Крадись, ведьма! Браун Картер
— Нельзя улучшить сделанного природой, мой мальчик. — Николас просиял. — Прав я, Дэниел?
— Я не уверен, — сказал я. — Кто-то неплохо поработал над вашими зубами, Ники-бой.
В комнате вдруг все затихли. Я увидел, что у Обри задрожали руки, а потом Николас расхохотался, и напряжение разрядилось. Пожалуй, я запросил лишнее с Эдел Блэр за работу. Упрятать Николаса Блэра в сумасшедший дом доставит удовольствие и мне самому.
— Вы не актёр, Дэниел? — Николас повторил вопрос Чарити.
— Я человек случайных занятий, — ответил я. — Вы не представляете, какими необычными делами мне приходится заниматься.
— Вы думаете о Шекспире? — неспешно спросила Эдел. — Вам нравятся его пьесы?
— Типичная реакция зрителя! — тихо простонал Вернон Клайд.
— Вы совершенно правы, — едко сказала Эдел. — Во всяком случае, когда королеву играет Лоис Ли!
— Не будь такой злой, моя радость! — добродушно сказал Николас. — Ты ведь понимаешь, что твой опыт в мюзиклах не вполне подготовил тебя для ролей драматических актрис.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не выступала в мюзиклах! Я играла в комедиях и хорошо играла! Я хорошая актриса, но ведь ты решил не давать мне моего шанса!
— Мне следовало хорошо подумать, прежде чем жениться на тебе. — Николас печально покачал головой. — Моя первая жена была продавщицей. Как было хорошо! А теперь я посадил себе на шею трагическую ворчунью!
— Ты даже не захотел прослушать меня в этой роли! — жёстко бросила Эдел.
— Это было чересчур мучительно для меня, дорогая, — небрежно сказал он. — Я думаю, достаточно об этом, а то ты потребуешь, чтобы Обри сыграл Горацио! — И он захохотал при одной мысли об этом, а лицо его покрылось пятнами.
— Прошу вас! — Вернон Клайд поднял руку. — Не надо семейных сцен! Только не сейчас. С минуты на минуту должен появиться Лэмб, и мы должны выглядеть, как одна дружная семья. Будь с ним поласковей, Ники, — добавил он умильно. — Я уговорил его раскошелиться ещё на пятнадцать тысяч, так что не забывай, что он наш добрый ангел, который финансирует постановку.
— Человека с таким лицом, как у него, никто не может назвать ангелом, — сказал Николас. — Кстати, это ему надо быть поласковей со мной, так как это его деньги, не так ли?
— Боже мой! — безнадёжно вздохнул Клайд и снова взялся за стакан.
— Я буду с ним ласкова, если хотите, — сказала вдруг Чарити с порозовевшим от энтузиазма лицом. — То есть, если это поможет постановке и потом, это была бы хорошая практика, правда? — Она на мгновение закрыла глаза. — Я сыграла бы это в цвете индиго, — мечтательно сказала она, — с оттенком багряного по краям.
Николас заметил моё недоумение.
— Опять игра, — объяснил он. — Их больше не интересуют ремарки автора или текст. Они видят роли в цветах, и если вы думаете, что это бред, Дэниел, поверьте моему слову: так оно и есть!
Чарити открыла глаза, и на лице у неё появилось обиженное выражение.
— Я только старалась быть полезной.
— Не надо, — утомлённо сказал Клайд. — Нам и так хватает забот.
Видя, что никто не намерен сделать это для меня, я сам отнёс свой стакан к бару. Николас наполнил его со знанием дела.
— Это, должно быть, пугает вас, Дэниел, — сказал он. — Ваше первое знакомство с домашней жизнью актёра?
— Не впечатляет, — сказал я.
— Что он может знать о жизни! — презрительно сказала Чарити. — О настоящей жизни! Он — человек случайных занятий!
— Я знаю намного больше, чем куча ненормальных, среди которых я сейчас нахожусь, — непринуждённо сказал я. — Ну, ладно. На сцене вы можете заставить людей наполовину поверить в то, что вы делаете. Но уберите освещение и грим, и что у вас останется? Ничего!
— Так вы уже и приговор вынесли, Дэниел? — взревел Николас.
— Все, что я хочу сказать, это то, что вы можете дурачить театральную публику только потому, что она существует, чтобы её дурачили, — торопливо разъяснил я.
— Чепуха! — загремел он. — Неудивительно, что вы друг Обри. С кем же сойтись, как не с другим полоумным!
— Вне театра вы никого бы не смогли дурачить в течение тридцати секунд. Наденьте комбинезон и возьмите кисть, и через тридцать секунд любой олух поймёт, что вы актёр, а не маляр, так как каждое слово, каждый поступок будет преувеличен. Вы бы красили стену с таким видом и выражением, будто играете Гамлета. Вы просто ничего не смогли бы поделать с этим, Ники-бой!
— Обри, — сдержанно сказал Николас, — вышвырни своего друга из моей квартиры!
Обри хихикнул, потом изо всех сил попытался притвориться, что не слышал его.
— Чертовски хороший ответ! — ухмыльнулся я Николасу. — Собственно, он означает, что у вас нет ответа!
— Это не означает ничего подобного! — заорал он. — Будь я проклят, если я стану терять время и энергию на спор с каким-то болваном, который ожидает получить упрощённый, как в комиксах, вариант, даже не прочитав Шекспира! — Его ноздри дрожали совсем как у меня, когда я смотрел на Чарити.
— Это все ещё не ответ, — сказал я. — Готов держать пари, что вы не смогли бы никого дурачить вне театра в течение десяти минут!
— Не валяйте дурака! — презрительно сказал он.
— Иными словами, вы боитесь проиграть пари? — мерзко ухмыльнулся я. — В чём дело, Ники-бой?
На секунду мне показалось, что он взорвётся, и я приготовился к защите. Но он овладел собой и заговорил:
— Сделайте мне предложение, — хрипло сказал он, — и тогда мы посмотрим. Я покажу вам, актёр я или нет. Я…
— Этот текст можно пропустить, — прервал я его. — Я сделаю вам конкретное предложение, не сомневайтесь. Насколько хорошим актёром вы себя считаете, Ники-бой? Достаточно хорошим, чтобы сыграть роль в реальной жизни и держать специалиста в заблуждении, скажем, пятнадцать минут?
— Конечно! — рявкнул он.
— Ставлю тысячу долларов, что сможете!
После этого наступило молчание, достаточно долгое, чтобы успеть подрасти за это время. Его нарушил Вернон Клайд.
— Вам не кажется, что этот вздор зашёл слишком далеко? — спросил он.
— Заткнись! — решительно сказал Николас. — Тысяча долларов, Дэниел? Идёт!
— О'кей, — сказал я и обвёл взглядом остальных. — Как насчёт того, чтобы ставки держала ваша жена?
— Конечно, — нетерпеливо сказал он. — Ну, называйте роль, специалиста, время и место?
Я притворился, что раздумываю.
— Предлагаю фору нам обоим, Ники-бой, — сказал я наконец. — Пусть роль будет лёгкой, а специалист трудным.
— Дальше, — проворчал он.
— Роль? — Я усмехнулся. — Актёр, вообразивший, что он действительно Гамлет, а его жена — Королева, которая хочет отравить его.
— Вы шутите? — уставился он на меня. — Это слишком легко!
— Посмотрим. Теперь переходим к трудной части — к специалисту. Что вы скажете о психиатре?
Вернон Клайд громко откашлялся.
— Почему бы нам не забыть о всей этой ерунде и не выпить ещё?
— Почему бы и нет? — согласился я.
— Так-то лучше, — пробурчал он с удовлетворением. — Так вот, когда приедет Лэмб, я…
— Извините, секундочку, — прервал я. — Тут нужно сначала уладить одну маленькую подробность. Я получу мою тысячу сейчас же, если не возражаете, Ники-бой?
— Что?! — Николас опять взвился на дыбы. — Почему бы тебе не закрыть свою пасть, когда к тебе не обращаются, Вернон? Пари по-прежнему в силе, Дэниел.
— Это звучит лучше, — сказал я. — Я вправду подумал, что вы струсили.
— Я думаю, что вы никогда не читали Шекспира, — с подозрением сказал он.
— Только в обработке Лэмба, в школе, — соврал я. — Это случайно, не тот Лэмб, который финансирует ваш спектакль?
Николас допил свой стакан и снова взглянул на меня.
— А что это за психиатр? Ваш приятель, полагаю?
