Кости Келлерман Джонатан
Фокс нахмурился.
— Я что, неясно выразился, братец? Ну да, влип. Мелкие головоломки — это часть моей работы, но на этот раз дело другое. Можно?
Он взял стакан с водой, жадно выпил, налил себе еще и выпил и его тоже. Затем отломил кусочек чапати, растер в пальцах. Еще кусочек. Через несколько секунд перед ним возвышалась горка хлебных крошек.
Мо Рид со скучающим видом смотрел, как Фокс смахнул крошки со стола, вытер руку салфеткой, вытащил платочек из нагрудного кармана и уложил его на стол треугольничком.
— Когда Симона Вандер наняла меня выслеживать Хака, она сказала, что это ее идея, и точка. Она запретила мне обращаться к деловым партнерам ее отца. Я сказал ей, что обычно я так не работаю. Если ей нужны библиотечные исследования, может заниматься этим сама.
— «Ваша миссия, если вы за нее возьметесь…» — сказал Рид.
— Моисей, прекрати. — Фокс обернулся к Майло. — Нанимая меня, Симона сказала, что она не просто хочет узнать насчет Хака. Она посулила мне куда более серьезное дело: раскрыть финансовый заговор против ее отца. «Затеянный его прихвостнями» — это были ее слова. Когда я спросил, почему, она ответила, что он был хороший бизнесмен, но его постоянно обманывали, как это бывает с богатеями.
Майло спросил:
— А кто конкретно из прихвостней ее тревожил?
— Все до единого. Папочкины адвокаты, бухгалтеры, финансовые управляющие… Она рассматривала их как пиявок, которые только и знали, что тянуть с него деньги. Особенно подозрительными ей казались адвокаты.
— Олстон Уэйр, — сказал Майло.
— Уэйр и все его помощники. Она говорила, что не удивится, если окажется, что вся фирма была в сговоре, чтобы растащить его наследство, и что, возможно, Хак из той же шайки.
— Это уже паранойя какая-то.
— Ну да, смахивает на паранойю, но с богатеями ведь никогда не знаешь: у них действительно есть что воровать. Уж кого-кого, а вороватых сотрудников я навидался.
— Она подозревала Хака в каких-то финансовых махинациях? — спросил Рид.
Фокс покачал головой.
— В нем ее сильнее всего пугала сама его личность — то, как он сумел втереться в семью. Особенно то, как он подлизывался к Келвину. Она утверждала, что Хак портил мальчишку. А потом, когда Селену нашли мертвой, она всерьез перепугалась и вызвала меня.
— Пока что ничего нового, — сказал Рид.
— Так вот, Моисей: новое тут то, что она мне врала. Начиная с того, что тут есть другое дело, и заканчивая тем, что она меня кинула. Не заплатила по счету ни гроша, и на связь не выходит: на и-мейлы не отвечает, трубку не берет. Ну, я сам дурак: не стал аванс брать, решил, что дело плевое. Дело и впрямь было плевое, да и деньги-то небольшие. Но я все же привык, чтобы мне платили.
— А мы, значит, у тебя вместо коллекторов?
— Так о какой сумме идет речь, Аарон?
— Четыре куска, ни больше, ни меньше.
— Это за интернет-расследование? Неплохо…
— Результаты которого я сообщил вам, парни! Хотя — да, конечно, вы все это и сами могли бы разузнать…
— Мы вам признательны, Аарон, — сказал Майло. — Но, я так понимаю, самое интересное еще впереди?
— О да! — сказал Фокс. — Она меня разозлила, и это была плохая идея. У меня принцип: никому не прощать ни гроша. Вцепляйся, как бульдог. Нельзя прослыть лохом. Ну, и я взялся за нее. Начал с проверки данных. Нарыл кое-что интересненькое: куча приводов за наркотики в возрасте от восемнадцати до двадцати двух, метамфетамин и «травка»; папочкины адвокаты ее отмазали, отделалась условным.
— А с тех пор было что-нибудь?
— Официально — нет, но это, ребятки, еще не все! Она мне не только про крупное дело наврала — она вообще врет как дышит. Когда я с ней познакомился, Симона наплела мне с три короба: она, дескать, и певица, и балерина, и финансовый аналитик хедж-фонда…
— Нам она представилась просто учительницей, — заметил Рид.
— Коррекционного обучения, — добавил я.
— И это тоже, — сказал Фокс. — Очевидно, она просто любит деток. Но ее истинная любовь — это балет.
Майло утер губы.
— Балерина, стал быть?
— Она утверждала, будто танцевала «в балетной труппе Нью-Йорк-Сити», но потом повредила ногу и погубила блестящую карьеру. В труппе о ней, разумеется, никто не слышал. — Он позволил себе улыбнуться. — А я еще думал, будто разбираюсь в людях!.. Ну, тут, разумеется, я завелся и стал следить за ее домом. В мусоре порылся…
— Самая приятная часть работы, — сказал Майло.
Ухмылка Фокса сделалась шире.
— Зато познавательная! Я выяснил, что она питается воздухом. В смысле, диетической газировкой и протеиновыми мюслями — причем мюслей не так уж много. Кроме того, сидит на рецептурных антигистаминах и риталине. Я поневоле вспомнил про те случаи с метом. Она просто перешла на легальные спиды!
Я сказал:
— Риталин может иметь отношение к ее фантазиям насчет проблемных детей. Если у нее самой были проблемы с обучением, возможно, она представляет себя в роли учителя. Кроме того, это лекарство помогает бороться с лишним весом, если не бояться побочек. И антигистамины тоже. А по части пищевых расстройств ей есть с кого брать пример.
— С кого?
Я бросил взгляд на Майло. Тот кивнул. Я описал борьбу Келли Вандер с анорексией.
— Яблочко от яблони недалеко падает, — сказал Фокс. — Когда встречался с ней, я об этом не задумывался. На Вестсайде половина девок на скелеты смахивает… Ага, точно, тогда все сходится.
— Ну хорошо, — сказал Рид, — она недокормленная прошмандовка. И при чем тут Хак?
— Я к тому все и веду, Моисей. Она врет и, возможно, употребляет наркотики. Это значит, у нее психологические проблемы, ага? Возможно, это объясняет то, что я нашел у нее в мусорке: фотографию ее отца, мачехи и брата в рамке, всю изрезанную, с разбитым стеклом. — Он вскинул стакан с водой, словно провозглашая тост. — Она выкинула свою семью в помойку, ребята. Буквально!
— Отец и сын в черных галстуках, мама в красном платье? — спросил я.
— Она самая.
— Это фото стояло у нее на журнальном столике. Она нарочно привлекла к нему наше внимание. «Это мой брат Келвин. Он такой талантливый!»
— Ну так вот, талантливый брат потерял лицо, — сказал Фокс. — Буквально. Очаровательное личико изрезано на конфетти, как будто его бритвой кромсали. И вдобавок чертова фотка была завернута в туалетную бумагу. Не хотел бы испортить вам аппетит, но туалетная бумага была использованная. Не зря говорят, что работа у нас грязная!
— Эту фотку выставили напоказ специально для нас, — сказал Майло. — Дружная семья, типа.
— А теперь она ей больше не нужна, — сказал Рид. — Потому что… Господи! А ведь про Вандеров уже две недели ни слуху, ни духу…
Фокс потянулся за новой чапати.
— Постойте, это еще не всё! Позвоните прямо сейчас и получите настоящий японский нож и автоматическую фиговину в придачу. Поскольку эта лживая халявщица нравилась мне все меньше, я решил последить за ней еще. В первый день она занималась обычными делами богатенькой девицы: шопинг, массаж, опять шопинг. Несколько легкомысленно для человека, который так переживает из-за своих родных. Второй день начался примерно так же. Дорогой универмаг, прогулка по торговому центру, заходит в ювелирный «Тиффани», «Джудит Рипка», покупает темные очки в «Порше дизайн». Потом проезжает два квартала — лос-анджелесские девушки пешком не ходят — до офисного здания на углу Уилшира и Канона. Судя по указателю в вестибюле, там сидит адвокатская контора, которой пользуется папочка. Часть тех мужиков, которых Симона передо мной поливала, а теперь, значит, пришла их навестить. Я сажусь напротив, жду, когда она выйдет. Выходит она — и садится не в свою «бэху», а пассажиркой в «мерс», за рулем мужик какой-то. Они поехали прямиком в отель «Пенинсула», и приятель Симоны дал швейцару на лапу достаточно, чтобы бросить машину прямо у входа. Два часа спустя оба выходят все такие расслабленные и натрахавшиеся. А я тем временем пробил «мерс» по своим каналам — только не спрашивайте по каким, ладно?
— Даже и не думали, — сказал Майло.
Фокс сказал:
— Машинка эта принадлежит Олстону Уэйру, присяжному паралегалу. Уж такой негодяй, такой засранец, что она к нему на выстрел не подойдет… А сама трахается с ним в обеденный перерыв.
— Этот Уэйр, он лысый? — спросил Рид.
— Ты думаешь, Моисей? Вдруг у человека могут быть какие-то еще причины носить на голове неопрятную копну поддельных волос цвета мочи? Прям как на Хэллоуин, ребята! Белокурая швабра на голове. А что самое странное — это что одеться мужик умеет. Костюм от «Зегна», галстук от «Риччи», туфли от «Магли». Короче, все такое стильное — и тут он все портит своим поганым париком. Представляете?
— Может, у него преувеличенное представление о себе? — предположил Майло.
— Это в смысле?
— Может, он думает, что выглядит лучше, чем он есть, оттого, что у него рожа сделанная?
Фокс нахмурился.
— Ну да, и это тоже… Так вы уже всё знаете? То есть я зря слил клиента?
Тишина в ответ.
— Ну, блин, круто! Вы, значит, сидите и слушаете, как я перед вами распинаюсь… Что, Моисей, смешно тебе? — бросил он брату.
Рид улыбнулся. Но в его улыбке не было ни иронии, ни неприязни. Улыбка была теплая, я бы даже сказал, даже братская.
— Ну, чего?! — осведомился Фокс.
— Мы знали кое-что из этого, Аарон. А теперь мы знаем намного больше.
Мы вышли из ресторана все вчетвером. Фокс с Ридом шагали плечом к плечу и, казалось, готовы были заговорить. Но начинать беседу не спешили ни тот, ни другой.
Майло спросил:
— Аарон, ты Симонин мусор, случайно, не сберег?
— Вам повезло, Майло. Я человек запасливый. Вон, Моисей подтвердит. Его половина комнаты смахивала на монашескую келью, а моя — на склад игрушек.
— На склад барахла, — заметил Рид.
— Сами заберете или вам подвезти? — спросил Фокс.
— Мы к тебе подъедем, Аарон. И спасибо тебе.
— Я подумал, что надо. Не понравилась мне эта девка. Не получится сделать так, чтобы мое имя нигде не фигурировало?
— Ну, мы постараемся.
Фокс потеребил свой платочек, посмотрел на свой «Порше».
— То есть нет.
— Ну ты же знаешь, как оно бывает, Аарон, — сказал Майло. — Смотря как пойдет расследование. А пока окажи нам еще одну услугу — обожди предъявлять счет Симоне.
— До каких пор?
— До тех пор, пока потребуется.
— То есть никогда.
— То есть до тех пор, пока потребуется.
— Ну вот, — сказал Фокс, — ты заговорил как лейтенант!
Водительские права Олстона Уэйра, любовника Симоны, мы раздобыли за несколько секунд. Сорок пять лет, светлые волосы, голубые глаза, бета-каротиновый загар на массивном лице, отмеченном одновременно и избытком пластической хирургии, и проигрышем в битве с земным тяготением. Скучающее, надменное выражение лица — у этого человека явно были дела поважнее, чем позировать какому-то клерку. К биологической подлинности парика в стиле поздних шестидесятых ни у кого претензий не было. Не судим, но есть жалоба в коллегию адвокатов, до сих пор не закрытая, на незаконное расходование средств.
На то, чтобы разыскать Ченса Брендта, ушло больше часа. В конце концов мы отыскали мальчишку в Вестсайде, в доме приятеля по имени Бьерн Лофтус. Родители в отпуске, перед домом — навороченный джип, из дверей несется оглушительная музыка и крепко тянет марихуаной. Бьерн открыл дверь и уставился на нас. Затем понес какой-то бред, неуклюже оправдываясь, пока Майло не приказал привести Ченса немедленно. Вскоре в дверях появились оба.
Ченс ухмыльнулся.
— Что, опять?
— Узнаешь этого мужика? — спросил Рид.
— Ну да, это он самый.
— Кто?
— Ну, тот чувак, который давал конверт Дабоффу-удабоффу… — Он тряхнул головой и сделал паузу в ожидании взрыва смеха, но никто не засмеялся. — Мистер «Посмотрите на меня, я весь такой…» — Глаза у Ченса затуманились в поисках остроумной фразы.
— Распишись тут под фотографией, — сказал Майло.
Почерк у Ченса был нетвердый. Рид заставил его расписаться еще раз.
Бьерн Лофтус тупо хихикнул.
— Все, чувак, теперь свидетелем будешь!
— Ни фига подобного! — сказал Ченс и посмотрел на нас, ожидая подтверждения.
Майло сказал:
— Мы с тобой свяжемся.
— Слыхал, чувак? Они вступят с тобой в связь, чувак!
— Что они, педики, что ли? — спросил Ченс и уполз в дом.
— Чува-ак! — сказал Бьерн.
Майло рассматривал подписанную фотографию.
— У меня башка сейчас треснет. Пора скушать таблеточку и обсудить, что нам уже известно, а что пока нет.
Я сказал:
— Мой дом в десяти минутах отсюда, и там найдется пакет со льдом, чтобы приложить его к шее.
— У меня голова болит, а не шея.
— Я имею в виду хлыстовую травму от всех этих метаний туда-сюда.
Они с Ридом рассмеялись.
— Да, точно, поехали к нему в Белый дом. У него там хорошо, Моисей. И собачка славная… Может, хоть она во всем разберется.
— Есть еще дополнительный бонус, — сказал я. — Пятнадцать тысяч баксов.
Глава 36
Рид и Майло сели на кожаную кушетку. Попрыгать на ней никто не попытался.
Бланш устроилась на коленях у Майло. Она улыбалась. Тот не обращал на нее внимания.
Оба полицейских не сводили глаз с денег.
— И когда Рейнольдс тебе это привезла? — спросил Рид.
— Вчера, — ответил я. — Я как раз собирался вам сказать, когда пришел Аарон.
Майло сказал:
— Пятнадцать кусков — это тебе не на пикник съездить. Возможно, пора вызывать антропологов. И сыскных собак.
Бланш насторожила уши.
— Ну, не обижайся!
Рид спросил:
— Уэйр и Симона платили Дабоффу за доступ на западный конец болота с какими-то грязными целями? Он обнаружил, чем они занимаются, и за это его убили?
— Вряд ли он узнал, тогда бы он сразу разорался, — сказал я. — Но они не могли рисковать тем, что он узнает.
— Мужик распоряжался на болоте, как у себя дома; если б кто-то и мог все узнать, так это он. А что, если он действительно узнал и попытался на этом навариться?
— Давить на серийного убийцу в надежде навариться на этом — довольно глупо, — заявил Майло. — А уж тем более идти с ним встречаться среди ночи. Я думаю, приманка была другая: у меня тут есть кое-что, что сделает тебя героем. И Дабофф поверил тому человеку на слово, потому что тот был знаком с секретной частью болота.
Рид поразмыслил.
— Логично, лейтенант. Дабофф взял с собой Рейнольдс, потому что не ожидал никаких неприятностей. Мужик уже считал себя хозяином болота. Но что бы там ни нарыл Аарон, Хака со счетов сбрасывать нельзя.
— Верно подмечено, детектив Рид. Ладно, попробуем как можно быстрее получить данные по тому следу от ботинка.
— Хак-то сбежал, лейтенант. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится мысль, что в этом замешаны все они.
— Три Мушкетера-Злодея? А зачем тогда Симона наняла Аарона следить за Хаком?
— Они с Уэйром использовали Хака, но с самого начала планировали от него избавиться.
— Слабое звено, — сказал Майло. — Уголовное прошлое, проблемы с наркотиками, ходит по шлюхам… Ну да, все сходится.
Я сказал:
— Убийства проституток заставляют задуматься, не организовали ли эти убийства нарочно, чтобы подставить Хака, раз известно, что он их постоянный клиент.
— Кровь у него в стоке, может, и настоящая, а может оказаться подставной уликой, — сказал Рид. — Но в любом случае от него дурно пахнет.
— Отсюда вытекает новая проблема, — сказал Майло. — Если его рассматривали как расходный материал, дать ему шанс расколоться — очень скверная идея…
Рид уставился на него.
— То есть ему такого шанса не дали, и мы сейчас разыскиваем покойника?
— Или Хак — одинокий маньяк-убийца, а Симона — просто разгневанная девица с патологической склонностью ко лжи.
— А то, что она изрезала семейное фото? Искромсала лицо своего брата? А, док? — спросил Рид.
— Зашкаливающая вспышка гнева. И ее родные исчезли.
— Ладно, — сказал Майло, — давайте предположим пока, что Симона, Уэйр и Хак были заодно. Очевидный мотив — избавиться от Вандеров.
— Мотив на сто миллионов? — спросил Рид. — Да, черт возьми.
— Тогда как сюда вписываются женщины в болоте?
— Ложный след, как уже говорилось раньше, — ответил я. — Если б Вандеров нашли мертвыми без предварительного контекста, это сразу заставило бы обратить внимание на деньги. И на Симону, как единственную выжившую. Но если Хак заранее известен как убийца по сексуальным мотивам, Вандеров могут счесть случайно пострадавшими — жертвами слетевшего с катушек психопата. Это соответствует последовательности преступлений: убийца спрятал остальные трупы, но позаботился о том, чтобы Селену нашли — и ее убийство вывело нас на Вандеров.
— Тот склад, — напомнил Рид. — Настольные игры. С нами и впрямь ведут игру.
Майло сказал:
— Учитывая, что те кости промыты в кислоте и обработаны, видимо, остальные женщины были убиты без спешки. Возможно, тела где-то хранились, а потом были брошены в болото одно за другим.
Рид промолвил:
— Откуда мы знаем, может, они вообще хранились на сухом льду в какой-нибудь ячейке.
Я уточнил:
— Один вопрос: тот лысый злодей. Хак или Уэйр без парика?
— А тебе как кажется? — спросил Майло.
— Не могу решить. Но это совпадение может быть еще одним способом подставить Хака.
— Алекс, Нгуен верно заметил, что лысых сейчас полным-полно. Но чем больше я об этом думаю, тем больше похоже на то, что Хака подставили как минимум отчасти. Если уж он поубивал кучу народу и все это время ему хватало ума не оставлять следов, с чего Хак тогда вдруг сбежал и навлек на себя подозрения?
— Возможно, страх пересилил благоразумие, — предположил я. — Или до него дошло, что Уэйр с Симоной планируют от него избавиться. Поскольку речь шла о таких деньгах, он должен был понимать, что никогда не будет равноправным партнером.
Рид произнес:
— Да, тридцать три миллиона — многовато за мокруху. Но его все устраивает, потому что ему нравится убивать.
— Или потому что его соблазнила Симона.
— Еще один тройничок?
— Почему бы и нет? — хмыкнул я. — Но в конце концов Хак сообразил, что его предназначили в расход, и смылся. Может быть, он каким-то образом пронюхал о расследовании Аарона. Или просто занервничал оттого, что ваше расследование набирало ход.
Майло сказал:
— Симона вывалила все это на Аарона: мол, Хак чрезвычайно странный человек, она его всегда боялась. А Хак, как назло, и в самом деле странноватый.
— Не удивлюсь, если его труп всплывет в точно рассчитанный момент: явное самоубийство с прилагающейся собственноручно написанной записочкой с признанием и указанием места, где зарыты Вандеры. Сразу целая куча дел оказывается закрыта, а Симона станет одной из самых богатых девиц в Лос-Анджелесе.
Майло потер лицо.
— Сто миллионов! Войны начинались из-за меньшего.
Рид фыркнул.
— Если Хак и в самом деле смылся, Уэйр с Симоной сейчас небось с ума сходят.
— Может, — сказал я, — оттого-то Симона и искромсала фотографию?
— Низкая терпимость к разочарованию, — заметил Майло.
— Если это действительно так, они с Уэйром сейчас должны разрабатывать план Б. Избавиться от любых улик, которые свидетельствуют против них, раздуть дело против Хака…
Тут меня осенило.
— Так вот зачем понадобилось убивать Дабоффа! Он был свидетелем того, что Уэйр имеет отношение к болоту…
Рид вздохнул.
— Вот черт! Эти прямо не люди, а пришельцы какие-то.
— Мы кое-что забыли, — сказал Майло. — Если б Хак был мертв, Валленбург не стала бы его прикрывать.
— Может быть, она думает, что он жив, — возразил я. — Эсэмэску-то кто угодно отправить может.
— А кто тогда такие эта семья Адамс, которых она только что навещала? Какие-то стремные придурки, с которыми Валленбург просто случайно знакома? Алекс, включи-ка комп.
Рид печатал быстрее Майло и помнил пароли наизусть. Не прошло и нескольких секунд, как он залез в архивы округа.
Анита Брейкл, урожденная Лоринг, два года назад вышла замуж в третий раз. Гражданская церемония состоялась в районном суде Ван-Найса. Счастливый новобрачный — Уилфред Юджин Адамс, чернокожий, шестидесяти двух лет, проживает в Мар-Виста. За ним значилось три случая вождения в пьяном виде, последний раз — шесть лет тому назад.
— Небось еще один роман со времен психотерапии, — сказал Рид.
— Или на сайте «свиданий вслепую» познакомились, — парировал Майло. — Ладно, проверим.
— С собаками и антропологами погодим пока?
— Нет-нет. Позвони доктору Уилкинсон, — он чуть заметно улыбнулся. — И кстати, пусть заодно проверит западный конец болота.
Рид уронил челюсть. Майло усмехнулся.
— Это часть нашей работы, сынок.
— Что именно?
— Долгие бесплодные поиски, оживляемые разочарованиями.
Рид позвонил. Мы с Майло ждали его в машине без опознавательных знаков. Когда он появился, вид у него был пришибленный.
— Наверно, она отказала ему во втором свидании, — заметил Майло.
Молодой детектив плюхнулся на заднее сиденье.
— Всё в порядке, Майло?
— Ее нет, я оставил сообщение.
— Ты чем-то расстроен?
— Эсэмэски! Я должен был об этом подумать.
— Почему? Потому что ты из технопоколения, а я — мужик с картинки с лошадью и плугом, и только что отказался от «Бетамакса»?
— А это что такое?
— Нечто вроде кучерского кнута.
На дорожке, ведущей к домишке Уилфреда и Аниты Лоринг-Брейкл-Адамс, стоял микроавтобус «Додж». Если Уилфред и был дома, он не спешил об этом сообщать. Голос Аниты был как несмазанная дрель, угрожающая просверлить запертую дверь насквозь.
Читать бесплатно другие книги:
