Подари мне любовь Линдсей Джоанна

У Эрики уже готово было вырваться признание, но вовремя она сообразила: то, что вчера было лишь уловкой, сегодня может оказаться правдой. Одно дело – отпустить пленницу, и совсем другое – отказаться от жены. Если Рагнар начнет настаивать на поединке, а он обязательно сделает это, когда узнает правду, Селиг примет вызов.

И хотя Эрика не желала признаваться в этом даже себе, но Рагнар, при его шестифутовом росте, был намного ниже ее мужа. Рагнар, представший перед Селигом на поле брани, будет выглядеть все равно что Селиг, отважившийся сразиться с Терджисом. И нетрудно угадать, чем кончится эта схватка, поэтому ей и дальше придется лгать.

Рагнар приподнял подбородок сестры, чтобы привлечь ее внимание:

– Какое отношение имеет моя встреча с Селигом к твоим чувствам к нему, Эрика?

– Ты должен признать, что он настоящий красавец. Когда Селиг рядом, мне трудно оторвать от него взгляд.

По крайней мере это – чистая правда, и, возможно, именно поэтому ее щеки вспыхнули.

– Ему просто нельзя противиться, – добавила девушка, к несчастью, сознавая, что и на этот раз не покривила душой.

– Хочешь сказать, что согласилась выйти за этого человека лишь из-за его красоты?!

Эрике было тяжело признать, что и она принадлежит к тем тщеславным пустым созданиям, которые судят мужчину по внешности, но пусть лучше Рагнар удовлетворится этой причиной столь внезапной «влюбленности». Поэтому она сочла разумным распространяться лишь на эту тему и говорила весьма убедительно, поскольку на этот раз ей не приходилось лгать.

– Я была сражена его красотой, еще когда впервые увидела в Гронвуде. Именно поэтому и потеряла голову, вышла из себя и приказала его выпороть. Ты не можешь представить, как сильно я пожалела об этом потом.

Трудно было выразиться более искренне!

– Ну а ты, нашел жену?

Рагнар, нахмурившись от столь внезапного поворота беседы, небрежно взмахнул рукой:

– Я сейчас и думать не могу об этом!

– Но мне необходимо отвлечься, хотя бы ненадолго, неужели не понимаешь?

– Выходит, что ты все-таки расстроена и несчастна? – мгновенно вскинулся Рагнар.

– Только потому, что доставила тебе столько неприятностей, – упрямо настаивала она.

Внезапно слова сами полились рекой, без всякого затруднения.

– Знаю, ты не ожидал подобного исхода, когда явился за мной, но, Рагнар, я просто не могла устоять против этого человека. Поверь, я пыталась сопротивляться! И Селиг тоже. Он так хотел ненавидеть меня! Но как ни старался, ничего не получалось. И это покорило мое сердце. Да, Селиг желал мести, именно по этой причине и похитил меня. Но обнаружил, что не способен мстить женщине. Можешь представить себе его раздражение, когда все планы рухнули и он понял, что тоже влюбился.

Да, пожалуй, Рагнар был вполне способен представить себе нечто подобное и почему-то едва не засмеялся. Какое облегчение слышать, что она говорит спокойно, рассудительно, совсем как прежде! Однако он все же не смог удержаться, чтобы не спросить:

– Ты уверена, что не сделала это лишь из-за угрызений совести?

Эрика совершенно забыла о собственной вине в тот день, когда Селиг велел надеть на нее проклятые цепи. Однако она не могла признаться в этом брату. Единственное, о чем она жалела, что дала повод Селигу презирать ее, и теперь он, по всей видимости, никогда не простит…

Поэтому девушка снова солгала:

– Все забыто, и совесть меня не мучает.

Их взгляды встретились и надолго застыли.

– Ты действительно хочешь, чтобы я уехал и оставил тебя здесь? – наконец проговорил Рагнар.

Это было самое трудное решение в жизни Эрики. Она очень хотела вернуться домой, к прежней жизни. Эрика так устала от гнева и ненависти и страшилась собственных чувств к человеку, которого не смела любить.