— Это хороший вопрос, — сказал я. — И нам придётся обсудить его. Вы доверяете своей жене?
— Во всём, кроме её способности играть Шекспира.
— Тогда почему бы не предоставить это ей? Пусть она выберет психиатра, место и время. Мы можем втроём поехать, когда будет нужно, и только она будет знать, куда мы поехали и к кому.
— Отлично. — Николас посмотрел на жену. — Ты справишься с этим, милая?
— Думаю, что да. — Она лениво пожала плечами. — По-моему, это бред, но если ты хочешь…
— Я хочу научить Дэниела некоторому уважению к моей профессии. — Николас опять осклабился. — На тысячу долларов уважения, чтобы быть точным. Я отнёсся к этому всерьёз, будьте уверены. Я никогда в жизни не был серьёзнее. И вы тоже, не так ли, Дэниел? Или теперь вы струсили?
Глава 3
Это было большое двухэтажное здание, окрашенное в пастельные тона. Здание, расположенное посреди десяти акров лесистой долины с высокой оградой вокруг. Строго приватная лечебница, и я скрестил пальцы в надежде, что ей заправляет строго приватный психиатр.
Я сидел в кабинете доктора Фрэзера с озабоченным выражением на лице. Он выглядел не таким, каким я представлял себе психиатра. Он не носил ни белого халата, ни очков в толстой оправе. Костюм его был дорогим и явно такого же хорошего покроя, какой был на мне. На его лице отражалась сообразительность дельца, несколько тревожившая меня.
— Чем вам обязан, мистер Бойд? — вежливо спросил он.
— Видите ли, — заколебался я. — Я по поводу моего друга. Вернее, двух моих друзей, доктор. Они женаты и… Муж был актёром. Шекспировским актёром. И вот он начал играть роль не на сцене, а в реальной жизни. Им овладела мысль, что он действительно злополучный принц Гамлет, а его жена — вовсе не жена, а его мать, королева из пьесы, и она хочет отравить его.
Вежливое выражение на лице Фрэзера нисколько не изменилось, когда я рассказывал ему эту историю.
— Муж, собственно, ещё не прибегал к насилию, — объяснял я, — но появились тревожные признаки, что он близок к этому. Его жена пришла в отчаянии ко мне, как к их близкому другу. Вот почему я и обратился к вам.
— И какой же помощи вы ожидаете от меня, мистер Бойд? — осторожно спросил он.
— Я хотел бы, чтобы его осмотрели. Если окажется необходимым, подержите его под наблюдением некоторое время. Его жена так больше не может. Она кончит тем, что сама свихне… ну, надломится что ли, или что-нибудь похуже, если ей придётся и дальше жить со всем этим.
— Разумеется, я приму вашего друга, если вы желаете этого, мистер Бойд, — сказал он. — Вы хотите договориться о приёме?
— Как можно скорее, доктор, — горячо сказал я. — Это очень срочно!
— Вас устроит завтра в одиннадцать?
— Это было бы прекрасно!
— Отлично, — кивнул он. — Значит, завтра в одиннадцать.
Я вышел из подъезда, недоумевая, что меня беспокоит. Когда уселся в машину и завёл мотор, я понял, что это было — отсутствие звуков в здании лечебницы. Прислушиваясь к урчанию мотора, я снова возвратился в мир живых. Что они делают с пациентами, чтобы они вели себя так тихо?
Было уже около трех часов, когда я приехал к себе в офис. Там я обнаружил Эдел Блэр.
— Я жду вас больше часа, — сдавленно сказала она. — Где вы были?
— В психиатрической лечебнице.
— Зачем? И что за дурацкое пари вы заключили вчера с Николасом?
— Я был у доктора Фрэзера. Он психиатр, и его лечебница находится в Коннектикуте.
— О? — Что-то сверкнуло в её глазах.
— Приём назначен на завтра, на одиннадцать утра.
Она перевела дыхание.
— Вы уверены, что всё пройдёт, как надо? Дэнни, вы можете провернуть это дело?
— Об этом поговорим, когда я получу чек.
Она открыла свою сумочку и протянула мне чек, взамен порванного Конфуцием во время его философских забав. На этот раз я спрятал его в бумажник.
— Этот доктор не дурак, — сказал я. — И надо сыграть роли с большим хладнокровием. Нам придётся выехать из города около половины десятого, чтобы успеть туда к одиннадцати.
