Между нами война Чеганова Инна
– Ti chiedo di mostrare rispetto per la squadra della citt di Sitia e il suo capitano con un applauso. – они встали все вместе. Зал разразился хлопаньем, свистом и веселыми криками.
– Я прошу вас. Я прошу вас с аплодисментами проявить уважение к команде города Сития и ее капитану. – тихо проговорил Софос, благодарно смотря на довольный народ.
– Rendere omaggio al mentore Cannaregio – Grazie per i meravigliosi alunni, Yannis! – Яннис встал, глядя на Тарроса с почтенным страхом.
– Он хвалит и благодарит учителя. – продолжал переводить Софос.
– Festa aperta!
– Объявляю пиршество открытым!
– Repetio est mater studiorum! – с этими словами командир поднял кубок под ликование присутствующих. Он отпил глоток и сел.
– Не понял, что он сболтнул. – скривил губы, как оказалось, одаренный Софос. Они сели.
– Это на латыни. Он сказал: «Итак, будем веселиться». Это классическое выражение. – поведала Эрис. – Вот видите, каково это, работать в команде? Софос у нас знает их язык. А я думала, ты только венецианские ругательства успел выучить. – она улыбнулась.
– Стараюсь, стараюсь. Я постоянно в порту – гружу и выгружаю. Мне интересно общаться. Я не стесняюсь спрашивать. – ответил Софос.
– Молодец, брат! – похвалила Эрис.
Заиграла тихая музыка и все принялись за угощение. Ребята, как и требовала от них Эрис, принимали пищу сдержанно. Кроме Ахиллеса. Он не следил за собой, чем вызвал в ней отвращение. Сама Эрис до сих пор испытывала неловкость и сидела, опустив голову, ковыряясь прибором в тарелке с легким салатом. Эта противная привычка – стесняться есть в обществе, с детства и до сегодняшнего дня не покинула её. Все, что она могла себе позволить – попить прохладной воды.
Эрис смотрела на гостей. При свете факелов и свечей их глаза и губы блестели от поглощения яств. Стол был уставлен рыбой, всевозможными изощренно приготовленными морскими дарами, овощами и фруктами, пикантными салатами. Мужчины, ведя разговоры, налегали на выпивку. Упитанные женщины развязно пожирали блюда, обильно запивая вином. С каждой секундой напряжение Эрис нарастало. Она испытывала на себе неприличные взгляды. Кто все эти люди и что она тут делает? Это была ее мысль. Но тут также были и молоденькие девушки, игриво поглядывающие на ее команду. Хоть это немного разбавляло напыщенность сей репоции.
Эрис старалась не смотреть в сторону командира. Но противные глаза тянуло, как магнитом. Сколько она не пыталась отвлечься на окружающую обстановку, ни о чём другом и думать не могла.
Наконец она решилась и робко взглянула. Таррос сидел не очень далеко от нее самой на своём месте. Он сидел прямо, немного раскинувшись, что ничуть не умаляло его достойного вида. Скорее, он имел гордый и импозантный вид, нежели это были просто претенциозность и кичливость. Его уверенные движения были непринужденные, естественные, тогда как большинство окружающих создавали только ореол непосредственности и благовоспитанности. Он молча, сдержанно, но сконцентрированно и без кропотливой суеты вкушал пищу, особо не наслаждаясь вкусом. Его невозмутимость по отношению к тому, что связано с болью, голодом, лишениями, неудобствами изумляло ее. Видимо, военный образ жизни воспитывает тело и дух в равной степени, укрепляя терпение к земным испытаниям и искушениям.
Алессандро наоборот, трапезничал вольно, испытывая блаженство от каждого тщательно пережевываемого им кусочка и отвлекаясь на эмоциональные монологи.
Она неосознанно засмотрелась на Тарроса – его внешность, общий вид, телодвижения завлекли её. Командир глотнул последние капли своего питья и резко посмотрел в сторону Эрис, словно умышленно желая поймать на себе ее взгляд. Она вздрогнула и отвернулась, прикрыв лицо рукой.
– Сестра, ешь. Ты даже не притронулась к еде! – уговаривал ее добрый Георгиус. Остальные парни весело беседовали, то и дело поглядывая на улыбающихся им сеньорин.
– Я не голодна, спасибо, братец. – отрезала Эрис. Стыд накрыл ее с головой. Она даже вспотела. Ей захотелось побыстрее сбежать отсюда. Улизнуть незамеченной. Но Таррос, все время просто ждавший только знака с ее стороны, уже не сводил с нее глаз, как хищник, впиваясь ими в Эрис.
Тогда она, не потерпев такой нескромности, демонстративно встала и, стремительно продвигаясь за спинами сидящих, вышла прочь из зала.
– Что это с ней? – спросил Никон у Азариуса, но тот лишь пожал плечами.
Таррос отнюдь не был удивлен её вызывающей выходке. Он успел понять, что она далеко не простушка и не терпит фривольностей. Но обстановка и дурная мальвазия придала ему такой смелости. Он понял, что своим поведением обидел её. Алессандро продолжал непринужденно трепаться языком, капая командиру на мозги, буквально приводя его в состояние озлобленного возбуждения. Хотя бедняга всего лишь хотел развлечь вечно нервного лучшего друга.
– Таррос, ты видел? Птичке наскучило находиться в курятнике. – ухмыльнулся он.
– Я тебе говорил, чтобы ты не смел всячески комментировать Эрис. – грубо напомнил командир.
– Ты просишь невозможного. Ты же знаешь, что это не я обуздываю свой язык, а он седлает меня. – он сделал грустный вид. – И, к тому же, ты такой неразговорчивый, я просто иногда озвучиваю твои мысли. Да! – он откинулся на спинку стула, довольный собой.
– Я позволил себе лишнего. Вот она и ушла. – с грустью в голосе поделился Таррос, нахмурив брови и отведя взгляд.
– Глупости. Я видел, как эта девчонка пялилась на тебя. Не хуже твоего! Если я и принимал пищу, это не значит, что я не наблюдал.
– Ты что, действительно полагаешь, что она что-то питает ко мне? – с надеждой спросил Таррос.
– Ха! Ты смешон. Впал в ребячество… Нет, ну правда! Я обещал тебе оставить часть сегодняшних событий на потом. Считай, что это будет твоим десертом. – он загадочно улыбнулся.
– Не томи. Что ты можешь сказать мне нового, отчего мне станет сладко? Что наконец-то понял, какой ты болван? – он поднял свои брови с усмешкой в уголках губ.
– Какой же ты всё-таки грубиян. Тебя даже могила не исправит. – сокрушился Алессандро.
– Ладно тебе, прости, брат. Ты иногда чертовски раздражаешь меня.
– А ты полагаешь, что предо мной сидит ангел во плоти? Мужлан и обормот, грубый и неотесанный, так и не научившийся держать себя в руках, застрявший в своей буйной юности. Хамло в джуббоне. Ты раздражаешь даже самого себя.
– Это все? – спросил Таррос.
– Да, пожалуй. – Алессандро улыбнулся.
– Говори, что видел? – командир весь напрягся, желая услышать что-либо, связанное с Эрис.
– Ладно. – он приблизил свой стул к стулу Тарроса. – Знаешь, твоя потная тушка была такой жалкой сегодня.
– Ты что, совсем идиот?! – удивляяс, спросил командир.
– Слушай молча! Эта милая сострадательная девочка сидела около тебя и не брезговала обтирать твой вонючий пот и кровавые слюни. – он засмеялся.
– Откуда тебе знать? – с недоверием спросил он.
– Лекарь сказал. Ещё он сказал, что девушка интересовалась о серьезности твоей травмы и о том, будешь ли ты жить.
– Это ни о чём не говорит. Возможно, она просто чувствовала вину.
– Нет, в твои-то годы и не понимать такое… – он с укором мотал головой из стороны в сторону. – Я подошел с Каллистой, Джузеппе, Лючией.
– Я не пойму, зачем дочь Бартоломео вообще появилась там. – с отвращением сказал Таррос.
– Да! Зачем незамужней сеньоре подходить к бедному поверженному герою? Совсем не ясно…
– Не мели лишнего.
Таррос нахмурился. Он даже глядеть не желал на Лючию, пестревшую и переливающуюся роскошью, кутавшей ее распутное тело, однажды уже испробованное им. А она только и ждала, когда же наконец Таррос обратит на нее внимание.
– Ну так вот. Каллиста, моя милая Каллиста не удержалась от сентиментальностей. Она, плача, взяла твою руку. И, если бы ты видел, какую печаль я уловил в глазах Эрис, которые смотрели то на Джузеппе, то на его мать.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Я предполагаю, она подумала, что ты женат.
– Да? Вот уморил… – Таррос умеренно засмеялся.
– Да-да. Но это еще не все.
– Не тяни. Если бы ты был судьей, твои обвиняемые умирали бы еще до оглашения приговора.
– Но я же не судья. – медленно выговорил он. – Да и ты не обвиняемый…
– Алессандро! – перебил он его.
– Потом мы познакомились и Эрис просто расцвела, узнав, кем мы являемся тебе на самом деле.
– Так уж и обрадовалась?
– Да. Уверяю.
– И всё? – спросил командир.
– Лючия… Эрис такая обходительная девушка – даже занимаясь нашим суровым делом, требующим несгибаемости и крепкого словца, еще и умудряется быть крайне вежливой. – продолжил Алессандро.
– К чему это ты?
– Она улыбнулась Лючии, когда я и Каллиста знакомились с Эрис. Но высокомерная дочь camerlenghi *один из 2, а затем 4 казначеев, управл. экономикой Крита (венец. средневек.)* пренебрегла ею.
– И что дальше? – его синие глаза заблестели еще сильнее.
– Эрис наградила ее мужским взглядом. Будто б мысленно воткнула свой клинок ей в живот. Я сам видел, было очень интересно! Трусливая Лючия только отвела глаза. Но Эрис – просто огонь! – эта фраза не понравилась Тарросу. – Засобиравшаяся уходить, она резко передумала назло Лючии, нахально усевшись у твоей бедовой головы. Я чуть было не рассмеялся. Это надо было видеть. Это была немая битва.
– Серьезно? Как считаешь, что двигало Эрис? – взволнованно спросил Таррос.
– Он еще спрашивает. Ревность, конечно. Она приревновала тебя. – заключил Алессандро.
Командир улыбнулся.
– Я должен идти. Мне надо извиниться перед ней. – Таррос с грохотом вскочил.
– Ты что? Имей гордость! – воскликнул Алессандро ему вслед, но друг уже не слышал его, выскользнув в коридор на глазах у взбесившейся Лючии.
Глава тринадцатая
Эрис, выйдя из залы, сразу почувствовала, как тяжелая густая атмосфера пиршественной комнаты спала с её плеч и осталась за спиной. Она направилась в главный коридор к выходу из катакомб.
Эрис вышла на площадку. Стражники занимали свои посты. Лунный свет рассеивался по всей округе, даря сияющее вдохновение. Наконец-то свежий воздух! Она шла вперед, и влага, навеянная с моря, усеивала её кожу мириадами невидимых брызг, принося ощущение прохладной свежести.
“Пойду – ка я на маяк! ” – решила она.
Эрис шла бесшумно и быстро. Дойдя до входной арки, выложенной камнями, она встретилась с преградившим путь дежурным солдатом.
– Стой! Сюда посторонним не положено! – сказал он, преграждая путь и сохраняя строгость.
– Я ненадолго! – грубо и серьезно ответила она. – Я только посмотреть.
– У меня есть строгий приказ. – ответил он неумолимо.
Эрис отчаялась. А ведь ей так мечталось с самого первого дня посмотреть на окружающие виды с этой прелестной вышки! Но она не сдалась. Быстро взяв себя в руки, Эрис оценила ситуацию и ей в голову пришла противная её устоям, идея. Она решилась в первый и последний раз в жизни применить самое разрушающее оружие, данное ей Богом – её женственную красоту. Она, смущенно улыбаясь, посмотрела на стражника из-под своих угольных длинных ресниц, почтительно говоря:
– Сегноре. Я понимаю, что такой честный и бравый солдат, как Вы, не может нарушить приказ.
– Уходите, сеньорита! – его голос зазвучал напугано. Эрис это страшно забавило и придало уверенности в правильности своих действий.
– Сегноре. Я не вправе настаивать, но если бы Вы мне разрешили пройти, я бы посчитала Вас настоящим рыцарем, уважившим слабую сеньориту… – она сделала грустный и беззащитный вид.
– Сеньорита. Прошу Вас, не просите меня, если я нарушу приказ, меня подвергнут наказанию… – промолвил смущенный дежурный уже почтительным, понимающим тоном.
– Но разве кто-нибудь узнает об этом? – она глядела на его покрасневшее лицо так невинно. – Разве я кому-нибудь помешаю, забравшись и посмотрев оттуда пару минут? Вы очень упрямый. – сказала она, обиженно надув губки.
– Хорошо, прекрасная сеньорита. – снисходительно и взволнованно промолвил солдат, открывая ей путь. – Только сохраните это в тайне.
– Я очень благодарна Вам, храбрый рыцарь. Я никогда не забуду Ваш смелый поступок. – благодарно и торжественно объявила улыбающаяся Эрис, проходя на лестницу. Вспотевший солдат расплылся в глупой улыбке, стоя на посту.
– Фу… Вот гадость! – уже взбираясь по крутой, узкой, закрученной лестнице ругалась Эрис.
Её нутро отвратительно выворачивало от сказанных ею слов, и ей захотелось смыть с себя водой восторженный взгляд того дежурного. Она поклялась себе впредь больше никогда в жизни не прибегать к такому беспощадному и беспроигрышному способу шантажа.
Забираясь все выше, Эрис посещало нетерпение. Холодный воздух, сквозя сверху, приятно дул в лицо. Еще пару ступенек…
Наконец Эрис забралась на смотровую площадку. Здесь было еще величественней, чем она себе представляла. Она приблизилась к лоджиям.
Ах! Какая красота! Это сине-фиолетовое небо, пронизанное миллионами белых сияющих звёзд. Казалось, что это оно кое-где пробивается сквозь серебряное светящееся полотно. Черное море рябило бликами от огромной луны, нависшей над горизонтом. Необъятная Вселенная топила её тело. Она метнулась в противоположную сторону, где виднелся остров. Вдалеке вырисовывались силуэты гор, лесов, равнин, поселений. Немногочисленные огни горели маленькими оранжевыми бликами, собранными в пучки. В крошечных домиках тусклыми точками светились окна.
– Господи, какое величие! – шептала она упоенно и ветер играл с её шелковыми волосами.
Командир шел по коридорам. Он спросил у постового, куда направилась девушка в бело-алом наряде. Направляясь на улицу, он испытывал губительное волнение. Его дыхание спирало. То и дело поправляя одежду и причёску, он ощущал неуверенность в себе. Ему было непонятно – если даже он и заинтересовал эту невинную лихую красавицу, то чем? И тогда до него стало доходить, каким же иногда скверным бывает его характер. Это ведь именно он отравил коня незлопамятной девушки. И по его вине могли бы погибнуть на играх и беспризорник, и сама Эрис. И вечная вспыльчивость, и еще много-много низменных людских грехов, совершаемых им регулярно и без зазрения совести начали всплывать в его голове. Он даже чуть было не развернулся обратно. Но взгляд горящих глаз Эрис, пойманный на себе, придавал ему уверенности.
Когда командир проходил мимо постовых, они млели от почтенного страха. Его все уважали и боялись, зная горячную натуру, заводящуюся без конкретной причины. И знали, к каким последствиям порою приводит его необузданный гнев. Он спросил солдата, и тот указал на маяк.
Таррос направился к нему. Дежурный, разглядев в полумраке силуэт Тарроса, начал молиться, чтоб того пронесло мимо. Но командир приближался своей уверенной походкой.
– Солдат!
Постовой выпрямился, как положено поприветствовав своего гарнизонного Castellani *управляющий Крепостью (венец. средневек.)*.
– Ты видел кого-нибудь? И не вздумай врать, а то лишу головы! – выкрикнул Таррос своим срывающимся в гневе голосом.
– Да, командир. – ответил солдат, чувствуя, что дела его плохи. – Пощадите, командир! Я не хотел нарушать приказ. Сеньорита была крайне настойчива, просясь наверх. Она не источала угрозы! – взмолился он.
– Все ясно. На войне проигрывают из-за таких слабаков, как ты. – сказал Таррос, входя в проход. – С тобой я поговорю позже. – на удивление солдата, спешно сказал он.
Эрис стояла и любовалась, выбрав место на пересечении моря и острова. Она забылась, мечтательно озираясь. Даже холодный сквозняк не мешал ей. Эрис невольно улыбалась и ее глаза сияли, отражая небесные светила.
– Эрис. – позвал Таррос как можно более спокойней и тише, не желая напугать её.
Она вздрогнула так сильно, что чуть было не свалилась за барьер.
– Осторожно! Я не хотел тебя напугать, прости. – сказал он, осторожно приближаясь.
– Вы не напугали меня. – уверенно ответила Эрис, глуша дрожь в холодных руках и голосе.
– Тебе стало скучно? – спросил Таррос, встав рядом, по левую сторону от нее.
– Нет, спасибо. Мне было весело. Вы очень заботливый хозяин. – поблагодарила она.
– Спасибо, Эрис. – ответил он, не зная, как продолжить разговор.
– Здесь открывается замечательный вид. Я не удержалась, простите. – сказала Эрис виновато. – Не наказывайте бедного солдата из-за меня. – попросила она, посмотрев на Тарроса чистым искренним взглядом, перед которым он не смог устоять.
– Хорошо, раз ты просишь. – он покачал головой, опуская глаза.
– Вы очень снисходительны. – она замолчала.
– Как тебе у нас, понравилось? – спросил он.
– Да. Прекрасное место. Здесь очень красиво. – улыбаясь, она перевела взгляд на неоглядный небосклон. Командир, уже давно переставший чувствовать единение с природой, зажегся её видением. Он смотрел на окружающее великолепие и в нем начали пробуждаться забытые ощущения. Прохлада моря дарила свежесть. – Смотрите, какое небо! – восторженно сказала Эрис, посмотрев на него. Таррос, подняв голову и глядя на бесчисленные звезды, невольно улыбнулся. Эрис была довольна собой. Она чувствовала этого человека, знала, что его созерцание было притуплено в силу жизненных обстоятельств. И сейчас создавалось впечатление, что он оживает. Эрис, незаметно от Тарроса, любовалась им. Она не могла оторвать взор. Его мужественные грубые черты притягивали её. Таррос почувствовал пристальный взгляд. Он краем глаз наблюдал за ней. Эти невинные очи, так старательно прячущие свой восторг, всё же выдавали себя. Он посмотрел на Эрис, и она отвернулась, создав непринужденный вид. Засмотревшись с минуту, она спросила:
– А что там? – в своей детской любознательности Эрис тыкала пальчиком в блистающую россыпь маленьких далеких огоньков.
– Это, – Таррос смотрел на Эрис. Боже, какая святая наивность на ее юном личике! Эти черные, утонченно нарисованные брови сейчас выражали доброжелательность и любопытство, голос ее в эти минуты был переливающимся, как у весенней птички. – Огни рыночной охраны. – так просто и невозмутимо отвечал он.
– А… Понятно. А там? – ее тонкий пальчик был такой же невесомый, как и этот ночной воздух. Смотря на них, ему даже не верилось, как такие мраморные изящные ручки с чувственными длинными пальцами справляются с тяжелым оружием.
– Там ипподром. Там растят лошадей и готовят скакунов для скачкек. Это прибыльно – венецианская элита и здесь тоже любит зрелища. – утолял ее любопытство Таррос.
– Ясно, спасибо… Мне надо возвращаться, ребята начнут искать меня. Как они там, я волнуюсь и боюсь, как бы они не натворили дел. – внезапно она приобрела озабоченный вид.
И всё? Ему так хотелось побыть с ней наедине еще немного, узнать Эрис поближе.
– Да, конечно. Пойдём. – поддержал Таррос, скрепя сердце.
Он галантно пропустил Эрис вперед и они принялись спускаться по круглой узкой лестнице-спирали.
Было темновато, и Эрис, с непривычки носить такие утонченные наряды, наступила на подол. Она держалась, как могла, но все же, без курьезов не получилось. Еще мгновенье, и девушка бы покатилась вниз.
– Осторожно, Эрис! – Таррос, словно будучи готовым, схватил ее за локоть своей стальной рукой.
– Простите, командир… – смутилась она, и ее лицо вспыхнуло краской. Ее спасла темнота. Она почувствовала живой дух и аромат, исходящий от него.
– Ничего, аккуратней, здесь легко упасть и ушибиться. – спокойно ответил Таррос, отпустив Эрис. Он сжал кулак, словно желая сохранить в нем ощущение от ее тепла и нежности.
Эрис, желая сгладить свою неуклюжесть, почти бесшумно поскакала по мрачным ступенькам сильными тонкими ногами, подобно легкой горной козочке. Таррос еле успевал за ней.
Преодолев лабиринт, она спрыгнула с трех последних ступенек за раз, молниеносно выскользая из прохода.
Дежурный стоял, всё еще переживая за проступок. Эрис заметила отчаяние на его бородатом лице.
– Командир. – сочувствующе, с умоляющим выражением обратилась Эрис к Тарросу, взглядом указывая на несчастного.
– Солдат. Ты прощен. – снисходительно улыбнувшись сказал Таррос, проходя мимо него. Бедняга молча кивнул, благодарно глядя им вслед.
Они шли медленно, словно нарочно затягивая эти минуты. Он ощущал нежное благоухание, исходящее от нее. Но Таррос не хотел больше обидеть юную Эрис своим несдержанным поведением и в душе поклялся впредь вести себя с ней достойно. Только никаких слов о прощении он подобрать не мог.
Жаль, но они, миновав свежую площадку, все-таки вошли внутрь крепости. Гуща людей, снующих по коридору, открылись их взору. Гул голосов и смеха заливало уши. Запах еды и смешавшихся благовоний тошно насыщал воздух.
– Эрис, ты так печешься о юниорах. – рассуждал Таррос, осторожно глядя на мастерски скрывающую разгоряченность Эрис, шедшую широкими спокойными шагами.
– Они мне, как братишки. С некоторыми я знакома с раннего детства. – отвечала она.
– Они уважают тебя.
– Да. Но иногда один единственный человек может испортить настроение. – она увидела шатающегося Ахиллеса, входящего в уборную. Он, увидев их вместе, приобрел озабоченно-раздосадованный вид.
– Biberius *алкаш(лат).* – тихо сказал Таррос, увидя его.
– Мы должны работать командой, исполняя волю лидера. Дополнять друг друга. – продолжала говорить Эрис, не обращая на юношу внимания.
– Bonus dux bonum riddet militem. *У хорошего военачальника хорошие войны. (Лат. Пословица)* – пробормотал Таррос себе под нос.
– Вот именно. – уверенно и не задумываясь согласилась Эрис, стремительно продвигаясь вперёд. Он посмотрел на неё, удивленно подняв брови:
– Ты что, поняла, что я сказал?
– Это точно про Вас. Как только я вошла сюда, сразу почувствовала здешний дух. И воины – они хорошо о Вас отзываются.
– Ты не ответила на вопрос.
– Латынь? Я много читаю. У нас нет системы образования, наш город растит батраков. Но у меня дома много рукописей и свитков. Богатая библиотека деда взрастила меня. – нехотя, ответила Эрис.
– Я удивлен. – улыбнулся он, открыв для себя её новую черту.
– У нас человек – не хозяин своей жизни и ничтожного имущества. Я считаю, что мне повезло. – продолжала она.
– А я считаю, что повезло мне. – он улыбался и посмотрел на неё. Она поняла смысл сказанного им.
Из залы доносилась музыка. Они вошли. Люди успели начать танцевать. Звучали смешанные критские и венецианские инструменты: лауто, багламас, цимбала-сантури, бузуки, цабуна, дэфи-дэрэсы, скрипки и гитары. Все это приправлялось критской лирой. Она – самый популярный инструмент на Крите, или в Кандии. Струнный инструмент, напоминающий скрипку, состоит из трех струн. Мужчины играли на ней в вертикальном положении. Но иногда музыканты клали ее на колено; а если стоя, то ставили одну ногу на стул и держали инструмент на бедре.
Все эти необычные специфические, довольно-таки монотонно-однообразные, но невероятно заводные звуки, тянули за собой. Видимо, колонизаторам уже давно пришлась по душе здешняя особенная музыкальная культура.
Знатоки своего дела играли слаженно и задорно. Эрис смотрела, как они управляются с инструментами. Критяне необычным способом прикасались к струнам лиры. Вместо того, чтобы надавливать на струны подушечками пальцами, как это делали гитаристы и скрипачи венецианцев, они надавливали на струны ногтями с внутренней стороны. Одновременно с лирой также играли на одном или двух критских лауто, на одном из которых играла мелодия, а на другом отбивался ритм.
Музыканты затихли. Они готовились через пару минут начать новую зажигательную мелодию. Эрис увидела, как её ребята встали с мест, явно пожелав станцевать под звонкий мотив. Никон махал рукой Эрис, зазывая её. Она состроив гримасу, пожала плечами, хватаясь пальцами за подол – мол, платье мешает. Но он нахмурился и приказал парням садиться. Таррос наблюдал с улыбкой на устах.
– Твои хотят танцевать со своей командиршей.
– Это платье – оно мне непременно помешает. Вы что, хотите, чтобы я растянулась тут, опозоренная? – они засмеялись. – К тому же, не хочу на людях быть единственной девушкой в хороводе…
– Каллисту позови. Она умеет кое-что. Ее еще мама учила. – он будто бы взгрустнул.
– Только если Вы настоите. – твердо сказала она, желая поднять его быстро ускользающее настроение.
– Ты начинай, я поддержу. – ответил Таррос.
Дали музыку. Венецианцы сегодня явно уступили критостовцам. Сеньориты, наверное, не умели танцевать местный сиртос. Эрис подошла к встающим ребятам. Никон был водящий. Эрис нарочно встала третьей, после Атрея. Она подумала, может быть Таррос захочет присоединиться, и тогда он станет ее напарником.
Солист певуче декламировал мантинады. На ногах парней были надеты свободные кальцони и черные кожаные сапоги до колен – мягкие, в них они выступали на играх. Танцоры Ситии взялись за плечи друг друга. Эрис позвала жестом Каллисту, и та, спрося Алессандро, радостно присоединилась, став четырнадцатой. Никон завел строй. Они начали перебирать ногами – мелкими бесшумными перекрестными шагами, вперед, вправо, назад влево. Чувствовалось братство и единство. Они словно медленно входили в транс. Постепенно темп нарастал, и ритм становился все быстрее. Таррос наблюдал за ними стоя, образовав с гостями огромный полукруг. Сзади Каннареджо расположились музыканты. Никон начал своё жгучее соло. Его ноги – длинные и проворные, чеканили дикий ритм, причем руки не разрывались с Атреем. Все смотрели на него с восторгом. Даже напыщенные верхушки колонизаторов не могли скрывать искры в глазах. В конце он кидал ноги высоко вправо так, что казалось, летит над землей. Он оторвался от Атрея и красиво ушел в конец строя. Настала очередь Атрея. Танцоры все-еще в едином темпе продолжали монотонные ритмичные движения ногами. Атрей отпустил Эрис и пройдя в середину, сделал умопомрачительные прыжки, умудряясь бить свои ступни ладонями со спины. Смотря на эти кульбиты, молодые сеньорины ахнули.
Настала очередь Эрис. Ее смущала столь серьезная публика. Танцевать она любила, только в Ситии Эрис почти никуда не ходила, как ходят остальные девушки. Но прекрасное состояние натренированного тела дало преимущества – ребята частенько танцевали в части, ведь танец издревле является обязательной подготовкой бесшумного шага война.
Она чеканила шаги, убыстряя их. Затем начала отрывать ноги все выше и выше. Ее лицо не улыбалось, а глаза горели огнем. Подол платья пришлось немного приподнять, заправив припуск на талии за пояс. Но Эрис двигалась так проворно, быстро и легко, что никто не мог разглядеть белизны её ног. К тому же, она тоже одела штаны на завязках у щиколоток, невзирая на то, что флорентийское платье из азиатских тканей и критские женские панталоны еще никто не одевал вместе. Она отпустила плечо Софоса. Эрис не любила блистать женственностью. Она, высоко подпрыгивая в конце строя, виртуозно импровизировала. Её танец дышал воинственностью. И легкий наряд стал её помощником, красиво струясь по телу. Люди завороженно смотрели на то, как Эрис в грациозных прыжках умудрялась оборачиваться вокруг своей оси. Тем не менее, девичья красота ее сверкала невинностью и невесомостью. Таррос позабыл себя, утонув в её невозмутимом мелькающем лице, по которому хлестали сильные локоны. Ему казалось, что в этом зале есть только она и её страстные, ловкие движения. Словно этого было мало, Эрис незаметно вытащила свой клинок и четко метнула в пол посреди залы. Был ли это случай, но Таррос стоял совсем рядом. Народ ахнул. Сеньориты изумленно переглядывались – им понравилась смелость девушки. Эрис, продолжая дивные движения, постепенно замедляла ход. И, лихо прыгая, беззвучно дочеканив до клинка, пройдя немного мимо него, пластичным и выразительным движением назад, прогнувшись через себя, резко вытащила оружие, поместив в ножны. Эрис, вставая в конец строя, приукрасила неповторимый танец очередными быстрыми поворотами, и её ноги касались пола только тогда, когда лицо было обращено на зрителей. Все это время шквал возгласов восторгавшейся ею толпы разрывал воздух.
Таррос не мог оторвать от нее глаз. Он был под впечатлением от танца и стального загадочного взгляда девушки, который все же иногда стрелял только в его глаза. Он резко присоединился к ним, улыбнувшись Софосу, который только собирался солировать. Настала очередь Тарроса. И вот, такой бравый командир, оказывается, ничем не уступает, и даже превосходит Никона и Атрея. Продолжив в том же духе, что и они, Таррос лихо отплясывал, бесшумно разрезая воздух проворными ногами. Его легковесной стати и прямой осанке могли бы позавидовать зеленые юнцы. Он прошел к центру. Таррос прекрасно и молниеносно скользил, подобно тому, как солируют в наше время одинокие танцоры страстного зейбекико. Эрис, двигаясь в такт братии, любовалась его хищными движениям. Наконец, он подошел и взял её предплечье, как и полагалось. Дыхание обоих спирало от разрывающего грудь волнения… Но эти волшебные минуты обладали настоящей магией…
…Каллиста последней закончила свой нежный женственный выход. И теперь они все вместе начали хороводить. Они отпустили предплечья и взялись за руки – парни зазвали сеньорит, и, начиная новый строй, не останавливаясь, разделились на пары. Сан марковцы, смеясь, подтянулись в колонну с девушками. Музыка в очередной раз поменялась. Теперь это снова были быстрые звуки. Начиналось всё с благородного каламтьяноса, в котором присутствовалось вкрапление итальянского сальтарелло – общественное грандиозное объединение выродилось в критский парный суста, скрестившись с венецианским баллосом.
Лючия наблюдала это действие с ненавистью, и вот, к их хороводу молодых пар присоединились парочки знатных людей. Пришедший Ахиллес же воспылал гневом, увидев, что Таррос и Эрис танцуют в паре, державшись за руки. В сердцах он снова выскочил из залы. Антонио вместе с очаровательной сеньоритой, дочерью какого-то вельможи, двигался прекрасно, кружась и меняясь с другими дуэтами местами, но глупец всё время бросал печальные взгляды на командира и капитаншу Каннареджо, которым абсолютно не было дела до окружающих их людей. В эти счастливые неповторимые мгновенья они оба находились в упоенном самозабвении, двигаясь в такт пробуждающей чувства народной музыке, в которой переплетались история, радости и горести, любовь и плач сильного народа порабощенного острова Крит.
Эрис не позволяла себе раскрепощенно улыбаться. Она лишь одобрительно приподнимала уголки влажных разгоряченных губ, и её доброжелательное выражение лица со скромным кротким взором ведало проницательному Тарросу о положительном расположении. Он же держал себя статно и благородно, проявляя восхищение и радость в сдержанной мимике, и глаза его обходительно и нежно смотрели на юную Эрис. Когда повороты и кружения заканчивались, их ладони соприкасались, создавая невидимую нерушимую связь.
Может быть, для кого-то этот танец был просто веселым времяпровождением, скрашивающим вечер, но для этой пары это имело сакральный, глубокий смысл – ведь то, чего не можешь рассказать, можешь показать жестами глаз, языком тела, и только музыка способна подтолкнуть человеческую душу на постыдные в обыденности, в другой обстановке смелые откровения. К тому же, станцевавшие сиртос бок о бок в строю, становятся неразделимым целым, связь которых сохраняется и после…
Лючия, кружась с партнером мимо летящих командира и Эрис, сильно толкнула её в спину локтем. Эрис не могла ответить тем же подлым способом, да и возможности в густо кишащей зале просто не было. Таррос почувствовал толчок, и заметил выражение негодования на лице девушки. Он успокаивающе улыбнулся, сжимая её ладонь, и Эрис отпустила гнев. Но вот опять, проходя мимо них и весело топая ногами, осмелевшая Лючия больно наступила на ногу капитанше. Эрис, недолго думая, воскликнула:
– Неуклюжая корова, тебе бы только в стойле переминаться!
– Сколько собаку не мой и не наряжай, она так и останется собакой! – высокомерно ликуя, громко крикнула удаляющаяся Лючия. Таррос был разозлен подобной выходкой. Он отыскал глазами отца Лючии – тот довольно улыбался, всем своим видом поддерживая дочь.
Эрис резко остановилась.
– Не обращай внимания. – уважительно попросил Таррос.
– Что? Вы на чьей стороне?! – вызывающе задрав подбородок, спросила раздосадованная Эрис. – Я не терплю подобного отношения и никогда ничего не оставляю на потом.
Таррос отступил.
– Больше никогда не говори мне, что я не на твоей стороне. – его взгляд горел, а лицо стало серьезным. – Что бы ни случилось, я буду с тобой. – закончил он. Они стояли с полминуты так, просто смотря друг на друга… В это время разозленная Лючия пролетает мимо, и снова намеревается толкнуть Эрис, но та успевает схватить ее за локоть и резко потянуть своей сильной рукой. Лючия, привыкшая пользоваться авторитетом отца, зная, что ей все всегда сходит с рук, не ожидала такой смелости от критской девчонки.
– Тебе что, вино в голову ударило?! – заносчиво завопила та. Народ остановился. Музыканты тоже.
– Я, в отличие от тебя, не пью. Зато на твоем несвежем лице отпечаталась вся грязь твоего образа жизни. – спокойно и четко ответила Эрис.
– Как ты смеешь, нищенка! – она вознесла руку, и Эрис крепко схватила ее за запястье, отчего та вскрикнула.
Никон и парни облепили их. Отец Лючии с друзьями устремились к ним. Зеваки раскрыли рты. Антонио и сан марковцы изумленно смотрели, что же будет дальше.
– Сенека старший, кто знает такого? – громко спросила Эрис у толпы и не сводя грозных глаз с Лючии. Алессандро крикнул:
– Я! Я знаю!
– Он, – невозмутимо продолжила она, – сказал: “Золотая узда не сделает клячу рысаком”. Сделай выводы от слов римского мудреца, сказанного в адрес таких дур в побрякушках, как ты. – Эрис, отпуская сгорбившуюся от боли Лючию, оттолкнула её. Алессандро не мог остановиться от смеха. Его хохот был слишком заразителен, и вот по зале пронесся гул. Таррос был удивлен и доволен от умения Эрис держаться с достоинством при людях.
– Кто ты такая, чтобы так разговаривать с моей дочерью! – взревел вельможа. Этот человек был камерлленджием. Таррос вышел вперед и хотел начать отвечать, но Эрис не позволила своим властным взглядом.
– Она ведет себя недостойно сеньориты. Extra splendor, intra squalor. *сверху – блеск, внутри – убожество (лат. погов.)* – сказала твердо Эрис.
Алессандро вновь рассмеялся, отчего Бартоломео оглянувшись, окинул всех злым взглядом. В ответ Алессандро яростно выкатил свои черные глаза и выпал вперед, но Каллиста потянула его обратно.
– Отец, накажи эту малолетнюю выскочку! – закричала в истерике Лючия. Ее отец, обняв дочь, гневно провозгласил:
– Никто не посмеет так разговаривать с моей дочерью!
– Простите за мою резкость, этого можно было предвидеть, если бы Вы больше занимались её воспитанием, а не балованием. Virttem primam esse puta compescre linguam. *считай первым достоинством умение придержать язык. (лат. мудр.)* – Эрис наказывающим гневным взглядом посмотрела на Лючию. – Ex lingua stulta incommoda multa. *Дурной язык – худший недостаток (лат. погов.)* Я специально разговариваю с вами не на нашем языке нищих, а на языке когда-то давно перенявших нашу культуру павших господ, забытых вами совсем недавно. Быть может, до ваших высокомерных голов с нашего низкого уровня и дойдёт. – улыбнулась она Бартоломео.
– Вы – никто. Наши дешевые рабы. – с отвращением говорил отец Лючии. Он хотел было продолжить, но Таррос прервал его.
– Не забывайтесь! – командир больше не смог молчать. Его кровь бурлела от гнева. – Вы не у себя дома!
– Это Вы не забывайтесь! – выкрикнул вельможа. – Вы – всего лишь военный, а власть в моих руках.
– Может ли что-нибудь власть без меча? – усмехнулся Таррос. – У Вас есть дорогое золото, а у меня – дешевая сталь, забирающая Ваш немощный металл. Вы так же глупы и пустоголовы, как и ваша дочь. – он обратился к Эрис, – Эрис, чему может научить свою глупую дочь невоспитанный отец, не знающих элементарных правил поведения в гостях? – глаза командира сверкали. Эрис потянула Тарроса, не желая продолжать препираться дальше.
– Не стоит из-за меня втягиваться в проблемы. – тихо попросила она командира.
– Я этого Вам просто так не оставлю! – пригрозил камерлленджий командиру, но его угроз никто не расслышал, ибо Таррос уже подал приказ музыкантам продолжать веселье. Народ отошёл от конфликта, продолжая то, на чём остановился. У Эрис испортилось настроение, но она прекрасно держалась.
– Не подарите ли Вы мне еще один, прощальный танец, лучезарная сеньорита? – спросил Таррос, мило улыбаясь.
– Спасибо. Я не собираюсь прощаться с Вами. – гордо ответила серьезная Эрис, кланяясь ему. – Я, пожалуй, сяду.
– Я провожу. – ответил Таррос, обрадованный её словами. Алессандро, налетевший на Тарроса, обнял его.
– Non dimenticher le loro espressioni facciali. Сomplimenti amico – hai trovato un nemico. Е аmico! *Я не забуду их выражения лиц! Поздравляю, друг – ты только что обрел врага. И нашел подругу! (итал.)* – сказал он эмоционально, глянув на Эрис. – una ragazza intelligente, anche troppo. Comincio a temere per te. Non dimenticare, i rapporti personali con loro sono severamente puniti dalla legge. *Она умная девушка, даже слишком. Я начинаю бояться за тебя. Не забывай, личные отношения с ними строго караются законом (итал.). *
– Не болтай много. – Таррос оттолкнул Алессандро.
– Прости, не буду мешать вам. Эрис, ты молодец! – улыбнулся ей Алессандро, но тут же был приструнен строгим взглядом Тарроса. К ним присоединились ребята.
– Эрис, тебе надо было сломать эту дуру. – сказал Никон.
– А что ты сказала? – спросил Георгиус.
– Сказала, что их язык – враг им.
Читать бесплатно другие книги:
