Подари мне любовь Линдсей Джоанна

Уже прибыл гонец с известием, что новобрачные должны сегодня же переехать. Видимо, Лиде не придется долго ждать, чтобы осуществить желаемое. И первое, чего она добьется, – приобретения новых рабынь!

Правда, слуг-мужчин здесь вполне хватало, но, поскольку женщин всего трое, придется волей-неволей что-то делать по дому, а об этом Лида и слышать не хотела.

Ее совершенно не волновало, что Селиг женился всего два дня назад: прошел слух, будто он ненавидит датчанку и пошел под венец только по распоряжению короля. Но даже будь он влюблен в жену, Лида нисколько не обеспокоилась бы – слишком хорошо она знала притягательную силу своих чар, и ничто не могло поколебать ее уверенности в этом.

Однако впервые она почувствовала опасность… потерять голову из-за Селига Хаардрада, превратиться из-за него в такую же покорную невольницу любви, каким он сам может стать из-за нее.

Лида знала не одного мужчину, но до сих пор чувства ее ни разу не были затронуты, и даже в минуты жгучей страсти она всегда сохраняла хладнокровие. Но ради этого человека она была готова пойти на все…

Глава 36

Селиг вывел жеребца из конюшни. Он одолжил этого скакуна у Ройса, поскольку его дорогого боевого коня и великолепный меч захватили грабители. Выздоравливая, он часто думал о том, что стоило бы отправиться в погоню за разбойниками, чтобы если и не истребить их, то хотя бы вернуть отнятое. Может быть, после того, как он обоснуется в новом доме…

Он выбрал не лучшее время для отъезда, так как в этот момент во дворе царила суматоха. Прибыли новые гости, Ройс и Кристен о чем-то беседовали с ними. Правда, Селиг не был знаком и с половиной придворных Алфреда. Братья, ни на кого не обращая внимания, показывали в дальнем углу двора умение владеть мечами и собрали небольшую толпу поклонников рыцарского искусства, включая и Гаррика. Леди Бренна о чем-то беседовала с Терджисом-десять футов, державшимся, как обычно, на некотором расстоянии от Эрики, – недаром его называли ее тенью.

Казалось странным, что могло быть общего у Бренны с молчаливым великаном? Рядом с ним она выглядела почти ребенком, но, несмотря на это, не выказывала ни малейшего страха.

Эрика ждала мужа около крыльца – там, где он ее оставил. Всего несколько часов назад она попрощалась с братом. Селиг решил было, что слез не избежать, и поэтому, чтобы отвлечь жену от грустных мыслей, отправил ее наверх с приказом собрать вещи. Ну и глупцом же он оказался! За свой благородный порыв заработал от Эрики язвительное замечание насчет того, что у нее здесь вообще нет вещей. Пришлось отплатить ей. Демонстративно свернув цепи, он сунул их в сундук. С этой минуты глаза ее метали молнии, что крайне забавляло Селига.

Кристен заметила брата, весело махнула рукой, подошла ближе и, ослепительно улыбаясь, заметила, что надеется вновь наслаждаться миром и покоем в своем доме, особенно теперь, когда Селиг по собственной воле покидает их, в противном случае непременно придумала бы какой-нибудь способ отделаться от него.

– Сын будет вне себя от горя, если ты не дождешься его, – добавила она.

Опасаясь появления Рагнара, детей вместе с молодой няней заранее отослали к кузену Ройса – Олдену.

– Они должны вот-вот появиться.

– Но я буду только спать в своем доме, – напомнил Селиг. – Все мои родные здесь, так что я каждый день… ну, в крайнем случае, через день буду вас навещать.

– Вместе с женой?

Селиг нахмурился. Не так-то легко переносить постоянные издевки Кристен, особенно когда речь шла не о всех женщинах, а лишь об одной, его жене. Лучше просто вообще не обращать внимания на сестру.

– Я думал, все придворные уехали с королем, – заметил Селиг.

Кристен проследила за взглядом брата:

– Нет, они только что приехали с каким-то делом к королю. Ройс объясняет, как лучше его найти.

Селиг неожиданно сузил глаза, разглядывая одного из гостей:

– Тот, что в центре, почему-то кажется мне знакомым. Он когда-нибудь бывал здесь?

– Лорд Дервин? Возможно, раньше, поскольку Ройс, кажется, знал его еще до того, как я здесь появилась.

Селиг равнодушно пожал плечами. Один вид этого человека вызывал головную боль, ту, что, как он надеялся, покинула его навсегда. Селиг направился к тому месту, где ждала Эрика, но Кристен не отставала, по-видимому, тоже думая о другом:

– Что тревожит твою жену? Почему она так свирепо уставилась на тебя? Не хочет покидать Уиндхерст?

К Селигу мгновенно вернулось хорошее настроение.

– Нет, просто не по нраву, что пришлось захватить с собой цепи… Ой!

Сильный удар пришелся по плечу. Кристен потерла ушибленный кулак.

– Ну, за что ты меня так?

– За то, что с улыбкой говоришь об этом, – проворчала Кристен. – Ты прекрасно знаешь, как я отношусь…

– Один помоги мне, – перебил Селиг. – Не начинай снова, сестра! Она ведь больше не носит их, верно?

– Но это еще не означает, что ты не вынудишь ее снова надеть оковы. Я права?

– Собственно говоря…

Но он не успел договорить: у ворот поднялся переполох, отвлекший их внимание. Оказалось, что приехали дети.

Маленький Алфред, успевший первым спрыгнуть с пони, помчался сначала к отцу, потом к деду и, наконец, ринулся через весь двор, чтобы броситься на шею Селигу, и только потом поздоровался с матерью. Но Кристен не обиделась, понимая, что сын достиг такого возраста, когда мужская дружба важнее всего.

Селиг безудержно хохотал, особенно когда няня принесла малютку Тору и девочка протянула ручонки не матери, а дяде. Он, конечно, не смог устоять против мольбы ангелочка и осторожно подхватил ее.

Как Селиг мечтал о такой дочери, точной копии его самого!

Но тут взгляд его упал на Эрику, и неожиданная мысль заставила его вздрогнуть. Жена… чья главная обязанность по отношению к мужу и церкви – рожать детей. Но не его жена, такая же язычница, как и он сам, та, что вырвала у него обещание не прикасаться к ней. От такой сделки детей ожидать не приходится.

– Может, к лучшему, что ты уезжаешь.

Селигу понадобилось несколько мгновений, чтобы подавить раздражение, вызванное неприятными мыслями, и понять, о чем говорит сестра.

– Ну же, Кристен, не надо ревновать, – усмехнулся он. – Жена Олдена, должно быть, и без того вконец избаловала Тору своей любовью, так что она больше не желает иметь дело с женщинами, даже с матерью.

– Чего не скажешь о тебе.

Кристен рассмеялась, видя, как брат преувеличенно сладострастно скосил глаза на проходившую мимо служанку.

«Совершенно не изменился, даже после женитьбы! Интересно, как отнесется к этому Эрика?» – подумала Кристен. Сама она вряд ли потерпела бы подобное поведение.

Несколько минут Селиг щекотал губами Тору, заставляя малышку хихикать и визжать от восторга, и, только отдав матери, сделал Эрике знак подойти. Та нехотя повиновалась, но, когда он приказал ей сесть на его коня, запротестовала:

– Я поеду с Терджисом, – сухо объявила она, и Селиг окончательно вышел из себя.

– Ты поедешь со мной!

– Разве других лошадей нет?

– Не вижу необходимости просить у Ройса коней для такой короткой поездки. Или, может, предпочитаешь идти пешком… снова?

При этом напоминании глаза Эрики недобро блеснули:

– Я предпочла бы никогда…

– Дети, хватит препираться, – вмешалась Бренна, подойдя к ним. – Вы показываете плохой пример моей внучке.

С этими словами Бренна взяла Тору у Кристен и направилась в дом. Покраснев от заслуженного упрека, Эрика вскочила в седло. Селиг, такой же багровый, сел впереди. Никто больше не произнес ни слова, только Селиг кивнул на прощание сестре, прежде чем отъехать. Терджис последовал за ними.

Эрика горько сожалела о том, что их тела почти соприкасаются, от этого с ней происходило что-то непонятное. И она злилась на себя, поскольку это мешало ей сосредоточиться на том, что стояло у нее перед глазами и так потрясло ее: Селиг, весело играющий с девочкой, его дочкой. В этом нет никакого сомнения, и леди Бренна сама подтвердила, что маленькая Тора – ее внучка.

Впереди уже показался новый дом, когда не дававший ей покоя вопрос наконец сорвался с языка.

– Это ведь не первая твоя женитьба, Селиг? – нерешительно, словно боясь чего-то, спросила Эрика.

– Первая.

– Но кто же тогда мать этого ребенка?

– Какого ребенка?

– Маленькой девочки.

– Торы? Ну да, конечно, Торы! – весело хмыкнул Селиг. – Она очень похожа на меня, не так ли?

– Как две капли воды, – почти прорычала Эрика.

Селиг оглянулся, блеснув смеющимися глазами:

– Если ты боишься, что тебе придется воспитывать ее, можешь не беспокоиться. Ее мать никому не отдаст малышку.

– Я спрашиваю, кто ее мать?

– Моя сестра.

Кристен? Не будь сходство между малюткой и Селигом таким разительным, Эрика поняла бы это раньше.

Ей захотелось одновременно засмеяться и ударить мужа, и она уже замахнулась, но тут вспомнила, что не имеет права так обращаться с ним. Этот негодяй дразнит ее, а она даже не может ответить ему тем же!

Эрика неожиданно пожалела об этом, и подобная мысль поразила ее. Супружеская жизнь оборачивалась совсем не тем, чего ожидала девушка. Кроме того, необходимо сдерживать совершенно неуместные и смехотворные порывы ревности, так забавляющие мужа. Но как она может ревновать, когда терпеть не может этого человека?!

Глава 37

Рагнар оказался прав. Эрике понравился дом, хозяйкой которого она отныне должна стать. Он, возможно, был вполовину меньше Уиндхерста, но все равно достаточно просторным и тоже двухэтажным. Поэтому и хозяевам, и слугам хватало места. В отличие от Уиндхерста кухня была во дворе, рядом с залом, чтобы дым не растекался по комнатам, по крайней мере летом. Были и другие хозяйственные постройки неизвестного пока Эрике назначения, и отдельное здание для тех мужчин, которые сопровождали Селига в его походах, но еще не обзавелись собственными жилищами.

Правда, Эрику испугало, что дом никак не защищен, а внешняя деревянная ограда едва начата, но девушка тут же поняла, что все эти сооружения лишь недавно закончены и у Селига достаточно много слуг, чтобы возвести высокий забор. Кроме того, она слышала, как муж говорил своему отцу, будто намеревается заменить деревянную ограду каменной, как у Ройса.

Слуг в доме действительно оказалось немало, и почти все – мужчины. Женщины работали по дому, но, увидев их, Эрика посчитала, что и этих слишком много.

Голда ей понравилась. Домоправительница представилась сама и назвала имена остальных, а также дала Эрике подробный отчет относительно того, что уже было сделано до приезда хозяйки и что еще надлежит сделать. В женщине не было ни малейшей угодливости, скорее некая бесцеремонная прямота, говорившая о том, что Голда привыкла командовать, однако манеры и речь казались достаточно почтительными.

Мэгги казалась добродушной и услужливой… может, даже слишком. Улыбка не сходила с ее пухлых губок, но девушка подчеркнуто старалась не глазеть на Селига в присутствии Эрики.

Лида, конечно, была той самой, от которой, по мнению Рагнара, сестра непременно захочет избавиться. Прелестнее девушки Эрика в жизни не видела, но очевиднее всего было присущее ей откровенно-чувственное притяжение. Даже одежда теснее чем надо облегала тело, нижнее платье расшнуровано едва ли не до пояса, а верхнее распахнуто так, что треугольный вырез почти обнажал готовые вырваться на свободу груди. Но ее глаза – томно-зазывные, огромные, жгучие – яснее всяких слов говорили о желании. Лида не спускала их с Селига с момента его появления, если не считать короткого пренебрежительного взгляда в сторону Эрики. И нужно отдать должное Селигу – он не обращал на рабыню ни малейшего внимания, что, по мнению Эрики, еще абсолютно ничего не означало.

Ивар поздоровался с Селигом, и тот немедленно отошел поговорить с другом, оставив Эрику одну знакомиться с женщинами того дома, хозяйкой которого она отныне считалась.

Беда была в том, что Эрика сомневалась, дадут ли ей это право. Селиг вполне может принудить ее опять надеть ненавистные оковы, и тогда у слуг не останется ни малейшего сомнения в том, какой ничтожной властью она обладает. Но пока этого не произошло и муж не отдал других приказаний, Эрика поведет себя так, словно в ее замужестве нет ничего странного, и будет выполнять все, что положено жене и хозяйке дома.

– Эй ты, немедленно снимай грязные сапоги! – неожиданно завопила Голда. – Либо помой их, либо убирайся, но не смей пачкать мои чистые подстилки!

Эрика обернулась, чтобы увидеть преступника, и была немного потрясена, обнаружив, что в доме появился Терджис. Он задержался, потому что возился с лошадьми, и, вероятно, именно в конюшне испачкал сапоги в навозе. Терджис всего лишь пристально взглянул на женщину и молча подчинился. Эрика не верила собственным глазам: Голда ничуть не устрашилась великана, наоборот, отдала приказ. На памяти Эрики ни один человек не осмелился на что-либо подобное.

Селиг также наблюдал за происходящим и едва не засмеялся, но, вовремя поймав взгляд Эрики, благоразумно сдержался, решив, что Терджис ее друг и не стоит подшучивать над ним. Правда, он не совсем понимал, почему должен принимать в расчет чувства жены… возможно, потому, что испытывал вину из-за того, что едва не натворил.

Он должен был освободить одну из женщин, которую сделал домоправительницей и наделил властью над слугами, так как теперь у него появилась жена, которая и должна управлять хозяйством… Правда, в его намерения не входило давать ей какую-либо свободу, поэтому и чувствовал себя немного неловко от того, что собирался лишить ее законных прав.

В конце концов он решил вообще ничего не говорить по этому поводу и посмотреть, станет ли Эрика вести себя как госпожа дома без его просьб и повелений. По крайней мере Голда безоговорочно считала, что во всем обязана подчиняться хозяйке.

Если Селиг все еще и желал мести, хотя почему-то он все реже думал об этом, никто, кроме них двоих, не должен знать этого. Но чем больше проходило времени, тем меньше оставалось в Селиге горечи и гнева. Вместо этого к нему возвращалось добродушие и хорошее настроение. Он даже мог искренне забавляться взрывами вспыльчивости Эрики и гораздо больше веселился, поддразнивая ее, грозя всяческими карами, чем самим наказанием.

И сейчас, наблюдая, как Эрика поднимается по ступенькам в сопровождении одной из женщин, он неожиданно обрадовался, что не спрятал лестницу за стеной, где ее невозможно было увидеть из зала. Чуть приподнятая юбка обнажала тонкие щиколотки, а раза два даже мелькнули стройные ножки, которые в тот день едва не обвились вокруг его бедер.

Эрика оказалась женщиной страстной, легко загоравшейся от прикосновения мужчины. Интересно, сколько мужчин, кроме него, обнаружили это? Подобная мысль неизвестно почему привела его в бешенство.

– Так ты женился из-за мести или потому, что желал ее? – ехидно осведомился Ивар, видя, что друг не может оторвать глаз от Эрики. Селиг смутился, застигнутый врасплох и еще больше от того, что ничего не смог ответить Ивару. Он просто не знал, что с ним творится. Подумать только, подглядывать за собственной женой.

– Муж тебе безразличен?

Эрика невольно застыла, услышав лениво-пренебрежительный голос, отвлекший ее от созерцания большой кровати, привезенной, как она узнала, вместе с другой мебелью из Хедебю. Но эта кровать, которой не погнушался бы и лорд, была не единственной вещью, подсказавшей Эрике, что она находится в покоях Селига.

Его сундук уже был привезен из Уиндхерста слугой, а в нем, кроме одежды Селига и платьев Кристен, лежали эти проклятые цепи.

Голда велела Мэгги проводить госпожу в спальню мужа, но вмешалась Лида и заявила, что сама сделает это. Никто из них не возразил, хотя Эрике следовало бы понять, что женщина, подобная Лиде, ничего не делает просто так и ее мотивы легко угадать. Но сейчас, услышав нахальный голос, Эрика вовсе не собиралась спускать наглой рабыне.

– Твой вопрос чрезмерно дерзок, девушка, – резко одернула ее Эрика.

– Ни для кого не секрет, что ты равнодушна к нему, – ничуть не смутившись, продолжала Лида, почти мурлыча. – И все знают, что его заставили жениться на тебе.

– Его заставили?! Если кого и… Эрика тут же осеклась, обозлившись на себя за то, что так легко попалась на удочку. Она не позволит себе обсуждать мужа с этой женщиной. Но тут ей на ум пришла другая причина неожиданной смелости Лиды:

– Мой брат, Рагнар, был здесь вчера. Он успел поближе познакомиться с тобой?

– Нет. Я берегу себя для Селига.

Лицо Эрики вспыхнуло. Стоило пускаться в рассуждения с этой тварью! По-видимому, первая догадка оказалась самой верной, и она вряд ли могла что-то предпринять, поскольку собственное положение было слишком шатким. Однако пока она здесь хозяйка!

– Для тебя Селиг хозяин.

Лида рассмеялась и не смогла устоять, чтобы не похвастать немного:

– Увидишь, госпожа, что я смогу называть его, как мне захочется, и он не будет возражать. Ты очень скоро обнаружишь также, что он станет проводить ночи со мной!

Сказать подобное жене господина означало навлечь на свою голову жестокое наказание, если только слова рабыни не были правдой…

– Убирайся с глаз моих!

Лида только улыбнулась и, вызывающе покачивая бедрами, направилась к двери, но у самого порога остановилась и оглядела комнату взглядом собственницы.

– Можешь пока наслаждаться этой комнатой, но знай, что я сумею получить ее, когда захочу. И чего бы я ни попросила, твой муж не откажет мне, не сомневайся!

Эрика не сомневалась. Теперь она знала, как и с помощью кого намеревается Селиг унизить ее.

Глава 38

Селиг пытался выполнить условия договора, честно пытался, но это с каждым днем становилось все труднее.

Он отдал свою спальню Эрике, зная, что не может спать рядом с женой и не коснуться ее. Но он уже устал отыскивать места, где можно было спокойно выспаться.

И эта проклятая девка, Лида, просто не давала ему проходу со своими ласками и нежными взглядами, хотя он не давал ей ни малейшего повода, разве что улыбнулся разок точно так же, как улыбался любой женщине. Пришлось ей прямо объяснить, что она его не интересует. И это было чистой правдой, хотя Лида продолжала преследовать его, поскольку, конечно, ни на минуту не поверила, что хотя бы один мужчина может остаться равнодушным к ней. Но ее чувственно-развязное бесстыдство слишком напоминало Селигу его самого.

Конечно, рабыня была необыкновенно красива, но Селиг знал немало прекрасных женщин, и еще одна не составляла особой разницы. И хотя он отчаянно нуждался в женщине, вернее сказать, нуждалось его тело, но Лида была не той, которую он так страстно хотел…

Селиг, как ни старался, не мог вспомнить, в какой день он понял, что безумно хочет ее. Рано или поздно ему придется разобраться в собственных чувствах, потому что гнев по-прежнему скрывался в глубинах души и вспыхивал в самые неподходящие моменты, особенно когда он пытался размышлять о будущем с женщиной, от рождения лишенной способности любить. Но хотел ли он, чтобы Эрика испытывала к нему нежность? Любовь?

Конечно, нет. Для мести достаточно и ее тела. Но тогда почему равнодушие Эрики к нему с того момента, когда Селиг привез ее в дом, полное отсутствие внимания с ее стороны так задевает его, доводя почти до исступления?

После недели непрерывных терзаний Селиг понял, что больше не в силах соблюдать условия договора с женой. Позже он найдет какой-нибудь способ оправдать свое поведение…

Селиг дождался, пока в зале все затихло, в надежде, что Эрика постесняется позвать на помощь и разбудить слуг. Голде отвели одну из комнат наверху, Терджис поселился рядом. Каково же было удивление Селига, когда он наткнулся на Терджиса, спящего на тюфяке под дверью комнаты Эрики. Сам Селиг целую неделю не поднимался наверх и не знал, что Терджис каждую ночь охраняет эту дверь. И теперь был взбешен тем, что придется преодолевать и это препятствие. Невозможно было и думать, чтобы повернуться и молча уйти.

Толкнув сапогом Терджиса, он прошипел:

– Если думаешь не пустить меня к жене…

– Спокойней, человече, – перебил Терджис, садясь и протирая глаза. – Я здесь, чтобы защищать ее, как делал это всегда. Если бы муж спал с ней, госпожу было бы кому оберегать, я бы спокойно проводил ночи в собственной постели.

Селиг почти развеселился, услышав столь недвусмысленный упрек.

– И от кого же ты ее защищаешь?

– От любого, кто может причинить ей зло.

Поняв намек, Селиг вспыхнул:

– Я никогда бы и пальцем ее не тронул.

– Она тоже утверждает это, но можно ранить человека не только оружием, но словами и поступками, – ответил Терджис, пожав плечами. – Твоя мать просила дать тебе время и предупредила, что между тобой и женой не все так просто, как кажется. Но Эрика несчастлива здесь, и, если ты можешь изменить это, не медли. Иначе…

Он не договорил, предоставляя Селигу самому догадаться о смысле угрозы. И, прежде чем тот сумел ответить, Терджис скатал тюфяк и направился к себе.

Селиг с некоторым сомнением смотрел ему в спину. Выходит, что Терджис доверяет ему? Впрочем, это еще ничего не значит. Если Эрика позовет его, тот примчится в мгновение ока, а Селиг уже имел некоторое представление о том, что могут наделать кулаки викинга.

Селиг открыл дверь и вошел в спальню, ожидая увидеть спящую жену. Но громкие голоса разбудили Эрику. Она сидела на постели в нижнем платье, как привыкла еще в Уиндхерсте.

Селиг мельком подумал, что придется распорядиться сшить для нее удобные ночные одеяния, но тут же отогнал эту глупую мысль! Он предпочитает, чтобы Эрика вообще спала обнаженной, как и он сам.

Эрика, казалось, удивилась появлению мужа:

– Что тебе здесь надо?

– Разве это не моя комната?

– Не заметила.

Сухой тон неприятно подействовал на Селига, но куда хуже оказалось неподдельное равнодушие:

– Правда, если желаешь воспользоваться своим правом, я поищу другое место, где спать.

– Нет, ты тоже останешься здесь.

Эрика немного нахмурилась, пытаясь сообразить, в чем дело, и подбородок тут же упрямо выдвинулся вперед:

– В таком случае можешь лечь на полу. Я уже привыкла к кровати.

Столь неприкрытое неповиновение вызвало улыбку на губах Селига. Она еще не поняла, почему он пришел!

– Я еще ни разу не спал на ней! Отныне мы будем делить ее!

Селиг сделал шаг к постели. Эрика отбросила покрывало и метнулась к дальнему краю.

– То есть что значит «делить»? – осведомилась она.

– Ты будешь спать слева, я – справа, и время от времени станем оказываться в середине… вместе.

Лишь через несколько мгновений до Эрики дошел смысл его слов.

– Ни за что! – охнула она.

– Ты стала моей женой, – напомнил Селиг. – Да, но на определенных условиях! – вскинулась Эрика.

– Все условия были выполнены.

Эрика снова охнула:

– С моей стороны, но не с твоей! Неужели ты нарушишь слово?

Селиг преувеличенно раздраженно вздохнул. Да, дерзкий натиск вряд ли подойдет здесь.

– Вспомни свои слова, девчонка! Ты потребовала, чтобы я не прикасался к тебе после свадьбы. Но не предупредила, чтобы я вечно держался от тебя подальше. Так вот, после свадьбы я не дотронулся до тебя да к тому же дал тебе достаточно времени, чтобы опомниться, но мое терпение кончается.

Тревога Эрики все возрастала, а голос повысился почти до визга:

– Ты намеренно искажаешь сказанное мной, как выгодно тебе!

– Нет, просто толкую это немного по-другому.

– Признайся, что еще не насытился местью!

Голос Селига стал мягким, улыбка – чувственной:

– Нет, я собираюсь сделать это, потому что хочу тебя, Эрика, и мне все равно, есть ли у тебя сердце или нет. Но пусть по крайней мере между нами будет хотя бы это.

– Думаешь, постель изменит что-нибудь? Забыл, почему я здесь?

Селиг пытался забыть, но она не давала. Он не сказал этого и предпочел вообще не отвечать на вопрос.

– Терджис говорит, что ты несчастлива.

– Ах, вот оно что. И ты тешишь себя мыслью, что, овладев мною, осчастливишь меня?

Несмотря на ее пренебрежительный тон, Селиг широко улыбнулся:

– Но уж несчастной это тебя никак не сделает, девчонка!

Эрика понимала, что муж прав, и в этом вся беда. Целую неделю она была разъярена, как тигрица, и лишь потому, что он бесстыдно выставлял напоказ свою наложницу. И теперь он надеялся, что она все забудет, покорно опрокинется на спину и раздвинет ноги для мужа? Не дождется!

Сколько ночей она не могла заснуть, представляя себе Селига в постели с этой шлюхой Лидой, и каждое утро готовилась услышать приказ убираться из комнаты, где отныне он будет жить с другой. И то, что этого пока не произошло, ничего не значит. Рано или поздно это случится.

А может, он решил делить комнату с ними обеими?

Эрика не успела додумать до конца, как ярость затуманила разум, а в глазах потемнело.

– Мне все это неинтересно, – бросила она, – так что можешь возвращаться к своей девке.

– Я не знал другой женщины с тех пор, как мы поженились.

Более точно было сказать «с тех пор, как мы встретились», но это в устах Селига звучало бы слишком неправдоподобно, особенно потому, что женщины так и висли на нем, он сам отказывался от них, и все из-за нее.

– И ты считаешь, что я должна верить этому, – фыркнула Эрика, – когда стоит лишь повернуться, как эта черноволосая девица едва ли не бросается тебе на шею?! Ха!

Несправедливость обвинений заставила Селига вспыхнуть:

– Я никогда не спал с Лидой. Спроси ее… Нет, не стоит, – поправился Селиг. – Она может солгать. Придется тебе поверить мне на слово.

– Ха!

Это второе «ха!» настолько разозлило Селига, что он свысока заявил:

– Собственно говоря, остальные девушки сегодня не смогли лечь со мной. У одной – плохое время месяца, а другую уже взяли на ночь.

– Придется тебе научиться воздержанию! – взорвалась Эрика. – Неужели не можешь обойтись без женщины всего одну ночь, будь ты проклят?!

Он не собирался признаваться, однако слова сами сорвались с языка:

– Поскольку я жил в целомудрии все то время, с тех пор как встретил тебя, то больше не намерен ждать ни единой минуты. Сегодня ты по-настоящему станешь моей женой. Так что ложись в постель, девчонка, и жди. Не заставляй меня положить тебя туда.

Селиг никогда не брал женщин в гневе и не собирался делать этого и сейчас. В его натуре было обращаться с женщиной не иначе как с нежностью, но с Эрикой… Он должен немного успокоиться и прийти в себя.

Селиг вздохнул и подошел к одному из двух окон, через которые днем в комнату лился солнечный свет. Перед окном стоял табурет, и Селиг поставил на него ногу. Возможно, Эрика часто сидела здесь, грустя о жизни в доме брата.

Молчание увеличивало напряженность.

– Это может быть новым началом для нас, если ты только позволишь, – наконец проговорил Селиг.

Эрика ничего не ответила, но он услышал, как скрипнула кровать под весом ее тела. Обернувшись, он увидел, что она сидит, пристально наблюдая за ним. И под его взглядом она медленно легла на подушки. Селиг со свистом втянул в себя воздух. Сердце бешено забилось в барабанном ритме. Жгучее желание охватило его.

Он нерешительно приблизился к постели, боясь, что не так понял Эрику. Никогда еще в жизни, даже со своей первой женщиной, он так не нервничал, как сейчас.

Следовало бы затушить свечу у кровати, но Селиг не сделал этого. Он хотел видеть и чувствовать это тело, о котором грезил так много ночей. Она была такой красавицей, так прекрасно сложена, эта его жена. И когда Селиг лег рядом и, сжав ее в объятиях, ощутил каждый изгиб, каждую впадинку, он впервые познал головокружительный экстаз.

Несколько мгновений он просто прижимал Эрику к себе и хотя горел безумным желанием, однако держал себя в руках и молился о том, чтобы до конца сохранить самообладание.

Селиг не представлял, что испытывает Эрика: покорилась ли она, продолжая ненавидеть его, или тоже сгорает от желания?

Эрика не знала, что и подумать, когда Селиг не набросился на нее, а просто обнял и притянул к себе. Он дал ей слишком много времени, чтобы передумать. Может, не стоило сдаваться так легко. Просто безумие надеяться на то, что их брак будет счастливым, ведь позади так много недоразумений, обид и горечи. Однако гнев мужа в ответ на ее обвинения в неверности был настолько искренним, что она поверила ему. А его слова «я хочу тебя» подействовали на нее сильнее, чем ей хотелось бы.

Они растопили вражду и ненависть, уступив место светлым чувствам.

Эрика тоже хотела его, она не желала делить его с другой женщиной. Нет, Селиг будет принадлежать ей, лишь с ней, в ее постели он найдет счастье и любовь! На это у нее есть право жены. Он ее муж, ее любовник, отец их будущих детей, и она никому не уступит этого права!

Селиг начал так медленно, осторожно дотрагиваясь, что Эрика едва ощущала его прикосновения… Теплая рука скользила по боку, спине, бедру, которое он слегка стиснул, затем поднял и согнул ее ногу, чтобы ласкать, не отрывая лица от ее грудей. Селиг гладил ее ступни, щиколотки, прозрачную кожу под коленками, отчего по спине Эрики прошел восхитительный озноб. Потом он поднял ее на себя и начал мять упругие полушария ягодиц, немного сильнее прижимая ее лоно к чреслам.

Его руки запутались в роскошных золотисто-рыжих волосах, пальцы ласкали ее лицо, легким ветерком, дразняще обводили губы, уши, тронули шею, отчего по ее коже вновь пробежали мурашки. Ни одна частичка тела не осталась без внимания – руки, плечи, ладони… А когда обжигающими пальцами, словно весенние розы, набухли, налились, и с губ Эрики сорвался первый стон страсти. И все это без единого поцелуя, даже одежду они еще не успели скинуть.

Но, впервые познав вкус его губ, Эрика потеряла голову. О, как неспешно возбуждал Селиг ее желание, превратившееся во взрыв мучительной страсти, встреченной и превзойденной таким же безудержно-пылким опьянением. Этот поцелуй стал поцелуем упоения, ослепительного восторга. Теперь Эрика поняла, что значит брать и давать, быть госпожой и рабыней, пока их языки чувственно сплетались, зажигая неукротимое пламя. Она не хотела, чтобы этот поцелуй кончался, но Селиг едва заметно отстранился. Эрика горела желанием познать все, до конца. Селиг с первой встречи волновал ее, не давал покоя. И ее тело знало почему, знало это с самого начала.

Один быстрый рывок – и платье полетело на пол. Селигу понадобилось больше времени, чтобы раздеться, но Эрика боялась отпустить его хотя бы на миг. Ее прикосновения… к некоторым местам… вырвали стоны и у него. Селиг то и дело останавливался, чтобы снова и снова целовать Эрику, и она почему-то не возражала против таких задержек. Эрика изучала его тело, и все для нее было откровением. Какие твердые мышцы перекатываются под кожей! Какие широкие плечи и мощная грудь! Словно не было тех недель, когда он едва не умер. На свете не существует другого столь идеально сложенного мужчины, Эрика была уверена в этом. И когда обнажилась его мужская плоть, она ощутила страх девственницы. Боязнь охватила ее, но страсть оказалась сильнее…

Селиг снова сжал ее в объятиях, опаляя жаром. Она открылась для него, и его ладонь легла между ее бедер. Нежно, так нежно он давал ей время познать радость мужского прикосновения, успокаивая бушующее в ней пламя, чтобы уже через миг вновь заставить ее потерять голову, начав все сначала. Эрика почти лишилась рассудка от пьянящего желания. Боль, пронзившая ее, была короткой, почти мгновенной, так что она едва заметила ее. Но Селиг заметил. Она увидела в его глазах удивление, и он припал к ее губам, по-прежнему прижимая к себе. Его движения были осторожными, но требовательными. Эрика забыла о боли, и наслаждение сверкающим водопадом обрушилось на нее.

Глава 39

Была поздняя ночь, но сон никак не шел к Эрике.

Никогда, даже в самых смелых мечтах, она не представляла, что может чувствовать себя так хорошо и уютно, лежа рядом с мужем, не говоря уже о том, как неожиданно легко стало на душе. Новое начало? Да, похоже, именно так и есть.

Селиг тоже не спал. Он обнял жену за талию, прижал к груди и, казалось, не мог заставить себя перестать ласкать ее. Оба молчали, зная, что хрупкое согласие могло разбиться вдребезги от одного лишь неосторожного слова. Раньше Эрика была твердо уверена, что Селиг ненавидит ее. Он сам так говорил. А теперь… Неужели все изменилось оттого, что он захотел ее? На этот вопрос она боялась ответить. Но если Селиг действительно решил начать все заново, она должна спросить его об одной вещи, которую ей необходимо знать. Однако Эрика все оттягивала расспросы, желая до конца насладиться сладостью мгновения. Она ждала. Ждала до той минуты, когда Селиг был готов вот-вот погрузиться в сон.

– Ты действительно растянул бы меня на полу в конюшне? – нерешительно спросила она.

Селиг мгновенно сел и с самым обиженным видом запустил руки в волосы.