— Что вы ему сказали? — негромко спросила она.
— Вы — мои давние друзья. Я рассказал ему, что с ним это происходит уже некоторое время. Он начинает переживать наяву роли, а теперь становится агрессивным, вообразил, что он — Гамлет, а вы — его мать, решившая отравить его. Он сделался опасным.
— Это и есть роль, которую вы предложите играть Николасу в течение пятнадцати минут, чтобы выиграть пари?
— Да.
— Что произойдёт, когда пятнадцать минут истекут?
— Это целиком зависит от доктора, — усмехнулся я, — и от того, насколько хорошее представление даст Ники-бой.
— Хорошо, — кивнула она. — Вы заедете за нами в девять тридцать?
— Конечно. Только не забудьте, что вы — истерзанная женщина, когда увидите доктора.
— Я актриса, помните? — холодно произнесла она. — Вы думаете, этот доктор сразу признает его умалишённым?
— Сомневаюсь, — ответил я, — но он будет держать его под наблюдением, а это почти так же хорошо. Наверняка, он берет недёшево, а его заведение производит впечатление, что ему пригодились бы любые клиенты, каких он сможет заполучить. Пожалуй, так будет надёжней, чем добиваться немедленного признания невменяемости.
— Посмотрим, — сказала она, — но имейте в виду, я не намерена выплачивать ваш гонорар полностью, пока не будет уверенности, что дело удалось.
— Понимаю, — ответил я. — Скажите Ники-бою, что вы выбрали доктора Фрэзера наудачу по телефонной книге.
— Хорошо, — кивнула она. — Что ещё?
— Передайте привет моему друга Обри. Вы когда-нибудь интересовались его предками?
— Что вы хотите сказать?
— Вы уверены, что в его семье не было ирландского терьера по отцовской линии?
Её правая рука взметнулась и сильно ударила меня по лицу. Массивное алмазное кольцо врезалось мне в щеку. Я протянул руку, поймал Эдел за пуговицу и подтащил к себе. Я обнял её за плечи и прижал её губы к своим. Её тело было мягким и вначале податливым, но потом оно напряглось. Она начала колотить меня кулаками в грудь. Я позволил своим рукам соскользнуть с плеч на талию, потом, хотя она вырывалась, на её округлые бедра.
— Вы… вы… — бессвязно запиналась она.
— Хочешь делать людям гадости, умей терпеть гадости от плохих людей, — сказал я и дважды хлестнул её по лицу, слева и справа.
На мгновение она не могла в это поверить. Она уставилась на меня с открытым ртом и набросилась, размахивая руками. Я сильно оттолкнул её.
— Я… я… — захлёбывалась она.
— Наверное, вас никогда не бил мужчина, голубка, — посочувствовал я. — Вы хотели сказать, что мы увидимся завтра?
— Я убью вас за это! — злобно крикнула она.
— Если вы бьёте людей для развлечения — о'кей, — сказал я. — Но вам следовало предупредить меня. Я захватил бы свой кастет, и мы могли бы неплохо позабавиться.
Она вышла, громко хлопнув дверью.
Это случилось десятью минутами позже, как будто смотришь повторный показ по телевидению. Дверь распахнулась без стука. Единственной разницей было то, что на этот раз вошли двое. Одни из них был Конфуций, а второй, — может быть, его телохранитель.
Конфуций аккуратно прикрыл дверь и с улыбкой посмотрел на меня.
— Забыли что-нибудь искромсать? — спросил я его.
— Вы просто ничего не хотите понимать, Бойд, — сказал он, — и я должен вас проучить, чтобы до вас дошло.
Я посмотрел на второго.
— Вы забираете его обратно в Белвью или просто обучаетесь на дому ремеслу членовредительства?
Этот человек был миниатюрной горой. Коротышка, но потянул бы фунтов на триста пятьдесят. Его прямые серые волосы были причёсаны на прямой пробор и приглажены щёткой через скальп. Он выглядел как ответ на вопрос: что стало с Гитлером, когда он сбрил усы и растолстел.
Он вынул сигару из верхнего кармана и уважительно понюхал её, откусил конец и аккуратно выплюнул его мне под ноги. Глаза у него были холодные и голубые, а рот обладал всей чувствительностью бульдозера. Кончив раскуривать сигару, он выдохнул облако дыма в мою сторону.
— Херби, — кивнул он в сторону Конфуция, — защищает мои интересы.
— Мне предстоит приятное дело, Бойд, — сдавленно сказал Херби. — Я займусь вами.
— Как я уже сказал, — просопел толстяк, — Херби заботится о моих интересах.
— И в их число входит Эдел Блэр? — спросил я, окинув его взглядом. — Пожалуй, вы слишком толстоваты для этого.
— Это интересует меня косвенно, — буркнул он.
— Я заинтригован. Продолжайте.
— Меня зовут Лэмб, — сказал он.
— Я читал вашу книгу. А теперь вы финансируете одну из пьес старика Вилли?
Лэмб с усилием повернул голову в сторону Херби.
— Этот парень просто полоумный, — произнёс он жалобно. — И я должен терять время на разговоры с полоумным? По-хорошему он не понимает!
— Я не прочь растолковать ему совсем по-другому, мистер Лэмб.
Лэмб снова взглянул на меня и пожал плечами.
— Я не знаю, зачем этой ведьме понадобилось нанимать частного сыщика, — сказал он медленно, словно сомневаясь, что я понимаю по-английски. — Да и не особенно интересуюсь. Но я не хочу, чтобы Блэру кто-нибудь помешал осуществить его постановку, так как она уже стоила мне немалых денег. Не делайте ничего, чтобы помешать этому. Дошло?
— Вы возьмёте образец обивки моей мебели, или за неё придётся платить Херби из своего жалования? — спросил я.
— Острите? — скучно спросил он.
— Убирайтесь из моего офиса и захватите с собой Херби! — сказал я.
— Ладно! — Лэмб снова пожал плечами. Он даже ухитрился не разорвать свой костюм при этом. Потом посмотрел на Херби. — Займись им! — сказал он просто.
Херби пошёл на меня. Улыбаясь, он вынул правую руку из кармана, и я увидел блеск кастета.
— На этот раз, Бойд, — нежно сказал он, — вам придётся по-настоящему плохо.
Когда кулак Херби устремился к моему лицу, я качнулся назад, балансируя на правой ноге, а левой взмахнул высоко и резко так, что носок моего ботинка хрястнул его в правую почку.
Херби свалился на пол бесформенной грудой и остался лежать, корчась от боли. Он очень светски отнёсся к происшедшему и ни разу не вскрикнул, хотя от боли его лицо сделалось старческим.
Я наклонился, сгрёб его за лацканы пиджака и поднял на колени. Потом ударил его ребром ладони по переносице. Надеясь, что удар был хорош, посмотрел, как он опять грохнулся на пол.
— Ну, все! — резко сказал Лэмб. — Довольно!
— Идите к чёрту, толстяк. Я ещё только начинаю. Хотите дождаться останков? Я не против.
— Назад! Или вы получите это, — просопел он.
Я поднял глаза и увидел, что на меня смотрит дуло пистолета 38-го калибра. Я ухмыльнулся.
— Вы не посмеете здесь стрелять.
В следующее мгновение прогремел выстрел. Пуля не проделала мне новый пробор, но пролетела достаточно близко, чтобы ветерок шевельнул мне волосы. Я втянул воздух, потом медленно повернул голову и посмотрел на дыру в штукатурке, которая была может на дюйм выше меня.
— Значит, вы не шутили, — сказал я.
— Вам лучше убраться отсюда, Бойд, — сказал Лэмб. По его лицу стекал пот от усилия, с которым он нажимал на спуск. — Если вы будете поблизости, когда Херби очнётся, он разрежет вас на мелкие кусочки, и даже я не смогу его остановить.
Кто такой Дэнни Бойд, чтобы спорить с человеком, держащим пистолет, из которого он только что стрелял в меня? Я направился к двери, чувствуя, что у меня задёргались лопатки, когда я проходил мимо толстяка.
— Ещё только одно, Бойд, — сказал он мягко. — Если вы хотя бы позвоните Эдел Блэр, не говоря уже о встрече, я лично позабочусь, чтобы вы оказались в морге!
Я бы высказал своё мнение на эту тему, но Херби как раз издал прерывистый звук, словно собирался очнуться. Похоже, было самое время убираться отсюда, что я и сделал.
