Между нами война Чеганова Инна

Глава четырнадцатая

Наступило прощальное утро. Старшина всех вызвал в столовую.

Эрис заплела высокую, вплетенную от макушки до затылка, косу и оделась в свои обычные одежды: две туники, длиной опускающиеся до колен – одна коричневая с коротким рукавом поверх другой, темно-бордовой; в свободные черные шаровары и узкие кожаные, мягкие и высокие сапоги – сандалии пришлось оставить дома. Она надела кольчугу и доспехи. Георгиус зашел за ней.

– Сестра, пойдем. Хоть сегодня ты поешь что-нибудь?

– Да. Спасибо, братишка. – грустно покачала головой девушка.

– Чем ты вчера поужинала? – спросил Георгиус.

Эрис рассмеялась:

– Водой. – довольно сказала она.

– Так. Вставай. – своей огромной длиннопалой рукой он потянул её за край накидки.

– Ладно. Иду я, иду…

– Почему ты грустишь? – спросил Георгиус. Его огромные черные глаза с объемными ресницами и большие губы, меж которых были ровные ряды белых крупных зубов, делали его похожим на доброго верблюда.

– Не знаю. Эти дни… Они были замечательные. Они сплотили нас, мы многое пережили, многому научились… – она замолчала. – Я буду скучать по этим местам. И мой Буцефал… – на её глазах появились крупные градины слёз.

– Ничего. Даст Бог, у нас будет еще множество таких дней. А насчёт Буцефала – он умер по-геройски, в стать своей хозяйке. – он улыбнулся. – К тому же, я слышал, командир уже попрощался со своим Сириусом.

– Я не возьму его коня. – отрезала Эрис.

– Ха! Он не будет тебя спрашивать. – ответил Георгиус.

Эрис было грустно и из-за того, что ей совсем не хотелось прощаться с Тарросом. И это была самая сильная причина её печали…

В столовой собрались сан марковцы. Ребята еще спозаранку вернули всё, поблагодарив кандийцев. Эрис с парнями заняли свой стол, рассевшись на длинные скамьи.

У Антонио был удрученный вид. Обычно спесивый, пышущий гонором задира, вот уже пару дней находился в подавленном состоянии. Во время завтрака он, несмотря на уговоры соратников, так и не поел. Виной тому была совесть. На его сердце камнем лежало преступление, к которому его принудил командир. Маурисио тоже переживал, но его характер был беспринципным.

– Эй, Чезаре, ты вчера удивил нас своим танцем! – выкрикнул шутник Атрей сидящему за соседним столом.

– Куда нам до вас! – без злости, с сильным венецианским акцентом ответил тот.

– Да! Вот вы зажгли вчера – если бы за танцы тоже первенство давали, Каннареджо одержали бы и его! – крикнул Риккардо, имеющий более широкий словарный запас.

– А сеньориты? – уже потише спросил Исос, скользя по скамье и приближаясь к Антонио. – Сеньориты – так много и такие красивые!

– Прекрати. – мрачно ответил Тони.

– Тебе больше не о чем думать, балбес?! – сделала замечание Эрис, сидящая между Георгиусом и Никоном, соседом Исоса. Никон дал ему подзатыльник и Исос сказал:

– Да ладно, я же пошутил. Этот парень что-то мутный в последнее время, развеселить хотел.

– Тони, не бери в голову – в этой жизни нашего Исоса интересуют только девчонки. Он полагает, все такие. – сердобольно обратилась к нему Эрис.

– Ничего. – ответил Тони, опуская голову.

– Ты не болен? Что с тобой, друг? – продолжала она под дружное лязганье столовой посуды. – Ведь мы же друзья? Так, да?

– Конечно. – улыбнулся Тони, кротко посмотрев на неё.

– Давайте соединим столы! – предложил Аргос, и все согласились. Парни встали и началось громыхание и дребезжание. Затем ребята, толкаясь и споря, расселись. Эрис, по-прежнему, села меж двух своих «охранников». Антонио досталось место напротив неё. Все принялись продолжать трапезничать. Все, кроме Антонио, который, как Эрис на пире, медленно, с хмурым видом копошился в каше.

– Тебе седло отдали? – спросил Никон, засовывая полную ложку в рот.

– Старшина сообщил, что я могу забрать его в конюшне после игр. – со вздохом ответила Эрис, уже наевшись меньше, чем половиной порции. – Но я не могу решиться… Я так и не сходила на его могилу…

– Будешь продолжать? – спросил Эллиут, указывая на её миску.

– Нет, забирай, брат. – доброжелательно ответила девушка, пустив чашку по скользкому столу.

– Вот обжора! – воскликнул Филон.

– Не смущай братишку! – сказала Эрис.

Антонио навострил уши, услышав про седло. Он вздрогнул, и его блестящие глаза сделались большими и круглыми.

– Что-то не так? – спросила Эрис.

– У кого? У меня? – растерялся он, покраснев.

– Да, не у меня же. – продолжила она. – Ты стал какой-то странный. – сказала Эрис, по-хулигански подняв левую бровь и пристально посмотрев. – Или на тебя так подействовал проигрыш? – шутливо произнесла она и улыбнулась. Тони опустил голову, чуть не поперхнувшись завтраком, с помощью поедания которого решил отвлечься от того, чтобы не смотреть на Эрис. – Или ваш командир обижает тебя? Это потому-что вы уступили? Удача сегодня с нами, завтра с вами. Я скажу ему, чтоб не был так строг с тобой, обещаю. – быстро закивав головой, честно заверила его девушка.

– Это у него после того, как капитан в шлеме снял его. – произнес бесцеремонный Маурисио.

– Э, неудачная, тупая шутка! – рявкнула грубым голосом Эрис, выкатив глаза и сдвинув свои черные брови. Она сидела прямо, по мальчишечьи раскинув плечи и ступни. Смотря на такое строгое поведение, сан марковцы начали понимать, за что её уважают сверстники.

– Прости-прости. – ухмыльнулся он несерьезно. Тогда Эрис резко встала, зацепив свою кружку ремнем нарукавника, отчего та шумно перевернуласъ и вода разлилась.

– Ты! – вспылила она. – Ты-попутал! Я не позволяю тебе так себя вести со мной! Если что-то хочешь сказать, говори в лицо, а не кидай намёки, как трусливая баба! – выкрикнула она с достоинством, поставив обе руки на стол, отчего Маурисио попятился назад.

– Маурисио, idiota chiudi la bocca! *Закрой рот, идиот! (Итал.)* – Антонио вспылил не хуже Эрис, но он говорил опустив свой взор. – Sono tormentato dalla coscienza, a differenza di te, idiota. Sono stato io ad aver avvelenato il suo cavallo e hai portato un ragazzo di strada sul luogo della competizione. *В отличие от тебя, идиот, меня мучает совесть. Это я отравил её лошадь, а ты привел уличного мальчика на место соревнований.* – Маурисио опустил голову. – Tu, sapendo tutto, stai ancora facendo beffe. Sei un mascalzone!!! *Вы, зная все, еще издеваетесь. Ты негодяй!!! (Итал.)* – говорил Антонио громко, и ноздри его расширились. Он дрожал. Софос резко вскочил с места.

– Софос! Сядь! – приказал Никон.

– Они подлецы, брат! – крикнул Софос.

– Да, ты прав, брат… – уже тихо сказал Тони, и в его лице было столько досады и сожаления, что Эрис стало жаль парня.

– Я тебе не брат, подлый пёс! – крикнул багровый от злости Софос. – И никто из нас вам не братья, и никогда ими не станут! – кричал он и брови его эмоционально прыгали. Старшины и стражники сбежались на шум.

– Что, чёрт возьми, тут происходит! – Таррос пришел, как всегда, в самый неподходящий момент.

– Ничего, командир. – ответила Эрис, грубо сажая Софоса, потянув его за одежду. Софос хотел что-то сказать, но Эрис страшно посмотрела на него, отбив всё желание.

– Антонио, прости его за грубость. – промолвила Эрис, садясь на место.

– Сестра! – возмутился Софос дрожащим голосом, но Никон отрицательно помотал головой, и он, нехотя, замолчал.

– Неужели вы решили на прощание разругаться? – твердо говорил командир. – А я-то подумал, что некоторые будут поумнее. – медленно выговорил он, сжигая глазами отворачивающегося от него Антонио.

– Командир Таррос! Вы же знаете, молодость и горячность, граничащая с глупостью – неразделимы. Парни немного поспорили из-за… – она замолчала, не зная, что придумать, затем шутливо продолжила. – Места! – она сделала почтительно испрашивающий, но в то же время лукавый вид. – Прошу, не будьте так строги с Антонио. Он хороший, воспитанный лидер и очень сильно уважает Вас. – уже серьезно и спокойно закончила она. – Лучше садитесь с нами, мы скоро уходим. – с добротой в глазах предложила Эрис.

– Мне нравится, когда ты принимаешь меня за дурака. – он сел. – Ты делаешь это с самого первого дня, прекрасно понимая, что я вижу твое неумелое вранье, смелая Эрис. – он улыбнулся. – Ничего не могу с собой поделать, позволяя тебе это. – он непринужденно развел руками.

– Вы завтракали? – спросила она, нахмурившись.

– К сожалению. Знал бы, что ты предложишь, не ел бы со вчерашнего дня. – сказал он, продолжая улыбаться.

– Нам пора! – воскликнула Эрис, смутившись от нахальства командира.

– Что? Только посадила за стол – уже уходишь. Что я, Антонио не видел что-ли? Или Алонзо с Марселло? – спросил Таррос, невинно смотря на неё своими жгучими лазурными глазами.

– Нам действительно пора! – заносчиво вскипела она, встав. Ребята с шумом поднялись с ней вместе.

– Да брось ты, солдат! Я так шучу. – он с уважением посмотрел на Эрис, перестав улыбаться. Его руки, сжатые в кулаках на столе, раскрылись в ладонях и он поднялся следом за ней.

Эрис с полминуты смирно постояла. Таррос ненавязчиво и с кроткой надеждой во взоре указал ей и парням на скамью. Она резко бухнулась на место. Ребята последовали примеру.

– Простите, капитан Каннареджо. Я хотел проинформировать Вас, Сириус при полном параде ожидает свою новую хозяйку у выхода. – продекламировал командир.

– Я не приму Ваш подарок. – отрезала Эрис с присущей ей резкостью.

– Кто сказал, что это подарок? – спросил он. – Это трофей. Заслуженный трофей, заработанный в честном поединке.

– Мне хватит того, что наша команда победила.

– Не будь глупой. Ты приехала сюда. Потеряла казенного коня. Я, как главный командир, просто восстанавливаю то, что должно быть в конюшне Ситии. – сказал он, невозмутимо отпив из кружки Фернандо. – Да!

Эрис щурясь помотала головой из стороны в сторону, удивляясь его уверенности в себе.

– Что? – спросил он. – Мои слова – твои приемы поведения, капитан. – он попил снова.

– Хорошо. Я беру только коня. Седло у меня есть. Казенное седло моего Буцефала бессмертно. – она нахмурилась.

– Твой Буцефал – крупнее и шире моего Сириуса. Сириус – поджарый. Буцефал – испанец. У моего больше позвонков. Твоё седло не подойдет. – козырял командир.

– Я могу поменять ремни. В крайнем случае – смогу и без седла добраться до дома. – спорила Эрис, а окружающие наблюдали за ее дерзостью и снисходительностью командира. Такого доброго Тарроса из его людей мало кто припоминал. Может, даже никто.

– А ты оставишь свое седло мне. Сириусу будет удобно со своим. И всё! – он сыграл бровями, сохраняя серьезность.

– Нет.

– Да.

– Нет, командир. – твёрдо добавила она.

– Не упрямься. Не будь о себе высокого мнения. – он знал, на что надо давить.

– Я вовсе не спесива! – сразу возмутилась она. Командир точно нашел болевую точку – Эрис не нравилось, когда ей несправедливо что-то приписывают. Проницательный Таррос давно уловил это.

– Чем же тогда оправдать твое упрямство? Тебе нравится, что я уговариваю тебя?

– Нет… Всё. Пусть будет по вашему. – Эрис проиграла. Таррос в душе возликовал. Теперь он понял, как её переспорить.

– Вот так. – закончил он. – Я напишу Дожу. Как получу разрешение, прибуду к Вам.

Вошёл лучезарный Алессандро. Он, как всегда, был весел.

– Дорогие гости, не хочу с вами прощаться. Я будто б помолодел, наблюдая за вами! – воскликнул он. Таррос нахмурил брови – его напрягала привычная развязность лучшего друга.

– Да ладно Вам, Вы пока не старый! – воскликнул Атрей.

– Я старей Тарроса на три года. – сев рядом с командиром, поделился он, удивив словами окружающих. – Но мой веселый взгляд на жизнь помогает сохранить свежесть, а мой вспыльчивый и вечно недовольный единственный друг уже скоро покроется сединой и морщинами. – он заразительно засмеялся, и Таррос гулко шлепнул его по спине.

– Не порть момент. – попросил Таррос.

– Спасибо, командир. Пожалуй, мы пойдем. Чтобы до жары успеть пройти хоть немного. – попросила Эрис.

– Конечно. Пойдемте! – командир поднял ребят. Своих тоже. Алессандро встал.

– Я бесконечно рад, что провел эти игры – теперь мы знаем свои слабые стороны. Благодаря вам мои парни избавились от спеси и самодовольства. – командир улыбнулся, окинув их всех взглядом. Алессандро, улыбаясь, наблюдал за ним.

– Я помню ваш приход. Кажется, это было давно, хотя не прошло и недели! – лирично воскликнул Таррос. – Теперь я знаю, что всегда могу полагаться на вас, ребята из Ситии.

– Да. Вы правы. Знаете, Вы оказались совсем не тем, кем показались вначале. – улыбнулась Эрис сдержанно, смотрев на него глазами, в глубине которых Таррос прочёл грусть. Алессандро примечал абсолютно всё.

– Ты тоже. – уголки губ Тарроса снова поднялись. Они обменивались фразами и никто не смел помешать им. На этой положительной ноте Эрис продвинулась, подталкивая юниоров. Таррос смотрел, как они выходят и приказал своим подопечным проводить их. Ребята в последний раз прошлись по длинным, гулким и прохладным коридорам, ставших их домом на несколько дней. Всем было немного жаль уходить.

– Девчонка расстроена. Пройдоха, ты победил. – рассмеялся Алессандро.

– Что мне до победы, когда они уходят. – задумчиво сказал Таррос, скрестив руки на груди.

Все вышли. Солнце уже палило вовсю. Привычная перекличка чаек сегодня звучала отчаянно и печально. Море искрилось и шумно билось волнами о каменные стены.

На площадке заботливые немые сержанты выставили запряженных коней ребят. Сириус стоял привязанный у входа, как и обещал командир. Эрис не смела приблизиться к нему, пока Таррос сам не предложит. Парни забрались на своих лошадей. Вышедший с Алессандро командир подошёл к Эрис. Его понятливый друг отстранился, не желая мешать. Некоторые наблюдали за этим. Но ребята больше были заняты своими лошадьми и пустыми разговорами. Сан марковцы выстроились в шеренгу, во главе которой стоял печальный Тони.

Эрис смущенно опустила взор.

– Эрис. Я не мог сказать при других. Самое ценное, что я приобрел от этих игр – знакомство с тобой. – Эрис нахмурилась. – Подожди-подожди, не злись. – торопливо воскликнул Таррос. – Я от чистого сердца. Я постараюсь поскорее приехать к вам. Я буду скучать, уж прости за откровенность. Ты – необыкновенный человек. – она подняла глаза. Командир смотрел на нее искренне, с долей грусти.

– Вы – тоже. – решительно отрезала она и выражение её лица было лишено радости. Таррос осторожно и почтительно вглядывался в серый изумруд её загадочных глаз, желая узнать, что таит сия скрытная душа. Но время и обстоятельства неумолимы.

– Давай, седлай своего скакуна! – крикнул он, шлепнув по Сириусу. Таррос вновь надел свою непринужденно – строгую командирскую маску. Она ловко прыгнула на коня. Командир отвязал вожжи и дал ей в руки.

– Спасибо. – тихо сказала Эрис, смотря на свои пальцы, одетые в грубые воинские перчатки из бычьей кожи.

– Я всегда готов прийти к тебе на помощь. – тихим голосом добавил он. Эрис слышала это. Казалось, они интуитивно чувствовали друг друга. Девушка, по привычке, невозмутимо замотала голову и красивое лицо в большую льняную ткань так, что остались видны только глаза – наподобие сарацинских пиратов или грабителей. Таррос наблюдал за ней. Он молча восхищался ее непревзойденным умением держаться в седле – тонконогий Сириус и стройная Эрис прекрасно смотрелись вместе.

Она развернула коня и направилась к своим. Алессандро подошел к Тарросу и обнял за плечи, помахав Эрис. Учитель Яннис только появился. Он, в отличие от других наставников, вел себя, как тень. Это было странно и непонятно – то ли это было связано с признанием, то ли со страхом перед командиром. Юниоры, построившись по двое, помахали руками и со своим знаменем выехали ровной колонной из широких ворот под ликование сан марковцев. Таррос стоял под ярким, слепящим глаза, солнцем и смотрел на них – простых, но волевых и отчаянных парней, главой которых являлась смелая и честная сопливая девчонка. Отчаившийся взгляд грустного Антонио провожал ее молча.

Уходящие олимпийцы оглядывались на фрески львов и бордовые колыхающиеся на морском ветру флаги – всё, казавшееся пугающим и необычным совсем недавно, стало родным, невосполнимым.

Эрис не оглянулась ни разу. Она не хотела показывать, что питает слабость в этот трогательный момент. Кони, со стуком копыт и лязганьем узд, шли спокойной рысью. Каннареджо переправлялись через город. На удивление, здесь то и дело ребят приветствовали узнавшие их группки простолюдинов, детей и даже женщин. Им это ужасно прельстило – они почувствовали себя народными героями.

Вот и закончилась приветливая Кандия, за ней начались густые оливковые насаждения. Возделываемые людьми земли издали казались причудливыми квадратами на ярком и модном восточном полотне. Серые горы в голубой дымке незыблемо возвышались над ним. Мимо их лиц с жужжанием пролетали медоносные пчелы, несущие в своих карманах обилие ароматной пыльцы, собранной из разнообразных изобилующих ею критских диких цветов – таких же щедрых, свободолюбивых, добрых и красивых как народ, обитающий здесь. Они всё шли под фырканье и топот коней, звон мух, шуршание травы и пение птиц, под веселую болтовню легкомысленного Атрея и смех разговорчивого Аннаса. Софос молчал, проглотив язык, словно боясь рассказать что-то лишнее. Никон со знаменем в руках был крайне серьезен. Казалось, будто бы он возвращается домой с войны. Впрочем, как и остальные.

К полудню, когда горячее солнце раскалилось в зените, юниоры решили отдохнуть, сделав привал. Теперь Эрис показалось, что она уже не та, которая всего несколько дней назад шла в обратном направлении – ей мерещилось, что что-то внутри нее изменилось. Только что? Или она повзрослела, или сделалась серьезней: она не могла ответить на этот вопрос, зато точно знала – прежней девчонки больше нет. Есть другая – возмужавшая девушка Эрис, стоящая во главе бравых соратников, приведшая их к победе. Девушка, чьё сердце в первый раз в жизни испытало, как оказалось, тяжкую для него привязанность к противоположному полу. Это очень сильно изменило её внутренне.

Ребята тоже ощущали перемены. Теперь они, отроки, перешагнули в стадию возмужания и становления себя как личности. И сейчас главное правильно воспитать душу – привить высокую мораль и правильные понятия, которые навсегда останутся по жизни вместе с их хозяином.

Яннис наблюдал за своими оперившимися птенцами и его накрыла ностальгия. Вот они – сопливые малявки, оборванцы и задиры, каждый день настырно приползающие к нему. До сегодняшнего дня остались только самые целеустремленные и волевые, сильные характером юнцы, на лицах которых начала пробиваться первая, редкая борода. Эрис, отдельно сидевшая под деревом и смотрящая вдаль – она казалась учителю вольной смелой птицей, над которой никто не властен. И он видел, как в её глазах проскальзывает тихая грусть, с причиной которой она не поделится даже под страхом смерти. Даже с самыми лучшими, приближенными друзьями.

Привал закончен и долгий путь продолжался.

К вечеру они подступили на окраину своего родного городка. Эрис потянуло душу – ей казалось, что жизнь здесь стоит на месте, закованная в каменные кандалы временем. Она подумала, как будет возвращаться в угрюмый старый дом – обиталище ее одиноких детских слёз. Как её, новую, требующую жизни, встретит недоброжелательная, принципиальная бабушка. Всё это тяжелым грузом легло на ее юное, исполненное внутреннего волнения сердечко.

Парни встрепенулись – их, бравых, будут встречать дома с фанфарами и почестями, а Эрис опасалась, как бы ее с позором не прогнали на улицу, лишив ночлега и последнего родного человека, оставшегося с ней с раннего детства.

Заезжающие на родные сумеречные улочки под тенистыми деревьями, парни по одному откалывались от строя. Яннис тоже попрощался с остальными. Никон, кивая и улыбаясь, со знаменем в руке, ускакал, стеганув коня. Остались хмурый Ахиллес и тихий Георгиус, ехать в сочетании с которыми было просто пыткой. Ладно, с Георгиусом – молчун, мог и повеселиться шутками остроумной Эрис. Но сейчас она была не в настроении. А присутствие Ахиллеса неприятно нагнетало обстановку. Ну вот и они разъехались по домам. Осталась Эрис, одиноко бредущая в сгущающейся темноте…

Она осталась одна, наедине с мыслями, воспоминаниями и переживаниями. Ее вороной Буцефал остался в земле Кандии – и на глаза девушки невольно навернулись слёзы. Она чувствовала себя его предательницей, сидя верхом на красивом белом Сириусе. И ее успокаивало только то, что это был любимец далёкого командира, с которым Эрис так внезапно столкнула судьба. Она, почему-то, поверила ему. Каждому слову. Но ей казалось, что обстоятельства сложатся неблагополучно, и Эрис больше никогда не увидит его… К горлу подкатил комок. Ей захотелось заплакать. Она устала быть сильным, бесчувственным парнем и теперь, в скрывающей её темноте, вдалеке от глаз, почувствовала себя слабой, эмоциональной девушкой…

Очертания родного дома не позволили ей расслабиться и ударить лицом в грязь. Она медленно приближалась, и сердце ее больно колотилось. Девушка поспешно вытерла лицо. Эрис постучалась в ветхую калитку. Собачий лай превратился в преданный скулеж по прибывшей любимой хозяйке. Она спешилась.

– Кто?! – послышалось из глубины двора.

– Я. – ответила Эрис.

– Слава Богу, я уж распереживалась! – шаркая ногами, быстро ковыляя, ворота открыла бабушка. Эрис держала в руке узду. Сириус мотнул головой и фыркнул.

– Мать честная! Что за бес рядом с тобой?! – воскликнула бабушка.

– Это не бес. – оскорбилась Эрис. – Это мой боевой конь. – ответила она.

– Какой еще конь? – скептично и возмущенно сказала бабушка. – На кой он нужен мне здесь?! – разозлилась она. – Затопчет всё, загадит, да и вонизма от него – ужас!

– Я уведу его утром. И ты не спросишь, как у меня дела, откуда этот скакун? – разочарованно спросила Эрис.

– Главное – жива, здорова. А дурь в твоей башке и ее последствия меня не интересуют. – отрезала бабушка.

Эрис молча завела огромного Сириуса на тропинку. Собака остервененно залаяла. Сириус громко заржал и та шарахнулась в будку.

– Господи, чудовище какое! – воскликнула бабушка, поспешив домой.

– Милый мой Сириус… – погладила его Эрис, привязав возле своего окна. – Ты будешь моим лучшим другом… – она, закрыв глаза, обняла его и почувствовала запах командира. Из глаз Эрис покатились горячие слёзы. Она накормила и напоила его. Затем вошла в дом, где ее, получше бабушкиного, встретили мяукающие коты.

А в это время в Кандии Таррос горевал по-своему, скупо проявляясь внешне, но яро в горячем мужском сердце. Он, скрывшись у себя, вдыхал аромат нежного платья гордой девушки и созерцал его, читая благодарственную бумажку, которую она написала для Каллисты, искренне полагая, что та, подготовив ее к пиршеству, дала ей свои одежды. Его восхищала такая детская доверчивость. И он прокручивал в памяти образ юной Эрис – снова и снова наслаждаясь каждым мгновением, проведенным в её обществе. Он теребил сильными пальцами нежный хрустальный кулон, который еще вчера красовался на длинной шее девушки, затем положил украшение в свой нагрудный карман.

Таррос, взяв в руки перо, начал строчить Дожу прошение о скорейшем рабочем отпуске в Ситию – с целью постройки новой крепости Каза де Арма и модернизирования старого военного гарнизона.

Глава пятнадцатая

Эрис открыла глаза и вновь оказалась в своей мрачной комнате. Стало рассветать. Утренняя прохлада пробивалась в нос, прокрадываясь под тонкое одеяло. Она не помнила, что видела во сне, суровая реальность окутала её.

Эрис услышала грохот посуды на кухне. Ей совсем не хотелось вставать – хотелось закрыть глаза и уснуть, забывшись. Но нужно было подниматься, вопреки разбитости. К тому же она вспомнила о Сириусе – нужно было кормить малыша. Ей вновь вспомнились события прошедших дней, ликование народа, а здесь – непонимание и недоверие. Эрис не могла отогнать от себя назойливые мысли о Тарросе – она думала о нём постоянно. Интересно, что он сейчас делает? Как себя чувствует? Каково его расположение духа?

Эрис поспешно оделась, поздоровавшись с бабушкой, принялась за свои обычные домашние хлопоты. Накормив кур, кошек, собаку, под причитания бабушки она накормила и огромного Сириуса – овсом и морковью. Потом девушка убрала дом, успевший запылиться в её отсутствие. Постирав и омывшись, принялась за тесто. После всех дел Эрис быстро позавтракала и, экипировавшись, опять же, под недовольные возгласы, отправилась в гарнизон.

По пути она заехала за Георгиусом, что жил неподалёку. Её тетка Татьян, увидев Сириуса, не сдержалась и позвала из дому своего братишку – дядю Аркадиуса, местного столяра. Они долго нахваливали коня и порадовались успехам девушки, подняв её боевой дух.

Георгиус, наконец, выполз.

– Ты что, только проснулся? – со смехом спросила Эрис.

– Да… – ответил кузен. – Будь моя воля, поспал бы еще… – он потянулся.

– Почему твой конь выглядит благородней, чем конь под племянником? – полюбопытствовал простяк – дядька.

– Это аравийский тонкокожий скакун! – ответил Георгиус за не любящую хвастаться Эрис.

– Только тебе вручили его? – спросила тетя.

– О-да! Мама, если б Вы только видели! – воодушевленно начал Георгиус. – Эрис на глазах у болеющей за неё толпы, на глазах герцога Дожа Якопо Тьеполо! – Эрис ткнула ему в спину с просьбой остановиться. – Что? Люди должны-ж знать! – он, обернувшись на сестру, снова посмотрел на мать с дядей и продолжил. – Так вот: Эрис потеряла своего коня – разгорячившись, он умер прямо на поле битвы. Потом её за то, что она девушка, подвергли дополнительному испытанию – битвы на копьях с командиром Кандии и всех гарнизонов Крита…

– Матерь Божья! – воскликнула Татиан.

– Ну ты даешь, племяшка! – довольно сказал Аркадиус.

– Еще рано радуетесь! – продолжил Георгиус. Эрис нахмурилась и вспотела от смущения – ей захотелось непременно сбежать. – Она билась на копьях со взрослым сильным мужчиной, чья работа – командовать и убивать, и победила его.

– Я и не сомневалась. – заключила довольная тетя.

– Это еще не все! – Георгиус стоял возле ворот и рассказывал им подробности, а Эрис смотрела на бегущую с нежным рокотом водичку в оросительном канале. – Этот командир упал, конь наступил ему на грудь и он потерял сознание. – тетя Татиан приложила руки ко рту, а дядя Аркадиус горел взором и был весь во внимании, слушая мужскую тему. – Коня сестре выдали необъезженного и он взбесился, чуть не раздавив командира, но она, спрыгнув с него, оседлала этого красавца, – он указал на Сириуса. – и вытащила командира с ристалища, спасши его от неминуемой гибели!

– Молодец, девчонка! Что – съели Дож и остальные сливки общества?! – дядька ликовал. – А наши еще и не на такое способны! – рассказ возродил в нём забытый энтузиазм.

– Эрис, ты рассказала моей тете Эйгл то, что случилось? – спросила Татиан.

Эрис ухмыльнулась:

– Вы что, полагаете, ей интересны мои победы? Или её волнуют мои увлечения? Она даже не стала слушать. – она раздосадованно засмеялась.

– Не переживай. – сказал дядька. – Она – уставший от жизни человек. Пойми её.

– Я хочу быть ей ближе, но она отталкивает меня. Я уже и не переживаю. У меня есть цель – идти только вперёд. Понять? Не знаю. Усталость не может быть причиной черствости. – Эрис будто б взгрустнула. – Я по жизни чувствую себя изгоем. Я – одиночка. – это откровение брошенной нелюбимой сироты стало неожиданностью, так как она никогда ничего не рассказывала. – Но это одиночество мне на руку! – Эрис улыбнулась, резко развернув коня, отчего он заплясал под ней. – Я сама по себе. Знаю, чего хочу добиться и мне не мешают привязанности и компании. – заключила Эрис. – Мне хорошо без этого! Я не нуждаюсь в чьей-либо жалости. – предупредительным тоном сказала она. – Хая! – Эрис погнала Сириуса, помахав рукой стоящим. Георгиус еле поспел за ней.

– Молодец, племяшка! – улыбался Аркадиус.

– Я доверяю ей. Она не оставит своего братишку, да и не только его. Хорошо, что эта девочка увлекается такими вещами! – прагматичная Татиан довольно поделилась со своим братом. – Мне спокойно, когда мой Гера под её строгим присмотром. – заключила она.

Эрис повела Сириуса рысью. Прохожие невольно крутили головами, смотря на юную девушку-всадницу. Некоторые, уже на протяжении долгих лет, наблюдали её и знали в лицо, как и многих других прохожих – мастера-лавочники, гончары и сапожники, чьи рабочие места располагались уже десятилетиями на семейной территории и не менялись, передаваясь от отца к сыну. Но они никогда не видели её верхом на лошади.

Приятная утренняя природа успокаивала Эрис, которую угнетал вид плачевного города. Зелень крон нависла над пыльными дорогами, по краям которых пестрели богатейшие цветы острова.

Эрис и Георгиус приблизились к части. Они увидели повозку. Здесь уже были люди. Видимо, какая-то очередная местная знать, вокруг которой суетливо бегал старый учитель Яннис. Такое было частенько.

– Эрис! – воскликнул он. – Вот эта девушка!

– А… Замечательно-замечательно. – медленно и вальяжно протянул грузный мужчина, выглядевший, прямо сказать, отталкивающе. – Значит это ты отстояла честь нашей маленькой Ситии?

Эрис хмуро покачала головой. Георгиус насторожился. Подле толстого мужчины стояла молодая женщина, похожая на него своим высокомерным выражением лица, вызывающе смотря на Эрис. Видимо, это была дочь греческого аристократа, одетого нелепо и вычурно, слепо подражавшего венецианской моде.

– Значит, это ты привлекла ненужное внимание Дожа и его советников, командира войск Кандии к нашей «нищей Олимпии» – ты же так выразилась. – сказал он, и в его узких от ожирения глазенках выразился явный гнев. Яннис испуганно замешкался.

– Давай, Эрис, что стоишь, иди, принеси гостю вина! – воскликнул он.

– Георгиус, братишка, – попросила Эрис. – сделай одолжение, принеси ему попить, а у меня еще есть дела поважнее. – нагло сказала девушка, ловко спешившись, чем вызвала бурю негодования учителя и знати. Она повела коня через стоящих, проходя на опасно близком от них расстоянии. Эрис не смотрела на них.

– Эй, дерзкая девчонка! – закричала писклявым голоском женщина. – Как ты смеешь отказывать моему отцу! – она остановила Эрис, ухватив за предплечье.

– Твой отец, что, какает золотом? – смотря в глаза, невозмутимо спросила Эрис, хлестко ударив её по руке, отчего та опешила. – Он такой же человек, как все мы, и власть, дарованная ему Богом может быть в любой момент Им же и отобраться. – сказала девушка, без страха смотря на женщину, чего та, явно не ожидала. – Простите, уважаемые гости, дела не ждут!

Эрис гордо уходила под ругательства и зазывания чиновника, абсолютно не реагируя.

Георгиус принёс вино из комнаты Янниса.

– Засунь себе своё дешевоё вино, проклятый Яннис! – заорал на него чиновник, стукнув по подносу, отчего его содержимое с грохотом свалилось на землю, оставив огромное бордовое пятно на каменной плитке.