– Да, – выдохнула девушка и поклялась себе, что это последняя ложь, которую приходится высказывать брату.

Глава 33

Только при третьем, довольно сильном толчке Селиг шевельнулся и немедленно схватился за виски.

– О зубы Тора, неужели меня опять огрели по голове? – простонал он.

– На этот раз можешь поблагодарить себя… и мой превосходный эль.

– Это ты, Крис?

– Почему бы тебе не открыть глаза и не удостовериться самому? – резонно спросила Кристен.

– Лучше не надо. И так ужасно светло, даже с закрытыми веками!

– Именно до этого довела тебя женитьба? – развеселилась сестра.

– Как я мог забыть о ней? – снова простонал Селиг и на этот раз чуть приоткрыл глаза, хотя и не для того, чтобы посмотреть на сестру. Он повернул голову туда, где должна была находиться Эрика, но никого не увидел. Правда, это не вызвало в нем ни малейшей тревоги… пока.

– Где она?

– В часовне, со своим братом.

Селиг, мгновенно встрепенувшись, свирепо уставился на Кристен:

– И никто не разбудил меня?

Селиг попытался сесть, но что-то потянуло его назад. Цепи Эрики, обмотанные вокруг шеи!

Он смутно припомнил, как один из слуг объяснил, что нашел их во дворе и принес. Желая найти позже подходящее место, Селиг повесил их на шею, поскольку вовсе не горел желанием так скоро оказаться в своей комнате.

– Никто не разбудил тебя, потому что не было необходимости, – объяснила Кристен. – Если Эрика сможет убедить брата, что ты не тот жалкий негодяй, который все это время держал ее в цепях, то только не в твоем угнетающем присутствии.

Не собираясь распространяться насчет цепей, Селиг просто проворчал:

– Я вовсе ее не угнетаю.

– Но Рагнар в этом отнюдь не уверен.

Селиг отбросил оковы и снова попытался встать, но это получалось крайне медленно, поскольку голова с похмелья болела почти так же, как от удара дубиной. Однако все пересилила нарастающая паника.

– Но ты по крайней мере послала лазутчика, чтобы подслушать, о чем они говорят? – допытывался он.

Брови Кристен взлетели к самым волосам.

– Это при том, что только ты, я и отец знаем датский язык? Ты, конечно, можешь попросить отца стать твоим шпионом, но я на это не осмелюсь!

– Могла бы и сама пойти!

– Я?! – едва не завопила Кристен. – Разве я не сделала все, что от меня зависит, чтобы заставить этого несчастного едва не лопнуть от ярости! Теперь он посчитает тебя истинным даром небес в сравнении со мной!

Селиг наградил сестру уничтожающим взглядом. Кристен страшно захотелось рассмеяться, но вместо того, чтобы посочувствовать брату, она просто сунула ему в руки расческу. Селиг даже не попытался сменить одежду, в которой заснул. И когда уже выходил из комнаты, Кристен неожиданно спросила:

– Ты все еще ненавидишь ее?

Селиг замедлил шаг и поспешно обернулся:

– Почему ты меня опять об этом спрашиваешь?

– Потому что ты женился на ней, – пожала плечами Кристен. – Не находишь, что твоя «месть» зашла слишком далеко?

– Занимайся своими делами, Крис, и не вмешивайся в мои.

Кристен ехидно прищелкнула языком:

– С радостью, как только один надменный брюзга уберется из моего дома.

– Я вовсе не надменный.

– Я имела в виду ее брата, болван, а не своего.

Селиг нашел жену и шурина в часовне. Они по-прежнему сидели вдвоем и разговаривали слишком тихо, чтобы можно было что-то подслушать, хотя он и навострил уши, надеясь узнать, что сказала Рагнару Эрика. Тот обнял сестру за плечи, голова Эрики покоилась у него на груди. И даже зная, что перед ним брат Эрики, Селиг почувствовал непреодолимое желание оттолкнуть его.

– Рад оказаться свидетелем встречи любящих родственников.

При звуках знакомого голоса Рагнар резко вскочил. Лицо его ничего не выражало. Селиг не имел ни малейшего понятия о том, что сказала датчанину сестра. Эрика встревоженно нахмурилась, но это могло означать все, что угодно, даже страх за брата.

По дороге Селиг успел остановиться у кузницы и забрать свой новый меч. И теперь он висел у пояса, хотя другого оружия у Селига не было. Он по-прежнему оставался в свадебном наряде, Эрика тоже была в платье Кристен. Поскольку Селиг не помнил, как добрался до постели, то и не заметил, провела ли Эрика ночь в спальне, не говоря уже о том, раздевалась ли она на ночь или, как и он, спала в одежде.

Рагнар, конечно, отправился в Уиндхерст в полном вооружении, хотя, приблизившись к Селигу, небрежно положил на рукоятку меча левую руку, давая понять, что не собирается пустить его в ход. Обстоятельство, которое в любой момент может измениться.

Рагнар остановился в двух футах от нового родственника. В воздухе мелькнул его кулак и, прежде чем Селиг успел опомниться, врезался в его челюсть.

– Не надо! – с криком взметнулась Эрика.

Она успела заметить, что Селиг почти не шевельнулся от удара, только голова слегка дернулась. И он воззрился на Рагнара, едва удерживаясь от улыбки.

Нужно отдать Рагнару должное, он скорее был раздражен, чем расстроен тем, что не удалось как следует отделать шурина. Эрика, однако, совершенно потеряла голову, поскольку была убеждена, что не имеет никакой власти над мужем и не сможет убедить его смягчиться и отказаться от мести.

– Это за все тревоги, которые ты заставил меня пережить, – без обиняков заявил Рагнар Селигу.

Тот кивнул, словно полностью удовлетворившись ответом, и, потрогав щеку, добавил: – Значит, ты не собираешься вызывать меня на поединок? – спросил Селиг.

– Не сейчас, хотя оставляю за собой право изменить это решение в будущем.

– Конечно.

Улыбка Селига едва не заставила Рагнара вновь потерять самообладание.

– Пойми меня, Хаардрад. Я не очень верю сказкам Эрики, хотя не сомневаюсь в искренности ее намерения остаться с тобой. Должен признать, что мне все это не нравится, но я покоряюсь желанию сестры. Однако оставляю с ней ее человека, Терджиса. Если Эрика опомнится и захочет вернуться домой, он привезет ее, и Один помоги тебе, если ты попытаешься помешать.

Веселость Селига как ветром сдуло, и на смену ей пришло то, чего он никогда раньше не знал за собой, – собственнический инстинкт.

– Ее дом здесь! У Эрики не возникнет желания покинуть Уэссекс.

Настала очередь Рагнара улыбнуться, и не слишком любезно.

– А у тебя? Она очарована твоим красивым лицом, – процедил он, – но одного этого недостаточно. Без любви этот брак не продлится долго. Привези Эрику в Гронвуд через шесть месяцев, и мы посмотрим, действительно ли ее чувства к тебе так сильны. Если это окажется так, буду рад назвать тебя братом.

Селиг не собирался сейчас задумываться над тем, что произойдет через полгода. Главное, что Рагнар согласился отправиться в Гронвуд один, без сестры. Селиг сумел обойтись без кровопролития, или, вернее, это удалось Эрике. Он отдал бы все на свете, лишь бы узнать, что она еще сказала брату, кроме того, что считает мужа красивым. Впрочем, почему это должно его волновать? Разве ему не все равно? Но тогда почему такая неожиданная радость?

Обернувшись, Рагнар крепко обнял сестру. И Селиг снова ощутил этот странный порыв оттащить его от жены.

– Ты еще не уезжаешь? – с надеждой в голосе спросила Эрика.

– Нет, Рика, – заверил тот. – Но я должен сообщить своим людям обо всем, что случилось. До утра мы останемся здесь, так что я обязательно вернусь, чтобы провести с тобой еще немного времени.

Это настолько обрадовало девушку, что она даже улыбнулась.

– И ты должен рассказать подробнее о той богатой наследнице, которая отказалась стать твоей женой.

– Зато ее отец согласился. Однако мне нужно все хорошенько обдумать. Терстону необходима мать, которая заботилась бы о нем так же, как ты, но мы обо всем поговорим позже.

Рагнар заверил Эрику, что мальчик поправляется и ручка заживает. Он также упомянул о том, что грабежи, постоянно досаждавшие обитателям Гронвуда, прекратились сразу же после смерти Уолнота. Терджис избавил Рагнара от необходимости собственноручно повесить негодяя. Эрика почти не удивилась, узнав, что именно Уолнот и был тем таинственным грабителем. Это объясняло, почему человек, так ревностно выискивавший преступников, на этот раз не сумел найти вора.

Рагнар повернулся, чтобы уйти, и заметил, что Селиг зачарованно уставился на улыбающуюся Эрику. Однако ее улыбка мгновенно исчезла, как только девушка увидела его взгляд. От Рагнара это не укрылось.

– Знаешь, Селиг, у нашего отца множество детей, но только мы с Эрикой родились от одной матери. Я считаю, что, кроме нее и сына, у меня нет больше родных, и сестра мне очень дорога. Если обидишь ее, я возьму назад жизнь, которую спас.

Селиг ничего не ответил, поскольку не любил ни ультиматумов, ни скрытых угроз и привык немедленно отвечать на любой вызов. Но для брата Эрики пришлось сделать исключение. Жаль только, что он слишком хорошо понимает, что испытывает шурин.

Селиг коротко кивнул, и Рагнар направился к выходу. Посмотрев ему вслед, Селиг обернулся к Эрике, и ему не понравился ее настороженный вид. И только тут до него дошла правда.

Облегченно улыбнувшись, Селиг спросил:

– Так ты действительно солгала ему?

Настороженность мгновенно сменилась раздражением:

– А ты в этом сомневался? Мы заключили сделку. Ты сдержал слово, теперь моя очередь.

Упоминание о «сделке» почему-то вывело Селига из себя. Но прежде чем он успел сообразить, как лучше ответить, в часовне появился еще один человек. Эрика первая увидела его и просияла от радости:

– Терджис! Рагнар не сказал, что ты…

Не успев договорить, девушка охнула, заметив, что Терджис, одним прыжком оказавшись рядом с Селигом, развернул его к себе. Удара Рагнара муж даже не почувствовал, но от легкого тычка Терджиса распластался на спине и потерял сознание.

– Нет! – вскрикнула Эрика, падая на колени рядом с Селигом. – Не трогай его, Терджис!

– Почему нет?! – прорычал тот.

– Он достаточно перестрадал от наших рук.

– А ты совсем не страдала?

– Совсем.

Терджис поднял девушку на ноги:

– Думаешь, меня так же легко обмануть, как брата?

Эрика вспыхнула:

– Нет, в этом я не лгала. Клянусь честью, Терджис, он всего лишь пытался смутить меня, привести в замешательство и сыпал угрозами, которые и не подумал осуществить.

– Однако он все еще горит желанием мстить тебе.

– Возможно, – кивнула Эрика, – но ты не имеешь права вмешиваться. Селиг – мой муж.

– От мужа можно избавиться.

– И не думай об этом!

Селиг застонал, и Эрика снова наклонилась к нему. Прошло несколько мгновений, прежде чем его глаза обрели способность видеть.

– Ты, кажется, знаком с моим другом Терджисом, – нерешительно пробормотала она.

Селиг перевел взгляд на гиганта, стоявшего за спиной Эрики.

– Ты тоже ударил меня за все тревоги, которые пережил из-за меня, или между нами еще ничего не решено?

– Моя госпожа говорит, что решено… по крайней мере пока.

Селиг снова посмотрел на Эрику:

– Ты мудро поступила, остановив его. Мои родственники вряд ли бы промолчали, если бы мне пришлось снова слечь, впрочем, как и я.

– Видишь, Терджис? Одни пустые угрозы, – улыбнувшись, заверила его Эрика.

Терджис и Селиг хором пробурчали что-то.

Глава 34

Рагнар попросил разрешения посмотреть дом Селига и после отъезда короля отправился туда вместе с новым родственником. Эрика проклинала себя за то, что у нее не хватило храбрости напроситься поехать с ними.

Она сидела в зале под враждебными взглядами женщин, которые, конечно же, не могли простить ей, что она посмела выйти замуж за их Селига.

Но сейчас Эрике было не до этого, и она почти не замечала происходящего. Все ее мысли были о брате и муже, которые, может быть, именно в этот момент пытаются убить друг друга, и никто не сможет их остановить! Всякое могло случиться…

К счастью, все обошлось. Рагнар и Селиг вернулись затемно, без единой раны и в хорошем настроении.

Дом Селига Рагнару понравился, конечно, с точки зрения мужчины.

– У него очень услужливые рабыни, от которых жена, вероятно, захочет избавиться, но в остальном… Думаю, ты скоро привыкнешь.

Эрика мгновенно поняла, что имел в виду брат, говоря об «услужливых» рабынях. Рагнар всегда становится таким уступчивым и благостным после того, как побывает в постели с женщиной.

Ну, а Селиг? К сожалению, Эрика ничего не заметила в поведении мужа, что могло бы ее насторожить, если не считать, что он был готов улыбаться каждой женщине и смеялся любой шутке.

Эрика старалась убедить себя, что ее вовсе не волнует, спал ли Селиг с одной из этих «услужливых» рабынь. Она знала, что он мог делать все, что заблагорассудится, как все мужчины, а она не имеет права ничего возразить, и не только из-за их необычного договора, но еще и потому, что женам редко дозволяется вмешиваться в дела мужей. Жена должна считать себя счастливицей, если одна или несколько наложниц мужа не живут с ней под одной крышей.

Эрика не собиралась нарушать традицию, да и не в силах была бы это сделать. Конечно, ей хотелось бы любить своего мужа и ожидать от него ответных чувств, но, видно, этому не бывать…

Несмотря на то, что брат явно повеселел, Эрика была готова взорваться. Но из-за чего?!

– Да он настоящий весельчак, Рика! – заявил Рагнар, перед тем как идти к столу. – Впрочем, уверен, что ты уже сама успела убедиться в этом.

«Успела? Да ничего подобного! Весельчак! Ну да, бешеный волк он, а не весельчак», – с грустью подумала Эрика.

Терджис еще днем отправился в лагерь Рагнара, но вернулся к ужину и по привычке занял место за столом вассалов. Места рядом с ним остались пустыми – никто не решился сесть рядом с великаном. Даже слуги опасались подходить к нему. И это тоже раздражало Эрику. Ее друг не дал саксам повода для страха. Правда, сейчас он уставился на Селига и выглядел при этом крайне свирепым, но, по-видимому, Селига это нисколько не беспокоило.

Эрика переживала за друга. Терджис был одиноким человеком. И хотя люди Гронвуда постепенно привыкли к нему, однако никто из них не пожелал подружиться с ним.

Эрика не раз уговаривала гронвудских женщин обратить на него внимание, но они либо в ужасе отказывались, либо высмеивали великана. Терджису почти сорок лет. Ему бы давно пора иметь семью и детей.

Оставалась слабая надежда, что здесь, в Уэссексе, с новыми людьми, среди которых много норвежцев, все будет по-другому. Ведь никого из здешних женщин не смущал рост Селига или Ройса, а Терджис был всего на фут выше…

Эрика занимала место между мужем и братом. Селиг в присутствии Рагнара довольно часто обнимал жену за плечи и всем своим поведением старался создать впечатление супружеской идиллии. Он даже один раз наклонился и поцеловал ее в щеку, отчего по телу Эрики пробежал приятный озноб, вызвав мириады сладостных ощущений… что вовсе не обрадовало ее. Впрочем, вряд ли Селиг собирался утолить жажду, которую так необдуманно пробудил в ней.

Но большей частью на нее не обращали внимания, поскольку мужчины либо переговаривались через ее голову о предметах, совсем не интересных, либо беседовали с другими собравшимися за столом. Члены семьи Селига проявили гостеприимство к Рагнару, за что Эрика была им благодарна. Они вполне могли бы заставить его почувствовать себя весьма неловко, но вели себя так, что Рагнар пребывал в прекрасном настроении. Как, впрочем, и Селиг. Он много смеялся и не потопил себя в эле, как прошлой ночью. Однако у Эрики было так тягостно на душе, что она с удовольствием покинула бы это застолье, и только из-за брата делала вид, что все идет как нельзя лучше.

Наконец она воспользовалась возможностью уйти незамеченной, но очень удивилась, увидев, как Селиг, попрощавшись со всеми, тоже поднялся. И к тому же он не только пошел за женой, но и обнял ее за талию.

Даже сознавая, что это тоже делается ради Рагнара, девушка почти болезненно ощущала прикосновение его теплой ладони. И все то время, пока они поднимались наверх, он не снимал руки, хотя их никто уже не мог видеть.

– Ты должна признать, девчонка, что это не хуже твоего поводка, – заметил он, открывая дверь в свою, теперь уже их общую комнату…

Эрика резко отпрянула от него и едва удержалась от того, чтобы не вцепиться ему ногтями в физиономию. И уж конечно, сказала бы ему что-нибудь такое, что задело бы его самолюбие, если бы не увидела в этот момент разложенные на постели наряды. Девушка, словно завороженная, шагнула ближе.

Селиг подошел и встал за спиной Эрики совсем близко, однако не касаясь ее.

– Моя сестра – великодушная женщина.

Эрика полностью согласилась с мужем, увидев три роскошных нижних платья с верхними платьями чуть темнее оттенком.

– Она сделала это для тебя, – с едва уловимой горечью тихо заметила она.

– Неужели?

– Конечно, чтобы ты не стыдился жены в лохмотьях.

– Но почему мне должно быть стыдно, девчонка?

Она расслышала смешливые нотки в голосе Селига и, обернувшись, увидела, как весело блеснули его серые глаза.

– Значит, я ошиблась. – Эрика пожала плечами. – И поскольку для меня это тоже не имеет никакого значения, можешь вернуть их своей сестре. Брат пришлет мне мою одежду, но если предпочитаешь, чтобы я ее не надевала, запрешь все в сундук или раздашь.

– Или вышвырну из окна, как ты – цепи? – осведомился он.

Эрика немедленно оглядела комнату в поисках цепей, надеясь, что не увидит их. Но оковы горкой лежали в углу, и это зрелище заставило ее окончательно потерять терпение.

– Я отказываюсь снова надеть их, – мягко, но оттого не менее категорично заявила она.

– Если прикажу, наденешь!

– Тогда тебя ждет настоящая драка, – пообещала Эрика.

– Но мы уже знаем, чем кончаются подобные схватки, не так ли? – Селиг громко рассмеялся.

Встретив его взгляд, Эрика высокомерно подняла бровь:

– Разве? Я говорила не о себе, Селиг, а о Терджисе. Он потеряет самообладание, увидев меня в цепях.

Веселость Селига мгновенно улетучилась.

– Этот проклятый великан…

– Останется со мной, если не хочешь собственными руками уничтожить все, что сделано сегодня. Мой брат спас твою жизнь. Я спасла жизнь Терджиса, и, в отличие от тебя, он благодарен мне.

– Я отблагодарил твоего брата, – проворчал Селиг, – тем, что отказался драться с ним.

– Но поскольку неизвестно, чем кончился бы поединок, твое благородство весьма сомнительно. Селиг свирепо воззрился на жену, однако, не повышая голоса, очень мягко ответил:

– Довести меня до бешенства означает одновременно пробудить во мне страсть. Если снова не хочешь ее испытать, советую тебе помолчать.

И, словно потеряв к Эрике всякий интерес, отвернулся.

– Ты… ты тоже забавлялся с рабынями, как мой братец? – Она и сама не поняла, как вырвался этот вопрос, не имеющий отношения к происходящему.

Селиг круто развернулся, раскрыв от изумления рот, но тут же, опомнившись, расплылся в улыбке, той самой, которую так ненавидела Эрика.

– Чтобы разрушить уверенность Рагнара в нашей взаимной любви?! Конечно, нет. Мои забавы подождут, пока не уедет твой брат.

Эрика повернулась и гордо зашагала в свой угол, исполненная решимости игнорировать мужа. Она все еще не могла поверить себе, что осмелилась задать ему подобный вопрос. И все только потому, что Селиг упомянул о страсти, что мгновенно заставило ее вспомнить его бесчисленных женщин…

Эрику жег стыд. Она вела себя, как ревнивая жена! И этот наглый красавчик еще подсмеивался над ней! Может, стоит извиниться?! И придумать что-нибудь насчет неуместного любопытства.

– Я не ревную! – заорала она, обращаясь к стене. – Не ревную!

– Рад слышать это, – отозвался он, сбрасывая прямо на голову Эрики платья Кристен. – Сделай что-нибудь с этим. Можешь носить их или нет, но не смей возвращать моей сестре, пока не получишь собственные вещи. Ей будет больно видеть, как топчут ногами ее великодушие.

– И ты думаешь, это на меня подействует? – вскинулась она.

– Наш договор и без того очень шаткий, девчонка, на твоем месте я не стал бы сегодня ночью снова проверять его на прочность.

Эрика ни слова не ответила.

Глава 35

Она звалась Лидой. Ее похитили из родной деревни пять лет назад, и только потому, что славяне, населявшие эту местность, умели лишь разводить коней, а не воевать, и не смогли выдержать натиск врага, опустошившего и разорившего ее деревню.

Лида оказалась не единственной, кого оторвали от дома и увезли неизвестно куда. Ее продали на запад, и девушка успела сменить уже трех владельцев к тому времени, как после смерти последнего снова оказалась на невольничьем рынке в Хедебю, городе, раскинувшемся на самом перешейке полуострова Ютландия.

За годы рабства она многое усвоила и поняла, что обладает могуществом, способным сокрушить любые оковы, и научилась пользоваться этими силами.

Это оказалось не так сложно, поскольку Лида была не просто красива: стройная, изящная, с томным взглядом огромных глаз и длинными черными локонами, нет, она была еще и воплощением самой чувственности. Девушка излучала соблазн каждым движением, каждым взглядом, знала, как заставить мужчину сходить с ума от неудовлетворенного желания и как поработить его, проведя всего лишь одну ночь с ним в постели.

Сладострастие было настолько неотъемлемой чертой ее натуры, что Лида даже не давала себе труда пытаться сознательно обольстить кого-то. Все выходило само собой. Не было мужчины, который не захотел бы заполучить ее.

И хотя она не поднималась выше звания рабыни, еще ни разу ей не пришлось испытать терзаний и мук, так часто выпадавших на долю невольников. Для этого Лида была слишком умна и к тому же достаточно ленива, и потому она старалась добиться лишь одного – положения фаворитки. Каждый из предыдущих хозяев попадал в расставленные Лидой сети, забывал обо всем в ее объятиях, становился в свою очередь покорным рабом, давая ей полную власть над всем хозяйством и даже над женами, безуспешно пытавшимися устранить соперницу. Дорогие наряды, драгоценности, слуги, готовые исполнять каждое желание, даже собственные рабы – все клали к ее ногам потерявшие рассудок мужчины.

Нет, рабство совсем не казалось ей такой уж тяжкой долей, и, говоря по правде, о лучшей жизни Лида и не мечтала. Единственное, что омрачало ее существование, была неизбежная потеря всего в случае смерти очередного владельца и необходимость все начинать сначала. Так случилось со всеми тремя несчастными, подпавшими под чары жестокой обольстительницы.

И только однажды ей пришлось пострадать за содеянное, когда жена ее первого хозяина, вновь обретшая власть после кончины мужа, велела выпороть Лиду до полусмерти, прежде чем бросить на телегу и отправить на невольничий рынок.

Она вовсе не стремилась к свободе и никогда не требовала отпустить ее на волю. Ведь на свободе ей придется самой заботиться о себе, а Лида была избалована и ленива! И муж ей ни к чему! У жен слишком много обязанностей, тогда как Лида с удовольствием предавалась приятному безделью. К тому же на долю жены выпадала тяжелая и неприятная миссия рожать детей, о чем Лида и слышать не желала. Нет, гораздо приятнее занять место жены, получить власть и не нести при этом никакой ответственности. И Лида нисколько не сомневалась, что здесь, в Уэссексе, быстро добьется того привилегированного положения, к которому стремилась.

К своей радости, Лида увидела, что в этом доме соперниц не будет. Кроме двух рабынь, купленных одновременно с ней, других женщин здесь не было. Голда оказалась дородной, солидной, ничем особенно не выделявшейся, кроме разве того, что превосходно умела управлять хозяйством, ради чего Ивар и приобрел ее. Волосы у Голды тоже были обычными, каштановыми, не слишком густыми, хотя глаза, ее лучшая черта, светились мягким отблеском золотистого дубового листа. Однако никто не обращал на них внимания, поскольку лицо казалось почти некрасивым, пока Голда не улыбалась, и тогда мгновенно становилась едва ли не красавицей.

Но Голде было уже не менее двадцати пяти лет, она привыкла к тяжелому труду и не сумела бы обольстить мужчину, даже если бы и попыталась.

Другой рабыней была Мэгги, цветущая, соблазнительная рыжеволосая шотландка, неравнодушная к мужчинам, всегда готовая посмеяться и находившая повод для веселья во всем и повсюду. Она была красива несколько грубоватой красотой, с волосами, сверкавшими начищенной медью, однако она и в подметки не годилась Лиде.

Лида быстро очаровала Ивара, он был одним из самых красивых мужчин, с которыми ей когда-либо приходилось спать. Поэтому можно себе представить, как расстроилась девушка, узнав, что тот купил ее не для себя, а для друга. Но, к счастью, вчера все тревоги рассеялись…

При виде нового хозяина девушка застыла, потрясенная. Она просто не представляла, что мужчины могут быть такими ослепительно красивыми, как Селиг Хаардрад, даже в самых безумных фантазиях невозможно было вообразить человека, подобного этому викингу. Вторым потрясением явилось то, что он едва взглянул на Лиду и все время провел с Голдой, обсуждая ее новые обязанности. Отныне та становилась домоправительницей и, следовательно, обретала власть.

Лестью и ласками Лиде удалось заставить Ивара добиться позволения отдавать распоряжения слугам, и он согласился, предупредив, однако, что окончательное решение остается за владельцем. Так и произошло. Селигу достаточно было взглянуть на трех рабынь, чтобы сделать выбор в пользу Голды.

Лида не была обескуражена, а всего лишь раздражена. Она почти никогда не работала, и это ей удавалось. И вот теперь ей придется выносить постоянный надзор Голды.

Обычно Голда была покорна, словно ягненок, но новое положение превратило ее в настоящего дракона, правда, дракона не мстительного. Она не отплатила Лиде за ту работу, которую всегда выполняла за нее, и поделила все обязанности поровну, что, конечно, было совершенно невыносимо для девушки, ненавидевшей любой труд.

Однако Лида была убеждена, что это лишь временное поражение, которое обязательно превратится в победу, как только она станет делить с хозяином постель. И, судя по предыдущему опыту, это случится почти сразу же, как только он вернется в дом.