Глава 4
— Итак, — пророкотал Николас, когда я въехал в открытые ворота и покатил к зданию, — это и есть тот дом, где мне предстоит изображать психа?
— И, заодно, потерять тысячу монет, Ники-бой. Не забывайте об этом.
Николас содрогнулся.
— Вам кто-нибудь уже говорил, что вы невежа, Дэниел?
— Однажды меня выбирали самым вежливым человеком года на Кони-Айленд, — ответил я. — Это сказала мне блондинка, которая была со мной. Она здорово в меня втрескалась и, пожалуй, единственное, что она ещё могла отдать мне, был её голос, но я не бессовестный, я не взял его.
— Могу себе представить! — ухмыльнулся Николас.
— Пусть эта красивая оболочка не вводит вас в заблуждение, Ники-бой, — сказал я серьёзно. — Под ней бьётся золотое сердце.
— Четырнадцать каратов сплошь из чистого золота, — холодно сказала Эдел.
Я остановил машину перед домом, и мы вышли из неё. Николас недоверчиво посмотрел на входную дверь, потом повернулся.
— Ты уверена, что выбрала это место наугад, по телефонной книге? — спросил он.
— Конечно, уверена, — нетерпеливо ответила она. — Ты думаешь, что я хочу, чтобы ты потерял тысячу долларов, которую я могла бы с удовольствием истратить?
— Да, это верно! — Он тяжело вздохнул. — Ладно. Давайте разделаемся с этим. Будем сверять часы, Дэниел?
— Лишь бы вам удалось водить за нос психиатра в течение пятнадцати минут.
Я толкнул тяжёлые стеклянные двери с прокладкой из тонкой стальной сетки, и мы вошли в лечебницу. Плоскогрудая, с белесыми волосами секретарша вопросительно посмотрела на нас.
— Миссис и мистер Блэр к доктору Фрэзеру, — сказала ей Эдел. — Нам назначено.
— Он ожидает вас в своём кабинете, — ответила секретарша, указывая на дверь. — Вы можете пройти к нему.
Эдел вошла в кабинет, пропустив вперёд Николаса. Я зря беспокоился, пожалуй, Эдел всё-таки заслуживала роли в пьесе. Она управилась с Фрэзером так быстро, что у него не было никакой возможности сказать что-нибудь.
— Я — миссис Блэр, — сказала она, едва мы вошли в кабинет. — Я звонила вам вчера. Это мой муж, Николас Блэр, а это наш друг, мистер Бойд.
— Как поживаете? — любезно спросил Фрэзер. Он сначала пожал руку Николасу, потом мне, ничем не показывая, что знает меня. — Садитесь, пожалуйста.
Мы уселись лицом к столу. Я закурил сигарету и скрестил пальцы правой руки. Мои часы показывали одиннадцать десять. Я быстро поднял глаза и увидел едва заметную улыбку на лице Николаса. Он слегка кивнул мне, затем сверился со своими часами.
В следующее мгновение он вскочил на ноги и принялся расхаживать но кабинету, глубоко засунув руки в карманы. Время от времени он дёргал плечами.
— Все это часть заговора! — внезапно произнёс он. — Кто этот человек?
— Заговора? — мягко переспросил Фрэзер.
— Заговора! — повторил Николас. Потом он взглядом окинул Эдел с усмешкой на лице. — Ну, что теперь, милая королева?
— А, — серьёзно сказал Фрэзер. — Гамлет.
— Вы узнали меня, — учтиво подтвердил Николас.
— Я узнал пьесу, — сказал Фрэзер.
— Пьесу? — повторил Николас и его голос отозвался эхом от стен кабинета. — Вы думаете, что это лицедейство?
— А разве это не так? — спросил Фрэзер. Николас ткнул в сторону Эдел.
— Спросите её! — сказал он. — Я помню слова, сказанные призраком моего отца: «Моя, казалось, чистая жена!»
Фрэзер взял ручку и пододвинул к себе блокнот.
— Давайте начнём сначала. Хорошо? — предложил он. — Вас зовут Николас Блэр и…
— Все тот же подлый заговор, — низким голосом сказал Николас. — Я — Гамлет, принц датский, и вам известно это!
— Прекрасно! — сказал Фрэзер и пожал плечами. — А кто я?
— Да будет Бог с вами! — Николас уставился на него пустыми глазами.
Читать бесплатно другие книги:
