Обрученные холодом Дабо Кристель

Сад

Офелия потупилась и пробормотала первое, что пришло ей на ум:

– Я служанка, месье. Новенькая… я… только недавно работаю…

Улыбка посла тотчас угасла, брови под цилиндром недоуменно поднялись. Он обхватил ее плечи и силой увлек за собой через зеркальную галерею. Офелия совсем растерялась. Что-то подсказывало ей: молчи, не произноси больше ни слова! Она тщетно пыталась освободиться от его железной хватки. Пришлось выйти вместе с ним в зловонный уличный туман. И, только пройдя множество улиц, посол замедлил шаг.

Откинув назад капюшон Офелии, он бесцеремонно потрепал ее по густым темным кудрям. Потом взял ее за подбородок, чтобы как следует разглядеть лицо девушки при свете уличного фонаря. Офелия, в свой черед, внимательно посмотрела на него. Свет, падавший на лицо посла, придавал его белой коже оттенок слоновой кости. Светлые волосы казались теперь блеклыми, как лунное мерцание, голубые глаза стали совсем прозрачными. А то, что девушка приняла за родинку между бровями, оказалось татуировкой.

Да, этот человек был красив, но в его красоте чудилось что-то пугающее. И, несмотря на комичный перекошенный цилиндр, он не вызывал у Офелии желания рассмеяться ему в лицо.

– Подозрительный акцент, убогое платьице, провинциальные манеры, – перечислял он с возрастающей радостью, – да вы же невеста Торна! Я так и знал, что этот негодяй нас дурачит! А что там скрывается за черными очками?

И посол легким движением сдвинул вниз очки девушки, чтобы рассмотреть ее глаза. Она не знала, как на него подействовал ее взгляд, однако он тотчас смягчился.

– Ну-ну, не бойтесь, я еще ни разу в жизни не обидел женщину! И потом, вы такая крошечная, что сразу хочется взять вас под крылышко.

Говоря это, он поглаживал ее по голове, как взрослый, утешающий заблудившегося ребенка. Офелия спросила себя, уж не издевается ли он над ней.

– Такая милая девушка, и такая беспечная! – продолжал он медоточиво. – Разгуливает тут, среди Миражей, ничего не опасаясь. Вам что, жить надоело?

Его слова испугали Офелию. Значит, предостережения Торна и Беренильды были не напрасны? И что означает «Мираж» – может, имя людей с татуировкой на веках? Так вполне могли называть себя те, кто умеет создавать иллюзию реальности. Но она не понимала, почему эти люди уступили свои владения Беренильде, если они так сильно ненавидят Драконов и все, что с ними связано.

– Вы что, язык проглотили? – насмешливо спросил посол. – Неужели я вас так пугаю?

Офелия отрицательно покачала головой, но не произнесла ни слова. Она думала только об одном – как от него избавиться.

– Торн убил бы меня на месте, увидев рядом с вами! – объявил посол. – Какая ирония судьбы, я в восторге! Ну что ж, юная особа, придется вам совершить небольшую прогулку в моем обществе.

Офелия, конечно, отклонила бы это предложение, но железная хватка посла не оставила ей выбора. Верно сказал ее старый крестный: в мужских руках она была беззащитна, как птичка.

Посол тащил ее за собой через кварталы, еще более зловонные, чем прежде, если такое вообще возможно. Офелия чувствовала, как подол ее платья намокает в лужах, настолько черных, что это не могло быть водой.

– Вы ведь совсем недавно пожаловали к нам, не правда ли? – спросил посол, пожирая ее глазами. – Я полагаю, что города Анимы куда более живописны. Ну, ничего, вы скоро убедитесь, что здесь прячут грязь под тройным слоем лака.

Теперь он вел ее через какие-то складские помещения, заваленные ящиками и мешками.

Несмотря на ранний час, здесь трудилось множество рабочих. Все они почтительно касались фуражек, приветствуя посла, но не обращали никакого внимания на его хрупкую спутницу. Свет ламп на железных цепях, свисавших с потолка, подчеркивал равнодушие и усталость на их лицах. Именно сейчас, при виде этих изможденных людей, Офелия в полной мере осознала, чт представляет собой ковчег, куда ее привезли. Здесь одни танцевали на балах, замкнувшись в своем уютном иллюзорном мирке, а другие делали черную работу, обслуживая их.

«Ну а я? – подумала она. – Где мое место во всем этом?»

– Вот мы и пришли! – пропел посол. – Как раз вовремя!

И он указал Офелии на стенные часы, которые показывали почти десять утра. Она сочла странным, что такие красивые часы висят на складе, но тут же обнаружила себя в помещении, похожем на маленький зал ожидания, с чудесным зеленым ковром на полу, удобными креслами и картинами на стенах. Две кованые решетки, заменявшие одну из стен, выходили в пустые шахты.

Мгновенная смена декораций привела девушку в изумление. Посол прыснул, заметив ее растерянное лицо и широко раскрытые глаза.

– Вот видите, я же вам говорил: грязь под слоем лака! Здесь у нас иллюзии возникают на каждом шагу. Это не всегда удобно, но вы скоро привыкнете. – И он печально вздохнул.

Декорации, сплошные декорации! Соблюдать видимость – вот в чем заключается роль Миражей.

Офелия подумала: неужели лохмотья посла – вызов обществу?

Едва часы прозвонили шесть раз, как послышалось гудение, и за одной из решеток остановился лифт. Грум отодвинул ее, впуская пассажиров. Офелия впервые очутилась в таком роскошном лифте. Его стены были обиты стеганым бархатом, из проигрывателя лилась приятная музыка.

Однако и тут не было ни одного зеркала.

– Вы как будто обслуживали недавно Летний сад? – спросил посол.

– Нет, месье, – ответил грум. – Он вышел из моды.

– Ну и прекрасно. Доставьте нас в Летний сад и позаботьтесь о том, чтобы нам не мешали.

И он сунул груму какой-то маленький предмет, что вызвало у того радостную улыбку.

– Слушаюсь, месье.

Офелия с тревогой осознала, что бессильна изменить ситуацию. Пока грум орудовал рычагом, а лифт плавно поднимался, девушка раздумывала, каким же способом избавиться от назойливого спутника. Подъем сквозь бесчисленные уровни Небограда казался ей нескончаемым, и она машинально начала считать этажи: «Восемнадцать… девятнадцать… двадцать… двадцать один…» Но лифт все не останавливался, а каждый этаж еще больше удалял ее от замка.

– Летний сад! – внезапно объявил грум, нажав на тормоз.

Дверцы распахнулись. Снаружи сияло ослепительное солнце. Посол задвинул решетку, и лифт снова пошел вверх. Офелия прикрыла глаза руками: несмотря на темные стекла очков, ее ослепили яркие краски. Перед ней алым ковром расстилалось поле маков, колыхавшихся под пронзительно-синим небосводом. Оглушительно трещали цикады. Стояла палящая жара.

Офелия оглянулась: стена с двумя решетками лифтовой шахты нелепо торчала посреди красных цветов.

– Вот здесь нам будет удобно побеседовать, – объявил посол, описав в воздухе изящную арабеску своим ветхим цилиндром.

– Мне нечего вам сказать, – предупредила его Офелия.

Улыбка посла растянулась чуть ли не до ушей. Его голубые глаза казались еще ярче небосвода над их головами.

– О, как вы упрямы, юная особа! Я только что избавил вас от почти неминуемой гибели. Вам не кажется, что следовало бы меня поблагодарить?

Благодарить его… за что? За то, что он утащил ее от зеркал? Жара была невыносимая. Офелия откинула капюшон и собралась расстегнуть плащ, но посол шлепнул ее по пальцам, как ребенка.

– Не советую, иначе простудитесь насмерть! Это солнце – такая же иллюзия, как голубое безоблачное небо, прекрасные маки и пение цикад.

Он распростер свой драный плащ над головой Офелии, чтобы укрыть ее от жгучих лучей, и спокойно зашагал вперед.

– Скажите мне, невеста Торна, как ваше имя?

– Это недоразумение, месье, – жалобно ответила она. – Вы принимаете меня за кого-то другого.

Он покачал головой:

– О нет, не думаю. Я ведь посол, а значит, способен распознать иностранца по его произношению. Вы, малютка, из рода Артемиды. И могу поспорить, что это, – добавил он, осторожно обхватив запястье девушки, – перчатки чтицы.

Офелия поневоле признала, что посол произвел на нее впечатление: он явно был очень эрудирован.

– Да от вас за сто метров пахнет провинцией, – насмешливо продолжал он. – И ваши манеры не свойственны ни аристократке, ни служанке. Должен сказать, что именно это и кажется мне очаровательно своеобразным.

Не выпуская запястья Офелии, он все с той же коварной улыбкой запечатлел на ее руке поцелуй.

– Меня зовут Арчибальд. Сообщите же мне, наконец, ваше имя, невеста Торна!

Офелия отдернула руку и коснулась маков кончиками пальцев. Несколько алых лепестков упали наземь от ее прикосновения. Иллюзия была безупречной, еще более убедительной, чем парк Беренильды.

– Меня зовут Дениза. И довожу до вашего сведения, что я уже замужем за члено нашей Семьи. А здесь я проездом. Ведь я уже говорила, что вы принимаете меня за другую.

Улыбка Арчибальда слегка померкла. А Офелия внезапно ощутила прилив вдохновения и решила расцвечивать и дополнять свою удачную ложь. Раз уж ей невозможно отрицать, что она родом с Анимы, значит, нужно сойти за родственницу невесты. Главное – во что бы то ни стало утаить от этого человека свои отношения с Торном. Она чувствовала, что уже совершила одну непоправимую ошибку и усугублять ситуацию крайне опасно.

Арчибальд молча вглядывался в бесстрастное лицо Офелии, словно пытался поймать ее взгляд за черными очками. «А вдруг он умеет читать мысли?» – испуганно подумала девушка и на всякий случай начала твердить про себя детскую считалочку.

– Значит, не мадемуазель, а мадам? – задумчиво протянул Арчибальд. – А что же вас связывает с невестой Торна?

– Она моя родственница… близкая. И я хотела увидеть места, где она будет жить.

После долгой паузы Арчибальд испустил глубокий вздох.

– Признаюсь, я слегка разочарован. Было бы чертовски занятно прибрать к рукам невесту Торна.

– Но зачем?

– Да чтобы обольстить ее, конечно!

– А если бы моя кузина отвергла вас? – спросила Офелия. – Как бы вы поступили?

Он пожал плечами:

– Понятия не имею, со мной никогда еще такого не случалось. Вы хоть представляете себе, кого ей прочат в мужья? Поверьте, она весьма охотно приняла бы мои ухаживания.

Офелия с новым любопытством взглянула на него. Арчибальд был очень красив, с этим не поспоришь, но не пробуждал в ней никаких чувств. Собственно, их никому еще не удалось пробудить. Как-то раз сестра дала ей прочесть один сентиментальный роман. Офелию совершенно не тронули любовные страсти, она нашла книгу смертельно скучной. Может, это ненормально? Неужели ее тело и ее сердце навсегда останутся глухими к голосу любви?

Арчибальд вытер лицо платком, таким же дырявым, как его шапокляк, камзол и митенки.

– Однако все это не объясняет мне, каким образом юная уроженка Анимы оказалась на балу Миражей в такой поздний час, одна, без сопровождения.

– Я просто заблудилась.

Офелия знала, что не умеет лгать, поэтому предпочла держаться как можно ближе к правде.

– Ну и ну! – весело воскликнул посол. – Так куда же я должен сопроводить вас, как повелевает мне долг благородного дворянина?

Вместо ответа Офелия посмотрела на носки своих ботинок, торчавшие из-под юбки, заляпанной грязью. Потом спросила:

– А могу ли я узнать, месье, с какой целью вы вознамерились обольстить мою кузину до ее свадьбы?

Арчибальд обратил свой чеканный профиль к сияющему небу.

– Здесь у нас все ненавидят интенданта, а интендант ненавидит всех нас. Мне жаль его бедную невесту. Пусть уж лучше она полюбит меня, а не кого-нибудь другого. Я знаю людей, готовых обойтись с ней без всяких церемоний, лишь бы свести счеты с Торном.

И он бросил на Офелию взгляд, от которого у нее пробежал холодок по спине. Девушка прикусила шов своей перчатки. «Вы не созданы для того места, куда я везу вас» – слова Торна, сказанные в дирижабле, внезапно обрели зловещий смысл.

Арчибальд легким щелчком сдвинул набекрень свой нелепый цилиндр.

– Этот негодяй знает нас всех как облупленных! – сказал он, хихикнув. – Вот почему прекрасная Беренильда распустила слух, что его невеста прибудет сюда только перед самой свадьбой. Но если вы уже здесь, – добавил он с ангельским простодушием, – значит, ваша кузина тоже где-то недалеко. Вы возьметесь представить меня ей?

– Можно подумать, месье, что у вас нет никаких других занятий. Неужели ваша жизнь настолько пуста и уныла?

Арчибальд был так ошарашен ее ответом, что утратил дар речи. Он растерянно открыл рот и закрыл его, так и не вымолвив ни слова.

– Клянусь, еще ни одна женщина не говорила со мной столь откровенно, – растерянно сказал он наконец. – Даже не знаю, шокирует меня это или восхищает.

– Ну, вы были откровенны не меньше моего, – прошептала Офелия, разглядывая одинокий мак, выросший между двумя булыжниками мостовой. – Но заверяю вас, что моя кузина узнает о ваших намерениях. Я настоятельно порекомендую ей не покидать Аниму до самой свадьбы, как это и было предусмотрено.

Ее ложь звучала не очень-то убедительно, но девушка плохо владела искусством обмана.

– В таком случае объясните мне, юная Дениза, что вы делаете здесь, вдали от своего ковчега? – спросил Арчибальд сладким голоском.

– Я вам уже сказала: это ознакомительная поездка.

Такое объяснение позволяло Офелии избежать дальнейших уверток. Она заставила себя уверенно, не мигая, посмотреть Арчибальду в глаза.

– А эта татуировка между бровями – знак вашего клана?

– Верно, – сказал он.

– Означает ли это, что вы способны читать мысли других людей и подчинять их себе? – спросила девушка с затаенным страхом.

Арчибальд расхохотался:

– К счастью, нет! Жизнь была бы смертельно скучной, если бы я мог читать в женских сердцах, как в открытой книге. Скорее уж это вы способны читать мои мысли. А моя татуировка, – добавил он, ударив себя по лбу, – залог открытости, которой так прискорбно не хватает нашему обществу. Мы всегда говорим то, что думаем, и предпочитаем смолчать, нежели солгать.

Офелия поверила ему – она убедилась на себе в справедливости его слов.

– Мы не так коварны, как Миражи, и не так агрессивны, как Драконы, – продолжал Арчибальд, гордо напыжившись. – Все члены моей Семьи подвизаются в области дипломатии. Мы служим буфером между двумя противоборствующими кланами.

Они оба умолкли, и теперь тишину нарушало только стрекотание цикад. Потом Офелия сказала вполголоса:

– Ну, мне и вправду пора.

Арчибальд как будто заколебался, потом щелкнул по своему цилиндру, который сплющился и тут же расправился, как отпущенная пружина. Он галантно подставил Офелии руку и взглянул на нее с самой что ни на есть сияющей улыбкой.

– А все-таки жаль, что вы не невеста Торна.

– Почему? – с тревогой спросила девушка.

– Мне было бы очень приятно пройтись с такой спутницей!

И он потрепал Офелию по волосам, словно видел в ней скорее девочку, чем взрослую женщину. Они пересекли поле и подошли к лифтовой решетке.

Арчибальд взглянул на свои карманные часы:

– Придется подождать, лифт скоро начнет спускаться. Желаете, чтобы я проводил вас дальше?

– Это не обязательно, месье, – вежливо ответила Офелия, стараясь не обидеть его.

– Ну, как угодно, только будьте крайне осторожны, юная Дениза. Небоград – совсем не подходящее место для прогулок одинокой женщины, замужней или свободной.

Офелия нагнулась, сорвала мак и повертела между пальцами его пушистый стебелек, казавшийся таким реальным.

– Честно говоря, я не рассчитывала встретить кого-нибудь в такое позднее время, – прошептала она. – Мне просто захотелось пройтись.

– Э-э-э, нет, только не воображайте, что находитесь в ваших прекрасных горах, где день и ночь реальны! Здесь танцуют, злословят и строят козни непрерывно, не глядя на часы. Стоит лишь угодить в шестеренки машины, называемой светской жизнью, как человек теряет всякое представление о времени!

– И вам нравится такая жизнь?

– Нет. Но никакой другой я не знаю. Послушайте, юная Дениза, могу ли я дать вам один совет? Совет, который вы сможете потом передать от моего имени вашей родственнице.

Офелия удивленно взглянула на посла.

– Она никогда – вы слышите? – никогда не должна и близко подходить к нашему правителю Фаруку. Он настолько же капризен, насколько непредсказуем, и рядом с ним ей грозит неминуемая гибель.

Арчибальд произнес это так серьезно, что Офелия и впрямь задумалась: что же представляет собой Дух Полюса, внушающий такой страх своим подданным?

– Лучше скажите мне, месье, к кому моя родственница могла бы обратиться, не опасаясь за свою жизнь и добродетель?

Арчибальд одобрительно кивнул, и его глаза заискрились, как брызги водопада.

– Прекрасно! Наконец-то вы начали постигать устройство нашего мира!

Металлический скрежет возвестил им приближение лифта. Арчибальд накинул капюшон на голову Офелии, отодвинул перед ней решетку и мягко втолкнул ее внутрь бархатной кабины. На сей раз лифтом управлял старый грум, такой морщинистый, сгорбленный и трясущийся, что ему, наверно, было не меньше ста лет. Офелия подумала: это просто позор, нельзя заставлять человека работать в таком возрасте!

– Высадите даму у складов, – приказал Арчибальд.

– Разве вы остаетесь здесь? – удивилась Офелия.

Посол согнулся в поклоне, приподняв свой истерзанный цилиндр в знак прощания.

– Я должен вознестись в высшие сферы, поэтому сяду в другой лифт. До свиданья, юная Дениза, берегите себя… Ах да, еще один, последний совет! – И он с насмешливой улыбкой постучал пальцем по татуировке между бровями. – Передайте вашей родственнице, чтобы она не рассказывала все, что у нее на уме, тем, кто носит такой знак. В один прекрасный день это может обернуться против нее.

И решетка задвинулась, оставив Офелию в тяжких раздумьях.

Сестра

Лифт медленно полз вниз. Офелия прислонилась к бархатной стенке. В ушах все еще звучали последние слова Арчибальда. Что он хотел этим сказать? Девушка не была убеждена, что он полностью поверил в ее измышления. У нее кружилась голова – то ли от выпитого шампанского, то ли от недосыпа, то ли от всех увиденных иллюзий. Вдобавок ее пробирала дрожь: по сравнению с жарой Летнего сада в лифте было нестерпимо холодно. Офелия начала энергично растирать руки. Возможно, та жара тоже была иллюзорной, и она, воображая, что ей тепло, подхватила простуду… Ее взгляд упал на проигрыватель – с пластинки лилась нежная скрипичная мелодия. «Все-таки это ужасно, – подумала Офелия, – как они могут непрерывно жить в этой отравленной атмосфере?» По сравнению со здешней действительностью истерики ее матери теперь казались милым пустячком.

Но сейчас Офелию больше всего волновало другое: если она не вернется вовремя и ее не найдут в спальне, тетка просто умрет с перепуга. Девушка взглянула из-под капюшона на старика-грума в красной ливрее, с длинными седыми бакенбардами, свисавшими из-под шляпы, которая держалась на резинке. Он сжимал рычаг управления, как капитан свое рулевое колесо.

– Месье!

Старик не сразу уразумел, что этот тихий возглас относится к нему. По его испуганному взгляду она поняла, что никто еще доселе не называл его «месье».

– Слушаю, мадемуазель?

– Скажите, пожалуйста, как мне добраться от складов до дома госпожи Беренильды?

– О, это не ближний край. Мадемуазель придется взять экипаж, – прошамкал старый грум. – Мадемуазель найдет его возле главного холла, по другую сторону от складов.

– Благодарю вас.

Лифт опустился до очередного этажа, где за фигурной решеткой маячило несколько силуэтов. Грум нажал на тормоз и растворил дверцы. Офелия прижалась к стенке. В кабину вошла супружеская пара с тремя сыновьями, приказав доставить их в «чайный салон». Все они были одеты в пышные меха и выглядели так впечатляюще, что Офелия почувствовала себя мышкой среди медведей.

Мальчишки ни минуты не стояли на месте и непрерывно толкали Офелию, не обращая на нее никакого внимания. Они были похожи между собой, как три капли воды, – у всех троих бритые головы и острые хищные зубы. Забившись в уголок, Офелия спрашивала себя: да ходят ли эти дикари в школу? Она надеялась, что родители призовут их к порядку, но скоро поняла, что у тех другие заботы.

– Попытайтесь же хоть разок как-то отличиться! – сварливо упрекала жена своего супруга. – Если вы не блеснете остроумием в обществе, двери Лунного Света закроются перед нами навсегда. Подумайте о своих сыновьях, их ведь нужно ввести в свет!

Женщина прятала руки в меховой муфте. Манто из норки медового цвета могло бы сделать ее очаровательной, если бы не лицо, искаженное злобой. Кривящиеся губы, подрагивающие ноздри тонкого носа, резкая морщина между бровями – все выдавало в ней постоянное недовольство и глубоко укоренившуюся нервозность. От одного взгляда на эту даму у Офелии разболелась голова.

Муж насупился. Его длинную светлую бороду трудно было отличить от меха плаща – так идеально они совпадали по цвету.

– А вам не кажется, что это вы, а не я, накричали на графиню? Ваши истерики, дорогая моя, отнюдь не способствуют нашему успеху в обществе.

Голос у мужчины был поистине громовой. Даже говоря спокойным тоном, он оглушал всех окружающих.

– Но она меня оскорбила! Должна же я была защитить свою честь, если вы слишком трусливы для этого!

Офелия съежилась, пытаясь стать совсем незаметной. Мальчишки, завязавшие драку, безжалостно толкали ее, но она даже пикнуть боялась.

– Но… что такое, почему мы спускаемся?! – внезапно завизжала женщина. – Мы же велели доставить нас в чайный салон, старый дурак!

– Прошу меня извинить, господа, – сказал грум с почтительным поклоном, – сначала я должен доставить мадемуазель на складской этаж.

