Нерассказанная история США Стоун Оливер

В ноябре 2010 года Wikileaks опубликовала часть из четверти миллиона секретных дипломатических сообщений, находившихся в ее распоряжении. Они подействовали как холодный душ, из-за которого множество людей оказалось в очень неловком положении. Коррупция насквозь пропитала всю верхушку Афганистана. Глава антикоррупционной службы Карзая Изатулла Васифи четыре года отсидел в американской тюрьме за торговлю героином в Лас-Вегасе. Карзай делал все возможное для защиты членов своей семьи и сторонников; бывало, что дела закрывались даже тогда, когда их ловили с поличным.

Министр торговли сообщил дипломатам, что Министерство транспорта ежегодно собирало с грузоперевозчиков 200 миллионов долларов штрафов, но только 30 миллионов шли в казну. Люди платили по 250 тысяч долларов лишь за то, чтобы устроиться на работу в это министерство. Американское посольство в Кабуле сообщало, что, когда первый вице-президент Афганистана Ахмад Зия Масуд, занимавший этот пост в 2004–2009 годах, отправился в 2009-м в ОАЭ, местные таможенники нашли при нем 52 миллиона долларов наличными. Масуд отрицал все обвинения, но так и не смог объяснить, каким образом, зарабатывая несколько сотен долларов в месяц, он наряду с другими афганскими руководителями позволил себе приобрести роскошный особняк в элитном районе Дубая на искусственном острове Палм-Джумейра. В другом сообщении говорилось, что Ахмед Вали Карзай, сводный брат президента и самый могущественный человек в Кандагаре, вплоть до его убийства в июле 2011 года находившийся на содержании ЦРУ, «был всем известен как взяточник и наркоторговец»¹¹⁶. Другие союзники Хамида Карзая тоже сколотили состояния на торговле наркотиками. В резиденции губернатора провинции Гильменд англичане нашли около 10 тонн опиума. Его сняли с поста губернатора, но вскоре назначили сенатором¹¹⁷.

Когда у власти находились талибы, они, по крайней мере, держали торговлю наркотиками под контролем. После начала американского вторжения от этого контроля не осталось и следа. Производство опиума взлетело со 185 тонн в 2001 году до 8200 тонн в 2007-м. Торговля опиумом приносила около 53 % всех доходов афганской экономики. В сфере его производства работало около 20 % населения¹¹⁸. Наркобароны жили в роскошных особняках, раскрашенных во все цвета радуги. Эти особняки называли «маковыми дворцами», их сразу можно было узнать по совершенно нетипичной для страны архитектуре, называемой «наркотектурой». Многие афганцы страдают наркотической зависимостью. В 2005 году в стране было 920 тысяч наркоманов. Но с тех пор их число значительно увеличилось¹¹⁹.

При Карзае наркотики стали приносить стабильный доход талибам, которые обложили их 10-процентным налогом, а за дополнительную плату предоставляют караванам охрану. Кроме того, через третьих лиц Талибан получал сотни миллионов долларов от США и НАТО. Журналистка Джин Маккензи писала, что большинство подрядчиков в стране отдает не менее 20 % своих доходов талибам, чтобы те не мешали им работать. Один из них сообщал: «Я строил мост. Командир местных талибов позвонил мне и сказал: “Не строй мост, мы его взорвем”. Я попросил позволить мне за выкуп завершить строительство, а уж потом взрывать мост, если он им так мешает. Мы пришли к соглашению, и я выполнил подряд»¹²⁰.

В 2010 году американское правительство выплатило 2,2 миллиарда долларов своим и афганским грузоперевозчикам за доставку припасов на американские базы. Перевозчики, в свою очередь, наняли для защиты грузовиков охранные компании, которые часто связаны с правительством. Стоимость охраны составляла от 800 до 2500 долларов за рейс. Компании же зачастую либо инсценировали бои для того, чтобы убедить клиентов в необходимости своих услуг, либо давали взятки талибам, чтобы те не нападали на проезжающие грузовики. Один из натовских чиновников в Кабуле жаловался: «Мы финансируем обе воюющих стороны»¹²¹.

Брат Карзая Махмуд был оправдан комиссией, назначенной самим Карзаем для расследования широкомасштабного мошенничества в Банке Кабула, крупнейшем в стране, сотрудники которого получили ссуды на общую сумму более 925 миллионов долларов, которые не то что выдавались без всяких гарантий со стороны заемщика, а даже не были должным образом задокументированы. Среди получателей были министры и члены парламента. Комиссия сообщила, что Махмуд Карзай погасил все свои займы, хотя управляющий Центральным банком информировал парламент, что за Махмудом остался долг в 22 миллиона долларов. Но Махмуд Карзай был не единственным братом со связями. Абдул Хасин Фахим, брат могущественного первого вице-президента, задолжал более 100 миллионов, но при этом заверил комиссию, что у него достаточно собственности, чтобы гарантировать погашение долга.

В июне 2011 года Абдул Кадир Фитрат, глава афганского Центробанка, подал в отставку и покинул страну. После дачи показаний в парламенте и последующего расследования банковских махинаций он столкнулся с возрастающим давлением со стороны союзников Карзая и всерьез опасался за свою жизнь. Генеральный прокурор Афганистана выдвинул против него обвинения. Эти обвинения поддержали глава комиссии Азизулла Лодин, ранее возглавлявший подконтрольную Карзаю Независимую избирательную комиссию, подтвердившую в 2009 году результаты президентских выборов, которые во всем мире были признаны фальсифицированными¹²².

Масштаб подтасовок на этих и других выборах был чрезвычайно постыдным для США и НАТО. Комиссия ООН по жалобам избирателей заявила, что более миллиона голосов, поданных за Карзая, – 28 % общего числа – фальсифицированы. Заместитель специального представителя ООН Питер Гэлбрейт заявлял: «Эти подтасовки стали величайшей стратегической победой Талибана за все восемь лет борьбы против США и их афганских партнеров»¹²³. Когда впоследствии афганский парламент заблокировал попытку Карзая заменить трех иностранных членов комиссии из пяти его афганскими приспешниками, тот стал угрожать, что уйдет к талибам.

Прямой подкуп избирателей был настолько распространен, что его не удалось скрыть во время парламентских выборов в сентябре 2010 года. Голоса стоили от 1 доллара в Кандагаре до 18 в провинции Газни. Средняя сумма составляла 5–6 долларов. А учитывая, что для победы в некоторых округах требовалось всего 2500 голосов, их покупка была выгодным вложением капитала. New York Times объясняла: «Многие состоятельные независимые кандидаты искали способ купить себе тепленькое местечко в парламенте. Такое местечко означало не только достойную зарплату – около 2200 долларов в месяц, но и невероятные коррупционные перспективы». Регистрационные карты женщин-избирательниц пользовались особенным спросом, поскольку на них не было фотографий, а мужчины часто голосовали за женщин, которым не разрешают покидать дом¹²⁴.

О многих случаях коррупции и подтасовок Обама был прекрасно осведомлен уже тогда, когда пытался решить, какой курс в отношении Афганистана ему выбрать. 25 ноября 2009 года он встретился с Рамом Эмануэлем, советником по национальной безопасности генералом Джонсом и заместителем Джонса Томасом Донилоном. На встрече он выразил разочарование сложившейся ситуацией: «Мне было бы гораздо легче выйти и произнести следующую речь: “Знаете что? Американцы уже сыты по горло этой войной, поэтому мы направим туда 10 тысяч инструкторов, ибо только так можно с ней покончить”». Вудворд утверждал, что именно это Обама и сказал бы, если бы у него хватило духу пойти против своих военных советников¹²⁵.

«Дело не в числе, – объяснял Байден. – Дело в стратегии». Но все еще колебавшийся Обама встретился на выходных перед Днем благодарения с советниками СНБ, чтобы еще раз все взвесить. «Не представляю, как вы сможете бросить вызов всем присутствующим там военным», – предупреждал его полковник Джон Тьен, намекая, что все высшее военное командование: Маллен, Петреус, Маккристол и Гейтс – может в знак протеста подать в отставку. Донилон и директор ЦРУ Леон Панетта были с ним согласны. «Ни один президент-демократ в истории все равно не был способен возразить военным советникам и отказать их просьбам, – увещевал Обаму Панетта. – Поэтому просто сделайте это. Делайте то, что они говорят».

Видя, что Обама опять загнан в угол и готов отказаться от трезвого взгляда на вещи, генерал Дуглас Лют, координатор СНБ по Афганистану и Пакистану, напомнил ему: «Господин президент, вы не обязаны это делать». Всего за день до того Колин Пауэлл дал ему тот же совет. «Вы не должны с этим мириться, – сказал он президенту. – Вы Верховный главнокомандующий. А эти парни просто работают на вас. Единодушие их советов не делает советы правильными. Есть и другие генералы. А Верховный главнокомандующий один».

Когда пришло время принять решение, Обаме не хватило мужества и честности, выработавшихся у Джона Ф. Кеннеди после Карибского кризиса. Он решил увеличить контингент на 30 тысяч, дав военным практически все, чего они хотели¹²⁶.

Позаимствовав у Буша учебник по созданию патриотической атмосферы, Обама выбрал Вест-Пойнт для своей речи 1 декабря, в которой и изложил планы довести численность солдат в Афганистане до 100 тысяч. Он объяснял, что США и их союзники вторглись в Афганистан потому, что страна укрывала членов ответственной за 11 сентября «Аль-Каиды». Но при этом он забыл упомянуть как минимум три важных факта. Первое: в Афганистане было лишь 50–100 членов «Аль-Каиды», которых всего в мире насчитывалось около 300, и большая часть из них с горем пополам действовала с территории Пакистана, получая поддержку со стороны союзных США режимов Саудовской Аравии, Кувейта, Йемена и ОАЭ. Второе: лидер Талибана мулла Омар был против нанесения 11 сентября удара по целям на территории США. Согласно официальному докладу комиссии по 11 сентября, «летом 2001-го, на заключительном этапе подготовки теракта, между главарями “Аль-Каиды” в Афганистане возникли разногласия. Глава Талибана мулла Омар был против того, чтобы атаковать США. Многие помощники бен Ладена тоже были против, но Усама не стал их слушать, и удар был нанесен»¹²⁷. И третье: террористам не нужна была тихая гавань для подготовки боевиков и планирования тайных операций. Как отмечал Пол Пиллер, бывший заместитель главы Контртеррористического центра ЦРУ, «для организации самых опасных терактов будущего такие базы просто не понадобятся. Даже для терактов с большим количеством жертв нужно всего несколько бойцов. Подумайте сами: наиболее важные этапы подготовки к теракту 11 сентября 2001 года шли не в тренировочных лагерях в Афганистане, а в квартирах в Германии, номерах отелей в Испании и летных школах в Соединенных Штатах»¹²⁸.

Логика Обамы была непонятна и комментатору CNN Фариду Закарии: «Если там не больше сотни бойцов “Аль-Каиды”, то зачем вести в стране полномасштабную войну?» Напомнив о 100 натовских солдатах, погибших за предыдущий месяц, о ежегодной стоимости войны в 100 с лишним миллиардов долларов, он заявил, что «лишь за предыдущий месяц в стране погибло больше солдат НАТО, чем имелось там боевиков “Аль-Каиды”, а стоимость поисков каждого боевика составляет миллиард долларов ежегодно». В ответ на оправдание войны тем, что талибы являются союзниками «Аль-Каиды», Закария отметил: «Это примерно как если бы мы продолжали воевать во Второй мировой против Италии после падения режима Гитлера и взятия Берлина – просто потому, что Италия была союзницей Германии»¹²⁹.

Джим Лейси из Военного колледжа Морской пехоты сделал свои собственные подсчеты, исходя из численности войск НАТО в Афганистане – 140 тысяч человек. Ежегодную стоимость поисков каждого члена «Аль-Каиды» он определил в 1,5 миллиарда долларов. «Кто-нибудь из них вообще умеет считать? – вопрошал Лейси. – В каких дальних краях нам искать здравомыслящих стратегов?»¹³⁰

Историк Эндрю Басевич, в свою очередь, указал на наиболее вопиющее противоречие. Если Афганистан действительно так важен для безопасности США, что он сразу назвал «абсурдом», «зачем же тогда ограничивать американское присутствие в этой стране?.. Почему не послать 100 тысяч солдат вместо 30 тысяч? Почему не “пойти до конца”, вместо того чтобы стремиться к выводу войск в кратчайшие сроки? Почему не повысить налоги и не возобновить призыв в армию?.. Почему не пообещать “победу”? Этого слова не было в президентском послании»¹³¹.

Цена войны действительно была астрономической и все время росла. В 2006 году исследование конгресса показало, что присутствие каждого американского солдата в Афганистане обходится бюджету страны в 390 тысяч долларов в год. К 2009 году эта цифра взлетела до миллиона из-за повышения стоимости защищенного от взрывов мин транспорта и разведывательного снаряжения, а также роста цен на перевозку топлива через мятежные районы и горные перевалы до 400 долларов за галлон¹³².

Обама пытался успокоить своих сторонников-прогрессистов, объявив, что вывод войск начнется в июле 2011-го и закончится к 2014 году. В своей книге «Обещание» Джонатан Элтер сообщил, что Обама сказал Петреусу и Маллену: «Я хочу, чтобы вы были со мной честны. Вы сможете сделать это за 18 месяцев?» Петреус ответил: «Сэр, я уверен, что мы сможем за это время подготовить АНА [Афганскую национальную армию]». Обама продолжал настаивать: «Если не сможете за 18 месяцев, никто не будет настаивать, что нужно остаться в стране, договорились?» Петреус заверил его: «Конечно, сэр, я согласен». – «Есть, сэр», – вторил ему Маллен¹³³.

Но, как сухо заметил обозреватель Washington Post Дана Милбэнк, «отведенные президентом Обамой 18 месяцев до начала вывода войск из Афганистана длились меньше 18 часов». Через день после его речи правительственные чиновники сообщили сенатскому комитету по вооруженным силам, что дата вывода является лишь предположительной. Тон был задан Гейтсом: «Наши планы заключаются в том, чтобы начать передачу ответственности афганской армии… в июле 2011-го. В декабре 2010-го мы проведем окончательную оценку своих возможностей в данном вопросе». Гейтс сообщил сенаторам, что у президента есть прерогатива отказаться от своего решения. Маллен был с ним согласен, а Хиллари Клинтон добавила: «Я не считаю, что нужно связывать себя обещанием вывести войска»¹³⁴. В мае 2010 года, во время обеда у Х. Клинтон, на котором присутствовали Карзай и некоторые его ключевые министры, Гейтс заверил их: «Мы не собираемся поспешно выводить войска из Афганистана». «Если честно, – добавил он, – мы вообще не собираемся их выводить»¹³⁵. И действительно, Пентагон планировал оставить в Афганистане 10–30 тысяч солдат. Его руководство не сомневалось, что Афганистан нуждается в иностранной помощи.

Для вывода войск надо было подготовить, вооружить и снарядить силы АНА и полиции, которые могли бы обеспечить безопасность. Маккристол выступал за то, чтобы их общая численность составляла 400 тысяч. Предположительная стоимость поддержания безопасности в Афганистане достигала 10 миллиардов долларов в год, но страна собирала налоги на сумму всего 2 миллиарда, в результате чего три четверти доходов национального бюджета составляла иностранная помощь. «Кто будет платить зарплату этим солдатам и полицейским, чтобы они сами не подняли мятеж?» – вопрошал Джон Керри¹³⁶.

В правительственных документах для служебного пользования четко говорилось, что создание подобных сил потребует титанических, если не вовсе невозможных, усилий. После нескольких лет подготовки лишь некоторые подразделения афганской армии и полиции могли действовать самостоятельно. Наблюдалась катастрофическая нехватка грамотного командного состава. Генерал-лейтенант Уильям Колдуэлл, главный инструктор НАТО в Афганистане, сообщил в 2011 году, что 30 % афганских солдат ежегодно дезертирует. Большая часть случаев дезертирства имела место в районах боевых действий – там, где солдаты нужны больше всего. Похожие цифры были и в полиции. Уровень грамотности в рядах афганской армии, по словам Колдуэлла, составлял около 10 %. Коррупция достигла немыслимых масштабов. Условия были отвратительными. Афганские солдаты вырывали раковины из стен новых строений, для того чтобы помыть ноги перед молитвой, и разжигали костры на полу для приготовления пищи и обогрева в казармах, где уже были кухни и отопление. Ремонт был длительным и дорогостоящим¹³⁷.

Другой проблемой была мотивация. Томас Фридман критиковал Обаму за неспособность набраться духу, для того чтобы отказаться от войны, которой не хотели ни он, ни его советники. «Вы знаете, что у вас неприятности, – писал он. – Вы ведете войну, в которой лишь у одной стороны есть четкие цели, последовательная риторика и твердая решимость сражаться. Эта сторона – Талибан, ваш враг». «Зачем, – спрашивал он, – мы должны рекрутировать и учить воевать солдат нашего союзника, афганской армии?.. Что-что, а воевать афганские мужчины умеют. Возможно, это единственное, что они умеют после 30 лет гражданской войны и столетий сопротивления иностранным захватчикам. И самое главное – кто обучает талибов? Они сражаются не хуже американцев, а ведь многие их командиры даже не умеют читать»¹³⁸.

Многие задумывались, чем занимаются правительственные войска, если они не учатся воевать и не воюют. Это стало ясно в январе 2011 года, когда афганское правительство подписало с ООН соглашение о прекращении найма в ряды полиции детей, призванное положить конец распространенной и, по словам Washington Post, растущей практике использования мальчиков в качестве сексуальных рабов. По словам New York Times, это «часть афганской традиции “бача-бази” (дословно – “игры мальчиков”), при которой мальчиков с девяти лет, одетых в женскую одежду и обученных танцам, заставляют танцевать перед мужчинами, после чего продают тому, кто больше заплатит. Многие влиятельные мужчины, в особенности руководители армии и полиции, держали при себе таких мальчиков, зачастую носивших форму, и использовали их в сексуальных целях». В Афганистане «бача-бази» получила распространение среди моджахедов в то время, когда американцы поддерживали их в борьбе против Советов. Наиболее широко «бача-бази» была распространена в провинции Кандагар, где, по информации New York Times, «имел место случай, когда талибы вмешались в стычку между двумя главарями боевиков – педофилами, вспыхнувшую из-за одного такого танцующего мальчика». Придя к власти, талибы запретили эту практику¹³⁹.

Пока афганские командиры занимались всяческими непотребствами, американские солдаты платили страшную цену как физически, так и психологически. Исследование, проведенное врачами Регионального медицинского центра в немецком городке Ландштуль, где проходили лечение большинство раненых перед возвращением в США, показало резкий рост числа солдат, потерявших конечности из-за применения самодельной взрывчатки, что стало обычным в 2009–2010 годах. В 2010 году ампутации были проведены 11 % раненых. 38 % из них были проведены двойные ампутации.

Наиболее тяжелые последствия вызывали повреждения гениталий и мочеполовой системы. Отставной полковник доктор Джон Холком, имеющий огромный опыт в области военной медицины, назвал выводы исследования «немыслимыми». «Все были ошеломлены частотой подобных ранений: двойных ампутаций, повреждений пениса и яичек, – говорил он. – Раньше такое и представить было невозможно»¹⁴⁰.

Статистика по некоторым видам ранений и вовсе была заниженной. К середине 2010 года военные сообщали о 115 тысячах солдат, получивших легкие черепно-мозговые травмы от взрывной волны при взрывах придорожных мин. Однако, несмотря на свою легкость, подобные ранения могли привести к длительным психическим и физическим расстройствам. Исследование, проведенное компанией ProPublica и радиостанцией National Public Radio, показало, что подобные ранения были гораздо более распространены, чем заявляли военные, и что пострадавших от них солдат на много тысяч больше ¹⁴¹.

Число жертв психологических травм тоже было огромным. В ноябре 2009 года министр по делам ветеранов Эрик Шинсеки заявил, что «начиная с 2001 года количество ветеранов, совершивших самоубийство, превысило наши потери на полях сражений в Ираке и Афганистане»¹⁴².

Джозеф Стиглиц и преподаватель политологии из Гарварда Линда Билмс сообщили, что на 2010 год 600 тысяч человек из 2,1 миллиона отслуживших в Ираке и Афганистане обратились в Министерство по делам ветеранов за медицинской помощью, а 500 тысяч – за пособием по инвалидности. Эти цифры были примерно на 30 % выше начальных данных. По их оценкам, с учетом постоянно растущих затрат на лечение посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и других проблем со здоровьем, а также увеличившейся продолжительности жизни реальная стоимость двух войн может достичь 4 триллионов долларов. Учитывая, что затраты «Аль-Каиды» на теракты 11 сентября составили примерно 50 тысяч долларов, бен Ладен весьма успешно вел США к банкротству¹⁴³.

Учитывая полнейшую нелогичность ведения на протяжении 10 лет чрезвычайно дорогостоящей войны в Афганистане против ослабленного противника, скрывающегося в Пакистане, многие стали предполагать, что у США есть скрытые мотивы. Возможный ответ был найден в 2010 году, когда Пентагон объявил, что его партия геологов обнаружила в Афганистане обширные залежи полезных ископаемых. Пентагон прогнозировал, что страна может стать «литиевой Саудовской Аравией» – производителем металла, являющегося важнейшим элементом в производстве батарей для различных электронных устройств. Лондонский банкир Айан Хэннем, эксперт по горному делу компании Morgan, пошел еще дальше, замахнувшись на возможность «превращения Афганистана в одного из ведущих производителей меди, золота, лития и железа в мире». Петреус, вскоре после этого сменивший Маккристола на посту командующего американскими силами в Афганистане, с ним согласился. «Здесь невероятный потенциал», – говорил он. Афганские представители оценили стоимость ископаемых в 3 триллиона долларов. Это были потрясающие цифры для страны, чей ВВП составляет около 12 миллиардов и чьи основные статьи доходов – торговля наркотиками и иностранная помощь¹⁴⁴.

Несмотря на весь искусственно созданный ажиотаж вокруг этого «открытия», наличие в Афганистане полезных ископаемых вряд ли было секретом. Еще в январе 1911 года газета Chicago Daily Tribune сообщала, что Афганистан «богат природными ресурсами. Он производит медь, свинец, железо и даже золото» ¹⁴⁵. В 1928 году вновь созданная Afghan-American Trading Company объявила о приобретении исключительных прав на разработку афганских нефтяных и иных месторождений¹⁴⁶. Но, хотя в последующие годы добыча не заладилась, афганские и иностранные инвесторы знали, что рано или поздно их время придет.

Пока западные инвесторы ждали стабилизации ситуации в регионе, остро нуждающийся в ресурсах Китай решил пойти ва-банк. Одна из китайских государственных компаний приобрела права на добычу меди в Восточном Афганистане. Представлявший на переговорах афганскую сторону министр Мохаммед Ибрагим Адель был отправлен в отставку из-за обвинений в получении от китайцев взятки на сумму в 30 миллионов долларов¹⁴⁷. Он был назначен президентом Карзаем в марте 2006 года, после того как его предшественник отказался приватизировать цементный завод в провинции Гор, единственный действующий на территории Афганистана. Завладеть им хотел брат президента Махмуд. Первым шагом Аделя на новом посту была продажа завода Afghan Investment Company Карзаев, последним – получение взятки от китайской China’s Metallurgical Group Corporation¹⁴⁸.

Инвесторы бились и за энергетические ресурсы в Средней Азии. Самым лакомым кусочком был природный газ Туркменистана, запасы месторождений которого, по различным оценкам, могут быть пятыми в мире. Правительства стран региона мечтали о транспортировке его через территорию Афганистана.

Тем временем пакистанцы с завидной изворотливостью пытались обойти и США, и Индию в деле включения Афганистана в свою зону влияния. Они решили использовать увеличившийся раскол между США и Карзаем, заявившим, что больше не верит в способность США и НАТО одержать военную победу и считает, что им в итоге придется уйти. Высшие пакистанские чиновники постоянно встречались с Карзаем, предлагая организовать с верхушкой Талибана, включая Сираджуддина Хаккани, муллу Мухаммеда Омара и Гульбеддина Хекматияра, переговоры о разделении власти и прекращении конфликта. Увольнение Карзаем главы разведки Амруллы Салеха и министра внутренних дел Ханифа Атмара, которые были против, показало, что он в переговорах заинтересован, как и большинство проживающих в стране пуштунов¹⁴⁹. Однако таким переговорам воспротивились таджикское, узбекское и хазарейское меньшинства, которые вместе составляют почти половину населения страны и относятся к американцам с большей симпатией. Немало натерпевшись от пуштунов-талибов, они стали самыми убежденными и агрессивными бойцами АНА. В стране запахло гражданской войной¹⁵⁰.

После десятилетия кровопролития и огромных финансовых расходов американский народ устал от бесполезной войны. В марте 2011 года совместный опрос ABC News и Washington Post показал: две трети американцев не верят в то, что эта война стоит потраченных на нее сил и средств. Через год CNN сообщил, что число ее противников достигло 72 %.

Среди наиболее яростных критиков войны были мэры американских городов, столкнувшихся с драконовскими мерами экономии, в рамках которых стали уменьшаться муниципальные доходы и практически исчезла федеральная помощь. Когда в июне 2011 года в Балтиморе прошла ежегодная конференция мэров США, они высказали правительству все, что думают. Они призвали к немедленному прекращению войн в Ираке и Афганистане, указав, что в результате можно будет сэкономить 126 миллиардов долларов бюджетных средств, в которых так остро нуждаются города. Мэр Лос-Анджелеса Антонио Вильярайгоса сказал: «Мысль о том, что мы строим мосты в Багдаде и Кандагаре, а не в Канзас-Сити и Балтиморе, просто не укладывается в голове»¹⁵¹.

Требования вывести войска зазвучали особенно громко после 1 мая 2011 года, когда «морские котики» убили Усаму бен Ладена, жившего тихой жизнью в своем доме в Абботтабаде в Пакистане, неподалеку от главной военной академии страны. Считая, что пакистанское руководство было об этом прекрасно осведомлено, многие американцы потребовали прекратить военную помощь стране. Недоверие к Исламабаду достигло таких масштабов, что США не стали сообщать пакистанскому руководству о том, что нашли бен Ладена, и о готовящейся операции, опасаясь, что пакистанцы могут предупредить Усаму.

Рейд поставил Пакистан в весьма неудобное положение, ведь политическая ситуация там едва ли была намного стабильнее, чем в соседнем Афганистане. В начале 2010 года посол США в Исламабаде Анна Паттерсон сообщила, что «гражданское правительство Пакистана остается слабым, неэффективным и коррумпированным». Президент Асиф Али Зардари, главный союзник США, ранее признавался Байдену, что армия и МВР, единственные реальные органы власти в стране, могут «снять его в любой момент»¹⁵². Положение командующего армией генерала Ашфака Парвеза Кайани тоже было неустойчивым из-за конфликта с офицерами, недовольными его тесными связями с США. Под их давлением Кайани объявил, что Пакистан больше не будет сотрудничать с американцами в организации атак беспилотников против мятежников, находящихся на его территории, и значительно ограничит свободу действий американской разведки.

Еще один удар по отношениям между «союзниками» был нанесен в ноябре 2011 года, когда натовский авианалет унес жизни 24 пакистанских солдат. После того как американские чиновники отказались принести извинения, пакистанское правительство перекрыло пути поставки припасов в Афганистан, заставив НАТО искать более длинные и дорогие маршруты. В мае следующего года пакистанский суд признал местного врача виновным в государственной измене – за помощь ЦРУ в выслеживании бен Ладена – и приговорил его к 33 годам тюрьмы. Сенат США немедленно нанес ответный удар, сократив на 33 миллиона долларов военную помощь, которая и без того уже была уменьшена на 1,2 миллиарда. В итоге Пакистан вновь открыл пути поставок в начале июля 2012 года, добившись извинений от госсекретаря Х. Клинтон.

В конгрессе и республиканцы, и демократы заявляли, что после ликвидации бен Ладена Америке следует немедленно вывести войска из Афганистана. Ричард Лугар, высокопоставленный республиканец из сенатского комитета по иностранным делам, заявил, что «больше нет видимых причин там оставаться», и отверг мысль о том, что США следует участвовать в «столь масштабном восстановлении страны»¹⁵³. Лидер демократов в сенате Дик Дарбин согласился с ним. «Если вы считаете, что возможность разрешения этого конфликта военными методами маловероятна и не является реалистичным вектором американской политики, то как мы можем отправлять американских солдат воевать и умирать в Афганистане?» – вопрошал он¹⁵⁴.

Раскол между США и Карзаем также продолжал расти. В середине июня 2011 года Карзай осудил натовцев в речи на Международной конференции афганской молодежи. «Вы все помните, как несколько лет назад я благодарил иностранцев за их помощь, – сказал он. – Мы все ежеминутно благодарили их. Но теперь я считаю, что их не за что благодарить… Они здесь ради достижения своих целей, решения своих задач. Именно для этого они используют нашу землю», – жаловался он в эфире государственного телевидения. Карзай упомянул не только растущее число жертв среди гражданского населения из-за бомбардировок НАТО, но и вред окружающей среде, наносимый используемыми НАТО боеприпасами из обедненного урана¹⁵⁵. За несколько недель до этого Карзай выразил возмущение натовской бомбардировкой, унесшей жизни нескольких мирных жителей, среди которых были и дети, пригрозив начать «действовать в одностороннем порядке», если НАТО не прекратит бомбить афганские дома. «Если они и дальше будут бомбить наши дома… – предупредил он, – то станут еще одним примером того, как афганцы поступают с захватчиками и оккупантами»¹⁵⁶. Американские чиновники были ошеломлены такой черной неблагодарностью. Покидающий свой пост посол Айкенберри ответил ему: «Когда мы слышим, что нас называют оккупантами и даже хуже, а наши щедрые программы помощи неэффективными и порождающими коррупцию в стране, мы считаем это оскорблением нашей чести и достоинства, и у нас пропадает всякое желание продолжать эти программы»¹⁵⁷.

Обама и его советники из СНБ в совещательной комнате Белого дома наблюдают за ходом ликвидации Усамы бен Ладена.

Ошеломленный жесткостью ответа на свои неделикатные высказывания, Карзай в последующие несколько месяцев следил за своими словами. Но в октябре он вновь разозлил американских спонсоров, заявив пакистанскому журналисту: «Если когда-нибудь начнется война между Пакистаном и Америкой, мы будем на стороне Пакистана. Я больше не желаю видеть, как американские солдаты вламываются в дома афганцев»¹⁵⁸.

Но, как и говорил сенатор Дарбин, военного решения у конфликта нет. Никакое увеличение числа американских солдат в стране не приведет к победе. Лишь за период с июля по август 2011 года талибы убили 181 высокопоставленного афганского чиновника, включая Ахмеда Вали Карзая. Другими недавними жертвами стали мэр Кандагара, глава кандагарского совета по делам религии, один из ближайших советников президента Карзая, а также посредник в деле мирного урегулирования и бывший президент Бурхануддин Раббани¹⁵⁹. В конце июля 2012 года НАТО опубликовало данные, согласно которым число нападений мятежников за прошедшие три месяца выросло на 11 % по сравнению с предыдущим годом. Это показало всю безосновательность утверждений о том, что борьба с мятежом продвигается успешно¹⁶⁰.

Из Афганистана приходила одна плохая новость за другой. В сентябре Human Rights Watch сообщила, что подготовленные и финансируемые американцами сотрудники Афганской местной полиции (АМП) и бойцы ополчения, известные как «арбакаи», всячески злоупотребляют полномочиями в отношении жителей деревень, которых должны защищать. Они убивали, насиловали, похищали, безосновательно арестовывали и захватывали земли. А ведь подготовка этих сил была ключевым пунктом планов США по стабилизации страны. Петреус говорил американским сенаторам, что АМП – «вероятно, ключевой элемент наших усилий, направленных на то, чтобы помочь Афганистану сформировать собственную систему сил безопасности»¹⁶¹.

Ситуация с другим ключевым фактором будущей стабильности – Афганской национальной полицией (АНП) – обстояла не лучше. Меньше чем через месяц после появления шокирующего доклада Human Rights Watch ооновская миссия содействия нашла «неопровержимые доказательства» того, что афганская разведка, Национальный директорат безопасности и АНП подвергали задержанных, среди которых были и несовершеннолетние, систематическим пыткам. Пытки включали в себя сдавливание гениталий заключенных до потери сознания, подвешивание их за запястья с последующим избиением кусками проводов и резиновых шлангов, срывание ногтей на пальцах ног, удары током, фиксацию в неудобном положении и угрозы изнасилованием¹⁶².

Агентство ООН по контролю за оборотом наркотиков сообщало, что усилия НАТО по сокращению потока наркотических веществ из Афганистана не приносят плодов. На 2011 год производство опийного мака в стране росло уже второй год подряд, несмотря на то что в 2011 году на борьбу с наркотиками в регионе было выделено на 65 % больше средств, чем в 2010-м. Из-за роста цен на опиаты маком было засеяно на 7 % больше земель. Общий доход наркоторговцев составил 1,4 миллиарда долларов – вдвое больше, чем в предыдущем году. Как и мятежи, плантации стали множиться и в северных, и в восточных провинциях, где раньше их не было. Число нападений на отряды по уничтожению плантаций возросло в четыре раза¹⁶³.

Предвидя бесславный конец американского вторжения в Афганистан, в октябре 2011 года Обама объявил, что американские войска уйдут из Ирака до 31 декабря. Эту дату определил Джордж Буш-младший еще в 2008-м, но Обама подал вывод войск как выполнение своего предвыборного обещания. Большинство американцев приветствовали конец иракского кошмара.

Однако многих в Пентагоне это возмутило. Вначале военное командование настаивало на сохранении в стране контингента численностью от 10 до 30 тысяч человек. Затем цифры были снижены до 3–5 тысяч. Командование присоединилось к давлению, которое оказывали на иракцев Обама и Х. Клинтон, требуя судебного иммунитета для остающихся в стране американских войск. Но возглавляемый Муктадой ас-Садром шиитский блок в парламенте был непоколебим, и в итоге начался полный вывод войск.

Впрочем, это не означало полного окончания американского присутствия в Ираке. По оценкам Госдепартамента, в стране осталось около 16–17 тысяч американцев, включая 5 тысяч вооруженных сотрудников частных военных компаний. Крупнейшее в мире американское посольство в Багдаде – настоящая крепость площадью больше 40 га, – а также консульства в Басре и Эрбиле остались постоянным напоминанием об интервенции США, опустошении и оккупации Ирака. Полковник Джон С. Ласкоди, командир армейской бригады, помогавшей Госдепу в переходный период, отмечал, что «Госдепартамент развернул крупнейшую миссию в истории». Сенатора Джона Керри беспокоило то, что США «заменили военное присутствие присутствием частных наемников». Небольшое число оставшихся солдат должно следить за выполнением контрактов по вооружению иракской армии танками, реактивными истребителями и другими видами оружия на общую сумму в 10 миллиардов долларов. 3 миллиарда из этой суммы составили американские субсидии. Еще около миллиарда долларов в год США тратили на подготовку иракской полиции¹⁶⁴.

Потери США в этой войне составили почти 4500 убитыми и более 32 тысяч ранеными. Десятки тысяч страдали от ПТСР и других психических заболеваний. Число погибших иракцев, по разным данным, составило от 150 тысяч до 1 миллиона. В октябре 2006 года бригада американских и иракских эпидемиологов назвала цифру в 655 тысяч¹⁶⁵. США израсходовали на войну около триллиона долларов, но это было лишь небольшим авансом по сравнению с тем, чем обернулись последствия этой войны.

Глава Афганской национальной полиции (АНП) марширует перед кадетами на церемонии выпуска Афганской национальной полицейской академии. АНП обеспечивала безопасность ничуть не лучше, чем Афганская местная полиция (АМП), сотрудников которой обвиняли в изнасилованиях и убийствах жителей деревень, входивших в зону их ответственности. Миссия содействия ООН нашла «неопровержимые доказательства» того, что сотрудники АНП систематически пытали задержанных лиц.

Обама приветствовал вернувшихся домой солдат на базе Форт-Брэгг. Но вместо того чтобы честно признать, что иракская война обернулась полной катастрофой для США, извлечь из нее горький урок и поблагодарить присутствующих за самопожертвование, Обама начал нести ура-патриотическую околесицу, цитируя такого поборника империализма, как Редьярд Киплинг, который убедил собственного сына пойти в армию во время Первой мировой войны, где тот и погиб в первом же бою. В «Эпитафиях войны» поэт написал:

Вопрос: «Отчего мы погибли?» Ответ не сразу найдешь! Скорей оттого, что наши отцы всегда нам твердили ложь![166]¹⁶⁶

Ложь Обамы ранила так же глубоко. «Мы оставили за спиной суверенный, стабильный и самодостаточный Ирак с законным и всенародно избранным правительством, – говорил он солдатам, восхваляя их “исключительную доблесть”. – Наиболее важный урок заключался в том, что мы поняли свой национальный характер: нет на свете ничего такого, чего мы, американцы, не могли бы сделать, если мы едины… Именно поэтому армия Соединенных Штатов – самая уважаемая организация в нашей стране». Он превозносил до небес их готовность «пожертвовать столь многим ради совершенно незнакомых людей», заявляя, что именно это «делает американцев исключительными. В отличие от империй прошлого мы не приносим себя в жертву ради территориальных завоеваний или получения контроля над ресурсами. Мы поступаем так потому, что считаем это правильным. Нет лучшего доказательства уважения Америкой права на самоопределение, чем то, что мы вернули Ирак его народу. Это в полной мере демонстрирует наши истинные мотивы». Переписав историю Ирака, он взялся за Афганистан, заявив, что солдаты там «сломили дух Талибана». Эти войны, уверял он присутствующих, «сделали Америку сильнее, а мир – безопаснее». Порывшись на самом дне сундука священных американских мифов, он провозгласил источником американского величия «ценности, прописанные в документах об основании нашей страны и исключительной готовности США заплатить любую цену за свободу и достоинство людей. Такова наша суть. И именно к этому стремятся все американцы». Он напомнил о том, что они являются «частью двухсотлетней истории беспрерывного героизма: от колонистов, сбросивших гнет империи, от дедов, устоявших против фашизма и коммунизма, до них самих, мужчин и женщин, сражавшихся за те же идеалы в Фаллудже и Кандагаре и воздавших по заслугам тем, кто стоял за терактами 11 сентября».

Афганские крестьяне уничтожают маковое поле в округе Пор-Чаман провинции Фарах. Подобные меры были малоэффективными: за время правления Карзая торговля опиумом разрослась до невероятных масштабов, приведя как к значительному увеличению числа наркозависимых, так и к чудовищной коррупции среди правительственных чиновников.

Было непросто понять, где начинается эта ложь, но, как мы видели на этих страницах, начать следовало бы со слов об американском альтруизме, щедрости и самопожертвовании, а также с отказа от притязаний на территории и ресурсы. Обама охарактеризовал американскую исключительность как «готовность… заплатить любую цену за свободу и достоинство людей». Он допустил абсурдное высказывание относительно того, что войны сделали США «сильнее, а мир безопаснее». Он сравнил солдат, убивших сотни мирных жителей в Фаллудже, с колонистами, «сбросившими гнет империи», и поколением Второй мировой, «победившим фашизм». Складывалось впечатление, что он не видел толп жителей Фаллуджи, сжигавших американские флаги в День сопротивления и свободы (дата вывода американских войск из Ирака). Вероятно, он не читал доклады американских морпехов о беспричинных, ничем не оправданных убийствах мирных жителей, среди которых были женщины и дети, в Хадите и других городах Ирака. Возможно, он не слышал объяснений командира американских частей в провинции Анбар относительно его отказа расследовать убийство американскими солдатами 24 мирных иракцев в Хадите. «Это происходило все время… – объяснял тот. – По всей стране». А его похвалы в адрес солдат, «сражавшихся за те же принципы в Фаллудже и Кандагаре и воздавших по заслугам тем, кто стоял за терактами 11 сентября», были либо самой гнусной ложью со времен первых дней правления Буша, либо верхом наивности, поскольку вторили инсинуациям Буша и Чейни относительно того, что иракская война оправданна из-за поддержки Саддамом «Аль-Каиды», и поддерживали опасную иллюзию того, что продолжавшаяся в 2011 году оккупация Ирака и Афганистана имела хоть что-то общее с атаками «Аль-Каиды» в 2001-м¹⁶⁷.

Едва эти слова слетели с губ Обамы, «стабильный» Ирак вновь погрузился в хаос. Через несколько дней в стране прогремела целая серия взрывов, совершенных террористами-смертниками, в результате чего десятки человек погибли и сотни были ранены, а страна вновь оказалась на грани гражданской войны. Особенно жаждали реванша сунниты. Коалиция, которую американским чиновникам с горем пополам удалось сколотить лишь через восемь месяцев после выборов 2010 года, по сути, развалилась. Премьер-министр шиит Нури Камель Аль-Малики выписал ордер на арест вице-президента суннита Тарика аль-Хашими, обвинив того в создании «эскадронов смерти», а также попытался сместить с должности вице-премьера, тоже суннита. Аль-Хашими скрылся в автономном Курдистане и тем избежал ареста. За предыдущие недели силы безопасности аль-Малики уже арестовали сотни суннитских оппозиционных лидеров и бывших баасистов. Аль-Малики усилил свой контроль над армией и полицией. Оппоненты обвиняли его в диктаторских замашках. Сунниты и светские критики бойкотировали парламент. Уже несколько месяцев суннитские провинции требовали большей автономии, подобной той, которую получил богатый нефтью Курдистан, имевший собственный парламент, президента и силы безопасности. Страна столкнулась с угрозой распада на три отдельных государства.

Лучшим показателем отношения иракцев к «самопожертвованию» американцев, свергнувших ненавистного диктатора, но убивших и ранивших сотни тысяч мирных жителей, было то, что большинство высокопоставленных иракских чиновников избегали присутствия на мероприятиях, названных Washington Post «бесконечными военными церемониями». Впрочем, США прекратили проводить масштабные церемонии закрытия баз еще предыдущей весной, поскольку мятежники использовали их для организации нападений. Особенно выделялась церемония 17 декабря. Американские и иракские представители собрались на подписание документов о передаче иракским ВВС последней американской базы в Ираке, на которой размещалось 12 тысяч солдат и гражданских служащих. Журналист Washington Post Грег Яффе так описывал сцену: сначала «группа из шести иракцев, одетых в форму грязно-синего цвета, нестройно сыграла марш на помятых трубах и тромбонах». После этого «иракский офицер поздравил всех на арабском, хлопнул в ладоши и топнул ногой. После этого почти все собравшиеся иракцы стали петь и веселиться». Яффе заметил «американского офицера, с чопорным видом сидевшего на сцене. Перед ним была табличка с надписью “полковник”. Затем иракский ведущий выкрикнул: “Конец американской оккупации! Да будет Аллах милостив к нашим мученикам!”» Еще остававшиеся на базе американские подразделения, по словам газеты, «глубокой ночью тайно перебрались в Кувейт»¹⁶⁸.

Эти две войны обернулись полной катастрофой. Даже Гейтс в определенной мере признавал, что новое вторжение США в другую страну было бы немыслимым. В феврале 2011 года он сказал кадетам Вест-Пойнта: «На мой взгляд, любому следующему министру обороны, который посоветует президенту послать крупный американский наземный контингент в Азию, на Ближний Восток или в Африку, надо бы, как изящно выразился генерал Макартур, “проверить голову”»¹⁶⁹.

Забрызганная кровью пятилетняя Самар Хасан безутешно рыдает, после того как ее родители были убиты, по ошибке свернув в сторону американского ночного патруля в иракском округе Тель-Афар. Данные о жертвах среди мирного населения очень разнятся.

Последствия многолетней непродуманной и недальновидной политики США были видны по всему миру. Но нигде они не были так очевидны, как на Ближнем Востоке. Когда в регионе, который США так долго пытались перестроить по своему вкусу, начались невиданные доселе народные выступления – Арабская весна, – американцам оставалось лишь наблюдать за событиями. Десятилетия безоговорочной поддержки Израиля, вооружение, подготовка солдат и прочая помощь диктаторским режимам в арабских странах, равно как и использование после 11 сентября египетского, ливийского и других режимов для грязной работы, лишили Соединенные Штаты всякого морального авторитета. Никто больше не верил в приверженность американцев демократии. Никто не воспринимал всерьез их возмущения репрессивными режимами, после того как американские войска в Ираке и Афганистане убили и искалечили сотни тысяч мирных жителей.

Даже доброй воли, выраженной Обамой в каирской речи, хватило не надолго. Гаит аль-Омари, глава американской рабочей группы по Палестине, так описал позицию активистов в регионе: «Ругать американцев стало модным. Основная мысль: США больше не важны, Арабская весна свершилась без их участия»¹⁷⁰. Бывший директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), лауреат Нобелевской премии мира Мохаммед эль-Барадеи осудил США за отсталость региона и репрессивность его правительств. «Америка, – обвинял он, – своей абсурдной политикой поддержки репрессий толкает Египет и весь арабский мир к радикализации»¹⁷¹.

Поддержка Соединенными Штатами свержения и убийства Муаммара Каддафи в Ливии под предлогом жестокости его режима выглядела лицемерием, поскольку ни для кого не было секретом, что США уже много лет закрывали глаза на жестокость правительств Бахрейна, Йемена, Сирии и других стран, как и на немыслимые репрессии в Саудовской Аравии, где экстремисты-ваххабиты продолжали финансировать «Аль-Каиду» и других мировых джихадистов. Единственный урок, который можно было извлечь из этих событий, – лишь союзникам США позволено убивать и притеснять своих граждан.

Критикуя репрессивные режимы Ближнего Востока, Обама в упор не замечал Саудовскую Аравию, реакционная монархия которой 60 лет получала американскую поддержку в обмен на нефть. Долгое время Аравия была крупнейшим покупателем современного американского оружия. Газета Wall Street Journal прогнозировала, что общая сумма контрактов, заключенных Обамой в 2010 году, может составить 60 миллиардов долларов. Теперь же саудовцы вместе с США изо всех сил старались помешать демократическим реформам в регионе, проводя политическое, финансовое и, как в случае с Бахрейном, даже военное вмешательство в дела других стран региона. США оказались ненадежным союзником для тех, кто стремился к прогрессивным изменениям.

США оказались в ловушке еще и из-за постоянной поддержки израильского правительства, курс которого резко повернул вправо. Казалось, что Обама в большей мере, чем его предшественники, сочувствует палестинцам, а выбор им Джорджа Митчелла в качестве специального представителя США на Ближнем Востоке давал надежду, что позиция США по ключевым вопросам урегулирования станет более взвешенной. Наиболее острой была проблема полумиллиона еврейских поселенцев в оккупированном израильтянами Восточном Иерусалиме и на Западном берегу реки Иордан. Еще больше ситуацию обостряла блокада Израилем сектора Газа после победы там движения ХАМАС на выборах 2006 года. Все, за исключением правого израильского правительства Беньямина Нетаньяху и членов консервативного израильского лобби в США, признавали, что такая блокада не только несправедлива и бессмысленна, но и грозит подорвать и без того слабеющую израильскую демократию.

Однако в баталиях внутри правительства победил не Митчелл, а Деннис Росс, главный советник Обамы по Ближнему Востоку. Росс, протеже Вулфовица и президентский советник со времен Рейгана, был полностью на стороне Израиля по любым вопросам. В мае 2011 года король Иордании Абдалла II посетовал на то, что «положительные сигналы» поступают из Госдепартамента и Пентагона, «но не из Белого дома, и вполне очевидно, что причиной тому – Деннис Росс». Росс и Митчелл спорили о том, следует ли США предложить план мирного урегулирования в регионе. Митчелл считал, что надо оказать давление на правительство Нетаньяху, продолжавшее незаконное строительство поселений и сопротивлявшееся любым попыткам найти приемлемое для обоих государств решение. Росс был против того, чтобы давить на Израиль. Могущественное израильское лобби его поддерживало. Разочарованный тем, что Обама не выдержал давления Американо-израильского комитета общественных связей (АИКОС), Митчелл в апреле 2011 года ушел в отставку¹⁷².

США продемонстрировали пренебрежение мировым общественным мнением по палестино-израильскому конфликту, наложив вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, осуждавшую строительство израильских поселений на территории Палестины не только как незаконное, но и как препятствующее мирному урегулированию. Резолюция была поддержана более чем 130 странами и 14 членами Совета Безопасности, за исключением самих США. Пока Обама налаживал отношения с АИКОС – наиболее консервативной ветвью могущественного израильского лобби, весь мир стал свидетелем того, как ООН проголосовала за признание независимого государства Палестины, несмотря на яростное сопротивление США и Израиля.

И хотя Израилю и США удалось завести эти усилия в тупик, израильтяне оказались во все растущей изоляции. Свержение Хосни Мубарака в Египте и растущая поддержка палестинцев Турцией означали потерю Израилем двух ближайших союзников в регионе. По всему Ближнему Востоку поднимали голову исламисты. Томас Фридман назвал причиной «50-летнее правление арабских диктатур, при которых лишь исламистам разрешалось собираться в мечетях, а всем независимым, светским и демократическим партиям было запрещено участвовать в политической жизни»¹⁷³. Мятеж в соседней Сирии против жестокости со стороны режима Асада породил серьезные проблемы для Ирана и «Хезболлы», одновременно создав очередную точку нестабильности на израильской границе. Еще большую опасность представляло то, что в руки исламских экстремистов могли попасть большие запасы сирийского химического оружия. Но Нетаньяху и его правые союзники продолжали строить поселения в Восточном Иерусалиме и на Западном берегу, бросая вызов не только Обаме, но и международному общественному мнению, понимая при этом, что подобные действия подрывают сами основы мирного процесса.

Авраам Бург, спикер израильского кнессета, поинтересовался, может ли руководство его страны действовать по данному вопросу без предубеждения: «Сможем ли мы жить без многолетней вражды и перестать быть объектом всеобщей ненависти?» Известный израильский интеллектуал Зеев Штернхель ответил на этот вопрос в опубликованной газетой Haaretz статье с метким названием «Израильским правым нужна бесконечная война»¹⁷⁴.

Главной мечтой израильских правых была война с Ираном. Израильские «ястребы» стремились добиться поддержки удара по иранским ядерным объектам, которые, как они считали, используются для производства ядерных бомб. Но у Ирана было множество причин для того, чтобы не производить их, и в первую очередь тот факт, что это могло спровоцировать на гонку вооружений Саудовскую Аравию, Турцию, Египет, Сирию и другие государства региона. В сентябре 2011 года Иран запустил первую на Ближнем Востоке атомную электростанцию в Бушере, построенную по российскому проекту. Но другие ближневосточные страны отстали от него не намного. На 2017–2018 годы запланирован пуск десятков атомных реакторов. Иран настаивает, что не имеет намерений создавать ядерные бомбы, и продолжает пускать на свою территорию международных наблюдателей. С другой стороны, многие считают, что на вооружении Израиля имеется около 200 ядерных боеголовок. В 2007 году американский Комитет по разведке опубликовал Национальное разведывательное оценивание, в котором утверждалось, что Иран прекратил работу над ядерным оружием в 2003 году и не возобновлял ее. Руководство США предупредило израильтян, что превентивный удар не только не достигнет своей цели, но и может привести к катастрофическим последствиям, которые дестабилизируют и Ближний Восток, и другие регионы мира. Они надеялись, что усиление санкций против иранских экспортеров нефти и Центрального банка страны успокоит сторонников военного решения.

В 2010 году Израиль оказался в опасной близости от нанесения удара. В июне 2011 года Меир Даган, восемь лет возглавлявший израильское разведывательное агентство МОССАД до своего ухода в сентябре предыдущего года, сообщил, что он, начальник Генштаба Габи Ашкенази и директор агентства внутренней безопасности «Шабак» Юваль Дискин сумели помешать безрассудным действиям со стороны Нетаньяху и министра обороны Эхуда Барака. Но теперь, когда все трое ушли с занимаемых постов, Даган стал опасаться, что израильское руководство вновь может пойти по тому же пути. Он объяснял: «Я решил нарушить молчание потому, что, когда я занимал свою должность, мы с Дискином и Ашкенази могли заблокировать любую опасную авантюру. Но теперь я боюсь, что остановить Нетаньяху и Барака просто некому». По другим данным, президент Шимон Перес, командующий силами обороны Израиля Гади Айзенкот и недавно ушедший со своего поста глава военной разведки Амос Ядлин тоже были против того, чтобы нападать на Иран¹⁷⁵.

Большинство израильтян также отвергали возможность нанесения удара. В ноябре 2011 года опрос показал, что лишь 43 % израильтян-евреев поддерживают эту идею, при том что 90 % считают, что Иран способен создать ядерное оружие. 64 % поддержали превращение региона в зону, свободную от ядерного оружия, даже при условии, что Израилю придется отказаться от собственного ядерного арсенала¹⁷⁶.

Было очевидно, что господство США трещит по швам и в Латинской Америке, где, как и на Ближнем Востоке, результатом более чем вековой поддержки диктаторов, отстаивавших не благополучие своих граждан, а деловые и политические интересы США, стала волна антиамериканизма, прокатившаяся по континенту в начале XXI века. США не только пришлось смириться со свержением президента Гондураса Мануэля Селайи. Они беспомощно смотрели, как к власти в Центральной и Южной Америке приходит одно левое правительство за другим. Даже Колумбия, ближайший союзник США, пересмотрела свои отношения с «северным колоссом». После вступления в должность в 2010 году колумбийский президент Хуан Мануэль Сантос не только предпринял шаги к сокращению невероятного разрыва между богатыми и бедными, но и восстановил отношения с Венесуэлой и Эквадором. Ныне он называет Уго Чавеса своим «новым лучшим другом»¹⁷⁷.

В декабре 2011 года Чавес созвал в Каракасе двухдневный саммит лидеров латиноамериканских и карибских государств. Яркий лидер Венесуэлы, имеющий много друзей и много врагов, дал понять, что его целью является создание в Западном полушарии противовеса контролируемой США Организации американских государств (ОАГ). В отличие от ОАГ новая организация – объединившее 33 государства Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК) – включала Кубу и не включала США и Канаду. Чавес назвал этот саммит «важнейшим событием в нашей Америке за последние 100 или даже больше лет». Президент Кубы Рауль Кастро счел событие даже более грандиозным, заявив, что создание организации может стать «крупнейшим событием за 200 лет нашей неполной независимости». Задачей новой организации было дальнейшее ослабление влияния США в регионе. «Мы приговариваем доктрину Монро к смерти», – объявил президент Никарагуа Даниэль Ортега, намекая на высказанную в 1823 году президентом США Джеймсом Монро мысль о том, что Западное полушарие является сферой влияния США. «Замечательно быть здесь, на земле Боливара», – сказал парагвайский президент Фернандо Луго бравшему у него интервью журналисту, имея в виду, что здесь, в Каракасе, родился Симон Боливар, легендарный освободитель Южной Америки. «Постепенно мечта Боливара становится явью», – добавил он¹⁷⁸. На саммит прибыли даже союзники США: президенты Мексики Фелипе Кальдерон, Колумбии – Хуан Мануэль Сантос и Чили – Себастьян Пиньера.

На саммите ОАГ в апреле 2012 года Обама оказался в еще большей изоляции. В прибрежном колумбийском городе Картахена лидеры Западного полушария, воодушевленные съездом в Каракасе, открыто бросили США беспрецедентный вызов. Основной темой дебатов стали два фундаментальных для Западного полушария вопроса: исключение Кубы из ОАГ и возглавляемая США война с наркотиками. Раньше США сами определяли повестку дня и рамки дискуссий. Но теперь эти времена кончились. Президент Кальдерон назвал эти изменения – смелость при обсуждении вопросов – «радикальными и немыслимыми». Статья в газете Jamaica Observer была озаглавлена «Саммит показывает, как сильно упало влияние янки».

Примером стала позиция латиноамериканских лидеров по вопросу исключения Кубы, за которое продолжают выступать лишь США и Канада. Члены Боливарианского альянса ради народов нашей Америки (АЛЬБА) – группы латиноамериканских государств, образованной в 2004 году, – заявили, что больше не примут участия ни в одном саммите до тех пор, пока не будет восстановлено членство Кубы в ОАГ. Сантос назвал политику США в отношении Кубы «анахронизмом», усомнился в ее эффективности и тоже потребовал восстановления членства в ОАГ Острова свободы. К нему присоединилась и его бразильская коллега Дилма Русеф, заявившая, что она также не станет посещать саммиты до восстановления членства Кубы. Даже защищавший американскую политику Обама признал, что дискуссия напомнила ему о «дипломатии канонерок, янки и холодной войне».

Некоторые лидеры бросили США вызов и по вопросу политики в области борьбы с наркотиками, которую Обама защищал, несмотря на его собственное признание в употреблении марихуаны в юности. Президент Гватемалы Отто Перес Молина назвал 45-летнюю войну с наркотиками провалом и призвал к смягчению законодательства в этой сфере. Сантос заметил, что успехи Колумбии в сокращении выращивания коки привели лишь к его росту в Перу и Боливии, а снижение уровня насилия, связанного с наркотиками, в его стране привело к росту такового в Мексике, Гватемале и Гондурасе ¹⁷⁹.

Но самым беспрецедентным был вызов, брошенный президентом Эквадора Рафаэлем Корреа США, Англии и Швеции в августе 2012 года: Корреа предоставил политическое убежище Джулиану Ассанжу. Ассанж укрылся на территории эквадорского посольства, чтобы избежать экстрадиции в Швецию, где против него выдвинули обвинения в изнасиловании. Он боялся, что, как только он окажется в Швеции, его выдадут США. Англичане восприняли действия Эквадора чрезвычайно болезненно. Они стали угрожать штурмом посольства и арестом Ассанжа, что было бы грубейшим нарушением международного права.

В июне 2012 года в Парагвае в результате парламентского переворота к власти вновь пришли правые. Они объявили импичмент симпатизирующему левым президенту Фернандо Луго, чья взвешенная программа земельной реформы угрожала местным богачам и транснациональным сельхозкорпорациям. Газета International Herald Tribune дала необычный для себя комментарий, заявив, что США, ранее всем владевшие и правившие Латинской Америкой, перестали быть решающим фактором политических процессов в регионе¹⁸⁰. Но отказ США присоединиться к своим соседям по полушарию, осудившим эти события, показал, что американцы дают новым властям Парагвая знать о своей поддержке. Реакция латиноамериканских стран была иной. Аргентина, Бразилия и Уругвай приостановили членство Парагвая в Ассоциации свободной торговли «Меркосур» и пригласили Венесуэлу стать полноценным членом этой организации. Ранее ее членство блокировал Парагвай.

Однако, несмотря на постоянные неудачи на Ближнем Востоке и в Латинской Америке, США сохранили военное превосходство. Как много лет назад говорил Чалмерс Джонсон, США поддерживают глобальную гегемонию не с помощью империи колоний, а с помощью империи военных баз. Журналист Ник Терс затруднился назвать их точное число, но заявил, что оно точно превышает 1 тысячу. Он указал и на огромную стоимость их содержания. Лишь на одной японской Окинаве таких баз было 38, а в Южной Корее – 87¹⁸¹. В 2012 году Дэвид Вайн подтвердил, что, несмотря на закрытие 505 баз в Ираке, их общее число в мире по-прежнему переваливает за 1 тысячу. Ежегодная стоимость содержания этой глобальной сети военных баз и дислоцированных на них 255 тысяч солдат составляет около 250 миллиардов долларов. В значительной мере войска были перемещены из гигантских военных лагерей, оставшихся в качестве реликта холодной войны, на менее крупные базы, известные как «листья лилии», что повысило их мобильность. Такие базы возникли на Ближнем Востоке, в Азии, Латинской Америке¹⁸². Помимо этого, США быстро наращивали свое военное присутствие в Африке. Китай, новый глобальный противник Америки, имеет за рубежом лишь одну базу.

Страна оказалась в затруднительном положении. Мир после холодной войны отказывался играть по ее правилам. Ни беспрецедентная военная мощь, ни огромное экономическое могущество не смогли дать американским лидерам возможность менять ход истории. Было очевидно, что мир выходит из-под контроля США. Ничто не символизировало это так ярко, как подъем Китая с его населением в 1,3 миллиарда человек, быстро растущей экономикой (более 40 % которой продолжает оставаться под контролем государства) и авторитарной политической системой, находящейся под контролем Коммунистической партии. И без того экстраординарный китайский экономический рост выглядит еще более значительным в сравнении с застывшей и пошедшей на спад экономикой США. Китайский ВВП на душу населения все еще составляет лишь 9 % американского, но он вырос вдвое по сравнению с показателями четырехлетней давности. В последующие четыре года, по прогнозам китайского руководства, он должен еще удвоиться. Китай по экономическим показателям уже оттеснил Японию со второго места в мире. Это значительный прогресс, учитывая, что в 2003 году КНР была лишь на седьмом месте. Еще одним важным показателем стало то, что, по данным Института городского хозяйства и компании Ernst & Young, Китай тратит 9 % своего ВВП – втрое больше, чем США, – на инфраструктурные проекты¹⁸³.

Еще больше новое экономическое влияние Китая возросло в октябре 2011 года, когда Европа попросила помощи в спасении евро, предложив инвестировать десятки миллиардов долларов в европейский стабилизационный фонд. По сути, КНР предложили занять место мирового финансового лидера, принадлежавшее до сих пор США. Китай уже приобрел важные экономические активы в Европе, которая стала его крупнейшим торговым партнером. И хотя Китай не хотел инвестировать слишком много из-за крайне шаткого положения европейской экономики, значимость этого события была огромной, особенно в свете того, что за несколько недель до этого европейские министры финансов резко отвергли советы Тимоти Гайтнера. New York Times метко озаглавила посвященную этим событиям передовицу «Советы по долгам? Европа предлагает Америке держать их при себе».

Считая, что последние события доказали превосходство ее экономической и политической системы над Западом, КНР стала стремиться к усилению своего влияния и в других сферах. Наиболее тревожным для американских лидеров и азиатских соседей Поднебесной было то, что страна быстро модернизирует свою армию. Расходы на оборону за последнее десятилетие утроились, достигнув 160 миллиардов долларов. Китай построил полноценный военно-морской флот, в состав которого вошли боевые корабли, субмарины, военно-морская авиация и ракеты морского базирования. После долгих лет простоя закончено строительство первого китайского авианосца.

Военная модернизация не так тревожила бы соседей Китая, если бы тот не выдвигал постоянных претензий на богатые нефтью, газом и другими природными ресурсами спорные острова. В одном лишь Южно-Китайском море его притязания затрагивают интересы Вьетнама, Индонезии, Филиппин, Малайзии, Тайваня и Брунея. Отношения между Китаем и Японией тоже остаются натянутыми из-за островов в Восточно-Китайском море. В октябре 2011 года очень популярная радикально-националистическая китайская газета на английском языке Global Times писала: «Если эти страны не хотят изменить своего отношения к Китаю, значит, нам нужно готовить пушки. Мы должны быть готовы к такому развитию событий, поскольку оно может оказаться единственным путем решения морских споров»¹⁸⁴.

Наращивание Китаем вооружений, агрессивное стремление страны получить контроль над энергетическими и сырьевыми ресурсами и угрозы в адрес более слабых соседей дали США возможность, которую те так долго искали. Вместо того чтобы помочь решить противоречия мирным путем, американское руководство решило использовать региональные противоречия для преувеличения китайской угрозы. Трубя о наращивании китайских вооружений, американские деятели забывают сказать о том, что за прошедшие два десятилетия Китай значительно сократил численность своей армии, количество боевых самолетов и подлодок, а по проценту выделяемых на армию бюджетных средств находится на одном уровне с Японией, Южной Кореей и Тайванем.

Было очевидно, что США готовы использовать этот искусственный кризис не только для того, чтобы восстановить свою гегемонию в Азии и оправдать новое раздувание военного бюджета, но и для того, чтобы остановить падение американского влияния и престижа. Несмотря на угрозу новой холодной войны, США решили сдерживать Китай экономическими, военными и политическими методами, а также стали давить на его азиатских соседей, чтобы те к ним присоединились.

Госсекретарь Х. Клинтон бросила перчатку в ноябре 2011 года, опубликовав в журнале Foreign Policy статью под недвусмысленным названием «Американский век в Тихоокеанском регионе». Статья начиналась такими словами: «С окончанием войны в Ираке и началом вывода американских войск из Афганистана США оказались на распутье». Она провозгласила начало кардинальных изменений: «наращивание дипломатического, экономического, стратегического и иного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР)¹⁸⁵, включая Индийский океан».

Обама подтвердил ее мысль во время своего восьмидневного тихоокеанского турне в том же месяце. Он проинформировал австралийский парламент, что «в Азиатско-Тихоокеанский век США намерены сконцентрироваться на этом регионе… Поэтому я совершенно осознанно принял решение, что США, как тихоокеанская страна, будут играть все большую роль в развитии этого региона. США – тихоокеанская держава, и мы никуда отсюда не уйдем», – заявил он и даже предрек падение компартии Китая. «Грядущее сокращение американских расходов на оборону, – заверил он австралийцев, – не коснется, повторяю, не коснется Азиатско-Тихоокеанского региона». В подтверждение этого Обама объявил о размещении в Австралии 2500 американских морских пехотинцев. Это был первый случай долговременного наращивания американского присутствия в Азии со времени окончания войны во Вьетнаме, которое вплоть до этого момента постоянно сокращалось¹⁸⁶. В АТР уже были дислоцированы 85 тысяч американских солдат. Там же базировались семь из 11 американских авианосцев и 18 атомных подводных лодок.

Из Австралии Обама отправился в Индонезию, на остров Бали, для участия в ежегодной встрече 10 членов АСЕАН. Он стал первым американским президентом, принявшим участие в работе крупнейшего форума Восточной Азии. Во время саммита он присоединился к другим участникам против китайского премьера Вэнь Цзябао по вопросу о притязаниях КНР на острова в Южно-Китайском море. Обама пообещал усилить связи со всеми участниками и объявил о продаже США 24 истребителей Ф-16 индонезийским ВВС. Он неожиданно заявил и о намерении направить госсекретаря Х. Клинтон в Мьянму для восстановления отношений с этим союзным Китаю государством.

Пока Обама посещал Австралию, Клинтон была на Филиппинах. Стоя на палубе американского военного корабля в Манильском заливе, она объявила о поддержке Филиппин в территориальном споре с Китаем. В июне США провели совместные военно-морские учения с Филиппинами, а в июле – с Вьетнамом. В сентябре США и Вьетнам подписали меморандум о сотрудничестве в области обороны. Бывшие злейшие враги обсудили возможность доступа американских ВМС к порту в заливе Камрань. Вьетнам объявил о 35-процентном увеличении расходов на оборону в 2012 году. США также сообщили о планах размещения своих боевых кораблей прибрежной зоны в Сингапуре.

В декабре Филиппины закончили модернизацию своего самого крупного и современного боевого корабля, катера береговой охраны американского производства, и спустили его на воду. Таиландская газета так описывала эту церемонию: «Под звуки оркестра ВМС католические священники окропили святой водой палубу сверкающего новой краской корабля, вооруженного зенитными пушками и модернизированным разведывательным вертолетом. Пролетели три самолета ВМС, и чиновник разбил бутылку тростникового вина о борт заступающего на боевое дежурство корабля». Власти также сообщили о скором принятии на вооружение первого филиппинского десантного корабля и планах покупки у США еще одного катера береговой охраны и дополнительного числа реактивных истребителей¹⁸⁷. В июле 2012 года, когда противоречия вокруг спорных островов вспыхнули вновь, президент Бенигно Акино III объявил о намерении закупить вертолеты и другие летательные аппараты, которые можно использовать в боевых действиях. Малайзия, обладающая значительными нефтяными и газовыми ресурсами в Южно-Китайском море, тоже играла мускулами, демонстрируя недавно приобретенные субмарины.

Адмирал Роберт Уиллард, возглавлявший Тихоокеанское командование США, сообщил о намерении укрепить стратегические связи с Индией в целях сдерживания растущего влияния Китая¹⁸⁸. Индия считает этот вопрос чрезвычайно важным. Несмотря на санкции, введенные против Индии в 1998 году из-за ядерных испытаний, в 2000 году Билл Клинтон стал первым американским президентом за 25 лет, посетившим Дели. New York Times назвала этот визит «праздником любви». Дж. Буш сделал еще больше для укрепления связей с Индией. После 11 сентября он отменил все санкции против нее, а потом даже создал с ней военный альянс. В 2006 году он подписал с Индией соглашение о сотрудничестве в ядерной сфере, несмотря на то что она не присоединилась к Договору о нераспространении ядерного оружия. Даже при том что соглашение подразумевало сотрудничество лишь в сфере мирного атома, оно было прямым нарушением Договора о нераспространении и недвусмысленным намеком на то, что Индия может продолжать свою военную ядерную программу. Прежде всего США требовалось получить одобрение 45 стран – членов Группы ядерных поставщиков – консорциума, основанного США в 1974 году после индийских испытаний. «Для получения международного одобрения своей безрассудной сделки с Индией страна задействовала все возможные методы – от угроз до льстивых обещаний», – негодовала редакция New York Times в своей передовице. Рон Сомерс, председатель Американо-индийского делового совета, назвал это соглашение «коренным сдвигом» в отношениях между двумя странами¹⁸⁹. Но оно было и большим провалом в деле нераспространения.

Обама еще больше усилил стратегическое партнерство, дав в честь индийского премьера государственный банкет в Белом доме и продолжив реализацию ядерного соглашения, несмотря на резкое сопротивление некоторых своих советников. Это укрепило основанный Бушем военный альянс. Х. Клинтон объявила о совместной ответственности США и Индии за «будущее мира»¹⁹⁰. Новым шагом к усилению партнерства был трехдневный визит Обамы в Индию в ноябре 2010 года.

В ноябре 2011 года Министерство обороны Индии одобрило масштабную программу военной модернизации на сумму в 12 миллиардов долларов, предусматривавшую самое значительное усиление военной мощи на границе с Китаем с 1962 года. По оценке Центра исследований международной стратегии, к 2015 году военные расходы Индии могут составить 80 миллиардов долларов. В период с 2006 по 2011 год Индия уже занимала первое место среди мировых импортеров вооружений. Для отражения китайской угрозы на море Индия планирует в ближайшие 25 лет израсходовать 45 миллиардов долларов на закупку 103 новых боевых кораблей¹⁹¹.

Растущие военные расходы Индии выглядят еще более неоднозначными в свете невероятного уровня бедности и глубины социальной пропасти в стране. По данным опроса 73 тысяч семей в девяти беднейших штатах Индии, опубликованного в 2012 году, 42 % детей до пяти лет постоянно недоедают. «Проблема недостаточного питания – наш национальный позор», – признал премьер-министр Индии Манмохан Сингх, продолжая щедрые траты на ненужное оружие¹⁹².

США не терпят сомневающихся. Японский премьер Юкио Хатояма имел возможность в этом убедиться, когда попытался договориться о переносе американской авиабазы на Окинаве из Футенмы в Хеноко. Обама настоял на том, чтобы Япония и дальше выполняла свои обязательства, несмотря на яростное сопротивление самих жителей Окинавы. Вскоре после того, как Хатояма уступил давлению США, его правительство потеряло власть.

Преемник Хатоямы Наото Кан усвоил урок. В конце декабря 2010 года Япония объявила об изменениях в своей военной доктрине. Нападение со стороны России больше не считается главной угрозой, и силы были переброшены с севера для борьбы против КНР и КНДР. Силы самообороны Японии также планируют значительно расширить сотрудничество с США, Австралией и Южной Кореей. Новая Программа национальной обороны включает увеличение флота японских субмарин с 16 до 22, разработку новых истребителей и сокращение числа танков для создания более мобильных сил, которые позволяли бы оперативное развертывание в случае конфликта в Китайских морях и Корее. В декабре 2011 года Япония объявила о закупке 40 истребителей-невидимок «Локхид-Мартин» Ф-35. Стоимость контракта, по разным данным, составила 6–8 миллиардов долларов, которые были потрачены, несмотря на крайнюю их необходимость для восстановления после опустошительных мартовских землетрясения и цунами, а также последовавшей за ними аварии на АЭС.

Китайское руководство обвинило США в том, что те пытаются взять их страну в кольцо, настаивая на том, что именно США, а не Китай наращивают военное присутствие в регионе. Оно продолжало заявлять о своем намерении мирно разрешить противоречия в регионе. Китайцы выразили возмущение тем, что Обама одобрил продажу оружия Тайваню на сумму в 5,8 миллиарда долларов в дополнение к прошлогоднему контракту, стоимость которого составила 6,4 миллиарда. Но конгрессмены-республиканцы требовали еще большего. Один из высокопоставленных правительственных чиновников ответил на это, что Обама уже поставил «в два раза больше оружия за вдвое меньший срок». «Жэньминь жибао», орган ЦК КПК, сообщила, что США могут забыть о сотрудничестве с КНР в решении международных проблем: «Американские политики ошибаются, если считают, что могут требовать от Китая, чтобы тот вел себя как ответственная великая держава и сотрудничал с ними, в то же время самым безответственным образом нанося ущерб его жизненным интересам»¹⁹³. Китайцев также возмущали и другие действия Америки по чувствительным для них вопросам, включая решение Обамы встретиться с далай-ламой, хотя ранее он отказался от подобной встречи, желая улучшить отношения с КНР.

Помимо этого, США подогревали слухи о том, что разрабатывают новую военную стратегию в Азиатском регионе, называемую «Концепцией боевых действий в воздухе и на море». Несмотря на секретность, этот документ был упомянут в 2010 году в оборонном обзоре за четырехлетие. Стратегия была разработана для координации действий американских ВМС и ВВС в целях отражения растущих возможностей Китая по выведению из строя американских высокотехнологичных систем оружия и связи для получения преимущества в случае конфликта. Американское военное командование указывало на угрозу, исходящую от китайской стратегии «блокирования доступа», которая могла ограничить возможности США по оказанию военной помощи своим союзникам. По мнению Эндрю Крепиневича из Центра стратегического и бюджетного оценивания (ЦСБО), главная опасность заключалась в том, что Китай может захватить контроль над водными путями в западной части Тихого океана¹⁹⁴. Выступая в Академии ВВС США, министр обороны Роберт Гейтс заявил, что угроза заключается в планах «нейтрализации преимущества, которым Америка располагала со времен окончания холодной войны, – полной свободы передвижения и возможности развертывания операций в любом регионе мира путем отправки туда авианосцев, солдат и снаряжения»¹⁹⁵.

Китайское руководство понимало: если что и находится под угрозой, так это поставки нефти в Поднебесную из-за усиления американского контроля над Южно-Китайским морем, через которое страна получает большую часть топлива. Оно призывало к мирному решению региональных разногласий, но дало понять, что будет защищать свои интересы. В декабре в обращении к Центральному военному совету председатель КНР Ху Цзиньтао приказал ВМФ «усиленно готовиться к боевым действиям»¹⁹⁶.

Китайцы считали войну с США весьма вероятным развитием событий. Когда ЦСБО, одна из главных аналитических групп, занимавшихся разработкой для Пентагона возможного хода военного конфликта с Китаем, выпустила свой доклад в 2010 году, Народно-освободительная армия Китая (НОАК), по словам только что вернувшегося из Пекина американского чиновника, «вовсе слетела с катушек». Внутренний доклад, подготовленный по заказу командира корпуса морской пехоты США, предупреждал, что «реструктуризация ВМС и ВВС для войны в рамках “Концепции боевых действий в воздухе и на море” будет стоить очень дорого», а сама война между США и КНР приведет к «немыслимым человеческим жертвам и исключительно тяжелым экономическим последствиям»¹⁹⁷.

Провоцируя конфронтацию с Китаем, США и их союзники в Тихоокеанском регионе играли в крайне опасную игру. Их экономическая зависимость от Китая делала их крайне уязвимыми для ответного удара. Имея американские государственные облигации на сумму более 1 триллиона долларов, Китай держит экономику США за горло. Могут ли США позволить себе враждебные отношения со своим крупнейшим кредитором? Еще больше осложняло ситуацию то, что Китай сменил Америку в качестве крупнейшего торгового партнера всех азиатских стран. В 2004 году США были крупнейшим партнером всех 10 государств АСЕАН. В 2011 году первым был уже Китай, а США скатились на четвертое место. В декабре Япония и Китай объявили о намерении вести двусторонние расчеты в национальных валютах, избегая использования долларов. Подобный шаг мог не только расширить торговлю между двумя странами, но и являлся важным этапом для превращения юаня в резервную валюту как альтернативу доллару, к чему стремится Китай.

Но Соединенные Штаты это не испугало. Они продолжили расширять свое экономическое влияние. Осенью 2011 года они сформировали Организацию транстихоокеанского партнерства, группу, включающую их союзников в Азии, а также в Латинской и Северной Америках. Китай приглашен не был, что заставило Фреда Ху, бывшего председателя китайского отделения Goldman Sachs, возглавлявшего теперь группу консалтинговых компаний Primavera Capital Group, задать вопрос: «Как может нормальная торговая организация не включать в себя крупнейшее торговое государство мира?»

Параллельно с этим Тихоокеанское командование США пригласило Россию и Индию принять участие в масштабных военно-морских учениях у побережья Гавайев в июне 2012 года. Китай вновь не был приглашен¹⁹⁸.

Претензии США на мировую гегемонию остались неизменными, но их способность оставаться азиатским и мировым жандармом снизилась из-за масштабов бюджетного кризиса. К 2010 году в бюджете США, составившем 3,8 триллиона долларов, расходы на 1,6 триллиона превышали все бюджетные поступления. Больше всего США занимали у Китая и Японии. На одни лишь платежи по долгам уходило 250 миллиардов долларов. Военный бюджет, включая тайные операции, разведку, помощь иностранным союзникам, платежи частным подрядчикам и пенсии ветеранам, составил более триллиона долларов. Кристофер Хэллмен из некоммерческой организации «Проект национальных приоритетов» заявил, что если учесть все расходы, связанные с вооруженными силами и безопасностью, то цифры «оборонного» бюджета перевалят за 1,2 триллиона¹⁹⁹.

Эта сумма практически равнялась расходам на оборону всех остальных стран мира. А ведь даже во время холодной войны военные траты США составляли лишь 26 % общемировых. Как отметил конгрессмен Барни Франк, «врагов у нас стало меньше, а денег мы стали тратить больше». На военные расходы уходило около 44 % всех американских налоговых поступлений. Обслуживание баз обходилось примерно в 250 миллиардов долларов. Использование Пентагоном целой армии гражданских служащих, численность которых, по данным Washington Post, составляет 1,2 миллиона человек, обходилось примерно в такую же сумму. Закупка дорогостоящего нового высокотехнологичного оружия усиливала нагрузку на бюджет в еще большей мере. Но сделали ли эти расходы жизнь американцев безопаснее? «Не думаю, что хоть одного террориста подстрелили с атомной подлодки», – высказался по этому поводу Франк²⁰⁰.

В 2011 году правительство Обамы объявило о планах сокращения бюджета Пентагона как минимум на 450 миллиардов долларов в ближайшее десятилетие. Предусматривалось дальнейшее сокращение на 500 миллиардов, если конгрессу не удастся стабилизировать бюджетную ситуацию. Но Обама и перешедший из ЦРУ в Министерство обороны Леон Панетта дали понять, что эта реструктуризация не коснется азиатских планов. Они отказались от предложения сократить число авианосцев с 11 до 10 и решили увеличить вложения в дальние бомбардировщики-невидимки и противоракетные системы, считающиеся необходимыми для войны с Китаем, а также в боевые беспилотники и летательные аппараты быстрого развертывания. В июне 2012 года на конференции министров обороны 28 стран АТР Панетта сообщил, что США намерены «перераспределить» свои силы. К 2020 году 60 % американских ВМС должны размещаться на Тихом океане и лишь 40 % – в Атлантике. Это было значительным изменением по сравнению с пропорцией 50:50 в 2012 году. Как объяснил Панетта, американские силы в регионе будут включать «шесть авианосцев, а также большинство наших крейсеров, эсминцев, боевых кораблей прибрежной зоны и подлодок». На случай, если кто-то чего-то не понял, Панетта выделил приоритетные направления военных расходов США: «В особенности мы намерены инвестировать деньги в… усовершенствованный истребитель пятого поколения, модернизированные подлодки класса “Вирджиния”, новую электронику и системы связи военного назначения, а также усовершенствованное высокоточное оружие. Это предоставит нашим силам свободу маневра в регионах, где наш доступ и свобода действий могут оказаться под угрозой. Мы понимаем всю сложность действий в столь обширном регионе, как Тихий океан. Именно поэтому мы также собираемся вкладывать средства в новые самолеты-заправщики, новый бомбардировщик и усовершенствованные патрульные и противолодочные самолеты». Ну а на случай, если в рядах собравшихся еще сохранялось какое-то недопонимание, Панетте хватило наглости напомнить слушателям, среди которых были его коллеги из Китая, Филиппин, Японии, Кореи, Индонезии, Лаоса, Камбоджи и Вьетнама, что «на протяжении всей своей истории США воевали. Мы проливали кровь, вновь и вновь ведя в АТР войны для защиты своих жизненных интересов»²⁰¹. И при этом он с невозмутимым видом настаивал, что наращивание американского военного присутствия в регионе не направлено против Китая. Даже New York Times написала, что «мало кто из присутствующих в это поверил». Министр иностранных дел Индонезии выразил мнение многих недовольных растущим давлением США по вопросу о выборе стороны в конфликте, которое напоминало нападки Джона Фостера Даллеса в 1950-х годах на страны, не желавшие выбрать сторону в холодной войне. «Нас беспокоит, что нас заставляют делать выбор. Мы не хотим находиться в таком положении», – заявил он²⁰².

Американские планы милитаризации региона столкнулись и с другими препятствиями. Некоторые из азиатских союзников США испытывали те же бюджетные проблемы, что и сама Америка. В мае 2012 года Австралия, с которой Обама начал свое азиатское турне за несколько месяцев до этого, объявила о сокращении оборонных расходов на 10,5 %, или 5,5 миллиарда долларов, в последующие четыре года. По мнению Австралийского института стратегической политики, это было самое низкое процентное соотношение к ВВП с 1938 года. Газета Sydney Morning Herald предупреждала: «События в Канберре и Вашингтоне вызывают серьезные сомнения относительно возможности участников альянса выполнять взаимные обязательства. С точки зрения Австралии все предельно ясно. Правительство Гиллард приняло решение сократить расходы Австралии на оборону до наименьших за 74 года размеров… Правительство пересмотрело приоритеты, и оборона оказалась на самом дне»²⁰³.

Соединенным Штатам, не считая отказа от военных планов в АТР, немало средств могли сэкономить и сокращение численности вооруженных сил в Европе с 570 до 490 тысяч человек, и сокращение имеющихся там арсеналов. Встретившись с Панеттой в Пентагоне в начале января 2012 года, Обама заявил: «Пришло время перевернуть страницу десятилетней войны… Мы можем обеспечить нашу безопасность и меньшими сухопутными силами. Продолжим избавляться от устаревшей системы времен холодной войны во имя будущих потребностей»²⁰⁴.

Но хотя снижение расходов на оборону, вывод боевых частей из Ирака и начало их вывода из Афганистана представляли собой долгожданный отход от гипермилитаризма эпохи Буша–Чейни, они не означали быстрого и решительного разрыва с имперской политикой, которого от США ожидал весь мир и к которому Обаму призывал человек, при котором перестала существовать советская империя, – Михаил Горбачев. Горбачев настаивал, чтобы Обама пошел по пути тех же смелых инициатив, которые позволили ему самому изменить ход истории. «Америка столкнулась с серьезными проблемами, – сказал он в 2009 году. – Ей срочно требуется перестройка». Горбачев призвал положить конец политике нерегулируемого свободного рынка, которая привела к падению мировой экономики и сохраняющемуся разрыву между самыми богатыми и самыми бедными жителями мира. Он предупреждал, что США больше не могут диктовать свои условия остальному миру. «Все привыкли к тому, что Америка – это пастырь, который всем указывает, что делать. Но этот период уже закончился», – сказал Горбачев. Он осудил опасную милитаризацию международной политики, к которой привели действия правительств Клинтона и Буша, и призвал США уйти из Афганистана так же, как это сделал СССР 25 лет назад, когда Горбачев унаследовал такую же безнадежную и непопулярную войну ²⁰⁵.

В начале 2012 года в мире стали происходить невиданные доселе события. Глобальное могущество США таяло, открывая дорогу целому ряду невероятных возможностей. Некоторые из них, впрочем, таили в себе опасности. Признавая невиданный подъем против правящих элит по всему миру, в 2011 году журнал Time назвал человеком года «Протестующего». В действительности первая искра протестов вспыхнула еще в декабре 2010-го, когда Мохаммед Буазизи, 26-летний тунисский уличный торговец, не выдержав постоянных унижений со стороны полиции, совершил самосожжение. Этот бесхитростный акт отчаяния спровоцировал массовое народное восстание в стране, свергшее президента Зина аль-Абидина бен Али, правившего 23 года. Вид простых тунисцев, бесстрашно противостоявших правителям полицейского государства, встретил отклик в сердцах миллионов униженных своими коррумпированными диктаторскими режимами, за которыми чаще всего стояли США. Волнения быстро перебросились на Алжир, Египет и другие арабские страны. Начавшаяся в феврале 2011 года публикация Wikileaks четверти миллиона американских дипломатических сообщений лишь подлила масла в огонь. Протесты в Ливии, Сирии, Йемене и Бахрейне вскоре стали неуправляемыми. Сопротивление навязанному правительствами и банкирами режиму строгой экономии ширилось в Европе. Особенно масштабными были выступления в Испании, Греции, Италии, Франции и Великобритании. Граждане Китая бросили вызов коррупции и неравенству. В России шли протесты против нарушений на выборах и авторитаризма В. В. Путина. Японцы были возмущены попытками правительства и энергетических компаний скрыть последствия аварии на АЭС в Фукусиме.

А в США движение «Захвати Уолл-стрит» привлекло так необходимое внимание к громадному и постоянно растущему разрыву между 1 % самых богатых и 99 % остального населения. В январе 2012 года исследовательский центр Pew сообщил, что две трети американцев – на 19 % больше, чем в июле 2009-го, – уверены в наличии серьезного конфликта между богатыми и бедными. 30 % – в полтора раза больше, чем 2,5 года назад, – считали, что этот конфликт был не просто острый, а очень острый²⁰⁶. Неудивительно, что стоимость имущества среднестатистической американской семьи в 2010 году, по данным проводящей каждые три года опросы ФРС, упала на 39 % по сравнению с 2007 годом – с 126 400 долларов до 77 300. Доход же людей, не имеющих среднего образования, упал на 54 %. В 2012 году Джозеф Стиглиц подсчитал, что совокупный доход сети Walmart, с ее активами на сумму 90 миллиардов долларов, равнялся доходам 30 % самых бедных американцев²⁰⁷. Бюджетные сокращения, несмотря на все расхождения в их интерпретации, поставили под серьезный вопрос разумность имперских амбиций. Могут ли США позволить себе глобальную империю во времена взлетевшей безработицы, рушащейся инфраструктуры и повального сокращения расходов на социальные нужды? Действительно ли в интересах страны было быть мировым жандармом? Стоит ли Америке еще хоть раз вторгаться в страны, не представляющие никакой угрозы для ее граждан?

Важность внутренних реформ тоже была очевидна. Мысли о правах рабочих, социальной справедливости и антивоенной борьбе, подобные тем, что витали в воздухе в 1930-е и 1960-е годы, вновь завладели умами миллионов людей по всей стране, в особенности молодого поколения. Вспомнив о социальных утопиях, американцы стали размышлять, каким могло бы быть честное, равноправное и справедливое общество. Они не желали больше терпеть безграничную власть и влияние богачей во всех сферах общественной и частной жизни. Движение «Захвати Уолл-стрит» оказало гораздо большее влияние, чем могли надеяться его основатели. Идеи равенства и справедливости изменили политическую атмосферу в США. Растущие связи между американскими активистами и их зарубежными единомышленниками были хорошим началом.

Но существуют и проблемы, требующие немедленного внимания. Глобальное потепление угрожает будущему жизни на планете в такой мере, в которой раньше могла угрожать лишь ядерная война. Уже сегодня тают льды Арктики и Антарктики, растет уровень воды в океанах, по всему миру происходят наводнения и засухи, множатся смертельные заболевания, людям не хватает пищи и питьевой воды. Сами США содрогнулись от последствий рекордных температур, разрушительных ураганов, наводнений, лесных пожаров и засух, не уступающих Пыльной чаше[167] 1930-х годов. Ядерная угроза тоже не уменьшилась ни на йоту. Опасность распространения ядерного оружия вплоть до ядерной анархии продолжает существовать. Ядерные арсеналы намного превышают мегатоннаж, который эксперты считают необходимым для начала опустошительной «ядерной зимы». И, несмотря на все обещания Обамы, перспективы серьезного сокращения этих арсеналов, не говоря уже о полной их ликвидации, остаются туманными.

Намечались серьезные изменения, и даже Барак Обама начал демонстрировать слабенькие признаки того, что он понимает необходимость вернуться к курсу изменений, обещанных им во время избирательной кампании 2008 года. Побуждаемый выступлениями движения «Захвати Уолл-стрит», непоколебимым упрямством республиканцев, экономическим застоем, бюджетным давлением и падением собственного рейтинга, в конце 2011 года Обама вновь стал демонстрировать признаки былого динамизма. В его речах стал сквозить популизм. Он открыто приветствовал окончание иракской войны и сокращение расходов на оборону, пусть даже это и было вынужденным шагом. Был ли шанс, что Обама прозреет, подобно Кеннеди, и осознает, какой урон милитаризм и империализм США наносят американскому народу и всему миру? Перспектива этого выглядела крайне туманной, а его речь на базе Форт-Брэгг и то, с какой готовностью он подписал пагубный военный бюджет 2012 года, ничуть не улучшали ситуацию. Очевидным стало то, что реальная перспектива изменений в США – восстановление демократии, равенства и революционного духа – это надежда на то, что американские граждане присоединятся к всемирному движению протеста и продемонстрируют, что усвоили уроки истории как своей собственной, так и всего человечества – истории, которая так долго оставалась закулисной, – и потребуют создания мира, представляющего интересы подавляющего большинства его жителей, а не самых богатых, жадных и могущественных. Рост такого движения является единственной надеждой вырвать американскую демократию из когтей с каждым днем становящегося все более могущественным полицейского государства. Вожди Американской революции прекрасно понимали угрозу подобной тирании. Когда после Филадельфийского конвента 1787 года одна женщина спросила Бенджамина Франклина: «Скажите, доктор, у нас в стране республика или монархия?» – Франклин произнес слова, которые не потеряли своей актуальности и в наши дни: «Республика, мадам, если вы сумеете ее сохранить»²⁰⁸.