Кости Келлерман Джонатан

Глава 11

Аарон отставил стакан с чаем и сунул руку во внутренний карман своего пиджака. На стол перед Майло шлепнулась стопка газетных вырезок. Благодаря отличному покрою пиджака, до этого она совершенно не выпирала изнутри.

— Почему бы вам не дать краткий обзор нам, скромным государственным служащим? — произнес Майло.

— С удовольствием. Эдвард Трэвис Хакстадтер вырос в Феррис-Рэвин, одном из тех захудалых фермерских городишек, каких полно вглубь континента от Сан-Диего. Отец неизвестен, мать — чокнутая алкашка. Когда юному Эдди было четырнадцать, он подрался с одноклассником, и тот умер. Эдди был обвинен в убийстве, провел некоторое время в тюрьме для подростков, затем попал в сиротский приют. Неслабая психологическая история, док.

— Четырнадцать, — сказал Мо Рид. — Сейчас ему тридцать семь. И ни одного привода за двадцать три года?

— Отсутствие арестов не означает примерного поведения, Моисей. Смысл в том, что некогда он убил человека, а сейчас как-то связан с жертвой другого убийства. Помимо того, совершенно неизвестно, что он делал и где был с тех пор, как ему стукнуло восемнадцать. Ни карточки социального страхования, ни налоговых квитанций — до тех пор, как три года назад Трэвис стал под измененным именем работать на богатенького типа Саймона Вандера. Несомненно, он солгал, чтобы получить эту работу, потому что вряд ли денежный мешок стал бы нанимать сомнительного бродягу, отсидевшего в тюрьме. Вы с ним встречались. Хотите сказать, что никаких тревожных признаков не увидели?

— Откуда вы знаете, что мы с ним встречались? — поинтересовался Майло.

— Да так, разнюхал.

— А вы сами встречались с Хаком, Аарон?

— Пока не имел такого удовольствия, но последние двадцать четыре часа наблюдал за ним.

— Зачем?

— После того, как ваше дельце попало в новости, кое-кто нанял меня сделать это.

— О Селене не объявляли в новостях.

— По телевизору — нет, — сказал Фокс. — И в «Таймс» тоже. Зато «Ивнинг аутлук» уделила ей один параграф. Вам добыть экземпляр?

— Нет, спасибо. Вы что-нибудь заметили, пока следили за ним?

— Пока что он лишь покупал продукты. Но у него шаркающая походка и кривая улыбка.

— Тебе просто не нравится, как он выглядит. Для тебя это уже улика, — заявил Рид. Хак был у него подозреваемым номер один, но он спорил просто ради того, чтобы не соглашаться с Фоксом.

Тот лишь похлопал по стопке вырезок.

— Он убил человека, будучи подростком.

— Двадцать три года назад.

— У тебя на примете есть кто-нибудь получше?

Рид не ответил.

— Так я и думал. Я дал вам серьезную улику. Что вы будете с ней делать — решать вам.

— Записи о подростковых преступлениях засекречены, — сказал Майло. — Как вы всё этой узнали?

Фокс улыбнулся.

— Это действительно полезно, — произнес Рид.

Золотисто-карие глаза Фокса сверкнули. Приподняв манжету, он взглянул на свой «Патек Филипп» с синим циферблатом.

— Похоже, вы реально ставите на то, что Хак и есть плохой парень в этой истории, — заметил Майло.

Аарону потребовалась доля секунды, чтобы решить, какую эмоцию изобразить. Он остановился на безмятежности.

— Не ставлю — просто осознаю факты.

— Кто нанял вас, чтобы следить за этим типом?

— Увы, не могу вам сказать.

— И предполагается, — съязвил Рид, — что мы затребуем ордер на основании сведений двадцатитрехлетней давности, полученных незаконно неким информатором, который слишком труслив, чтобы распорядиться ими самостоятельно?

Братья склонили головы и исподлобья уставились друг на друга, точно собираясь бодаться, и на миг будто снова стали враждующими между собой мальчишками.

Фокс первым отвел взгляд, улыбнулся и пожал плечами.

— Моисей, меня совершенно не касается, как детектив Стёрджис распорядится данными, которые я безвозмездно дарю ему. — Он встал. — Я исполнил свой гражданский долг. Приятного вам дня, господа.

— Твой мозг настолько хорошо функционирует, что ты ловко обходишь законы, если они тебе мешают, — хмыкнул Рид.

Фокс расправил воротник шелковой рубашки.

— Братик, ты можешь воспринимать это так, но я знаю, что ты просто производишь дым и шум — больше, чем любой из тех драндулетов, которые ты водишь. — Он повернулся к Майло: — Ходят слухи, что на болоте найдены тела и других жертв. И что впереди маячит пресс-конференция. Если б мне предстояло сидеть на сцене, я предпочел бы заготовить несколько фактиков к тому моменту, как на меня посыплются неудобные вопросы.

Майло пролистал вырезки квадратным ногтем большого пальца.

— Мы тщательно обдумаем то, что нам предстоит сказать, Аарон. А если вы скажете нам, кто и зачем нанял вас следить за Хаком, это придаст фактам некоторую достоверность.

— Их достоверность даже не обсуждается, — отозвался Фокс. — Вопрос лишь в том, когда вы соберетесь последовать им. — Вынув из кошелька крокодиловой кожи двадцатидолларовую купюру, он позволил ей плавно опуститься на стол.

— Не нужно, — сказал Майло.

— Спасибо, но нет, — ответил тот. — Я всегда плачу за свои трапезы.

Коротко отсалютовав, Аарон вышел из кафе. Мо Рид так и сидел, наклонив голову.

— Ничего себе, братец у тебя, — хмыкнул Майло.

Рид кивнул.

— В отделе по борьбе с проституцией на Шералин-Докинз нет ничего, но надо пройтись по улице, ведущей к аэропорту, и попробовать что-нибудь разузнать — до того, как я поеду в Сан-Диего.

Вскочив со стула, он выскочил на улицу прежде, чем Майло успел что-либо ответить.

— О, эти радости семейной жизни, — вздохнул детектив.

— Хак тоже из окрестностей Сан-Диего, — заметил я.

— Забавно. Однако зачем давать Фоксу лишний повод для гордости?

Вернувшись в офис Майло, мы изучили вырезки. Три статьи из «Вестника Ферис-Рэвин», опубликованные с промежутком в месяц и написанные некоей Корой А. Браун, издателем и главным редактором газеты. Одна статья полностью освещала трагедию. Две последующих не добавили к этому ничего.

Факты сводились к тому, что кратко изложил нам Аарон Фокс: жарким майским днем восьмиклассник Эдди Хакстадтер, которого учителя считали застенчивым и нелюдимым ребенком, наконец-то ответил на многомесячные оскорбления со стороны девятиклассника-переростка по имени Джеффри Ченур. Во время ссоры на школьном дворе Эдди, сильно уступавший габаритами противнику, толкнул того в грудь. Джеф Ченур отшатнулся назад, споткнулся, но восстановил равновесие и бросился на Эдди с кулаками. Однако, не успев нанести удар, он закричал и замертво рухнул навзничь.

— Звучит скорее как несчастный случай или, максимум, самооборона, — сказал Майло. — Я удивлен, что Хаку вообще дали срок.

Я пролистал вырезки.

— Фокс хотел, чтобы ты это увидел. Может быть, есть еще что-нибудь.

В Интернете по Эдди Хакстадтеру не нашлось ничего, это имя не фигурировала ни в одном банке данных по криминалу.

— Неудивительно, — подал плечами Майло. — Если б Фокс нарыл еще какую-нибудь грязь, он бы и ее преподнес мне. — Он встал. — Скоро вернусь, а то чай уже просится наружу.

За время его отсутствия я набрал номер «Вестника Феррис-Рэвин», ожидая, что попаду на отключенный телефон. Но мне ответил женский голос:

— «Вестник» слушает.

Я коротко представился и спросил, с кем разговариваю.

— Кора Браун. Я редактор, издатель, главный колумнист и глава рекламного отдела. Помимо этого, выношу мусор из редакции. Полиция Лос-Анджелеса? Что вам надо?

— Это касается истории, о которой вы писали некоторое время назад. Мальчик по имени Эдди Хакстадт…

— Эдди? Бедный мальчик снова сделал что-нибудь? Хотя… он уже взрослый мужчина. У него неприятности?

— Его имя всплыло во время следствия — пока он фигурирует как свидетель. Изучая его прошлое, мы наткнулись на ваши статьи.

— Следствие по поводу чего?

— По поводу убийства.

— Убийства? Вы хотите сказать…

— Нет, мэм, он всего лишь свидетель.

— О, — вздохнула она. — Хорошо… но неужели он стал преступником? Это была бы трагедия.

— Почему вы так считаете?

— Он стал плохим из-за того, что с ним дурно обращались.

— В тюрьме для подростков и в сиротском приюте?

— Да, но и до этого тоже, — сказала Кора Браун. — Его мать. Очень многое в жизни зависит от того, повезло ли тебе изначально, верно? Бедному Эдди вот не повезло. Если хотите знать мое мнение, он с самого начала был обречен. Мальчик, которого он толкнул, был сыном богатого фермера. Там вся семья — сплошные задиры, которые делают, что хотят, и никто им не указ. Они ужасно обращались с наемными работниками-мигрантами, прямо как с рабами. Как вы думаете, каким мог стать ребенок, росший в таком окружении?

— Семья Ченуров все еще живет в городе?

— Последнее, что я слышала о них, — это то, что они перебрались в Оклахому. Много лет назад продали свою землю агропромышленной фирме и отправились разводить абердин-ангусских коров.

— Сколько лет назад это было?

— Сразу после того случая с Джефом. Сэнди — его мать — так и не оправилась от этого.

— Богатая семья, — произнес я. — А если взять Эдди…

— Он жил в трейлере с сумасшедшей матерью. Случившееся в тот день было всего лишь школьной дракой, какие происходят постоянно. — Она помолчала. — Но во время школьных драк не погибают дети. Это трагедия. Джеф был злым мальчишкой, но все же он был ребенком. Должно быть, у него что-то было с сердцем, раз он умер вот так.

— Эдди не мог настолько сильно толкнуть его?

— Нет. Но это не помешало отправить его в тюрьму для несовершеннолетних и забыть о нем еще до того, как он вышел на свободу.

— Кому не помешало?

— Вы сказали, что читали статьи. Я решила, что вы имеете в виду все статьи.

Я зачел ей даты на вырезках.

— Нет, их было больше. Я написала продолжение год спустя.

— Продолжение о чем?

— Об оправдании Эдди. Общественный адвокат из Лос-Анджелеса заинтересовалась этим делом. Как же ее звали… Дебора что-то там… погодите, я включу компьютер. Мой внук просто технический гений — для своего научного проекта он отсканировал и каталогизировал в сетевом хранилище нашу подшивку за пятьдесят лет, еще с тех времен, когда издателем был мой отец… а, вот оно. Дебора Валленбург. — Она произнесла фамилию по буквам. — Дайте мне адрес своей электронной почты, и я пришлю вам статью.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Я очень надеюсь, что Эдди не стал злодеем.

Когда Майло вернулся, я помахал распечаткой файла.

— Вот часть, которую упустил Фокс. Общественный адвокат рассматривала апелляцию по другому заключенному колонии для несовершеннолетних, и один из надзирателей рассказал ей о мальчике, который подвергся побоям и получил несколько сотрясений мозга.

— Неврологические симптомы Хака?

— Вполне вероятно. Охранник сказал, что Эдди вообще не должен был попасть сюда. Адвокатша — Дебора Валленбург — заглянула в приговор Эдди, согласилась и подала срочную апелляцию. Месяц спустя Эдди был освобожден, все обвинения с него сняты, и он отправился в сиротский приют, поскольку его мать признали недееспособной. Я проверил Валленбург по сайту ассоциации юристов — теперь она частный адвокат, держит практику в Санта-Монике.

— Хороший адвокат всегда причиняет добро, — констатировал Майло.

— Может быть, Фокс не нашел эту статью. А может, нашел и решил утаить… Что он за человек?

— Я не настолько хорошо знаю его. Некоторое время он работал в Уилширском отделении и пользовался репутацией крутого, умного и амбициозного следователя. Перевелся в Западный Лос-Анджелес примерно четыре года назад, но вскоре уволился со службы.

— Уволился — или его попросили уйти?

— Я слышал, что он ушел сам.

— В нем трудно найти семейное сходство с Ридом, — заметил я. — И я не имею в виду расовую принадлежность.

— Черепаха и заяц, — кивнул Майло. — Нет разборок хуже, чем разборки между братьями. Фокс определенно любил дразнить беднягу Мо. А Рид реагировал именно так, как и предполагалось.

— Подпихнуть Рида для Фокса было дополнительным выигрышем. Теперь он может вернуться к своему клиенту и заявить, что задача выполнена.

— Кто-то платит ему за то, чтобы он нацелил нас на Хака.

— И хорошо платит, — отозвался я. — Фокс носит сшитые на заказ шмотки и часы за десять тысяч долларов.

— Может быть, кто-нибудь во владениях Вандеров знает, что мы шныряем вокруг, и хочет, чтобы мы смотрели только в нужном этому «кому-нибудь» направлении…

— Хак выглядит странно, так что, естественно, решили подставить именно его. С другой стороны, он действительно может быть нужным нам субъектом. Первое, о чем спросила меня Кора Браун, — не стал ли бедный маленький Эдди преступником из-за того, что ему пришлось пережить.

Откинув со лба черные волосы, Майло прочитал статьи.

— Обвинен, потом оправдан, но некоторое время провел среди настоящих отбросов общества и получил несколько сотрясов.

— А потом выброшен без средств к существованию, попал в систему патронажа, и с ним могло случиться все, что угодно.

— Он успешно скрывался до тех пор, пока не объявился три года назад… да, это свидетельство в пользу того, что вы, мозгоправы, называете высоким риском девиантного поведения.

— А как это называете вы, детективы?

— Возможной уликой.

Глава 12

Пресс-конференция освещалась в одиннадцатичасовых новостях. Майло стоял чуть в стороне и изображал манекен, в то время как Уэйнберг распинался перед камерами, настойчиво взывая к общественному мнению.

На публику было представлено довольно мало фактов: Селена Басс и три неопознанных тела в Птичьем болоте, без упоминания об отсеченных руках. Все четыре канала воткнули в пятнадцать секунд, отведенных для привлечения внимания, короткий рассказ о прогрессивных миллиардерах, пытавшихся купить эту территорию, после чего пошла стоковая подборка фотографий цапель, аистов и уток.

Майло знал, что так будет, поэтому подключил Мо Рида сразу после его поездки в Сан-Диего. Они вдвоем взялись отвечать на телефонные звонки. К часу дня поступило шестьдесят три звонка. За следующие полчаса — еще пять. К трем часам все эти звонки, за исключением одного, в котором было названо имя «начальника» Шералин Докинз, были признаны бесполезными.

Запрос Рида на установку наблюдения за Трэвисом Хаком был передан в Тихоокеанской отделение патрулирования. Ответа до сих пор не поступило.

— Полагаю, надо начать с этого типа, Дюшена, — сказал Рид.

— Сутенером займемся с утра, — решил Майло. — Вот уж цель, ради которой стоит просыпаться!

Джо Отто Дюшен решительно отвергал подобное именование своей профессии.

— Считайте меня менеджером человеческих ресурсов.

Согласно документам, Дюшену в марте исполнилось сорок три года. Тощий, с серой кожей, белыми волосами и частично отсутствующими зубами, он выглядел настолько старым, что сам себе годился в отцы. В отделе по борьбе с проституцией нам сказали, что сутенер присматривает за четырьмя или пятью женщинами вдоль дороги к аэропорту и что у него высокий оборот средств.

Дюшен с удобством расположился на стуле в допросной. На удивление членораздельная речь. На удивление неопрятная одежда. Его досье было подлинным гимном двадцатилетней героиновой зависимости, хотя он уверял, что «семь месяцев даже не прикасался». Несмотря на жаркое утро, манжеты его рубашки были застегнуты.

Он явился к нам добровольно, и Майло предоставил ему побольше места, отодвинув стол в угол и обеспечив неформальную атмосферу. Мы с Мо Ридом наблюдали из соседней комнаты по кабельному телевизору. Молодой детектив ловил каждое слово, словно слушатель платных курсов «Как быстро разбогатеть».

Именно Рид нашел Дюшена спустя шесть часов утомительной работы: расспросы местных патрульных, проституток, работающих вокруг аэропорта, и других мелких сутенеров, ошивающихся вокруг отелей с почасовой сдачей комнат.

Одна из женщин вспомнила Шералин Докинз и подтвердила, что пропавшая женщина работала «на того тощего белого парня, Джо Отто, вы найдете его в “Сентинеле”».

Рид показал ей фотографию, которую привез из Сан-Диего.

— Да, Шери, хромоножка, — сказала женщина. — Для работы выгодно.

— Хромота выгодна?

— Да, многим мужикам это нравится, — пояснила проститутка. — Может быть, мне тоже надо заполучить какое-нибудь увечье.

Дюшен не скрывал свой «новый бизнес-план».

— В последнее время я использую «Крейгслист»[17], чтобы устраивать встречи.

— Я уверен, что с таким деловым подходом вы сохраняете все телефонные номера и адреса электронной почты, — поддакнул Майло.

Дюшен ухмыльнулся, показав источенные кариесом клыки и зияющие провалы вместо передних зубов.

— Я же сказал — в последнее время. Всего несколько недель.

— А как вы заполняете вакантные места?

Он помедлил с ответом.

— Я делаю поставки по старинке.

— То есть выставляя «товар» у обочины, — кивнул Майло.

Дюшен пощупал пальцем дырку на месте зуба.