Дама, ее муж и трое детей воззрились на маленькую фигурку, которая тщетно пыталась укрыться под своим плащом. Можно было подумать, что они только сейчас заметили ее присутствие. Офелия едва осмеливалась поднять глаза и встретиться с их сверлящими взглядами. Мужчина с длинной светлой бородой был выше и внушительнее всех, но девушка гораздо больше опасалась его супруги. Она не понимала, отчего та вызывает у нее невыносимую головную боль.

– А почему это вам такое предпочтение?! – презрительно выкрикнула дама.

Боясь выдать себя иностранным акцентом, Офелия только беспомощно пожала плечами, давая понять, что вовсе не держится за это «предпочтение».

К несчастью, ее жест еще больше разъярил даму.

– Нет, вы только посмотрите! – оскорбленно воскликнула она. – Эта девчонка считает ниже своего достоинства отвечать мне!

– Фрейя, успокойтесь, – пробормотал в бороду ее супруг. – Вы слишком обидчивы, не стоит устраивать скандал на пустом месте. Ну давайте спустимся до складов, тут и говорить не о чем!

– Вот именно из-за таких слюнтяев, как вы, наш клан и обречен на опалу, – злобно прошипела дама. – Если мы хотим, чтобы нас уважали, нельзя никому спускать обиды. А ну-ка, покажите нам лицо! – скомандовала она Офелии. – Вы наверняка из Миражей, раз так трусливо прячете от нас глаза!

Мальчишки, возбужденные истерическими выкриками матери, гоготали и топали ногами. А Офелия испуганно думала: «Господи, как меня угораздило попасть в это осиное гнездо?!» Но тут старый грум, видя, что дело плохо, решил вмешаться:

– Мадемуазель – иностранка. Она, верно, не очень поняла, что говорит мадам.

Гнев Фрейи мгновенно погас, как задутый огонек.

– Иностранка?

Ее бледные узкие глаза впились в очки Офелии, еле различимые в тени капюшона. А Офелия, со своей стороны, глядела на руки, которые женщина вынула из муфты. Они были покрыты точно такими же татуировками, как у Беренильды. Значит, эти люди принадлежат к клану Драконов, к семейству ее будущего мужа.

– Я не ошибаюсь, вы та самая?.. – вполголоса спросила Фрейя.

Офелия кивнула. Ей было ясно, что в данной ситуации лучше назвать себя, чем быть заподозренной в принадлежности к вражескому клану.

– А можно узнать, что вы здесь-то делаете?

От удивления лицо Фрейи разгладилось, сейчас она выглядела лет на десять моложе.

– Я заблудилась, – пробормотала Офелия.

– Ладно, спустите нас на складской этаж! – милостиво сказала Фрейя, к большому облегчению ее супруга и грума.

Когда лифт прибыл по назначению, Фрейя пропустила вперед Офелию, вышла за ней следом, задвинула решетку и приказала мужу:

– Халдор, поезжайте с мальчиками наверх!

– Э-э-э… вы уверены, дорогая?..

– Мы встретимся в чайном салоне, как только я довезу эту крошку до дома. Мало ли кого она может встретить по дороге. Нужно оградить ее от неприятностей.

Офелия бросила взгляд на стенные часы лифта. Слишком поздно, чтобы пробраться к себе в спальню незамеченной. В замке наверняка уже все проснулись.

Проходя через склады, Фрейя приподнимала подол своего мехового одеяния, чтобы не намочить его в лужах.

– Полагаю, Беренильда поселила вас у себя? Сейчас мы возьмем фиакр.

Они сократили путь, пройдя через обширный рынок, где уже толпились покупатели. От запахов рыбы Офелию затошнило. Больше всего на свете она мечтала о чашке кофе.

Фрейя подозвала экипаж и расположилась на скамейке, Офелия села напротив. Рослая высокомерная блондинка и маленькая неуклюжая брюнетка. Фиакр, содрогаясь на рытвинах, катил по улицам. Внутри царило натянутое, гнетущее молчание.

– Благодарю вас, мадам, – прошептала наконец Офелия.

Фрейя ответила улыбкой, но ее глаза остались холодными.

– Вам нравится здесь, на Полюсе?

– Тут все ново для меня, – ответила Офелия, осторожно подбирая слова.

Она уже поняла, что Фрейя очень раздражительна и лучше ее не обижать.

– А мой брат? Он в вашем вкусе?

Значит, Фрейя – сестра Торна?! У них и в самом деле были одинаковые ледяные глаза. Офелия посмотрела в окошечко дверцы, которая начала дребезжать под сильными порывами ветра. Экипаж вынырнул во внешний, настоящий мир, со скрипом проехал вдоль узкого высокого карниза и спустился по склону Небограда. Опасливо глянув вниз, Офелия увидела вдали, над хвойным лесом, утонувшим в снегах, бледнеющее ночное небо. Фиакр сделал очередной разворот и снова углубился в недра города.

– Мы еще недостаточно хорошо узнали друг друга, – ответила наконец Офелия.

– Вы никогда не узнаете Торна до конца! – с усмешкой бросила Фрейя. – Могу вам сообщить, что ваш жених – бастард, карьерист и расчетливый делец. Общеизвестно, что он ненавидит женщин. Поверьте мне: как только вы забеременеете от него, он потеряет к вам всякий интерес, как к надоевшей игрушке. И вы станете посмешищем в глазах двора!

Офелия, закоченевшая вконец, потирала руки, не снимая перчаток. Она и сама уже убедилась, что Торн отнюдь не святой, но злословие всегда раздражало ее. Она ясно чувствовала: эта бесцеремонная женщина преследует собственные интересы, желая расстроить ее свадьбу. И, кроме того, у девушки вновь разыгралась странная мигрень, словно голову со всех сторон злобно покалывали жгучие иглы.

– Не хочу вас обижать, мадам, но я предпочла бы составить собственное представление о моем женихе.

Внезапная жестокая пощечина отшвырнула Офелию к дверце фиакра. Фрейя, сидевшая напротив, не шевельнула и пальцем – она прятала руки в муфте. Задохнувшись от изумления, широко раскрыв глаза, девушка недоуменно взирала на неясный силуэт своей спутницы. Очки у нее от удара свалились на пол.

– И вот это, – произнесла Фрейя ледяным тоном, – можете считать лаской по сравнению с тем, что готовит вам в браке господин Торн.

Офелия вытерла рукавом струйку крови, текущей из носа. Значит, вот в чем заключена сила Драконов – в способности причинять боль на расстоянии?!

Она ощупью разыскала очки на полу и водворила их на место.

– Ничем не могу утешить вас, мадам, – мне не оставили выбора.

И в тот же миг другую ее щеку обожгла такая же безжалостная пощечина. Офелии показалось, что у нее хрустнули шейные позвонки. Лицо Фрейи, сидевшей напротив, исказила злобная усмешка.

– Что ж, выходите за этого бастарда, моя дорогая крошка, а уж я позабочусь о том, чтобы превратить вашу жизнь в ад!

Офелия подумала, что третьей такой пощечины она не переживет. К счастью, фиакр затормозил. Сквозь запотевшее стекло фасад дома с колоннами, перед которым он остановился, выглядел неузнаваемым.

Фрейя открыла дверцу.

– Подумайте об этом на досуге, – сухо бросила она.

Щелкнул кнут, по мостовой зацокали копыта лошадей. Фиакр растаял в тумане.

Потирая горевшие щеки, Офелия взглянула на мраморный портик, который соединял два монументальных крыла здания. Почему Фрейя высадила ее здесь? Девушка нерешительно поднялась по ступеням, ведущим к великолепному раззолоченному подъезду.

Табличка над дверью гласила: