указав на Офелию.
– Слушаюсь, мадам.
И Офелию, как нашалившего ребенка, надежно заперли в спальне. Этот ритуал неизменно повторялся всякий раз, как в замок приезжали гости.
Девушка играла со своим шарфом, который радостно извивался на полу, как вдруг кудахтанье служанок в коридоре заставило ее насторожиться.
– Это господин Арчибальд!
– Да ну? И ты его видела своими глазами?
– А то! Он даже отдал мне перчатки и цилиндр!
– Ой, ну почему мне никогда так не везет?!
Офелия приложила ухо к замочной скважине, но торопливые шаги уже затихли вдали. Неужели это тот самый Арчибальд из Летнего сада? Девушка задумчиво намотала на палец прядь волос. А что, если он расскажет хозяйке о своей встрече с маленькой уроженкой Анимы на празднике Миражей?!
«Беренильда сотрет меня в порошок, – сказала себе Офелия. – А если я выживу, Торн никогда больше не станет отвечать на мои вопросы. Господи, в какую же передрягу я попала!»
И она нервно заходила взад-вперед по комнате, не в силах справиться с паникой и тревожно гадая, что же сейчас происходит в гостиной. После ее эскапады атмосфера в доме стала невыносимой, и ей вовсе не хотелось вконец испортить отношения с семьей жениха.
Не выдержав, она забарабанила в дверь спальни.
– Что угодно, мадемуазель?
Офелия облегченно вздохнула: дверь отперла ее горничная Писташ, совсем юная, почти девочка. Она была единственной из всех слуг, кто позволял себе некоторую вольность в отношениях с Офелией, когда рядом не оказывалось хозяев.
– У меня в комнате холодновато, – сокрушенно сказала Офелия. – Нельзя ли развести огонь?
– Конечно, мадемуазель!
Писташ вошла, заперла за собой дверь и отодвинула каминную решетку.
– Мне показалось, что у госпожи Беренильды важный гость? – вполголоса спросила Офелия.
Писташ положила дрова в камин и, оглянувшись, возбужденно взглянула на девушку.
– Еще какой важный! – воскликнула она. – Господин посол собственной персоной! Госпожа так удивилась, прямо остолбенела!
Акцент этой простоватой девчонки, только недавно привезенной из глухой провинции, мешал Офелии понимать ее, но главное она уловила. В замок приехал тот самый Арчибальд, с которым она познакомилась во время своей самовольной отлучки.
Она присела на корточки рядом с Писташ, перед огнем, распространявшим по комнате приятный запах смолы.
– Скажите, а я не могла бы присутствовать при беседе госпожи Беренильды с послом? Незаметно для них, конечно.
Писташ наморщила лоб: она тоже почти не понимала акцент Офелии. Но когда та повторила свой вопрос медленнее, горничная так побледнела, что веснушки запылали у нее на лице, будто огни фейерверка.
– Ой, да как же это! Коли госпожа Беренильда узнает, что я вас выпустила без ее соизволения, она меня со свету сживет! Я-то вас жалею, я ведь вижу, как вы тут со скуки помираете, одна-одинешенька. И потом, вы со мной вон как хорошо обходитесь: говорите «вы», слушаете, когда я чего рассказываю… Но вы уж войдите в мое положение… Не могу я… не могу, и все тут!
Офелия прекрасно ее понимала: Беренильда требовала от слуг беспрекословного повиновения. Если бы кто-нибудь из них предал ее, они все, без сомнения, были бы повешены.
– Да мне только и нужно, что зеркальце, – попросила она.
Горничная затрясла головой:
– Не могу, никак не могу! Хозяйка запретила вам…
– Да, она запретила большие зеркала. Но не карманные. Поймите, я же не пройду через карманное зеркальце, правда?
Писташ тотчас вскочила и оправила белый фартучек.
– И верно! Ждите, сейчас принесу!
Через несколько минут Писташ вернулась, держа прелестное карманное зеркальце в серебряной оправе, украшенной жемчугом, – настоящее произведение искусства. Офелия осторожно взяла его и села на кровать.
– Как по-вашему, где госпожа Беренильда принимает посла?
Писташ непринужденно засунула кулачки в карманы передника, чего никогда не позволила бы себе в присутствии хозяев.
– Важных гостей завсегда водят в Красную гостиную.
Офелия вызвала в воображении эту комнату, названную так по цвету своих великолепных экзотических ковров. Там было две зеркальных поверхности – зеркало над камином и застекленная задняя стенка шкафчика с серебром. Вот она-то и была идеальным тайником.
– Простите за смелость, а на что вам зеркальце? – с любопытством спросила Писташ.
Офелия улыбнулась ей и приложила палец к губам.
– Пусть это останется между нами, хорошо? Я на вас полагаюсь.
Под изумленным взглядом горничной, Офелия приложила зеркальце к уху, будто телефонную трубку. Через несколько минут ухо возникло на другом конце замка, в Красной гостиной, вынырнув из зеркальной стенки. И Офелия тотчас услышала насмешливый голос Арчибальда, который слегка приглушала дверца шкафчика.
– …Нелепая госпожа Серафина, которая так любит окружать себя смазливыми юношами. Вечер у нее был изысканно декадентским, но не хватало вашего блестящего остроумия! Мы сожалели о том, что вас нет с нами.
Арчибальд умолк. Раздался нежный звон хрустальных бокалов.
Потом зазвучал голос Беренильды. Увы, она говорила слишком тихо, и Офелия не могла разобрать слова, даже заткнув второе ухо.
А Писташ, стоявшая рядом с девушкой, пришла в полное изумление:
– Да неужто вы слышите все, что там говорится?! Вот так чудеса!
Офелия знаком велела ей замолчать – на том «конце провода» заговорил Арчибальд:
– Мне все известно, и именно этим объясняется мой сегодняшний визит. Газеты описали ваше состояние в таких мрачных красках, что мы уже сочли вас умирающей! И монсеньор Фарук, которому вообще-то несвойственно заботиться о чем-то, кроме своих развлечений, выказал тревогу по этому поводу.
Тишина. Вероятно, ему отвечала Беренильда.
– Да, я знаю, что наши писаки всегда преувеличивают, – раздался голос Арчибальда, – особенно когда их пером водит зависть. Однако я вынужден говорить с вами откровенно. Вы не очень молоды, и беременность в вашем возрасте может окончиться как угодно. Сейчас, Беренильда, вы особенно уязвимы. Ваш дом, каким бы комфортабельным он ни был, все-таки не крепость, да и слуг нынче подкупить нетрудно. Я уж не говорю о ядах, которые продаются на каждом шагу!
На сей раз Офелия расслышала в ответе Беренильды слова «благодарю, но…» и «племянник».
– Торн не может охранять вас днем и ночью, – с мягким упреком возразил Арчибальд. – Кроме того, я защищаю не только ваши личные интересы. Интендантство должно вновь открыть свои двери. В судах накопилось слишком много нерешенных дел, провинциальная полиция распустилась донельзя, почта работает безобразно, органы контроля перестали выполнять свои обязанности, и все воруют у всех. Как раз вчера Совет министров обсуждал и осуждал подобные нарушения.
Вероятно, Беренильда, раздраженная до крайности, заговорила громче. Теперь ее голос отчетливо слышался в глубине шкафчика с серебром:
– Ну так передайте эти функции кому-нибудь другому! Мой племянник не может единолично управлять всеми делами Небограда.
– Мы уже говорили об этом, Беренильда.
– Так чего вы добиваетесь, господин посол? Если бы я не знала вас достаточно хорошо, то подумала бы, что вы пытаетесь изолировать меня…
Арчибальд расхохотался так громко, что Офелия даже вздрогнула.
– О, Беренильда, за какого злодея вы меня принимаете?! А я-то воображал, что мы с вами прекрасно понимаем друг друга! И потом, что это за «господин посол»? Разве я для вас не Арчибальд, просто Арчибальд?
В Красной гостиной ненадолго воцарилось молчание, а затем посетитель продолжил, уже серьезным тоном:
– На самом деле я приехал для того, чтобы предложить вам перебраться ко мне, а Торну – вернуться в свое интендантство. Я беру на себя обязанность охранять вас и вашего будущего ребенка.
Офелия изумленно вытаращила глаза. Беренильда уедет к Арчибальду?! Торн вернется в интендантство?! Неужели они с тетушкой Розелиной останутся в замке одни?!
– Боюсь, я вынуждена отклонить ваше предложение, – сказала Беренильда.
– А я, со своей стороны, боюсь, что вынужден настаивать. Ибо таков приказ монсеньора Фарука.
Снова настала тишина. Офелии нетрудно было представить себе изумление Беренильды.
– Вы застали меня врасплох. Могу я позвать сюда племянника?
– Я как раз собирался просить вас об этом, моя дорогая!
Беренильда снова отошла от шкафчика так далеко, что Офелия перестала ее слышать. Однако девушка различила характерный звон колокольчика: Беренильда отдавала приказ лакею. Арчибальд едва успел вымолвить еще несколько банальных любезностей, как в Красную гостиную вошел Торн.
– Господин посол…
При первом же звуке этого голоса Офелия представила себе глаза своего жениха, такие же ледяные, как его тон. Она чувствовала, что Торн ненавидит Арчибальда.
– О, вот и наш незаменимый интендант! – воскликнул Арчибальд с неуловимой иронией. – У меня еще не было случая поздравить вас с помолвкой! Нам всем не терпится увидеть счастливую избранницу.
Офелия судорожно стиснула ручку зеркальца. Одно неосторожное слово из уст этого человека – и она навсегда потеряет покой.
– Моя невеста прекрасно себя чувствует там, где она сейчас находится, – отрезал Торн.
– Надеюсь, что так, – промурлыкал Арчибальд.
Вот и все, что он сказал, не добавив ни слова, никак не упомянув об их встрече. Офелии с трудом верилось в такую удачу.
– Но к делу! – весело продолжал посол. – Господин интендант, вам следует немедленно вернуться к вашим обязанностям. Небоград гибнет без вашего руководства!
– Об этом не может быть и речи! – твердо ответил Торн.
– Но это приказ, – возразил Арчибальд.
– А мне плевать на ваши приказы. Я намерен оставаться рядом с моей теткой вплоть до ее родов.
– Приказ не мой, а монсеньора Фарука. А я, по его же просьбе, должен обеспечить безопасность вашей тетушки.
В гостиной воцарилось молчание, показавшееся Офелии нескончаемым. Она была так захвачена происходящим, что совершенно забыла о присутствии Писташ, сгоравшей от любопытства.
– Я полагаю, никакие просьбы об отмене приказа невозможны? – произнес наконец Торн странно монотонным голосом.
– Абсолютно невозможны. Начинайте собираться сегодня же. Беренильда, вы отправитесь в мое имение нынче вечером. В вашу честь будет организован бал! Господа, разрешите откланяться.
Мим
Офелия долго сидела, не двигаясь и напрягая слух, пока наконец не поняла, что в Красной гостиной никого не осталось. Только тогда она положила зеркальце на кровать. Оно было таким тяжелым, что у нее заныла рука.
– Ну как, мадемуазель? – спросила Писташ с озорной улыбкой. – Вы хоть чего-нибудь расслышали?
– Грядут перемены, – прошептала Офелия.
– Перемены? Какие еще перемены?
– Пока не знаю.
Офелию мучили дурные предчувствия. Торн и Беренильда, конечно, не станут рисковать, оставив ее в замке, – они ей больше не доверяли. Так какую же судьбу они ей уготовили?
– Ой, вы только гляньте, мадемуазель!
Писташ радостно прыгала, глядя в окно. Ее косы прыгали вместе с ней. Офелия с изумлением выглянула наружу. Ослепительное солнце золотыми стрелами разогнало облака. Небо стало пронзительно-синим, а парк запылал такими огненно-рыжими красками, что глазам, уже свыкшимся с серой дождливой хмарью, было больно смотреть на это великолепие. Отсюда Офелия сделала вывод, что Беренильда больше не сердится на нее.
В дверь постучали. Девушка поспешно спрятала зеркальце под подушку и знаком велела Писташ открыть.
Это был Торн. Он вошел, не здороваясь, бесцеремонно вытолкал Писташ в коридор и запер дверь. Офелия сидела в кресле у окна, с книгой в руках и шарфом на коленях. Она была недостаточно хорошей актрисой, чтобы изобразить удивление, поэтому ограничилась поэтапным, снизу вверх, осмотром его высоченной фигуры, воздвигшейся перед ней.
– А у нас распогодилось, – сказала она.
Торн встал перед окном, заложив руки за спину. Дневной свет делал его профиль еще более бледным и резким, чем на самом деле.
– К нам пожаловал неприятный визитер, – процедил он сквозь зубы. – Трудно даже представить худшую ситуацию.
– Что случилось?
– Вы уедете отсюда сегодня вечером.
Торн произнес это сухо и отрывисто. Казалось, его ярость обратилась на все вокруг, в том числе и на Офелию, пронзив ее голову тысячами болезненных уколов. Поистине, это была семейная мания – вымещать свои эмоции на других людях!
– Куда меня увезут? – выдохнула она.
– В гнездо стервятника по имени Арчибальд. Это наш посол и правая рука Фарука. Вы сопроводите туда мою тетку и останетесь там до ее родов.
Офелии вдруг почудилось, что под ней рухнуло кресло со всеми его подушками. Стоит Арчибальду увидеть «Денизу», как он прилюдно разоблачит ее.
– Но… зачем? – пролепетала она. – Разве вы не хотели сохранить мое присутствие в тайне?
Торн рывком задернул шторы, как будто его слепил солнечный свет.
– У нас нет другого выхода. Придется выдавать вас и вашу дуэнью за служанок из нашего штата.
Офелия растерянно глядела на потрескивающие в камине дрова. Даже если она переоденется служанкой, Арчибальд узнает ее и выдаст. Недаром же он моментально заприметил ее в карнавальной толпе! Этот человек отличался поистине дьявольской наблюдательностью.
– Нет, я не согласна! – решительно сказала она, захлопнув книгу. – Мы же не пешки, которых вы можете переставлять туда-сюда по своему усмотрению. Я хочу остаться в замке, вместе с тетушкой.
Торн бросил на нее изумленный взгляд. На мгновение Офелии стало страшно: сейчас он разгневается и покарает ее головной болью. Но жених только раздраженно фыркнул.
– Вероятно, лучше убедить вас, чем принудить, или я ошибаюсь?
Офелия растерянно моргнула. Торн придвинул к себе стул, уселся поодаль от ее кресла, кое-как согнув длинные ноги, и устремил на Офелию стальной взгляд.
– Я не очень-то болтлив и всегда считал разговоры пустой тратой времени, – сказал он после паузы. – Но надеюсь, вы заметили, что я пытаюсь пересилить себя.
Офелия нервно забарабанила пальцами по обложке книги. Чего он добивается от нее?
– Вы тоже не болтливы, – продолжал он со своим грубым акцентом. – Вначале меня это утешало, хотя теперь, должен признаться, ваше молчание нередко сбивает меня с толку. Я не заблуждаюсь на ваш счет: вы не очень-то счастливы здесь. Но вообще-то мне трудно понять, как вы ко мне относитесь.
Он умолк, будто ожидал ответа, но Офелия не смогла выговорить ни слова. Она была готова к чему угодно, кроме такого признания. Как она к нему относится… С каких пор это волнует ее жениха? Он ведь даже не доверяет ей.
А Торн задумчиво смотрел на шарф, свернувшийся клубком у нее на коленях.
– Вы были правы, когда сказали, что я не удосужился узнать вас получше. Не в моих привычках раскаиваться в своих поступках, но… Я признаю, что должен был вести себя иначе по отношению к вам.
Он глубоко вздохнул и продолжил, уже более сухо:
– Арчибальд поселит мою тетку в своем имении Лунный Свет, что позволит мне продолжить работу в интендантстве. По крайней мере, такова официальная версия, ибо я подозреваю, что этот негодяй плетет какую-то интригу.
– Разве не разумнее было бы оставить меня здесь? – настойчиво повторила Офелия.
– Нет. Поверьте мне, даже в волчьем логове вы были бы в большей безопасности рядом с моей теткой, нежели в замке в одиночестве. Фрейя знает, что вы находитесь здесь, а она отнюдь не желает вам добра. И все наши слуги, вместе взятые, не смогут защитить вас от нее.
Офелии пришлось признать, что об этом она не подумала. Если уж выбирать между Фрейей и Арчибальдом, то она все-таки предпочитала посла.
– Неужели мне вечно суждено жить при вашей тетушке? – с горечью спросила она.
Торн вынул свои часы и задержал взгляд на циферблате. Часы тикали так долго, что Офелия успела насчитать много секунд.
– Я слишком занят, чтобы самому охранять вас достойным образом.
Он достал из кармана блокнотик в серебряной обложке и что-то быстро набросал в нем карандашом.
– Вот адрес интендантства. Запомните его хорошенько. Если вам понадобится помощь, приходите ко мне, только постарайтесь остаться незамеченной.
Офелия взглянула на листочек. Это было очень любезно со стороны Торна, но не решало ее главную проблему.
– А господин Арчибальд не сможет установить, кто я, если мне предстоит жить рядом с ним несколько месяцев?
Читать бесплатно другие книги:
